...время 013 - 31 Июля 2024 - Персональный сайт

Главная » » ...время 013

17:52

...время 013

***

Илья Соломенный

Не время для героев

Том 2

Глава 1 — Приграничье

Стук десятков копыт разносится по разбитой каменной дороге и исчезает где-то в вересковой пустоши. Вокруг — плоская равнина с чахлыми кустарниками и пожухлой травой, засыпанная серыми валунами.

Небо затянуто пепельного цвета тучами, из которых уже который день накрапывает мерзкий дождь. Резкий порыв ветра налетает на обоз, в котором я еду, пролетает меж телег, одиночных всадников, треплет кожаный плащ и бросает мне в лицо водяные капли.

Выругавшись, я плотнее запахиваю полы и сильнее натягиваю капюшон. Холодно. Морось пропитала одежду насквозь, и всё вокруг пропитано запахом отсыревшей земли.

— Во погодка, а? — усмехается возница под небольшим тентом, правящий телегой справа от меня. Пожилой мужчина с куцей седой бородой по имени Шкан попыхивает курительной трубкой. — Промозглая нынче осень, парень. Но ничего, ты не переживай! Не успеешь раскиснуть, к вечеру уже доедем до Ветренного лагеря!

Я молча киваю, не желая поддерживать разговор. К вечеру… Скорей бы уже!

Прошло больше месяца с тех пор, как под покровом ночи мне удалось покинуть Верлион. Вплавь и почти без вещей — с одной лишь книгой Беренгара, мечом, камнем Эрленкар, кастиллой и кошелём с пятёркой золотых армов. Это были последние деньги, какие у меня оставались, и полтора из них пришлось потратить на лошадь. Трактирщик, у которого я выкупил хромую клячу был весьма доволен избавиться от застоявшейся животинки, которую за долги ему отдал какой-то коробейник.

Я ехал на северо-восток, к одной из многочисленных армейских ставок на реке Тариэль. Из разговоров встреченных на пути людей было известно, что вдоль неё растянулось множество лагерей. Там собирали рекрутов, обучали, формировали отряд и полки, а затем отправляли их дальше, в приграничные земли, где то и дело случались стычки с отродьями Ирандера.

Как я успел понять — в спокойных землях Империи наши победы сильно преувеличивали…

Первые полторы декады тревога днём и ночью грызла душу, будто голодная собака — кость. Я постоянно помнил о катастрофе, что едва не погубила Верлион, размышлял, удалось ли обвести Ищеек Трибунала вокруг пальца, и переживал, когда на тракте или постоялых дворах встречались немногочисленные маги.

Как выяснилось — совершенно напрасно.

* * *

На второй декаде своего путешествия я остановился на ночь в одном из придорожных трактиров. Ожидая, пока приготовят комнату, взял кружку кислого пива, тарелку овощного рагу с нескольким кусками жёсткого мяса и сел за угловой столик, который был слабо освещён.

Перекусывая не самой изысканной едой, я услышал разговор нескольких людей, сидящих за большим столом. Судя по их пёстрой одежде, развязному тону и темам, которые они обсуждали изначально, это были бродячие артисты.

— Брось, Келара! — громыхал рыжий здоровяк с лихо подкрученными усами в полосатой куртке. — Ты же слышала, что нам рассказали в бродячем цирке Торреса!

— Подумаешь! — фыркнула блондинка с алебастровой кожей и карими глазами, одетая в дорожное платье. — Там же одни пройдохи, Мут! Соврут и недорого возьмут! Надо ехать в Верлион!

— Не надо, — покачала головой старуха, закутанная в несколько шалей и сидящая на краю стола. — Торговый караван рассказал тоже самое что и эти горлопаны! Думаешь, и они врут? Ты же сама видишь — народ бежит из города!

В тот момент я навострил уши, надеясь, что они расскажут что-нибудь интересное.

— Неудивительно, — поигрывая кинжалом, заметил худощавый молодой парнишка в простой серой рубахе и кожаных бриджах, с телосложением акробата. — Я бы тоже оттуда бежал. Где это видано — в самом центре Империи объявился чернокнижник, который разнёс половину города! Кто знает, какие сюрпризы он там оставил? С безопасностью там явно проблемы, раз допустили такое!

— Да какую там половину! — громыхнул усач. — Не преувеличивай, знаю я, какие ты потом сплетни распускаешь, Тир! Не половину! — он отпил пенного пива.

— А сколько? — спросили мужчины в охотничьей одежде, сидящие за соседним столом возле большого камина. Он и его товарищи тоже прислушивались к беседе. — Мы слыхали, что малефик своей тёмной волшбой там и городские казармы снёс, и Храм Святых предков, и даже…

— Да слушайте вы больше всяких проходимцев! — пробасил здоровяк, вызвав улыбки постояльцев. — Ремесленный район пострадал сильно, это да. До сих пор оцеплен, никого туда не впускают, никого не выпускают. Ну и по соседним кварталам немного попало какими-то заклятьями… Но Трибунал и маги из академии, да хранят их Святые предки, справились с отродьем Ирандера!

— А правда, что сама Айрилен Старвинг убила тварь?

— Да кто ж наверняка скажет? — пожал плечами усач, снова отхлебнув из кружки. — Всякое бают…

— А жертв много?

— Кто-то говорит, что около сотни, кто-то про целую тысячу горланит.

— Тот парень из цирка, — в разговор снова вступил акробат. — Как его… Ну тот, жонглёр гирями… А, не важно! Он рассказывал, что несколько благородных сговорились с малефиком, и…

— Цыц! — блондинка выписала мальчишке подзатыльник. — Думай что говоришь! Обвинять вельмож…

— Да опять услышал звон и не знает, где он, — прокряхтела старуха. — Не так всё было! Благородные — самые сильные магики, какие у нас есть! И они не малефику помогали, а наоборот, Трибналу, чтобы одолеть тёмного! Ну и поплатились…

— А что, погиб кто-то из древней крови? — уточнил один из охотников.

— Двое вроде бы. Логейн Требо, родной брат мэра Верлиона, как я слышала. Говорят, резвился в дешёвом борделе, по которому попало заклинание чернокнижника.

— И поделом ему, — буркнул усач.

— А второй?

— Младший сын генерала Слэйта.

— Да ну?!

— Мальчик учился в академии всего несколько месяцев. Болтают, что малефик похитил его подругу. Вот малец и решил спасти её. Да только не успел — долбануло по нему чем-то, и сгорел, как головёшка.

— Поди пышные похороны были?

— Чего не знаю, того не знаю…

— Вам бы лишь пересказывать чужие байки! — ворчливо заметил трактирщик, внимательно прислушивающийся к разговору. — А надо верить официальной информации!

— Это какой же?! — заинтересованно воскликнули сразу несколько человек, поворачиваясь к хозяину заведения.

— Да вот хотя бы к газетам! — важно выпятив подбородок, дородный мужчина в засаленном фартуке достал из-под стойки бумажный лист, в котором я узнал «Вестник Верлиона». — Деверь недавно привёз, тут всё написано.

— А посмотреть дадите?

— Цыц! — отрезал трактирщик, — Сам зачитаю! Ещё порвёте, а нам сюда прессу не возят!

Прочистив горло он, сбиваясь на некоторых словах, принялся озвучивать стать с первой полосы:

«По итогам расследования, проведённого Трибуналом, удалось установить личность малефика. Человеком, пытающимся проклясть наш любимый город, оказался тот, на кого и подумать было нельзя! А именно — помощник профессора общей теории магии, подсобный работник академии Керс Ханд.

Как получилось, что в одно из главных учебных заведений центральной части Империи проник чернокнижник — неизвестно. Но наши источники сообщают, что он похищал студентов академии и с помощью сложной магии крови заставлял всех, кто с ними контактировал, забывать о пропавших. Также злоумышленник подделывал записи в архивных документах учебного заведения, чтобы раньше времени никто не хватился пропавших.

Помимо этого, вышеназванный Керс Ханд умудрился взять под ментальный контроль профессора Атрая. Благодаря своим махинациям и тёмной магии, малефик выставил уважаемого члена магического сообщества виновным в собственных злодеяниях и отвлёк от себя внимание.

К сожалению, подробности операции, которая привела к нахождению и уничтожению чернокнижника, Трибунал раскрыть отказался. Однако достоверно известно, что во время задержания малефика погибли четверо Рвачей и Ищейка. Все они посмертно будут представлены к правительственным наградам.

***

Число убитых тёмной магией и её проявлениями жителей города также не называется, однако учитывая масштабы трагедии, речь, скорее всего, идёт о сотнях людей. В городе до сих пор действует комендантский час, часть кварталов закрыта для посещений. Имперские маги вместе с гвардейцами вычищают тёмные проявления, которых после ритуала чернокнижника по всему среднему городу образовалось более десятка.

Ну а самое главное — из-за глобального провала в безопасности академии магии, который и повлёк за собой все эти ужасные события, учебное заведение по приказу Императора будет закрыто на неопределённый срок, а всех студентов обяжут оставаться в городе, пока ситуация не прояснится…»

* * *

Погрузившись в воспоминания, я не замечаю, как тучи темнеют и пустошь, а за ней и дорогу, поглощают сумерки. В голове обоза и его хвосте всадники зажигают факелы, на телегах разгораются магические светильники.

Дождь усиливается. Поэтому, когда впереди, за пеленой падающей с неба воды появляются несколько пятен света, я невольно улыбаюсь.

Ну что ж, кажется, добрался… Первая часть пути — позади!

Впрочем, я быстро себя одёргиваю — не стоит радоваться раньше времени. Надеюсь, всё пройдёт гладко, и никто и не заподозрит, что я беглый маг с двумя сторонами дара Аулэ.

Хотя, бояться мне, пожалуй, и нечего. Из разговоров своих попутчиков я понял, что в приграничье, как и говорил Тормунд, на многое смотрят сквозь пальцы. Магов, по отношению к обычным солдатам, всегда было мало, и они прибывали на фронт, в основном, по направлениям. Так что если молчать о своём даре — то и проблем не будет.

Конечно, чтобы не допустить появления шпионов, всех новоприбывших после записи проверяют местные колдуны. Однако эта проверка сводится к той, что была у нас в академии, за неимением лучшей. В ней используется реагент, а маги проверяют, как залечиваются раны новобранцев.

Я размышлял об этом в самом начале своего пути сюда, и в первые дни даже хотел отказаться от идеи спрятаться на фронте. Но затем поговорил с Беренгаром и… Мы кое-что придумали.

Благодаря тому, что я начал изучать «тёмные» направления дара Аулэ, мне удалось справиться с бесконтрольными выплесками. С помощью практически ежедневной практики на протяжении месяца я научился «сливать» излишки тёмной магии, а огонь хорошо помогал в этом.

Так что перед тем, как заявляться к вербовщикам, я собираюсь просто избавиться от всех тёмных проявлений в теле. А магическое исцеление на меня хоть теперь и не действует, но имеется несколько мыслей, как можно обойти эту проверку… Ведь, к счастью, светлые стороны дара Аулэ, пусть и с трудом, но всё ещё мне поддавались.

После произошедшего в Верлионе я смирился со своей сутью. Деваться всё равно было некуда. Да и я понемногу стал понимать то, о чём говорил Беренгар — не магия определяет, каким будет колдун. Это я решал, как её использовать.

Я стал тёмным не потому, что захотел власти или могущества, не потому, что ненавижу Империю. Напротив — мне пришлось принять свою суть, чтобы спасти людей…

Армейские ставки растянулись вдоль русла реки на несколько миль. Часть из них была обычными палаточными лагерями, часть — уже устоявшимися поселениями, обнесёнными частоколом, с бревенчатыми зданиями и даже неким подобием тротуаров, дорог и улиц.

К одному из таких посёлков и подъехал наш обоз.

На входе стоит стража — шестёрка вооружённых копьями и арбалетами солдат. Довольно долго они проверяют бумаги всех, кто их имеет, затем переписывают прибывших, обыскивают телеги и седельные сумки. Зная, что такое может произойти, я закопал камень Эрленкар под одним из деревьев по дороге, сделав вид, что мне нужно облегчиться и отпустив обоз вперёд.

А вот книгу Беренгара оставлять в земле не решился. Сейнорай был мне нужен. К тому же фреска с неизвестными надписями, которая вызывала у любого, кто взял её в руки, голоса в голове, выглядела куда подозрительнее обычной книги с пустыми страницами.

Правда, пришлось замаскировать артефакт — выковырять из обложки драгоценные камни и обтянуть её старой кожей, чтобы придать неказистый вид, но это ничего. Магия была заключена не в драгоценностях, а колдунов с «ограниченным» даром книга в себя не пускала — так что можно было не бояться, что случайный человек узнает о моей тайне.

Когда проверка заканчивается, нас впускают на большую, грязную площадь перед частоколом, окружённую кривоватыми, сложенными на скорую руку зданиями, шатрами и палатками, рядом с которыми полыхают факелы, жаровни и костры. К тому моменту наступила глубокая ночь, но нас всё же встречают двое — худощавый мужчина в тёмно-зелёном плаще и нашивками сотника на нём, и дородный, низкий десятник. Под накинутыми капюшонами трудно разглядеть их лица.

— Добро пожаловать в Ветренный лагерь! — приветствует нас худой, — Меня зовут сотник Гавейн. Знаю, дорога ваша была долгой, но мы здесь не любим проволочек. Поэтому делаем всё по уставу — и вы, быть может, ещё успеете выспаться. Торговцы остаются здесь, к вам подойдут! Повара, кузнецы, медики, прочая обслуга — идёте с десятником Харроу, он распределит вас. Пожитки захватите с собой. Рекруты — за мной. Если есть лошади — оставьте у коновязи. Как запишетесь, вам объяснят, что с ними делать. Не отставать!

Кроме меня лошади имеются только у двух молодых людей, и пока мы привязываем животных, парни негромко переговариваются.

— Не слишком-то они рады нас видеть… — замечает белобрысый молодой человек в крестьянской одежде. — Как думаете, почему так?

— Все на взводе, — отвечает ему Рост, парень чуть старше меня, с которым мы в дороге перебросились парой фраз. — Видел же караван с ранеными, который встретился три дня назад? Говорили, что у Стаунтона чернокнижники положили целый имперский полк… Многие потеряли своих друзей и родных…

Мы идём следом за сотником по широкой улице меж длинных бревенчатых казарм. Она ведёт к реке, и по пути я разглядываю армейский лагерь.

Да уж… Из листовок об этих местах складывалось совсем другое впечатление.

То и дело нам встречаются увечные воины — кто-то без руки, ноги или глаза — шаркающие по размокшей от дождя грязи. Солдаты в потрёпанной форме греются у костров, с разных сторон доносятся крики, кашель и ругань. В воздухе висит запах дыма. Из наспех сооружённых казарм то и дело выглядывают хмурые мужчины, некоторые из них выходят на улицу в одном лишь исподнем. Они провожают нас тяжёлыми взглядами.

— С каждым днём всё хильче и хильче, меньше и меньше! — сплёвывает один из них, когда мы проходим мимо одного из бараков. — Мы тут должны месить грязь, дерьмо и кишки, а нам не могут нормальных бойцов прислать?! А не десяток крестьян, которые понятия не имеют, с какой стороны за меч браться?!

— Тише, Рез! — одёргивает его стоящий под небольшим навесом седой мужчина, попыхивающей трубкой, — Давно в Яме не гостил?

Сотник приводит нас к двухэтажному бревенчатому зданию, напоминающему трактир, и заводит в просторные сени.

— Записывайтесь по одному. Новобранец выходит — и заходит следующий, — хмурый мужчина указывает на дверь справа. — Старайтесь не задерживаться. Если у кого есть какие документы или рекомендации — приготовьте заранее. Ты! — он указывает обрубленным наполовину пальцем в Криса. — Давай первым. Я вернусь через колокол, а вы, как закончите, ждите меня здесь же.

Мы ожидаем своей очереди молча. Процесс оформления новобранцев идёт довольно быстро — по моим ощущениям не проходит и половины колокола, как не записанным остался только я. Белобрысый парень, выйдя от вербовщика, кисло улыбается.

— Давай, твоя очередь.

Кивнув, я вхожу в комнату. Внутри жарко и душно — помещение греет угольная печь, стоящая в углу. Окон здесь нет — лишь шкаф, забитый бумагами и стол, за которым сидит лысоватый толстый мужчина. На лацкане его затасканной мантии я замечаю знак Практика.

Что ж, это было ожидаемо.

— Добро пожаловать в Ветренный лагерь. Меня зовут Имран, местный оформитель и Практик. Твоё имя? — спрашивает он уставшим голосом.

***

— Рой, — ещё в дороге я назывался именем деда и вымышленной фамилией. — Рой, сын Криса.

Я осматриваю комнатушку, чувствуя что-то неладное. Взгляд цепляется за один из магических светильников, закреплённых по углам помещения. Он не горит, а пульсирует тусклым зеленоватым светом.

О-о-о, любопытно! Заряженный кристалл Телвани! Мощная шутка, привязанная к своему владельцу. По приказу, или в случае угрозы хозяину кристалл поджарит злоумышленника на месте. Судя по размеру — этот мог легко пробить магическую защиту даже Магистра.

Точнее — сопоставимого с Магистром по силе малефика.

Хорошая защита на тот случай, если сюда проберётся шпион. Не нужна рота солдат, да и уставшему от бесконечного потока новобранцев Практику не требуется каждую секунду быть настороже. Достаточно убедиться, что прибывший владеет тёмной магией — и кристалл легко отправит его на тот свет.

Что ж… Я ожидал чего-то подобного…

— Садись, Рой, — Имран указывает на стул. — Бумаги? Рекомендации, документы, направления?

— Никаких, господин магик.

— Хм… — он вздыхает, обмакивает перо в чернильницу и начинает писать, задавая вопросы. — Откуда прибыл?

— Из Гента.

— Сколько лет?

— Двадцать шесть.

— Каким оружием владеешь?

— Мечом, щитом. Из арбалета могу немного стрелять. Немного сражаюсь копьём и цепом.

Практик, прищурившись, смотрит на меня.

— Кем работал?

— Охранником каравана, господин.

Простые вопросы, простые ответы. Прямо мне под стать... По дороге я придумал себе роль простачка из глубинки, который захотел лёгких денег и славы. Без друзей, без семьи, без собственного жилья. Таких на фронт брали охотно и лишних вопросов не задавали.

— Семья?

— Все сгинули от чахотки три года назад. Мать и два брата.

Перо продолжает скрипеть по бумаге.

— Об условиях знаешь?

— Только то, что в дороге болтали, господин.

Практик устало протирает глаза.

— Прежде чем тебя внесут в списки новобранцев, мне нужно проверить тебя, Рой. Если всё в порядке, о жалованье и остальном тебе расскажет сотник Гавейн.

— Конечно, господин, — легко соглашаюсь я.

Имран выдвигает ящик стола, достаёт оттуда колбу с реагентом, который мне прекрасно знаком, и серебряный ножичек.

— Нужно капнуть в этот раствор кровью, — поясняет маг. — Порежь себе палец. Только без глупостей.

— Да какие глупости, господин, — улыбаюсь я, стараясь, чтобы это выглядело беззаботно. — Всё понимаю. Защита от тёмных тварей, все дела…

— Именно, — кивает Практик. — Полагаю, будь ты чернокнижником, вряд ли бы сунулся сюда. Но правила есть правила.

Я беру нож, чиркаю по указательному пальцу и капаю кровью в подставленную пробирку.

После упорных занятий Беренгар обучил меня кое-чему, что позволяло обойти такую примитивную проверку. Всего-то и нужно было сделать две вещи: перестать постоянно черпать энергию из источника и очистить энергоканалы. Проще говоря — выплеснуть из них всю магию, и светлую, и тёмную, и тогда реагент не покажет вообще никаких проявлений.

С тьмой таким образом я научился справляться самостоятельно ещё тогда, когда меня пытал Ищейка. Со светом процесс ничуть не отличался. Главное — не сдерживать источник слишком долго, чтобы это не привело к неконтролируемым выплескам.

Так что прошлой ночью, за сутки перед тем, как мы прибыли в лагерь, я вычистил свои энергоканалы и запретил Дару Аулэ циркулировать по ним.

Капли крови падают в реагент, Практик трясёт пробирку. Жидкость не меняет цвета, оставаясь прозрачной…

— Превосходно, — удовлетворённо кивает маг, делает в своих листах ещё одну пометку и протягивает их мне. — Подпиши, и можешь идти. Отдашь эти бумаги сотнику Гавейну. Он расскажет тебе, что к чему, покажет место в казармах, распорядится насчёт кормёжки, жалованья и обучения.

— Благодарю, господин, — улыбаясь, я беру бумаги.

И было отчего радоваться! Всё проходит куда проще, чем я думал!

Встав со стула, я разворачиваюсь и уже делаю шаг к выходу, когда Имран окликает меня:

— Чуть не забыл! Давай палец залечу, а то ещё какую-нибудь инфекцию подхватишь.

Глава 2. Направление

Я замираю, уже взявшись за дверную ручку, и медленно разворачиваюсь.

— Что?

— Палец давай, — повторяет Практик. — Открытая рана может загноиться.

Делаю глубокий вдох. Что ж… Глупо было надеяться, что меня так просто отпустят… Ничего, на этот случай план есть. Лишь бы только получилось…

Я возвращаюсь к столу, на ходу открывая источнику доступ к обеим частям дара. Совсем крошечный — два узких энергоканала, размером с игольное ушко протягиваются к пальцу, из которого капает кровь…

Протягиваю руку Имрану. Тот берёт мою ладонь, поворачивает к себе, его палец начинает светиться мягким белым светом, он проводит им над порезом… За мгновение до этого я концентрируюсь, разделяю сознание на две равные части, каждой из них освобождаю часть нужного дара и направляю его к порезу. Стараясь не сбиваться на эмоции, бушующие внутри, веду сразу двумя заклинаниями следом за Практиком и — о чудо! — рана затягивается!

— Вот и всё, — говорит маг, не заметив моих манипуляций. — А теперь ступай к сотнику. Надеюсь, там больше никого?

— Никого, — отвечаю я, всё ещё удерживая концентрацию.

— Тогда свободен.

Я киваю, разворачиваюсь, выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь.

— Всё, этот последний, — машет рукой сотник, привалившийся к дверному косяку. — Давай сюда бумаги.

Забрав у меня документы, он изучает их, возвращает и открывает дверь на улицу.

— Так, значит-с, тут мы закончили. Пошли, новобранцы, устрою вас на ночь, а с утра начнётся ваша новая жизнь. По-хорошему я должен рассказать про условия и наши порядки прямо сейчас, но… — он качает головой. — День был долгий. Все устали, и я в том числе. Думаю, раз вы тут, то за ночь никто из вас не передумает. Но если найдутся желающие вернуться под юбку матери — сначала найдите меня, просто так из лагеря вас никто не выпустит. Не отставайте.

Он выходит наружу, я выпускаю тихо переговаривающихся парней перед собой и выхожу из здания последним. И лишь оказавшись на улице, рискую отпустить концентрацию. Кровь вновь начинает струиться из пальца, и я незаметно зажимаю рану, которая на самом деле никуда не исчезла.

Фокус, который я только что провернул, потребовал максимальной сосредоточенности и был, пожалуй, вершиной моих умений в комбинированной магии. Мы с Беренгаром придумали его по пути сюда, и я тренировался ежедневно, чтобы всё получилось так, как задумано.

Принцип трюка, которым я провёл Практика, был прост — требовалось «всего лишь» ввести его в заблуждение. Если маг не принадлежал к школе Целительства, он не мог чувствовать результатов своего лечения, только видеть их.

Направляясь сюда я сильно сомневался, что проверяющим в таком лагере посадят профессионального целителя, ведь они были нужны непосредственно там, где идут боевые действия. Предполагал, конечно, что у мага будет лекарское умение, но минимальное — и оказался прав. Ну ещё и по дороге порасспрашивав людей, узнал, в каком лагере сидит какой колдун, и выбрал то место, где шанс обмануть проверку был наивысший.

А то, что я сделал сейчас — всего лишь результат упорной практики.

Воспользовавшись магией крови, я заставил её остановиться и перестать течь из пореза. Не излечил ткани, не свернул алую жидкость — а просто запретил ей покидать тело. Добавив к этому магию иллюзий, создал поверх пальца искажённое восприятие реальности. Последнее провернуть было куда сложнее, потому что нарушенный баланс дара практически отрезал меня от светлых школ магии... Но всё же я справился! Ежедневные тренировки не прошли даром и мне удалось обмануть вербовщика!

Что ж… Вот я и в армии!

* * *

Сплю крепко. И это удивительно! Особенно после долгой дороги, когда приходилось постоянно держаться настороже... На тракте я по крупицам собирал сведения об армейских ставках, прислушивался к новостям из Верлиона и фронта, а по ночам, проваливаясь в книгу Беренгара и не высыпаясь, тайком обучался магии. И за всё это время ни у кого не возникло вопросов к молодому мужчине по имени Рой.

***

Я ехал в сером, неприметном плаще на старой кляче, вместе со сбившимися в обоз торговцами, ремесленниками и парнями, желающими стать защитниками Империи и делал всё, чтобы избежать чужого внимания.

А здесь, в ограниченном пространстве лагеря, где все друг друга знали, в окружении опытных вояк, которые пристально наблюдали за новичками и относились к нам не слишком радушно, оставаться незамеченным было гораздо труднее. Поэтому, укладываясь на простых деревянных нарах в одной из казарм, куда нас с остальными приехавшими новобранцами определил сотник Гавейн, я был уверен, что до утра не сомкну глаз.

Но нет — отрубился без задних ног. Хоть и держал под рукой меч — просто на всякий случай — а разум частично оставался настороже, чтобы в случае чего…

Утро начинается примерно на шестой колокол. По всему лагерю разносятся дребезжащие, на редкость противные звуки рожков и регулярные солдаты, спящие в казарме, мгновенно вскакивают с кроватей. Они начинают лихорадочно одеваться, и мы с прочими новобранцами на их фоне выглядим сонными курицами.

Впрочем, я ложился спать прямо в одежде, так что и собираться не приходится — пристёгиваю к поясу простые потёртые ножны с мечом, проверяю сумку с вещами и направляюсь к выходу, следом за всеми, торопясь выбраться из пропахшего кислым потом тесного помещения.

На улице всё также пасмурно. За тучами не видно неба, а дождь только усилился. Волосы тут же намокают и прилипают ко лбу, но меня это мало заботит. Как и сотника Гавейна — несмотря на промозглую погоду, он уже стоит на входе в казармы под небольшим тентом, которые тут натянут у каждого здания, и невозмутимо попыхивает трубкой.

Регулярные солдаты здороваются с ним и отдают воинское приветствие, прижимая сжатый кулак правой руки к левому плечу. В их глазах читается неподдельное уважение к этому человеку, и я делаю в уме заметку.

— Новобранцы — выстроиться в шеренгу! — звучит команда, когда мы выходим из казарм.

Вместе с нами ночевала и предыдущая партия новобранцев, прибывших на день раньше. Бестолково толкаясь, пара десятков молодых и не очень людей, встаёт в грязь перед бараком, неустанно ёжась от пронизывающего ветра, морщась от капель дождя, падающих на лица, и протирая заспанные глаза.

— Для тех, кто забыл, — вышагивая вдоль неровной шеренги и не прекращая дымить трубкой, заговорил мужчина. — Меня зовут сотник Гавейн. Я отвечаю за обучение всех кадетов, и сегодня мы определим, на что вы способны. Следуйте за мной!

Мы снова месим грязь, шагая через весь лагерь. В спину то и дело прилетают смешки и оскорбления, и я никак не могу понять, почему регулярные солдаты ведут себя так по отношению к новобранцам?..

Ранним утром мне удаётся получше рассмотреть «поселение», если можно так выразиться. Первое, что бросается в глаза — здоровенные башни, установленные на берегу реки. Они и правда огромные — выше чем Внутренняя стена Верлиона, хоть и сложены не из камня, а построены из дерева. И башен этих не две, не три, не десять — они растянуты вдоль всей реки Тариэль. И на верхних площадках у них — по паре-тройке здоровенных, быстрозарядных «скорпионов».

Я слышал о северном оборонительном рубеже. Но пока не добрался, не представлял, насколько растянута эта линия защиты Имперской границы. Понятно было одно — башни предназначались для контроля воздушного пространства, а вот против наземных войск противника они не помогут…

Гавейн приводит нас к тренировочным площадкам. На одной из них соломенные чучела, установленные через сотню с небольшим шагов от стоек с луками и арбалетами. Есть несколько огороженных канатами площадок, на нескольких из которых тренируются солдаты. Под тентами рядом с площадками — столы с простыми мечами, копьями, цепами и наспех сколоченными щитами.

Всё учебное — тупое, концы оружия закруглены или на них вовсе приделаны деревянные шары, половина стрел с тупыми наконечниками или вовсе обмотаны толстым слоем тряпья. Я знаю, зачем это нужно — чтобы в учебном бою сымитировать атаку дальнобойного оружия, но не убить тренирующегося.

— Итак, кадеты! — рявкает сотник, когда мы вновь выстраиваемся перед тренировочными площадками, — Объясню кратко! Мы проверяем ваши навыки, и в зависимости от них вы получаете назначение. А также звание рядового, за которое вам назначается ежедекадное содержание.

Эти слова вызывают возбуждённый шёпот среди новобранцев. Судя по нему — почти все пришли сюда ради денег…

— Тишина в строю! — командует Гавейн. — Жалование рядового солдата за декаду составляет пятьсот фингов или пять фистов. Значит, за месяц получите двадцать фистов. Почти половина золотого! Это в два раза больше, чем за то же время получают ремесленники или крестьяне в процветающих провинциях. Если кто-то из вас не окажется опытным бойцом, в чём лично я сомневаюсь… Большинство ждёт месяц учебной практики, а затем вы получите направления в разные полки. Там у вас будет возможность продвинуться по службе, если покажете себя. За каждое звание к жалованью полагается десятипроцентная прибавка. После тысячника — двадцатипроцентная.

Снова возбуждённый шёпот. Ловлю себя на том, что мне противно стоять рядом с людьми, которые идут воевать лишь за деньги. Однако я тут же себя одёргиваю — эти люди мне не знакомы, и рано делать поспешные выводы. Наверняка у каждого из них за плечами есть какая-то история.

— После завершения курса подготовки вас снабдят стандартным оружием и доспехами, — между тем продолжает рассказывать сотник. — Если у вас, конечно, нет собственного. Лошади предусмотрены только для сотников, тех, кто сможет их содержать и солдат кавалерийских подразделений. Но в нашем лагере таких нет — тут мы готовим пехотинцев.

Он выбивает потухшую трубку, вминает в неё очередную порцию табака и раскуривает снова.

— А сейчас проверим, чего вы стоите! Вы двое! — он указывает на первых двух людей в шеренге, — На тренировочную площадку! Покажите, что умеете! Оружие, если надо — на столах. Только не покалечьте друг друга, наденьте кольчуги!

Здоровяк в серой куртке с дубинкой на боку, который уже жил в казарме, когда нас туда определили, выходит против худощавого парнишки со стрижкой «горшком», который прибыл с нами. Они надевают кольчуги, берут по тупому мечу, щиту и…

И уже через пару мгновений я понимаю, что сражаться не умеет ни тот ни другой. Здоровяк машет клинком, словно рожь косит — широко, сильно, но совершенно неумело — что выдаёт в нём крестьянина. Худощавый же парень просто трусит, и всё время отступает, пока не поскальзывается и падает, а здоровяк нависает над ним, картинно приставил к горлу неудачника меч...

— Достаточно! — кривится Гавейн, тоже поняв, какие «бойцы» ему достались, — Выбирайтесь оттуда. Следующие двое! Только ты, парень, свой меч сними, а то поранишь ещё кого…

На этот раз он указывает на меня и на рослого детину, стоящего рядом. Про меч Гавейн говорит именно мой, так что приходится оставить его на столе с оружием и взять тупой тренировочный клинок.

Также как и предыдущие «бойцы» мы напяливаем старые кольчужные рубашки. Такую я легко мог бы разрубить своим оружием, и она не защитит даже от арбалетного болта, пущенного с пятидесяти шагов… Перебравшись через канаты, встаю в чавкающей грязи в расслабленную стойку, опустив клинок вниз.

— Начинайте! — гаркает сотник.

— А-а-а!!!

Здоровяк, чьи плечи могли бы поспорить шириной с воротами лагеря, словно бешеный, срывается с места и с криком несётся на меня. Его замах настолько нелеп и широк, что мне даже уклоняться не надо. Я просто делаю короткий шаг в сторону, подставляю противнику ногу и толкаю его в спину, не используя меч.

Детина летит лицом вперёд, пропахивает грязь, встаёт и отплёвывается под дружный хохот новобранцев. Сотник закатывает глаза.

— А оружие тебе на что? — рявкает он на меня. — Обозначь удар! Это тебе не рыцарский турнир!

Здоровяк, в чьих глазах я замечаю проблеск злости, снова бросается на меня. В этот раз он не кричит — только пыхтит и, кажется, замахом учебного клинка настроен снести мне голову…

***

Я не делаю попытки уклониться — напротив, шагаю здоровяку навстречу, чем изрядно его удивляю. Присев, пропускаю удар над собой и бью рукоятью в лицо парня, чуть придержав удар, чтобы не выбить ему все зубы.

Под дружный «О-ох» рекрутов изо рта и носа детины выплёскивается кровь и горе-воин летит на землю. Как только здоровяк падает в грязь — я приставляю тупой конец учебного меча к его шее.

— Трус! — скалится он. — В честном поединке я бы тебя поломал!..

— Куда тебе, — усмехаюсь я его нелепой обиде. — Сначала меч научись правильно держать. Тебе ещё тренироваться и тренироваться…

Здоровяк неожиданно пытается поставить мне подсечку, ударить по ногам — но я просто подпрыгиваю на месте и, не давая ему встать, пихаю ногой в бок, снова заставляя упасть.

— Прекратить бой! — рявкает сотник. — Так, я понял… У нас тут умелец. Что ж, это хорошо, это просто отлично! Вот на тебе всех остальных и проверим! Детина! — Гавейн обращается к моему противнику, заляпанному грязью с ног до головы. — Вылезай оттуда! Сейчас за тебя будут мстить!

Я тихо ругаюсь сквозь зубы, пока прочие новобранцы продолжают хохотать. Почувствовав забаву, к тренировочным площадкам стекаются и регулярные солдаты, трущиеся неподалёку.

Ялайский пепел! Привлёк внимание, на свою голову!

Сначала против меня выходят двое — низкорослый крепыш с копьём и тощий, как жердина, рыжий мужик с веснушчатым лицом. Очевидно, они планируют напасть на меня с двух сторон, но ждать их атак я не собираюсь. Прыгаю на копейщика, пропускаю его удар над собой, а затем полосую по кольчуге, поперёк груди.

Удар выбивает из несчастного воздух, он падает на спину, а я уже разворачиваюсь, успев заметить движение мечника. Без труда успеваю вскинуть клинок, блокирую удар, направленный в голову. Он не точный, но неожиданно мощный для такого тощего противника — по рукам, до самых плеч проходит вибрация.

В этот момент, переместив центр тяжести, я закручиваюсь на пятке. Грязь мне помогает, так что атакующего без труда удаётся увести за собой. Перехватив запястье тощего мужчины свободной рукой, я выкручиваю его, заканчиваю движение и приставляю меч к горлу рыжего.

Давно забытое ощущение просыпается в груди. После поступления в академию Верлиона мне почти не доводилось фехтовать, не считая идиотских снов с бешеным рыцарем. Я и запамятовал, каково это — побеждать, полагаясь только на собственную силу и ловкость!

— Вы четверо! — командует сотник, видя, как я расправился с этими двумя. — Попробуйте зажать этого танцора в коробочку!

Новобранцы, на которых указали, воодушевлённо перебираются через канаты, а я только вздыхаю. Четверо, даже неумелых соперников — это уже надо постараться…

* * *

…Откинувшись назад, я увлекаю орущего мечника за собой. Поджимают ноги и, оказавшись на спине, резко распрямляю их, отталкивая нападающего. Он идиот — взял двуручник, слишком длинный, чтобы работать им в таком неудобном положении… Короткий полёт вверх ногами, и парень плюхается в грязь.

Он не успевает встать — я почти моментально оказываюсь рядом и полосую его по кольчуге в районе груди.

— Минус пять! — возбуждённо вскрикивает кто-то в толпе, собравшейся вокруг тренировочных площадок.

Я этого не желал, но народ пришёл поглазеть, как один из новобранцев раскидывает других. После четырёх противников на площадку вышли пятеро, потом — семеро. И кстати, пятеро из этой семёрки были регулярными солдатами, умеющими сражаться как следует.

Не так хорошо, как я, конечно, но семь противников, это семь противников, пусть даже часть из них — неумёхи…

Мне не было нужно излишнее внимание, но, войдя в раж, я не заметил, как вокруг собралась толпа. Показывать максимум, на который способен, не стоило — это было бы весьма неосмотрительно. Простой охранник каравана, за которого я себя выдавал, никогда не сумеет одолеть семерых человек.

Так что следует завершать этот спектакль и, как ни прискорбно — проиграть…

Я бросаюсь вбок за секунду до того, как в меня попадут. Мимо проносится стрела с тупым наконечником. В развороте отбиваю удар второго солдата, кувырком ухожу от него и рвусь вперёд, к противоположной стороне площадки.

Честно говоря, я бы легко мог прикрыться от лучника последним мечником, а затем разделаться и с ним, даже без восприятия, которое, кстати, я так и не вызывал. Но…

Оставив мечника за спиной, я прыгаю из стороны в сторону, как заяц, чтобы сбить лучнику прицел, но он успевает выпустить три стрелы, прежде чем я оказываюсь рядом.

Две проходят мимо — а вот последняя, пущенная почти вплотную, попадает тупым наконечником мне в грудь. Удар получается сильным — из лёгких махом выбивает весь воздух и я оказываюсь на земле, хрипя и пытаясь вдохнуть.

Толпа взрывается криками — обрадованными и разочарованными. Я слышал, что там уже начали делать ставки, смогу ли я одолеть семерых. Очевидно, что расстроены те, кто проиграл деньги. Ну а к довольным наверняка присоединились “счастливчики”, которых я хорошенько извалял в грязи…

На лицо падают холодные капли дождя… Эх, всё же проигрывать, пусть и специально — совсем неприятно! Надо мной появляется ухмыляющийся стрелок и, ухмыляясь щербатой улыбкой, протягивает руку в перчатке.

— А ты хорош, новенький! Я уж думал, достанешь и меня!

— Не достал, как видишь, — встав с его помощью, я поднимаю меч. — Метко стреляешь.

— Да куда там, — он фыркает. — С двух-то шагов и ребёнок попадёт.

Что ж, в этом он прав…

Пока я, грязный, потный и уставший, возвращаюсь к сотнику, сидящему под тентом за одним из тренировочных столов, толпа потихоньку рассасывается. За Гавейном остаются только новобранцы, тринадцать из которых я «уложил». Большинство из них смотрят на меня недобро, но некоторые довольно улыбаются — тот же белобрысый Рост, например, которого я заставил хлебнуть жидкой грязи. Пожалуй, он один из немногих тут, кто умеет хоть как-то сражаться на мечах — по крайней мере, у него получилось отразить четыре моих удара.

— Ну что ж… — протягивает Гавейн, задумчиво потирая бритый подбородок и разглядывая меня. — Результаты и впрямь неплохие… Не скажу, что ты меня поразил, парень, но клинком машешь куда лучше, чем весь этот сброд.

Он даже не трудится понизить голос. Глянув через плечо, я вижу, какими волчьими взглядами зыркают новобранцы. Проклятье, ну вот зачем он настраивает их против меня?!

Хотя они и сами не лучше — можно подумать, их моё владение клинком как-то задевает! Виноват я, что ли, что сотник выставлял их против меня одного за другим? Или думают, что надо было поддаться в самом начале? Бред!

— Просто долгая практика, господин Гавейн, — как можно небрежнее пожимаю я плечами.

— Практика — это хорошо, — кивает мужчина. — Но на войне этого мало, парень. Ты, небось, думаешь, что всё так, как пишут в газетах, или как рассказывают меж собой в дорогих салонах маменькины и папенькины сынки, графские детишки? Что мы, дескать, держим границы, на которых встали отродья Ирандера, чуть ли не у самой реки Логейн? Что между ней и Тариэль всё под нашим контролем?

— Говорят именно такое, — осторожно отвечаю я. — Но верить сплетням и слухам — последнее дело, как по мне.

— Это правильно, — довольно усмехается сотник.— Ну вот что… такие как ты кто умеет с оружием обращаться, нам нужны. И не здесь, пятые рубежи охранять, а там, где настоящие воины требуются.

Неужели отправит на передовую?

Подумав несколько мгновений, мужчина что-то пишет в моих бумагах и протягивает их мне.

— Вот, держи.

Я беру документы и с интересом изучаю запись о назначении.

— «Речные вороны»?

— Не слышал о таких?

— Нет.

— Ты чего! — восклицает Рост, прислушивающийся к нашему разговору. Парень мгновенно оказывается рядом и заглядывает через плечо. — Это один из самых сработанных отрядов северного Кулака армии, ты что, правда не знаешь?! О них десяток песен сложен! А история лет пять насчитывает! Охренеть тебе повезло!

***

Беспардонный парень излишне любопытен и языкаст, но перед сотником я не решаюсь его одёргивать. Однако, тот делает это за меня:

— Следи за языком, рядовой!

— Виноват, господин сотник! — мгновенно краснеет Рост и возвращается к новобранцам.

Гавейн хмурится, провожая парня взглядом, затем вновь поворачивается ко мне:

— Парнишка прав. До недавнего времени было так, как он говорит. Не то, чтобы «Речные вороны» были каким-то особенным отрядом. Таких в наших армиях хватает, но история у них и вправду хорошая. Доблестная. Однако три декады назад, у Сантимского леса они попали в засаду… Погибших почти треть, грохнули сотника, двух его заместителей и двух магов сопровождения. Третий заместитель остался жив, но он всего лишь десятник, да и опыта у него маловато, чтобы управлять таким количеством людей. Так что им назначили нового капитана. Он едет сюда, и как только прибудет, ты и ещё несколько человек отправитесь дальше в приграничье, займёте места погибших в отряде. Им нужны опытные воины, а у нас тут… сброд, в основном, сам видишь. Таких, как ты, способных потягаться с четырьмя рядовыми и тремя десятниками, да ещё и после серии схваток — единицы…

— Ясно. И что, мне теперь нужно просто ждать?

— «Просто ждать»? — фыркает сотник, — Парень, ты серьёзно? Думаешь, показал, что знаешь, с какого конца за меч хвататься, и теперь будешь греться на солнышке?

Не удержавшись, я скептически смотрю на затянутое тучами небо, надеясь разглядеть за ними солнце, чем вызываю неудовольствие Гавейна. Он, очевидно, видит в этом дурную шутку, так как быстро меняется в лице.

— Значит так, рядовой! — рявкает он. — Назначение ты получил! И пока не приедет новый капитан «Речных воронов» — будешь тренироваться вместе со всеми!

— Будет исполнено, господин! — я прижимаю кулак к плечу.

— Собирай свои пожитки и дуй к третьей казарме, она у реки. Спросишь Хенрира. Он покажет место для ночлега и объяснит режим тренировок! А с этими доходягами тебе делать нечего, так что и нагрузку получишь… Соответствующую! Кругом!

Я делаю так, как велит сотник. Под пристальными взглядами прочих новобранцев иду в сторону реки, раздумывая над тем, что сделать с камнем Эрленкар. Оставить его закопанным под деревом? А вдруг его кто-то найдёт, и старый булыжник вновь сведёт какого-нибудь мага с ума?.. Забрать с собой? Но как, если из лагеря меня пока не выпускают?

Размышляя над этим, я шагаю по чавкающей грязи мимо палаток и, выйдя из-за одной из них, чувствую, как моё сердце пропускает несколько ударов.

Рядом с ближайшей коновязью, разговаривая с конюхом, в окружении четвёрки Имперских гвардейцев стоит Айрилен Старвинг…

***

Источники :

https://author.today/reader/241338/2172686

https://books-lib.com/books/nauchnaya-fantastika/175915-ne-vremya-dlya-geroev-tom-2-ilya-solomennyi.html

https://readli.net/chitat-online/?b=1207298&pg=1

https://chitatnik.com/ne-vremya-dlya-geroev-2-solomennyy

https://onlinelit.net/book/ne-vremya-dlya-geroev-2

https://flibusta.one/books/53094-ne-vremya-dlya-geroev2/reading/

***

Слушать - https://audiokniga-online.ru/fjentezi/1583-ne-vremja-dlja-geroev-kniga-2.html === https://audioknigi.pro/audioknigi/20114-ne-vremya-dlya-geroev-kniga-2-ilyya-solomennyy.html === https://kot-baun.ru/kniga_audio_fentezi/13021-ne-vremja-dlja-geroev-ilja-solomennyj-2.html ===

***