Гридень 033 - 16 Августа 2025 - Персональный сайт

Главная » » Гридень 033

21:32

Гридень 033

***

Я говорил с великим князем и он собирается в Чернигове оставлять своего посадника. Не князя, пусть и лояльного, а посадника! Это очень важно, если огромная и относительно развитая земля перейдет к великому князю. Это уже сила, с которой не поспоришь.
А теперь, когда со мной оставались только двести воинов, а весь оставшийся обоз прямиком пошел во Владово, караван, что был собран у Киева первоначально, казался нереальным, что такого больше и не случиться. Много, очень много было телег с трофеями. Мы только комплектов броней везли домой более двух тысяч, много оружия, котлов, коней. Мне предлагали часть из этого продать. Но я даже Изяславу в таком отказал.
Цены на тех же коней в Киеве и Суздали были абсолютно разные. Если в стольном граде конь ныне стоил всего две-три гривны, даже четырехлетка, боевой, выученный, то во Владимирском княжестве за него можно было взять в два раза больше. Все дело в том, что со Степи пригнали на Русь целые табуны коней. А, как известно, если товара много, цена на него падает.
Мне же для дальнейшей экспансии нужно было много коней. Кроме того, я собирался создавать большой конезавод. С использованием искусственного оплодотворения, можно было достаточно быстро создавать свои породы лошадей, под собственные нужды. Денег хватит купить и в Европе гигантов, по примеру фризов, или гольштинцев, если только такие породы имеются в этом времени.
— Воевода, дозор докладывает, что река Воронеж уже близко, — сообщил мне Ефрем.
— Вот и хорошо, — отвечал я, поедая соленое сало с перьями лука, в прикуску с хлебом. — Аепа говорил, что южнее реки и начинаются его кочевья.
Ну и как тут не договариваться с соседями-кипчаками о землях? Такое Черноземье нужно занимать и обрабатывать. Это грех не использовать. Хлеб — всему голова! Дадим стране зерна, а она нам рекрутов и денег. Так что не на прогулку я ехал к хану Аепе, ставшему мне боевым товарищем, ибо после пережитых боев и осады, я не мог к нему относиться, как к врагу. Я ехал заключать ряд на использование земель кочевий его Орды, ну и стратегический союз.
Аепа и сам православный, как и его отец, да вроде бы как говорил, что и в Орде много христиан. Так что договоримся, при этом не поступимся правилами, не договариваться с язычниками.
А что нужно для того, чтобы договориться? Как правило, заинтересованность сторон договора. Мне интересно создать тут сельскохозяйственный центр, ну и с выходом на Дон, после в Черное море. Земли отличные, лес есть, пусть и начинает уступать степи. Тут очень много дубов, что можно было бы использовать для строительства кораблей. Так что место во всем хорошее, но пока как бы и не мое.
Что нужно от меня Аепе? Так защиты, как минимум. Если случится, что мы с ним поссоримся, а великий князь забудет, чья именно Орда участвовала в войне на его стороне, то Аепу сожрут и не подавятся. Он-то, в понимании соплеменников, предатель. А в моем разумении, так дальновидный человек, который никого не предал, а лишь выбрал правильную сторону. Поэтому мы и договоримся.
Продвинувшись еще верст пять на юг, наконец, был замечен половецкий разъезд. Два десятка конных быстро ретировались, видимо, сообщать своему начальству о прибытии большого отряда ратников.
С собой я взял две сотни братьев. Забрал всех «ангелов», ну и отобрал иных славных воинов, которые и одеты были дорого и сами выглядели опытными бойцами. Большее количество сопровождения посчитал брать ненужным делом. Ну и большую роль играла скорость передвижения. Если нет обозов, так и по пятьдесят верст с заводным конем за день пройти можно. Уже нагулялись по просторам русским, пора бы и делами заняться.
— С белой тряпицей к нам едут десять ратных, — констатировал Ефрем увиденное.
Я так же заметил группу всадников, которая, то исчезала в небольших пролесках, то появлялась вновь на поле. Между прочим, большом поле с черноземом! С небольшой возвышенности открывались удивительные пейзажи. Да тут еще и рыбы должно быть столь много, что хоть Орду прокормить можно. Будет тут и зверь. Не удивлюсь, если и дикие кони найдутся.
— Приветствуем тебя, воевода Братства. Мой хан ожидает тебя и благодарит Бога нашего Исуса Христа, что всего на один день задержал выход на новые пастбища, — на чистом русском языке вещал мне половец. — Если бы он уже ушел, то вы могли бы и не встретиться. Так что хан оповещен и поручил мне проводить тебя.
Странный половец. Хотя, какой он кипчак? Как нарицательным было в будущем сказать: «с рязанской мордой…» и понятно, что перед тобой типичный русич, с носом-картошкой. Прав был Лев Гумилев, который говорил о взаимопроникновении Руси и Степи в Средние века. Взять, к примеру, князя владимирского Андрея Юрьевича, так он внешне еще больший половец, чем какой иной из Орды Аепы. Но, русский же! А тут наоборот.
— Если, воевода, ты не будешь против, то я отведу тебя в стойбище моего хана. Зови меня Куделин — это мое имя! — сказал воин, и, не дождавшись возражений, развернул коня, ударяя животному по бокам.
— А что, хан не отвел свою Орду? На юге опасно? — спросил я у Кудалина.
— Нет, воевода. Нынче Степь замерла, никто ни с кем не воюет, все ждут, что дальше будет. Некоторые откочевали к Днестру, там хан Башкорд собирает орды, — сообщил мне интересную информацию воин.
Сбежал этот половецкий князь, Башкорд, чьи кочевья между Днепром и Днестром. Не понимаю, почему его еще считают воином и вождем, он же оставил часть своих воинов на битву, а сам сбежал?
Но для Руси даже было бы хорошо, если Башкорду удалось бы собрать как можно больше половецких воинов. Дело в том, что война в степи — это совсем иное дело, она сильно отличается от того, как воюют в оседлых цивилизаций.
За что тут сражаться? Домов нет, полей возделанных, тоже. Как некогда скифы, отвечая на вопрос персидского царя, который все никак не мог их догнать, чтобы сражаться, но чувствовал постоянный урон, сказали: «А ты разрушь могилы предков наших, вот тогда мы не сможем больше уклоняться от сражения». Так что методы, как именно вынудить биться половцев, найдутся, но такие поступки никак не украсят героическую историю Руси. Но когда надо, нужно делать!
Я же прибыл к половцам, к которым огульно испытывал ненависть. Переборол себя, ради будущего Руси. Так что, при всей упертости, нужно понимать грани возможного. Где-то эти грани можно пересечь, рискнуть, а какие-то не стоит трогать, чтобы не проиграть. Мне нужны именно вот эти половцы, чтобы создать прецедент. Они получат звание «друзей Братства», а я получу плацдарм для развития.

...

===

Глава 12

Половецкая Орда могла называться племенем, так как и по численности примерно соответствовала этому термину, как и по своему внутриполитическому укладу. От тридцати до пятидесяти тысяч человек в Орде и, как правило, из них около пяти тысяч воинов. Трудная кочевая жизнь у этих людей. Порой не получается остановиться, чтобы даже родить. Вокруг однообразные пейзажи, казалось, что и не меняются. Все время нужно куда-то идти, останавливаясь лишь на пару дней, пока животные не объедят траву.
По мне это ужасная жизнь, но, уверен, спроси любого кочевника и он будет говорить об ужаснейших условиях жизни землепашца. Каждому свое.
Управлялся весь этот поток людей ханом, который, по сути и возможностям, как и по статусу соответствовал нашему удельному князьку, ну а боярами при хане были беки. У Аепы была небольшая, но и не малая Орда. Как я понял от словоохотливого Кудалина, всего в Орде до сорока тысяч людей. И вокруг кибитки, кибитки… все пространство в них и в телегах. Огромное количество коней, волы, козы, овцы.
Вот еще одно направление для того, чтобы торговать на взаимовыгодных условиях. Разводить коз, овец при таком образе жизни вполне можно. А я смогу освоитьпочти любое количество шерсти.
Создать прядильный механизм, примитивный, относительно машин из двадцать первого века, конечно, я могу. Для этого не нужно быть семь пядей во лбу и достаточно хотя бы увидеть такой станок, пощупать его. Я видел в музее похожие на «Прядилку Дженни» механизмы, щупал там же, а после еще и читал про технологии, которые заложили, наряду с развитием металлургии, основы для Промышленной революции.
Так что смогу, может не сразу, путем проб и ошибок, но сделаю. Главное, это идея, которую выстрадали люди в условиях необходимости создать что-то похожее. Сейчас таких условий нет, промышленное производство тканей почти что бессмысленно, нет рынка сбыта для серьезных объемов производства. Но и я не собираюсь покрывать Русь сетью мануфактур, а вот одна-две такие мануфактуры очень даже в тему будут. И своих одену и продать кому найдется. Так что использовать чужую идею, даже когда для нее не созданы условия, это нормально, для отдельно взятого воеводы Братства.
Вот сделать ткацкий станок, уже навряд ли, там технология сложнее. Как я не щупал, принцип понял, но пока не понимаю, как с нынешними технологиями можно создать механизм. Тем не менее, одно из первых дел, чем я займусь дома, будет создание прядильного станка.
Льняная ткань хороша, только ее нужно продавать не на Руси, а, например, в Индии. Как до нее добрать еще?.. Утопия, но хотелось бы… Если верить тем книжкам, что я читал в прошлой жизни, в Индии льняная одежда стоила баснословно дорого, как у нас, наверное, шелк. Для Руси же, лен — обычное дело. Но даже своих одеть и начать продавать мелкими партиями льняные нити, уже окупится и труд и создание прядильного станка с самолетным станом. А вот шерсть — это на севере намного ценнее и нужнее. Разводить самому овец так же нужно. Но зачем специализироваться на этом, распыляя силы? Тем более в Суздальском Ополье, где качество земли очень даже высокое? Тут зерно в пору выращивать и в товарных масштабах.
Как только мы выехали на большое поле, усеянное повозками и заполненное копошащимися людьми, навстречу выдвинулся отряд из человек двадцати. Я узнал Аепу. Сложно ему, наверное, без кисти руки, но смотрю, что парень справляется.
— Друга мой, знать уже, что воевода ты, я была доволен, — сказал первым делом Аепа.
Когда подскакал хан, мы с ним оба спешились и обнялись. И было чувство, что меня тут ценят. Ну да сколько пережили с ним! Сколько уже собирались умирать с честью на том самом холме, но выигрывали схватки с врагом, оставаясь в живых.
— И я рад, друг мой, что ты не унываешь. У меня для тебя есть кое-что, — сказал я и подал знак Ефрему.
Мой ближний десятник сразу же вложил мне в руку железное изделие. Это был металлический крюк, в который можно было засунуть культю и при помощи кожаных ремешков вполне плотно закрепить. Я заказал крюк у киевских мастеров и остался почти довольным. Все же оставалась уверенность в том, что мои ремесленники могли сделать даже лучше. Но, если сложиться, может еще придумаю по лучше изделие.
Хан примерил, Ефрем услужливо помог ему правильно закрепить ремешки, но оказалось, что ячуточку ошибся размером. Можно было сделать на сантиметр меньший диаметр.
— Я могу теперь держать поводья моего коня! — воскликнул Аепа на своем родном языке, а Кудалин сразу же перевел мне слова хана.
Минут десять Аепа только и занимался тем, чтоапробировал подаренный крюк. Пусть при помощи его в бою сложно управлять конем, но не мне половцу рассказывать, что можно выдрессировать коня поворачивать соответственно ударам по бокам животного. Да и приспособить поводья можно под хана. Главное же, что изделие понравилось Аепе, значит правильная атмосфера, нужная при заключении сделки, создана.
— Я знать о ты приехать. Прайтико я, в моя шатра, — сказал хан и мы отправились в центр множества повозок, где выделялись размерами и внешним убранством четыре шатра.
— Это мой дом и дом жена мой, это дом старший сестра, она скоро уходить в соседний Орда, становиться жена. Мой зятя не участвовал в война, он бояться, что иная Орды придут к нему. Я защищать его… — Аепапосмотрел на меня. — Ты защищать его?
Наивная простота! Я тут прокручиваю сценарии разговоров, хитростей, плету в голове фразы и выражения, чтобы опутывать хана. А он правду матку, да прямо по лбу. Хотелось спросить: «Тебя папа не успел ничему научить?» Так сразу и я согласился защищать какого там хана, который ни одной серебряной куны мне даровал!
— Все возможно. Но я, думаю, что должно хватить уже того, что я провозглашу твоего союзного хана «другом Братства». Но… — теперь была моя очередь чуть нахмурить брови и пристально посмотреть на собеседника. — Я не могу признавать и приходить на помощь тем, что не одной со мной веры. И кто не выгоден Братству. Всякая помощь, она денег стоит. Мы с тобой дрались вместе и это еще больше, чем деньги, а вот твоего зятя я не видел на поле боя.
Аепа по-мальчишески фыркнул, проявляя недовольство, но не стал выказывать, или спорить, а сказал несколько иное:
— А говорить хану Ашаруку, что не след ходить поганцем, Христа принять надо. А он говорить, что скорее Аллаха принять, у него там, рядом с Ордой идти булгары.
— Это выбор каждого, мой друг. Примет ислам, пусть обращается к эмиру за помощью, а я же не стану посылать воинов своих на смерть без выгод, — отвечал я.
— Я знать, я воевать рядом с ты. Но нельзя стоять у шатра, нужно лежать в шатра и вкушать еда, — улыбнулся Аепа и, дождавшись когда воин-половец подымет массивный ковер и тем самым откроет ему проход в шатер, прошмыгнул во внутрь, следом вошел и я.
Сопровождение как мое, как и ханское осталось снаружи.
— Я рад, что ты приехать, — сказал Аепа и предложил мне пиалу с непонятной субстанцией.
Принюхавшись, я вполне уверенно сделал глоток ароматного говяжьего бульона с большим количеством перца и каких-то еще трав, а еще пересоленного. Пересол и перец — признак богатства и, если такое подают гостю, то говорят, что ценят его. Хорошо, что меня всего-то ценят, а не, к примеру, восхищаются, а то мои вкусовые рецепторы вообще взвыли бы. И так пить бульон было сложно. Если остроту я вполне воспринимаю и даже соскучился по ней, то соли было слишком много. Однако, я поблагодарил радушного хозяина.
После мы поели мяса, причем обгладывали одну кость по очереди. Это было так же признанием чуть ли не родства. Это кушание запивали тем же бульоном, заедали хлебом. И такой вот был перекус, а еда, как сказал Аепа, только готовится и к вечеру будет пир.
Начались переговоры. Хотя назвать переговорами процесс, когда озвучивались пункты договора и сразу же по ним наступал консенсус, нельзя. Отдать сто десятин земли? Легко, берите триста! Единственно, что в приоритетном порядке производить обмен с Ордой, выдавая готовую муку людям Аепы. Ну и небольшой выход, так сказать, плата за аренду земли. Охраной заниматься следует вместе.
Во всех вопросах, если это только не будет вредить Руси и интересам Орды, мы договорились, что помогаем друг другу всеми силами. Аепа объявляет меня «другом Орды Аепы», я объявляю его «другом Братства», но когда больше половины от всех союзных половцев Орды примут православие. Хан заверил, что это уже произошло и что у них был священник из русичей, но старик умер, и дело его заглохло. Решили обратиться с этим вопросом к новому Ростово-Суздальскому епископу. А я подумал, что нужно ускорять создание академии, чтобы выращивать в достаточном количестве православных миссионеров.
— Остается только обвенчать тебя с Тесой… в крещении Марией. Сестра моя, я уже говорил тебе там, на холме, который мы так и не сдали врагу, красива и станет тебе достойной женой, — сказал Аепа, высматривая мою реакцию.
Я был не возмутим. При этом, даже не пришлось применять актерское мастерство. Давно не было женщины и, наверное, ожидание какой гетеры, женщины малой «социально-ордынской» ответственности, больше вызвало у меня эмоций. Я бы от какой наложницы не отказался. А жена… Так это дело будущего, не факт, что еще срастется.
Между тем, хотелось посмотреть на женщину. Знаю я это «красиво». Может так быть, что еще за центнер дамочка с усами, как у Семена Буденого. Читал, что в иной реальности был такой шах в Персии, который брал в гарем толстушек, но обязательно с усами, считая подобное сочетание вершиной эстетики.
Одна из причин того, что я здесь — это женитьба. Проанализировав свои возможности в этом направлении, я пришел к выводу, что сестра православного половецкого хана — это оптимальный вариант. До семи тысяч воинов может выставить Аепа после того, как получил свою долю из добычи. Это много. Такой союзник мне нужен. Совсем же другое дело, если у меня будет пусть даже две тысячи воинов, да у половецкого родственника семь тысяч, ну не семь, пять, все же. С такими силами можно многое сделать, даже замахнуться на экспансию в сторону мордвы, а то булгары там даже соперника не видят, уже вовсю распространяют не только ислам, но, что важнее, — свое влияние. Мордва стала платить выход Булгарии! А могла бы Руси, делая ее сильнее.
Хан выкрикнул на своем языке и в шатер вошел воин. Они о чем-то переговорили. В это время я внимательно изучал реакцию и интонацию, с которыми произносились слова. Вдруг, сейчас Аепа сказал: «Всех убить!» Но в интонации, замешанной на игривости и веселье, не было намека на то, что половецкий хан решился на самоубийственную авантюру. Сейчас Степь стонет и утопает в крови и Орда Аепы так же может попасть под раздачу, если убьет меня. А вот то, что сейчас меня хотят знакомить с Марией-Тесой, факт.
Мария-Теса!.. Прямо-таки, Мария Терезия, получается, австрийская императрица.
— Сие сестра мой, — громогласно сказал Аепа еще до того, как девушка вошла в шатер.
Меня несколько смутило «мой», но, нет, это была девушка.
Ух… Хороша, чертовка! Гибкий стан, не худая, но атлетичная, явно не гнушается физических нагрузок, черноволосая с чуть раскосыми темно-карими глазами. Не высокая, но и низенькой не назовешь. Пухлые губки, вполне оформившееся тело с выраженными вторичными половыми признаками. Как говорила Сова в советском мультфильме про Винни-Пуха: «Мой любимый размер!»
Девушка не была одета празднично, что несколько смущало, на ней были шаровары и вышитая орнаментом рубаха сверху. Такой вот славяно-степной стиль.
Красивая? Даже очень. И пусть любви с первого взгляда не произошло, определенно девушка мне понравилась. А я ей? Ха! Думаю о том, чтобы понравиться девчонке? Непроизвольно даже спину выпрямил и поправил свои волосы? Все-таки гормоны сильнее разума.
— Что сказать, Теса хотеть? Ты хотеть молодой сильный воин? Вот он! — Аепа указал рукой в мою сторону.
Меня измерили, изучили, признали… Годным, или что это за эмоция? Девушка смотрела с вызовом, в ней появились нотки непокорности, дерзости. Одновременно она зарделась, что было видно даже на загорелойкоричневой коже. Глаза и подбородок старалась держать прямо, даже немного задирая носик к верху, но очи девичьи то и дело устремлялись в пол. Она смущалась и одновременно показывала себя независимой и сильной.
«Какие бури в тебе сейчас бушуют, Теса?» — подумал я, но вслух говорить не стал, продолжая взирать на, возможно, мою будущую жену.
Не случилось с Евдокией, Рахиль для меня не пара уже потому, что за ней ничего не стоит, а чувства во мне она так и не пробудила. Улита? Вот от этой стервымурашки по коже маршировали, но, опять же брак с Уилитой Степановной был бы выгодным, если не получалось бы сохранить часть земель от Кучки у себя. А так и дядю пристроил и земли сохранил в Братстве.
— Я хотела сильного воина. А он сильный? Он юн, пусть и большой, как лесной медведь, — на чистом русском языке говорила Теса.
— Кто учил тебя русскому языку? — спросил я.
— Воин, тебя сейчас только это волнует? — дерзила Теса.
— Только это, строптивая сестра хана, — сказал я и всем своим талантом притворщика сделал мину безразличия, отворачиваясь и увлекаясь поеданием лепешки.
Как там у классика? Чем меньше женщину мы любим? Вот тебе, девочка, эмоция, поглоти ее! Ты не та, из-за которой я потеряю разум. И пусть хороша, а вот сэтой строптивостью, так очень интересна, отлично говоришь на русском языке… А еще она залог исполнения всех договоренностей с сильной половецкой Ордой, которая может войти в зону интересов Руси и стать еще одним подспорьем для становления русского государства и покорения Степи.
— Пусть он сразиться с Асламбеком, вот тогда… — начала говорить Теса, но взревел Аепа.
— Я вместо отца тебе! Покоришься, если скажу! — выкрикнул хан.
— Друг мой, зачем же сотрясать воздух? Можно и сразиться. Не насмерть, а против учебного боя, я никогда не был против. Не хочу убивать сильных воинов моего союзника, — сказал я, вновь жадно рассматривая девушку.
Стервочка… А мне нравятся девушки с характером. Может потому и не сложилось с Рахиль, с красивой, изящной женщиной, которая показалась слабохарактерной. Улита? Тут, наверное, иное. Она еще та дамочка с характером, вот только на меня довлело понимание, что в иной реальности эта красоткаорганизовала убийство своего мужа. Жить и думать, что во сне прилетит нож? Увольте. Ну а Теса? Это будет интересно.
— Асламбеку ты?.. Он сильный воин и еще… — начала задавать девушка вопрос, но осеклась.
Тон ее был неоднозначным. С одной стороны, все еще игривый, но с другой — опасливый. Уже переживает за меня? Сама же затеяла… Или не она? Может так быть, что это и что-то политическое? Варианта два: или меня хотят унизить и этот Асламбек величайший боец, или же, напротив, Аепа хочет продемонстрировать своим соплеменникам, что общается и заключает союзы с сильными людьми. Мол, вон, сморите, воевода такой молодец, что даже Асламбека победил, давайте ему земли дадим!
Хочется верить во второй вариант. Устал я уже в двух жизнях чаще видеть обман и хитрость, чем честность и дружелюбие.
— Ты готов? — спрашивал Аепа, — Уверен? Можно и без этого обойтись. Ты гость у меня, твое слово стоит многого.
Какая робкая попытка!
— Ты должен победить Асламбека, — сказал с надеждой в голосе хан.
Я тут прибыл заключать договора, но не понятно, а так ли крепко держит Орду молодой хан? Сильны ли наши договоренности, не откажется ли от своих слов Аепа? Когда я вышел из шатра, и мы направились на тренировочную площадку, которая была в метрах ста пятидесяти от жилища хана, стало понятно, что оппозиция у Аепы имеется.
Несколько богато одетых мужчин в возрасте и не меньше десятка молодых, явно не рядовых, воинов, взирали на своего хана без особого пиетета. В таких нарядах: красных сапогах, шелковых халатах, с дорогим на вид оружием, могли быть только беки, половецкие бояре. Ну а воины — это их сыновья или родственники. Если бы простые люди из Орды Аепы имели возможность так экипироваться и одеваться, то им явно союзы ни с кем не нужны, ибо это показатель богатств.
— Во что ты меня втягиваешь? — спросил я, а мое сопровождение, идущее следом, подошло ближе.
Они почувствовали опасность и взяли меня в полукольцо. Тут не нужно быть психологом, чтобы понять — эти люди против моего присутствия здесь.
— Я жду, «друг», ответа! — с нажимом сказал я.
Подраться — это пожалуйста. Новые противники мне нужны для самосовершенствования. Но быть пешкой в какой-то игре, я не допущу. Чай не у великого князя сейчас, чтобы стиснуть зубы и покориться.
— Они против твоей женитьбы, воевода, — перевел мне слова хана Кудалин.
Аепа явно нервничал, он стискивал кулаки с злобе.
— Переводи! — сказал я Кудалину и продолжил, обращаясь к бекам. — Я не против доброй драки. Я против бессмысленной драки, в которой не понятно, за что стоит бить. Говорите, почему вы смотрите на меня, как на врага!
Тон мой был требовательным и хан с укоризной смотрел на меня. Ну, если он не может толком объяснить, так нужно спрашивать напрямую. Задать вопрос необходимо уже для того, чтобы понимать, как именно мне сражаться. Это разный бой, если он на смерть, или он чтобы показать удаль богатырскую. И не столь важно, что мечи, или сабли будут тренировочными, можно и таким оружием как убить, так и покалечить.
— Я скажу! — перевел мне Куделин.
Вперед вышел седовласый мужчина, который, несмотря на то, что явно был в годах, оставался моложавым и держался ровно, горделиво.
— Мы против пришлых у нас в Орде. Уходите! — сказал мужчина. — Иначе я пожелаю тебе смерти.

...

===

Глава 13

— Уймись, бек Мустафа, я извергаю твой род из Орды! — разъярился Аепа и выхватил здоровой рукой из ножен саблю.
— Хан, мы с тобой были, поддержали тебя на курутае, но я не могу называть другом того, кто пришел из Леса. И ты принял христианство, мы разной веры, но и ты не можешь лишить нас возможности верить в Аллаха, — пошатнувшись, явно неожидая напора Аепы, сказал бек, стараясь сохранить лицо. — А еще Теса обещанаАсламбеку.
— Чтобы можно было убить меня, и твой сын стал ханом? Или она стала мусульманкой? Не бывать этому, — сказал Аепа и вокруг нас начали собираться воины.
— Остыньте! — как можно спокойнее, но от этого не тише, чем кричал хан, сказал я. — С моей женитьбой до конца не решено, если в этом дело.
Можно было сказать, что я не так, чтобы и претендую на то, чтобы стать мужем Тесы, пусть она мне и понравилась. Можно и жениться, если выгодно. Почему я отказался от Евдокии? Только во благо развития Руси. А тут с какого «поркуа» я отказываться стану? Поймал себя на мысли, что если бы Аепа захотел моего согласия жениться на его сестре, то такой спектакль, где меня хотят лишить возможности обладать красивой половецкой девушкой, сработал бы. Теперь я отказываться от Тесы не хочу, хоть завтра в ЗАГС, в смысле, в храм венчаться.
— Вы должны знать, что я уже назвал хана Аепусвоим «другом», другом Братства. Степь стонет от поступей полков русичей, но вас никто не посмеет тронуть, пока вы друзья мне, — сказал я, пытаясь урезонить беков-бунтарей.
— Наши рода проливали кровь за тех, кто победил в войне. Рядом с тобой, воевода, нас не за что воевать, свой долг выплатили — несколько неуверенно сказал один из мужчин, которые стояли напротив и уже растеряли свой боевой астрой.
Наверняка, наслышаны, как действуют русичи в степи. Если находят, выслеживают Орду, то почти уничтожают ее. А еще хан сказал свое слово и они теперь изверги, может только еще не поверили в это.
— Арух! Ко мне! — закричал Аепа, и возле него материализовался знакомый мне командир личной гвардии хана. — Схватить этих, согнать всех их родичей!
Я стоял и молчал. То, что сейчас происходило, было позором для хана. Он не может держать в узде своих подчиненных, значит недостоин быть предводителем Орды. Ну а то, что протест высказывается еще и присутствии меня… Позор. И, видимо, Аепа решил действовать по непреложным законам стаи. Если вожака хотят смести, нужно грызть глотки, но доказывать всем, что ты имеешь право быть вожаком. Так что хан будет поступать жестко, наверное, я бы посчитал, что такие слова от подчиненных требуют своей виры.
— Друг, могу ли я просить тебя, дать мне возможность сразиться с Асламбеком? — спросил я. — Не хочу, чтобы у кого-то сложилось мнение, что я спрятался от боя за твоей спиной.
Аепа, пребывая в состоянии крайней раздражительности, с уважением посмотрел на меня и только и смог что сделать, так это кивнуть в знак согласия.
Нужно было показать всем половцам, дабы запомнили, что с русскими воевать накладно. Демонстрация силы позволит и к себе снискать уважение от одних, людей хана, как и страх у других, у противников Аепы. У меня двести воинов и устраивать бунт против хана, у которого под рукой еще и поддержка от меня, слишком опасно. Если кто в Орде и сомневается, не выбрал сторону, то пойдет к сильнейшему, а это хан. Хотя, я почти уверен, что до драки дело не дойдет. Ну не самоубийцы же эти оппозиционеры-бунтари!
А еще, себе можно в этом признаться, я хотел доказать Тесе, что имею право на нее, спешил увидетьреакцию девушки на поединок. Было бы неприятно, если влез третьим углом в любовный треугольник и этотАсламбек крутит роман с Тесой уже который год. Не то, чтобы не хочу разъединять два любящих сердца, тут не в сантиментах дело. Мне нужно иметь надежный тыл, опору, чтобы жена любила меня, а не терпела, не таила злобу. И при каждой ссоре, или при малейших трудностях, винила бы меня в своей ужасной жизни с ненавистным человеком, со мной. Думаю, что в мире не найдется ни одного такого морального извращенца, который хотел бы, чтобы его ненавидела жена.
— Отпустите Асламбека! — скомандовал Аепа, указывая на одного из молодых воинов, взятых в кольцо охранниками хана. — Пусть сражается!
— Пришлый! Ты же не ребенок, чтобы сражаться на деревянных саблях. Давай насмерть. Это будет честно, — перевел мне крик воина Куделин.
Я обернулся и встретился глазами с Тесой.
— Ты сильно хочешь, чтобы он выжил? — спросил я девушку.
Она задумалась, смотрела на меня и поворачивала свою симпатичную головку к Асламбеку, вновь на меня.
— Я не хочу, чтобы ты дрался. Я не хотела идти за Асламбека, он мусульманин, я христианка, я не хочу…- растерянно говорила девушка. — И это ваше дело, не впутывай меня, воевода.
Тоже интересный момент. Я знал, что половцы не только с русичами взаимопроникаются культурой, но и часть кипчаков, еще называемых куманами, посматривают в сторону мусульманской Булгарии. Получалось, что сейчас происходит попытка государственного переворота и выбор пути у Орды. Либо Русь, либо Булгария. В таком ключе моя решительность только возрастала. Бьем тех, кто против нас, все просто.
— Саблю мою! — скомандовал я, протягивая руку назад.
Опоясан я был мечом, но уже оказывался близок к тому, чтобы заменить меч на саблю. А против половецкой сабли лучше другой похожий клинок, но чуть длиннее. В последнее время я чаще тренировался с «баторкой», саблей, которая была принята на вооружение в иной реальности в Речи Посполитой во времена правления Стефана Батория.
Когда-то мне нравилось читать Генриха Сенкевича, пусть я не разделял его великопольское мировоззрение. Смотрел я и фильмы «Потоп» и «Огнем и мечом», считая их качественным историческим кино. Ну и… сабля. Пан Володыевский был мастером фехтования, а я… Посмотрим.
— К бою! — бросив взгляд на Тесу, посмотрев на озадаченное лицо хана, выкрикнул я.
Рассекающим ударом Асламбек обрушил на меня свою саблю. Я не стал ее принимать на свой клинок, было видно, что удар очень сильный, а пространства хватало, чтобы отойти, но я отвел удар в сторону. Мой противник чуть завалился и я сразу же попытался этим воспользоваться, нанося боковой удар.
Скорость реакции Асламбека была поразительной. В той ситуации, где девять из десяти воинов не успеют ничего сделать, он смог извернуться и принять мой удар на саблю. У меня получался рубящий удар не в полную силу, из неудобного положения, но даже часть моей вложенной в удар силы смогла несколько продавить Асламбека.
Он был рослым парнем, тренированным, воином. Из тех, кто маниакально тренируется и стремяится каждый день стать лучше. Похвально, правда в тренировках нужен умный подход, иначе можно упереться в плато и долго после топтаться на месте. Не знаю, как у Асламбекас этим, но его сила — это только многочасовые занятия с саблей. Я же и сам был от природы сильным, но и постоянно подымал тяжести, тренировался с утяжелителями, уделял много внимания растяжке и развитию скорости реакции.
Но вся моя «польская школа сабельного боя» сейчас была вторична. Как бы я не занимался, не оттачивал финты и правильность ударов, не тренировал кисти рук так, чтобы выгибать их чуть ли неестественным образом, все сейчас почти и не пригодиться. Я почувствовал, что сильнее, что грубой силой, мощными ударами смогу продавливать оборону Асламбека, и это главный рисунок моего боя с этим парнем. А вот соревноваться с ним в реакции не стоит. Он чертовски быстрый.
Удар! Удар! Словно не изящной саблей работая, а молотом, я бил своего соперника мощными ударами, заставляя его пятиться. Он принимал все, что в его летело, но сил у Асламбека не хватало, чтобы после удара, отвечать, он начал проседать, наносить ответные выпады, на которые, видимо, надеялся, я ему не давал, заколачивая в землю. Словно сваи забиваю. Но, если в данном случае это самый верный путь к победе, то так оно и будет.
Один из ударов Асламбеку удается не принять на силу, а отвести в сторону и он, в прыжке, пробует достать меня кончиком своей сабли. Это не удар, это крик отчаяния, однако, добирается до брони и мой панцирь принимает такое посягательство на свою прочность.
Я подбиваю саблю воина, одновременно правой ногой бью ему в коленную чашечку, у Асламбекаподкашивается нога и я, изящно крутанувшись, хватаю кисть противника правой рукой, а левым локтем, пробиваю в лицо. Воин роняет саблю и вынуждено опускается на одно колено.
— Жизнь! Дать ему жизнь! — кричит один из оппозиционеров хана.
Гляди-ка, и русский, вдруг, знаем!
— Все имеет цену, — сказал я.
— Сколько и чего? Хочешь, я отдам всех русичей-рабов? — выкрикивал шокированный отец, спасая своего сына.
— У вас русичи в рабах? — взревел я, выискивая взглядом Аепу, при этом скидывая шлем с головы Асламбека, чтобы поплотнее прижать клинок к его горлу. — Всех русичей освободить, иначе не может Орда стать Братству другом!
На самом деле, мое деланное возмущение не было вызвано тем, что в Орде есть рабы-русичи. У половцев хватает славян в рабстве, к сожалению, у самих славян так же хватает в рабстве соплеменников, челядниковневольных на Руси полно. Но такую практику нужно пресекать, и это было одной из причин, почему я возмущался. Ну а второй причиной было то, что мне не повредит чуть лучшая переговорная позиция, как с ханом, так и получить дополнительные средства для развития.
— Я отдам тебе всех русичей, их в моем роду больше двух десятков. Отпусти моего сына, — мужчина, что вступил со мной в переговоры, говорил нехотя, скрепя зубами.
Он говорил так, что принял крайне непростое решение, что жизнь его сына большего не стоит. Тертый калач, отошел от шока и скрывает свою заинтересованность. Говорит так, что на освобождение русичей еле-еле согласился. Но, нет.
— Пять сотен гривен серебром, десять отрезов ткани, два десятка коней. Так стоит жизнь твоего сына, — сказал я, увидел скепсис на лице переговорщика и продолжил. — Считаю до десяти. Один… три… пять…
— Стой! Согласен! — выкрикнул мужчина.
Мустафа с укоризной посмотрел на своего сына, который стыдливо прятал глаза. А зря, он неплохой воин, просто молодой, малоопытный, но с задатками большого мастера клинка.
— И уходи со своим родом из Орды, — вставил свое слово хан.
К центру стойбища все пребывали и прибывали воины, кибитки рода Мустафы уже не только окружены, но там начали хозяйничать ближние ратники Аепы. Так что у оппозиции без шансов. Только собираться и уходить.
Через два часа напряжения, ругани и проклятий, не меньше тысячи человек стали удаляться на восток. Мустафа, Асламбек, Фарид… Это не половецкие имена, но уходили именно их рода. Орда извергала ту часть, которая приняла ислам. У меня нет отвращения к этой религии, напротив, я уважаю ее. У меня было отвращение от того, что Волжская Булгария начинает становиться все более отчетливым соперником Руси, действуя похожими методами, как и Братство, через религию. Нужно включаться в это противостояние и работать всеми методами, но с холодной головой.
Но здесь и сейчас победа осталась за нами. Род, принявший ислам уходит, а рода, которые приняли православие, или все еще оставались язычниками, остались в Орде, которая уже в скором времени может стать ярким примером того, что с Братством можно и нужно дружить.
Если мне с небольшой выгодой сотрудничать с Аепой, не жадничать, да хоть бы и в небольшой ущерб себе, Орда начнет богатеть. Видя то, что люди Аепызащищены, хорошо одеты, накормлены, а для этого и нужно было всего-то принять православие и пойти на сотрудничество с Братством, так в очередь выстроятся. Особенно остатки орд.
Кстати, в этом направлении собрался работать и Аепа. Он уже сделал послания некоторым осколкам разгромленных орд, что готов рассмотреть вопросы их вливания в Орду Аепы. И это правильно. На Западе формируется большая Орда Башкорда. Туда великий князь Изяслав пока не собирается отправлять отряды, да и отдельные подразделения не выдюжат разбить тех кипчаков, числом до двадцати тысяч. Так что стоило помочь другу Аепе собрать свою Великую Орду, союзную Братству, а после и вассальную Руси.
И в этом деле нельзя недооценивать так называемую «мягкую силу». Порой добрым, хитрым, ласковым или лукавым, словом можно добиться большего, чем сталью и огнем. Не всегда это получается, но безотказно работающую схему, или методы распространения своего влияния никто и не предложит.
На мой взгляд одной из причин того, что Советский Союз развалился, было то, что Запад предлагал товары и услуги такие, каких создать в полной мере в СССР не смогли. Условно, за жвачку с джинсами империю развалили. Это утрировано и было много иных причин, но проблема потребления и дефицита в первых рядах. И это один из примеров мягкой силы.
Если я дам товары Орде, начну им недорого, чтобы только получить самому чуточку прибыли, продавать хорошего качества муку, получить которую они не смогут при своем кочевом образе жизни никогда; если будет у них соленая рыба, икра, многие металлические вещи, например, котлы, то ни у кого не возникнет желания уходить от соглашений, что-то менять. Они прирастут к нам и свяжут себя нитями экономики, которые сложнее разрывать, чем даже личную унию.
— Ты почти разорил род Мустафы, — с облегчением в голосе, провожая взглядом удаляющиеся прочь повозки, сказал Аепа. — Пять сотен гривен? У них были такие деньги, но это очень много, может половина.
Говорил он на своем языке, было видно, что эмоционально хан так вымотался, что уже не задумывался, как бы поупражняться в русском. Но мне исправно все переводили.
Я молчал, пока не хотелось говорить. Нужно обдумать все произошедшее. Уже многое понятно, по крайней мере, что я был использован для упрочнения власти Аепы. Я не против, вот только дружок показал, что с ним нужно держать ухо в остро. Хан, или его советники, способны на нестандартные решения и это необходимо учитывать в раскладах. А чтобы доверять, нужно породниться.
Еще в иной реальности, когда я заинтересовался теорией этногенеза Гумелева, почитал и о половцах, и о их взаимоотношениях с русскими князьями. Что меня несколько покоробило, во что не хотелось верить, что кипчаки, если породнятся с русичами через брак, становились верными союзниками своим новоиспеченным родичам, в отличие от последних. Русичи больше раз предавали. Правда то, что они пошли на выручку половцам в битве на Калке стирает все предыдущие темные примеры. Правда кипчаки в последствии влились в полчища Бату-хана…
— Ты использовал меня, — констатировал я после продолжительной паузы.
Аепа посмотрел на меня и взгляд хана менялся с раздражительного на виноватый. Хан все же простоват, это либо старик Даныш, хитрован еще тот, или Архан, главный военачальник Орды, так же не глупый человек, подсказали ему такой изящный ход.
— С моим приходом ты решил свои внутренние проблемы. Я не против, мой друг, но все имеет свою цену, — сказал я.
— И какую цену ты положишь? — недовольство вновь сочилось из слов Аепы.
Я почувствовал, что требовать какие-то существенные материальные ценности нельзя. Это может создать крайне неловкую ситуацию. Да, Аепа несколько виноват, но я же назвал его другом и больше именно Братство, в моем лице, просит у Орды, чем Орда просит у Братства.
— Сытный ужин для меня и моих людей, а еще танец хочу от Тесы. У вашего народа принято же благодарить воина танцем? — усмехаясь, сказал я.
Аепа рассмеялся, пару раз дружески толкнул меня в плечо, после так и обнял, что у половцев показать не дружбы, а родства.
— Самое сложное, это уговорить Тесу, — продолжал смеяться хан. — Может лучше тысячу гривен серебром?
— Может и лучше, — задумчиво сказал я.
— Э, нет, это была шутка, — поспешил отказаться от своих слов Аепа.
— Я станцую славному воину, — неожиданно и для меня, и для хана, сказала Мария-Теса, которая беспрепятственно подошла к нам сзади.
Я с укоризной посмотрел на Ефрема, стоявшего чуть в стороне и должного следить за всеми, кто рядом со мной бродит. Если нельзя остановить, а сестру хана точно нельзя, то следует предупреждать. Кашлянуть или изобразить чихание. Были договоренности на это, как и кодовые слова.
Вечером мы расслаблялись. Оппозиционерам было запрещено забирать примерно треть своего имущества, вот оно и пошло и на подарки мне, как и моим десятникам, так и на шикарный пир. Я бы на месте хана забрал намного больше, хотя бы половину от имущества ушедших, а еще разоружил бы их полностью, чтобы тайно, вдали от многих глаз уничтожить. Нельзя плодить врагов. Но, нет, хан решил так. А это означает, что порядка трехсот воинов теперь будут врагами Аепы, ну и моими, получается.
Были даже мысли догнать извергов, ударить по ним, рассеять или уничтожить. Но я тут не хозяин, а сильно часто подвергать критике слова и действия Аепы, чревато. Он молод, а молодости присуща импульсивность и отсутствие осторожности. Еще неадекватно отреагирует, так и моя миссия накроется медным тазом. Однако, есть вероятность, что я не понимаю традиции и менталитет половцев, иначе у хана есть хитрецы, они подсказали бы правильно решение.
Кстати о тазах, вернее, казанах. Они тут, как священное животное. С ними разговаривают, их просят, их ценят еще больше, чем оружие. Они символы родов, реликвии, которые передаются из поколения в поколение. У хана, к примеру, есть бронзовый ритуальный казан, как он утверждает, сто и больше поколений эта вещица служит его роду. Не удивлюсь, если так и есть, «кострюлька» выглядела древней, насколько я в этом понимаю.
Даже эта Орда — прекрасный рынок для продажи посуды. Как по мне, так чугунные казаны, может не большие, иначе неподъемными будут, мы можем в скором времени производить. Наши новые домны уже не такие новые, нужно строить почти тоже самое, как и штюкофены, но масштабнее и в кирпиче. Понимание модернизации конструкции после долгих мозговых штурмов с разными кузнецами, в наличии.
Тогда и чугуна будет много, можно его использовать для создания чугунков, котлов и казанов. Еще бы и для пушек… Но вначале попробуем сделать боевые тюфяки, да колокольчики отлить, а после уже оружие доминирования создавать. Если стремиться модернизировать имеющиеся технологии и понимать хотя бы примерно как должно все выглядеть, все получиться. Но для этого нужно понимать, зачем. Если некому продавать изделия, то хоть ты мартеновские печи сделай, все бессмысленно.
Мои мысли прервал стук барабанов и звук кубыза, музыкального инструмента, который я мог бы сравнить со свирелью, или флейтой. Эти трубочки, которые дули и где закрывали дырочки для изменения звуков, были украшены большим количеством перьев. А после выплыла она…
Я бы, конечно, предпочел танец живота, или вовсе стриптиз, а не кружения вокруг оси с редкими, плавучими, гибкими проходками, но зачаровался и тем, что увидел. Фантазия у меня всегда была на высоте, поэтому, представляя, как изгибается внутри яркого одеяния из многих юбок и жилета, молодое женское тело, у меня случился конфуз и пришлось лечь так, прикрывшись подушкой, чтобы не отсвечивать своим «конфузом».
Теса стреляла в меня глазками, делала это, одновременно игриво и смущаясь, чем придавала шарма происходящему. Вот так соблазняют мужчину. Наивность, девственность с одной стороны, похотливое вожделение с другой… Две противоположности, но если будь в каких пропорциях у женщины получается это смешать, то мужской мозг отключается. У Тесы получилось, правда, несмотря на то, что я и дышать стал тяжелее, голову окончательно не потерял. Но у меня был опыт, а у того, кто живет первую жизнь, да еще и молод, в подобныхситуациях работает только один орган, и это точно не мозг.
— Какой выкуп за нее дашь? — видимо, поняв мое состояние, спросил Аепа, пользуясь ситуацией.
— Моя дружба, хан, и то, что я уже оказал тебе услугу в решении внутренних проблем, это и есть выкуп, — отвечал я, не отворачивая взгляд от Тесы.
Музыка, как-то вдруг, прекратилась и девушка убежала. Мне показалось, что она так же была взволнована, или я понадеялся на это.
— А как вы женитесь? У вас же священника нет! — спрашивал я, уже думая о женитьбе, как о принятом решении в целом, но пока непонятном, в исполнении.
— По обычаям, но зачитываем тексты молитвы, — отвечал Аепа. — Нам нужен священник. Почему христианские служители не хотят приходить в Орду? У нас паства в больше тридцати тысяч человек, да и хорошо ему будет, одарим всем, что нужно для жизни, дадим и жену и наложницу.
— Ты все же, друг, не совсем правильно понимаешь, что такое христианство. Я буду подымать этот вопрос, чтобы направили к вам священника, — сказал я, встал и спросил. — Что от меня нужно, чтобы свадьба прошла по вашим обрядам?
* * *
Еще до рассвета я выстроил две сотни своих воинов в боевой порядок и начал выдвижение по направлению к противнику. Воины половецкой Орды Аепы, того хана, которого еще ночью я называл своим другом, направили копья, но в большей степени отблёскивали острые сабли, в нашу сторону смотрели грозные воины. Они стояли рядом с нами на том холме у Днепра, сейчас же онажили оружие. Так что же произошло? Почему так?
— Рысью! — скомандовал я и построение свиньей, со мной на острие, начало двигаться быстрее, мы готовили атаку на степняков.