Главная » » Двадцать лет спустя. Александр Дюма. 036. XXXVI БИТВА ПОД ШАРАНТОНОМ. XXXVII ПИКАРДИЙСКАЯ ДОРОГА.

01:50

Двадцать лет спустя. Александр Дюма. 036. XXXVI БИТВА ПОД ШАРАНТОНОМ. XXXVII ПИКАРДИЙСКАЯ ДОРОГА.

---

Рошфор прошел вперед. Все двери распахнулись настежь перед ним и его
друзьями. Они застали Бофора, когда он садился за ужин, благодаря множеству хлопот в этот вечер запоздавший. Не успел Рошфор доложить принцу
о посетителях, как тот тотчас же отодвинул в сторону стул, на который
собирался сесть, и устремился навстречу обоим друзьям.
- А, это вы? Здравствуйте, господа! Вы пришли разделить со мной ужин,
не так ли? Буажоли, предупреди Нуармона, что у меня два гостя. Вы знаете
Нуармона, не правда ли, господа? Это мой дворецкий, преемник дяди Марто.
Он готовит прекраснейшие пироги, как вам известно. Буажоли, скажи ему,
чтобы он подал нам лучший из своих пирогов, но только не такой, какой он
приготовил для Ла Раме. Слава богу, нам теперь нет надобности в веревочных лестницах, кинжалах и грушах.
- Ваше высочество, - сказал Атос, - не беспокойте из-за нас вашего
знаменитого дворецкого, разнообразные и многочисленные таланты которого
нам хорошо известны. Сегодня вечером, с разрешения вашего высочества, мы
хотели бы только осведомиться о вашем здоровье и выслушать ваши приказа-
ния.
- О, что касается моего здоровья, то вы сами видите, господа, оно
превосходно. Здоровье, выдержавшее пять лет Венсенской крепости под на-
чалом господина Шавиньи, устоит решительно против всего. А что касается
моих приказаний, признаюсь, я в большом затруднении на этот счет. Здесь
каждый отдает приказания, какие ему вздумается, и если так будет продолжаться, я кончу тем, что вовсе перестану их отдавать.
- В самом деле? - сказал Атос. - Я думал, что парламент рассчитывал
на взаимное согласие принцев.
- Да, наше согласие! Хорошее согласие! Что касается герцога Бульонского, то с ним еще можно поладить: у него подагра, и он не покидает постели. Но что касается господина д'Эльбефа и его слоноподобных сыновей...
Вам известны, господа, куплеты, написанные на герцога д'Эльбефа?
- Нет, монсеньер.
- Неужели?
И герцог запел:
Д'Эльбеф и сыновья его
Не устрашатся ничего:
Они на площадях столицы
Не устают грозить и злиться,
Но лишь до дела мы дойдем,
Сейчас же хвостик подожмем.
И спесь и гордость на словах,
Но дальше слов - мы ни на шаг.
- Но коадъютор, надеюсь, не таков? - спросил Атос.
- С коадъютором еще хуже! Избави нас бог от этих бунтующих попов, в
особенности когда у них латы под рясой. Вместо того чтобы спокойно си-
деть в своем епископском доме и служить мессы по случаю побед, которых
мы не одерживаем или при которых нас бьют, знаете вы, что он делает?
- Нет.
- Он формирует свой собственный полк, именуемый им "коринфским", наз-
начает, словно он маршал, лейтенантов и капитанов и, словно король, -
полковников.
- Пусть так, - сказал Арамис. - Но когда дело доходит до сражения, я
надеюсь, он прочно сидит в архиепископском дворце?
- Вовсе нет. Тут-то вы и ошибаетесь, милейший д'Эрбле. Когда приходится сражаться, он сражается. В конце концов оказывается, что, получив
после смерти своего дяди кресло в парламенте, он постоянно путается у
нас под ногами: в парламенте, в совете, на поле сражения. А принц Конти
- генерал на картинке. И что это за картинка: принц-горбун! Да, все идет
очень скверно, господа! Очень скверно!
- Так что вы, ваше высочество, недовольны? - сказал Атос, обменявшись
взглядом с Арамисом.
- Недоволен? Скажите лучше, что мое высочество взбешено до такой степени, - вам я это скажу, другим говорить не стал бы, - до такой степени,
что если королева признает свою вину передо мной, вернет мою мать из
ссылки и назначит меня пожизненно адмиралом, как мне было обещано после
смерти моего отца, адмирала, то я, кажется, соглашусь дрессировать со-
бак, умеющих говорить, что во Франции есть и похуже грабители, чем гос-
подин Мазарини.
На этот раз Атос и Арамис обменялись не только взглядом, но и улыб-
кой; если бы они даже не встретились с Шатильоном и Фламараном, то могли
бы угадать, что те побывали здесь раньше их. Поэтому они ни словом не
обмолвились о том, что Мазарини находился в этот момент в Париже.
- Монсеньер, - сказал Атос, - мы теперь вполне удовлетворены. Явив-
шись в этот час к вашему высочеству, мы не имели иной цели, как только
доказать нашу преданность и заявить вам, что мы всецело в вашем распоряжении как самые верные слуги.
- Как мои самые верные друзья, господа, самые верные друзья. Вы это
доказали, и если я когда-либо примирюсь с двором, я надеюсь, в свою очередь, доказать вам, что остался вашим другом, как и другом тех господ, -
черт возьми, как же их зовут, - д'Артаньян и Портос, кажется?
- Д'Артаньян и Портос.
- Да, вот именно! Итак, помните, граф де Ла Фер, и вы, шевалье д'Эрбле, что я весь и всегда к вашим услугам.
Атос и Арамис поклонились и вышли.
- Дорогой мой Атос, - спросил Арамис, - вы, кажется, согласились со-
путствовать мне только для того, чтобы дать мне урок?
- Подождите, дорогой мой, - ответил Атос, - что вы еще скажете, когда
мы будем уходить от коадъютора.
- Так идемте скорей в архиепископство, - сказал Арамис.
И они направились в Старый город.
Приближаясь к этой колыбели Парижа, Атос и Арамис попали на улицы,
залитые водою; им снова пришлось взять лодку.
Был уже двенадцатый час, но всем было известно, что к коадъютору мож-
но было являться в любое время. Его невероятно деятельная натура способ-
на была, в случае надобности, превращать день в ночь, и наоборот.
Дворец архиепископа стоял в воде, и по бесчисленным лодкам, окружав-
шим его, можно было вообразить, что находишься не в Париже, а в Венеции.
Лодки сновали по всем направлениям, то углубляясь в лабиринт улиц
Старого города, то удаляясь по направлению к арсеналу или набережной
Сен-Виктор, где они плыли, как по озеру. На некоторых из этих лодок ца-
рили мрак и таинственное молчание, на других было шумно, и они были ос-
вещены. Оба друга, пробираясь между этих лодок, причалили к дому. Весь
нижний этаж епископского дворца был совершенно залит; но к стенам его
были приставлены лестницы, и потому единственным изменением, которое
внесло наводнение, было то, что посетителям приходилось проникать в здание не через двери, а через окна.
Таким образом и проникли Атос и Арамис в переднюю дворца. Она была
переполнена лакеями, так как в приемной находилось с десяток разных сановников.
- Боже мой! - воскликнул Арамис. - Посмотрите, Атос. Неужели возгордившийся коадъютор заставит нас дожидаться в передней?
Атос улыбнулся.
- Милый друг, - ответил он, - надо считаться с положением людей, с
которыми имеешь дело. Этот коадъютор в настоящее время один из семи или
восьми королей, правящих Парижем, и у него целый двор.
- Поэтому велим доложить о себе, и если прием его нам не понравится,
пусть он без нас занимается делами Франции и своими собственными. Наше
дело сейчас - подозвать лакея и вручить ему полпистоля.
- Посмотрите!.. Я не ошибаюсь... ну, конечно, это Базен! Поди-ка сю-
да, плут ты этакий!
Базен, проходивший в эту минуту в своем духовном облачении через переднюю, обернулся и, нахмурившись, посмотрел в их сторону, желая знать,
кто тот дерзкий, который решился так позвать его. Но едва узнал он Ара-
миса, как тотчас же обратился из тигра в ягненка и подошел к обоим
друзьям.
- Как, это вы, господин шевалье? Это вы, граф? - воскликнул он. - Вы
здесь в ту самую минуту, когда мы так беспокоимся о вас! О, как я счастлив снова вас видеть!
- Хорошо, хорошо, друг Базен, - сказал Арамис, - без комплиментов. Мы
пришли, чтобы повидать господина коадъютора; но мы спешим, и нам необходимо видеть его сейчас же.
- Конечно, - сказал Базен, - сию же минуту! Таких вельмож, как вы, не
заставляют ждать в передней. Только в настоящую минуту у него секретная
беседа с неким господином де Брюи.
- Де Брюи! - воскликнули Атос и Арамис в один голос.
- Да, докладывая о нем, я хорошо запомнил его имя. Вы с ним знакомы,
сударь? - добавил Базен, обернувшись к Арамису.
- Кажется, я его знаю.
- Что касается меня, - сказал Базен, - то он был до такой степени
плотно закутан в свой плащ, что я совершенно не мог рассмотреть его ли-
ца. Теперь я пойду доложить о вас; может быть, мне и посчастливится.
- Не нужно. Мы отложим свидание с господином коадъютором до другого
раза, не так ли, Атос?
- Как вам будет угодно, - сказал граф.
- Да, ему нужно обсудить слишком много важных дел с этим господином
де Брюи.
- Должен ли я сказать ему, что вам было угодно посетить архиепископс-
кий дворец?
- Нет, не стоит, - сказал Арамис. - Пойдемте, Атос.
И оба друга, протискавшись сквозь толпу лакеев, вышли из дворца, провожаемые Базеном, который почтительно отвешивал им поклоны.
- Ну что, - спросил Атос, когда оба они уже были в лодке, - согласны
вы теперь со мной, мой друг, что мы оказали бы медвежью услугу всем этим
господам, задержав Мазарини?
- Вы воплощенная мудрость, Атос, - отвечал Арамис.
Всего более поразило обоих друзей, что французский двор проявил так
мало интереса к страшным событиям, совершившимся в Англии, тогда как, по
их мнению, эти события должны были приковать внимание всей Европы.
В самом деле, не считая несчастной вдовы и сироты принцессы, плакав-
ших в одном из закоулков Лувра, никто, казалось, не думал о том, что был
когда-то на свете король Карл I и что король этот только что казнен на
эшафоте.
Оба друга, условившись встретиться на следующий день в десять часов,
расстались. Несмотря на позднее время, Арамис заявил, что должен сделать
несколько неотложных визитов, и предоставил Атосу вернуться в гостиницу
одному.
На следующий день, ровно в десять часов, они встретились. Атос вышел
из гостиницы чуть свет, уже в шесть часов утра.
- Ну, что у вас нового? - спросил Атос.
- Ничего. Д'Артаньяна никто не видел, и Портос тоже не появлялся... А
у вас?
- Тоже ничего.
- Черт возьми! - воскликнул Арамис.
- Действительно. Это запоздание непонятно: они отправились кратчайшей
дорогой и должны были прибыть раньше нас.
- Прибавьте к этому, - заметил Арамис, - что нам хорошо известна порывистость Д'Артаньяна; он не из тех людей, которые стали бы терять время, зная, что мы ждем его.
- Если помните, он рассчитывал быть здесь пятого.
- А сегодня девятое. Сегодня вечером срок истекает.
- Что вы намерены делать, - спросил Атос, - если сегодня не будет ни-
каких вестей?
- Черт возьми! Отправиться разыскивать его.
- Хорошо, - сказал Атос.
- А Рауль? - спросил Арамис.
Легкое облачко омрачило лицо графа.
- Рауль сильно беспокоит меня, - ответил он. - Он вчера получил
письмо от принца Конде; он поехал к нему в Сеп-Клу и с тех пор не возвращался.
- Вы не видели госпожу де Шеврез?
- Я не застал ее. А вы, Арамис, как будто должны были посетить госпожу де Лонгвиль?
- Я был у нее.
- Ну и что же?
- Тоже не застал. Но она, по крайней мере, оставила свой новый адрес.
- Где же она?
- Угадайте.
- Как могу я угадать, где находится в полночь, - так как я предполагаю, что вы отправились к ней вчера, расставшись со мной, - где находит-
ся в полночь самая очаровательная и самая деятельная изо всех фрондерок?
- В ратуше, мой милый.
- Как, в ратуше? Разве ее избрали мэром?
- Нет, но она на время стала королевой Парижа, и так как она не реши-
лась сразу поселиться в Пале-Рояле или в Тюильри, то переехала в ратушу,
где и собирается подарить милейшему герцогу наследника или наследницу.
- Вы ничего не говорили мне об этом обстоятельстве, Арамис, - сказал
Атос.
- Ба! В самом деле? Простите, это простая забывчивость с моей стороны.
- А теперь, - спросил Атос, - чем мы займемся до вечера? Мы, кажется,
обречены на бездействие?
- Вы забыли, мой друг, что у нас есть неотложное дело.
- Какое и где именно?
- В Шарантоне, черт побери! Я надеюсь встретить там некоего господина
де Шатильона, которого ненавижу с давних пор.
- Почему?
- Потому что он брат некоего Колиньи.
- Ах, правда... Я совсем было забыл... Это тот, который возомнил о
себе, что он ваш соперник. Он был жестоко наказан за свою дерзость, мой
друг. Поистине, это должно было бы удовлетворить вас.
- Да, но что поделаешь? Это меня не удовлетворяет. Я злопамятен. Это
единственное, что во мне есть от церкви. Впрочем, вы сами понимаете,
Атос, что совсем не обязаны сопровождать меня.
- Полноте, - сказал Атос, - вы шутите.
- В таком случае, мой друг, если вы действительно решились отправиться вместе со мною, нам нельзя терять времени. Я слышал барабанный
бой, встретил несколько пушек и видел на площади у ратуши горожан, строившихся в боевой порядок; по всей вероятности, сражение произойдет возле
Шарантона, как это вчера предсказывал герцог Шатильон.
- А мне казалось, что ночные переговоры несколько охладили воинствен-
ный пыл.
- Да, конечно, но драться все будут, хотя бы для того, чтобы лучше
замаскировать эти переговоры.
- Бедные французы! - сказал Атос. - Они идут на смерть для того, что-
бы Седан был возвращен герцогу Бульонскому и чтобы господин де Бофор
стал пожизненным адмиралом, а коадъютор - кардиналом.
- Полноте, полноте, дорогой мой! - сказал Арамис. - Сознайтесь, что
вы не философствовали бы на эту тему, если бы Рауль ваш не был замешан
во всей этой сумятице.
- Может быть, вы и правы, Арамис.
- Итак, направимся туда, где происходит сражение; это будет верным
средством найти д'Артаньяна, Портоса, а может быть, и Рауля.
- Увы! - сказал Атос.
- Друг мой, - сказал Арамис, - так как мы теперь в Париже, то, мне
кажется, вы должны бросить привычку поминутно вздыхать. Война так война,
мой милый Атос. Разве вы уже перестали быть военным и сделались духовным
лицом? А! Поглядите-ка, вот маршируют горожане; разве это не увлекательно? А этот капитан, посмотрите, у него совсем военная выправка!
- Они выходят из улицы Мутон.
- Барабанщик впереди. Совсем как настоящие солдаты. Да взгляните же
на этого молодца, как он раскачивается да выставляет грудь колесом.
- Ого! - воскликнул Гримо.
- Что такое? - спросил Атос.
- Планше, сударь.
- Вчера он был лейтенантом, - сказал Арамис, - сегодня он капитан, а
завтра будет полковником. Через неделю этот молодчик станет маршалом
Франции.
- Порасспросим-ка его, - сказал Атос.
Они подошли к Планше, который, гордясь тем, что его видели во время
исполнения им служебных обязанностей, с важным видом объяснил, что ему
дано приказание занять позицию на Королевской площади вместе с двумястами людей, составляющими арьергард парижской армии, и оттуда двинуться к
Шарантону, когда явится надобность.
Так как Атос и Арамис направлялись в ту же сторону, они примкнули к
маленькому отряду. Планше довольно ловко проделал несколько маневров со
своими людьми на Королевской площади и в конце концов построил их в
арьергарде длинной цепи горожан, расположившихся вдоль улицы Сент-Антуан
в ожидании сигнала к бою.
- Денек будет жаркий, - воинственным тоном заявил Планше.
- Да, конечно, - ответил Арамис. - Но только неприятель отсюда дале-
ко.
- Ничего, сударь, - сказал один из солдат, - скоро расстояние сократится.
Арамис поклонился, потом, обернувшись к Атосу, сказал:
- Меня не соблазняет располагаться лагерем вместе с этими людьми на
Королевской площади. Едем вперед: мы увидим все гораздо лучше.
- Кроме того, господин Шатильон не явится искать вас на Королевской
площади! Итак, вперед, мой друг!
- Да ведь и вы собирались сказать два слова господину де Фламарану?
- Друг мой, - сказал Атос, - я решил не вынимать шпагу из ножен, пока
меня не заставят это сделать.
- С каких это пор?
- С той минуты, как я вынул из ножен кинжал.
- Вот что! Вы все еще вспоминаете господина Мордаунта. Не хватает,
дорогой мой, чтобы вы терзались угрызениями совести из-за того, что его
убили.
- Шш... - произнес Атос, прикладывая палец к губам и улыбаясь столь
характерной для него грустной улыбкой, - не будем говорить о Мордаунте;
это принесет нам несчастье.
Атос поскакал к Шарантону через предместье и Феканскую долину, чер-
невшие вооруженными горожанами.
Арамис, само собой разумеется, отставал от него не больше, чем на го-
лову лошади.

XXXVI

БИТВА ПОД ШАРАНТОНОМ

По мере того как Атос и Арамис продвигались вперед, проезжая мимо
войск, расположенных эшелонами, они замечали, что доспехи сменялись
блестящими латами, а пестрые алебарды новенькими мушкетами.
- Мне кажется, здесь и будет настоящее поле сражения, - сказал Ара-
мис. - Посмотрите на этот кавалерийский отряд у моста, с пистолетами на-
готове. Берегитесь, везут пушку!
- Послушайте, мой друг, - сказал Атос, - куда это вы привели меня?
Мне кажется, что все окружающие нас люди принадлежат к королевскому
войску. Не сам ли это Шатильон едет нам навстречу со своими двумя бригадирами?
С этими словами Атос обнажил шпагу, меж тем как Арамис, решив, что
они в самом деле перешли черту парижского лагеря, схватился за пистоле-
ты.
- Здравствуйте, господа, - сказал герцог, приблизившись к ним, - я
вижу, вы не понимаете, что тут происходит, но одно слово вам все объяснит. У нас перемирие. Сейчас происходит совещание: принц, господин де
Рец, Бофор и герцог Бульонский обсуждают положение дел. Поэтому одно из
двух, шевалье: или дело не наладится, и мы тогда еще встретимся, или все
будет улажено, и я, избавившись от командования, опять-таки смогу встретиться с вами, шевалье.
- Сударь, - сказал Арамис, - я больше ничего не желаю. Но позвольте
предложить вам один вопрос.
- Пожалуйста.
- Где находятся уполномоченные?
- В самом Шарантоне, во втором доме направо при выезде из Парижа.
- Это совещание было заранее условленно?
- Нет, оно явилось, по-видимому, результатом нового предложения, которое кардинал Мазарини сделал вчера вечером парижанам.
Атос и Арамис, улыбнувшись, переглянулись друг с другом; им было лучше всех известно, каковы были эти предложения, кому они были сделаны и
кто их сделал.
- А дом, в котором собрались уполномоченные, кому он принадлежит?
- Господину де Шанле, который командует вашими отрядами в Шарантоне.
Я говорю: вашими отрядами, ведь, по-моему, вы фрондеры.
- Да... почти, - сказал Арамис.
- Как - почти?
- Э, вам, сударь, лучше кого-либо другого известно, чего по нынешним
временам никто с уверенностью не может сказать про себя, кто он такой.
- Мы стоим за короля и принцев, - сказал Атос.
- Однако нам надо объясниться, - сказал Шатильон. - Король с нами, и
его главнокомандующие - герцог Орлеанский и принц Конде.
- Да, - сказал Атос, - но его место в наших рядах, вместе с господами
Конти, Бофором, д'Эльбефом и герцогом Бульонским.
- Весьма возможно, - сказал Шатильон. - Известно, как мало я питаю
расположения к Мазарини. Все мои интересы связаны с Парижем; я там веду
процесс, от которого зависит мое благосостояние, и я только что советовался с моим адвокатом.
- В Париже?
- Нет, в Шарантоне... Его зовут Виоль; вы его знаете понаслышке, -
прекрасный человек, правда - немного упрямый, недаром сидит в парламенте. Я рассчитывал повидаться с ним вчера вечером, но наша с вами встреча
помешала мне заняться собственными делами. А так как я не могу их откладывать, то воспользовался для этого перемирием; вот почему я и нахожусь
здесь.
- Господин Виоль, значит, дает свои советы под открытым небом? -
спросил, смеясь, Арамис.
- Да, сударь, и даже сидя верхом на лошади. Он сегодня командует
пятьюстами стрелков, и, чтобы оказать ему честь, я нанес ему визит в
сопровождении двух маленьких пушек, которые вас так удивили. Признаться,
я его сразу не узнал: он нацепил поверх своей мантии длинную шпагу и
заткнул за пояс пистолеты. Это придает ему очень грозный вид, который
позабавил бы вас, если бы вы имели счастье встретиться с господином Вио-
лем.
- Если он действительно так забавен, - сказал Арамис, - может быть,
стоит поискать его.
- В таком случае спешите, потому что совещание должно скоро кончиться.
- А если оно ничем не кончится, - сказал Атос, - вы попытаетесь овладеть Шарантоном?
- Мне дан такой приказ. Я командую атакующим отрядом и сделаю все от
меня зависящее, чтобы достигнуть успеха.
- Но так как вы командуете кавалерией... - сказал Атос.
- Простите, я командую всем войском.
- Тем лучше... Тогда вы должны знать всех ваших офицеров. Я хочу ска-
зать, конечно, выдающихся.
- Да, приблизительно.
- Так будьте добры сказать мне, нет ли среди ваших офицеров господина
д'Артаньяна, лейтенанта мушкетеров?
- Нет, его нет у нас; он уже более шести месяцев тому назад покинул
Париж, и говорят, его послали с особой миссией в Англию.
- Я это знаю. Но я думал, что он возвратился.
- Нет, насколько мне известно, никто его не встречал. Я могу ответить
вам с полной уверенностью, тем более что мушкетеры принадлежат к нашей
партии. Сейчас господин Камбон временно заменяет господина д'Артаньяна.
Друзья переглянулись.
- Вы видите, - сказал Атос.
- Это странно, - проговорил Арамис.
- Без сомнения, с ними дорогой случилась какая-нибудь беда.
- Сегодня восьмое, вечером истекает последний срок. Если сегодня вечером мы не получим от них вестей, завтра мы двинемся в путь.
Атос утвердительно кивнул головой; потом, обернувшись к Шатильону,
спросил его, немного стесняясь выказывать свои отеческие чувства перед
насмешливым Арамисом:
- Скажите, господин герцог, имеет ли честь быть вам известным господин де Бражелон, молодой человек лет пятнадцати, состоящий при его высочестве?
- Да, конечно, - ответил Шатильон. - Он сегодня приехал к нам вместе
с принцем. Это прекрасный молодой человек. Он из ваших друзей, граф?
- Да, - ответил с волнением Атос. - И настолько, что я очень желал бы
видеть его. Возможно, ли это?
- Вполне возможно. Будьте добры последовать за мной, и я провожу вас
в главную квартиру.
- Что это? - сказал Арамис, оборачиваясь. - Позади вас слышен ка-
кой-то шум?
- Действительно, на нас скачет отряд кавалеристов, - сказал Шатильон.
- Я узнаю господина коадъютора по фрондерской шляпе.
- А я узнаю Бофора по белым перьям.
- Они несутся карьером. С ними принц Конде.
- Вот он отделился от них!
- Бьют сбор! - воскликнул Шатильон. - Слышите? Надо узнать, в чем де-
ло.
Действительно, видно было, как солдаты бросились к оружию, а спешив-
шиеся кавалеристы снова вскочили на коней. Горнисты играли, барабанщики
били тревогу. Г-н Бофор обнажил шпагу.
Принц, со своей стороны, дал сигнал к сбору, и все офицеры королевской армии, смешавшиеся на время с парижанами, бросились к нему.
- Господа, - сказал Шатильон, - перемирие кончилось. Очевидно, предстоит сражение. Поворачивайте в Шарантон, потому что я тотчас начну ата-
ку. Принц уже подает мне сигнал.
Действительно, раздался троекратный звук сигнального рожка принца.
- До свиданья, шевалье! - воскликнул Шатильон и тотчас же поскакал к
своему отряду.
Атос и Арамис повернули своих лошадей и поехали приветствовать коадъютора и г-на Бофора; что же касается герцога Бульонского, то у него
перед самым концом совещания сделался такой ужасный припадок подагры,
что его пришлось отправить в Париж на носилках. Вместо него герцог
д'Эльбеф, окруженный своими четырьмя сыновьями, объезжал ряды парижской
армии. Тем временем между Шарантоном и королевской армией образовалось
большое свободное пространство, как бы предназначенное стать местом упо-
коения для мертвых.
- Этот Мазарини действительно позор Франции, - сказал коадъютор, стя-
гивая свой кожаный пояс, на котором, как у воинственных прелатов средне-
вековья, висела его сабля поверх архиепископской рясы. - Он хочет управ-
лять Францией, как своим поместьем. Только избавившись от него, Франция
станет счастливой и спокойной.
- Кажется, они не сговорились насчет цвета шляпы, - сказал Арамис.
В эту минуту Бофор высоко поднял шпагу.
- Господа, - сказал он, - наша дипломатия не привела ни к чему. Мы
хотели избавиться от этого негодяя Мазарини, но влюбленная королева хо-
чет непременно сохранить его своим министром; поэтому нам только и оста-
ется, что основательно поколотить его.
- Отлично! - сказал коадъютор. - Узнаю красноречие Бофора. Господа, -
добавил он, тоже обнажая шпагу, - враги приближаются. Сократим им путь
наполовину.
И, не заботясь о том, следуют ли за ним, он поскакал вперед. Его
полк, носивший имя "коринфского", в честь его архиепископства, заволновался и двинулся вслед за ним.
Бофор, со своей стороны, направил кавалерию, под начальством Нуар-
мутье, на Этамп, где она должна была встретить обоз с продовольствием,
нетерпеливо ожидаемый парижанами. Бофор должен был его прикрывать.
Шанле, оставшийся со своим отрядом на месте, приготовился выдержать
натиск неприятеля и, если противник будет отброшен, попытаться самому
сделать вылазку.
Через полчаса бой разгорелся во всех пунктах. Коадъютор, завидовавший
Бофору, который слыл храбрецом, бросился вперед, творя чудеса храбрости.
Военное дело, как известно, было его призванием, и он бывал счастлив
всякий раз, когда ему представлялся случай обнажить шпагу, безразлично
за кого и за что. Но на этот раз, выказав себя отличным солдатом, он
оказался плохим начальником. С семью - или восемьюстами человек он бро-
сился в атаку на трехтысячный отряд, который, сомкнув ряды, заставил
отступить солдат коадъютора в полном беспорядке. Но огонь артиллерии
Шанле привел в замешательство королевскую армию. Впрочем, ненадолго: она
слегка отошла под прикрытие нескольких домов и лесочка и затем снова
построилась в боевой порядок.
Считая момент этот благоприятным, Шанле бросился во главе своего от-
ряда преследовать неприятеля. Но, как мы сказали, тот уже перестроился и
перешел в наступление, предводительствуемый лично Шатильоном. Атака была
такой жестокой и ловкой, что Шанле и его солдаты были почти окружены
неприятелем. Шанле дал знак к отступлению, и отряд его стал медленно,
шаг за шагом, отходить. К несчастью, вскоре Шанле упал, смертельно ра-
ненный.
Увидев это, Шатильон громко объявил о смерти Шанле, что удвоило храбрость королевской армии и совершенно расстроило два полка, с которыми
Шанле вел атаку. Каждый думал только о своем спасении и о том, как бы
добраться до укреплений, у которых коадъютор старался снова собрать свой
расстроенный отряд.
Вдруг навстречу победителям, в беспорядке гнавшимся за беглецами,
выступил эскадрон кавалерии. Во главе его ехали Атос и Арамис. Арамис
держал шпагу и пистолет в руках, тогда как шпага Атоса была в ножнах, а
пистолет в кобуре. Атос был спокоен и холоден, точно находился на пара-
де; только на его красивом благородном лице выражалось сожаление, что
люди убивали друг друга, принося себя в жертву упрямству королевы и
мстительности принцев. Арамис, напротив, по своему обыкновению, рубил
направо и налево, словно опьяненный. Его живые глаза сверкали, тонко
очерченный рот улыбался зловещей улыбкой, его раздувающиеся ноздри вды-
хали запах крови. Каждый удар его шпаги был смертелен, а рукояткой пистолета он добивал раненого, делавшего попытку подняться.
В передних рядах королевской армии выделились два всадника: один в
золоченой кирасе, другой в простом кожаном нагруднике, из-под которого
выступали рукава голубого бархатного камзола. Всадник в золоченых латах
подскакал к Арамису и нанес ему удар шпагой, который Арамис отразил с
своей обычной ловкостью.
- А, это вы, Шатильон! - воскликнул он. - Добро пожаловать, я поджи-
дал вас.
- Надеюсь, я не заставил вас долго ждать, - отвечал тот. - Я к вашим
услугам.
- Господин де Шатильон, - сказал Арамис, вынимая из кобуры пистолет,
который он приберег на этот случай, - если ваш пистолет не заряжен, вы
погибли.
- По счастью, - сказал Шатильон, - он заряжен.
С этими словами герцог прицелился и выстрелил. Но в тот момент, когда
он спускал курок, Арамис нагнул голову, и пуля пролетела, не причинив
ему вреда.
- Вы промахнулись! - вскричал Арамис. - Но уж я, клянусь богом, не
промахнусь.
- Если я дам вам на это время! - воскликнул Шатильон, пришпорив лошадь и налетая на Арамиса с высоко поднятой шпагой.
Арамис ждал его со страшной улыбкой, которая была ему свойственна в
такие минуты. Видя Шатильона, мчавшегося на Арамиса с быстротой молнии,
Атос открыл уже рот, чтобы крикнуть: "Стреляйте! Стреляйте же! - когда
раздался выстрел, и Шатильон, раскинув руки, опрокинулся на круп своей
лошади. Пуля попала ему в грудь через вырез лат.
- Я убит! - прошептал герцог, падая с лошади на землю.
- Я вам это предсказал, сударь, и теперь сожалею, что так хорошо
сдержал слово. Могу я помочь вам чем-нибудь?
Шатильон сделал знак рукой, и Арамис намеревался уже сойти с лошади,
как вдруг почувствовал жестокий удар в бок. Это был удар шпаги, к
счастью пришедшийся на кирасу.
Он живо обернулся, схватил своего нового врага за руку и вдруг
вскрикнул одновременно с Атосом:
- Рауль?
Молодой человек узнал шевалье д'Эрбле и голос своего отца; он выронил
шпагу. В то же мгновение несколько всадников из парижской армии бросились на Рауля, но Арамис прикрыл его своей шпагой и закричал:
- Это мой пленник. Проезжайте!
Тем временем Атос взял под уздцы лошадь своего сына и вывел с места
схватки.
В этот момент принц, спешивший с подкреплениями к Шатильону, появился
на поле битвы; его узнали по орлиному взгляду и по тем страшным ударам,
которые он рассыпал во все стороны.
При виде его полк архиепископа коринфского, который коадъютору, нес-
мотря на все старания, не удалось привести в порядок, бросился наперерез
парижским солдатам, расстроил их ряды и, ворвавшись в Шарантон, промчал-
ся через него без остановки. Коадъютор, увлеченный общим потоком, проскакал мимо группы, где находились Атос с Арамисом и Раулем.
- Ага! - сказал Арамис, который в своей ревности не мог не позлорадствовать по поводу поражения, которое потерпел коадъютор. - Как архиепископ, монсеньер, вы должны знать Священное писание.
- При чем тут Священное писание? - спросил коадъютор.
- Принц поступил с вами нынче, как апостол Павел в первом послании к
коринфянам.
- Полноте, - сказал Атос, - это остроумно, но сейчас не место для
острот. Вперед, вперед или, вернее, назад, так как, по-видимому, битва
проиграна фрондерами.
- Мне это безразлично, - сказал Арамис. - Я был здесь только для то-
го, чтобы встретиться с Шатильоном. Я его встретил и теперь удовлетворен. Дуэль с Шатильоном - тут есть чем гордиться!
- И вдобавок к этому еще пленник, - сказал Атос, указывая на Рауля.
Три всадника продолжали свой путь галопом.
Молодой человек трепетал от радости, увидя снова своего отца. Они
скакали рядом, держа друг друга за руки. Отъехав далеко от поля сражения, Атос спросил молодого человека:
- Зачем вы были, мой друг, в первых рядах сражающихся? Мне кажется,
это не ваше место: вы были плохо вооружены для боя.
- Я не собирался сегодня сражаться. Мне было дано поручение к карди-
налу, и я ехал в Рюэй, но, увидев господина де Шатильона, готового к
бою, я почувствовал желание быть вместе с ним. Тут-то он и сообщил мне,
что два офицера из парижской армии ищут меня, и назвал мне графа де Ла
Фер.
- Как!.. Вы знали, что мы здесь, и вы хотели убить вашего друга шевалье д'Эрбле?
- Я не узнал шевалье в его доспехах, - сказал Рауль, краснея. - Но я
должен был бы узнать его по ловкости и хладнокровию.
- Благодарю за комплимент, мой юный друг, - сказал Арамис. - Видно,
что вы хорошо воспитаны.
- Но вы ехали в Рюэй, говорите вы?
- Да.
- К кардиналу?
- Конечно. Я везу его преосвященству письмо от принца.
- Надо передать его, - сказал Атос.
- Ах, пожалуйста, без ложного великодушия, граф. Черт возьми! Наша
участь и, что еще важнее, участь наших друзей, быть может, заключается в
этом письме.
- Но должен же молодой человек выполнить свой долг, - сказал Атос.
- Граф, вы забываете, что этот молодой человек - пленник. Ведь мы во-
юем по всем правилам военного искусства. К тому же побежденным не следу-
ет быть разборчивыми в выборе средств. Дайте письмо, Рауль.
Рауль колебался. Он взглянул на Атоса, стараясь прочесть в его взгляде совет, как поступить.
- Дайте письмо, Рауль, - сказал Атос. - Вы пленник шевалье д'Эрбле.
Рауль нехотя уступил; Арамис, менее щепетильный, чем граф де Ла Фер,
быстро схватил письмо, прочел его и, передавая его Атосу, сказал:
- Прочтите и подумайте о том, что здесь написано. Вы убедитесь, что
само провидение отдало нам в руки это письмо, чтобы мы знали его содержание.
Атос взял в руки письмо, хмуря свои красивые брови, но мысль о том,
что в письме этом речь может идти о д'Артаньяне, заставила его пересилить отвращение, которое он питал к чтению чужих писем.
Вот что было в письме:
"Монсеньер, я пришлю сегодня вашему преосвященству для подкрепления
отряда господина Коменжа требуемых вами десять человек. Это, ваше преосвященство, люди очень подходящие для охраны двух серьезных противников,
ловкости и решительности которых вы так опасаетесь".
- Ого! - воскликнул Атос.
- Ну что же, - спросил Арамис, - кто, по вашему мнению, те два про-
тивника, для охраны которых, кроме отряда Коменжа, нужно еще десять от-
борных солдат? Не похожи ли они как две капли воды на д'Артаньяна и Пор-
тоса?
- Посвятим весь день розыскам в Париже, - сказал Атос, - и если до
вечера ничего не узнаем, то выедем на Пикардийскую дорогу, и я ручаюсь,
что благодаря изобретательности д'Артаньяна мы не замедлим найти ка-
кое-нибудь указание на то, где они находятся.
- Едем в Париж и спросим Планше, не слыхал ли он о своем бывшем гос-
подине.
- Бедный Планше! Вы так просто говорите о нем, Арамис, а между тем
он, наверное, убит. Все воинственные горожане вышли из города, и, вероятно, произошло страшное побоище...
Так как это было вполне возможно, то оба друга возвратились в Париж
весьма встревоженные и направились к Королевской площади, где рассчитывали навести справки об этих бедных горожанах. Каково же было их удивление, когда они застали горожан за выпивкой и болтовней вместе с их капи-
таном все на той же Королевской площади. В то время как семьи оплакивали
их, прислушиваясь к пушечным выстрелам, раздававшимся со стороны Шаран-
тона, и воображая себе их на поле сражения, они мирно благодушествовали.
Атос и Арамис снова осведомились у Планше о д'Артаньяне, но он ничего
не мог им сообщить. Они хотели увести его с собой, но он заявил им, что
не может покинуть свой пост без разрешения начальства.
Только в пять часов добрые горожане разошлись по домам, считая, что
они возвращаются с поля сражения; на самом деле они не отходили от бронзовой статуи Людовика XIII.
- Тысяча чертей! - сказал Планше, вернувшись в свою лавку на улице
Менял. - Мы разбиты наголову. Я никогда не утешусь!

XXXVII

ПИКАРДИЙСКАЯ ДОРОГА

Атос и Арамис, чувствуя себя в Париже в безопасности, не скрывали от
себя того, что стоит им выйти из города, как они тотчас подвергнутся величайшим опасностям. Но что значит опасность для людей такого склада?
Впрочем, они чувствовали, что развязка их второй Одиссеи приближается:
предстояла последняя схватка.
Да и в Париже было неспокойно: припасы истощались, и всякий раз, как
у одного из генералов принца Конти являлось желание выдвинуться, возни-
кали бунты, которые он блестяще усмирял, что на время возвышало его над
коллегами. Во время одного из таких бунтов Бофор разрешил разграбить дом
и библиотеку Мазарини и дать, как он выразился, что-нибудь поглодать
несчастному народу.
Атос и Арамис покинули Париж после этого разгрома, случившегося вече-
ром того дня, когда парижане были разбиты под Шарантоном.
Они оставили Париж в самом жалком состоянии: раздираемый смутами,
волнуемый всевозможными слухами, город был на грани истощения. Как пари-
жане и фрондеры, они полагали, что в неприятельском стане царят те же
нужда, страх и интриги между начальствующими лицами; поэтому велико было
их удивление, когда, проезжая через Сен-Дени, они узнали, что в Сен-Жер-
мене люди веселятся, смеются - словом, живут в свое удовольствие.
Оба друга выбирали окольные пути из боязни попасться в руки мазари-
нистов, чьи отряды бродили по Иль-де Франсу, а также для того, чтобы из-
бежать фрондеров, которые захватили Нормандию и, без сомнения, отвели бы
их к Лонгвилю, чтобы тот выяснил, друзья они или враги. Избегнув этих
двух опасностей, они выехали на дорогу, из Булони в Аббевиль и обследовали ее шаг за шагом.
Некоторое время они никак не могли напасть на след. Расспросы содержателей гостиниц ни к чему не вели, не давая никаких указаний. Они не
знали, что предпринять, когда вдруг в Монтрейле Атос нащупал на столе
своими тонкими пальцами какую-то неровность. Подняв скатерть, он прочел
закорючки, вырезанные ножом в дереве:
"ПОРТ... Д'АРТ... - 2 ФЕВРАЛЯ".
- Прекрасно, - сказал Атос, показывая надпись Арамису. - Мы хотели
ночевать здесь, но теперь изменим план. Едем дальше.
Они снова сели на лошадей и поехали в Аббевиль. Там у них возникло
затруднение: гостиниц было очень много, - в которой из них остановиться?
Не было никакой возможности обследовать их все. Как же угадать, в ко-
торой из них останавливались те, кого они искали?
- Поверьте мне, Атос, - сказал Арамис, - нечего и думать найти
что-нибудь в Аббевиле. Если бы Портос был один, он бы остановился в самой лучшей гостинице, и, побывав там, мы, конечно, напали бы на его следы. Но д'Артаньян выше таких слабостей. Сколько бы Портос ни заявлял ему
дорогой, что умирает с голоду, д'Артаньян будет продолжать свой путь,
неумолимый, как рок. Поэтому надо искать их в другом месте.
Оба друга поехали дальше, но никаких следов в дороге им не попадалось. Тяжелое и скучное было дело, предпринятое ими, и, если бы не
чувства чести, дружбы и благодарности, наполнявшие их души, наши путе-
шественники уже сто раз бросили бы искать следы на песке, расспрашивать
прохожих и всматриваться в каждое встречное лицо.
Таким образом доехали они до Перонна. Атос начал уже отчаиваться. Че-
ловек необычный по своему складу, полный благородства, он укорял себя за
беспомощность, полагая, что, должно быть, они плохо искали и неумело
расспрашивали прохожих. Оба путника наконец решили повернуть обратно,
как вдруг, когда они проезжали предместье, у городских ворот Атосу бро-
сился в глаза черный рисунок на белой стене, изображавший двух всадников, скачущих во весь опор. Рисунок был так плох, что казался детской
попыткой изобразить что-нибудь карандашом. У одного из всадников была в
руках таблица с надписью по-испански:
"Нас преследуют".
- Ого! - сказал Атос. - Вот это ясно как день. Как за ними ни гна-
лись, д'Артаньян остановился здесь минут на пять. Значит, от преследователей их все же отделяло некоторое расстояние. Быть может, им удалось
спастись.
Арамис покачал головой.
- Если бы они спаслись, то мы увидались бы с ними или по меньшей мере
услышали бы о них.
- Вы правы, Арамис, поедемте дальше.
Беспокойство и нетерпение, которое испытывали оба друга, не поддаются
описанию. Нежное и преданное сердце Атоса терзалось тревогой, тогда как
легкомысленный и нервный Арамис испытывал лишь мучительное нетерпение.
Они проскакали часа три подряд во весь опор, не хуже тех всадников, что
были изображены на стене. Вдруг на узкой тропинке между двумя крутыми
скатами им преградил путь огромный камень. На месте, где камень этот ле-
жал раньше, на одном из скатов виднелась свежая яма, из которой он был
явно извлечен, так как не мог выкатиться оттуда сам собою; а, судя по
величине камня, поднять его могли только гигантские руки Энкелада или
Бриарея.