...наследник 045 - 13 Апреля 2024 - Персональный сайт

Главная » 2024 » Апрель » 13 » ...наследник 045

01:41

...наследник 045

***

===

Глава 12

Некоторое время назад.

Наверное, трудно доверять кому-то. Особенно когда последний, кому ты доверился, заманил тебя в подвал и пинком спустил с лестницы в тёмное, холодное, пустынное подземелье, затянутое паутиной и длящееся почти бесконечно.
Тем не менее, Виталий и Григорий, на взгляд Вэйли Лактариус, всё же доверия заслуживали. Не целиком, не полностью — кое-что из сказанного ими явно стоило проверить несколько раз — но всё же в достаточной степени, чтобы не ждать от них удара в спину или яда в тарелке.
Тем более, она действительно здорово проголодалась, чего уж говорить. Разумеется, как и все представители её расы, при желании она могла бы обходиться без пищи длительное время — недели две-три по местному исчислению. Но это ещё не значило, что она не хотела есть.
И как тут устоять? Да и потом… Как не доверять человеку в таком милом фартуке?
Удивительно, но розовый фартук с вишенкой на карманчике подходил к облику Григория идеально. На его лице не проступило ни улыбки, ни вообще каких-либо читаемых эмоций — как и до того — но, тем не менее, тон был вполне приветливым.
— Омлет с вялеными томатами и розмарином, — объявил он, выкладывая на тарелку перед Вэйли аппетитно пахнущий яичный блинчик. — Чай будет готов чуть позже. С бергамотом или с ромашкой?
Вэйли пожала плечами, берясь за вилку.
— Не особо разбираюсь в этом, — призналась она. — Оба названия звучат одинаково странно, так что пусть будет бергамот. Почему бы и нет?
Виталий и Григорий переглянулись друг с другом — тем характерным переглядом, который Вэйли уже запомнила за эти сутки; тем, что означал, что они вот-вот начнут переговариваться друг с другом.
— Разве «ромашка» или «бергамот» звучит странно, Виталий? — поинтересовался Григорий, поглаживая привычным жестом свои тонкие усики.
— «Ромашка» и «бергамот» звучат обыденно, Григорий, — отозвался Виталий, вновь утыкаясь в небольшой ноутбук и не глядя на собеседника.
— Я… я не в этом смысле! — поторопилась Вэйли, замахав руками, отчего первый кусочек омлета вместо рта улетел куда-то в потолок (Григорий проводил его задумчивым взглядом). — Просто чай пью редко; хотела сказать, что не настолько разбираюсь в их вкусах…
Ей, конечно, стоит быть разборчивей в словах. Устав агента ГРУЗД предписывал не выдавать своего инопланетного происхождения местным жителям — особенно на планетах, чьи обитатели ещё не вышли на контакт с Галактической Империей. И, разумеется, Виталий и Григорий не должны этого понять…
Обильно краснея, Вэйли принялась жевать омлет.
Оладий. Оладий, оладий. Хоть бы они нашли этого Йошиду, как и обещали. Хоть бы, хоть бы.
…вчерашнее падение с лестницы было для Вэйли большим — и слегка болезненным — сюрпризом; ещё большим сюрпризом стал звук закрывающегося люка. Она так и колотила в каменную плиту, не поддававшуюся ни на миллиметр (а ведь тот же заклинивший шлюз спасательной капсулы Вэйли выбила с нескольких ударов!), когда услышала голоса за спиной.
— Кажется, вход закрыт основательно, Виталий.
— Где гарантии, Григорий? Возможно, она просто не знает, как его открыть.
— Мы тоже не знаем, Виталий.
— У нас достаточно времени на попытки, Григорий.
— Вы… вы ещё кто такие? — разгорячённая, гневная оттого, что её провели так нахально и так примитивно, Вэйли обернулась к новым действующим лицам.
Новые действующие лица переглянулись; по их взглядам читалось, что ответ должен быть очевиден всем и каждому.
— Она спрашивает, кто мы такие, Виталий.
— Разве мы для этого зовём друг друга по именам — чтобы нас спрашивали, кто мы такие, Григорий?
— Я уже поняла, что вы Виталий и Григорий! — Вэйли злобно и недоверчиво уставилась на парочку. — Но…
— Она поняла, Виталий.
— Чудесно. Понимание — первый ключ к взаимодействию, Григорий.
— Да что за чокнутая… — Вэйли чуть было в сердцах не произнесла «планета», но вовремя прикусила язык, — …ситуация? Сначала этот Йошида, теперь вы…
У неё чесались руки просто-напросто вырубить Виталия с Григорием — это едва ли стало бы проблемой. Но, возможно, неразумно было бы лишаться единственных собеседников в этом странном месте? Куда бы она ни попала, упав с лестницы, здесь выглядело довольно пустовато, а эти двое — какие-никакие источники информации.
— Она сказала «Йошида», Григорий?
— И она, кажется, не очень им довольна, Виталий.
Парочка вновь переглянулась, понимающе кивнула друг другу — после чего Виталий наконец-то повернулся к ней.
— И можно узнать, зачем вам понадобился Йошида Распутин, милая барышня?
— Да ещё настолько, что вы ломитесь к нему с этой, не самой стандартной, стороны? — добавил усатый Григорий.
— Чтобы свернуть ему шею! — в сердцах бросила Вэйли.
Двое вновь кивнули друг другу.
— Удивительно, Виталий.
— Мы пришли примерно за тем же, Григорий.
— Конкуренты нынче обнаглели, Виталий.
— Разве мы можем допустить, чтобы нас опередили, Григорий?
— Думаете, я не смогу?! — рявкнула Вэйли.
…само собой, она всё-таки вырубила их. Не в тот момент, через полчаса — когда их странная манера речи и общая нервозность обстановки всё-таки довела Вэйли. На то, чтобы отправить двух мужчин в лёгкий нокаут, потребовалось всего два удара; когда тела грохнулись в грязь и паутину, Вэйли только выругалась. Теперь они точно ничего ей не скажут. Может, и правда пора перестать воспринимать насилие как лучший выход из любой ситуации?
Но, к её удивлению, когда двое пришли в себя, ситуация переменилась — и как раз в другую сторону. Похоже, они… стали воспринимать её всерьёз? Если до этого в их словах угадывалось что-то вроде «кто она и как от неё избавиться», то теперь… Теперь им как будто было нужно, чтобы она добралась до Йошиды!
И вот они здесь — после суток блуждания по катакомбам, нескольких десятков попыток открыть люк или найти обходной путь, многих часов странных бесед ни о чём; заявив наконец, что им нужно взять тайм-аут и составить новый план, Виталий с Григорием вывели её на поверхность и привели сюда, в небольшую квартирку, где она сейчас и находилась, поедая омлет с вялеными томатами и розмарином в ожидании чая с бергамотом.
Почему Вэйли осталась с ними? Особенно после того, как вышла наружу. Наверное, она вполне могла сделать это; уйти и устроить одиночное расследование, вспомнить, чему её учили инструктора ГРУЗД. В конце концов, её задание ведь не связано с этим Йошидой! Ей нужно найти следы деятельности Теонора или Никса, двух братцев…
Но Йошида знал, что она агент ГРУЗД.
Йошида знал даже её имя.
Йошида определённо имеет отношение к происходящему на этой планете; вот только едва ли он действительно агент. Скорее, личность сомнительного характера, из которой нужно выбить всё дерьмо вместе с информацией, а потом передать в руки галактическим копам.
Кто ты такой, Йошида Распутин?
Словом, Вэйли оставалась с Виталием и Григорием, потому что те могли помочь ей в поисках Йошиды. По той же причине, наверное, Виталий с Григорием взяли её с собой — потому что она могла помочь им с тем, что дальше.
— А вот и Йошида, Григорий, — заметил Виталий, продолжая глядеть в ноутбук. — Твоя идея оказалась верна, он не мог не засветиться в новостях — рано или поздно.
— Где он сейчас, Виталий? — Григорий не прекращал возиться с заварочным чайником.
— Недалеко отсюда, Григорий. В кафешке «Саму-рамен»… бывшей кафешке. Но там много народу.
Григорий, отставив чайничек, подошёл к ноутбуку.
— Это с ним в машине тот тип из «Спирали», Виталий?
— Именно он, Григорий. А теперь читай по губам, о чём они говорят.
Вэйли продолжала жевать омлет; вкусно, действительно вкусно. Интересно, какое у этих двоих дело к Йошиде? Похоже, они злы на него не меньше, чем она сама.
— Они собираются в катакомбы, Виталий.
— Через вход на кладбище, Григорий. Идём обратно.
Двое кивнули друг другу, и Григорий принялся решительно стаскивать с себя розовый фартук с вишенкой.
— Прости, что обманул твои ожидания, — заметил он Вэйли, — но чая с бергамотом не будет. Нам нужно оказаться в катакомбах раньше Йошиды.
* * *
— …ладно, — Вульф аккуратно застёгивал молнию последнего из чёрных мешков для трупов. — Так что мы делаем дальше?
Данко пожал плечами.
— Ты сам слышал Йошиду. У нас нет плана, и у нас не должно его быть.
— Не до такой же степени, — Вульф нервно оглянулся на дверь. До этой секунды им невероятно, фантастически везло, и он ощущает всей натурой, что вечно так продолжаться не может. В какой-то момент они выдадут себя на чём-нибудь, проколются, попадутся на глаза кому-нибудь не тому, поднимется тревога… знать бы ещё, когда. — Что мы делаем конкретно прямо сейчас?
Данко глядел на дверь куда спокойнее, хотя Вульф и не мог понять, настоящее это спокойствие или всё-таки напускное. До звонка Йошиды Данко, кажется, слегка нервничал… а теперь?
— Нам надо украсть что-нибудь, — кивнул он. — Что-нибудь ценное, такое, пропажу чего быстро заметят. Что-то… не просто дорогое, а ценное лично для королевы, в идеале.
Вульф покачал головой. И почему их до сих пор не схватили? С таким подходом…
— Что-то ценное, — повторил он. — Ну, ты и сам понимаешь. То, что по-настоящему ценное — серьёзно охраняется. А то, что охраняется спустя рукава — мусор и хлам, за которым Глория максимум отправит охрану, но точно не пойдёт сама.
Данко кивнул.
— Да, поэтому нужно найти золотую середину. И, конечно же, хаос. Не забываем про хаос — пока одна группа будет воровать ценность, другая станет отвлекать…
— Ты же помнишь, что у нас на всю толпу только мы двое понимаем английский? — скептически вздохнул Вульф.
Повисла пауза; Данко почесал в затылке.
— Может быть, королевские конюшни?
— Королевские конюшни?!
— Ну, по крайней мере, я могу гарантировать, что кража пройдёт как по нотам. Чтобы цыгане и не украли коней…
Вульф пожал плечами, собираясь ответить — но именно в этот момент за дверью послышались шаги, и спорщики оперативно заткнулись.
Дверь распахнулась; на пороге застыли двое — парень с бледным, напряжённым лицом и похожая на него девушка. Дорогая одежда, фамильные черты — всё выдавало в этих двоих принца и принцессу наследной крови.
Вот чёрт.
— Так это правда, — процедил сквозь зубы парень; на Данко, Вульфа и остальных он даже не глядел — только на три чёрных мешка и ковёр с обильными следами убийства. — Чёрт. Глория совсем спятила.
— Ты… — девушка задохнулась; в глазах мелькнул испуг. — Не вслух, Фиц!
— Думаешь, мне не плевать, Эфра? — принц обернулся к ней. — Она убила Уэнделла. Взяла и убила.
— Он был козлом…
— Он был нашим козлом, Эфра. Нельзя так просто брать и убивать своих.
— Он собирался свергнуть её…
Принц по имени Фиц махнул рукой — и повернулся к Данко.
— Который из них?
Тот, заморгав, попятился на пару шагов.
— Простите…
— Который из них — мой кузен?
— В-ваше Высочество, принц Фицджеральд! — быстро перехватил инициативу Вульф. — Тело принца Уэнделла слева…
Фух. Хорошо, что слова «Фиц» и это лицо вызвали у него нужное воспоминания. Принц Фицджеральд, точно, и его сестра принцесса Эфра. Где-то на третьем десятке наследной очереди, кажется.
— Отойдите, — он махнул рукой, вновь не глядя на «слуг», и склонился над мешком для тел. — Возмутительно. Она не только убила его. Она приказала запаковать его в этот пакет — как мусор!
— Фиц, ты испытываешь её терпение, — Эфра нервничала не меньше самого Вульфа. — Ты же понимаешь, что эти слова дойдут до неё, и тогда…
— А я разве что-то прячу?
Фицджеральд быстро расстегнул мешок; пару секунд он неподвижно глядел на развороченное кровавое месиво, оставшееся от головы его двоюродного брата, а затем резко распрямился.
— С дороги, — он махнул рукой кому-то из цыганского отряда.
— Фиц, что ты собираешься…
— Его нужно хотя бы похоронить по-человечески. Как одного из нашей семьи.
— Что она сделает, когда узнает о твоём самоуправстве…
— Думаешь, я собираюсь у неё спрашивать? — мрачно фыркнул Фицджеральд — и, распахнув дверь в покои, выглянул в коридор. — Эй, вы! Сюда, живо! Да, да, вы!
Послышались торопливые шаги; Данко и Вульф переглянулись. Спустя три секунды в дверях возникло несколько высоких типов в форме дворцовой охраны.
— Ваше Высочество!.. — один из них вытянулся по струнке.
— Быстро, — приказал принц Фицджеральд, указав на тело кузена за своей спиной. — Необходимо переправить тело в семейную крипту под почётным конвоем; затем организовать караул, после…
— Ваше Высочество, — количество крайне нервничающих людей на квадратный метр неуклонно росло, теперь к ним прибавились и охранники. По счастью, занятые принцем, на цыган они не смотрели. — Прошу прощения, но нам нужно заступить на пост охраны у Зала Реликвий, и…
— А мне плевать на ваш Зал Реликвий! — повысил голос принц Фицджеральд. — Принц Уэнделл был аристо королевской крови! Проводить его в последний путь как положено — важнее вашего Зала, никто не обнесёт его за час во дворце, полном охраны!
…Данко и Вульф медленно переглянулись.
* * *
Ложки свистели по параболе, пролетая со скоростью снарядов; большую их часть сбивали ещё в полёте чёткие карандашные линии, вычерченные прямо в воздухе вечернего кладбища, остальные попадали в свою цель — но явно были неспособны вырубить Хидео Мори с одного-двух раз.
Стоило признать, в кои-то веки мне попался действительно достойный и крепкий противник.
А ещё — противник с выдумкой. Карандаш мелькал в его руке, прочерчивая реальность; одно хорошо — на подобной скорости Хидео не успевал нарисовать ничего конкретного, только отдельные линии, которые он использовал как щиты и иногда как оружие. Вот как сейчас; чёрный зигзаг скользнул мимо меня, пытаясь ударить мне в грудь. Сразу два столовых прибора скрестились на его пути, со звоном отбивая атаку, и карандашная линия распалась в ничто.
Впрочем, не нужно думать, что этим атаки Хидео ограничивались. Как говорится, талантливый человек всегда найдёт чем удивить, а Хидео… о, он был действительно талантливым художником, мастером скетча и наброска.
Откуда я знаю?
…закрашенный мелкой штриховкой монстр, напоминающий мохнато-рогатого йети, выскочил из-под земли, разбрасывая комья кладбищенской почвы; Хидео со злостью глянул на меня.
— Я трачу на тебя лучшие работы, Йошида! — японский акцент в его речи стал сильнее; Мори был хмур и сосредоточен. — Почему ты просто не сдашься?!
Я пожал плечами.
— А похоже, чтобы мне было нужно сдаваться?
Четыре чёрных щупальца чуть подрагивали, но всё-таки вполне успешно сдерживали натиск чудовища, не давая ему добраться до меня и Голицына, пока чайная ложечка аккуратно выковыривала ревущей твари правый глаз.
Движение с другой стороны; Мори вырвал из блокнота новый рисунок, ни на секунду не переставая свободной рукой «чертить» вокруг себя защитные линии. На меня с жарким боевым кличем кинулся какой-то добрый японский молодец, вооружённый мечом размером с рельсу и обладающий неповторимой причёской в стиле «я у мамы вместо швабры». Ещё два щупальца метнулись в его сторону, но огромный меч отбил атаку…
— Похоже, что ты действительно силён, Йошида, — Мори был всё так же спокоен и безучастен. — Против людей. Но знаешь, в чём прелесть этих созданий? Они сильны настолько, насколько сильными изобразил их художник. То есть, я.
Да-да, мы уже поняли, что ты очуметь какая творческая личность! Не люблю творческих личностей, возможно, потому, что я и сам такой.
— Чисто из любопытства, — уточнил я, раздавливая щупальцами голову нарисованного бойца (в сторону брызнула антрацитово-пепельная кровь), — зачем ты нагнал всех этих ниндзя в своём «Саму-рамене», если умеешь такие вещи? Нарисовал бы побольше этих монстрюг, и всё.
— Ты неопытный, невежественный дурак, — заносчиво прокомментировал Мори. — Творения должны быть выполнены с душой, чтобы ожить; это не ремесло, это искусство, и…
— Вот как? — хмыкнул я. — А я-то думал, ты у нас мангака со стажем! Юкино говорила, в своё время ты выпускал по несколько журналов в день, отрываясь от карандаша только на маленькую тарелку лапши в день!
Вообще-то я не помнил, что именно говорила мне Юкино на эту тему; возможно, что-то другое? Кажется, она упоминала, что с деньгами у молодого Хидео было как раз неплохо… Впрочем, это и неважно.
Что важно, так это реакция нашего художника. А она была именно такой, какую я и «заказывал» — невозмутимость японца дала заметную трещину; Хидео моментально заткнулся и чуть побагровел.
И тут же пропустил сразу два удара; одна ложка заставила его рухнуть с каменной плиты, на которой он стоял, вторая — кажется, сломала ребро-другое. Японец стиснул зубы от боли — но, не издав ни звука, атаковал в ответ.
Карандашная линия скользнула у меня над головой; я еле успел отпрыгнуть, но тут же другая чиркнула меня по щеке, оставив глубокую царапину, а сверху спикировал новый нарисованный монстр — чудовищных размеров птица с заострёнными когтями и полуметровым клювом.
— Хочешь удержать меня, несмотря ни на что, не считаясь с потерями? — весело хмыкнул я, запуская несколько щупалец вверх. — Знаешь, что я думаю об этом, Хидео? Ты достойный продолжатель дела тех, старых якудза. Которые убили твою мать.
— Не смей!.. — взвыл было Хидео, подрываясь встать вертикально.
— А что? Вылитая копия, — заключил я. — Беспринципный ублюдок, достигающий цели любыми средствами. Знаешь, сколько твоих людей погибло или покалечилось сегодня там? Просто потому, что тебе захотелось удержать меня лишний часик в своей ловушке.
— Заткнись! — Хидео, кажется, и сам понимал, что, ярясь, пропускает удары, но ничего не мог с собой поделать. Один из столовых ножей мощным ударом вырвал у него из рук простой карандаш, другой опустился на него сверху вниз, раскалывая «оружие» пополам.
— И что теперь? — я с иронией поглядел на Хидео; щупальца отбросили в сторону мёртвых птицу и йети, которые, впрочем, и так быстро развоплощались.
— Дурак! — выплюнул Хидео, поднимаясь на ноги. От его невозмутимости не осталось и следа, теперь он весь буквально кипел гневом. В сущности, это несложно — только подтолкни. — Сила не в инструменте! Сила в художнике!
Я закатил глаза.
— Банальность на банальности, Хидео! «Сила самурая не в мече, сила самурая — сам самурай!». Хочешь что-то доказать мне — так покажи эту силу!
Рычащий от злости Хидео взмахнул рукой, и пять чёрных карандашных линий прочертились из-под его пальцев.
— Не рассуждай о том, чего не знаешь, Йошида Распутин! Сила это не игрушка! Сила это оружие! Сила…
— …это вкусно и питательно, — заключил я.
И потоки карандашных и чернильных линий устремились ко мне, вытягиваясь из фигуры замершего Хидео.
…поглотить чью-то Силу не так-то просто; Сила, заключённая внутри и выпускаемая небольшими порциями, недосягаема. В случае со старухой Рюдзин мне удалось всё провернуть так легко лишь потому, что Сила ещё только переходила в неё из источника — Обелиска. С Хидео же…
Ну, нет лучше способа заставить кого-то выпустить Силу наружу, во всей её мощи, чем довести его до белого каления. Гнев — то, что способствует получению Силы… и её же потере.
Вот и отлично.
Зашатавшись, Хидео рухнул на покрытые мхом камни и мятую траву; я долго выдохнул — и оглянулся на Голицына.
— Ну вот. Я же говорил, что помощь мне не нужна.
— Я… я в вас не сомневался, Великий Мастер! — в глазах Антона Голицына горели звёздочки и сердечки. Если он и был разочарован тем, что я оказался Распутиным, то сейчас, после этого боя я полностью реабилитировался в его глазах. — Он потерял свою Силу, навсегда?..
— Увы, но это вряд ли, — я покачал головой, подходя ближе к упавшему без чувств японцу. — Сила восстановится, внутри него её ещё достаточно. Но ближайшие день-два он колдовать карандашом не сможет, да и вообще — больному прописан постельный режим. Ну-ка…
Два щупальца обвили Хидео — осторожно, чтобы не сломать новые рёбра, он всё-таки пригодится мне живым — и я понёс его в сторону припаркованной машины.
— Великий Мастер, вам дать бумажную салфетку? — подобострастно уточнил Голицын, семеня следом.
— Чего? — искренне удивился я.
— Салфетку. У вас кровь на щеке.
— Обойдёмся без салфетки, — отозвался я. — Потечёт и перестанет.
Дойдя до припаркованной машины, я распахнул багажник и мягко, но настойчиво утрамбовал Хидео внутрь. А что? Отличное место, чтобы полежать. Всё равно он пока без сознания. Тут его никто не потревожит, тут он никого не отвлечёт… а потом я привезу его в поместье и поговорю с ним по душам.
* * *
Какое-то время они шагали в темноте; удивительно, но Виталий и Григорий умудрялись идти по этим гулким пустым коридорам практически бесшумно. У Вэйли так не выходило, хоть она старалась.
Наконец, она прервала молчание.
— Кто это был?
Как она и ожидала, Виталий с Григорием поглядели не на неё, а друг на друга.
— Думаешь, это был кто-то значимый, Григорий?
— Всего лишь глава Якудзы и фактический правитель Японии, Виталий.
Дружное пожимание плечами и снова тишина.
Якудза, Япония… вроде слово «Япония» попадалось в местных новостях. Какая-то страна? Но что правитель страны делает в этой грязи…
— Если, — она помотала головой. — Слушайте, вот что. Если этот правитель Японии… он идёт к выходу, а Йошида вот-вот должен появиться с другой стороны, то не сделали ли мы ошибку, отпустив его?
Снова взгляд друг на друга.
— Думаешь, они встретятся, Виталий?
— Скорее всего, Григорий. Ведь это его ресторан разгромил Йошида.
— Но…
— Какие шансы у Мори, Виталий?
— Практически никаких, Григорий. Нужно быть дураком, чтобы это не понять.
Вэйли поморгала.
— Если Йошида настолько силён, то зачем… мы вообще его ищем?
— Потому что с нами ты, — на этот раз слова Григория были обращены к ней.
— Ты — особый случай, — подтвердил Виталий. — Мы в этом разбираемся.
— Вы думаете, что я…
— Это наша работа — разбираться в чьей-либо уязвимости.
— И в чьей-либо смертоносности.
— Йошида слишком силён для атаки в лоб.
— Но вполне уязвим для неожиданной атаки со стороны.
— Так что продолжаем патрулировать, Виталий.
— Продолжаем патрулировать, Григорий.
* * *
…обратно в катакомбы я шёл в приподнятом настроении.
А почему бы не пребывать в приподнятом настроении, когда избавился от одной животрепещущей проблемы, да ещё и поднял в процессе свою Силу?
Кстати, о Силе.
— Занятно, — заговорил я, когда мы с Голицыным оказались внизу. Больше здесь не слышалось ни шагов, ни голосов, если кто тут и находился, кроме нас, то достаточно далеко, и я не приглушал голос. — Эти катакомбы… Просто пропитаны Силой. Наверное, у них богатейшая история.
Я ведь не забыл об этом. О том, что где-то здесь — вероятно, намного глубже, намного дальше, но всё-таки — скрыты Оттиски огромных размеров. Добраться до них — и многие проблемы были бы решены щелчком пальцев.
— Разумеется, Великий Мастер, — с готовностью подтвердил Голицын. — Катакомбы, по слухам, куда древнее наземного города. Можно лишь гадать, что здесь происходило тысячи лет назад…
Я хмыкнул. По слухам, гадать… то есть, и этот не знает ничего конкретного.
Что ж; ладно, придётся здесь тоже выяснять самостоятельно. Например, сделав небольшую паузу на Оттиск, который я ощущал уже минут десять и в направлении которого мы шли, сделав крюк.
Данко, Вульф и остальные ждут меня в Лондоне; а может, не ждут, а занимаются делом. Ну, я в них верю. Пока партия выполняет основное задание, я займусь побочными квестами. Почему бы и нет?
— Ну, раз по слухам, — заключил я, сворачивая в коридорчик, — то я попытаюсь кое-что выяснить, тебе же, Голицын, достанется ответственное задание.
Сверяться с какими-либо картами не было нужды — меня вёл след Силы, не слишком большой, но отчётливый. Возможно, я бы и отложил Оттиск на потом… но было кое-что ещё, кроме любопытства.
Сила Хидео внутри меня. Сейчас она кипела, переливаясь бесформенным клубком, и совсем скоро должна была слиться с моей собственной. Если это произойдёт, я стану чуть сильнее, и… всё.
А вот если сконцентрировать её, попытаться Огранить, пока она мягкая и податливая… возможно, я смогу сохранить способность Хидео. Воплощать в реальность рисунки, направлять энергию созидания — достаточно интересная возможность, чтобы рискнуть и потратить немного времени, так?
— Я… я слушаю, Великий Мастер! — Голицын аж загорелся от гордости. — Я сделаю всё, что вы скажете!
— Не разгоняйся слишком далеко, — предупредил я. — Задание не такое уж сложное — просто посторожить моё тело, пока я буду валяться в магическом трансе. Полчасика, а может, даже меньше…
Завернув в очередной раз, я машинально шагнул вперёд — и чуть не врезался в стену.
Что за чёрт?
Тупик.
— Куда конкретно вы пытаетесь попасть, Великий Мастер? — сощурился Голицын, светя мне фонариком.
Я медленно, спокойно ощупывал стену; затем постучал по ней. Ну, так и есть — пустоты. Очередные потайные стены, которых, по всей видимости, в этих катакомбах — воз и маленькая тележка.
— Внутрь, — лаконично отозвался я, после чего с размаху саданул по стене тёмными щупальцами.
И… ничего.
В смысле, совсем ничего. Возможно, я был готов к тому, что не пробью стену с первого удара, но… ни каменной крошки, ни трещин, ни…
Как будто и не бил вовсе.
Тишина.
Второй удар не дал ничего нового, и я замер перед каменной стеной, скептически сверля её взглядом.
Уверен ли я, что Оттиск именно там, что ещё буквально несколько метров вперёд — и в него можно будет погрузиться? Определённо, уверен.
Уверен ли я, что физической силой эту дверь не сдвинуть, даже не поколебать? Что ж, похоже, да. Дверь заперта магически, заперта сильным магом. Что с ней можно сделать? Ну, её можно «хакнуть», имея Дар, заточенный под подобное. Можно забить на неё и вернуться, когда я стану ещё раз в пять сильнее — тогда, возможно, я смогу пробить защиту. Либо…
Открыть «ключом». Тем, что назначено на эту роль закрывшим дверь. Вроде как капля крови Распутиных, открывающая люк в подвале поместья.
— Стоп, — пробормотал я, сощурившись. — Не может же всё быть настолько просто. Настолько…
Да ну. Столько вариантов, это может оказаться что угодно. А до поместья — не один десяток километров. С чего бы…
С другой стороны, что я теряю?
Проведя рукой по пыльной стенке, я нащупал что-то вроде вырезанного узора. Что ж; я коснулся порезанной щеки. Кровь окропила пальцы, и я медленно, почти торжественно, приложил их к «замку» — приложил, почти не веря в то, что у меня что-то выйдет.
И каменная стена задрожала, отодвигаясь в сторону.
— Как вы это сделали, Великий Мастер? — Голицын воззрился на меня с восторгом.
— Сам в шоке, — пробормотал я. — Просто… повезло. Что ж, и такое бывает иногда. Посвети-ка.
Луч фонарика осветил тесное помещение за дверью — прямоугольное и абсолютно пустое. Впрочем, не совсем.
— Вон! — Голицын поймал фонариком узор на противоположной стене. — Смотрите, ещё одна магическая печать.
— Угу, — кивнул я. — Скорее всего. Кто-то запер что-то ценное, и оно достаточно ценно, чтобы запереть его на два замка. А может, три или четыре, не знаю. Нет идей, что это могло быть — открывающееся кровью Распутиных?
Голицын растерянно захлопал глазами.
— Думаете, дело в этом?
— Практически уверен, — кивнул я.
— И… — покачал головой Голицын, — какой смысл делать две двери с одинаковым замком?
Я медленно кивнул.
— Никакого. Что одна, что две — если кто-то вооружился кровью Распутиных, то пройдёт обе двери.
— То есть, дальше мы наугад не пройдём?
Я медленно подошёл ко второй двери и аккуратно мазнул печать перед собой каплей крови.
Никакого движения.
— Не пройдём, — с лёгким вздохом разочарования подтвердил я. — Но, впрочем, нам туда пока не нужно.
— Не нужно? — захлопал глазами Голицын.
— Не-а, — я аккуратно уселся у стены, сложив ноги. — То, что я искал, уже здесь. Главное — чтобы никто не потревожил меня, пока я буду… в отключке. Сможешь это обеспечить?
Голицын быстро закивал и, кажется, даже вытянулся в струнку, но в глазах его мелькнуло непонимание.
Да и плевать, строго говоря.
Я закрыл глаза, погружаясь в Оттиск.
* * *
Миг тишины — и тесное каменное помещение наполнилось голосами, став ещё теснее оттого, что здесь находилось много людей.
— Степан! — окликал кто-то кого-то; кто-то кого-то тряс за рукав… и только секунды через три до меня дошло, что окликают и трясут, собственно, меня. — Степан, племянник, хорош стоять столбом! Действуй!
Ну, или не меня, а того, в чьём теле я оказался. Итак, мы знаем, что его зовут Степан и что он приходится кому-то племянником; негусто. Я попытался оглядеться по сторонам, чтобы понять, где я оказался и что происходит, но тело пока ещё не хотело меня слушаться — оно подчинялось тому самому Степану.
— Действуй, — фыркнул он. — Ты, дядя Егор, скор на решения, как всегда. Что, если я до сих пор не уверен, правильно ли мы поступаем?
Лицо дяди Егора — широкое, бородатое, бровастое — нахмурилось; в отсветах горящих факелов, которые держали стоящие рядом люди, это было хорошо видно.
Что ж, и о фамилии дяди Егора догадываться тоже не приходилось. Он был вылитой копией отца, Ивана Распутина, да и на своего потомка Михаила тоже похож изрядно.
— Ты в своём уме, племянник?! — выдохнул он, чуть дёрнув веком. — Всё уже обговорено, решено, проспорено. Да и время не ждёт. Хочешь, чтобы британская гадина добралась до него раньше? Мало жертв?
Степан, спокойный, будто в пику Егору, покачал головой.
— Ты знаешь, почему я медлю, дядя Егор. Знаешь, отчего сомневаюсь.
…я чувствовал, как медленно ослабевает воля Степана, чувствовал, что я уже могу начать перехватывать контроль над Оттиском. Чувствовал — но пока не делал этого. Мне хотелось сначала сообразить, что вообще происходит, вникнуть в ситуацию, а потом уже вмешиваться.
Степан обвёл головой присутствующих; всего здесь стояло, вместе с ним, человек пять. Вот этот так слегка был похож на Леонида Медведева — ещё один предок? А вот этот — почти один в один Константин Орлов, только старше лет на двенадцать-пятнадцать. И только один из стоящих тут был мне абсолютно незнаком. Невысокий полный человечек, со страхом глядящий вперёд, в тёмный провал открытого хода…
Ха. Я сказал, пятеро? Ошибся. Шестой находился в коридоре, откуда в настоящем времени зашли мы с Голицыным — стоял, перегородив вход.
И это, само собой, был я. Вернее, мой клон. Спокойный и почти неподвижный, он стоял в комнате и глядел на всех с отсутствующим выражением лица — как и положено существу без самосознания.
— Ты знаешь, — повторил Степан, качая головой. — Все вы знаете. Вы всегда видели в нём только Императора, силу, способную на разрушения, источник власти. Я же видел в нём отца. Думаете, это так просто — запереть его здесь?
— Брось, племянник, — Егор Распутин багровел. — Не искушай судьбу.
— Господин Распутин, — аккуратно подбирая слова и стараясь не надавить ни на какую больную мозоль, заговорил предок Орлова. — Прошу прощения, но ваш дядя прав; время дорого, и Глория Британская может узнать обо всём в любой момент.
— Степан, — закивал Медведев. — Ты не хуже нас знаешь, что будет, если она перехватит над ним власть. Да и к тому же, отец он тебе по крови или нет, сам знаешь, что он и не человек-то, по сути.
Даже низенький толстячок, явно напуганный своим нахождением здесь, согласно закивал; только мой клон остался невозмутим и спокоен.
— Вам не понять, — помотал головой Егор, переводя взгляд на клона, как будто ища у него поддержки. — У вас не было с ним связи. Вы не… общались с ним, как общался я!
Вот как? С безмозглой куклой? Возможно, у Степана, как и у Ивана Распутина, образовалась какая-то странная связь с сознанием клона, его памятью… знать бы ещё, почему.
— Ну так используй эту связь! — Егор Распутин терял терпение. — Заставь его шагнуть внутрь и запечатай дверь! Осталось два шага!
— Степан, — Медведев тоже начинал хмуриться. — Думаешь, твой дед стал бы сомневаться в такой ситуации?
Я чувствовал смятение Степана, его растерянность, даже своего рода горе. Что бы там ни было — он действительно… привязался к клону?
Ох. Странный малый.
— Вот поэтому дед и запомнился как чудовище, пролившее море крови! — вспыхнул он в ответ на последнюю фразу.
— Мой отец запомнился как великий человек! — взревел Егор, выведенный из себя. — Величайший из величайших! Основатель новой империи! А тебе никогда не стать таким…
Вечная проблема детей именитых отцов; я не видел Степана со стороны, его лица, но живо чувствовал его эмоции. Сложно быть внуком Ивана Распутина и сыном самого Императора, особенно когда сам ты — посредственность и тряпка. Все ждут от тебя величия, а где его взять?
Наверное, поэтому парень и привязался к клону — болванчик был единственным, кто ничего от него не ждал и не требовал. Подключись к его сознанию и смотри мультики. Наверное, клон «показывал» ему что-то из моей памяти, какие-нибудь сцены из жизни в Галактике… отличный способ убежать от реальности.
Напряжение росло; возможно, этот спор бы длился и дольше, но в этот момент произошло непредвиденное — клон, до того стоящий столбом, неожиданно встрепенулся — и быстрым деловитым шагом, не обращая ни на кого внимания, пошёл в противоположном направлении, куда-то к выходу из катакомб.
— Стоять!! — заорал Егор, бросаясь вперёд. — Степан, живо! Она уже рядом! Она почуяла его!
— Я… Я… — растерянно залепетал Степан. — Я пытаюсь, но не могу…
— Господин Распутин, — нахмурился Орлов, — после смерти вашего деда вы — единственный из нас, кто может приказать Императору…
— Сделай же что-нибудь, придурок! — ревел Егор, пытаясь догнать Императора, но разумно не атакуя его — само собой, что клон, уничтожавший рода и армии, размазал бы его по стене движением пальца. — Почему Глория может контролировать его за несколько километров, а ты не можешь и вблизи?!
Степан испуганно отступил на пару шагов; о, он искренне пытался перехватить власть над клоном, направить его в обратную сторону… вот только ничего не получалось. Мешали паника, мешало чувство собственного одиночества и нежелания быть тем самым сыном Императора…
Комплексы, короче.
— Да потому что у неё есть уши, щенок! — ревел Егор. — Глаза, которых нет у тебя! Хочешь, чтобы как в прошлый раз? Она перехватила контроль прямо на поле битвы и положила две трети наших. Хочешь, чтобы…
Ладно-ладно. Суть ясна, так что можно выходить вперёд. Секунда — и я установил контроль над Степаном Распутиным, вторая секунда — и вот я уже управляю, собственно, клоном. Понятия не имею, как я к нему подключился; для Степана это было что-то вроде рефлекса.
— Готово, — отозвался я бодрым голосом Степана. — Ну-ка, папаша, живо назад.
Да уж; несмотря на то, что из Оттиска я узнал много нового, в то же время я был слегка разочарован. И это всё? Иные Оттиски представляли из себя места битв, поворотных моментов истории, а тут… всего лишь душевные страдания закомплексованного нытика.
— Что, уже?! — обалдел Медведев, вытаращившись на меня. — Я боялся, он так и уйдёт…
Даже Егор заткнулся, ошалело следя за Императором, который тем же шагом направлялся назад…
А затем рванулся в другую сторону.
— Ну, — зазвучало в моей голове ясно и отчётливо, — где же ты?
А вот и королева Глория. Иронично, что я всё-таки пересёкся с ней, хотя и лет так на сто-сто двадцать раньше, чем планировал.
Я напрягся; удерживать клона на месте — просто удерживать, не давая ему двигаться ни туда, ни обратно — было довольно непросто.
— Иди сюда, — настаивала Глория, и по раздражению в её голосе чувствовалась, что она испытывает те же трудности. — Иди и поклонись своей Императрице, Император!
Овощ тебе.
«Живо назад», — велел я своему клону. — «Живо в камеру, сесть в угол и не отсвечивать». Ещё моя собственная мясная тушка без самосознания будет отказываться мне подчиняться!
Клон делал шаг за шагом — медленно, тяжело, увесисто. И, по счастью, в нужную мне сторону.
— Степан, — нахмурился Медведев, — ты делаешь это?
— Да, — отмахнулся я. — Не мешай, не сбивай… и позаботься о том, чтобы дверь закрылась сразу, как я его туда заведу.
Я уже видел открытую комнатку — ту, в которую в настоящем мы не смогли проникнуть — и стоящий в ней «гроб» из стазисного никеля. Вернее, где-то две трети гроба — остальной кусок отсутствовал и, видимо, пошёл на кольца и прочую бижутерию.
— Дверь закроется, господин Распутин, — собранно кивнул Орлов. — Когда она будет закрыта, её уже не откроет даже он. Главное…
— Знаю, не сбивай! — я с раздражением уставился на него.
— Давай! — орала Глория. — Иди ко мне… нет! Сначала прикончи их! Прикончи тех, кто рядом с тобой!
Клон рванулся было на Егора — но я мощным усилием воли остановил его.
«Бегом в камеру и лёг в гроб!»
Зависнув на секунду, клон отмер — и подчинился.
— Внутри! — заорал я, когда он пересёк границу камеры. — Давай, дверь, живо!
…рано, рано расслабился! Заведя клона внутрь, я ослабил контроль, а вот королева — ни разу. Почуяв, что её воля сильнее, Император рванулся вперёд; мускулистая рука потянулась к Медведеву, стоящему ближе всех…
Орлов и Егор в четыре руки захлопывали массивную каменную дверь; я присоединился к ним, одновременно возвращая контроль над клоном.
«Убери руку. Ляг в гроб».
— Ну вот, — нервно хмыкнул Орлов, когда каменная дверь встала на место. — А я уже думал, ему сейчас отрубит руку и я заберу её на сувениры.
Я покачал головой. Наверное, в основной ветке реальности именно так клон и потерял руку — её отрубило каменной стеной. Здесь, в Оттиске, он всё же подчинился мне быстрее, чем Степану Распутину.
— Запечатывайте дверь, — утирая пот со лба, велел Егор. — Булгаков, режь руку. Первую дверь запечатает твоя кровь, вторую — кровь Степана… И молимся, чтобы Глория не узнала, где находится дверь и как она открывается, иначе…
Оттиск вокруг меня стал меркнуть; в голове мелькнула мысль, что, наверное, для Степана это было действительно тяжело — отправлять туда родное существо, какого-никакого, а отца. Ну, а что до меня…
Никакой проблемы с отцами.
Легчайший Оттиск на моей памяти.
* * *
Я раскрыл глаза; озадаченный Голицын взирал на меня с лёгким испугом.
— Великий Мастер?.. — несмело позвал он.
— Ага, я тут, — кивнул я, вставая и отряхиваясь.
Постучав по каменной двери, за которой всё ещё скрывалось моё собственное запасное тело, я поскрёб в затылке. Как там Егор назвал того толстячка?
— Булга-а-аков… — протянул я. — Голицын. Ты когда-нибудь слышал о таком? В смысле, не о писателе, а об аристо с такой фамилией.
— К-конечно, Великий Мастер! — вытаращился толстяк. — А почему вы спрашиваете?
— Потому что я вот не слышал, — пожал я плечами. — А ведь только его кровь откроет вторую дверь.
Голицын моргнул.
— Ну, это… само собой, его имя давно забыто всеми…
— Кроме тебя? — уточнил я.
— Кроме нас, — закончил Голицын. — «Тёмной Спирали». Булгаковы были нашими основателями, нашими праотцами, и мы, конечно, храним память о них, хотя в ком конкретно осталась их кровь, и осталась ли вообще…
Точно!
Оладий.
Я хлопнул себя по лбу; теперь последние кусочки мозаики встали на свои места. Особенно если мысленно убрать с лица повара его шикарные поварские усы.
— Дай угадаю, — выдохнул я. — Распутины, Медведевы и остальная компания прирезали Булгаковых не просто так. Они хотели пресечь их род, чтобы… не осталось крови Булгаковых.
Чтобы ничто не было способно открыть проклятую дверь со Спящим Императором внутри. Интересно, как быстро его стали называть Спящим?
— …вот только потомки у него остались, — я поцокал языком. — Один конкретный потомок.
— Великий Мастер?.. — растерянно глядел на меня Голицын.
Вместо ответа я потянулся в карман и вынул оттуда остро наточенный столовый нож.
— Режь палец, — велел я Голицыну.
— Что?!
— Режь палец, потомок рода Булгаковых, — припечатал я, вкладывая ножик в руку толстяка. — Не весь, не весь. Пары капель крови хватит.
…тяжёлая каменная дверь открывалась медленно, с каменным скрежетом; я глядел внутрь в каком-то странном возбуждении. Что я собирался делать со своим телом? Переселиться в него и вернуть старый Дар? Использовать импланты, чтобы усилить это тело?
Я пока не знал.
— А вот и он, — прошептал я, глядя на всё тот же «гроб» из стазисного никеля и тело, неподвижно лежащее внутри.
С открытыми глазами.
Мы с Голицыным подошли ближе; луч фонарика вычертил лицо. Император ни на день не постарел, в отличие от своей отрубленной руки.
— Это… это правда он? — прошептал Голицын с благоговейным ужасом. — Спящий Император?
— Угу, — подтвердил я. — Собственной персоной. Хорошо, что королева Глория не знает о нём, иначе…
Я осёкся, не договорив; захваченный эпичностью и торжественностью момента, я как-то потерялся и не сразу услышал нарастающий шум шагов по подземным коридорам. Кто-то быстро шёл в нашу сторону.
Нет, не шёл — бежал.
Быстро развернувшись, я шагнул назад — и увидел толпу народу, несущуюся по коридору прямо в мою сторону.
— Йошида! — раздался впереди крик Данко. — Это Йошида! Эй, это мы, мы…
— Какого?.. — изумился я, глядя на скорость, с которой бегут цыгане. — Что происходит?
— Всё идёт как надо! — сиял Данко, сжимая в руке… позолоченную диадему?
— Как надо? — не понял я. — Тогда от кого вы убегаете?
— Ну, не совсем как надо, — пояснил запыхавшийся Вульф, подбегая ближе. — Но раз ты с нами, то эта проблема решена, да?
— Да какая проблема-то? — не понял я.
— Королева Глория, — Данко потряс диадемой. — И вся королевская рать. Они гонятся за нами, прямо сюда. Как мы и хотели. Правда, они довольно сильно злы на нас, но тебе же есть чем встретить их, Йошида, верно?
* * *

=== ===
unrecognised
unrecognised
popadanec

Призывающий
Оро
Оро Призывающий

Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 4 (СИ)

18-летний парень, полжизни пролежавший в коме, открыл глаза. Его ноги не держат, руки еле поднимаются, а тело шатается от малейшего ветерка. Старший сын и наследник великого клана Распутиных… «Да он же сознанием как девятилетний ребёнок!» — сказали киллеры, узнав о новом заказе. «Да он же сознанием как девятилетний ребёнок!» — повторили родственники, узнав, кто их новый глава клана. «Да он же сознанием ИДИОТ!» — воскликнула его невеста, родители которой забыли в своё время разорвать помолвку. И только я — тот, кто находился в его теле — понимал: Я НЕ БУДУ СКРЫВАТЬ СВОЮ СИЛУ.

Elib2Ebook, FictionBook Editor Release 2.6.6
2022-11-19
===
543BCF4D-5036-48BA-9AD2-F9A9DB455858
1.0
=== ===
=== ===

***

***