Дюна: орден сестер. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 489 - 18 Декабря 2023

Главная » 2023 » Декабрь » 18 » Дюна: орден сестер. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 489

11:19

Дюна: орден сестер. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 489

***

===

Не все несчастные случаи то, чем кажутся. Жертвы даже не знают, почему они были избраны.
Генерал Агамемнон. Подлинные воспоминания

Освободившись, Хайла и Андрос на украденном корабле отправились в сердце империи, на Салусу Секундус. В полете они успели усвоить информацию, найденную на борту батлерианского корабля, негодуя и подвергая сомнению рассказы современных историков, особенно в том, что касалось их отца, генерала Агамемнона, и времени титанов-кимеков.
Близнецы узнали также, как их расточительный брат Вориан выступил против Синхронизированной империи и как его провозгласили героем жестокие люди, которых мыслящие машины презрительно именовали «брейтгир».
– Очевидно, они почитают предателей, – сказал Андрос. – Брейтгир не осознают величия своих предшественников… а наш брат – недостойный сын Агамемнона.
– Возможно, мы это исправим, – сказала Хайла. – Если Вориан однажды отвернулся, возможно, мы сумеем снова вернуть его… назад, к корням. Втроем мы бы полностью задействовали потенциал, данный нам происхождением.
– Он заслужил смерть тем, что сделал, – возразил Андрос.
Хайла холодно улыбнулась.
– Просто ты хочешь быть единственным сыном Агамемнона.
– Я единственный подлинный сын Агамемнона.
Добравшись до столичной планеты, они в поисках информации подключились к передачам, сохраняя свой корабль невидимым – не потому, что боялись обнаружения, а потому, что шум мог помешать выполнению их задачи.
Хотя технологическая сеть Салусы Секундус после джихада как будто пришла в упадок, близнецы погрузились в передачи местных сетей. Потом проникли в исторические библиотеки и изучили тома старательно искаженных исторических сведений. Записи времен джихада прославляли многочисленные подвиги Вориана против мыслящих машин, даже нападение на кимеков, вырастивших его и подаривших чудесное продление жизни, которого удостаивались только лучшие. В книгах изображали и прославляли даже то, как он заманил в ловушку и убил родного отца.
После джихада Вориан без труда мог стать первым императором и по праву должен был им стать, но позволил облачиться в мантию гораздо более слабым Коррино. Вори выбрал легкий путь, отвернулся от принадлежавших ему славы и власти. А восемьдесят лет назад он исчез где-то на далеких окраинах империи.
Хайла не понимала, почему их сводный брат с его потенциалом так поступил. Даже по прошествии стольких лет она не сомневалась, что он жив – как и сами близнецы. И наверное проживет еще столетия и столетия.
Андросу не понадобилось много времени, чтобы найти его. Вориан действительно вернулся на сцену, выступив в защиту незначительной планеты, которую называл своим домом. Взбудоражил население Салусы Секундус, кланяясь и улыбаясь под приветственные крики, принял парады в свою честь и улетел, полагая, что снова сможет кануть в неизвестность…
– Надо лететь туда, – сказал Андрос.
Хайла легко нашла координаты планеты Кеплер.
– Конечно надо.
Прихватив необходимое топливо (для этого пришлось убить двух человек, оказавшихся у них на пути), они полетели на поиски незаконнорожденного сына Агамемнона, предателя.

Хотя близнецы выросли в изоляции на испытательной тренировочной станции, их псевдомать Юнона вложила в них огромный массив информации; они знали боевые искусства и умели незаметно проникать куда угодно. Некоторые мелочи устарели, но сама техника оказалась бессмертной.
Андрос и Хайла ждали в колючих непроходимых зарослях на краю той обитаемой долины, где, насколько было известно, обосновался Вориан. С наступлением темноты они пересекли возделанные поля и вошли в широко раскинувшийся поселок, план которого изучили заранее. Они знали дом брата, знали, как зовут его жену, взрослых детей и внуков, его друзей. Хотя потомки Вориана продолжали кровную линию Агамемнона, эти неполноценные родичи не интересовали Андроса и Хайлу. Им был нужен только брат – и на то было достаточно причин.
В этот час в большом доме светилось только одно окно. Ночь была тихая, только скот издавал какие-то неясные звуки. Под громкое гудение ночных насекомых близнецы молча шли по озаряемыми звездами полям. Они осторожно обогнули дом и подошли к освещенному окну. Внутри Хайла увидела только старуху в кресле перед огнем. Женщина как будто читала, но на самом деле дремала. Из музыкального проигрывателя на столе доносилась тихая музыка. Хайла узнала жену Вориана Мариеллу, но никаких следов брата не заметила.
Андрос хотел вломиться в дом, убить женщину и все обыскать, но Хайла его остановила.
– Юнона учила нас различать победу, добытую умом, и победу, добытую силой. Если Вориана здесь нет, давай сначала узнаем, что можно, – быстро и успешно. Если не получится, можно будет потом применить силу, но не наоборот.
Андрос согласился, и они прошли к входной двери. Быстрым движением руки Хайла сломала дверную ручку и вытащила из гнезда засов. Они ворвались в дом так быстро, что Мариелла не успела встать.
– Кто вы? Что вам тут надо?
Старая женщина казалась возбужденной и негодующей, но Хайла чувствовала исходящий от нее запах страха.
– Мы ищем твоего мужа, – сказал Андрос. – Нашего дорогого пропащего Вориана. Мы очень хотим его увидеть. Где его найти?
Мариелла раздула ноздри.
– Я знаю своего мужа семьдесят лет, а вас вижу впервые.
– Мы его брат и сестра, – сообщила Хайла, – и только недавно узнали, где он прятался все эти годы.
Женщина сощурилась.
– Да… Я вижу сходство, но он никогда не упоминал о брате и сестре.
Стараясь действовать незаметно, но делая это неуклюже, Мариелла огляделась, очевидно, в поисках оружия.
– Он не знает о нас, но мы прилетели на Кеплер для счастливого воссоединения семьи, – произнес Андрос. Даже Хайла сочла его попытку сердечно улыбнуться неубедительной.
– Его нет на Кеплере, – сказала Мариелла. – Вы его упустили. Он улетел навсегда. И вам, я думаю, тоже лучше уйти.
Хайла нахмурилась: ее раздражало, что легко и просто, как они надеялись, не получается.
– Куда он отправился? Мы долго добирались сюда.
Охваченная подозрениями, Мариелла вызывающе скрестила руки на груди.
– Не думаю, что вам стоит знать это. Он попрощался и улетел с Кеплера по причинам, которые считал правильными и важными. Если бы он хотел, чтобы мы знали, где он, то сказал бы нам.
– Разговор затянулся. – Андрос схватил Мариеллу за плечо и швырнул обратно в кресло с такой силой, что у нее хрустнула ключица. Женщина вскрикнула от боли. – Пора перейти к другим методам.
Брат и сестра успешно допросили мастера меча, на которого боль не действовала; Хайла сомневалась, что с женщиной будет труднее.
– Хорошо, – сказала она брату. – Но потом нужно будет замести следы. Нельзя допустить, чтобы эти люди предупредили Вориана о том, что мы его выслеживаем.
За два часа до рассвета, когда жители деревни только-только просыпались и брались за обычные дела на фермах, кто-то заметил пламя и поднял тревогу. Жители деревни, все еще настороженные после набега работорговцев, несмотря на защиту имперских кораблей, тотчас бросились на помощь.
Увидев, что дом матери горит, Бонда с мужем и детьми примчалась на пожар. Пламя уже охватило первый этаж и теперь показалось из-под коньков крыши. Бонда никогда не видела, чтобы огонь распространялся так быстро.
– Мама! – закричала она, пытаясь подойти ближе, но ее муж Тир схватил ее за руку и удержал.
– Она вышла? Моя мать успела выйти? – кричала Бонда.
Добровольцы-пожарные подсоединили шланги к крану за домом и начали заливать огонь. С покрасневшими мрачными лицами, продолжая сражаться с огнем, они посмотрели на Бонду.
Та вырывалась, но муж не отпускал. Сердце ее колотилось, во рту пересохло. В огненном аду рухнуло крыльцо. По лицу Бонды полились слезы. В потоках горячего воздуха светлячками летали искры.
Бонда с братьями и сестрами выросла в этом доме, но сейчас, без отца, дом наполовину опустел. Мать без него казалась бледной тенью, но отказывалась перебраться к детям.
– Может, она вышла, – предположила Бонда, выжить в таком огне не мог бы никто. Колени ее подогнулись, и она опустилась на землю. Тир сел рядом, обнял жену и прижал к себе. Пламя поднялось высоко в небо.

В мыслях мы гораздо храбрее, чем в реальности.
Фейкан Батлер, герой джихада и первый Император

До Валиного сообщения Гриффин Харконнен никогда не слышал о планете Кеплер, где скрывался Вориан Атрейдес. Кеплер был одной из сотен незаметных, ничем не примечательных планет, которые составляли фронтир империи. Даже во времена правления мыслящих машин Омниус ни разу не обратил внимания на Кеплер. Неудивительно, что Вориану удалось исчезнуть здесь на несколько десятилетий.
Конечно, Ланкивейл тоже не очень значительная планета – подходящее место для ссылки опозоренного человека вроде Абулурда Харконнена – но не более. И вряд ли ее можно назвать «домом» в привычном смысле этого слова.
И все же, несмотря на все трудности и несправедливость, Гриффин пытался отыскать здесь потенциал – возможность торговать китовым мехом, возможность инвестирования со стороны других благородных семейств, если бы только ему удалось их заинтересовать, поговорить с ними. Став представителем в ландсрааде, он сразу отправится на Салусу Секундус, обзаведется там союзниками и будет заниматься бизнесом; со временем люди поймут, что его предки принадлежат к той самой семье Батлер, которая после джихада взяла имя Коррино. Это была часть долгосрочной стратегии, разработанной им вместе с Валей. И хотя Гриффин мог не дожить до полного осуществления своего плана, его дети и внуки это увидели бы.
Но воскресение Вориана Атрейдеса заставило его обратиться к более важным обязательствам.
После гибели Уэллера и груза китового меха Гриффин понял, как ему важно оставаться на Ланкивейле и провести семью без потерь через бурные и опасные воды. Не в состоянии делать это лично, он оставил подробные письменные указания, назначил заместителей из числа горожан, как можно тщательнее проинструктировал Верджила Харконнена. И надеялся, что они управятся с делами на Ланкивейле до его возвращения.
«Отомсти за честь семьи, Гриффин. Я знаю, что могу на тебя рассчитывать».
Жаль тратить время на месть дряхлому старику, но честь семьи Харконнен превыше всего, и в это «все» входят бухгалтерские книги и пятилетние планы, в которые он вложил столько сил. Учитывая, какое трудное дело ему предстояло – убийство самого известного героя джихада, – Гриффин томился дурными предчувствиями. Но не старался уйти от ответственности. Ему нужно было лицом к лицу встретиться с проблемой первостепенной важности и решить ее.
Отложив определенную сумму на необходимые расходы, на своевременную и регулярную оплату прибытия кораблей и доставки грузов, Гриффин на деньги, выплаченные «Селестиал транспорт», купил самый дешевый билет на Кеплер. Средства пришлось взять еще из сбережений, которые он делал, чтобы оплатить соответствующие правительственные сертификаты на Салусе Секундус и открыть контору в столице. Пока приходилось отложить эти мечты.
Кружной маршрут потребовал нескольких пересадок, и лететь пришлось на старых грузовых кораблях «Селестиал транспорт». После ужасного случая, который стоил жизни его дяде, Гриффину не очень-то хотелось иметь дело с «СТ», но следующий подходящий корабль доставил бы его на Кеплер только шесть недель спустя. Гриффин не хотел отсутствовать так долго.
Прибыв к месту назначения, он увидел на орбите несколько больших хорошо вооруженных военных кораблей, охраняющих планету, словно отряд стражников. Как удалось узнать, Вориан Атрейдес договорился с императором Сальвадором о вооруженной защите планеты. Гриффин прищурился, испытав на мгновение раздражение. Он не знал подробностей, но такой договор мог означать взятки, соблазн и использование служебного положения. Патриарх Атрейдес легко манипулировал власть имущими.
Напротив, защитой Ланкивейла император Коррино никогда не утруждался.
Небольшой космопорт Кеплера представлял собой посадочное поле и вокзал, откуда можно было добраться до любой из четырнадцати населенных долин континента. Уэллер как-то сказал: «Единственный способ получить ответы – задавать вопросы». Все – от техников на заправке до администраторов космопорта – с удовольствием говорили о Вориане Атрейдесе, о котором теперь знали все. Очевидно, он много лет жил здесь спокойно и незаметно, притворяясь простым человеком, которого любят семья и соседи. Теперь, после того, что он предпринял для защиты планеты, его считали героем, праздновали его достижения и рукоплескали всему, что он сделал для планеты и ее жителей.
Подробнее всех о нем рассказал один носильщик.
– Когда работорговцы напали на долину Вориана и схватили его семью и друзей, он нанял корабль и полетел спасать их! У всех остальных опустились руки. Что мы можем сделать с работорговцами? Но он придумал! – Рассказывая, этот разговорчивый человек управлял генераторами силового поля, переносящими тяжелые грузы из доставочного шаттла на большие грузовики. – Да, сэр. Вориан полетел за работорговцами на Поритрин и не пожалел своего состояния, чтобы выкупить пленников – не только свою семью и соседей, но вообще всех. Потом отправился на Салусу и заставил императора гарантировать нашу защиту. Этот человек уже был легендой благодаря своим подвигам во время джихада, и это еще один его бескорыстный поступок.
Грузчик ткнул пальцем в небо.
– Там у нас корабли, потому что Вориан вытребовал их у императора. Это не удалось бы никому, кроме прежнего Верховного Башара Армии Человечества. Но Вориан – да, он по-прежнему человек, с которым нужно считаться.
– Да, похоже, так, – сказал Гриффин, нахмурившись.
Тот ли это человек, о котором он слышит всю жизнь, чудовище, нанесшее своему лучшему другу Ксавьеру Харконнену удар в спину?
В своем послании Валя не упомянула причину, по которой Вориан Атрейдес явился к императорскому двору, не сказала, что он хотел защитить планету, которую сделал своей. Она должна была это знать.
– Я бы хотел с ним познакомиться, – произнес Гриффин, начиная сомневаться в сущности своего врага. Очевидно, этот человек не сплошь черный или белый, хотя это не оправдывает того, что он предал Дом Харконненов. – На самом деле, – продолжал Гриффин, – моя связь с ним уходит далеко в прошлое. Где он живет? Он ведь не удалился в укрытие снова?
– Кто же не знает деревни, в которой он жил все эти годы! – Грузчик помолчал, глядя на плывущие мимо тяжелые контейнеры. Рукой вытерев потный лоб, он потом назвал долину, прибавив малопонятные указания. Но для начала этого хватило. Судя по сказанному Валей и увиденному Гриффином в исторических записях, его добыча не отказывалась привлечь к себе внимание, если появлялась такая возможность.
Женщина в административном офисе дала более подробные указания, тогда он организовал поездку в долину. И выжидал с бьющимся сердцем. Когда Валя поручила ему эту задачу, возложила на него эту обязанность, она не считала такое задание чересчур трудным.
Но неужели она считала, что Гриффин просто подойдет к этому человеку и убьет его? Это не честнее того, что сделал Атрейдес с Абулурдом Харконненом.
В воображении Гриффин рисовал себе, как может разворачиваться эта встреча. Затаившийся на столько лет Атрейдес не ждет потомков молодого башара, чью карьеру разрушил столько лет назад и чье имя запятнал. Внезапность будет полной, и все нужно обставить так, чтобы он даже не понял, от кого потерпел поражение. Харконнен должен дать ему понять, какую боль он причинил семье, – а потом убить в честной схватке.
Росшие вместе Гриффин и Валя постоянно тренировались, учились друг у друга, испытывали друг друга в поединках. Они были так точно настроены друг на друга, что казалось, будто между ними существует телепатическая связь. Они выработали собственную технику боя, обострили рефлексы, научились реагировать на малейшие движения. Без всяких колебаний. Они умели сражаться, легко удерживая равновесие на скользких бревнах или на узких неустойчивых каноэ.
Теперь Гриффин думал, не планировала ли Валя с самого начала именно такую встречу. Если ему предстоит сразиться с Ворианом Атрейдесом, его способности должны стать для противника полной неожиданностью.
Сестра считала их единственными достойными продолжателями рода Харконненов. В промежутках между тренировками они изучали историю своих предков Абулурда, Ксавьера… Квентина Батлера, Фейкана Батлера, великих героев джихада.
– Мы с тобой императорского рода, – говорила она брату. – Мы должны жить на Салусе Секундус… а не прозябать в забвении на Ланкивейле. Мы рождены для великих дел.
Убийство как месть за семейную честь.
Прибыв в укромную долину, где обосновался Вориан Атрейдес с семьей, Гриффин увидел мрачную процессию – не триумф храбрости и боевого мастерства Вориана, а похороны. Двери домов были затянуты черным крепом, а люди на улицах – в трауре. Собралось несколько сот человек – должно быть, все население деревни.
Гриффин планировал украдкой расспросить жителей и узнать, где живет этот человек; всякий бы догадался, что он с другой планеты. Но его не узнают. Вориан уже восемьдесят лет не видел ни одного живого Харконнена, а Гриффина отделяют от Абулурда три поколения.
Испытывая неловкость, он попытался незаметно смешаться с похоронной процессией. Может, все-таки удастся задать пару вопросов. К нему подошла женщина средних лет, с покрасневшими глазами.
– Сегодня у нас все закрыто, сэр. В такие времена община собирается вместе.
– Кто умер?
– Наша мама. Все ее очень любили. Мариелла Атрейдес. – Женщина покачала головой. – Я Бонда, ее дочь.
Гриффин скрыл потрясение.
– Атрейдес? Значит, вы знаете Вориана Атрейдеса? Он ваш родственник? – быстро добавил он, пока не посыпались встречные вопросы. – Давным-давно, во времена джихада, члены моей семьи служили с ним.
Из-за мрачного обряда Бонда потеряла осторожность. Она печально улыбнулась и, казалось, благодаря его разъяснениям ничего не заподозрила.
– Вориан мой отец, его здесь тоже все любили. Он сделал много хорошего для Кеплера. Нам всем его не хватает. – Она покачала головой. – Был пожар… дом сгорел. Мы не знаем почему. – Бонда посмотрела на него блестящими от слез глазами. – Мои родители прожили вместе почти пятьдесят лет. Неудивительно, что мама ненадолго задержалась после его ухода.
– После ухода? – Гриффин начинал путаться. – Значит, Вориан… умер?
Он не знал, злиться ему или радоваться. Если их враг мертв, Харконненам больше некому мстить. Валя, возможно, будет не вполне удовлетворена, зато Гриффин сможет вернуться домой, заняться укреплением бизнеса на Ланкивейле и подготовиться к поездке в столицу империи, как только поступят результаты экзамена и документы.
Глаза Бонды на мгновение широко распахнулись.
– О нет, отец не умер. Его не было на Кеплере, когда случился этот ужасный пожар. Вернувшись с Салусы Секундус после встречи с императором, он навсегда покинул Кеплер. Какой-то договор с троном в обмен на безопасность планеты.
Гриффин дрожал.
– А вы не знаете, куда он улетел? Я так далеко забрался, только чтобы увидеть его… Передать ему кое-что от моей семьи…
– Это свидетельствует о вашей преданности. Добраться до Кеплера нелегко. – Бонда покачала головой. Люди в трауре собрались на центральной площади. – Думаю, отец отправился на поиски новых приключений. Мать настояла на том, чтобы он ушел без нее, и я пытаюсь примириться с этим.
– Вы не знаете, как называется планета?
– Он не делал из этого тайны. Он отправился туда, где никогда не был, на пустынную планету Арракис. Боюсь, он никогда не вернется.
– Арракис? Что ему там нужно?
Женщина пожала плечами.
– Кто знает? Мой отец живет очень давно; возможно, он побывал везде, где ему было интересно. Хотите остаться на похороны в качестве нашего гостя? Расскажете, что вы о нем знаете, все что угодно. Я уверена, все будут рады вас послушать.
Гриффин с трудом сглотнул. Им не понравился бы его рассказ о Вориане Атрейдесе.
Ему не хотелось задерживаться здесь, где ему явно было не место, но по транспортным расписаниям он знал, что следующий корабль улетит с Кеплера через несколько дней.
– Я останусь на похороны, – сказал он. – Хочу больше узнать о вашем отце. Но мой рассказ о Вориане Атрейдесе оставлю при себе.
– Как хотите, – сказала Бонда. – А теперь извините, мне нужно произнести прощальное слово.
Гриффин не знал, что еще сказать.

Он не хотел больше лгать, поэтому держался как можно более скромно и незаметно, глядя на то, как провожают Мариеллу Атрейдес.

В Галактике не счесть чудес – прекрасных и жестоких планет. Ни один человек за свою жизнь не сможет посетить их все, даже я за все годы, которые мне суждены.
Вориан Атрейдес. Личный дневник. Кеплеровский период

Рабочие, добывающие пряность, охотно приняли Вори.Суровые люди без предрассудков, они спокойно отнеслись к человеку с другой планеты, у которого не осталось другого выбора, кроме работы в сердце пустыни. Но у них царила строгая дисциплина и они ничего не прощали. В пустыне безответственности не терпят – малейшая ошибка может стоить многих жизней.
Новичкам приходилось быстро учиться, и в этом трудном и физически тяжелом деле Вори очень не хватало Мариеллы, семьи и друзей, оставшихся на Кеплере.
Бригадир Калбир, человек с суровым, жестким лицом взял Вори под свое крыло, обращаясь с ним как с неопытным юнцом, хотя тот был гораздо его старше. Он как будто не знал его фамилии, хотя Вори не скрывался и при приеме в «Комбайнд мерчантайлз» указал в документах все полностью. Он не говорил товарищам, кто он такой, и никто как будто ничего не связывал с его именем. Его звали просто «Вори», и это не вызывало никакого интереса.
Заметив, что вновь нанятый носит пояс с защитным полем, Калбир усмехнулся:
– Это выдает в тебе инопланетянина, парень. Я понимаю, почему ты его надел: для защиты в Арракис-Сити, но только не активируй его здесь, потому что это может нас угробить. Поле Хольцмана привлекает больших червей. Давай – просто для безопасности – я запру твой пояс в шкафчик до возвращения на базу.
Вори снял пояс и отдал.
Имеющий многолетний опыт управления воздушными и космическими кораблями, Вори предложил, что будет управлять одноместным разведывательным аппаратом, который станет кружить над пустыней в поисках явственных признаков песков с пряностью, но Калбир посмеялся над этим предложением.
– Годы опыта? – Он сверху донизу осмотрел стоявшего перед ним моложавого мужчину. – Ветры на Арракисе сильные и внезапные. Ты должен показать истинное мастерство, прежде чем я доверю тебе аппарат. Мне все равно, откуда ты и от чего бежишь. Но для этих мест ты еще не готов – уж поверь на слово.
Вори знал, что опытный бригадир ошибается, но чтобы переубедить его, пришлось бы рассказать о себе больше, чем хотелось. И он принялся работать вместе с остальными на гигантском экскаваторе, добывающем пряность, передвижной машине величиной с большое здание. Как искусственный левиафан, экскаватор прогрызал траншеи в насыщенных пряностью песках. Экскаватор на широких гусеницах удивительно быстро ездил по песку, перемещаясь от одного скального выступа к другому, а летательный аппарат тем временем следил за приближением песчаных червей. Кочуя по пустыне, экскаватор собирал много меланжа наперегонки с чудовищными существами, путешествующими через пески с пряностью.
Сборщики перемещали груды песка от одной центрифуги к другой; центрифуги напоминали массивные желудки копытного животного, только в этих желудках отсеивались частицы песка. Оставался мягкий порошок с запахом корицы, редкостно сильный наркотик.
В молодые годы Вори меланж был любопытной новинкой, дорогим товаром, редким веществом, которое поставлял благородным семьям купец Аврелий Венпорт. Однако во время устроенной Омниусом эпидемии выяснилось, что меланж – эффективное болеутоляющее средство, укрепляющее иммунную систему и помогающее выздороветь. Это открытие и отчаянная потребность в лекарстве вызвали расцвет добычи меланжа на суровой пустынной планете, куда раньше мало кто из цивилизованных людей был готов отправиться. Во время лихорадки по добыче пряности на Арракис устремились орды амбициозных охотников за сокровищами (и оптимистов, и шарлатанов). Многие при этом погибли, немногие разбогатели. Приток людей с других планет навсегда изменил жизнь обитателей пустыни, превратив поселки компании вроде Арракис-Сити в процветающие торговые центры.
Борьба с эпидемией имела неожиданное последствие – вся империя пристрастилась к пряности, хотя на Кеплере Вори не видел, чтобы ее кто-либо принимал. Межпланетный рынок требовал увеличения поставок. Во время эпидемий конкуренция замирала, все было направлено на удовлетворение потребностей больных. Но теперь могущественная «Комбайнд мерчендайз», часть коммерческой империи Венпорта, безжалостно преследовала конкурентов и вытесняла соперников одного за другим – подкупом, шантажом, саботажем и более радикальными способами. Многие поселения конкурентов стали городами-призраками в скалах пустыни.
Калбир и его команда, в которую входил Вориан, работали на «Комбайнд мерчендайз». Когда Вори прилетел на Арракис и искал работу в пустыне, его несколько раз предупреждали, чтобы он, если хочет жить, держался подальше от всех, кроме предприятий Венпорта.
– А если бы ты вообще ценил жизнь, – сказала высохшая печальная женщина, продававшая ему припасы, – ты бы здесь не оказался.
Он ответил смехом.
– В моей жизни хватало удобств. Меня зовут просторы дюн. В сердце пустыни есть люди, с которыми я хотел бы встретиться.
– Ну будь по-твоему. Но не слишком рассчитывай, что они захотят встретиться с тобой.
К тому времени Вори уже провел несколько недель в бригаде сборщиков пряности. Было жарко и пыльно, но он не возражал. Он считал, что это омолаживает, потому что мог позволить сознанию расслабиться, превратить в чистую доску и заниматься работой, не думая о будущем, кроме нескольких мгновений в конце долгой утомительной вахты. Сама работа его будоражила. Да и как может быть скучно, если в любую минуту из песков может появиться левиафан и все сожрать?
Шла дневная смена; экскаватор спешил добраться по песку до следующего скального выступа. С момента, когда разведывательный самолет обнаруживал запас пряности, и до того как тягачи выводили механизм в пустые дюны, Вори и его товарищи работали наперегонки со временем. Гигантский механизм загребал огромные объемы насыщенного меланжем ржавого песка. В качестве последней меры, на случай если они окажутся вдалеке от безопасных скал и не смогут перегнать приближавшегося червя, бригаде следовало забраться в спасательную капсулу, а реактивные двигатели увели бы грузовые контейнеры с меланжем в ближайшую безопасную зону, где «Комбайнд мерчендайз» сможет подобрать их и спасти людей и пряность.
С ними пока что такого еще не случалось. Ошибись они в расчетах даже на минуту, это могло обречь их на гибель. Вори не хотел окончить жизнь среди камней, медленно погружаясь в глотку червя.
По вечерам экскаватор не возвращался в Арракис-Сити, от которого их могли отделять сотни или даже тысячи километров; ночь он проводил на скальных выступах, куда не могли добраться черви. И когда в полной темноте пустынной ночи светили только звезды, Вори без устали бродил среди скал, думая о Кеплере, о Мариелле, гадая, сколько лет ему придется провести здесь, прежде чем он сможет рискнуть вернуться, просто чтобы снова их увидеть. И будет ли еще Мариелла с ними.
Блуждая в одиночестве, Вори наткнулся на старое убежище, сложенное из камней. Он подозвал Калбира.
– Похоже, мы не первые разбили здесь лагерь. Бригада другого экскаватора?
На лице поседевшего начальника группы проступило отвращение.
– Пустынные жители. Вероятно, зенсунни – потомки беглых рабов. Они явились на Арракис, думая, что ни один человек в здравом уме не захочет здесь поселиться. Во время лихорадки по добыче пряности они ушли в глубь пустыни, просто чтобы не встречаться с людьми. Я слышал, они по-прежнему называют себя фрименами, свободными людьми, но жизнь здесь, вдали от цивилизации, трудно назвать свободной.
– Ты с ними встречался? – спросил Вори. – Я… я хотел бы с ними поговорить.
– Зачем? Выбрось эти мысли из головы. Если поработаешь достаточно долго, наверно, встретишь кого-нибудь из жителей пустыни, но мы с ними не якшаемся.
Бригада усталых добытчиков пряности спала под открытым небом, радуясь возможности выйти из тесных отсеков машины. Калбир выставил караульных, хотя люди ворчали, что это нелепые, безумные предосторожности. Но он показал им остатки покинутого лагеря.
– Лучше вы лишитесь сна, чем жизни. И если пустынные кочевники вас не тревожат, не забудьте, что у Джозефа Венпорта много других врагов.
Больше с ним не спорили.
Песок и скалы за день нагрелись и в темноте еще несколько часов излучали тепло, но пустынный воздух был таким сухим, что не удерживал его. И постепенно ночь стала холодной.
Люди сидели в лагере на скалах, закрывая рты и носы одеждой, чтобы уберечься от пыли. Они расслаблялись, рассказывая друг другу истории о сильных песчаных бурях, которые пережили, и о том, как едва спаслись от нападения червей, вспоминали работников, которых знали и потеряли, и близких, оставшихся на других планетах.
Вориан слушал, но о себе ничего не говорил. Он мог бы всю ночь, и не одну, повествовать о своих приключениях во время джихада. Он участвовал в большем числе битв и побывал на большем числе планет, чем все эти люди вместе взятые. Но он не хотел бахвальством завоевывать авторитет среди добытчиков пряности. Здесь, в бригаде, личная жизнь человека касалась только его самого, и его прошлое было только его прошлым; он мог сам решать, делиться им или нет. Все равно Вори больше любил не годы приключений, а мирные годы, обыденную жизнь с женщинами, которых любил, годы, когда наблюдал, как растут и заводят семьи его дети.
Предпочитая вспоминать прошлое молча, он лежал, прислонившись головой к скале и глядя в пустынную ночь. Разговоры постепенно стихали. Вори было о чем подумать, но в его долгой жизни ему уже ничего не нужно было доказывать.

Линии прошлого легко могут запутываться и обманывать нас. Видим мы их или нет, эти нити истории связывают всех нас.
Норма Ценва. Диссертация о структуре реальности. Документ, представленный на Поритрине Тио Хольцману

Умер еще один кандидат в навигаторы, и Сиоба присутствовала на изъятии тела из бака.
Два работника «Венхолдз» – из тех, что прошли дополнительную проверку после проникновения в Колхар шпиона Ройса Фейда, – подсоединили шланги и герметизировали сцепления с баком, чтобы выкачать ценный меланжевый газ. Когда загорелся зеленый огонек, молчаливые работники надели дыхательные маски и раскрыли вход. Прошли внутрь и стали вытаскивать дряблый полурастворившийся труп.
Сиоба следила за операцией. Ее темные глаза блестели, но она молчала: ей неоднократно приходилось присутствовать при этой процедуре. Однако, несмотря на неудачи, кандидаты в навигаторы добивались успеха значительно чаще, чем те сестры на Россаке, которые продолжали попытки прорвать мысленные границы и стать Преподобными Матерями.
Триста кандидатов в навигаторы за прошлый год; семьдесят восемь неудач, но всего двенадцать смертей. Обычно медицинские мониторы определяют, что системы добровольца начинают отказывать, кандидата удается спасти, и он живет нормальной жизнью – жизнью частичного мутанта – до конца своих дней. Тем не менее такие неудачники способны были участвовать в исследовательских проектах «Венхолдз». В некоторых отношениях их мозг был поврежден, но в других оставался мощным, действующим, и ученые в исследовательском центре Джозефа на Денали очень многое узнали, изучая их.
Маски рабочих заглушали звуки отвращения, издаваемые ими; рабочие вытащили вялое тело и положили на землю. Кожа бледная и дряблая, череп продолговатый, деформированный, словно его сделали из мягкой глины, а потом сплющили. Тело будто частично сварилось. Эти останки будут вскрыты и изучены.
Сиоба и Джозеф Венпорт – надежная команда. Джозеф увлеченный человек, но на соотношение неудач и успехов смотрит как на бухгалтерский баланс, не занимаясь ментальной эзотерикой. А вот Сиоба, пройдя обучение в ордене сестер, знает, что пути совершенствования человеческого мозга остаются необъяснимыми и неопределенными.
Пока рабочие вытаскивали труп и упаковывали его для отправки на следующем корабле в лабораторию Денали, Сиоба поднялась наверх и остановилась перед баком, где уединилась со своими мыслями Ценва. Норма приходилась прабабушкой Джозефу, но и у Сиобы с ней была прочная связь, восходящая к их контактам на Россаке.
Норма начала свое диковинное превращение еще до рождения Кери Маркес, от которой вела свой род Сиоба; Норма была генетически связана с женщинами с Россака, обладающими особыми психическими способностями; мать Нормы Зуфа Ценва была одной из самых сильных колдуний.
Когда Норма заметила ее появление, Сиоба сразу начала излагать свои мысли. Женщина в баке не признавала приветствий и пустословия.
– Ты изменила себя и стала больше чем человеком, Норма. Думаю, ты знаешь, что сестры на Россаке, среди них несколько последних колдуний, тоже пытаются изменить себя посредством травмы, причиненной наркотиками; такие попытки почти всегда оканчиваются смертью. Как ты думаешь, это похоже на превращения навигаторов?
Норма долго молчала.
– Все главные достижения даются только через кризис и выживание. Без стресса и предельно трудных задач невозможно определить свой потенциал и пробудить его.
Норма сама прошла через такой цикл; начала она как перспективная, но непослушная молодая женщина на Россаке, терпеливо сносящая упреки матери, потом попала в плен к одному из титанов-кимеков и ее пытали почти до смерти, но она вышла из этого испытания, обретя невероятную силу мысли. Как Ракелла, которая лишь на пороге смерти сумела раскрыть свои скрытые возможности, Норма полностью изменила свою жизнь, намного превзойдя себя ту, какой была раньше.
– Я забыла, сколько прошло времени, – сказала Норма из бака. – Ты заставила меня вспомнить Россак.
– Там две мои дочери, – проговорила Сиоба. – Твои правнучки.
– Правнучки… Да, было бы приятно на них взглянуть.
Прежде чем Сиоба смогла что-то ответить, бак Нормы Ценвы засветился, и их окружил вихрь – ошеломляющие искажения. У Сиобы захватило дух, она глотала воздух, пытаясь сохранить равновесие и борясь с изменившимся, слегка повышенным тяготением. Посмотрев вверх, она узнала знакомый пещерный город в утесе, обширные серебристо-пурпурные джунгли, заполняющие плодородные долины-расщелины, и дымящиеся вулканы на горизонте. Сиоба пыталась справиться с изумлением. Они оказались на открытом смотровом балконе – в одном из тех мест, где Преподобная Мать собирала послушниц… где сама Сиоба была свидетельницей похорон дюжины женщин, не выдержавших испытания ядом.
«Я вернулась на Россак!» – подумала она.
Сердце ее забилось сильнее, ей захотелось увидеть Сабину и Кендис, даже Кери Маркес, бабушку, которая все годы жизни Сиобы на Россаке руководила ее обучением и воспитанием в ордене. Родители большинства послушниц и сестер оставались неизвестными, чтобы можно было сосредоточиться на обучении, а не на семейных связях. Но благодаря своему происхождению от колдуньи Сиоба воспитывалась иначе.
Норма бесцеремонно унесла ее с Колхара, поэтому Сиоба была в деловом костюме, как всегда во время операций «Венхолдз», но сейчас, оглядевшись, она сняла шарф и распустила длинные черные косы. Теперь она походила на одну из женщин-телепатов, чей мозг безжалостно уничтожили бесчисленные кимеки.
Прибытие Нормы и ее большого бака сразу заметили, и вскоре на галерее, ведущей к балкону, появились сестры. Сиоба представилась тем, кто ее не сразу узнал. Норма как будто и не заметила этой суеты.
Сиоба возвысила голос.
– Мы здесь потому, что Норма Ценва хочет дать вам совет по поводу преображения в Преподобную Мать. Она может провести параллели с навигаторами, которых создает на Колхаре.
В сопровождении Кери Маркес торопливо подошла Преподобная Мать Ракелла. Бабушка Сиобы была в белом рабочем костюме, испещренном пурпурными, красными и синими пятнами от ягод, листьев и грибов, которые она собирала на нижнем ярусе джунглей.
– Россак сильно изменился… и не изменился, – сказала Норма через динамик в баке.
Кери не могла не улыбнуться Сиобе.
– Ты оправдала все наши ожидания, внучка. Многие наши выпускницы вошли в благородные семьи – но ты обеспечиваешь влияние ордена сестер в крупнейшем конгломерате империи.
– Да, это было прекрасное деловое решение.
Преподобная Мать Ракелла и Джозеф Венпорт заключили сделку, но Сиоба гордилась и своей семьей, и властью и влиянием «Венпорт холдингз».
Прибежали дочери Сиобы; охваченные волнением и любопытством, они все-таки стремились вести себя с достоинством, как их учили. Сиоба не могла скрыть радости. Она раскрыла объятия Сабине и Кендис.
– Я знаю, вы хорошо себя ведете. Преподобная Мать и весь орден сестер вами гордятся.
Генетика колдуний, унаследованная и от Маркес, и от Ценвы, в сочетании с политическим влиянием семьи Венпорт, сулили девочкам блестящее будущее.
Преподобная Мать холодно наблюдала за этой встречей. Сиоба заметила, что, когда появилась сестра Доротея, Ракелла отвернулась от нее.
– Мы стараемся не напоминать послушницам об их семейных связях, – сказала пожилая женщина.
Но Сиоба дерзко посмотрела ей в лицо.
– Во многих случаях это верно, Преподобная Мать, но эти девочки – дочери и наследницы Джозефа Венпорта и внучки колдуний. Они должны знать, кто они и чего от них ожидают.
Удивив всех, заговорила Норма Ценва, напомнив о суровой колдунье Зуфе Ценве, которую так разочаровала ее малорослая дочь.
– Иногда не знать матери – большое преимущество.