Небеса 019 - 16 Августа 2024 - Персональный сайт

Главная » » Небеса 019

21:45

Небеса 019

***

Мальчуган болезненно худой, кажется, его вот-вот переломит ветер. Стоит босой на горячей земле, переминаясь с ноги на ногу.
— Сынок, — между двух домов к нему подбегает мужчина и хватает ребёнка на руки. — Простите его, он вам ничего худого не сделал!
— Так если ничего не сделал, зачем тогда извиняться? — уточняю с лёгким недоумением.
— Вы разве не из клана Алой Сакуры? — отец ребёнка проходится по мне удивлённым взглядом.
— Нет, — качаю головой. — Я всего лишь путник. Расскажи, что случилось возле ворот? Да и вообще, как обстоят дела в деревне?
— А то ты сам не видишь! — не сдержавшись, взрывается мужчина. — Господин со своими душегубами… Они убили Зетта и Цура. За что дерзили или иначе как-то оскорбили? — на его лице играют желваки. — Нет! За то, что вода оказалась недостаточно холодной, — опомнившись, он прячет ребёнка за спину. — Я думал, что вас послали разобраться с нами. Наша деревушка столь мала, что никто и не заметит её исчезновения. Наши жизни ничего не стоят… Наши смерти ничего не изменят… Два покойника или пятьдесят, для них нет никакой разницы.
Так и беседую с ним, а также ещё парой жителей, которые не испугались подойти ко мне. По ним видно, что я вызываю у них трепет. Говорят осторожно, но крепких слов в адрес Красной Сакуры сдержать не могут. Похоже, некоторые из них дошли до черты, за которой цепляться за жизнь уже нет смысла.
Живут они бедно. Терять особо нечего, а местному клану и причина не нужна, чтобы учинить очередное зверство. Косой взгляд, неуместно сказанное слово, да что угодно вызывает господский гнев. Нередко доходит до смерти.
Покидаю деревушку с надеждой, что у них всё наладится, а я постараюсь этому помочь. Ведь если убрать больную овцу, у стада появится шанс.
За холмом, что попадается на пути, разворачивается широкая равнина. Бесконечные серые просторы сливаются с горизонтом. Необъятная пустота и… свобода. Есть в этом зрелище своя дикая красота.

Поля стелятся бурыми гигантскими плитками. Крестьяне в степях выращивают стойкие к пыльным бурям хозяйственные культуры. Пасутся небольшие стада, поедая серо-жёлтую степную пшеницу.
По дороге встречаю несколько пышных деревьев в полтора моих роста — Алые Сливы, чьи ветви пригибают к земле налитые соком спелые плоды. В легенде говорилось и о них. Ещё одно порождение Кровавой Сакуры, способное покинуть лес. Эти фрукты не так могущественны, как Кровавая Вишня. Ки в себе не фокусируют, но позволяют быстро восстановить потраченные силы, утолить жажду и голод.
Вода в этих краях встречается редко. Одиноким ручейкам приходится бороться за выживание с бурями и палящим солнцем. Поэтому и растениям нужно быть особенно стойкими с длинными корнями, уходящими до залегающих на глубине артезианских вод.
Грунтовую дорогу накрывает каменная, мощённая грубыми неровными плитами. Деревушек становится больше, но их я обхожу стороной. Всё равно говорят там одно и тоже, а чем ближе к городу, тем больше вероятность, что здесь есть шпионы из клана или добровольные осведомители. Вообще стараюсь избегать лишних встреч, насколько это возможно в открытой степи. Моя гигантская фигура легко привлекает к себе внимание.
К вечеру следующего дня меня встречает один из клановых прихвостней. Его, как и меня, заметно издали. В степи не так уж много укромных мест. Это я проверил лично, когда вставал на ночлег. Да он и не пытается скрываться, а словно сам призывает к сражению, взобравшись на холм.
Выжженное солнцем лицо подобно степной земле. Сухое и безрадостное. Обветренные губы и взъерошенные тёмные волосы. Глаза на выкате, как у той рыбы. Я запомнил его. Зовут Лим. Догонял пленников и в битве не участвовал.
— Обезьяна так далеко убежала от своего леса? Не страшно? — хорохорится он и пытается походить на своего господина даже словами. — Впрочем, не важно, какое ты животное. Станешь ступенькой для моего роста и кормом для нашей степи.
Он сжимает кулаки, занимая боевую стойку, и по его телу пробегает дрожь. Явно сам не верит, что сможет одолеть меня, но что-то заставляет его так рисковать. Неужели обещание плодов Кровавой Сакуры так затмевает его рассудок? Или же страх господского наказания? Небось, Валкор свалил собственное поражение на него и велел принести мою голову, иначе Лим лишится своей.
— Не хочется даже руки марать о такую шваль, как ты. Однако же придётся, иначе вы продолжите изводить невинных людей, — я разминаю кулаки, долгой беседы не будет.
— Невинных? — взмахнув рукой, противник закручивается вокруг себя камни. — Это смерды, идиот. Их участь — страдать и пахать, пахать и страдать! Своей никчёмностью они подписали себе смертный приговор! Теперь подохнут от голода, ведь свой урожай сами и просра…
Закончить он не успевает. Миг. И уже катится кубарем по земле от моего удара. Кулак с хрустом вонзился ему в грудь, вызвав болезненный вскрик. Лим сразу же вскакивает, выдёргивая из-за пазухи охапку свитков. Его Ки сжигает пергамент, и в воздухе загорается несколько печатей.
Забавно. До этого не встречал тех, кто действительно использует эти одноразовые техники, положенные на бумагу.

Лёгкий Шаг
ускоряет, превращая мой рывок в единое скользящее движение. Навстречу мне вздымается каменный вал. Разгоняюсь и тараном прошибаю эти стены. Их к тому же украшают шипы, вылезающие со всех сторон, но мне они навредить не могут.
Крепче Камня
стойко выдерживает давление.

Ломаю стену за стеной, создавая горы крупных обломков и мелкого щебня. Чужая аура мечется неподалёку, постоянно смещаясь в попытках уклониться от моей атаки.
Шиш тебе.

Выныриваю из вороха каменных осколков, как рыба из воды.
Оплетающий Побег
опутывает ноги врага, мешая бежать. Мои кулаки точно находят его слабые места — акупунктурные точки. Барабанным ритмом нарастают удары, и его мотыляет из стороны в сторону. Однако корни не дают ему упасть.

Ядро силы, расположенное в груди, трещит под моим напором. Врага охватывает зеленоватый свет, и он стрелой отлетает прочь. Помогает себе встать с помощью выстреливших из земли каменных столбов, но выглядит уже крайне паршиво.
Ноги Лима подкашиваются. Распахнутая одежда обнажает ушибленное тело: по бокам расцветают тёмные кровоподтёки, на сломанных рёбрах запеклась густая алая корка. Лицо опухло и неузнаваемо: глаз заплыл, разбитая бровь заливает его юшкой, нос свёрнут набок.
Тяжело дыша и харкая яркой слюной, он ещё пытается держать оборону, но конечности бойца предательски дрожат и не слушаются. Пошатнувшись, он опирается о столб и тихо поскуливает от боли. Движения его потеряли былую резкость, превратившись в жалкую возню изувеченного зверя.

—
Гробница!
— кричит он, широко расставив руки.

Земля открывает свою чёрную пасть под моими ногами, вот только меня там уже нет.
Лёгким Шагом
смещаюсь вплотную к врагу, и его рёбрам вновь приходится отвечать за длинный язык своего господина.

Оплетающий Побег
разрастается мелким кустарником. Лим так легко попадает в мою ловушку, что становится очевидно, он привык издеваться на безропотными крестьянами, а не отстаивать жизнь в поединке.

Не в силах выбраться из терновника адепт пытается контратаковать, но куда там. Тело душегуба дёргается под шквалом моих ударов. Кастеты сминают кости и плоть, и вот осколок ребра пронзает его чёрствое сердце, заставив воина безмолвно осесть посреди шипастого кустарника.
Его смерть меня не трогает. Коли жил без жалости к окружающим, не плачь, когда и тебя не пощадят.
Время едва поспевает за моими ногами. На пятый день на берегу пересохшей речки замечаю небольшой город. Вокруг него тянется добротная высокая стена. Смотровых башен восемь, по две с каждой стороны. В северной части возвышается небольшая мрачная пагода. Вот значит, где находится клановый дворец.
В город мне удаётся пробраться под покровом ночи. По улицам шатается скверно экипированная стража. Доспехи сильно потрёпаны, оружие проржавело. Да тут проблемы не только с деньгами, но и с дисциплиной. Какой воин не станет следить за собственной бронёй и клинком? Только тот, что давно обленился, гоняя беззащитных крестьян, и не знает регулярных тренировок.
Пока мне нет дела до них. Эти горемыки не похожи на злодеев и мало чем отличаются от самих крестьян. Такие же худые и болезненные. Разве что одёжкой. Хотя эти обноски, кроме как посмешищем, назвать не могу.
Тёмным пятном скольжу по крышам небольших домиков, проводя внутреннюю разведку. Людей на улицах почти нет, а редких прохожих поспешно загоняют внутрь стражники.
Как удаётся подслушать, сейчас в городе введён комендантский час. Жителям строго запрещено выходить после заката, и для этого нужно специальное разрешение. Если его нет, последствия для нарушителя могут быть весьма плачевные.

В местах скопления стражей замечаю людей в алых одеждах, правда, менее пышных, чем у Валкора. Достаточно долгу слежу за ними, и, наконец мне представляется удачная возможность. Кланового адепта и стражника в темноту пустых улиц затягивает
Оплетающий Побег.

Допрос проходит быстро и жёстко. Представитель Алой Сакуры молчит до последнего и обескровленный теряет сознание. После этого городской стражник сразу начинает говорить.
В этом населённом пункте творится всё то же, что и на остальных землях клана Алой Сакуры. Открытого бесчинства нет, но то тут, то там пропадают люди. Стража ничего не может с этим поделать. Помочь обычным жителям не в их силах, когда сам легко можешь потерять голову. Ведь в ситуациях, где замешаны члены правящего клана, правда всегда на их стороне. Приходится терпеть и надеяться, что ты не будешь следующим неугодным.
Приходится крепко связать обоих пленников, засунуть им кляпы и спрятать в одной из пустующих халуп. Через какое-то время они или сами освободятся, или их найдут, но к тому моменту я уже исполню задуманное.
Пагода, словно высокомерный дворянин, смотрит на остальной город сверху вниз с небольшого холма. Наглядный показатель, куда идут все деньги этих земель. Дворец надменно выпячивает собственное роскошное убранство на фоне бедности плохоньких покосившихся домов.
За стенами дворца я ощущаю много разных аур, но среди них нет ни одной по-настоящему сильной. Такое количество собравшихся здесь практиков говорит, что для защиты сердца клана всех подняли на уши. Неужели лидер этого рода настолько слаб, что полагается на мелочь такого уровня? Сам не может разобраться с проблемой?

Я забираюсь по склону со стороны городских стен. Весьма помогает
Оплетающий Побег. Бесшумно снимаю пару патрульных с этой стороны. Пока не поднялась паника действую тихо. Вырубаю, а в крайнем случае убиваю практиков.

Человек я обычно спокойный, но за прошедшие дни навидался такого, что моё терпение давно исчерпано. Поэтому совесть моя молчит и даже не думает просыпаться.
Да, таков жизненный уклад, что сильный управляет слабым, а богатый помыкает бедным. Я осознаю это. Однако ни сила, ни богатство не дают ублюдкам права издеваться над людьми и вырезать их ради собственной прихоти. Не для того Император сплотил безграничные земли, чтобы на них творились подобные бесчинства.
Одиночек среди вражеских бойцов почти нет. Ходят по двое, а в основном передвигаются небольшими группами, патрулируя территорию. Все, как один, Карпы невысоких ступеней. Убожества, а не адепты. В Академии я видел слуг сильнее, чем эти «воины». Обленились и расслабились. Привыкли считать себя самой грозной силой в степях. Что ж, пришло время горького урока.
Шум поднимается быстро, когда я сталкиваюсь со второй группой. Почти сразу меня замечает ещё одна двойка, и ко мне начинают стекаться практики со всех частей клановой территории.
Это ничего не меняет.
За мной остаются трупы и кровавые узоры на стенах дворцовых построек. Мне это не по нраву, ведь в убийстве таких слабосилков нет чести. Однако если я хочу помочь людям, страдающим от жестокости клана, придётся вскрыть весь этот демонов нарыв.
У центральной пагоды собирается последний рубеж защиты. Мой медвежий силуэт мелькает в тусклом лунном свете, беспощадно сметая остатки вражеских сил.
Через секунду раздвижные двери с грохотом влетают в комнату.
Когда я неспешно ступаю внутрь, Валкор уже трясётся от страха. Тьфу! Дерьмо, а не адепт. Может, он подкидыш? Ну не мог такой мусор родиться в прославленном клане, что восходит к Кровавой Сакуре, личной ученице Аранга.
Замерший посреди зала юноша видит пред собой неминуемую смерть, и в этом чертовски прав. Ведь без его головы я отсюда не уйду.
Парень пытается спрятаться за другими бойцами в клановых ханьфу, истерично тыкая пальцем в мою сторону.
— Убейте его! Скорее! — брызжет он слюной. — Это измена Императору! Нападение на…
Верещание обрывается, когда в него врезается один из его подчинённых, впечатав «господина» в резной столб.
— Легенды о преемниках ученицы Аранга врали, — мрачно цежу я.
Слова сопровождает звонкий удар кастетами друг от друга. На землю водопадом осыпаются искры.
— Я не вижу здесь достойных хранителей её наследия! — с гневом рычу я. — Только трусов и мертвецов.
— О чём ты, безумец? Наш клан столетиями хранит секреты этого леса! — выбираясь из-под тела, возмущается Валкор. — Если ты убьёшь меня, мой брат…
— И это позволяет вам творить бесчинство? — перебиваю его. — Нет!
Следующий мой удар находит нужную цель. Огненная аура вспыхивает и окутывает его в последний момент, но кастет рассекает пламя. Удивлённое лицо Валкора сминается. Закалённый духовный металл раз за разом крушит чужие кости, пульсируя в такт моей Ки.
Наследник падает, пытаясь опять призвать пламя. Хватаю его за пучок, растрепавшихся волос, и рывком подтягиваю к себе. Заплывшие глаза. Лопнувшие губы. Свёрнутый набок нос. Сломанные скулы.
— Ты собирался преподать мне урок в том лесу, но выходит так, что учиться придётся тебе. Крепко запомни на том свете: стоит ценить других людей, особенно если они тебе служат, — заношу руку для удара.
— Пощади! — невенятно кричит он. — Я дам тебе плод Кровавой Сакуры. Десять плодов! Сотню! Сколько ты пожелаешь! Ты станешь сильнее! Гораздо сильнее!!
Я ощущаю изменения его ауры. Болтовня — лишь отвлекающий манёвр. Руки ублюдка снова вспыхивают пламенем, но череп лживого практика трескается раньше. Хватает всего одного вдоха.
Вокруг меня простирается жуткая картина, а то, что нарисована она моими собственными руками, пугает ещё больше.
В боевом раже даже не считал, сколько их там было. Прислугу и тех, кто поступил разумно, сложив оружие, я не трогал. Старался избегать ненужных убийств. Сложно определить, кто достоин жить, а кто заслуживает смерти. Это вечная дилемма. Не хочется пачкать руки невинной кровью.
Даже среди клановых практиков есть те, кто не слепо выполняют приказы, а пытаются помогать жителям. Стараются свести к минимуму жертвы среди обычного населения. Как определить таких? Чтобы спасти свою шкуру, враги готовы на всё. Могут и прикидываться.

На помощь мне приходит
Оплетающий Побег. Когда он сковывает врага, я ещё лучше чувствую вражескую энергетику, ощущаю его намерения и желания. Пробиваюсь через страх ко мне и добираюсь до простых истин. Убийц и мучителей нетрудно вычислить. Их аура злая и грязная, как нужник. Таких ждёт только забвение.

На теле Валкора моё внимание привлекает занятный талисман. Кровавая Сакура в центре круглой пластины металла вибрирует и тянет куда-то. Зовёт за собой. На миг перед глазами вспыхивают образы могучего древа, роняющего алую листву. Вокруг него трудолюбивыми пчёлами кружат какие-то пичужки.
Дворец погружен в кровавую дрёму, и я могу спокойно осмотреть его самые потаённые уголки. Не сразу, но всё же нахожу секретную комнату. В личной библиотеке главы клана за одной из книжных полок хранятся записи о попытках найти одноимённое дерево Кровавой Сакуры.
Лес действительно защищает могучая формация, но ключ был утерян несколько сотен лет назад. Потомок доверенного ученика Сакуры хотел владеть плодами этого древа в одиночку и поплатился за свою жадность. Его покарали лесные жители, а само тело и по сей день лежит где-то в густой чаще.
На рисунках, описывающих ключ, тот изображён круглой вещицей, похожей на косточку крупного плода. Вокруг неё три таких же талисмана, как тот, что я снял с шеи Валкора.
Линии тянутся в центр к ключу и соединяют талисманы между собой. Из описания становится ясно, что это артефакты подобные моему маяку. Сакура специально создала их, чтобы найти другие поисковые талисманы из комплекта, а также ключ, если тот окажется утерян.
Однако со временем потомки узнали, что ученица Аранга заложила в эти артефакты скрытое ограничение. Пользоваться ими могут только достойные. Клан Алой Сакуры потерял такую возможность, замаравшись в жестоких деяниях. Казалось бы, перестань третировать крестьян и ремесленников. Одумайся, и наследие клана вернётся под твою руку. Вот только зло — вседозволенность, жестокость и алчность, как дурман-трава. Пристрастившись к нему, очень тяжело сбросить это ярмо.
Талисманы в их руках утратили возможность находить ключ от формации. Вот и приходилось главам клана посылать людей из года в год в тщетных попытках отыскать его. Лес умеет постоять за себя, и живыми вернулись далеко не все адепты. Да и те искомого не нашли.
Я ещё раз касаюсь талисмана. Дрожь бежит по гравировке в форме дерева. Среди книг и свитков откапываю карту местности. Это чувство… Талисман тянет в сторону леса.
Значит, он признал меня достойным. После сегодняшней битвы у меня возникли некоторые опасения на этот счёт.
Сжав талисман в кулаке, ощущаю знакомое тепло. Частица силы ученицы Аранга ещё таится в нём. Она взывает ко мне и направляет.
Обратная дорога к лесу слегка растягивается. Я делаю крюк, чтобы проверить спасённых мной людей.
Они вернулись в свою деревню, переждав перед этим несколько дней в пещере. Девчушка не соврала, вода там была, а вот еды… Когда голод стал совсем невмоготу, они проверили, что происходит в деревне. Так и узнали, что бойцы клана поспешно покинули поселение и направились в город. Других жителей они не трогали. Стало не до того.
— Спасибо тебе ещё раз, сынок! — продолжает благодарить меня Хвэй, склонившись, насколько позволяет больная поясница. — Ты спас наши жалкие жизни!
— Не стоит, отец, — чувствуя неловкость, поднимаю его обратно. — Побереги спину. И не говори так. Тебе ли не знать, что всякая жизнь имеет цену. Даже животные, работающие на полях заслуживают благодарности. Порой они — это всё, что отделяет семью от голода. Чего уж говорить о людях, которые трудятся от зари до зари, чтобы прокормить аристократа.
— Да… Мы с тобой это знаем, но господа так не считают, — Хвэй вздыхает. — Говоришь, младший помер? Как бы ты, сынок, не навлёк на нас ещё большую беду… Лидер клана ещё жив, и он захочет отыграться за смерть брата.
— Не волнуйтесь. У меня есть то, что им нужно. Отличная выйдет приманка. Они погонятся за мной, и у этих душегубов не останется времени, чтобы вас наказывать.
— Хочется в это верить… — щурится собеседник, и его взгляд упирается в меня. — Вижу, твое желание отправится в лес так и не исчезло.
— Это и есть приманка, — на губах мелькает ухмылка. — Ты сам говорил, что они кое-что ищут, а я, кажется, знаю, что именно. Поэтому сейчас их главная забота — это я.
Моя рука сжимает в кармане талисман-маяк под натянутый смех старика.
— На словах оно всегда гладко… Только знай, главу Алой Сакуры считают гением, который рождается раз в сто лет. Судачат, что он обладает редкими техниками, — хмурится Хвэй. — Если сам возьмётся за тебя, можешь и не сдюжить. Я лично однажды видел, на что он способен. Поверь, повторения не желаю.
— Так поведай мне, — с интересом смотрю на собеседника.
— Объяснить будет сложно, — пожевав губами, отвчает он. — Попробую, уж на сколько хватит знаний в моей старой башке. В премудростях боевых искусств я не силён. Не серчай, сынок.
Старик не врёт. Знает он действительно мало, да и рассказать толком не может. Всё у него выходит с оханьем и аханьем про чудесную силу господина. Силён, силён… А детали-то где?
На этом с ним и прощаюсь.
От деревушки Хвэя до леса Кровавой сакуры добираюсь за сутки. Здесь меня уже ждут.
Только подхожу к месту, где зелёный ковёр сталкивается с сухой землёй, как в зарослях неподалёку вспыхивает враждебная аура. Не дикая, а человеческая и весьма злобная.
Мне навстречу выходит худощавый высокий мужчина с жёсткими чертами лица. Седина уже полностью покрывает его волосы. Морщины глубокими линиями прорезали лицо, а глаза стали серыми, как и степь вокруг.

— Ты не спешил и заставил меня ждать! — недовольные властные нотки прорываются в его голос.
Бледные губы искривляются. Кустистые брови хмурятся ещё сильнее.
— Убийца! — рокочет стальной голос.
Узор на одежде и её розовый цвет, выдают представителя Алой Сакуры. Возрастом тянет на главу клана.
Так ли это?

***

===

Глава 21

— Как ты посмел, поднять руку на, — член клана Кровавой Сакуры кривится. — Моего племянника, пусть…
Жители говорили, что сейчас глава клана — средний сын, но у него ещё остался дядя.
Я бесцеремонно перебиваю его, ломая этот фарс:
— Старик, если хочешь сразиться со мной, — поднимаю раскрытую ладонь ему навстречу и делаю приглашающий взмах, — нападай. Выслушивать этот вздор, я не намерен. Своими глазами видел, что из себя представляет твой племянник, и что он творит. А молодые всегда берут пример со старших. Значит, ты приучил его к крови и воспитал такого бездушного зверя. За это и ответишь.

Не говоря уже о том, что если младший упивается смертью, то за спиной у старшего могилы тянутся до горизонта.

Ауру его почти не ощущаю, очень качественно её скрывает. Не сомневаюсь, что он не не уступает мне в развитии. Надеюсь лишь, что будет интереснее, чем с ублюдком Валкором.
— Непочтительный щенок! — выплёвывает он. — Я — Ортан из Алой Сакуры, — его голос вновь опускается, пытаясь оставаться спокойным, но жажда убийства выплёскивается наружу. — Твои навыки могли бы нам пригодиться, но вижу, к хозяйской руке ты не приучен. Что ж, сорняки следует выкорчёвывать с корнями, поэтому…
— Ради всех богов, не заставляй меня слушать свою велеречивую чушь, — рычу я. — Хочешь моей смерти? Тогда нападай, и довольно уже прелюдий!
Холод.
Совсем близко.
Ноги реагируют почти инстинктивно. Источник угрозы прямо подо мной, но после масштаба атак Феррона или его товарища, это несерьёзно. Ледяная пика выстреливает вверх, точно под землёй прячется копейщик. Избегаю её и в несколько ударов сердца сокращаю расстояние до цели.
Ледяная стена, выросшая передо мной, раскалывается от единственного взмаха. Морозное крошево сыплется за шиворот, но врага уже нет в поле моего зрения. Его аура совсем исчезла.
— Постараюсь не убивать тебя так уж быстро… — слева доносится бесплотный голос.
Обманка.

Всплески Ки справа. Земля покрывается коркой и вздымается гребнем. Острые сосульки пиками выстреливают в меня, но не находят своей цели. Мои движения стремительны, ведь Лёгкий Шаг я освоил почти на уровне
Крепче Камня.
Обе техники служат продолжением моей мысли, становятся частью моего дыхания и течения Ки. Защита и ускорение от техник срабатывает на уровне рефлексов, когда это особенно необходимо. В те мгновения, когда мне не хватает своих собственных сил.

Противник скрывается за деревьями, продолжая атаковать с дистанции. Его аура подавляется — маскируется какой-то техникой. В этом он действительно хорош. А вот атаки настолько нерасторопны, что не поспевают за мной, несмотря на своё обилие.
Правда, скорость постепенно нарастает. Некоторые всё же начинают вскользь цеплять меня. Против защищённой с помощью техники кожи — чепуха. Острый, как ножи, лёд не способен пробить мою защиту. Даже одежду, покрытую плёнкой Ки, толком не рвёт.

Лишь всплески энергии во время атак выдают Ортана, но ему всё ещё удаётся избегать моих атак.
Оплетающий Побег
несколько раз пронзает точку, скрытую стволами деревьев, откуда исходят атаки. Бесплодно. Соприкосновения с врагом не чувствую.

Чтоб его демоны обхаживали с утра и до вечера! Что за трусливый стиль боя?
Немного теряю контроль над эмоциями, ведь эти догонялки так раздражают.
Если противник не особо силён в ближнем бою, значит, просто пытается измотать меня за счёт своих запасов Ки? Так что ли?

Мы ещё не вошли в лес, лишь мечемся у его границы на небольшой опушке. Даже здесь дикая энергия природы наполняет меня целиком и раздувает пламя битвы. Благодаря
Дыханию Леса
Ки мне хватит надолго, но затягивать я не намерен. Такой бой не может длиться вечность. Рано или поздно один из нас совершит смертельную ошибку. Лучше бы это был мой оппонент.

Усилием подавляю свою ауру, сливаясь с окружением. Моя Ки смешивается с лесной, путая противника. Ещё бы, дерево — мой элемент, и сейчас я в своей стихии. Плохая затея биться с медведем в его берлоге, но этот старый недоумок всё же рискнул в неё залезть. Его упущение.
Однообразные атаки старика продолжаются, лишь резко падает их точность. Зато возрастает сила. Похоже, он скрывал не только свою позицию, но и реальную силу.
С каждой прошедшей секундой я всё сильнее сливаюсь с лесом. Слушаю его глубокое дыхание. Втягиваю в себя его вязкий воздух. Ощущаю течение сока в стволах деревьев и их корнях. Существование размеренное, неторопливое… вечное.
Картина вырисовывается всё чётче. Слепок ауры, вспыхивающий огоньком во время атаки Ортана, становится полноценным силуэтом. Деревья, за которыми прячется враг, не хотят давать ему убежища от меня. Знают, что я младший беспокойный брат, чуют, что во мне есть малая частица того же, что сидит в них самих.
Несколько взмахов руками, вслед за которыми в мою сторону летят острейшие сосульки. Доля секунды, и представитель Алой Сакуры тает, но сейчас я вижу, что не до конца. Тоненькая струйка его энергии бежит по ледяной корке в другое место. Маленькое пятно разрастается, и из него резко выныривает противник.
Его атаки действуют против меня с небольшой задержкой. Стена изо льда, вставшая преградой на моём пути, через время может выстрелить ледяными снарядами. Корка льда под ногам покрывается шипами вслед за моими движениям. Покрывается, но поразить просто не успевает.
Моё присутствие почти полностью растворилось в лесной жизни. Противнику приходится выглядывать для атаки из-за деревьев. По моей ауре сейчас он уже не может целиться.
— Мы так и будем играть в прятки? — кричу я.
Спину обдаёт холодом. Лёд покрывает деревья вокруг. Листья, переполненные соком, лопаются. Меня обдаёт ледяной дождь. Ухожу от синей пасти морозного зверя.
— Изучить врага — главное, что ты можешь сделать для достижения победы, — презрительно комментирует он. — То, что ты этого не понимаешь, лишь демонстрирует твой реальный уровень. Может, ты и силён, но мозгов в тебе ни на плошку. Тупая грубая сила и ничем не подкреплённая дерзость.
С этими словами он выныривает из промёрзшего дерева. Весь окружающий его лёд обращается водой и в один миг стягивается в плотную голубоватую сферу.
Долгое мгновение, и аура Ортана высвобождается в полную силу. Меня обдаёт холодными потоками ветра. Дыхание в горле перехватывает. Одежда начинает промерзать.
Хрустя ей, сокращаю дистанцию, и на моём пути резко поднимается стена воды. На этот раз удар тонет в ней. Преграда не отпускает меня, начинает шустро затягивать в себя. Со всех направлений в меня несутся ледяные пики, раздирая одежду и нанося ощутимый урон.
Вода бурлит, формируя поток внутри стены, который тащит меня прочь и не даёт вырваться наружу. В последний миг успеваю совершить глубокий вдох. А через миг лицо погружается во враждебную среду.

Ледяные атаки без труда проникают в мою водную тюрьму. Голос врага слышится издали, приглушённо. Ледяные жала всё ещё не в силах пробить
Крепче Камня. В который раз благодарю богов и Наставника Каина за его мудрость. Сколько раз меня выручала эта техника!..

Да, противнику пока не удаётся пронзить мою броню, но он берёт количеством.
— Глупый мальчишка, — клокочет чужой голос, — говоришь, видел, что творит мой племянник?
Ортан победоносно протягивает ко мне руки и шипит:
— Наш мир несправедлив. Такова воля Небес. Сильный всегда съедает слабого. Поверь, быть съеденным — это порой гораздо лучшая участь, чем жить бедняком. Если ты не понимаешь таких фундаментальных истин, сиди в монастыре, а этот жестокий мир оста…
Готов поспорить, он не верит, что его собственный голос способен издать такой звук. Потому что чванливые нравоучения прерывает крик боли. Оппонент рассчитывал на лёгкую победу, но её не будет.
Я смотрю на него из своей водяной тюрьмы, а он разглядывает острый корень, торчащий из своего плеча. Жилистая рука аристократа хватает его. Лёд полностью покрывает древесину, и с хрустом ломается.

Оплетающий Побег
струится ростками по моему телу и впитывает холодную воду. Здесь, в плену чужой техники, я начинаю понимать, на что на самом деле способна моя собственная.

Я могу призвать не просто корни или ветви. Мне подвластна древесная природа, и то, что я создаю, ограничено лишь моим воображением. Да, Оплетающий Побег
не всесилен, но это только пока. За раз я могу сформировать ограниченное количество любой растительности. В текущей ситуации этого хватает.

Тонкая лиана оплетает моё тело, медленно поглощая воду, а губы прикрывает молодая листва. Побеги забивают рот и нос. Теперь вода больше не в силах туда проникнуть. Растения жадно поглощают влагу. Пара мгновений, и в мои лёгкие, наконец, врывается воздух. Я дышу сейчас подобно дереву, а остальной лес служит мне лёгкими.
— Ты ещё барахтаешься, щенок? — в кривой ухмылке оппонента мелькают крепкие жёлтые зубы.
Ортан протягивает ко мне мосластую руку.
Острые мелкие побеги срываются с деревьев, но моей Ки сейчас недостаточно, большая её часть уходит на поддержание дыхания. Поэтому атака получается слишком медленной, и враг к ней готов. Уверенно уклоняется и скалится:

— Дешёвые фокусы, мальчишка, — его пальцы смыкаются в кулак. —
Ледяные Объятия!

Вода стремительно замерзает, почти добравшись до меня острыми иглами. Спасают только растения, покрывающие моё тело. Мелкие побеги наполняются силой, принимая основной удар на себя.
С беззвучным рыком, я жадно втягиваю в себя энергию из окружающей природы на много шагов вокруг. Трава под нами высыхает. Кора деревьев трескается. Листья желтеют и опадают.
Ортан, конечно, подмечает эти изменения, но уже слишком поздно.
Лёд трещит и рассыпается под моим напором. Выстрелившие из тела отростки дробят и крушат его. Ещё чуть-чуть… Свобода! Остатки темница разлетаются в разные стороны.
Вырвавшись из плена, сразу налетаю на старика. Его фигура тает в снеге, но сбежать не успевает. Мой удар, щедро наполненный энергией, выбрасывает его из техники переноса, впечатав в ствол. Кора осыпается, а в древесине остаётся глубокая вмятина по форме спины старика. К его чести, даже выплюнув кровь изо рта, он контратакует.
Вода и лёд оживают, принимая облик ледяных змей. Массивные фамильяры кидаются в бой, преграждая мне путь к своего хозяину. Напор Ки, исходящий от старика, резко возрастает. Хриплый хохот разносится по поляне.
— Да! Замечательно! Как же давно я ждал хорошего противника! — он формирует новую технику.
Лёд и вода обрушиваются на меня во всех сторон нескончаемыми потоками. Промёрзшие вокруг деревья просто лопаются. Оглушающий треск стоит такой, что частично теряю слух.

Земля то мёрзнет, то тает, превращаясь в липкую грязь. Я постоянно смещаюсь
Лёгким Шагом
и пытаюсь отвечать ударом на удар. Посылаю в бой
Оплетающие Побеги. Это не только корни и ветви. Шипастые путы выстреливают плетями, атакуя его из самых неожиданных мест. Даже часть сорняков становится моим оружием.

Воевать против стихии воды весьма утомительно. Кастеты вновь появляются на моих руках. Надо заканчивать быстро, пока старик совсем не разошёлся. К тому же за кромкой леса замерли чьи-то хищные ауры. Обитатели чащи ждут нашей развязки, чтобы поживиться проигравшим.
Я даже ощущаю ядро старика, раскалённое до предела. Энергия струится от него в стороны нескончаемым потоком. Безумный смех прокатывается по лесу.
— Тебе не нравились прятки, так чего же те бежишь от меня? — веселится он, даже не думая успокаиваться.
Атаки Ортана разнообразны, но и они имеют свою закономерность. Перемещение врага сквозь лёд никуда не делось, а окровавленная рана будто прибавляет ему сил. Почуял свою же кровь.
Вот только в его боевом стиле есть один явный недостаток. Объём Ки у него больше, чем у меня, но и расход непомерный. Возможно, привык, что защиту оппонента можно сломить одной мощной атакой. К чему тут сдерживаться? А такая неэффективная трата энергии закономерно приводит к усталости. Техники нисколько не ослабевают, становясь всё смертоноснее, но вот его тело…
Я растворяю свою ауру в окружающей энергетике. Ухожу во тьму, выстраивая себе путь в лесном сумраке. Ортан же по льду скользит вслед за мной. Лишь мимолётно открываю своё местоположение, чтобы задать ему верное направление. Таящиеся неподалёку хищники отступают, выдерживая дистанцию. Какие умники…
Мне нужно подобраться к старому хрычу. Один удар. Один хороший удар!..
Моё ядро уже пылает, а Ки разогнана до предела. Тело готово выбросить всё в одной атаке.
Ускоряясь, несусь по лесу, уворачиваясь от дальнобойных атак и буквально взбегаю по стволу, не касаясь его руками. С глухим треском длинные ледяные стрелы шпигуют кору в такт моим шагам, будто адепт выстраивает морозный забор.

Уже у самой кроны с силой отталкиваюсь ногами и бросаю себя назад, изворачиваясь в воздухе. Ортан хочет подловить меня в прыжке очередным гостинцем, но
Оплетающий Побег
вырывается из земли, отвлекая его внимание.

Один удар сердца, и я обрушиваюсь на врага. Кастеты сносят второпях выставленные морозные щиты. Мой кулак устремляется вслед за аристократом, который падает спиной в лёд, стремясь вновь переместиться.
Топкая земля лишает опоры. Чуть-чуть теряю равновесие, и врага уже нет. Всплеск его ауры совсем близко.
Сношу весь лёд поблизости от себя. Осколки брызгами накрывают деревья. Старик вновь переносится, но и его техника имеет ограничения. Он не может с её помощью прыгнуть в любое место. Только в заранее подготовленное.
Старик возникает в одной из таких точек. Не зря я уводил его прочь от поляны, где дрались всё это время. Здесь у него подготовлено схронов гораздо меньше, и все мной изучены.
Когда он выныривает, я уже готов. Корни врезаются в жилистое тело с нескольких сторон. Два он блокирует льдом, а третий разрывает открывшийся бок. Кровь всего раз хлещет струёй, но он стойко промораживает рану. Понятно, попытка остановить неизбежное.
Пока он занят корнями, успеваю добраться до него. Обледеневшие корни опадают. Зато мох на стволе дерева за его спиной порастает острыми, словно иглы, колючками.
Мой кастет находит цель, и я, наконец, получаю свой желанный удар.

С влажным чавканьем голова Ортана подаётся назад. Левая рука уже сминает рёбра. Грудь трещит под моими ударами. Пущенный им в упор гребень льда дробится о
Крепче Камня, создав длинный порез на бедре.

Плевать. Плевать на всё.
Размашистый ударом бросаю его на подготовленные ранее шипы. С сиплым свистом он насаживается на них спиной. Ортан пытается слезать, но я не даю ему ни шага.
Очередная стенка изо льда смягчает удар, кастеты дробят и её. Хруст и треск. Скрип и скрежет. Чавканье и хлюпанье. Кровь обильно вырывается из раскрытого рта.
Пылающее внутри ядро… затухает.
— Ублю… док, — кровавая пена падает с его губ на остатки дорогой одежды. — Это… ничего… не меняет. Альрик прикончит… тебя. А сейчас… добей меня… Приказываю! Достойная… смерть!
Длинная тирада забирает остатки его сил, и противник обвисает на шипах.
— Ты хочешь достойной смерти? — неверяще смотрю на того, кто пытается меня поучать об истинной сути нашего мира. — А те люди, которых вы скормили хищникам, умерли достойно?
Ярость огнём бежит по коже, и мой сапог с хрустом впечатывается в его колено. Кастет сминает плечо. Кашель и давящиеся звуки заполняют тишину. Ортан захлёбывается кровью, но живёт. Упрямый хрыч. Я почти готов его уважать за упрямство, пока не вспоминаю, что они творили.
— Всё, чего ты заслуживаешь, сейчас покажет тебе лес! — рычу я и отступаю назад.
Сам лес, словно услышав мой призыв, приходит в движение. Колючие побеги тянутся к нему по земле и стволам. Из тени деревьев выступает фигура могучего волка. Ещё несколько морд неуверенно показываются из укрытий. Вожак — мощный духовный зверь смотрит на меня уверенно, но без вызова. Чувствует мою силу и отсутствие агрессии. Он следит за мной, а потом вскидывает морду и призывным воем провоцирует атаку.
Лесную чащу наполняют предсмертные вопли и звук рвущейся плоти. Каждый получает то, чего он достоин.
Поделом.
Я шагаю в тени деревьев, мысленно благодаря их за помощь. Мой родной дом был добрее ко мне, чем я заслужил. Помог мне. Снова.

* * *

Альрик возвращается в своё небольшое поместье в центральном городе провинции на плечах двух крепких носильщиков. Те неторопливо несут паланкин по улицам Шенжа — столицы провинции, где давным-давно обосновался клан Алой Сакуры.
С миссией наместника — чиновника, назначенного самим Императором, Альрик справился успешно. Однако, его тяготят дурные вести.
Кто эта тварь, посмевшая напасть на дворец их клана? Кто тот самоубийца, посмевший оборвать жизнь его брата? Пускай Валкор никогда не отличался умом, но всё же Альрик всегда любил его. Потакал ему? Возможно. Братишка вырос слишком заносчивым, а на Пути далеко так и не продвинулся. И что? Не всё в жизни измеряется в этапах и ступенях. Зато Валкор всегда поддерживал его, помогал и подставлял плечо в трудную минуту.
Ещё и от дяди нет вестей… Что за проклятье упал на их клан?..
Паланкин легко вздрагивает, останавливаясь у высокой ограды, утопающих в тенях ветвистых деревьев. На воротах несут дежурство два практика в клановых одеждах. Они вытягиваются ещё сильнее, завидев приближение господина, а когда тот выходит, стараются даже не дышать.
— Я дома… — тяжело выдыхает Альрик.

Тогда почему я не рад?

Пройдя через дверцу в воротах, он бесшумно скользит под листьями, опадающей сакуры. У дверей его встречает служанка — красивая девушка с изумрудными глазами в традиционных одеждах. Волосы собраны в высокую причёску, а лицо, словно фарфор, скрывает эмоции.
— Господин, — она выполняет глубокий поклон, — в гостевой вас ожидают.
— Посланник наместника? — вскидывает бровь мужчина.
Она лишь на миг встречает его взгляд. Ровно столько, сколько положено.
— Вы как всегда проницательны.
Альрик машет рукой:
— Свободна, дальше я сам.
Неспешно шагая, он проходит через центральный зал, где от пола до потолка поднимается гладко отполированная стена из тиса. По центру изображено фамильное дерево, связанное со всеми его членами. Из главной ветви остался он один, имя его брата поросло красным мхом. Даже зная об этом заранее, он всё равно неверяще встряхивает головой. Немыслимо.
Однако его глаза бегут по ответвлениям и останавливаются на иероглифах, означающих имя его дяди. Кровавый мох уже пробивается и там.
Глаза Альрика едва не вылезают из орбиты, а зубы нещадно скрежещут. Да кто же напал на них? Клан Танцующей Цапли из соседней провинции? Секта Громовой Вспышки? КТО?
Руки сжимаются в кулаки, больно пронзая ногтями ладони. Кровь капает на пол. Кажется, весь дом вздрагивает. Под ногам Альрика трещит пол, и злые побеги пронзают его в дюжине мест.
— Что-то случилось, юный господин? — в парадной зале показывается упитанный чиновник — один из советников Наместника. — Вижу, вы сегодня не в духе.
— Я закончил с порученной мне миссией, — хмурится Альрик. — Теперь у меня появились дела, не требующие отлагательств.
Его собеседник подбирает одежды и подступает ближе к Альрику, бросив мимолётный взгляд на чужое фамильное древо.
— Вижу, у вашего клана неприятности. Однако у нашего господина для вас есть работа поважнее. А с этим могут справится и другие.
Он отстраняется, прикрывая лицо рукой, но ему не удаётся скрыть улыбку. Наследник клана мечтает размозжить её одним ударом и вогнать пару юрких побегов в мясо этого недоумка.
— Ещё одна задание? — едва сдерживая себя, выдыхает Альрик. — Что на этот раз?
Чиновник кивает на фамильное древо.
— Давайте сразу обсудим вашу проблему. Наш господин понимает тяжесть вашей утраты и мечтает помочь вам.
— Я с радостью приму вашу помощь! — выполнив неглубокий поклон, отвечает аристократ.
— Тогда давайте присядем, — кривится советник наместника. — В ногах правды нет, а в моём положении не пристало решать вопросы стоя.
Беседа занимает несколько часов.
Альрик давно желал вернуть былое величие клану, и у него наметился прогресс. Он наладил отношение с наместником, поставленным самим Императором. Только он добился конкретных успехов, как появился враг, вырезавший половину его клана. Сильные практики, остальная часть клана Алой Сакуры, уже давно перебрались в столицу провинции.
Однако, если даже дядя не смог разобраться с проблемой, какова её реальная сила? Кто же источник этой угрозы? К тому же они потеряли уже второй талисман-маяк. Альрик механически гладит медальон с изображением дерева, давшего название их роду.

Кто же ты?

Его раздирают сомнения. Отложить миссию наместника равносильно разрушению всего, что он так трепетно восстанавливал годами после смерти отца. Отношения, державшиеся долгие годы на обещании чудодейственных ягод Кровавой Сакуры, уже давно дали трещину. И ему с таким трудом удалось её залатать.
Однако и спускать подобное отношение к его клану он не намерен. Конечно, стоило бы наказать и жителей, которые всегда рады кинуться в ноги любому путнику… На них время найдётся позже. В первую очередь надо вернуть талисман-маяк и наказать ублюдка, дерзнувшего бросить вызов их семье. Обещания помощи от наместника радуют, но полагаться только на них он не намерен.
— Нао, — уже оставшись в полном одиночестве, Альрик произносит имя.
Через мгновения напротив него появляется призрачный силуэт, состоящий словно из теней.
— Господин, — слуга припадает к ногам Альрика. — Служу вам телом и душой.
— Слушай меня внимательно. Ты же хорошо знаешь всех самых опасных ублюдков по всей провинции?
Нао мерно кивает.
— Скажи им, что я объявляю награду за голову убийцы моего брата и дяди. Пятьсот солеев за мёртвого и полторы тысячи за живого. Собери самых жестоких и отпетых душегубов. Мне нужна голова этого чужака на подносе или сломленное тело у моих ног. Тебе всё ясно?
— Будет исполнено, господин, — собеседник отступает.
Тени вокруг него сгущаются, а его тело начинает таять.
Альрик останавливает его жестом.

— И обязательно лично наведайся в
Братство Охотников.
Денег не жалей, я оплачу все расходы, — он поднимает палец. — Я хочу, чтобы земля горела под ногами этого отродья. Кто даст ему приют, будет четвертован. Пора украсить мою стену новым трофеем.

***

Источники :

https://litmir.club/br/?b=882521

https://author.today/work/314993

https://fb2.top/probughdenie-sily-tom-ii-773769/read

https://readli.net/chitat-online/?b=1279334&pg=1

https://www.rulit.me/books/probuzhdenie-sily-tom-ii-s-illyustraciyami-read-850546-1.html

https://iknigi.net/avtor-evgeniy-astahov/294412-nebesa-umoyutsya-krovyu-tom-2-probuzhdenie-sily-evgeniy-astahov/read/page-1.html

***

---

===================================

---

***

---

***

---

Фотоистория в папках № 1

002 ВРЕМЕНА ГОДА

003 Шахматы

004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

008 Фото из ИНТЕРНЕТА

009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

---

***

МОЦАРТ И САЛЬЕРИ. А.С. Пушкин

***

...

Сальери.
Все говорят: нет правды на земле.
Но правды нет - и выше. Для меня
Так это ясно, как простая гамма.
Родился я с любовию к искусству;
Ребенком будучи, когда высоко
Звучал орган в старинной церкви нашей,
Я слушал и заслушивался - слезы
Невольные и сладкие текли.
Отверг я рано праздные забавы;
Науки, чуждые музыке, были
Постылы мне; упрямо и надменно
От них отрекся я и предался
Одной музыке. Труден первый шаг
И скучен первый путь. Преодолел
Я ранние невзгоды. Ремесло
Поставил я подножием искусству;
Я сделался ремесленник: перстам
Придал послушную, сухую беглость
И верность уху. Звуки умертвив,
Музыку я разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию. Тогда
Уже дерзнул, в науке искушенный,
Предаться неге творческой мечты.
Я стал творить; но в тишине, но в тайне,
Не смея помышлять еще о славе.
Нередко, просидев в безмолвной келье
Два, три дня, позабыв и сон и пищу,
Вкусив восторг и слезы вдохновенья,
Я жег мой труд и холодно смотрел,
Как мысль моя и звуки, мной рожденны,
Пылая, с легким дымом исчезали.
Что говорю? Когда великий Глюк
Явился и открыл нам новы тайны
(Глубокие, пленительные тайны),
Не бросил ли я вс°, что прежде знал,
Что так любил, чему так жарко верил,
И не пошел ли бодро вслед за ним
Безропотно, как тот, кто заблуждался
И встречным послан в сторону иную?
Усильным, напряженным постоянством
Я наконец в искусстве безграничном
Достигнул степени высокой. Слава
Мне улыбнулась; я в сердцах людей
Нашел созвучия своим созданьям.
Я счастлив был: я наслаждался мирно
Своим трудом, успехом, славой; также
Трудами и успехами друзей,
Товарищей моих в искусстве дивном.
Нет! никогда я зависти не знал,
О, никогда! - ниже, когда Пиччини
Пленить умел слух диких парижан,
Ниже, когда услышал в первый раз
Я Ифигении начальны звуки.
Кто скажет, чтоб Сальери гордый был
Когда-нибудь завистником презренным,
Змеей, людьми растоптанною, вживе
Песок и пыль грызущею бессильно?
Никто!... А ныне - сам скажу - я ныне
Завистник. Я завидую; глубоко,
Мучительно завидую. - О небо!
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений - не в награду
Любви горящей, самоотверженья.
Трудов, усердия, молений послан -
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?... О Моцарт, Моцарт! ... Читать дальше »