Битва за Коррин. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 243 - 11 Мая 2023

Главная » 2023 » Май » 11 » Битва за Коррин. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 243

12:28

Битва за Коррин. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 243

***
Этот неопытный старатель сбился с пути и попал в ловушку, расставленную ему пустыней. Тогда, на рынке Арракис-Сити, Вариф грубо отказался от услуг и советов, которые предлагал ему Эльхайим, и Исмаил знал, что при всех своих заблуждениях и ошибках его пасынок никогда не довел бы чужестранца до такого бедственного положения и не дал бы ему совершить такие глупые ошибки.
После того как Вариф все же получил еще один глоток воды, Исмаил дал ему вафлю с пряностью, чтобы у тлулакса прибавилось сил. Наконец Исмаил положил руку коротышки себе на плечо и поднял тлулакса на ноги.
— Я не могу нести тебя до поселка все эти километры. Ты должен помогать мне, тем более что в твоих несчастьях не виноват никто, кроме тебя самого.
Вариф споткнулся на первом же шаге.
— Доставь меня в поселок, и я отдам тебе все мое снаряжение. Мне оно уже не нужно.
— Мне тем более не нужны эти чужеземные побрякушки.

Они, шатаясь, двинулись вперед. Перед ними расстилался ночной пейзаж, освещенный сразу двумя лунами Арракиса. Любой здоровый человек мог бы проделать нужный путь в течение одного дня. Исмаил не испытывал ни малейшего желания вызывать червя, хотя это намного сократило бы время путешествия.
- Ты выживешь. В поселке компании есть врачи.
- Я обязан тебе жизнью, - сказал Вариф.

Исмаил презрительно сощурил глаза.
- Твоя жизнь так же не нужна мне, как и твое снаряжение. Но ты должен покинуть мой мир. Если ты не можешь позаботиться о себе в пустыне, тебе нечего делать на Арракисе.

***

===

Процесс мышления: где он начинается и где он заканчивается?
Эразм. Диалоги

Омниус был немало удивлен, когда на военный парад прибыл Эразм — в своем старом корпусе, со всей своей памятью и полностью сохраненной личностью. Независимый робот пришел посмотреть на ряды новых боевых машин и недавно построенных военных кораблей, словно ничего не произошло.
Намеренно имитируя пышную, чисто человеческую церемонию, Омниус приказал элитным роботам стоять на трибуне по стойке «смирно», пока мимо них маршировали, катились и летели боевые машины. Все это было частью приготовлений к великому покорению хретгиров. Парад проходил на улицах и в воздушном пространстве Коррина с его широкими бульварами и Центральным Шпилем. Показ превосходного вооружения казался экстравагантным, впечатляющим — и совершенно ненужным.
Эразм занял место в первом ряду трибун и принялся наблюдать. Где тысячи человеческих рабов, изображающих ликование толпы? Лучше бы он остался с Гильбертусом. Даже клон Серены Батлер был намного интереснее этого… спектакля.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Омниус. — Разве ты еще существуешь?
— Должен ли я из этого заключить, что вы прекратили постоянное слежение за моей виллой с помощью ваших наблюдательных камер? В противном случае вы были бы в курсе того, что произошло.
— Ты не ответил на мой вопрос.
Наблюдательные камеры загудели возле лица Эразма, как рой рассерженных шершней.
— Вы просили меня изучить суть безумия человеческих религий. Мне кажется, что я вернулся с того света, восстал из мертвых. Возможно, я мученик.
— Мученик? Кому придет в голову оплакивать какого-то независимого робота?
— Вероятно, это удивило бы вас.
Гильбертус был очень доволен тем способом, каким ему удалось решить сложную задачу. Сам Эразм пришел в неописуемый восторг, когда, придя в сознание, он увидел рядом с собой мускулистого мужчину, стоявшего перед ним среди цветов роскошного сада во дворе оранжереи.
— Что сделал Омниус? — Эразм выпрямился, глядя, как лицо Гильбертуса расплывается в широкой улыбке. — И что сделал ты, мой Ментат?
— Омниус скопировал ядро твоей памяти в базу своих данных, а закончив, уничтожил ее, как ты и предвидел.
Неподалеку стоял клон Серены. Женщина сорвала красную лилию, поднесла ее к лицу и шумно вдохнула аромат. Она не обращала ни малейшего внимания ни на робота, ни на Гильбертуса.
— Но почему я до сих пор здесь?
— Ты здесь, потому что я проявил инициативу, отец. — Не в силах больше сдерживать свои чувства, Гильбертус подбежал к роботу и обнял его. — Я отдал, как мне было приказано, запись твоей памяти Омниусу. Однако инструкции явным образом не запрещали мне предварительно снять копию.
— Это было великолепное решение, Гильбертус.
— Значит, твое воскрешение было просто ловким трюком, а не религиозным опытом. Я не могу расценить это как мученичество.
Наблюдательные камеры кружились вокруг головы Эразма. Парад приостановился.
— Стало быть, даже теперь, когда вся твоя память, вся твоя беспокойная личность находятся внутри изолированного сектора моей базы данных, ты все же продолжаешь существовать вовне. Мне кажется, что я не достиг своей цели.
Робот имитировал на лице улыбку, хотя демонстрация эмоций мало что значила для Омниуса. Правда, теперь, когда идентичность Эразма находилась в памяти всемирного разума, он, вероятно, смог бы оценить и улыбку.
— Будем надеяться, что ваша кампания против Лиги позволит добиться лучших результатов.
— После того как я изучил твою одержимость человеческими художественными талантами, я вижу, что в твоей работе есть что-то ценное. Поэтому пока я буду терпеть продолжение твоего существования.
— Я очень рад, что буду… жить дальше, Омниус.
Из наблюдательной камеры донесся звук, который Эразм не ожидал услышать от всемирного разума. Омниус саркастически фыркнул и произнес:
— Мученик!
К вящему удовольствию независимого робота, всемирный разум был сейчас полностью поглощен созерцанием великой армии уничтожения, собранной Омниусом со всех планет Синхронизированного Мира. Где это Омниус позаимствовал идею проведения этого спектакля? Где аудитория, на которую он рассчитан? Очевидно, Омниус скопировал обычай армии Джихада, посчитав его необходимой частью подготовки к завоевательному походу.
Эразм стряхнул пыль со своего полированного платинового корпуса. Его лицо из текучего металла сияло в красном свете корринского солнца. Робот снова подумал о том, нет ли в программах главного всемирного разума какого-то неуловимого изъяна, характеристической ошибки, которую невозможно уловить при проведении стандартной диагностики ядерной памяти гель-сферы. Иногда Омниус совершал неоспоримые ошибки, а его поведение было странным и даже… бредовым. Теперь же, когда в его ядерной памяти хранилась изолированная отдельная личность, всемирный разум мог стать еще более опасным.
Над городом из невидимых динамиков загремел голос Омниуса:
— Люди ослаблены и разбиты, миллиарды погибли от насланной нами чумы. Уцелевшие озабочены лишь сохранением остатков своей цивилизации. Согласно данным, полученным с последним разведывательным кораблем, численность противника значительно сократилась, правительства планет стали неэффективными. В армии Джихада царит хаос. И сейчас я намерен завершить уничтожение людей.
Поскольку враг более не способен к наступательным действиям, я собрал огромные силы со всех планет Синхронизированного Мира, чтобы подготовить и осуществить решительное наступление. Вся наша промышленность была переведена на военные рельсы для изготовления усовершенствованного оружия большей мощности, боевых роботов и военных космических кораблей. Эти силы почти в полном составе находятся сейчас на околокорринской орбите. Этими силами я окончательно сокрушу человеческое правление и превращу Салусу Секундус в стерильное небесное тело.

Точно так же армада Лиги много столетий назад покидала Землю,
подумал Эразм. У Омниуса, как всегда, не было ни одной оригинальной идеи.

— После того как остатки Лиги придут в полное расстройство, я легко наведу порядок. И только потом смогу я приступить к полному искоренению расы, внесшей столько ненужных возмущений в упорядоченность вселенной.
Это заявление встревожило Эразма. Омниус понимал только одно, люди представляют опасность для него самого и его владычества, на этом основании всемирный разум пришел к выводу о необходимости полного уничтожения человечества как такового. Полностью и без исключения. Но люди были очень интересным генным пулом, они способны к проявлению широкого спектра эмоций и умственной деятельности, несмотря на удручающе малую продолжительность жизни.
Эразм надеялся, что не все люди будут уничтожены.
Взглянув в небо, он увидел, что там развернулось показательное сражение. Эскадра, игравшая противника, образовала боевой порядок над головами стоявших на земле роботов. Маневр был проведен блестяще, но концентрированным огнем с судов роботов условный противник был уничтожен. Обломки машин посыпались на поверхность Коррина.

Какое идиотское зрелище,
думал Эразм.

На орбите шла заправка топливом и заканчивалось вооружение огромного флота, почти готового к отбытию в месячное путешествие до Салусы Секундус.

***

===

Если надежды уцелеть не остается, то что лучше — точно знать, что ты обречен, или просто существовать в блаженном неведении до самого конца?
Примеро Квентин Батлер. Военный дневник

Информация, добытая на борту перехваченного шпионского корабля, была неоспоримой. По возвращении в Зимию, даже не переодевшись, Квентин и Фейкан потребовали немедленной встречи с членами Совета Джихада. В комнате за закрытыми дверями Квентин показал членам Совета компьютерные данные, в которых были указаны все уязвимые места обороны Лиги Благородных. Фейкан стоял молча, уступив право говорить отцу. Членам Совета предстояло самим сделать выводы.
— Омниус планирует нападение на нас. Мы должны знать, как именно это будет сделано и когда произойдет.
Политики сидели вокруг стола, не веря своим ушам. Квентин, обведя их взглядом и не дождавшись реакции, сделал смелое предложение:
— По этой причине я предлагаю малыми силами провести на Коррине — в сердце Синхронизированного Мира — разведывательную операцию, если вы сочтете это необходимым.
— Но на фоне эпидемии, при необходимости соблюдения карантина…
— Возможно, нам придется дождаться возвращения верховного главнокомандующего Вориана Атрейдеса. Он должен вернуться с Пармантье со дня на день…
Квентин перебил говорившего:
— И вследствие неотложности задачи, выявленной после перехвата вражеского разведчика, я предлагаю использовать для экспедиции корабли, свертывающие пространство — разведчики-спейсфолдеры. — Свою решимость от подчеркнул взмахом кулака. — Мы должны знать, что делает Омниус.
Временный вице-король О'Кукович сидел молча, изображая на лице глубокую сосредоточенность. Даже на заседаниях Совета Джихада О'Кукович ждал, когда будут высказаны все точки зрения и не возникнет консенсус, а потом объявлял результат, делая вид, что и он причастен к выработке окончательного решения. Квентин недолюбливал вице-короля, считая его пассивным и бездеятельным человеком.
Великий Патриарх Ксандер Боро-Гинджо казался настроенным дружелюбно и непредвзято, хотя, по всей видимости, он плохо представлял себе масштабы опасности, угрожавшей человечеству. Он окружил себя льстецами, притворщиками и богатством, и, кажется, его гораздо больше впечатляла золотая цепь — знак отличия Великого Патриарха, чем ответственность, которую эта цепь подразумевала.
— А я думал, что путешествия на спейсфолдерах опасны, — сказал Боро-Гинджо.
Фейкан ответил по-военному коротко и точно:
— Тем не менее их можно и нужно использовать, когда того требует ситуация. Процент потерь равен приблизительно десять к одному, и на таких кораблях все же летают высокооплачиваемые пилоты. Корпорация «ВенКи» доставила на многие зараженные планеты большие партии меланжи, используя именно высокоскоростные торговые корабли с двигателями Хольцмана. Спейсфолдер-разведчик — это единственный тип судна, с помощью которого можно своевременно получить разведывательную информацию.
— В данном случае такое применение спейсфолдера становится абсолютно необходимым, — поддержал сына Квентин. — Прошло уже много лет с тех пор, когда мы в последний раз посылали разведчиков в глубокий тыл неприятеля. Теперь же у нас есть прямые доказательства того, что машины планируют полномасштабное военное нападение на людей. Кто знает, что это за планы и как мы сможем узнать их, если не посмотрим на противника собственными глазами?
Снова заговорил Фейкан:
— Мы перехватили только один корабль-разведчик, но мы знаем, что Омниус запустил множество таких кораблей, послав их к разным планетам Лиги. Машины уже знают, что мы тяжело поражены эпидемией и понесли невосполнимые потери. Теперь всемирный разум готовится добить человечество в окончательном решающем сражении.
— Это именно то, что сделал бы я сам, будь мой противник ослаблен, дезориентирован и отвлечен другими проблемами, — строгим командирским тоном произнес Квентин. — Мы должны, мы просто обязаны посмотреть, что сейчас происходит на Коррине. Один или два разведывательных корабля могут приблизиться к Коррину, собрать информацию и ускользнуть, прежде чем машины успеют их перехватить.
— Похоже, что это весьма рискованно, — промямлил вице-король, оглядывая членов Совета и ища у них поддержки. — Разве я не прав?
Квентин скрестил руки на груди, обтянутой мундиром.
— Именно поэтому я намерен отправиться на разведку лично.
Один из высокопоставленных бюрократов Совета, не веря своим ушам, вскинул брови.
— Это же смешно! Мы не можем рисковать офицером такого ранга с таким громадным военным опытом, примеро Батлер. Даже если вы уцелеете после экспедиции на спейсфолдере, она может закончиться вашим арестом и расследованием.
Квентин сердито отмел это возражение.
— Я могу сослаться в качестве прецедента на действия самого верховного главнокомандующего Атрейдеса, который часто летал на малых спейсфолдерах, выполняя важные военные миссии. Джентльмены, из моего послужного списка ясно, что я никогда не был кабинетным генералом, если воспользоваться древней метафорой. Я не командую, используя тактические карты и военные игры. Я становлюсь во главе своих людей и атакую неприятеля, лично подвергаясь опасности. В данную экспедицию я не возьму никакого экипажа. У меня будет только один сопровождающий — мой сын Фейкан.
— Битва за Коррин
Эти слова вызвали еще большее возмущение членов Совета Джихада.
— Значит, вы собираетесь рискнуть двумя ценными командирами? Но почему вы не хотите взять с собой хотя бы нескольких наемников?
Фейкан тоже удивился такому решению отца.
— Я не боюсь сопровождать вас, сэр, но разумно ли это?
— Эта разведка должна дать нам жизненно важные сведения, — ответил Квентин, обращаясь к сыну. — Поэтому такая избыточность вполне оправдана. Мы должны быть уверены, что один уцелеет, чтобы вернуться и доложить результат.
Прежде чем Фейкан смог возразить, отец заговорил с ним на сложном языке знаков, разработанном специально для солдат и офицеров на поле боя, когда вербальное общение в ряде случаев становилось невозможным. Квентин и Фейкан часто и сами пользовались этим языком, правда, не в присутствии стольких политиков. Сейчас остальные понимали, что что-то происходит, но не понимали, что именно.

Быстрыми, едва уловимыми движениями Квентин передал: «Мы — Батлеры. Двое последних Батлеров».
С тех пор как этот Абульурд решил доконать нас своим наследством Харконненов!
«Мы должны сделать это — ты и я».

Фейкан, сидевший за столом, не изменился в лице. Он коротко кивнул и произнес:
— Да, сэр. Конечно.
Не важно, насколько рискованной окажется эта экспедиция, он все равно последует за примере Они с отцом отлично понимали друг друга и оба знали, как высоки ставки в этой смертельной игре. Квентин Батлер никогда не доверил бы эту миссию никому другому.
Квентин обвел взглядом членов Совета Джихада.
— Лига не проводила наступательных операций против Омниуса с момента начала эпидемии. Все наши планеты поставлены на колени, и мы сейчас очень уязвимы в случае нападения извне. Миллиарды и миллиарды людей уже умерли и гниют под множеством солнц. Неужели вы думаете, что машины будут сидеть сложа руки и смотреть, как болезнь распространяется своим естественным путем, и не станут готовить вторую, завершающую фазу операции?
Великий Патриарх побледнел. До него, кажется, только теперь дошло, что главная опасность, с которой предстоит столкнуться, еще впереди. Он схватился за золотую цепь, как за нить жизни. Квентин, еще раз оглядев членов Совета, понял, что они были слишком поглощены эпидемией, чтобы думать о чем-то худшем.
Когда ропот закончился неохотным согласием с предложением Квентина, вице-король Лиги провозгласил окончательное решение:
— Летите с нашим благословением, примере Смотрите, что делает Омниус. Но спешите возвратиться в целости и сохранности.
Оба — Фейкан и Квентин — умели управлять спейсфолдерами, хотя армия Джихада редко использовала эти странные и опасные суда. Квентин решил, что они с сыном полетят на разных кораблях, чтобы увеличить шансы успешного исхода. Если один из них исчезнет во время свертывания пространства, то второй скорее всего вернется на Салусу.
Примеро отбыл на задание без всяких торжественных проводов. Перед отлетом Квентин заехал только в Город Интроспекции навестить Вандру. Кроме нее ему не с кем было прощаться. Даже Абульурд в это время находился на обратном пути к Салусе Секундус.
Два спейсфолдера рванулись в неизвестность искаженного пространства и перестали быть доступными контакту. Корабли скользили между измерениями, прорезая насквозь сложенную ткань галактики. В любой момент они могли оказаться в раскаленном ядре какого-нибудь солнца, столкнуться с планетой или ее естественным спутником, случайно оказавшимися на траектории маршрута. После того как включались двигатели Хольцмана, пилоту оставалось только ждать несколько мгновений, когда он окажется на противоположном конце маршрута… или навсегда исчезнет в непознаваемых глубинах космоса.
Если Квентину или Фейкану придется погибнуть во время выполнения миссии, то останется ли в истории Джихада хотя бы короткая справка об их гибели? Даже два героя войны не имели никакого значения по сравнению с эпидемией, насланной на человечество Омниусом. От ужасной чумы погибло больше людей, чем пало их во время титанов и за время Джихада Серены Батлер, вместе взятых. Омниус явно изменил параметры ведения войны, так же как сделала это Серена, когда зажгла священное пламя Джихада.
Этот конфликт перестал быть борьбой, которую можно было каким-то образом урегулировать. Теперь это была тотальная война за выживание, и победа означала только одно — полное истребление и уничтожение противной стороны. Потери, понесенные от Бича Омниуса, были неисчислимы. Ни один историк никогда не сможет оценить глубину и масштабы постигшей человечество катастрофы, и ни один мемориал не сможет выразить всю скорбь по ее жертвам. С этого момента ни одно — пусть даже самое страшное — оружие не сможет считаться настолько ужасным, чтобы сравниться с оружием, примененным всемирным разумом. И не было такого средства, которое нельзя было бы теперь использовать против мыслящих машин.
Род человеческий, если ему суждено выжить, никогда уже не будет прежним.
Путешествие до Коррина было настолько же коротким, насколько и пугающим. Разведчик Квентина вынырнул из свернутого пространства, и вокруг снова засияла галактика — черный бархат, усеянный сверкающими бриллиантами звезд. Покой и безмятежность. Не было никаких признаков того, что корабль находится в глубине территории, контролируемой мыслящими машинами.
Повиснув в вечной тишине пространства, Квентин сверился с координатной сеткой размеченной галактики и убедился, что видит вокруг созвездия в том виде, в каком их наблюдают в окрестностях Коррина. Спейсфолдеры были не особенно точны по своим навигационным характеристикам, степень точности составляла сотню тысяч километров или около того, но по крайней мере он находился в нужной звездной системе. Квентин вспомнил свои познания в навигационном счислении и в методах триангуляции и уточнил свое местоположение. Видимый отсюда красный гигант был, без сомнения, разбухшим солнцем Коррина.
После того как неподалеку из свернутого пространства вынырнул Фейкан, они вдвоем незаметно подкрались к той планете, откуда главное воплощение всемирного разума правило своей машинной империей. Наверняка на орбите их ждали сторожевые суда с экипажами из боевых роботов, наблюдательные суда, охранявшие пространство вокруг резиденции Главного Омниуса. Но учитывая, что в эти глубины практически никогда не проникали космические корабли людей, роботы могли и не проявить должной бдительности.
Квентин и Фейкан рассчитывали приблизиться к планете, быстро произвести разведку и убраться, прежде чем их смогут перехватить вражеские корабли. Только таким способом они могли рассчитывать быстро вернуться в Л игу с жизненно важной информацией. Как только корабли мыслящих машин окажутся в угрожающей перехватом близости от машин, они немедленно включат двигатели Хольцмана и окажутся в районе Салусы. Обладающие только кораблями старой традиционной конструкции, роботы никогда не смогли бы их догнать.
Но ни отец, ни сын не были готовы к тому, что им пришлось увидеть на орбите Коррина.
Космическое пространство вокруг Коррина было буквально забито тяжелыми боевыми кораблями роботов всех возможных размеров, конструкций и назначений. Омниус собрал на Коррине гигантскую, исполинскую, устрашающую армаду тяжелых крейсеров, истребителей, автоматических бомбардировщиков, торпедоносцев и перехватчиков. Здесь были сотни тысяч кораблей.
— Это… все? Это все наличные силы Омниуса? — Голос Фейкана в приемнике был сух и вибрировал от волнения. — Откуда их может быть так много?
Квентину тоже понадобилось несколько мгновений, чтобы овладеть голосом.
— Если Омниус отправит всю эту армаду против Лиги, то мы обречены. Мы не сможем устоять против удара такой силы.
Он смотрел на страшное зрелище так внимательно, что у него защипало в глазах. Наконец он вспомнил, что надо моргнуть.
— Машины просто физически не могли построить все это здесь. Должно быть, Омниус собрал все эти боевые суда со всех планет Синхронизированного Мира, — сказал Фейкан.
— А почему бы и нет? Мы потеряли всякую способность наносить удары по планетам Омниуса с тех пор, как началась эпидемия.
Квентин понимал, что ужасный вывод напрашивается сам собой. Несомненно, все эти корабли собраны здесь для нанесения окончательного сокрушающего удара по Салусе Секундус, чтобы навсегда уничтожить сердце и средоточие человечества и его цивилизации. Потом машины пройдутся железом и огнем по остальным планетам Лиги, где выжившие после эпидемии люди едва ли смогут сопротивляться такой подавляющей силе.
— Да поможет нам Бог и святая Серена, — сказал Фейкан. — Я знал, что машины осведомлены о слабости Лиги, отец, но не мог даже представить себе, что Омниус уже приготовился к атаке.
Коррин выглядел как потревоженное осиное гнездо. После страшной эпидемии население пораженных планет снизилось до критически низкого уровня. Силы защитников человечества перед лицом мыслящих машин никогда не были столь истощены.
Армада Омниуса, несшая людям ужасы конца света, изготовилась к броску.

***

===

Надежда и любовь могут соединять разлученные сердца, пусть даже между ними галактика.
Лероника Тергьет. Из личного дневника

С наступлением вечера межпланетный район Зимии заполнялся уличными торговцами, которые громко и добродушно торговались с продавцами, люди рассматривали вещи, подначивая продавцов, а те, в свою очередь, проявляя тонкое знание психологии, ухитрялись продавать свой товар.
Вориан не был дома больше месяца. Абульурд гнал свой штурмовик, и они прибыли на Салусу на день раньше, чем планировали. Как и всегда, Вориану не терпелось увидеть Леронику. Она была его якорем, его точкой опоры, тихой гаванью, куда он с радостью возвращался из своих поездок и миссий.
Он ожидал, что Эстес и Кагин все еще здесь. Они должны были улететь на Каладан месяц назад, но эпидемия и связанные с ней карантинные мероприятия расстроили планы братьев. На Салусе они были в большей безопасности, чем где-либо еще. Он был рад, что они задержались, составив компанию Леронике в его — в который уж раз — долгое отсутствие.
Сейчас, возвращаясь домой раньше времени, Вориан чувствовал, что в городе царит гнетущая атмосфера, на улицах не ощущалась обычно бьющая через край энергия и энтузиазм. Все это как нельзя лучше соответствовало его собственному настроению, так как ему пришлось покинуть Пармантье не найдя никаких следов внучки. Хотя Абульурд и его экипаж добросовестно вместе с Ворианом искали Ракеллу в течение двух дней, они не нашли ни ее саму, ни других врачей. Казалось, что и Ракелла, и Мохандас Сук бесследно исчезли.
Абульурд должен был немедленно возвращаться на Салусу — ему надо было, согласно полученному приказу, представить доклад о ходе и последствиях эпидемии. Вориан же знал, что такое долг, и скрепя сердце вернулся на штурмовик и отправился домой…
В Зимин, в межпланетном квартале, было непривычно тихо. Люди казались подавленными. Не было слышно оживленной разноязыкой речи. Люди тихо переговаривались, без всякого любопытства и восторга оглядываясь на Вориана, когда он проходил мимо. На этот раз никто не выражал радости по поводу его приезда, никто не заговаривал с ним, как это бывало в другое время. Никто не приветствовал прославленного верховного главнокомандующего.
Что-то было не так. Он ускорил шаг.
Поднявшись на пятый этаж своего дома, он убедился, что Кагин и Эстес с женами, детьми и внуками все еще здесь. Вориан редко видел семьи сыновей в полном составе. Не готовит ли Лероника торжественный прием по случаю его возвращения? Вориан сомневался в этом, так как Лероника не могла знать, когда он вернется.
Улыбнувшись, он нежно посмотрел на своих внуков, но они, кажется, даже не узнали его. Он испытующе посмотрел на сыновей, которые приветствовали его с еще меньшей теплотой, чем обычно. Они явно были чем-то озабочены. Дети выглядели старше своего отца на несколько десятилетий.
— Что здесь происходит? Где мама?
— Вы приехали как раз вовремя, — сказал Кагин и бросил быстрый взгляд на брата.
Эстес вздохнул и горестно покачал головой. Он взял на руки непоседливую девочку и движением подбородка указал отцу на дверь спальни, одновременно успокаивая ребенка.
— Вам лучше зайти туда. Кто знает, сколько ей осталось, но она живет надеждой снова увидеть вас.
Охваченный паникой Вориан вбежал в спальню.
— Лероника!
Никогда не приходилось ему оправдываться перед ней за свои долгие, необходимые по службе отлучки, и Лероника никогда не упрекала его за них. Но вдруг с ней что-то случилось?
Вориан вошел в комнату, которую он столько лет делил со своей возлюбленной. Непривычное смятение охватило старого закаленного солдата. Пахло лекарствами и болезнью. Что это — Бич? Не заболела ли Лероника, несмотря на все предосторожности? Из каких-то своих соображений она отказывалась принимать меланжу, и поэтому была уязвима для инфекции. Не заразил ли ее он сам, будучи невосприимчивым, но сыграв роль переносчика?
Вориан, задыхаясь, остановился посреди комнаты. Лероника лежала на широкой кровати. За прошедший месяц она сильно сдала и превратилась в древнюю хрупкую старушку. Старательный молодой врач хлопотал возле больной, вводя ей лекарства.
Глаза Лероники загорелись, когда она увидела Вориана, появившегося в дверях.
— Любовь моя, я знала, что ты вернешься! — Она легко села, словно доктор впрыснул ей большую дозу стимулятора.
Врач резко обернулся и испустил вздох облегчения.
— Ах, это вы, верховный главнокомандующий. Я рад, что…
— Что с ней случилось? Лероника, что с тобой?
— Ничего, просто я стара, Вориан. — Она взглянула на врача. — Прошу вас, оставьте нас, нам есть о чем поговорить.
Доктор настоял на том, чтобы задержаться — надо было поправить подушки и проверить показания следящих приборов.
— Я сделал все, что мог, и ее состояние пока остается допустимым, насколько это возможно, верховный главнокомандующий, но это…

Вориан всю жизнь со страхом ждал того дня, когда
это
должно было неизбежно случиться. Вориан не слышал, что еще говорил врач — все его внимание было приковано к ней, к Леронике, которая одна была сейчас его миром, его вселенной. Она храбро улыбнулась и, несмотря на слабость и утомление, сказала:

— Прости, что я не встречаю тебя в дверях с распростертыми объятиями.
Он взял ее теплую руку и ощутил сухость ее пальцев, словно сделанных из папье-маше.
— Мне надо было вернуться раньше, Лероника. Мне вообще не надо было ездить на Пармантье. Абульурд прекрасно справился бы и без меня. Я не знал…
Ему хотелось убежать из дома, чтобы не видеть этого, но он знал, что это невозможно. Смотреть, как любовь его жизни уходит навсегда, было страшнее всех битв с мыслящими машинами. От отчаяния у него кружилась голова.
— Я найду способ помочь тебе, Лероника. Не волнуйся, не бойся болезни. Мы найдем решение, я уверен в этом.
В мозгу его одна за другой всплывали упущенные возможности. Если бы он провел ей лечение, продлевающее жизнь. Если бы он только убедил ее принимать меланжу. Если бы они провели вместе на несколько лет больше. Если бы сейчас здесь была его внучка Ракелла, блестящий врач, которая смогла бы помочь Леронике. Если, конечно, сама Ракелла еще жива…
Лероника улыбнулась своими прозрачными, как папиросная бумага, губами и слабо сжала его руку.
— Мне девяносто три года, Вориан. Ты, вероятно, смог найти способ отогнать старость, но для меня это величайшая тайна.
Она протянула руку и стерла с его лица грим, который он наносил, чтобы выглядеть хоть немного старше. Пальцы Лероники убрали искусственные морщины вокруг рта. Она всегда поражалась его старанию выглядеть старше.
— Ты нисколько не изменился за все эти годы.
— А ты так же прекрасна, как в тот день, когда я впервые увидел тебя, — сказал он.
Всю следующую ночь и день Вориан не отходил от Лероники. Эстес и Кагин с их семьями заполонили весь дом, и все старались скрыть тревогу. Но даже близнецы видели, что Лероника оживилась после приезда Вориана.
Она не просила многого, хотя иногда говорила, что ей хочется чего-нибудь вкусненького, и Вориан давал ей все, что она хочет, несмотря на протестующие взгляды Кагина, который настаивал на соблюдении врачебных рекомендаций. Вориан цеплялся за надежду как утопающий за соломинку — но нить этой надежды с каждым часом становилась все тоньше и тоньше.
С наступлением вечера второго дня, когда солнце залило красными закатными лучами спальню, Вориан сел у кровати, глядя на Леронику, которая забылась в прерывистом сне. Предыдущую ночь он провел на топчане, который внесли в спальню, и теперь все его тело болело от утомления, а глаза горели от недосыпания. Бывало, он лучше высыпался, лежа на земле под случайным кровом или на поле боя.
Когда луч заходящего солнца коснулся лица Лероники, Вориан вспомнил, как выглядела она в тот день, когда он впервые увидел ее в таверне, подающей гостям пиво и закуски. Она зашевелилась и открыла глаза. Вориан наклонился и поцеловал ее в лоб. Сначала она не узнала его, но потом взгляд ее стал осмысленным, и она печально улыбнулась. Темные ореховые глаза оставались такими же прекрасными, как прежде. В них была вся глубина той бескорыстной, самоотверженной любви, какую она питала к нему на протяжении всех этих десятилетий.
— Обними меня, любимый, — сказала она надтреснутым от напряжения голосом.
Сердце Вориана разрывалось от горя и беспомощности — он чувствовал, как она ускользает из его объятий в объятия холодной смерти. В последний момент она едва слышно прошептала его имя, и он в ответ — словно приласкал — прошептал ее имя.
Не в силах больше сдерживать подступившие к глазам слезы, Вориан беззвучно заплакал.
В дверях появился Кагин.
— К вам приехал Квентин Батлер. Какие-то дела, связанные с Джихадом. Он говорит, что это очень срочно и не терпит отлагательства.
Увидев мать и слезы Вориана, Кагин все понял. Лицо его мертвенно побледнело.
— О нет, нет! — Он бросился к телу матери и опустился на колени рядом с кроватью, всматриваясь в ее лицо. Но Лероника не двигалась. Вориан остался сидеть на краю кровати.
Кагин разразился громкими, не сдерживаемыми рыданиями. Он выглядел так жалко, что Вориан встал и положил руку на плечо сына. Тот поднял глаза и на какой-то момент они разделили общее горе. В комнату вошел Эстес и, покачнувшись, застыл в дверях, словно надеясь хотя бы на несколько мгновений отогнать от себя беспощадную действительность.
— Она ушла от нас, — сказал Вориан. — Навсегда. Глазами, полными слез, он обескуражено, словно не веря в то, что случилось, смотрел на двух темноволосых мужчин, так похожих на него и друг на друга.
Эстес застыл на месте, как ледяная статуя. Каган холодно посмотрел на отца.
— Вам надо идти к примеро Батлеру. Так случалось всегда, почему сейчас все должно быть иначе? Оставьте нас наедине с мамой.
Онемевший и едва способный двигаться, Вориан встал и направился в гостиную. Осунувшийся от собственных потрясений, Квентин Батлер вытянулся по стойке «смирно». Он был одет в парадный мундир примеро армии Джихада.
— Зачем вы пришли? — спросил Вориан. — Сейчас мне надо побыть одному.
— Положение критическое, верховный главнокомандующий. Фейкан и я только что вернулись с Коррина. Наши худшие опасения подтвердились. — Он перевел дыхание. — Возможно, не пройдет и месяца, как Лига будет уничтожена.

***

===

Людям, которые изобрели мыслящие машины, не приходило в голову, что они создают беспощадное оружие, которое обратится против них. Но именно так и случилось. Джинн был выпущен из бутылки.
Фейкан Батлер. Из выступления на политическом митинге

Во время заседания экстренно созванного комитета Совета Джихада, когда обсуждалась создавшаяся критическая ситуация, Квентин Батлер чувствовал, что члены Совета все больше и больше поддаются панике. Он видел ее в потускневших глазах политических лидеров, в одутловатом лице Великого Патриарха и в озадаченном облике вице-короля. Собралось столько членов комитета, депутатов Парламента и экспертов, что обычного помещения оказалось недостаточно, и комитет собрался на заседание в зале собраний. Учитывая катастрофичность новостей, Совет понимал, что долго удержать их в тайне будет невозможно.
— Бича Омниуса оказалось недостаточно, — произнес Квентин, бросая слова в тревожное молчание присутствующих. — Теперь он хочет окончательно добить нас.
В то мгновение, когда члены Совета увидели изображения чудовищно огромного машинного флота, готового к решающему броску, они поняли, что Лига не устоит против такой военной мощи.
— Боже, кажется, наступают последние худшие времена, — произнес наконец Великий Патриарх. Казалось, золотая цепь неимоверным грузом давит ему на плечи. — Одно несчастье за другим. Половина нашего населения вымерла или умирает от вируса. Общества и правительства пребывают в полном расстройстве, повсюду беженцы, и у нас нет никакой возможности позаботиться об их нуждах — а теперь еще и флот, готовый к отправке с Коррина. Что будем делать?
Квентин и Фейкан неловко заерзали на стульях. Великий Патриарх должен воодушевлять и ободрять других, а не жаловаться и хныкать.
Они снова показали присутствующим изображения флота Омниуса, сделанные ими накануне во время разведывательного полета на Коррин. Тактики, стратеги и военные эксперты Джихада, а также гиназские наемники бросились изучать обстановку. Но вывод был ясен и без подробного анализа: Омниус собирается бросить все свои превосходящие силы на ослабленное эпидемией человечество. Перехваченные сообщения машин ясно указывали на цель грандиозного наступления — Салусу Секундус. Ошеломленные политики не находили слов для выражения своего отчаяния.
За трибуной для выступлений засветился экран, на котором появилась карта планет Лиги с указанием наличных военных сил на каждой из них. Черным цветом были обозначены планеты, все еще находившиеся на строгом карантине. Потери от болезни резко уменьшили численность армии Джихада. Лига не предпринимала наступательных действий после отвоевания Хонру. В армии было множество кораблей, но не хватало здоровых солдат, которыми можно было бы укомплектовать экипажи. В разгар эпидемии пришлось рассредоточить силы армии, чтобы обеспечить карантин и вывоз беженцев.
— Может быть, нам стоит попросить когитора Видада снова обратиться к Омниусу с мирными предложениями? — спросил представитель Хагала.
Емкость с мозгом древнего философа стояла на столе рядом с председательствующими. У емкости стояли два посредника — глубокий старик по имени Ките и молодой монах по имени Родан. Ките произнес тихим голосом:
— Когитор много лет не покидал Зимию, и он хочет вернуться на Хессру, чтобы посоветоваться со своими коллегами когиторами.
Великий Патриарх вперил в представителя Хагала гневный взор.
— Вы предлагаете сдаться на милость Омниуса?
— Кто-то может предложить что-то лучшее во имя нашего выживания?
— У нас нет на это времени, — возбужденно возразил Фейкан. — Взгляните на изображения! Омниус уже готов к запуску флота.
Когитор задумался, отчего электрожидкость окрасилась в яркий голубой цвет. Потом Видад заговорил через свой громкоговоритель:
— В таком случае я советую эвакуировать Салусу Секундус. Машинный флот приблизится к планете не раньше, чем через месяц. Покиньте планеты, и Омниус не сможет одержать победу.
— Но это больше миллиарда людей, — простонал вице-король.
Представитель Гиназа громко кашлянул, привлекая к себе внимание.
— После эпидемии осталось много вымерших, пустых планет, где можно разместить много беженцев.
— Это неприемлемо, — заявил Квентин, не веря своим ушам. — Мы не можем просто взять и спрятаться. Даже если мы сумеем вовремя эвакуировать Салусу, ничто не помешает Омниусу уничтожить все остальные планеты Лиги одну за другой. Лига погибнет в тот момент, когда мы покинем ее столицу. — Он сцепил руки, словно хотел задушить невидимого врага, но потом взял себя в руки, надев на свое красивое лицо маску непроницаемого спокойствия. — Именно теперь — если, конечно, нам хватит времени — мы должны предпринять решительные действия.
Все присутствующие обратили взоры на верховного главнокомандующего Атрейдеса, который молча сидел в стороне, возле сцены. Хотя он очень молодо выглядел, лицо его выражало боль и горе в связи со смертью любимой супруги. Однако Вориан встал и, собравшись с силами, заговорил твердым, не дрогнувшим голосом.
— Мы уничтожим их, — сказал он стальным тоном. — Это единственное, что мы можем сделать в сложившейся ситуации.
Некоторые члены Совета издали недоуменные звуки, а вице-король почти истерически расхохотался.
— Отлично, это действительно очень эффективное и простое решение. Мы просто берем и уничтожаем мыслящих машин. Остается только удивляться, отчего это мы не сделали этого раньше!
Верховный главнокомандующий сохранял полное спокойствие. Квентину было от души жаль начальника, когда он подумал о своей любви к Вандре. Но он надеялся, что Вориан найдет утешение в том, что Лероника прожила долгую, осмысленную и богатую жизнь, окруженная любовью семьи, что нечасто встречается в такое тяжелое и тревожное время. После столетней войны и страшной опустошительной эпидемии на долю людей выпало столько горя, сколько не по силам вынести человеку.
Вориан держался только за счет своего гнева. Ему хотелось что-то разрушить, причинить кому-нибудь боль, чтобы унять собственные страдания, терзавшие сердце. Форма, обычно тщательно подогнанная и отутюженная, сейчас была помятой и плохо сидела на Вориане. Склонный к соблюдению формальностей и субординации, Квентин обычно очень неодобрительно относился к неопрятному виду военных, но сейчас он старался не обращать на это внимания.
— Так или иначе, но это будет нашим последним сражением. — Вориан Атрейдес поднялся на трибуну и замолчал на мучительно долгое мгновение. Тишина давила ему на плечи, пока он собирался с мыслями, удерживая в душе гнев и горе. — После просмотра этих изображений ни у кого не может возникнуть и тени сомнения в том, что это все наличные силы Омниуса, которые он собрал в один кулак. За прошедшие два дня мы отправили еще одиннадцать спейсфолдеров на разведку к другим планетам Синхронизированного Мира. Все разведчики доложили одно и то же. Их доклады подтверждают сделанный нами вывод.
Два разведчика погибли, вероятно, из-за навигационных ошибок, но сообщений остальных было достаточно.
— Мы убедились в том, что все оборонительные силы, все флоты покинули эти планеты машин. Все планеты без исключения. Омниус собрал на Коррине все силы для нанесения решительного завершающего удара.
Великий Патриарх мрачно кивнул.
— Предполагается, что мы затрепещем перед таким флотом.
— Предполагается, что мы все умрем. — Вориан улыбнулся и заговорил более напористо: — Но Омниус не понимает, что такая тактика может оказаться его слабостью, если мы, конечно, сумеем ею воспользоваться.
— О чем вы говорите? — спросил вице-король О'Кукович. Вместо того чтобы отвечать политику, Вориан посмотрел в глаза Квентину. Взгляд серых глаз Атрейдеса стал острым и колючим, как мелкие осколки разбитого стекла.
— Разве вы не понимаете? Собрав силы для массированного удара, Омниус сделал себя уязвимым во всех остальных местах! Пока флот всемирного разума летит к Салусе Секундус, мы можем нанести удары по всем без исключения планетам Синхронизированного Мира, которые остались без защиты.
— Но как мы сможем это сделать? — тонким, как у ребенка, голосом крикнул Великий Патриарх.
— Мы должны совершить что-то неожиданное. — Вориан скрестил руки на груди. — Только так мы сможем победить.
Квентин возвысил голос, стараясь успокоить зашумевших членов Совета. Он понимал, что у Вориана есть план, и, вероятно, этот план единственный, который может спасти человечество.
— Объяснитесь, верховный главнокомандующий. Какое оружие мы сможем использовать против мыслящих машин?
— Атомное оружие. — Вориан обвел взглядом возбужденную аудиторию. — Огромное количество импульсно-усиленных ядерных боеголовок. Мы можем превратить каждую планету Синхронизированного Мира в радиоактивный пепел, как мы сделали это с Землей девяносто два года назад. Если у рода человеческого хватит мужества снова применить атомное оружие, то мы сможем искоренить Омниуса на всех его планетах — бомбардируя их одну за другой. Мы уничтожим каждое воплощение компьютерного всемирного разума, так же как они собираются уничтожить нас.
— Но у нас нет времени! — снова пропищал Великий Патриарх Ксандер Боро-Гинджо, ища взглядом поддержки среди других членов Совета. — Машины скоро запустят флот! Мы же видели съемки!
— В настоящее время флот стоит у Коррина и на нем производятся последние приготовления к отправке. У нас есть несколько недель на нашу подготовку к отражению нападения на Салусу. И даже после того, как флот машин будет запущен, пройдет еще месяц, прежде чем они доберутся до нас, как это уже верно подметил когитор, — сказал Вориан, ожидая реакции.
Квентин внезапно взглянул на Фейкана. Оба поняли, что имел в виду Вориан Атрейдес.
— У Омниуса есть только корабли с традиционными двигателями.

— Но у нас есть выбор, — бесстрастно произнес Вориан Атрейдес. — Месяц — это больше чем достаточно для уничтожения всех планет Синхронизированного Мира —
если мы воспользуемся кораблями, свертывающими пространство.
Мы можем повторить нашу славную победу на Земле на многих других планетах. Мы уничтожим всех роботов — без колебаний и рассуждений, — всех до единого.

Квентин шумно втянул воздух, прокручивая все возможные решения.
— Но спейсфолдеры весьма ненадежны. Статистика корпорации «ВенКи» позволяет утверждать, что процент потерь равен десяти. В каждом рейде на планеты машин мы будем терять корабли. У Омниуса сотни цитаделей. Коэффициент потерь будет… ужасным!
Вориан остался невозмутимым.
— Это лучше, чем полное уничтожение. Пока корринский флот будет неотвратимо ползти к Салусе Секундус, мы обойдем его и ударим по всем незащищенным планетам Синхронизированного Мира, методично сокрушим их, а потом сделаем то же самое и с главной цитаделью Омниуса. К тому времени его флот будет слишком далеко, чтобы вовремя среагировать на нападение.
Ксандер Боро-Гинджо перебил главнокомандующего:
— Но что будет с порабощенными людьми, живущими на планетах всемирного разума? Разве мы не призваны спасти их от рабства? Они умрут, если мы устроим на их планетах ядерный холокост.
— По крайней мере они умрут свободными.
— Думаю, что это будет для них утешением, — саркастически заметил О'Кукович, но, увидев, что мнение большинства начинает склоняться в пользу Атрейдеса, предпочел замолчать. Члены Совета были в ужасе, но не теряли надежды. По меньшей мере им теперь предложили план и пусть небольшой, но шанс на спасение.
— Если мы не будем действовать решительно, то погибнет гораздо больше людей. — В напоре и уверенности Вориана было что-то устрашающее. — Кстати, Салуса Секундус тоже будет уничтожена. Так что у нас просто нет иного выбора.
— Что же станется с Салусой? Нам придется просто покинуть ее? — В голосе вице-короля звучали неприятные плачущие нотки.
— Потеря Салусы Секундус — это цена, которую нам придется заплатить за то, чтобы навсегда покончить с Джихадом. — Он нахмурился и бросил взгляд в сторону емкости с мозгом Видада. — Когитор прав. За оставшееся в нашем распоряжении время надо эвакуировать планету.
У Квентина стало тяжело на душе, на сердце словно легла свинцовая плита, но он старался быть объективным. План Атрейдеса может сработать. Это была игра с немыслимо высокими ставками, и нанесенные страшным решением раны будут затягиваться очень и очень долго, оставляя после себя незаживающие рубцы.
— Даже если машинам удастся поразить Салусу, у них не будет всемирного разума, который будет направлять их действия после того, как закончится их нынешняя программа. У них не будет руководства, а сами они не способны к инициативе. Потом мы легко с ними расправимся.
— Это будет все, что останется от Синхронизированной Машинной Империи, — вставил слово Фейкан.
Также как Вориан Атрейдес, Квентин теперь чувствовал, что готов на любые крайние меры для того, чтобы завершить конфликт или погибнуть в попытке сделать это. Даже недавнее чудесное возвращение его внучки Райны напомнило Квентину о гибели ее родителей, о тех миллиардах людей, которых погубил Омниус.
— Я согласен с верховным главнокомандующим. Это наш единственный шанс обеспечить наше выживание. Мои солдаты добровольно составят экипажи спейсфолдеров, даже зная о большом риске, но дело в том, что из-за потерь во время эпидемии у нас не хватит личного состава для того, чтобы укомплектовать все корабли. Даже нагруженным бомбами «кинжалам» потребуется множество пилотов.

Великий Патриарх поджал губы.
— Я уверен, что мы найдем массу добровольцев среди мартиристов. Они ищут любую возможность пожертвовать собой в битве с машинами. — Великий Патриарх явно хотел одним ударом убить сразу двух зайцев.
— А пока из них можно составлять экипажи спейсфолдеров, — предложил Фейкан. — Это рискованно, но нам нужны регулярные сообщения с Коррина. Другим способом мы никогда не узнаем о конкретном времени отправки флота Омниуса. Отсчет начнется с момента, когда Омниус запустит истребительный флот.

***

---

Источник : https://knigogid.ru/books/852671-dyuna-bitva-za-korrin/toread

---

Словарь Батлерианского джихада

---

ПРИЛОЖЕНИЕ - Крестовый поход...