Небеса 044 - 30 Августа 2024 - Персональный сайт

Главная » » Небеса 044

05:06

Небеса 044

***

===

Глава 15

Ван Лу проживает в покоях центральной пагоды на ярус ниже патриарха Эмрисса. Тени верно стерегут его и исправно выполняют все поручения, однако скрыть события в секте от них не представляется возможным. Ведь эти молчаливые, невыразительные люди не просто телохранители, а полноценные представители власти Императора.
Их командир решает наведаться к чиновнику вскоре после заключения им союза с патриархом Эмриссом. Как и полагается истинному представителю Теней, он без труда проникает в чужой рабочий кабинет.
— Господин Ван Лу, — беззвучно склонившись над ухом бюрократа шепчет лидер отряда.
Тот вздрагивает, заслышав голос, а его незваный гость без приглашения садится в кресло напротив. Лицо скрывает маска, лишь в прорезях блестят два холодных, расчётливых глаза.
— Командующий… — Ван Лу не очень убедительно изображает доброжелательную улыбку.
— Джихвэй, — перебивает его Тень. — Этого достаточно.
Так обращаются к своему командиру рядовые бойцы-Тени. У них свой устав, не позволяющий использовать личные имена. Человек, поступивший на эту службу, исчезает, сменившись номером, внутренним званием, реже прозвищем.
— Джихвэй, — медленно кивает Ван Лу и тяжело вздыхает, предчувствуя непростой разговор. — О чём вы хотите поговорить?
— Вы прекрасно знаете, о чём. Меня сильно волнует ваша договорённость с патриархом и демоном, обитающим в этих местах. Не думаете ли вы, что мне и моим бойцам необходимо уничтожить…
Он делает паузу и после нескольких секунд молчания продолжает:
— Сначала демона, а потом и всю верхушку секты? А, может быть, и вас за попустительство в текущей ситуации.
Ван Лу краснеет, затем бледнеет и оттягивает ворот ханьфу, чтобы совершить хриплый вдох. А его собеседник тем временем произносит:
— Происходящее здесь — прямое нарушение закона Империи, запрещающего любые контакты с представителями подземного мира.
— Вы хорошо разбираетесь в законах, — замечает инспектор, но ему тоже есть чем блеснуть. — Только вы не берёте в расчёт специальное постановление нашего господина: «Если подобная деятельность может принести польщу Империи, она допустима в исключительных ситуациях, когда происходит под контролем высокопоставленного лица». В данном случае — я такое лицо.
Тень хмыкает:
— Вы считаете, что это действительно тот самый случай? Люди используются для пропитания враждебной нам твари. И, замечу, это не простолюдины, что тоже недопустимо. Речь идёт о членах знатных кланов. Уже поступили жалобы в их рода, слишком много жалоб. А ещё, — победоносно улыбается командир Теней, — вы так и не сообщили ключевую информацию в столицу. Я вправе сделать это самостоятельно. Если я не услышу убедительных объяснений на этот счёт, то же сегодня же отправлю известие по своим личным каналам. В нём будет сказано, что один столичный чиновник пошёл на преступный сговор с зарвавшимся патриархом и оказался уничтожен доблестными Тенями, что пекутся денно и нощно о безопасности Империи и её граждан.
Инспектор готов удариться панику и начать молить о прощении, но он отчётливо понимает — милости не будет. Единственный его шанс выжить — начать шустро соображать и заключить сделку. А в сделках он разбирается.
— Подождите, — Ван Лу вскидывает руку. — Джихвэй, не торопитесь, пожалуйста. Ситуация весьма деликатная. Я уверен, что мы оба получим возможность значительно улучшить своё положение в самое ближайшее время.
Глаза, скрытые маской, продолжают смотреть холодно, но бюрократ слишком хорошо научился разбираться в людях. Пусть он и испытывает страх перед этим человеком, лица которого никогда не видел, однако чувствует его сомнения. Если бы Тень хотел сделать то, о чём говорил, то не сидел бы перед ним. Он пришёл сюда договариваться, не иначе.
— Вы же уже не первый год возглавляете целое подразделение Теней, — хитро улыбается Ван Лу.
Человек, сидящий напротив, кивает, продолжая пристально сверлить собеседника взглядом.
— И давно заслужили возможность продвинуться по службе, не так ли? Наверняка вам уже надоело, уж извините за прямоту, прислуживать бюрократам вроде меня, — Ван Лу демонстративно теребит ворот своего расшитого золотом ханьфу.
— Таков мой долг. Всё во славу Императора Альдавиана! Не путайте меня с собой! — голос убийцы наполняется угрозой.
— Так ли вы честны с собой, Лимин Сан? — победоносно улыбается чиновник. — Знаете, я не просто так получил эту должность. Информацию о Тенях найти дейст…
В горло инспектора упирается острый клинок. На гладко выбритой коже проступают первые капли крови, и лезвие замирает.
— Говори, что ты задумал? — шипит командир Теней.
Давно он не слышал собственного имени, уже даже начал забывать его. Сейчас на него словно ушат холодной воды вылили. Когда-то лидер отряда и сам пытался стать чиновником, но вспыльчивый характер привёл его в ряды Теней. Смерть или служение Императору — лишь такой выбор остался у него после того, как он лично убил нескольких зажравшихся провинциальных чиновников.
— Использовать силу демона в наших целях, — Ван Лу нарочито объединяет их. — А затем, конечно, устранить патриарха. В конце концов он вероломно нарушил законы Империи и должен ответить по всей строгости закона. Однако перед этим его ужасная ошибка поможет нам двоим. А чего хотите вы, Лимин Сан? — лукаво улыбается инспектор.
Командир Теней медленно отводит клинок, пряча его в рукав, и опускается обратно в кресло.
— Я хочу добиться успеха в нашей миссии и, не дай боги, не вызвать гнев Императора. Повелитель раздавит нас, словно букашек, если мы подведём его, — отзывается убийца.
— Не беспокойтесь, если ваши люди будут молчать, я всё устрою. Сначала нам надо навести окончательный порядок в секте, а вскоре мы сможем лично увидеть всю силу демона, — Ван Лу рассыпается в обещаниях, уловив, что зацепил нужные струны чужой души.
Теперь надо постараться, чтобы компаньон проникся его идеями.
* * *
Я говорю долго, рассказывая спутнице о своей сестре. О том, как она жила, и о том, как она умерла. Сердце пронзает острая боль, когда речь заходит про её печальную участь. Боль хорошо знакомая, но уже не такая яркая, как прежде.
Мне давно хотелось поделиться с кем-то своими тайнами. Не всеми, но многими. Я рассказываю Каору свою историю, лишь опустив детали о моём учителе Ферроне. Это слишком большой секрет, которой я пока никому не готов открыть. Он может навлечь на человека большую беду, узнай тот о наследии, хранящемся в самом сердце Империи.
— Рен, прости меня за глупые слова, — вздыхает Каору, кутаясь в тёплые одеяла, что я прихватил в поход. — Похоже, нас объединяет больше, чем я думала… Ты тоже скучаешь по ней?
Киваю, уловив в её глазах грусть.
— У меня столько воспоминаний о нашем детстве, — смотрю то на девушку, то на потрескивающие дрова в костре.
Пламя благодаря огненной технике не чадит и не расползается по деревянному домику, оставаясь покорным, словно сторожевой пёс.
— Я всё ещё не могу поверить, что мой брат стал жертвой этой проклятой секты. Он был таким взрослым не по годам, — начинает она свой рассказ. — В наших краях тёплое время длится недолго. Тут почти всегда бушуют вьюги и валит снег. Когда всё же зима отступает, это время так мимолётно. Отец хорошо обучил нас премудростям выживания в дикой природе. Осмелев, мы отправились с братом далеко за город. Хотели посетить настоящий лес, а не эти жалкие островки в десяток деревьев, что растут на склонах.
— Лес может быть очень опасен, — добавляю я. — Даже для опытного путника.

— Да, я всегда это знала, но тогда мы были слишком уверены в себе.
Я была слишком самонадеянна. Мы отошли далеко от города, — увлечённо рассказывает Каору. — Высокие деревья смыкались кронами над головами, внизу лежала пожухлая листва из-за недостатка света. Однако редкие кустарники давали ягоды, которые мы с братом очень любили. В те дни стояла непривычная для наших мест жара. Во время той прогулки она стала просто невыносимой. Мы зашли слишком далеко и сбились с пути. Я не могла в это поверить.

Она хмурится. До сих пор корит себя за допущенную ошибку.
— Даже тогда Диань вёл себя как настоящий мужчина, хотя я уже начала впадать в панику. У нас закончилась вода, но брат отдал мне последние капли из своей фляги. По неосторожности, из-за паники, я рванула бежать. Представляешь? Послышались голоса, а в итоге я подвернула ногу. Он тащил меня… мой младший братишка. Даже когда сам остался почти без сил, нёс меня на спине. Чтобы мне не было страшно, подбадривал и рассказывал смешные истории. Так вдвоём мы бродили до глубокой ночи, пока нас не нашёл отец. Он пришёл за нами с собаками. Отец хотел отчитать меня, ведь как старшая я должна была защищать и оберегать брата, но получилось наоборот. Однако даже тут Диань сказал, что всё это его вина. Что он уговорил меня углубиться в лес.
Каору начинает плакать. Я сажусь ближе и медленно глажу её по голове.
Это бремя мне хорошо знакомо. Быть старшим и чувствовать, как подвёл того, кого должен был оберегать всеми силами.
— Мне следовало умереть. Не ему. Мне… — шепчет она.
— Помнится, в детстве нам с сестрой очень нравилось слушать красочные сказания, — делюсь я своими воспоминаниями, пытаясь отвлечь спутницу. — В нашей деревушке многие умели рассказывать истории, однако все они были нам знакомы. Что-то перекладывалось на новый лад, переходя из уст в уста, но суть оставалась той же. Мы с сестрой готовы были слушать эти истории из раза в раз, но нам всегда хотелось чего-то нового. Узнать о мире, лежащем за пределами деревни. Услышать легенду о далёких местах.
Говоря это, я сам погружаюсь в те далёкие образы прошлого. Они обретают форму, становятся яркими и объёмными.
— На центральной улице раз в год появлялся странствующий седовласый старец. Его имени никто не знал, но все дети называли его «дедушкой». Всего один день он проводил в Лесных Холмах и весь этот день посвящал древним сказкам и легендам. Возле старца всегда собиралась целая стайка детишек всех размеров и возрастов. И мы были в их числе. С момента, как Лин научилась ходить, ни разу не пропускали его визита и каждый год трепетно ждали, чтобы услышать новую легенду о странствующих воинах — древних прославленных героях.
Каору медленно кивает.
— Когда Лин было всего шесть лет… — продолжаю я с закрытыми глазами.
Образ моей сестрёнки стоит прямо передо мной, словно стоит протянуть руку и вот-вот коснусь её.
— … Она закончила слушать очередную историю и вскочила на ноги. Пообещала всем, что тоже станет героем, самым сильным и известным. Будет помогать людям, защищать слабых, спасать нуждающихся.
— Так по-детски… — шепчет Каору, её ресницы медленно смыкаются, смахивая слезинку.
— По-детски, но в то же время искренне, — отвечаю я, вспоминая серьёзный настрой Лин. — Её глаза горели решимостью. И это были не просто бездумные слова, нет. Она всегда следовала этому обещанию. Специально отправилась в столичную Академию, чтобы стать сильнее. Стать такой же сильной, как герои из наших детских сказок.
Мы оба замолкаем, зная, чем закончилась история. Мне тяжело думать о Лин, но только так она ещё может жить в моих воспоминаниях.
— Никто не верил в неё. Многие наши болтали, что женщинам место у котла, да с детьми, а геройство — мужская доля. Однако даже в деревне она сумела сделать намного больше, чем многие мужчины. Стала лучшей ученицей сельского мастера. Добилась шанса попасть в Академию… Чёртову Академию!.. — сжав кулаки, я подавляю волну злобы.
Справившись, довершаю:
— Знаешь, Каору, заветной целью сестры было стать прославленным героем. Тем самым, из сказаний и легенд. Кого люди вспоминают добрым словом даже через много веков после его смерти.
Лиричные нотки пропадают из моего голоса, и я завершаю предельно серьёзно:
— Поэтому я собираюсь осуществить её мечту. Это последнее, что я могу для неё сделать.
Отстранившись, спутница удивлённо смотрит на меня.
— Разве ты сделал ещё недостаточно? Скольким людям помог? Сколько жизней спас?

— Нет. Недостаточно. Пусть это звучит по-детски наивно, как когда-то мечта моей сестры, — хрипло отвечаю девушке, — но я стану сильнее и выполню данное ей обещание. Она будет гордиться мной, когда мы увидимся на том свете.

Откровенный разговор в эту ночь невероятно сблизил меня и Каору. Теперь, узнав друг друга лучше, мы стали не просто союзниками по оружию. Из рядовых соратников мы стали людьми, по-настоящему осознавшими, через какие испытания пришлось пройти друг другу. И теперь нас сплачивают не только общие цели, но и одинаковые ценности.
На следующий день, когда вьюга сменяется ленивым снегопадом и снежинки падают неспешно, мы покидаем хижину, ставшую нам временным домом.
— Послушай, Рен. Не сочти за наглость, я тут подумала и решила тоже стать героем, может, и не таким великим, как ты, но в твоём тенёчке постою, — с ухмылкой Каору толкает меня локтем. — Не против?
Улыбаюсь в ответ и треплю её по голове в своём истинном облике.
— К сожалению, в нашем мире не хватает настоящих героев, как в тех сказках. Так что места нам хватит обоим.

Наш путь продолжается дальше. Горы весьма опасны, сама стихия не желает признавать нашего существования. Несколько раз мы попадаем под лавины. Я сплетаю нам убежища
Оплетающим Побегом, а Каору расплавляет снег. Воду эту, к сожалению, пить опасно, поэтому время от времени приходится искать горные ручьи.

Все окрестности пропитывает демоническая энергия. После падения сдерживающих барьеров в секте она распространяется всё дальше. Возможно, это же служит причиной проявления Зао. Странные снежные монстры ещё несколько раз встречаются нам на пути.
— За нами следят, — еле слышно замечаю я, когда мы уже подходим близко к первой отметке на карте. — Чувствуешь?
Не очень сильные, но многочисленные ауры осторожно приближаются к нам с нескольких сторон. Одни спускаются с вершины горы на тропу, по которой мы идём, другие поднимаются снизу. Впереди по нашему маршруту я ощущаю несколько живых существ. Засада.
Каору хмурится и делится мыслями. Ей тоже показалось, но она не была уверена. Мы решаем продолжить движение, не сходя с тропы. В любом случае столкновения не избежать, даже если попытаемся обойти. По крайней мере, будем готовы к нему.
Возле небольших зарослей морозного кустарника из снега выбирается вооружённый отряд. Одежды на них разные, как говорится, кто что нашёл. Я вижу среди них и нескольких представителей секты Восходящего Солнца, хотя они могли и украсть эту одежду.
Вперёд выступает крепкий низкорослый мужчина с бритой головой. Отсутствие волос на макушке компенсирует густая борода со множеством вплетённых в неё лент.
— Если вы отступники, — он делает жест, и вокруг нас показывается всё больше людей из своих укрытий, — можете присоединиться к нам! Если же вы на стороне этих извергов Солнцеедов, молитесь!

***

===

Глава 16

Я даю ему высказаться. Он явно не прочь поболтать. Пока лидер этого сброда по имени Фахир распаляется, рассказывая о себе и своих людях, я бегло изучаю их. Рожи разбойничьи, многие вооружены, да и практиков тут больше половины. Они — выходцы из разных сект, собравшиеся в этих горах. Правда, большинство всё же сбежали из Восходящего Солнца, из-за чего в регионе теперь объявлены в розыск как отступники и дезертиры.
— Раз вы тоже выступаете против секты, мы можем объединить усилия, — предлагаю я. — У нас общий враг — это верхушка Восходящего Солнца и демон.
При слове «демон» многие нервно отступают и переглядываются. Кто-то даже выкрикивает оскорбительные выражения в наш адрес. Фахир гасит волнения, вскинув сжатый кулак, и возвращает себе слово:
— Думаешь, у нас есть шансы? Мы чудом сбежали от этого безумия, и ты хочешь, чтобы мы добровольно вернулись туда? Хочешь нашими телами проторить дорогу к победе? Ну уж нет. Мы не собираемся открыто сражаться против сект — это самоубийство.
Его соратники одобрительно кивают.
— И вообще, может, вы нам лжёте? — скалится он, обнажая меч. — Прикидываетесь врагами секты, а сами их шпионы или патрульные. Даю вам единственный шанс. Оплатите едой за проход через нашу территорию, и мы вас отпустим. Беглецам не так просто прокормиться в горах.
— Мы можем поделиться небольшим количеством еды, но вам это не сильно поможет. Больно много у тебя голодных ртов.
— Выкладывай всё, что у тебя есть! — жадно кричит человек из толпы, остальные одобрительно свистят
— Ты слышал их! — Фахир направляет на меня иззубренный клинок.
— У меня нет желания драться с вами, но раз вы по-другому не понимаете!..
Мимоходом даю сигнал Каору, и на вокруг её кулаков разгорается пламя. Мои побеги уже стелются под снегом.
— Отлично, нам больше еды достанется! — орёт вожак. — Давно я не ел нормального мяса.
Нападают на нас весьма слаженно. Со склона срывается несколько снежных шапок, пропитанных Ки. Белые волны накатывают и тут же ощетиниваются длинными шипами. Вражескую технику встречает стена из растений и пламя моей спутницы.
Сильных практиков среди них немного, но они умело комбинируют стихии, что удивительно, действуя сообща. Ближайших противников я обвиваю корнями и утягиваю в снег. Побеги продолжают тащить их прочь, разрыхляя промёрзшую землю.
Те, кто вырывается, сразу переходят в наступление, осыпая нас мелкими снарядами. К практикам присоединяются лучники и арбалетчики. Похоже, ограбили какой-то хорошо вооружённый отряд.
Стрелы и болты бессильно застревают в растительной ограде. Каору сдерживает натиск стрелков.

Я, покрывшись техникой
Крепче Камня, ускоряюсь и врываюсь в ряды бандитов. Удары кастетов ломают кости и орошают снег юшкой. Тех, кого могу обездвижить, окутываю растениями. Практики вырываются, но бесполезно. Каору глушит их издалека, а я добиваю вблизи. Несколько раз огненные шары моей спутницы сбивают подкрадывающихся со спины головорезов.

Сражаются они злостно и напористо, но, ощутив серьёзные потери, начинают отступать. Догнав нескольких и надавав крепких оплеух, спрашиваю о том, что имел в виду Фахир:
— Что значит «не пробовал нормального мяса»? — поднимаю за ворот молодого парня и хорошенько встряхиваю его.
Рот пленника расплывается в щербатой улыбке, и он сплёвывает в снег несколько зубов:
— Человеческого, какого же ещё? — хохочет он, словно безумный. — Думаешь, просто… кха…
Под треск и хлюпанье мой кастет сминает лицевые кости, направляя их в мозг. С отвращением я роняю бездыханное тело на снег. Не хотелось даже думать о подобном, но теперь никто из них не должен выжить. В чём бы ни была истинная причина, людоедам не место в этом мире.

Фахир с небольшим отрядом удирает от нас со всей прыти. Однако мы действуем слаженно, преследуя этих зверей в человеческом обличье. Каору обрушивает на них шквал огненных снарядов, а я под прикрытием пламени врываюсь в их ряды. Девушка бьёт очень точно — оглушает, вырубает и поджаривает врагов. Я же помогаю обездвиживать их
Оплетающим Побегом, из-за чего попасть по ним становится гораздо легче.

Сблизившись, я обрываю одну за другой жизни, раскрашивая снег багряными тонами. Фахир ныряет в землянку, вырытую прямо в снегу. Они сами загнали себя в ловушку. Это место становится для них могилой. Пока разбойники стараются пробиться, я сплетаю вокруг землянки стену, а Каору заливает внутрь своё пламя. Душегубы-людоеды превращаются в пепел.
С мрачным выражением на лице я смотрю на бушующий огонь, подпитываемый моими растениями. Каору выглядит не менее хмурой. Последние недели нас волновала только несправедливость, творимая сектой и демоном, но кроме них хватает и других отбросов, потерявших человеческий облик и всякое понятие достоинства.
— Не могу поверить, — в какой-то момент вздыхает девушка, а за нашей спиной вновь усиливается вьюга, подгоняя двигаться дальше. — Даже сбежавшие из секты стали словно демоны. Зачем они это делали? Неужели не могли поймать горных козлов? Спуститься ниже и ловить рыбу?..
— Кто знает, — я пожимаю плечами. — Может, ещё в секте демон залез им в голову, и это наваждение, словно зараза, перекинулось на других.
Природа будто решает испытать нас на прочность. Мы продолжаем взбираться в горы, когда на нас обрушивается неудержимая стихия. Лавина за лавиной сбегает с вершин. Снег сыплется неукротимым бураном. Несколько раз приходится переждать шторм, укрывшись в сугробах среди скал, служащих плохим заслоном.
По пути нам встречаются бушующие горные реки, сметающие всё на своём пути, раскалывающие камни и прогрызающие твёрдую породу. Взбираясь всё выше, приходится карабкаться по отвесным скалам. Во время перехода по карнизу нога Каору неожиданно соскальзывает, и девушка заваливается назад.
— Рен!! — кричит она, устремляясь в бездну.
Реагируя на шум, Ки вскипает во мне, разгоняя тело и разум. Пальцы вгрызаются в лёд и камень под ним. Мелкие побеги разбегаются во все стороны. Удерживаюсь одной рукой, а из второй выпускаю длинную гибкую лиану. Растение подхватывает Каору за пояс над самым острым пиком. Она, дрожа, показывает мне большой палец.
— В порядке? — усилием затаскиваю её обратно и шумно вздыхаю.
— Боги!.. Жизнь перед глазами промелькнула! — часто дышит она. — Прости, я буду осторожнее.
— Передохнём и двинемся дальше, — я сплетаю нам небольшое гнездо, чтобы восстановить силы с минимальным комфортом, а сам изучаю найденную карту.
— Мы уже совсем близко, — устало произносит спутница.
— Надеюсь на это, ведь карта не так уж точна.
В итоге наш путь занимает ещё два дня. Несколько раз приходится подниматься и спускаться по острым и отвесным горным гребням. На исходе третьего дня, измотанные, но непреклонные, мы преодолеваем ещё одну гряду. Вдали открывается заснеженное плато, и у подножия горы таится чёрное пятно. Я прикладываю руки к глазам, закрывая их от падающего снега.
— Впереди хижина, вот теперь мы действительно близко, — поднимаю за руку провалившуюся в снег Каору. — На твоей отметке как раз было какое-то строение.
Ветер усиливается, обрушивая на нас ледяной град, когда мы, наконец, добираемся до плоскогорья. Нам приходится пробираться сквозь бушующие порывы снега. Порой кажется, что тёмное пятно впереди — вовсе не хижина, а лишь видение. Однако мы упрямо продолжаем идти, чтобы убедиться лично.
Через несколько часов цель достигнута. Это действительно жилище, выглядящее на удивление добротно. Брёвна плотно подогнаны друг к другу, все щели забиты. Окно с внутренней стороны закрыто тканью, из-под которой пробивается свет.
Я пробую открыть дверь, но она не поддаётся, даже с места не двигается. Кулак опускается на тяжёлое дерево, но в бушующей вьюге стук почти не слышен. Ветер крепчает, обрушивая на нас новые порции ледяного града.
Стучу ещё несколько раз. Каору не выдерживает, бросается ко мне и начинает молотить по деревяшкам без остановки. Плотно подогнанные части двери словно высечены из камня, а не из дерева. Каждый удар звучит приглушённо.
Жестом показываю Каору отойти. Всё равно она меня плохо слышит, а драть глотку на морозе не стоит. Наглотаюсь отравленного демоническим присутствием снега — мало ли что может случиться. Проверять на себе последствия влияния твари, которые мы уже видели, не очень хочется.

Оплетающий Побег
с трудом находит мельчайшее отверстие и пробивается внутрь, но приходится повозиться. Дерево словно обладает собственной энергетикой и неохотно пропускает постороннюю растительность. Удивительно, ведь оно уже не живое. Через пару минут мне удаётся добраться до засовов. Их здесь четыре, каждый запирает одно из направлений. Понятно, почему дверь едва шевелилась. Отодвинув все, распахиваю створку.

Каору сразу же кидается закрыть дверь за нами, чтобы отсечь пронизывающий ветер. Я использую только два засова. Этого достаточно, чтобы она не дёргалась от ветра. Неизвестно, что нас ждёт внутри, поэтому на все не запираю.
В первой небольшой комнате стоит лишь лавка у стены. Проходим дальше, попадая во вторую. Здесь есть немного мебели: камин, он же очаг для готовки, рядом — тренога с котелком. В камине ещё тлеют угли, а по всей комнате раскидан десяток свечей. Вместо кровати — настил из шкур животных прямо на полу в тёмном углу.
Улавливаю плавное и едва заметное течение энергии.
— Там кто-то есть, — указываю в сторону спального места.
Подходим ближе. За стеной-перегородкой на полу, скрестив ноги, сидит высохший пожилой мужчина. Из одежды на нём лишь набедренная повязка, прикрывающая причинные места. В остальном он полностью голый. Вид его пугает — кожа да кости, мяса почти нет. Глаза впали, грудь очень медленно шевелится.
— Рен, что с ним? Он же не умер? — встревоженно спрашивает Каору.
Прикладываю палец к губам:
— Тише, видимо, он погрузился в глубокую медитацию, — подношу руку, почти коснувшись кожи старца. — Слышал, что высокоранговые адепты могут месяцами проводить в такой медитации, культивируя и прорываясь на новые ступени. Посмотри, на нём уже слой пыли. Значит, он давно погружён в себя.
— Ты прав. А я ведь заметила, что свечи необычные. На них наложена несложная, но эффективная огненная техника, — добавляет спутница. — Она позволяет им гореть в разы дольше обычного.
Осматриваемся рядом с хозяином жилища, но он никак не реагирует, словно спит или даже умер.
— Что мы ищем? — спрашивает Каору. — Ты же не думаешь, что древние записи секты будут храниться где-то в этой халупе? Тогда бы любой мог прийти и легко забрать их.
— В первую очередь надеялся найти записку от него, — киваю на старика. — Как рассказывал один из учителей, во время глубоких медитаций адепты часто оставляют заметку, чтобы в случае чего их можно было вывести из такого состояния. Да и вообще, в одиночку погружаться слишком сильно в свой мир опасно. Должен быть проводник, способный тебя вернуть.
— Видимо, этот дедуля очень уверен в себе, раз практикует подобное, — хмыкает Каору.
А я улавливаю, что течение духовной энергии в теле старика изменилось. Стало более шустрым и активным.
— Зачем вы пришли сюда? — его правый глаз открывается, веки с трудом разлепляются.
Он трёт рукой второй глаз и открывает его. Нас изучают два недовольных серых зрачка.
— Как вы нашли это место? — сухие губы кривятся, а голос становится жёстким. — Отвечайте!
В его теле разгорается ядро. Неприятные волны Ки раскатываются по хижине.
— Прошу простить наше вторжение, — я сажусь на пол прямо напротив него, но выдерживаю дистанцию, как положено традициями.
Между нами несколько метров. Почтительно поклонившись, обращаюсь к нему:
— Мы стучали, но ответа не было. Что касается вашего вопроса, мы нашли карту в секте Восходящего Солнца. Нам требуется совет адепта-отшельника, который должен вести записи секты.
— Чушь. Убирайтесь! — рычит старик. — Я слышал таких историй сотни. Вы выбираете любой предлог, сочиняете сказки, а потом приходите брать то, что вам не принадлежит. Я знаю, что нужно таким, как вы. Только сила ради силы. Вам я помогать не буду!
— Господин, — нежным голосом обращается к нему Каору. — Выслушайте нас. Прошу! У нас благородные цели. Вы даже не знаете, что творится сейчас в секте! Патриарх Эмрисс совсем обезумел…
— Прикуси язык, девчонка! Забирай своего спутника и проваливай! Какого только вранья я не слышал. И мне уже, честно говоря, плевать, кто вы. Члены секты, разбойники, да хоть сам Император. Вам всем нужно одно — узнать, как стать сильнее. Как победить демонов, — старик после каждой пары слов выворачивает отборные ругательства. — Аранг забери мою душу! Да некоторые сами хотят стать демонами! Человеческое безумие не имеет границ, именно поэтому я больше не верю людям. Убирайтесь, пока я вас ещё отпускаю.
Ки вокруг него уплотняется. По её уровню я чувствую, что он слабее меня, но ненамного. Конечно, он может скрывать свою силу, однако меня это не останавливает, и я не выдерживаю:
— Отшельник ты или кто. Мне тоже плевать. Ещё одна бездушная марионетка Восходящего Солнца. Раз так упираешься, значит, ты готов на всё, чтобы сохранить источник своих знаний и силы. Из-за твоего равнодушия к окружающему миру уже много лет гибнут ученики секты и жители региона, — мои слова обрушиваются на него, словно удары молота. — А теперь угроза стала ещё серьёзнее. Демон вырвался на свободу. Он пожирает учеников и копит силы, чтобы погубить всю провинцию.

Тыкаю в него пальцем, вокруг которого на миг появляется янтарный росчерк
Длани Асуры.

— Такие, как ты, старик, мне уже словно кость поперёк горла. Вы только и можете, что бранить других, когда сами ничего не делаете! Если ты хранишь силу и знания, которые могли бы помочь уничтожить демона, почему ты ещё ими ни с кем не поделился? Почему не уничтожил его сам? Вот кто здесь настоящее зло!
Каору тоже не выдерживает и, повышая голос, выплёскивает свои эмоции:
— Сказки? Я лишилась брата из-за таких же чёрствых мерзавцев, как ты, старик! Он спас меня, променяв свою жизнь на служение этой чёртовой секте. Он умер из-за меня! Ради меня!
— Секта — это не конец жизни, — вворачивает словечко отшельник.
— Не для всех, но для многих. Как будто ты не знаешь, что там творится? — Каору тычет рукой куда-то в сторону. — Его убили эти ублюдки. Как это произошло? Демон или мастера — неважно. Думаешь, я хочу отомстить? Хотела, но сейчас я хочу лишь одного: чтобы таких, как я, больше не было! Никогда! Чтобы дети возвращались к своим родителям. Там зло таилось долгие годы, и сейчас оно вырвалось на волю. Сколько у нас есть времени? Неделя, месяц? Люди продолжают погибать. Членов секты просто ведут на убой этому монстру. Нам закрыть глаза на это? Уйти в другую провинцию? Или отгородиться от всего мира, как ты?
Старец вздыхает и расплетает ноги, начиная разминать их.
— Эх, долго же я медитировал. Видать, в этом мире много чего изменилось, — он устало смотрит на нас. — Простите старика. Накинулся на вас, как коршун, не разобрался. Ладно, пожурили вы меня за дело, голова моя седая. Уже и в людях разбираться перестал. Давайте начнём заново. Расскажите всё по порядку, а я подумаю и скажу, чем смогу вам помочь.

***

Источники :

https://author.today/work/343851

https://readli.net/chitat-online/?b=1291849&pg=1

https://litmir.club/br/?b=897730

https://www.rulit.me/books/put-voshodyashchego-solnca-si-read-873123-1.html

*https://litmarket.ru/reader/nebesa-umoyutsya-krovyu-4-put-voshodyashchego-solnca

https://knigkindom.ru/books/nauchnaya-fantastika/228393-nebesa-umoyutsya-krovyu-4-put-voshodyashchego.html

***

---

===================================

---

***

---

***

---

Фотоистория в папках № 1

002 ВРЕМЕНА ГОДА

003 Шахматы

004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

008 Фото из ИНТЕРНЕТА

009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

---

***

НА УГЛУ МАЛЕНЬКОЙ ПЛОЩАДИ... А.С. Пушкин

***

... Бледная дама не спускала с него своих черных и впалых глаз, окруженных болезненной синевою. Начало смеркаться, камин гаснул; молодой человек продолжал свое чтение. Наконец она сказала: Что с тобою сделалось, Валериан? ты сегодня сердит.
- Сердит, - отвечал он, не подымая глаз с своей книги.
- На кого?
- На князя Горецкого. У него сегодня бал, и я не зван.
- А тебе очень хотелось быть на его бале?
- Ни мало. Чорт его побери с его балом. Но если зовет он весь город, то должен звать и меня.
- Который это Горецкой? Не князь ли Яков?
- Совсем нет. Князь Яков давно умер. Это брат его, князь Григорий, известная скотина.
- На ком он женат?
- На дочери того певчего... как бишь его?
- Я так давно не выезжала, что совсем раззнакомилась с вашим [высшим обществом]. Так ты очень дорожишь вниманием князя Григория, известного мерзавца, и благосклонностию жены его, дочери <певчего>?
- И конечно, с жаром отвечал молодой человек, бросая книгу на стол. - Я человек светской и не хочу быть в пренебрежении у светских Аристократов. Мне дела нет ни до их родословной, ни до их нравственности.
- Кого ты называешь у нас Аристократами?
- Тех, которым протягива<ет> руку графин<я> Фуфлыгин<а>.
- А кто такая гр.<афиня> Фуфлыгина?
- Наглая дура.
- И пренебрежение людей, которых ты презираешь, может до такой степени тебя расстр<оивать>! сказала дама, после некоторого молчания. Признайся, тут есть и иная причина.
- Так: опять подозрения! опять ревность! Это, ей-богу, несносно.
С этим словом он встал и взял шляпу.
- Ты уж едешь, сказала дама с беспокойством. Ты не хочешь здесь отобедать?
- Нет, я дал слово.
- Обедай со мною, продолжала она ласковым и робким голосом. Я велел<а> взять шампанского.
- Это зачем? разве я московский банкомет? разве я без шампанского обойтиться не могу?
- Но в последний раз ты нашел, что вино у меня дурно, ты сердился, что женщины в этом не знают толку. На тебя не угодишь.
- Не прошу и угождать.
Она не отвечала ничего. Молодой человек тотчас раскаялся в грубости сих последних слов. Он к ней подошел, взял ее за руку и сказал с нежностию: Зинаида, прости меня: я сегодня сам не свой; сержусь на всех и за всё. В эти минуты надобно мне сидеть дома... Прости меня; не сердись.
- Я не сержусь, Валериан: но мне больно видеть, что с некоторого времени ты совсем переменился. Ты приезжаешь ко мне как по обязанности, не по сердечному внушению. Тебе скучно со мною. Ты молчишь, не знаешь чем заняться, перевертываешь книги, придираешься ко мне, чтоб со мною побраниться и уехать.... Я не упрекаю тебя: сердце наше не в нашей воле, но я....
Валериан уже ее не слушал. Он натягивал давно надетую перчатку и нетерпеливо поглядывал на улицу. Она замолчала с видом стесненной досады. Он пожал ее руку, сказал несколько незначущих слов и выбежал из комнаты