«Без конфликта это секс, а он бесполезен». Это цитата. Цитата из одного новейшего европейского фильма. Эту фразу произносит кинорежиссёр относительно кинематографа. Действительно, кино может привлечь зрителя конфликтом, конфликтной ситуацией – любой, на любом уровне. Любовь – это конфликт, на который идёт в каждой паре каждый участник, конфликт с самим собой в первую очередь, потому что приходится менять свою жизнь в угоду партнёру. Деньги – это конфликт, поскольку их всегда мало, и они нужны для того, чтобы о них не думать. Страсть – это конфликт, с обществом и самим собой, потому что далеко не все вокруг готовы принимать твоё увлечение. А когда в кино нет ни любви, ни денег, ни страсти, остаётся, действительно, лишь заниматься сексом. Но для этого есть специальный киножанр, о котором мы уже говорили.
Когда снимают кино ни о чём, просто чтобы снять, чтобы быть в тренде – это фактически тот же самый секс. Осмысленности нет. Беда кинематографа последних лет именно в этом. Фестивальное и «высокоинтеллектуальное» кино давно уже превратилось в подобие пустопорожней порнографии. Именно поэтому мы с таким нетерпением ждём новых работ живых киноклассиков, находящихся в преклонном возрасте и делающих кино крайне редко. Уж они-то в конфликтах знатные спецы! Однако и у них случаются огрехи – это следствие подверженности социокультурному влиянию современности, которое никуда не засунешь и которое с нами, боюсь, уже навсегда. Поэтому сегодня взглянем на работы трёх живых легенд европейского кино, одаривших нас совсем недавно своими новыми работами. А заодно посмотрим, где у них там хорошо (конфликт), а где плохо (секс). Это я не к тому, что секс сам по себе плох)) Он очень даже хорош, но в кинематографическом смысле может приобретать иные значения.
На последнем Венецианском кинофестивале Педро Альмодовар представил свою новую картину «Параллельные матери», принятую публикой овациями. Режиссёру уже 72, но он по-прежнему способен делать качественное, интересное и, в то же время, простое кино. Подобно фактически моноспектаклю, который два года назад перед нами разыграл любимый актёр Альмодовара Антонио Бандерас в «Боли и славе», сейчас мы наблюдаем почти такой же моноспектакль Пенелопы Крус – одной из любимых актрис режиссёра. Точнее, его второй акт – первый был разыгран ею в картине «Вернуться» в 2006 году.
История совершенно бесхитростная и абсолютно жизненная. У двух женщин в роддоме перепутали детей, в результате чего ребёнок героини Крус умирает на руках другой женщины, а сама Крус растит чужого ребёнка. У нас таких историй пруд пруди – включите какого-нибудь Малахова или НТВ с «ДНК» и «За гранью», там эти сюжеты сплошняком. Но если у нас это вроде как нормально в силу сильно пьющих на периферии нянечек, то в стерильной компьютеризированной испанской больнице – скорее нонсенс. Героиня Крус подозревает, что ребёнок не её, потому что уж больно сильно девочка смахивает на индейца. Она проводит ей и себе тест ДНК, выяснив всю правду. Потом делает такой же подруге по палате, и погружается в материнскую тоску по утраченному чаду.
Для Альмодовара тема матери – главенствующая в творчестве в последние годы. Судя по всему, сказывается возраст. Его последние фильмы, начиная с «Вернуться», очень личные («Влюблённых пассажиров» не считаем, это стёб чистейшей воды), они все о женщинах в целом и о матерях в частности. Конфликт «Параллельных матерей» именно в идентификации свой материнской принадлежности. И в силе женщины отказаться от не своего ребёнка в пользу биологической матери, которая утратила дочь по врачебной ошибке. Пенелопа Крус развёртывает перед нами настоящий, полноценный театр чувств и терзаний, неуверенностей и необходимости выбора. Все прочие актёры, включая знаковую для испанского кино Айтану Санчес-Хихон, лишь фон для неё, второстепенные персонажи, призванные осмыслить и разнообразить сюжет. Второе неоспоримое «хорошо» - как всегда у Альмодовара – цветовая гамма. Работа с цветом одежды персонажей и обстановки в кадре виртуозна и сродни мастерам Высокого Возрождения, глаз постоянно следит не только за происходящим на экране, но и за сменой и разнообразием цвета. Фильм смотрится свежо и актуально.
Из минусов – два очень надоевших всем момента. Первый – однополая любовь. Это именно тот секс, про который говорилось в начале. У героини Крус вспыхивает мимолётная связь с биологической матерью её дочери. Она вставлена в картину для удовлетворения сиюминутных, сегодняшних политкорректных требований. Хотя, Альмодовар, будучи гомосексуалистом, и сам бы с радостью вставил такую линию, однако смотрится она здесь совершенно как неаккуратно скроенная вставная челюсть. Второй – историческое прошлое. Параллельно с утраченным материнством героиня Крус занимается ещё и выяснением обстоятельств смерти своего деда, уничтоженного фалангистами в эпоху Франко. Для испанского общества то время – такое же трагическое, как для нас эпоха Сталина. Когда во главе государства параноик, садист и людоед, население огребает по полной. В Испании было точно так же, как и в СССР. Люди исчезали бесследно, а родные были лишены всякой возможности узнать что-либо про их судьбу. И, если наш диктатор кончился в 1953 году, то испанский измывался над собственным народом аж до 1975-го, пока остальная Европа свинголвала, джазила и рокнроллила. Фильмы про Сталина уже ничего, кроме раздражения, не вызывают – их слишком много, при этом они неоднозначны. Фильмы про Франко сродни им, испанцы до сих пор не могут зализать эту незаживающую рану своей истории, в отличии от нас, продолжающих ковырять её, да ещё и оргазмировать при этом.
Альмодовар натыкал в один фильм слишком много всего – и бурю материнских чувств, и административную проблему роддомов, и трагическое историческое прошлое нации, и однополую любовь, будто пытается объять необъятное, угодив всем и вся. При совершенстве и гармоничности картинки кино получается перегружено актуальной проблематикой общества, которая почти всегда вызовет лишь раздражение. Нечто подобное, однако многим более мягкое, тягучее и сладкое, сделал ставший уже живым классиком итальянец Паоло Соррентино.
Ему всего 51 год, так что он ещё в расцвете творчества, однако его новый фильм «Это была рука Бога» (в нашем прокате будет называться упрощённо – «Рука Бога») уже претендует на мемуарную классику типа феллиниевского «Амаркорда». Я неспроста про Феллини. Потому что, во-первых, Феллини – одно из действующих лиц картины, действие которой происходит в Неаполе 80-х (герои приходят к нему на кастинг нового фильма, однако сам режиссёр в кадре так и не появляется, слышен лишь его голос). А, во-вторых, весь фильм – полнейший оммаж великому гению итальянского кино, наподобие того, что сделал в своё время Роберто Бениньи в своём «Пиноккио». Только у Бениньи мы видим полностью сказочный феллиниевский по духу сюжет, заключённый в оболочку современной морали, а Соррентино выплетает перед нами кружево совершенно иного рода, гораздо более феллиниевское, где фольклор смешан с сексом, юмором, огромными жирными тётками, политикой, воспоминаниями детства, трагизмом, да ещё и приправлен футболом и современностью.
Начинается всё с панорамы неаполитанской набережной, по которой скользит Роллс-Ройс, везущий святого Януария, покровителя Неаполя. Он больше напоминает матёрого мафиозо, чем святого, однако останавливается на автобусной остановке, чтобы увлечь невероятно красивую женщину, Патрицию, которая не может иметь детей. Януарий отвозит её на свою квартиру, больше напоминающую барочный салон после землетрясения с огромной хрустальной люстрой на полу. И здесь Соррентино окунает нас с головой в неаполитанские поверья – к Патриции выходит Монашек, персонаж южно-итальянского фольклора, лицо которого скрыто под капюшоном рясы, а рост не превышает рост ребёнка. Это существо сродни нашим домовым. Она должна поцеловать его в голову, в то время как святой хватает её за задницу промеж ног со словами «Теперь у тебя будет столько детей, сколько ты захочешь».
Безусловно, картина биографична для режиссёра. История со святым Януарием и Монашком заканчивается для Патриции дурдомом. А вся её семья живёт полной итальянско-неаполитанской жизнью со всеми вытекающими. Здесь Феллини всюду и везде. Огромных размеров слабо образованные родственницы, не обладающие, по словам отца главного героя Фабио, дона Саверио (его играет любимый актёр Соррентино Тони Сервилло, которого всего прекрасно помнят по «Великой красоте»), классическим образованием, среди которых особенно выделяется тётя Джентиле, носящая в летний зной шубу, чтобы продемонстрировать своё благосостояние и пожирающая руками буйволиную моццареллу, при этом посылая всех в задницу. Призрачные красотки, появляющиеся словно из ниоткуда в полумраке ночного Капри и советующие «пожевать говна» глазеющему Фабио. Сказка, которая из готической фантазии перерастает в безумие. Море, которое управляет всем действием картины, поскольку в море – вся жизнь Неаполя и его людей. Воспалённый бред, в котором старая баронесса Фокале (говорящая фамилия – focale по-итальянски фокус или очаговое воспаление) заставляет Фабио расчёсывать ей волосы на её «щёлке», словно ведьма из сказки, заманившая мальчишку в своё логово всякими уловками да фокусами и использующая его, а потом и отодрать её. Наконец, мир кино, в который так хочет погрузиться Фабио, наблюдающий за съёмками фильма режиссёра Капуано и смотрящий потом уже готовый фильм в кинотеатре.
«Дурдом Феллини» работает здесь на все сто. Фильм словно весь соткан из конфликтов, которые наблюдаются между абсолютно всеми персонажами. Соррентино привносит кое-что из своей биографии, связанное с покупкой Марадоны клубом «Наполи», торжествами в городе по этому поводу и знаменитой «рукой Бога», которую выдаёт легендарный аргентинский футболист. При этом тётю Джентиле (вновь игра слов наоборот – gentile по-итальянски вежливая) вся родня мочит ногами в её славной шубе под крики болельщиков, потому что она достала всех своим грубиянством. Город и его люди живут своей жизнью, и вопрос «Что бы ты выбрал – «Марадона играет за «Наполи» или «трахнуть тётю Патрицию»?» звучит совершенно органично, отвечая на который Фабио, не колеблясь, выбирает первое. И режиссёр Капуано (вновь говорящая фамилия, потому что Луиджи Капуана – знаменитый итальянский писатель и сказочник XIX века), которому принадлежит фраза из начала, совершенно прав – кино это отдельный мир, не терпящий, как и сказка, компромиссов. Спасут лишь конфликты, иначе, с компромиссами, впереди ждёт только смерть.
Фильм, возможно, покажется кому-то излишне культурно перегруженным, и в этом его единственное «плохо». Однако, если смотреть на него культурологически, всё выстроится в очень чёткую последовательность. И «рука Бога», не только коснувшаяся Марадоны, но и Фабио, спасает его от случайной смерти вместе с родителями и направляет его в Рим, на Чинечитта, этот итальянский Голливуд, где все величайшие итальянские кинорежиссёры сделали себе имена. На платформе его провожает тот самый Монашек из неаполитанских готических сказок, словно благословляя на долгую киножизнь и творчество.
Наконец, третий на сегодня фильм – британский, который очень старается выглядеть по-итальянски. Это свежачок от Ридли Скотта, «Дом Гуччи». Картина историческая, красивая и невероятно мудрая. Кино о том, как даже самый успешный и прибыльный бизнес можно про*рать из-за семейных дрязг. Фильм снимали аж с 2006 года, постоянно меняя его творческую составляющую – сначала снимать его должен был сам Скотт, потом его дочь, потом вообще Вонг Карвай, в итоге Скотт вернулся к проекту и сделал его. Актёров меняли тоже тысячу раз, в итоге ансамбль подобрался просто идеальный – благодаря ему фильм звучит удивительно. Наследника империи Гуччи Маурицио играет Адам Драйвер, которого Скотт снял у себя сразу в двух фильмах (про «Последнюю дуэль» я уже писал недавно). Драйвер невероятно естественен, он не врёт зрителю. Он словно живёт на экране, не прилагая при этом совершенно никаких усилий – в этом его успех и востребованность у таких мэтров, как Джармуш, Гиллиам, Содерберг и Карракс. Хотя изначально на роль предполагался ди Каприо, и это, боюсь, было бы провалом. Совершеннейший мастер-класс актёрского таланта вновь демонстрирует Аль Пачино в роли Альдо Гуччи – я б его выдвинул на Оскар… Его брата Родольфо играет Джереми Айронс. Братья – полные противоположности. Родольфо – художник, дизайнер и эстет, Альдо – коммерсант и прощелыга. Родольфо должен был исполнять де Ниро, но его заменили, потому что фильм рисковал бы превратиться во второго «Ирландца». Однако два несомненнейших успеха картины – Джаред Лето и Леди Гага, поющие американские звёзды. Лето изменён для роли Паоло Гуччи портретным гримом до неузнаваемости, особенно колоритны лысина и пузо. Гага настолько органична и неотделима от образа Патриции Реджани, жены Маурицио, что за неё остаётся лишь порадоваться и сказать спасибо продюсерам, что выбрали её, а не Анджелину Джоли, Пенелопу Крус или Марго Робби.
Немаловажно, что Гага – итальянка, поэтому говорит в фильме с ЖУТЧАЙШИМ итальянским акцентом. Если знаете английский – ни в коем случае не смотрите фильм в дубляже или с переводом, только на английском! Это какое-то совершенно космическое удовольствие. Там все говорят с итальянским акцентом, даже англоязычные по природе своей Драйвер и Айронс (с ними очевидно занимались языковые тренеры). Но Лето достиг просто невероятных высот в имитации итальянского акцента – итальянцы говорят по-английски именно так, как это демонстрирует нам он)). «Дом Гуччи» невероятно быстро окупил в прокате все издержки и ушёл в прибыль, оставив далеко позади «Последнюю дуэль», не окупившую даже трети потраченных на неё продюсерских денег.
Фильм обволакивает нас атмосферой 70-80-х. Италия, мода, красивые люди, красивая еда, потрясающие интерьеры, лёгкость и непринуждённость жизни, великолепно подобранная для фона музыка – всё это словно какое-то новогоднее путешествие в сказку, которая рушится в одночасье, когда начинается делёж наследства после смерти Родольфо Гуччи. Это тот самый конфликт, на котором строится весь фильм. Конфликт затяжной и трагический, ведущий к фактическому вымиранию семьи и переходу компании в руки арабских инвесторов, пригласивших главным дизайнером брэнда молодого ещё Тома Форда. Однако Скотт излишне увлекается деталями, благодаря чему фильм вышел излишне длинным и затянутым – почти три часа. В этом его главное «плохо» - этакий секс без окончания…
Все три упомянутых мною сегодня картины были представлены в номинациях на «Золотой глобус». Все три очень разные и, вместе с тем, похожие. Похожие именно языком кино, который без дополнительных технических средств и эффектов способен рассказать захватывающую, интересную и запоминающуюся историю. Историю, в которой будут и любовь, и страсть, и деньги. И ещё будет свобода выражения себя, однако не гротескная и вычурная, как это стало принятым, а сдержанная и мудрая. На то ветераны кино и ветераны – их борозда всегда будет вспахана чётко.
(c) petrus_paulus
Источник : ( Здесь ... )-
petrus_paulus написал в 
otrageniya39
