Дюна: Пол. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 435. Часть IV Молодой Пол Атрейдес - 5 Октября 2023

Главная » » Дюна: Пол. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 435. Часть IV Молодой Пол Атрейдес

21:34

Дюна: Пол. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 435. Часть IV Молодой Пол Атрейдес

***

Часть IV

Молодой Пол Атрейдес

10187 год эры Гильдии

Те, кто видел гнев Муад’Диба в битвах джихада, говорят, что он стал кровожадным под влиянием фрименов, с которыми жил бок о бок некоторое время. Но Лисан-аль-Гаиб определил ход его жизни задолго до его пребывания среди фрименов.

Нельзя судить о взрослом человеке Муад’Дибе, не видя мальчика Пола Атрейдеса, не рассмотрев события и опыты, сформировавшие первого. Муад’Диб – это личность, вылепленная предательством и трагедией. Будучи двенадцатилетним мальчиком, он был вовлечен в события войны убийц, которая поразила три благородных Дома и угрожала обезглавить самое Империю. Несмотря на то что Пола, как и подобает сыну герцога, с детства учили справляться с разнообразными опасностями, первое нападение грумманского виконта Моритани застало его врасплох. Слишком рано пришлось юному сыну герцога Лето применить на практике то, чему учили его наставники. Пол понял, что он – мишень, что за ним охотятся изощренные убийцы, что он оказался в центре кровавого водоворота.

Этот страшный опыт оказал еще большее воздействие на его отца, герцога Лето Атрейдеса. Он не был сломлен, однако ожесточился, закалился – но не рухнул. Герцог Лето – красный герцог, Лето Справедливый – был вынужден снова и снова сражаться и противостоять предательствам и изменам, в которых во многом был виновен и мой отец, Падишах-Император Шаддам IV.

Пол видел, как его отец, принимая важные решения, шел на крайности, которые можно было назвать беспощадными. Окончательный урок, извлеченный Полом, однако, состоял в том, что, несмотря на всю жестокость ответных мер, герцог Лето Атрейдес в конце концов пал, потому что не был достаточно беспощаден.

Принцесса Ирулан. Муад’Диб – человек

Виконт, о, виконт, какого зверя спустил ты с цепи? Что ты наделал, виконт?

Гарни Холлик. Трагедия Дома Икаца

В разгар кровавого побоища герцог Лето сумел вывести многих присутствовавших на свадьбе из зала, солдаты препроводили их в ожидавшие в космопорте фрегаты, а кораблям до особого приказа было запрещено взлетать. Некоторые гости заперлись в комнатах замка Каладан.

Жуткое избиение, страшные полеты смертоносных дисков, неспособность мастеров меча и гвардейцев Лето защитить людей – все это произошло в течение какой-нибудь минуты. Солдаты Атрейдеса вбежали в зал тогда, когда жертвы были уже изрезаны на куски или тяжело ранены, а уцелевшие рыдали от перенесенного потрясения. Принц Ромбур оглядел себя и увидел, что вся его одежда порезана на лоскуты, хотя в остальном он как будто не пострадал.

Доктор Юэ сновал среди раненых, определяя, кому можно помочь, а кому уже нельзя. Первым делом он наложил жгуты на кровоточащий обрубок руки эрцгерцога Икаца.

Оторванная конечность, обезображенная и сломанная, лежала на полу. Посмотрев на нее, Юэ вполголоса сказал герцогу:

– Рука слишком сильно повреждена, чтобы ее можно было пришить на место. Возможно, тлейлаксу знают способ вырастить новую конечность, но мне такой способ неизвестен. – Он жестом указал на принца Ромбура, изрядно потрепанного в побоище. – Так же, как и в случае принца Верниуса, я могу сделать протез и для эрцгерцога. Я владею этим искусством.

– Это мы обсудим позже, – сказал Лето, вытирая кровь со лба.

Мощные болеутоляющие средства сделали эрцгерцога Арманда сонливым и оглушенным, но гнев был настолько силен, что прорывался сквозь пелену, окутавшую сознание. С трудом повернув голову, которая двигалась, как подвешенная на ржавых петлях дверь, он возмущенно уставился на побледневшего и дрожавшего Уитмора Бладда.

– Ты должен был защитить ее. – Слова эти ранили мастера меча сильнее, чем смертоносные диски.

Бладд сжал губы.

– Я промахнулся, – произнес он, сам не веря своим словам. – Я мастер меча, и я промахнулся. Я должен был пожертвовать жизнью ради Илесы. Ривви исполнил свой долг лучше.

Дункан споткнулся о распростертое на полу тело Ривви Динари, похожее на тушу разделанного кита. В широкой груди застрял один из дисков.

– Он умер героической смертью, смертью истинного мастера меча.

Бладд посмотрел на свою узкую рапиру, а потом со звоном швырнул ее на пол.

– Помоги мне вынести его тело, Дункан. Кажется, это единственное, на что я годен.

Не поддаваясь параличу горя, герцог Лето действовал твердо, холодно и расчетливо. Он перекрыл космопорт, запретив вылет любого корабля, и приказал, принеся короткие извинения, объявить экипажам и пассажирам, что вылетов не будет до завершения расследования происшедшей трагедии. Сафир Хават, которому зашили рану на спине и наложили повязку, с особым пристрастием приглядывался к тем, кто был больше всего расстроен и разозлен задержкой, а также к тем, кто высказывал горячее показное сочувствие.

Хорошо еще, что, по иронии судьбы, все четырнадцать убитых принадлежали либо Дому Атрейдесов, либо Дому Икаца. После того как прошел первый приступ страха, многие аристократы пришли в ярость, обвиняя либо Дом Моритани за то, что оказались вовлечены в кровавую распрю, либо Атрейдеса – за то, что он пригласил их в такое опасное место. Но пострадавшие аристократы претерпели минимальный ущерб, и можно было надеяться, что их гнев утихнет и не станет причиной долгой вражды между Домами.

Но герцог Лето не собирался ничего забывать.

Гарни Холлик и Сафир Хават осмотрели каждый кирпич замка Каладан в поисках других орудий убийства. Возможно, что, даже устроив такой изощренный заговор и приведя его в исполнение, виконт все же не стал укладывать все яйца в одну корзину. Кто знает, может быть, виконт Моритани замыслил месть, которая должна была обрушиваться на врагов постоянно – изо дня в день, из месяца в месяц.

Принц Ромбур клятвенно обещал помочь. Он, словно верный паладин, не оставлял Лето, несмотря на то что сопровождавшие его иксианские чиновники настаивали на том, чтобы сам принц, Тессия и вся свита укрылись на фрегате под защитным экраном. Раздражая принца, его советники говорили, что Ромбур едва не был убит еще раз, и именно во время покушения на жизнь Лето Атрейдеса. Но на этот раз тело принца-киборга было лишь слегка поцарапано и немного деформировано. Однако если бы Ромбур Верниус, как и прочие люди, состоял из плоти и костей, то он наверняка был бы убит.

Иксианские советники продолжали настаивать на своем, угрожая, что по возвращении на Икс поставят под вопрос правление принца. Они так надоели Ромбуру, что он, выйдя из себя, развернулся и, не соразмерив силу, ударил одного из советников, Болига Авати, так, что тот отлетел к противоположной стене. Возмущенный принц-киборг провозгласил громовым голосом:

– Тессия, Бронсо и я останемся здесь, рядом с моим другом Лето Атрейдесом.

Испуганные такой выходкой технократы помогли своему товарищу подняться и в полном изумлении и страхе ретировались на фрегат Верниуса, решив не показываться более на глаза принцу.

* * *

Во время траурной церемонии отпевания Илесы однорукий эрцгерцог мог лишь бессильно созерцать происходящее. Разум его был замутнен лекарствами, по лицу струились слезы. Ему надо было выплеснуть свое горе, отдаться ему полностью и без остатка, но спутанность мыслей и чувств не позволяли ему этого. Но тем не менее Арманд Икац понимал всю тяжесть обрушившегося на него несчастья, и этого было довольно.

Лето стоял рядом с эрцгерцогом на высокой скале, где проходила служба. Местный священник с перевязанной рукой – он получил легкое ранение – произносил слова погребальной литургии. Какой контраст с теми словами, которые он должен был произнести по случаю бракосочетания! Набальзамированное тело Илесы предстояло доставить на Икац, где оно будет выставлено для прощания, а потом похоронено в семейном склепе рядом с телами ее сестры Сании и дяди Тео.

– Моритани не в первый раз наносит мне такой удар, – холодным и пустым голосом сказал Икац герцогу Лето. – Я пережил свое горе прежде, но не знаю, смогу ли в этот раз.

Дункан и Бладд устроили погребальный костер Ривви Динари. Его тело не отправится на Икац. По традиции тело погибшего мастера меча должно быть сожжено там, где он пал. Несмотря на то что это была частная церемония, Дункан позволил Полу принять в ней участие; Гарни Холлик и Сафир Хават тоже были здесь. Гарни поклялся сочинить сонет, чтобы увековечить память героических деяний «самого толстого из самых быстрых людей», каких он только знал.

Уитмор Бладд был сломлен своей неудачей. Он был пристыжен (и оскорблен) тем, что вышел из этого страшного испытания без единой царапины.

Планета Каладан была закрыта в течение многих дней. Космопорт не принимал даже местных жителей, отсутствовавших дома во время трагического происшествия. Лето отказал в приеме двух прибывших лайнеров Гильдии и направил уведомления представителям КООАМ о том, что им запрещается выводить из лайнеров свои грузы и пассажиров. Каладан будет закрыт. Ни один корабль не покинет планету и не будет на ней принят впредь до особого распоряжения. Герцог не дал этому никаких объяснений, несмотря на повторные запросы и требования со стороны Гильдии.

Вскоре прибывшие на свадьбу гости стали проявлять нетерпение. Несколько лордов направили петицию в замок Каладан, но Лето отклонил их, заявив, что не желает, чтобы его беспокоили во время траура.

В первый день Джессика предоставила Лето возможность самому бороться с печалью, гневом и смятением. Он ожесточился, но не стал бессердечным, показная жестокость была лишь способом скрыть горе от себя и других. Но наконец душевная боль повлекла Джессику к Лето. Она не смогла оставить возлюбленного одного в его горе.

Джессика пришла в их спальню. До свадьбы она вынесла отсюда свои вещи, так как теперь здесь должна была жить Илеса. Как наложнице Лето Джессике были предоставлены покои в замке, обставленные в соответствии с ее привилегированным положением.

Джессика, не произнося ни слова, села рядом с Лето. Несмотря на то что все ее вещи и туалетные принадлежности были вынесены отсюда, чтобы освободить место для супруги, Джессика все равно чувствовала себя рядом с герцогом как дома. Она видела, как он борется со своей печалью, стараясь собраться и спрятать ее за неподвижной каменной маской.

Наконец Джессика заговорила:

– Лето, вначале я была сильно рассержена, когда ты попросил меня проводить время с Илесой, но теперь я очень рада, что смогла ближе узнать ее. Мы научились уважать друг друга, и я думаю, что она стала бы достойной первой леди Дома Атрейдесов.

Лето сделал вид, что его нисколько не трогают слова наложницы.

– Я и сам едва был с ней знаком. Да, ей предстояло стать моей женой, но это был брак по чисто политическому расчету. – Его холодность не убедила Джессику. – Я испытываю больший гнев из-за моего друга Арманда. Потеря руки ничто в сравнении с гибелью дочери и мастера меча.

Джессика поднялась, чтобы уйти, видя, что Лето пока желает побыть в одиночестве.

– Не важно, что может случиться еще, Лето, но я все равно останусь с тобой.

Он внимательно посмотрел на нее своими яркими серыми глазами.

– Знаю, Джессика. Я всегда это знал.

Наконец, по прошествии четырех мрачных и тягостных дней, Лето встретился с Дунканом, Сафиром и Гарни в комнате военных советов. Атмосфера была буквально перенасыщена готовым взорваться гневом. Дункан кипел больше других.

– Еще прежде Дом Моритани объявил войну убийц, но такая война требует соблюдения определенных правил, которые виконт нарушил. Нарушил не в первый раз. В таких конфликтах нельзя убивать невинных.

– Даже Шаддам не сможет закрыть на это глаза, – сказал Сафир.

– У нас нет никаких связей с Домом Моритани, – заговорил Лето. – Как грумманцы смогли задумать и осуществить такой заговор в нашем же доме? Должно быть, здесь есть шпионы среди слуг замка или в деревне.

– Горшки с растениями прислал Прад Видал, – сказал Гарни. – Эрцгерцог Арманд оставил его управлять Икацом на время своего отсутствия.

– Если он изменник, милорд, то, вероятно, хорошо себя обезопасил, – сказал Дункан.

– За всем этим стоит Моритани, – прорычал Лето. – Если Видал и сыграл какую-то роль, то явно лишь второстепенную.

– Видимо, никто из них не рассчитывал, что эрцгерцог Арманд останется в живых, – заговорил Сафир. – Сейчас, когда прервано все сообщение Каладана с внешним миром, никто не знает, что здесь на самом деле произошло.

В дверях появился Арманд Икац. Эрцгерцог был слаб и выглядел утомленным, но изо всех сил пытался сохранить достоинство. Культя была аккуратно перевязана, одет Арманд был в простую Икацскую одежду. Лицо его осунулось, глаза покраснели, но взгляд оставался ясным, и в нем читалась ярость. Врачи говорили, что он отказался от приема болеутоляющих лекарств.

– Мне пора возвращаться домой, Лето. Я должен похоронить дочь, навести дома порядок и подготовиться к войне с Грумманом. Это животное, виконт Моритани, бил не по Дому Атрейдесов. Просто он увидел в этой свадьбе удобное средство поразить меня и мою семью. Вы просто случайно оказались на его пути. – Он выпрямился и расправил плечи, словно горделивая осанка могла уменьшить физическую и душевную боль. – Мне больше нечего терять, поэтому я приму вызов Моритани. Виконт сам открыл все шлюзы, и теперь последует кровопролитие, которого долго не забудет потрясенная Империя.

***

Я предпочитаю плохие новости полному отсутствию информации. Молчание подобно голодной смерти.

Барон Владимир Харконнен

Несмотря на то что грязный, отравленный промышленными отходами воздух Харко-Сити часто заставлял барона кашлять, он все же чувствовал себя бодрым и энергичным. При всех недостатках и противных запахах он все же предпочитал свою планету знойному и пыльному Арракису, пестрому Кайтэйну или тусклому Грумману. Здесь был его дом.

Сейчас барон вместе с Питером де Врие ехал по движущемуся тротуару из Убежища в столовую, где им предстоял обед в компании племянников барона – Раббана и Фейда. Оба молодых человека соперничали, стараясь завоевать доверие и симпатии барона, борясь за назначение его официальным преемником. Но барон не спешил сделать выбор. Пока ни один из кандидатов не удовлетворял Владимира Харконнена.

Когда дорожка проезжала через парк, уставленный импозантными статуями правителей Дома Харконненов, де Врие указал патрону на одну из них.

– Птицы снова облюбовали вашу голову, милорд.

Барон посмотрел на свое недавно воздвигнутое скульптурное изображение. Он был представлен в образе стройного молодого человека, застывшего в героической позе с широким мечом в руке. Барон тоскливо подумал о своем прежнем, подтянутом и мускулистом теле, коим он так гордился до тех пор, пока эта ведьма Мохайем не наградила его какой-то хронической хворью. Харконнен с отвращением заметил, что белые подтеки птичьих экскрементов тянулись от макушки статуи до ее бронзовых глаз.

– Умрет еще один служитель парка, – буднично произнес барон.

Когда они приблизились к статуе, к ней уже, запыхавшись, бежал рабочий со стремянкой и моющими растворами. Но было поздно. Наблюдая запоздалое рвение рабочего, барон принялся вслух рассуждать:

– По зрелом размышлении я думаю, что следует казнить и бригадира. В процедуру казни надо ввести, так сказать, птичьи мотивы. Например, можно вырвать глаза с помощью металлического клюва или размозжить им головы стилизованной орлиной лапой. На такие выдумки весьма горазд Раббан. Надо будет обсудить с ним за обедом этот вопрос.

Старший племянник обладал недюжинной силой и был начисто лишен совести. Он был превосходным исполнителем, и иногда бывал очень полезен. Младший брат Раббана Фейд, хотя ему было всего четырнадцать, являл собой полную противоположность брату. Он был коварнее и умнее. Это делало его более подходящим кандидатом на роль преемника барона, хотя и куда более опасным.

– Может быть, стоит велеть вашему племяннику убить всех служителей парка и набрать новых, – предложил де Врие. – Он сам с удовольствием это сделает, если вы ему не запретите.

Барон отрицательно покачал головой.

– Это будет безумное расточительство. Лучше посеять среди людей страх, но оставить их в живых, чтобы они работали. Я не желаю больше видеть экскременты на головах моих статуй.

Когда бегущий тротуар достиг террасы, барон и де Врие сошли с него и прошли между столами и обедающей публикой к отгороженному канатами участку с зарезервированным для них столом. Отсюда открывался великолепный вид на закопченное и пропахшее нефтью великолепие Харко-Сити. Раббан и Фейд были уже на месте.

Фейд, одетый в бриджи и пиджак с галстуком, кормил кусочками хлеба голубей, расхаживавших под столом. Когда одна из птиц подошла близко к стулу Фейда, мощный Раббан вскочил на ноги и вспугнул голубя. Фейд посмотрел на старшего брата с нескрываемым раздражением.

Барон нажал кнопку на несущем поясе и приземлился на стул, предварительно убедившись, что голуби не обгадили и его.

– Мне кажется, у нас возникла голубиная проблема, которую надо безотлагательно решить, – сказал он.

Когда де Врие рассказал об изгаженной статуе, Раббан, как и ожидалось, предложил истребить весь обслуживающий персонал. Фейд, однако, придумал другое.

– Может быть, дядя, нам лучше истребить голубей.

Барон задумчиво покачал головой.

– Да, проблемы надо рассматривать с различных точек зрения. Отлично, Фейд. Да, давайте сначала испробуем это решение.

Когда им принесли обильную еду, де Врие, понизив голос и улыбаясь окрашенными соком сафо губами, произнес:

– Мы пока не получили никаких известий, но свадьба Лето должна была состояться вчера. Наверняка на Каладане было очень весело: цветы, музыка. Празднества и кровь возлюбленных на алтаре.

– Восхитительная сцена. Я с нетерпением жду новостей… и подтверждения. – Барон мечтательно улыбнулся, представив себе происшедшее на Каладане. – Бедный герцог Лето и его невеста, лежащие мертвыми среди цветов, а мечущиеся охранники тщетно пытаются найти виновных.

– Они обвинят во всем Дом Моритани и, вероятно, Прада Видала, но не Харконнена, – сказал ментат. – Наши внедренные на Каладане агенты ликвидируют последствия возможных ошибок, но если их даже и обнаружат, то примут за агентов Груммана. Никаких следов участия барона Харконнена следователи не обнаружат. Все увидят, что виконт Моритани, как разъяренный салузанский бык, решил отомстить Икацу за смерть сына, а герцог Лето попал под удар совершенно случайно. Как это печально! Какая невосполнимая потеря для народа Каладана!

– Да, все было исполнено очень мило. – Барон поднял руки и посмотрел на свои ладони. – Наши руки должны всегда оставаться чистыми.

– Такими же незапятнанными, какими будут отныне ваши статуи.

Барон состроил такую свирепую гримасу в ответ на эту вольность, что де Врие предпочел отодвинуться подальше от патрона.

– Хоть бы поскорее дождаться новостей, – сказал Раббан.

– Не стоит проявлять излишнего любопытства и волноваться, – предостерег племянника барон. – Не вздумайте наводить никаких справок. Пусть сообщение поступит сюда по обычным официальным каналам, так же, как и на другие планеты Империи. Представляю, какой поднимется шум.

***

Я изучал повадки животных на многих планетах и с завидным постоянством обнаруживал одну повторяющуюся особенность: хищники обычно выходят на охоту ночью.

Планетолог Пардот Кайнс. Зоологический доклад № 7649

Замок Каладан, казалось, погрузился в сон и перестал дышать. Даже днем люди чаще старались говорить шепотом. Несмотря на то что все окна были открыты, а чердаки обысканы, замок был полон подозрительных теней. Таких мер безопасности не помнили даже старожилы.

В более счастливые времена герцог Лето всегда держал полный штат слуг, поваров, уборщиков и горничных; он с удовольствием приглашал начинающих художников акварелью расписывать стены каладанскими пейзажами, словно видимыми с высокого балкона. Но теперь все это кануло в прошлое. Когда Дункан Айдахо шел по замку с мечом старого герцога, ему казалось, что замок стонет, как раненый человек. Каждый посетитель, даже старый знакомый, проходил тщательную проверку и подвергался обыску, прежде чем получить разрешение войти в замок. Такие меры вызывали чувство неловкости у Лето, но Сафир Хават настоял на своем.

Когда Дункан был еще ребенком, он сумел бежать с планеты Харконненов и, добравшись до Каладана, поступил работать помощником дрессировщика в стойло замка Атрейдесов. Там он впервые увидел свирепых салузанских быков, яростно нападавших на все, что двигалось. Виконт Моритани напоминал ему такого обезумевшего быка. Положив глаз на выбранного им врага, виконт не уставал наносить ему все новые и новые удары, по пути топча всех, кто попадался ему под ноги.

Дункан не стал впадать в заблуждение и считать, что опасность миновала. Вот и сейчас, держа меч и обходя с дозором замок, он тщательно осматривал все помещения. Он открыл дверь комнаты Пола, чтобы удостовериться, что ничто не угрожает сыну герцога. Мальчик крепко спал в своей кровати, но простыни были в беспорядке. Видимо, он долго вертелся и ворочался в постели, что бывало нередко, когда ребенку являлись ночные кошмары. В стоявшей рядом кровати тихо посапывал гость Пола Бронсо Верниус. Принц Ромбур настоял на том, чтобы мальчики жили в одной комнате, охраняя друг друга.

Продолжая обход, Дункан заглянул и в тускло освещенную кухню. В плазовом контейнере ползали крупные ракообразные с завязанными клешнями; скоро их приготовят на завтрак. Кладовая была закрыта, вход в винный погреб заперт, печи еще не остыли со вчерашнего дня. Персонал кухни был отпущен до конца дня. Люди вернутся только на рассвете, когда на дежурство заступит Гарни Холлик. Воин трубадур любил являться к завтраку.

Подойдя к высокому окну, Дункан посмотрел на прибой, с рокотом бившийся о черные скалы. Океан был мрачен и неспокоен, временами на поверхности начинал призрачно фосфоресцировать планктон. Скалы, скользкие от воды и водорослей, незаметно сливались с каменными стенами замка.

Внезапно Дункану показалось, что он увидел какие-то силуэты, плавно перемещающиеся тени, взбиравшиеся по камням наверх. Но ночь была безлунной, свет звезд не мог пробиться сквозь пелену облаков, и он не мог ничего разглядеть. Пристально всмотревшись в берег сквозь ромбовидное стекло окна, Дункан снова уловил какое-то движение.

Со стороны океана замок был абсолютно неприступен. Но в этой его части располагался лазарет, где сейчас под присмотром доктора Юэ спал эрцгерцог Икац, подсоединенный к медицинским мониторам. Если бы тайные убийцы попытались совершить новое покушение на эрцгерцога, то здесь, на Каладане, это был их последний шанс. Арманд должен был улететь на следующий день.

Дункан прервал обход и направился в лазарет.

Как только шаги Дункана в коридоре стихли, Пол открыл глаза и повернул голову, чтобы посмотреть на сына принца Ромбура Верниуса. За последние несколько лет Пол научился так искусно притворяться спящим, что мог обмануть даже телохранителей и самых близких друзей.

Он увидел открытые ясные глаза друга, лежавшего на кушетке рядом с большой кроватью. Обычно иксианский мальчик был тих и сдержан, но Пол уже понял, насколько умным и сообразительным был Бронсо.

– Теперь расскажи мне еще что-нибудь про Икс, – прошептал Пол.

Бронсо, который очень скучал по дому, принялся описывать подземные пещеры, где большие заводы производили разные ценные изделия. Подземное расположение предприятий позволяло сохранить нетронутой экологию планеты, ее естественную природную самобытность. Отец Пола тоже много рассказывал сыну о своем пребывании на Иксе, когда он гостил в доме Верниусов. Лето и Ромбур едва спаслись во время внезапного нападения тлейлаксу. Оказалось, что быть «дома» не значит быть в безопасности.

Бронсо продолжал шепотом рассказывать свои истории, но ухо Пола уловило какой-то едва слышный шорох, такой тихий, что он почти сливался с тишиной замка. В коридоре никого не должно было быть, но теперь Пол ясно слышал чьи-то приглушенные крадущиеся шаги.

– Сюда кто-то идет, – тихо сказал он.

Несмотря на годы тренировок и подготовку к встречам с опасностями, которые могли подстерегать его как сына герцога, Пол не мог применить полученные навыки, ибо практически никогда не оказывался в реальной опасности. Но с момента свадебного побоища, куда бы он ни шел, с кем бы ни разговаривал, Пол обостренно приглядывался к деталям, стараясь во всех подробностях рассмотреть и понять ситуацию.

Бронсо немедленно замолчал и принялся напряженно вслушиваться в тишину.

– Может быть, это возвращается Дункан Айдахо?

– Нет, это не он, я бы узнал походку. Давай спрячемся и посмотрим, что это. Лишняя осторожность не повредит.

– Ты хочешь, чтобы я спрятался как последний трус?

– Я хочу, чтобы гость Дома Атрейдесов был в безопасности.

Пол бесшумно соскользнул с кровати, а Бронсо взбил подушку и одеяло так, чтобы вошедший решил, что на кушетке кто-то лежит, а потом заполз под нее. У Пола не было времени надеть личный щит, поэтому он протянул руку к полке, на которой лежали разные сувениры, и взял кусок острого коралла, который они с отцом когда-то нашли на берегу. Коралл был достаточно тяжелым для того, чтобы в случае необходимости послужить оружием.

Дверь спальни была слегка приоткрыта, так как Дункан, заглянув к детям, не стал ее плотно притворять. В холле было гораздо светлее, чем в темной спальне – и в холле был сейчас кто-то чужой. Придется действовать быстро. Он вспомнил тактический совет, данный ему когда-то Сафиром Хаватом: «Бей быстро и бей, когда противник не ожидает удара. Если твоя позиция слабее, то порази противника неожиданным нападением. Тогда весь сценарий может измениться в течение миллисекунды».

Миллисекунда… Хорошо бы она оказалась в запасе.

Он сжал в руке кусок коралла и притаился около двери, откуда противник не будет ожидать удара, так как уверен, что мальчики спят в своих кроватях. Пол стал ждать, мысленно припоминая самые уязвимые точки человеческого тела.

Дверь открылась, и свет из холла проник в спальню. Пол очень четко, как при свете молнии, разглядел мускулистого человека в обтягивающем маслянисто поблескивающем трико. Увидел Пол и длинный узкий кинжал в руке незнакомца. Теперь у Пола не было никаких сомнений в намерениях этого человека. Темная фигура неслышно проскользнула в спальню.

Но Пол ударил первым.

Эрцгерцог Арманд спал в лазарете. Юэ предложил ему несколько эффективных лекарств и добавок, придающих энергию и повышающих выносливость, и, кроме того, изрядную дозу меланжа, но Арманд отказался от всего. Похоже, он предпочитал беспокойно спать и мучиться ночными кошмарами. Дункан мог представить себе, какие муки терзают несчастного аристократа, так как и сам потерял на Гайеди Прим всю семью еще будучи ребенком. Но Дункан сумел залечить свои раны.

Палата была освещена индикаторами панели инструментов и светом экранов следящих мониторов. Дункан внимательно осмотрелся и застыл в ожидании. В помещении что-то было не так.

Дункан сжал рукоять меча, прикрыл глаза, чтобы не ослепнуть в ярком свете, и ударил ладонью по регулятору освещения, включив светильники на полную мощность. Инстинктивно пригнувшись, он заметил три черных силуэта, бросившихся на него. Каждый нападавший был словно в кожу затянут в черное, радужно переливавшееся трико. Каждый был вооружен кривым кинжалом – наполовину нож, наполовину серп – с зазубренным лезвием. Эти люди пришли сюда резать и убивать. Наверняка они намеревались не просто убить эрцгерцога, но изрезать его на куски, очевидно, как послание от виконта Моритани.

Выступив навстречу убийцам, Дункан взмахнул мечом. Убийцы молча, но очень согласованно кинулись на него. Айдахо успел заметить послеоперационные рубцы на шее каждого из них. Видимо, у всех убийц была удалена гортань – для того, чтобы никто из них не мог ни крикнуть, ни выдать важную информацию. У нападавших были выпученные глаза и вздутые жилы на шеях. Вероятно, они находились под воздействием какого-то наркотика.

Они набросились на него как стая волков, но Дункан сумел увернуться и стремительно прикрылся щитом, выставив меч. Длинным клинком он ударил по изогнутому кинжалу с такой силой, что смог бы сломать нападавшему запястье и выбить оружие, но убийца продолжал крепко сжимать рукой кинжал. Двое других тоже действовали стремительно и сноровисто, совершая ломаные прерывистые движения.

Дункан нанес колющий удар, вонзив клинок в грудь одного из убийц, и едва успел вытащить меч, чтобы отразить удар, пробивший щит. Свободной рукой Дункан схватил одного из нападавших за руку, развернул его и всадил меч глубоко в живот противника.

Несмотря на то что оба были смертельно ранены, они продолжали драться, не обращая внимания на тяжелейшие увечья. Третий же был пока невредим. Дункан понимал, что схватку надо заканчивать, и заканчивать как можно скорее.

* * *

С низкой позиции Пол нанес удар тяжелым куском коралла, раздробив коленную чашечку убийцы. Мальчик услышал треск сломанного надколенника, хруст лопнувшего хряща и зловеще тихий вздох, вырвавшийся изо рта раненого.

Несмотря на то что затянутый в скользкое трико человек едва удержался на ногах и практически потерял способность быстро передвигаться, он смог преодолеть боль. Ни единый стон не сорвался с его губ, только хрип, похожий на звук разрываемой бумаги. Человек взмахнул серповидным ножом, но Пол пригнулся и выставил вперед кусок коралла. Но это была все же лишь пародия на настоящее оружие. Разбитое колено заставляло нападавшего двигаться с грацией умирающего насекомого, но он все же ринулся в середину спальни, угрожающе рассекая кинжалом воздух.

Убийца направился было к кушетке Бронсо, но в это время Пол снова напал на пришельца, и тот, обернувшись, бросился на мальчика. Внезапно кушетка поднялась в воздух. Бронсо, громко завопив во всю силу легких, поднял над головой кушетку, как таран, и кинулся на неизвестного. Внезапное стремительное приближение четырехугольной лежанки ошеломило хромого убийцу. Лезвие кривого ножа пробило одеяло, подушку и тонкий матрац, но Бронсо, развернув кушетку, ушел от удара.

Пол ударил человека обломком коралла в плечо и закричал:

– Стража! Дункан! На нас напали!

Убийца с трудом вырвал нож из кушетки. Пол и Бронсо встали спиной к спине, приняв оборонительную позицию.

В коридоре послышался топот, как будто по полу несся разъяренный бык. В спальню, словно ураган, сорвав дверь с петель, ворвался принц Ромбур Верниус. Молчаливый пришелец обернулся, и в этот миг Ромбур схватил его за горло.

Но убийца не думал сдаваться: взмахнув кривым лезвием, он несколько раз рубанул Ромбура по плечу, потом попытался разрезать позвоночник киборга. Но механическая хватка Ромбура становилась все сильнее. Сделав еще усилие, Ромбур так сдавил горло негодяя, что сломал ему шею и швырнул на пол обмякшее, ставшее похожим на тряпичную куклу тело.

Руки и ноги убитого судорожно дернулись, словно от мощного удара током, и в тот же миг маслянисто поблескивающее трико вспыхнуло ярким пламенем, сжигая тело.

– Бронсо, ты не ранен? – спросил Ромбур. – Пол, что случилось?

– Мы целы и невредимы, – ответил Пол.

– Мы не так беззащитны, как думают некоторые, – добавил Бронсо.

Грохот и яркий свет разбудили спавшего эрцгерцога Арманда. Он видел, как Дункан в одиночку сражается с тремя тренированными убийцами. У Арманда не было сил принять участие в схватке, но он тем не менее сделал все, чтобы помочь Дункану. Резким движением он сорвал с себя датчики мониторов, и в лазарете завыла система тревожной сигнализации.

Этот резкий звук на мгновение отвлек третьего нападавшего, и Айдахо, воспользовавшись этим, снес обтянутую черной материей голову одним ударом меча. Двое других, умирая, продолжали наступать.

Дункан отступил, раздумывая, сколько полезной информации можно получить от этих двоих убийц, пока они живы. Айдахо не сомневался, что это вторая волна убийц, подосланных Моритани, но, может быть, есть еще третья и даже четвертая?

Когда все три убийцы испустили дух, их костюмы активировались, сработал механизм уничтожения. Обезглавленный сгорел первым. Его воспламенившийся костюм стал костром, наполнившим палату облаками жирного смрадного дыма и вонью горелого мяса. Пламя выжгло труп до костей, уничтожив все возможные улики. Смертельно раненные сгорели чуть позже, когда жизнь покинула их тела.

Эрцгерцог, кашляя, откинулся на подушку и заговорил, с трудом выдавливая из себя слова:

– Я слишком слаб, чтобы сражаться… это было все, что я мог для вас сделать, – позвать на помощь.

– Вы спасли мне жизнь и решили исход дела. – Взбешенный Дункан услышал крики в холле. – По крайней мере вы теперь в безопасности, эрцгерцог.

– Я не в безопасности, – хрипло ответил однорукий Арманд. – В доме Атрейдесов сейчас никто не может считать себя в безопасности.

***

Если вы потеряли все свои богатства, дом и семью, но сохранили честь, то можете по-прежнему считать себя богатым человеком.

Старый герцог Пол Атрейдес

На экстренном военном совете Лето едва сдерживал кипевшую в нем ярость.

– Виконту было мало одного преступления? Ему мало того, что он вторгся в мой дом, покалечил моих друзей, зарезал великого воина и убил мою невесту. Теперь он попытался убить моего сына.

Понуро сидевший за столом эрцгерцог Арманд устало поднял голову. Культя его была перевязана, на лице и руках виднелись свежие рубцы от глубоких порезов – как знаки доблести.

– Не вы главная цель всех этих атак, Лето. Виконт мстит мне. Мальчики стали лишь попутными целями.

– Нет, Арманд, это не случайность. Тот убийца целенаправленно искал спальню Пола. Теперь, когда Моритани вознамерился убить моего сына, он не остановится на полпути. Теперь все мы в опасности. – Лето говорил с мрачной решимостью. – Если раньше я был сторонним зрителем, то отныне я не являюсь таковым. Теперь я такой же участник войны, как и вы.

Он обернулся к своему мастеру меча.

– Дункан, я поручаю тебе дело, может быть, самое важное за всю историю твоего служения Дому Атрейдесов. Думаю, что грумманцы держат здесь, на Каладане, других тайных агентов, ждущих своего часа. Забери Пола из замка и спрячь его в таком месте, чтобы ни один убийца не смог его найти.

Дункан нахмурился.

– Существуют ли на свете такие места, милорд?

– Восточный континент, колония сестер в изгнании. Их монастырь – первоклассная крепость. Пусть он живет там вместе с бабушкой.

– Этой ночью мой сын тоже подвергся нападению. – Голос Ромбура гремел, как готовый вот-вот взорваться от перегрузки ракетный двигатель. – Вы не одиноки, Лето. Если вы вступите в войну убийц, то я тоже буду сражаться в ней – на вашей стороне, пусть даже технократы начнут убеждать меня, что мое место на Иксе, а главная обязанность – наблюдать за бесперебойной работой заводских конвейеров.

– Ваши технократы правы. Сейчас вам лучше всего заняться именно этим, мой друг, – сказал Лето. – Из-за преступного поведения Дома Моритани этот пожар, кроме Гинаца и Икаца, перекинулся и на Каладан. Если вы бросите в этот костер еще и Икс, то Император Шаддам скорее всего накажет всех нас, чтобы не допустить вовлечения в конфликт всех Домов Ландсраада.

– Но мы же не можем допустить, чтобы все эти преступления сошли ему с рук! – воскликнул Ромбур.

– Конечно, нет – мы должны сами перейти в наступление. – Лето обернулся к эрцгерцогу Икацу: – Мой брак с вашей дочерью не состоялся, но я по-прежнему считаю себя связанным словом чести. Дом Атрейдесов и Дом Икаца союзники не только в политике и в экономике, но и во всем остальном. Я предоставляю свои вооруженные силы в ваше распоряжение. Мои военные отправятся с вами на Икац. Мы соберем наши силы в кулак, и пусть кровь прольется у порога Дома Моритани. Бог, возможно, простит Хундро Моритани все его преступления, но я их не прощу.

Когда Лето наконец отменил карантин, гости, приглашенные на свадьбу, и люди, волею судьбы оказавшиеся в это время на Каладане, наперегонки бросились на зависший над планетой лайнер Гильдии, ожесточенно споря между собой за места для своих фрегатов. Но герцог затребовал все свободные причалы для перевозки своего военного флота на Икац и объявил, что всем остальным придется дожидаться следующего лайнера.

Представителей Космической Гильдии вначале покоробило, что правитель второстепенной планеты смеет давать им указания, но Лето предъявил им документальные свидетельства бойни, учиненной агентами Моритани. Ударив ладонью по столу, Лето сказал:

– По важности это дело превосходит любые торговые дела. Я могу сослаться на статьи Великой Конвенции.

Опереться на этот юридический аргумент предложил Сафир Хават, но люди Гильдии предпочитали следовать своим должностным инструкциям. Однако увидев решительное выражение лиц Лето и однорукого эрцгерцога, они уступили.

– Если вы заплатите за провоз ваших кораблей, то мы доставим их в любую точку известной вселенной по вашему требованию.

С кораблями на Икац отправился Гарни Холлик, захвативший с собой бализет. Правда, Лето сомневался, что на Икаце у трубадура будет время на сочинение и исполнение баллад. Сафир был направлен на Кайтэйн, чтобы представить при дворе доказательства ужасающих преступлений Моритани и потребовать имперского суда или, если возможно, организации карательной экспедиции.

На время отсутствия Лето его обязанности по управлению планетой брала на себя Джессика. Она разрывалась между желанием последовать за своим герцогом и остаться на Каладане, чтобы охранять их сына. Но Дункан еще до рассвета забрал двенадцатилетнего Пола и исчез с ним в неизвестном направлении. Не пытаясь ни в чем разубедить герцога, Джессика попрощалась с ним в космопорте Кала-Сити и обняла, показав этим, насколько глубока ее привязанность.

Лето застыл в ее объятиях, вспомнив, как мила была Илеса в свадебном платье. Но Джессика была здесь, рядом, теплая, живая и настоящая. Выражение лица герцога смягчилось, решимость едва не поколебалась. Но он не мог позволить себе слабости – ни умом, ни сердцем. Он будет сражаться бок о бок с Армандом Икацом, мстя за нападение на свой дом, за смерть Илесы, ради защиты своего сына.

Лето взял себя в руки, как после смерти Виктора и самоубийства Кайлеи. У него не было времени на слабость и колебания любви. Разве не этому учат послушниц Бинэ Гессерит? Лето отстранился от Джессики, поцеловал ее и направился к трапу, где его уже ждали спутники. Сейчас у него была только одна, ясная и отчетливая цель.

Несостоявшаяся свадьба была для Лето чем-то большим, чем торговой сделкой или политическим соглашением. Ошибка его отца с Еленой заключалась в том, что тот рассматривал брак только как стратегический ход в большой имперской игре. Старый Пол не вкладывал в брак никаких личных человеческих чувств. Он мог быть любимым народом герцогом и хорошим отцом, но был отвратительным мужем. Пол не желал, чтобы его действия диктовались волей случая, да и не нуждался в этом.

Лето испытал своеобразное облегчение, когда его корабли поднялись в воздух и полетели к лайнеру, чтобы занять места в огромном грузовом отсеке. Гигантские двери закрылись. Дело было сделано.

Лето вместе с эрцгерцогом находился во флагманском фрегате Икацской делегации. Арманд был подавлен свалившимся на него горем, и Лето счел своим долгом друга и верного союзника находиться в это трудное время рядом с ним, чтобы общими усилиями противостоять злу, с которым они оба столкнулись лицом к лицу.

***