19:22 Дюна: Пол. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 431. Часть III Император Муад’Диб | |
--- ***
*** *** Часть III Император Муад’Диб 10197 год эры Гильдии Четыре года спустя после начала джихада === Если солдат погибает на поле битвы, и его имя остается неизвестным, то можно ли сказать, что он погиб зря? Правоверные Муад’Диба знают, что это не так, ибо в своих сердцах они считают почетной принесенную ему жертву. Принцесса Ирулан. История детства Муад’Диба
Одержав множество побед в столь же многочисленных сражениях в течение четырех лет славного джихада, переодетый Император даже не знал названия планеты, на которой сейчас умирали сражавшиеся бок о бок с ним солдаты. Какое значение имеют имена и названия во время страшной битвы и после нее? Он был уверен, что это место мало отличается от других бесчисленных мест, описанных в рапортах Гарни и Стилгара. Но он должен был увидеть все собственными глазами, он должен был биться сам, проливать свою и чужую кровь. «Это мой долг перед ними». Никакие даже самые подробные рапорты генералов, никакие совещания не передавали всей глубины того ужаса, что творился на полях сражений, всего кошмара этого ада. Да, он смог вместе с матерью бежать в ту ночь, когда Харконнены захватили Арракин, да, он сражался бок о бок с фрименами во время их набегов на солдат Твари Раббана, да, он вел своих воинов к победе над Императором Шаддамом и его сардаукарами. Но лишь очень немногие из его последователей осознавали благородную цель войны, особенно простые солдаты. Только он один мог видеть этот водоворот во всей его грандиозной цельности, только он один провидел все беды, ожидавшие человечество, если его джихад потерпит неудачу. Для тех же, кто не был в состоянии разглядеть огромное и пестрое полотно судьбы, это сражение было скорее избиением почти беззащитного населения мирной планеты. В рапортах это назовут блестящей победой. Но по прошествии нескольких лет, по мере того как физически Пол Муад’Диб все больше и больше отдалялся от реалий джихада, Пол решил, что ему нужно нечто большее, чем рапорты и донесения. Рапорты не давали представления о том, что в действительности происходило в Империи. Что именно он сам привел в движение. Однажды ночью в тихом защищенном Арракине, заново отстроенном Бладдом, Полу приснились Гарни Холлик, Стилгар и десятки других командиров с их легионами фрименских воинов и новообращенных. Он высоко ценил всех этих людей и был безмерно им благодарен, но сам он оставался на Дюне в полной безопасности, в то время как они сражались и умирали за него. Было ли этого достаточно? Пол так не думал. Во время войны убийц герцог Лето лично вел своих солдат в бой с грумманцами. Пол понимал, что чтение донесений с театров военных действий никогда не даст ему внутреннего, чувственного осознания того, что испытывали в тяжелейших условиях его люди – недостаток сна, грохот разрывов, постоянная тревога за свою жизнь, кровь. Он отправлял огромные армии покорять планеты, сокрушать целые миры, и, умирая на полях сражений, его бойцы выкрикивали его имя, а он сам в это время благоденствовал за надежными стенами Арракина. «Нет, этого недостаточно». Но вздумай он публично объявить о своем намерении лично участвовать в битве, его генералы нашли бы способ прикрыть его, выбрав, например, самую слабую планету, на которой можно быть уверенным в полном отсутствии сопротивления. Такая битва была бы для него такой же фальшивой, как конденскостюмы, которые продавались на Дюне легковерным паломникам с других планет ловкими торговцами. Пол не мог больше прятаться за стенами своей цитадели и при этом допускать, чтобы к нему относились как к богу. Отец учил его совершенно иному. Правитель забывает себя в тот миг, когда он забывает о своем народе. «Нет, этого недостаточно», – снова повторил себе Пол. Надо сделать это на своих условиях, и в голове Муад’Диба начал зарождаться смелый план… Он понимал, что если солдаты узнают его по профилю, вытисненному на бесчисленных знаменах, по портретам, отчеканенным на монетах, то они немедленно окружат его барьером в пятьдесят человек, чтобы защитить от опасности. Командиры откажутся вступать в бой с неприятелем, отведут Муад’Диба в безопасное место и вообще запрут его в лайнере Гильдии, чтобы он не смог причинить себе никакого вреда. Вот почему Пол коротко остриг и перекрасил волосы, а также раздобыл старую бывшую в употреблении форму. Маскарад должен быть совершенным, чтобы Император сошел за простого солдата. Не сказав никому ни слова, за исключением Чани, он переоделся и отправился на пункт вербовки добровольцев, жаждущих записаться в очередной экспедиционный корпус. Пол нарочно выбрал подразделение младшего командира Еврата, человека, который не знал его лично. Как новый рекрут он прошел беглый медицинский осмотр и продемонстрировал базовые умения рукопашного боя, характерные для любого фримена, достигшего восемнадцатилетнего возраста. После этого подразделение, к которому приписали Пола, посадили во фрегат и отправили с Дюны на войну. Пол понимал, что его отлучка может вызвать у населения панику, хотя Чани должна будет уверить их в том, что он жив, не открывая им цель отъезда. Правда, они все равно начнут стенать по поводу тысяч якобы важных решений, которые он должен принять именно в это время. Но Пол был преисполнен решимости отучить их от зависимости от Муад’Диба. Если же им так нужен защитник, то пусть откроют его голографический портрет и успокоятся на этом. Если он этого не сделает, опасался Пол, то может навсегда утратить понимание истинной цены, которой он потребовал от человечества ради неведомой ему цели. Пол только один раз услышал название планеты, к которой направлялось его подразделение, – Эхкнот. Полу не приходилось видеть ее на звездных картах, и было совершенно непонятно, какую угрозу она могла представлять для джихада. Сомнительно, чтобы об этой планете знал и Император Шаддам. На Эхкноте характер наземных сражений изменился, и подразделению Пола пришлось прибегнуть к новой тактике. На двух покоренных до этого планетах настоящие мятежники, выступившие против Муад’Диба по наущению графа Мемнона Торвальда, начали безоглядно применять бластеры, стреляя по защищенным электронными экранами воинам. Несмотря на то что от отраженной волны ложного атомного взрыва погибал, как правило, и сам стрелявший, такие выстрелы тысячами косили фрименских воинов. Армии джихада в тех боях понесли огромные потери. Такой метод ведения войны был давно осужден и запрещен как противоречивший принципам гуманности. Запрет действовал в течение нескольких тысячелетий. Но мятежники отбросили все цивилизованные правила и условности. Было нарушено одно из главных табу любого конфликта. К такой тактике обычно прибегают люди, которым уже нечего терять, и солдаты Муад’Диба извлекли горький урок и стали проявлять осторожность. Для того чтобы уберечься от страшной самоубийственной тактики противника, воины джихада отключали защитные поля, и здесь, на Эхкноте, битва развернулась на самом примитивном уровне. Фримены, никогда не любившие полагаться на индивидуальные защитные поля, в ближнем бою дрались крисножами, а для поражения дальних мишеней пользовались обычными винтовками. Вспомнив о прежних нападениях на гарнизоны Харконнена в Арракине, некоторые командиры применяли тяжелые артиллерийские установки для разрушения фортификационных сооружений и временных заграждений противника. Бойцовскими навыками Пол превосходил большую часть своих воинов, ведь он учился у лучших мастеров – Дункана Айдахо, Сафира Хавата и Гарни Холлика. Мать обучала его боевым искусствам ордена Бинэ Гессерит, да и у фрименов он научился кое-каким славным приемам. Вся битва показалась Полу одним долгим, безумно тяжким мгновением безумия, хотя окружавшие его солдаты посчитали нового рекрута благословенным. Фанатиком из фанатиков. К моменту окончания сражения оставшиеся в живых воины смотрели на него с благоговейным трепетом, словно думая, что на него снизошел святой дух. Среди дыма и смрада он вдруг услышал множество призывных голосов: «Муад’Диб, спаси меня! Муад’Диб!» Пол был ошеломлен, решив, что кто-то узнал его, но потом понял, что раненые просто зовут на помощь. Ничего удивительного, что закаленный в боях Гарни давал весьма прохладные ответы на просьбы напасть на следующие планеты. Они падали к ногам Муад’Диба одна за другой, и только теперь Пол понял, какую тяжкую ношу возложил он на плечи своего друга, на приветливого и обходительного Гарни, воина-трубадура, одинаково хорошо владевшего мечом и бализетом. Пол сделал его графом Каладана, но отказал в праве окончательно там поселиться и устроить свою жизнь. «Прости, Гарни. И ведь за все это время я не услышал от тебя ни единой жалобы». Стилгар, насколько понимал Пол, был кровно связан со своим фрименским воинством, но для Гарни надо подыскать более спокойное место, на котором он может добиться чего-то большего, чем… вот это. Гарни заслужил лучшую участь. Пол был с ног до головы забрызган кровью, изорванная форма висела на нем лохмотьями, но на теле было всего несколько пустяковых царапин. По полю ходили медики и похоронные команды, разыскивая раненых и убирая трупы. Видел Пол и группы робких тлейлаксу, переходивших от одного убитого к другому. Они выбирали самых рослых и здоровых и надолго задерживались около них. Тлейлаксу всегда слыли торговцами мертвецами, а эти люди отбирали пробы. Еще один кошмар войны среди множества других. Пол смотрел на следы побоища своими синими от постоянного употребления специи глазами, в которых не было слез. Вдруг он заметил бритоголового человека, бывшего фрименского солдата, а ныне священника, члена Кизары. Человек этот, казалось, пребывал в состоянии религиозного восторга. Воздев руки, он упивался ужасами войны, которые все еще явственно вибрировали в воздухе. Священник смотрел на Пола в упор, но не узнавал. Да и мудрено было в этом забрызганном с макушки до пят кровью человеке в изорванной солдатской форме узнать Императора. Наверное, в таком виде его не узнала бы даже Чани. – Ты благословлен Богом. Он сохранил тебя, чтоб ты мог и дальше совершать наш святой подвиг, – обращаясь к Полу, сказал священник. Он обвел взглядом поле битвы, и на лице его заиграла радостная улыбка. – Эхкнот, взирай на непобедимость Муад’Диба. Пол взирал, но не увидел того, что узрел священник. Он мог говорить все, что ему угодно, но Пол в этот момент отнюдь не чувствовал себя непобедимым. *** Плывя по опасным водам Империи, мудрый рассчитывает вероятности возможных последствий принятия важных решений. Это не наука, а искусство, но в основе своей – это методологически разработанный процесс, и главное здесь – соблюсти равновесие. Руководство послушницы ордена Бинэ Гессерит
Орден сестер, прославившаяся изучением природы и истории становления человека, была крайне консервативной организацией. Казалось, она забыла свой собственный девиз: «Приспособиться или погибнуть». До Марго это стало доходить только теперь. Насколько она понимала, Орден потеряла право руководить ее, Марго, жизнью. Беспрецедентная катастрофа, происшедшая по воле Пола Атрейдеса, и утрата орденом политического влияния подорвали всякое уважение, какое Марго до сих пор питала к Ордену сестер. Они с мужем провели несколько лет в полной изоляции среди тлейлаксу, воспитывая дочь и строя планы на будущее, и вот теперь Верховная Мать вызвала Марго в штаб-квартиру ордена с требованием привезти дочь «для проверки». С самого детства леди Марго была воспитана в духе беспрекословного повиновения приказам вышестоящих сестер и Преподобных Матерей. Она выполнила главный приказ – зачать и выносить ребенка, но теперь Орден едва ли получит на свои вопросы те ответы, которых она ждет. Леди Марго приехала на Уаллах диктовать свои условия. Марго надеялась, что на этот раз Орден не станет требовать от нее участия в селекционной программе. Да, конечно, леди Марго выглядит гораздо моложе своих лет, ее изящная юная красота стала еще более терпкой под влиянием регулярного потребления меланжа и благодаря упражнениям прана-бинду. Даст Бог, она останется соблазнительной и женственной еще не один десяток лет, да и Хасимир не оставит ее своим мужским вниманием… Но Мари должна остаться ее последним, завершающим достижением. И задача состоит в том, чтобы заставить орден понять это. Марго велела няне Тоне Обрега-Ксо остаться в Фалидеях, хотя женщина ожидала, что Марго возьмет ее с собой. Тоня регулярно отправляла на Уаллах секретные отчеты, используя шифры, слишком хорошо известные и самой Марго. Однажды она перехватила такое послание и искусно вставила в него свою приписку. Это вызвало гнев Преподобных Матерей и смену шифра, но Марго твердо решила показать, что она – самостоятельная женщина и что служит она себе, а не им. Тем не менее она согласилась на эту поездку и решила позволить Преподобным Матерям «проверить» пятилетнюю девочку, но Марго была настроена сопротивляться любым попыткам и дальше контролировать ее судьбу. Слишком уж высокими были ставки в ее игре. Сейчас они с графом Фенрингом сидели на садовой скамейке, посадив посередине девочку. Они ждали. Ждали. Орден сестер продолжала играть в свои детские игры. За спинами Фенрингов стояла стилизованная черная кварцевая статуя коленопреклоненной женщины – Ракеллы Берто-Анирул, основательницы древней школы. В небе висели тяжелые дождевые облака, было прохладно, но не холодно. Живая изгородь заслоняла от ветра. Наконец в саду показались пять сестер во главе с Преподобной Матерью Гайей Еленой Мохайем. Она шла впереди, вперив взгляд своих птичьих глаз в маленькую Мари. – Я привезла свою дочь, как вы приказали, Преподобная Мать. «Я веду себя как автомат». Мохайем, нахмурившись, взглянула на графа Фенринга. – Мы редко позволяем мужчинам ступать на территорию школы Матерей. – Я высоко ценю ваше гостеприимство. – Он улыбнулся и положил руку на плечо девочки. Сестры очень хорошо знали, что Фенринг большой специалист по тайным убийствам и мастер шпионажа, и Марго могла себе представить, какой переполох вызвало здесь появление ее мужа. Сам Хасимир был неудачным вариантом Квизац Хадерача, генетическим евнухом, тупиком длившейся тысячелетия селекционной программы. Но настоящий Квизац Хадерач, Пол Атрейдес, нанес Ордену предательский встречный удар, повлекший невообразимо катастрофические последствия. И вот теперь, особенно если учесть поразительные способности Мари, перед графом Фенрингом и леди Марго открывалась головокружительная перспектива самим поиграть в династические игры. И Марго, и ее муж работали на никуда не годных патронов. Неудачи Шаддама Коррино IV были очень похожи на неудачи и провалы Ордена сестер. Странный и жестокий поворот судьбы смешал действия этих двух могущественных сил, что и привело к апокалипсическому бедствию – появлению Муад’Диба, от ужасов правления которого человечество будет приходить в себя многие поколения. Преподобная Мать Мохайем наклонилась и испытующе посмотрела на девочку. – Значит, это и есть твой ребенок. – Протянув руку, Мохайем провела ладонью по светлым волосам Мари. – Я вижу, у тебя такие же серо-зеленые глаза и красивое личико, как у твоей мамы. «Она наверняка отметила и черты сходства с Фейдом-Раутой», – подумала Марго. – У тебя удивительная молочно-белая кожа. – Мохайем провела рукой по руке ребенка. – Тоже, как у твоей мамы. Мохайем быстрым движением сунула руку в карман накидки, чтобы незаметно оставить там пробы клеток волос и кожи Мари. Здесь не было места нежности. Главное – процедура, наблюдение и сбор документальных данных для банка селекционных данных, разнесенных по рубрикам и по линиям происхождения. – Соблюдается ли режим воспитания ребенка? – На этот раз Мохайем обратилась к Марго. – Мы обучаем ее совместно. Девочка получает знания от меня, моего мужа и няни ордена. Тоня наверняка шлет вам свои отчеты. Мохайем сделала вид, что пропустила последнюю реплику мимо ушей. – Хорошо. Мы рады, что ты привезла девочку. Теперь ее обучение и воспитание будет поставлено на более солидную основу. Естественно, мы оставим ее здесь. – Боюсь, что это э-э-э… невозможно. – В голосе Фенринга звучало убийственное спокойствие. Мохайем от неожиданности сделала шаг назад. Сестры изумленно уставились на графа. – Это не ваше решение. Марго, мило улыбнувшись, вмешалась в разговор: – Мы привезли Мари не для того, чтобы оставлять ее здесь. Девочке очень хорошо и с нами. – Очень хорошо, – подтвердил Фенринг. Марго кожей почувствовала, что в воздухе повисло страшное напряжение. В окнах замелькали какие-то тени. По галереям забегали одетые в черное сестры. Стоявшие рядом пять сестер внимательно рассматривали девочку, в то время как остальные следили за Марго и Фенрингом. Малейшие движения их и Мари регистрировались и анализировались как полезные данные. Где-то там наверняка прячется и сама Верховная Мать. – Какая внезапная несговорчивость. Вы, случайно, не стали союзниками Муад’Диба? Когда Мохайем задала этот вопрос, пять сестер, похожих на стаю зловещих черных птиц, придвинулись ближе, словно приготовившись защитить пожилую Преподобную Мать от возможного нападения. Граф Фенринг рассмеялся, но ничего не сказал. Вслед за отцом, подражая ему, засмеялась и маленькая Мари. – Мы смеемся не над вами, Преподобная Мать, – сказала Марго. – Моя семья просто удивлена одним вашим предположением о нашем возможном сотрудничестве с человеком, который сверг с трона Шаддама Коррино. Все вы прекрасно знаете, что мой Хасимир считал бывшего Императора своим близким другом. – Переглянувшись с графом, Марго продолжила: – Мало того, в ответ на ваше приглашение мы прибыли сюда с интересным предложением. – У Империи выросла голова чудовища, и ее надо отрубить, – неожиданно пропищала крошка Мари. Сестры были поражены таким смелым суждением несмышленого по виду ребенка. – Муад’Диб – чудовище, – сказала леди Марго. – Ваш собственный Квизац Хадерач совершенно обнаглел и сорвался с цепи, и виноваты в этом прежде всего вы сами. В ваших планах не был учтен вред, который он смог причинить вселенной. Надо составить альтернативный план, чтобы остановить и обуздать Муад’Диба. Оживившись, граф Фенринг подался вперед. – Разве есть на свете более ненавистная фигура, чем Муад’Диб? Мохайем не ответила, но леди Марго знала, что старуха ненавидит Пола больше, чем кто-либо в галактике. – Может быть, стоит вместо него посадить на трон Мари, – сказала Марго. – Разве есть у нас более благородный претендент? Кто лучше нее подходит для этой роли? Старая Преподобная Мать даже вздрогнула от неожиданности. Орден Бинэ Гессерит не считал нужным открыто брать власть. – Никто и никогда не примет ребенка как Императора, тем более девочку. – После Муад’Диба – когда он так или иначе исчезнет – все будут готовы принять очень многие вещи, – произнес Фенринг. Старуха принялась мерить шагами площадку перед скамейкой, не обращая внимания на остальных сестер и на Мари. Девочка встала и принялась напряженно следить за Мохайем, ловя каждое ее слово. – Ты затронула интересную комбинацию мотивов и методов, Марго, в самом деле интересную. Ты отвергаешь наши традиционные методы, искусно пользуешься нашими ошибками и пытаешься вовлечь нас в опаснейший заговор. – Для того чтобы выжить, Ордену сестер придется приспосабливаться. Я просто сделала простой и разумный вывод из создавшегося положения. Мой муж, пользуясь своим опытом и уникальными способностями, разработал сценарий, который может сулить нам большие выгоды и преимущества. Граф энергично кивнул. – Есть способы близко подобраться к Муад’Дибу, не вызвав у него подозрений, и усыпить его бдительность. Мохайем посмотрела на Фенринга. Ее темные глаза заинтересованно блеснули. – Да, это верно, нам надо меняться. Но надо соблюдать необходимое равновесие, это тоже один из наших принципов. Я выслушаю ваши предложения, но настаиваю на том, чтобы девочка получила надлежащее воспитание и образование. Это будет частью нашего соглашения. Девочка должна остаться здесь, в школе Матерей. – Этот вопрос даже не обсуждается. – Марго обняла дочку, и та тесно прижалась к матери. Фенринг тоже положил руку на плечико Мари. – Старые способы Ордена сестер образцово-показательно провалились, разве нет? Ну, теперь давайте испытаем наши. – Вы хотите рискнуть жизнью Мари, затевая это предприятие? Леди Марго улыбнулась в ответ. – Едва ли. Наш план совершенен, так же как и план бегства. Глаза Преподобной Матери сверкнули. – А детали? – В деталях это будет настоящее театральное представление, – ответила Марго. – Но поскольку вы в нем не участвуете, то узнаете обо всем постфактум. Оглянувшись на окно школы, выходящее во двор, Мохайем сказала: – Очень хорошо. Мы будем наблюдать за вами с большим интересом. *** Дом – это не просто место жительства. Дом – это то место, где хочется быть. Но дом – это не та ужасная планета, которую я никогда больше не хочу видеть. Гарни Холлик. Письмо леди Джессике на Каладан
– Зачем, черт подери, Пол это сделал? Император своим указом официально пожаловал Гарни баронством на Гайеди Прим. Рослый сильный Гарни оцепенел, раздувая ноздри. Он понимал, что Пол сделал это из лучших намерений, что это награда, избавляющая его, Холлика, от ужасов войны, что Пол оказывает милость, отправляя его на родную планету, что это желание доставить радость – такую же, какую испытывал сам Император от посещений родного Каладана. Но несмотря на то, что Гайеди Прим сдалась Муад’Дибу без боя сразу же после падения Дома Харконненов, для Гарни эта планета так и осталась полем битвы – битвы тяжких воспоминаний и раздумий. Гарни выставил курьера прочь и снова перечитал декрет, машинально сминая бумагу. Потом он снова расправил страницу документа. Пол сделал внизу одну приписку: «Ты сможешь начать исцеление планеты, мой верный друг. Пройдет не одна тысяча лет, прежде чем Гайеди Прим можно будет назвать цветущей благополучной планетой. По крайней мере попытайся превратить гноящуюся рану в свежий целительный рубец. Сделай это для меня, Гарни». Холлик тяжело вздохнул. – Что делать, я же служу Дому Атрейдесов, – вслух произнес он, и это не были пустые слова. Он мужественно встретится со своим прошлым, он сделает все, чтобы освободить народ Гайеди от последствий харконненовского угнетения и рассеять тьму народного невежества. Ему предстояло решить нелегкую задачу. Гарни уже был графом Каладана, но теперь там правит Джессика, и народ любит ее. И не Гарни отнимать у нее власть. Но… Гайеди Прим? Пол оказал ему медвежью услугу. Гарни часто в своих фантазиях представлял себе, как после всего пережитого в многочисленных битвах он поселится в тихом уютном имении с красивой женщиной, и у них будет дом, полный шумных детишек. Но будущее пока не сулило таких радужных картин. «Сделай это для меня, Гарни», – сказал Пол. На Гайеди Прим Гарни встретили как героя, но скромно и без всякой радости. Покорное ко всему население не знало, что ему ждать от нового барина. Он был всего лишь назначенным новым бароном. Очень сомнительная честь. Пол Муад’Диб освободил эту планету из-под железной пяты Харконненов, но люди даже не умели порадоваться этому. Они не привыкли любить своих правителей. Ярмо угнетения было сброшено, но никто не думал устраивать по этому поводу шумные празднества. Глядя на собравшуюся в центре Харко-Сити толпу, Гарни осознал, какая непомерная тяжесть ложится отныне на его плечи, и почувствовал сосущую пустоту в груди. Изнуренные бледные лица, робость в движениях. Он уже видел все это, такими же были его родители и сестра, бедняжка Бет, которую изнасиловали и убили, угождая своей низменной жестокости, холуи Твари Раббана. Гарни, конечно же, приложит всю свою энергию, проявит все свое сострадание, чтобы воодушевить этих людей, заставить их преобразить свой мир, переделать его, зарядить созидательной энергией. Но хватит ли у него на это душевных сил? Он ничего не добьется, если просто скажет им: «Вы свободны». Этой фразы недостаточно, чтобы вытравить копившееся поколениями разложение. С точки зрения чистой логики, идея была, конечно, хороша, но неужели сам Пол искренне верил в то, что одно только дарование свободы и самоопределения за одну ночь изменит больную психику целой планеты? Но это было новое назначение Гарни, и он намеревался до конца исполнить возложенную на него миссию – для Пола. Вместе с преданными ему людьми, прибывшими по большей части с Каладана, Гарни поселился в прежней резиденции баронов, там же, где находилась резиденция правительства Харконненов. Отсюда начнет он расчистку безнадежно запущенных политических авгиевых конюшен. Гигантское здание было сложено из грубых каменных плит. Везде прямоугольники и четырехгранные столбы – ни одной изящно скругленной линии. Гарни чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Даже разрушенная и опустошенная Салуза Секундус, где Гарни одно время жил среди контрабандистов, была более чистым местом. Может быть, потому, что там не воняло Харконненами. Гарни было очень неуютно в гигантском здании, в каждом углу ему мерещилась скрытая опасность, да он и в самом деле не верил, чтобы Харконнены не попытались оставить здесь какой-нибудь смертоносный сюрприз для новых незваных владельцев. Гарни приказал обыскать всю большую резиденцию барона Харконнена, комнату за комнатой; вскрыть все помещения и осмотреть их. Были обнаружены многочисленные застенки, в которых, очевидно, пытали людей, заминированные помещения, где тем не менее не было обнаружено ничего ценного, а также несколько запертых подвалов, наполненных монетами, меланжем и невероятно дорогими камнями. Тот факт, что ни одно из этих помещений не было вскрыто и ограблено за пять лет, прошедших после падения барона Харконнена, говорил о страхе, который до сих пор внушало населению одно только имя барона. Гарни распорядился продать все сокровища, а доходы пустил на оплату общественных работ; это был его первый жест доброй воли. Гарни созвал заседание правительства и вызвал на него администраторов, де-факто управлявших Гайеди Прим все годы, прошедшие после смерти барона. В такой обширной Империи ни один правитель, будь он даже сам Муад’Диб, физически не мог входить в мелочи управления каждой планеты. Члены старой харконненовской администрации явно стремились не показываться на глаза новому правителю с самого момента его прибытия на Гайеди Прим, но уклоняться от встречи до бесконечности они не могли. Старые управляющие прятались, зная, что Гарни родился и жил на их планете. Когда они все же появились, то старательно отводили взгляды, стараясь не смотреть на шрам от чернильной лозы; другие принялись безудержно льстить и пресмыкаться в надежде заслужить милости и остаться на теплых местах. Гарни, в сущности, не было до них никакого дела; они могли быть хорошими управленцами при старом режиме, и в их мозгу навеки отпечаталась способность исключительно к жестоким методам правления. Точно так же, как народу Гайеди Прим было неизвестно, что такое свобода, этим руководителям было неведомо чувство простого человеческого сострадания. Придется приложить все силы и всю волю, чтобы не дать планете скатиться в прежний мрак и вернуться к насильственным методам подавления всех свобод. Придется довести новые правила управления до сознания этих опасливо нервничавших администраторов. Он и так давно откладывал разговор с ними. – Я хочу осмотреть знакомые мне места, посетить рабские загоны и родную деревню Дмитрий. Вы будете сопровождать меня в этой поездке. Первым делом он посетил рабскую тюрьму, в которую когда-то был заключен за то, что осмелился петь песни, высмеивающие барона. Здесь добывал он безумно дорогой синий обсидиан, здесь Раббан, походя, хлестнул его чернильной лозой. Здесь его связали и заставили смотреть, как Раббан и его мерзавцы изнасиловали, а потом задушили его сестру Бет. Здесь Гарни нашел способ бежать с планеты в трюме корабля, с которым Дому Атрейдесов была отправлена партия синего обсидиана. Увидев это место, Гарни побелел от гнева. Как же мало все изменилось за прошедшие годы! Лучше бы его встретило тут сопротивление вооруженных фанатиков, а не это жуткое воскрешение прошлого. Но если он не принесет исцеления несчастной планете, то этого не сделает никто. Приказ был дан спокойным голосом, но прозвучал, как окрик: – Приказываю немедленно закрыть эту каторгу. Освободите этих людей, и пусть они устраивают свою жизнь по собственному усмотрению. Я лишаю рабовладельцев их власти и полномочий. – Милорд Холлик, вы же нарушите все! Вся наша экономика… – Плевать мне на такую экономику. Пусть рабовладельцы поработают на равных со всеми. – Губы Холлика сложились в мимолетную язвительную усмешку. – Посмотрим, как они это переживут. Решив сразу покончить с худшим, Гарни направился к подножию Эбонитовой горы, где для потехи харконненовских солдат были построены дома терпимости. На Гайеди Прим было много таких заведений, но Холлик решил посетить именно это. Его мутило, когда он ступил на порог. Гарни захлестнули тяжкие воспоминания. Сопровождавшие его администраторы струхнули не на шутку, увидев выражение лица нового правителя. – Кто владелец этих заведений? Гарни хорошо помнил старика, прикованного к инвалидному креслу. Старый паук тщательно записывал прибыли своего отвратительного бизнеса, не интересуясь, что происходит за плотно закрытыми дверями его заведения. – Рульен Шек очень успешно вел здесь дела в отсутствие центрального руководства, милорд Холлик. Он работает здесь уже много лет, если не десятилетий. – Подать его сюда, живо. Старик, войдя, едва не споткнулся, но сумел сохранить на лице улыбку. Наверное, он искренне гордился своими достижениями на этом поприще. Ноги были обрамлены линейными протезами, и Шек хотя и хромал, но все же не был привязан к креслу. Над поясом свисало объемистое брюхо, а круглая задница говорила о том, что этот тип много ел, но мало двигался. Седые волосы были спутаны и засалены – видимо, их обладатель считал такую прическу стильной. Гарни узнал его сразу, но Рульен Шек, очевидно, не помнил какого-то там брата какой-то там девки, пришедшего к нему в ту ночь… – Для меня великая честь, что новый правитель Гайеди Прим удостоил посещением мое скромное заведение. Все мои финансовые документы в полном порядке, я с радостью покажу их вам, сэр. У меня чистый и честный бизнес. В моем заведении собраны самые красивые женщины. Необходимая часть дохода находится на закрытых счетах, предназначенных раньше для Харконненов, а теперь для вас. Вы не найдете у меня никаких злоупотреблений, милорд. – Старик согнулся в низком поклоне. – Само это заведение есть самое главное злоупотребление. – Гарни шагнул в здание. Но ему не хотелось подробно его рассматривать. Он помнил эти комнаты, соломенные тюфяки, пятна на стенах, бесконечные очереди потных харконненовских солдат, жаждавших развлечений с такими рабынями, как его сестра. Эти ублюдки получали больше удовольствия не от секса. А от того, что мучили несчастных женщин. Бедной Бет они для начала прижгли горло, и она не могла даже кричать. Гарни зажмурил глаза и, не глядя на старика, сказал: – Я приказываю задушить этого человека. Администраторы притихли. Шек издал душераздирающий крик, начал оправдываться, но Гарни перебил его и прорычал, ткнув в лицо старика вытянутый палец: – Скажи спасибо, что я не приказал для начала сотне солдат изнасиловать тебя, да еще дубинками с шипами. И хотя ты это заслужил, я дам тебе умереть быстрой смертью. Я не Харконнен. Гарни прошел мимо изумленных администраторов и, распахнув дверь, вышел на улицу. Ему хотелось побыстрее уйти из этого места. – Когда со стариком покончат, проследите за тем, чтобы всех женщин освободили и дали им достойное жилье. После этого сожгите это заведение до основания. Я приказываю сжечь все дома терпимости на Гайеди Прим. Последнюю остановку новый правитель сделал в деревне Дмитрий. Это бедное безнадежное селение не изменилось ни на йоту. Мать и отец давно умерли. В этой деревне жизнь значила так мало, что никто не вел записей о рождениях и смертях. На кладбище, где в полном беспорядке скучилось множество могил, Гарни не нашел последнего пристанища своих родителей. Не было никаких памятных надписей, словно ни отца, ни матери никогда не существовало вовсе. Гарни подумал, что когда-нибудь Пол предложит воздвигнуть величественный монумент всем жертвам, но он, Гарни, будет против. Его родители не изменили мир к лучшему. Люди деревни не восстали против тирании. Они не защитили его, маленького тогда мальчика, когда прихвостни Харконнена забрали его с собой. Они не протестовали против несправедливостей, с которыми ежедневно сталкивались. Гарни испытывал печаль, но не нуждался в трауре. – Довольно. Теперь доставьте меня назад в Баронию… Но и там каждый новый день оставлял горький неприятный осадок. «Я делаю это для Пола», – ежедневно напоминал себе Гарни. Он печатал объявления и издавал приказы – переименовывать города, уничтожать всякие напоминания о харконненовских порядках. Гарни приказал приступить к строительству нового правительственного комплекса, откуда он мог бы управлять планетой, не вспоминая всякий день о Харконненах. Но человеческая боль за много поколений прочно въелась в самое сердце народа жизни мрачной планеты. Гарни уже сомневался, сможет ли он долго управлять Гайеди Прим. *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** --- === Источник : https://www.litlib.net/bk/176683/read === Источник : https://vse-knigi.com/books/fantastika-i-fjentezi/boevaja-fantastika/page-34-298179-dyuna-pol-braian-herbert.html === Источник : https://knijky.ru/books/dyuna-paul === *** *** Словарь Батлерианского джихада ПРИЛОЖЕНИЕ - Крестовый поход... *** *** *** *** *** --- --- ПОДЕЛИТЬСЯ ---
--- ---
--- *** *** *** --- 009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001 --- ***
*** --- АудиокнигиНовость 2Семашхо*** *** Прикрепления: Картинка 1 | |
|
| |
| Всего комментариев: 2 | |||
| |||
