Восход 025 - 29 Апреля 2024 - Персональный сайт

Главная » 2024 » Апрель » 29 » Восход 025

03:15

Восход 025

***

Глава 19

Пока шел, заметил, как изменилось лицо Льва Моисеевича. Ну что, скотина, нравится тебе? А сейчас ему ничего не сделать. Военные, которые охраняли пункт приема, не просто так я ребят поставил, думал, что они раньше спохватятся, но так даже лучше.

Подошел к Твердохлебову. Вид у него потрепанный и уставший. Проспался, вскочил и застал мою записку. В ней я честно признался, что одолжил его власть на время для решения насущных проблем, связанных с поиском того, кто покушался на меня и ранил девушек.

Понимаю, причина нарушить устав и кучу правил слабенькая, но я уже пустился во все тяжкие с того момента как Долгорукову схватили за уши. Похоже, наскреб себе на отсылку за стену, казнь и еще какую-нибудь кару.

***

Вот только я не дурак и отчетливо понимаю, что тут Трутень не просто так. Его интересы куда выше и шире простого аристократа из почти уничтоженного рода. Этим и пользуюсь. Надеюсь… Пока я выгоден и нужен, могу себе позволить чуть больше, чем другие.

— Боря! — выдохнул лейтенант. — Ты меня разочаровал… Пойдем поговорим. И можешь не радоваться, просто так тебе это с рук не сойдет.

Направились в пункт приема. Обстановка накалялась, для всех остальных мы проводили операцию, мало кто понимал, что в реальности происходит.

— Садись, — приказал мне Самсон. — Что-то хочешь сказать?

— Смотря о чем? — уточнил я.

— Ты глянь на него! — замахнулся на меня Твердохлебов. — Еще и выпендривается!

— Лейтенант, — спокойным голосом начал я. — Почему все так случилось? Я пришел к вам в кабинет, но, к сожалению, разбудить вас не смог, генерал Долгоруков дал сутки, чтобы я смог оправдать Цареву. Времени не было, действовал по ситуации.

— Ты чего ржешь? — возмутился Самсон, когда Трутень сорвался. — Получается, я виноват? Так, что ли?

— Никак нет! Вашей вины нет. Все беру на себя, — перебил я Твердохлебова. — Но если вам интересно, то я узнал правду о той ситуации, нашел всех участников. Виновник убит, участник спрятался, но ещё есть возможность найти его и представить свидетелем, хотя там присутствуют нюансы.

— Рассказывай! — вклинился Трутень.

— На меня устроили покушение. Заказчики — род Царевых и Троцкие. Они предложили немаленькие деньги за мою голову. Появились желающие. Основной был Земанский, а также водитель Игорь. Простите, не знаю фамилию. В момент покушения старший сержант передумал и сбежал, на артефакт использовал Игорь. Вчера он попытался закончить начатое, но неудачно. Теперь лежит, пачкает пол в моей комнате на втором этаже.

Меня прервали, и мы поднялись наверх. Трутень осмотрел труп вместе с Твердохлебовым.

— Ой не верю я тебе, Боря, ой не верю… — запричитал Самсон. — Сопляк, а на него два крупных рода обиделись?

Решил добавить информации, мне сейчас их расположение нужно, а не проблемы. Особенно, когда на кону не только моя жизнь.

— Вообще-то три, — сказал я, когда Игоря перевернули. — Еще мой отец.

Трутень отвлекся и перевел взгляд на меня, в глазах интерес. Самсон дернул щекой.

— Марковы… Папенька мой от большой любви к своему отпрыску с момента, как я сюда попал, решил закончить жизнь мою не столь длинную.

— Марковы? — переспросил Трутень и уставился на Самсона. Тот кивнул.

Значит, лейтенант не сдал меня. Уважаю…

— Да, после немногочисленных бесед с Вершининым тот признался, что родственники предложили за мою голову десять тысяч. Не получилось… Теперь они задействовали Царевых, попытались через Елизавету все провернуть, но она отказалась.

— Откуда знаешь? — сел на мою кровать подполковник и закурил.

— Вот этот признался перед тем, как убить хотел, — толкнул носком сапога тело водителя.

— Что-то я запутался. Твой род хочет твоей смерти — это понятно, но как они?.. — озвучил свои мысли Самсон.

— Как мне сказал один человек, через майора Груданцева, — и тут Трутень напрягся.

Папиросу достал Твердохлебов, и они закурили. Молчание повисло вместе с дымом, который заполнил комнату. Труп уже стал пованивать. Все, теперь нужно искать новое жилище.

А я думал, как мне подступиться так, чтобы Земанского отмазать. Пока, по ощущениям, мужики не настроены даже мне делать поблажек, а сбежавшему военному — тем более.

— Троцкий… — выпустил дым Весемир.

— Тут все сложнее, — чихнул я. — Прошу прощения. Если я правильно понял, то эта гадина решила как-то использовать часть и военных, а что самое главное — стену с монстрами, их мутные зелья. В ходе ночной облавы мы перерыли весь город, но ничего не нашли. Уже под утро обнаружили…

— Что? — уставился на меня подполковник.

— Ящики с этим зельем. Количество эликсиров — восемьсот, — дал я отчет.

— Где они? — поднялся Трутень и подошел ко мне.

— Уничтожил. Сцепились с охраной Троцкого, и, чтобы не оставить им зелья, мы с ребятами разбомбили ящики, — сказал я спокойным голосом и без зазрения совести.

— Боря… Боря… — сплюнул подполковник на пол.

Ну что такое? Вы не у себя дома, че срете-то? Совсем уже обалдели! Я промолчал, только брезгливо дернул уголком рта.

— Ты отправляешься с нами. Подробный отчет, рапорт. И, чтобы я получил достоверную информацию, каждый будет его писать отдельно, — вытряхнул пепел на пол из трубки подполковник.

Оладий! А вот это проблема, чую, по головке за такое уж точно не погладят. Мы спускались. Решил, что если сейчас поедем в грузовике, то я выдам правильную версию для всех, и тогда рапорты сойдутся.

Твердохлебов приказал залезать в грузовик. Я уже направился с остальными, как мне положили руку на плечо.

— А вас, Солнцев, я попрошу проехать с нами, — сказал Трутень.

— С удовольствием! — улыбнулся я. А в душе: «Пфырч!»

* * *

Долгорукова и Царева в медчасти

Цветкова закончила лечение обеих. Конструкция, напитанная магией, почти все сделала, несколько капельниц и зелий, и вот девчули здоровы.

Девушкам пришлось переодеваться друг при друге, их одежда пострадала, а в больничных халатах никто выходить не хотел. Лейтенант помогла — выдала им свою одежду и потребовала вернуть, а перед этим постирать.

Если на Долгоруковой форма смотрелась более-менее, то на Царевой просто висела. Софья не сдержалась и сказала:

— Лейтенант, а у вас есть вата? Дайте девушке, пусть положит себе в область груди.

Шутка пришлась по нраву Цветковой, и она улыбнулась. Вот только Елизавета вся покраснела.

— А этой дайте бритву, чтобы свои заросли сбрила! — ответила Царева.

Девушки повернулись и уставились друг на друга.

— Брейк! Собачтесь на улице, — остановила новую волну выяснения отношений лейтенант.

Девушки вышли. Если Софью встретили военные, которые сопроводили ее до генерала, то Елизавету взяли под охрану и отвели в пустую казарму.

Царева села на раскладушку Бориса и задумалась. Она вернула ему долг жизни, теперь может двигаться дальше. Проблема в том, что Солнцев опять умудрился ее спасти.

— И что теперь? — вздохнула девушка.

Она немного покраснела, вспомнив, что им рассказала Цветкова, как Борис принес каждую на руках и потом помогал лейтенанту напитывать лечебную конструкцию.

Внутри живота Елизаветы было тепло и как-то тянуло. До этого таких ощущений она не испытывала. Еще девушка сделала свой выбор. Ударила по руке отца, которую он протянул ей. И это значит, что теперь на нее объявят охоту. Стоит выйти их части — сразу убьют.

Если роду Царевых заказывают кого-то, то они выполняют, провала не должно быть. Солнцев жив, позор для ее семьи. И, чтобы как-то загладить вину перед заказчиком, они вернут деньги и сделают все бесплатно. Репутация дороже. Вот только Елизавета, пятно на ней.

— Повезло мне с родом, — грустно улыбнулась девушка.

Царева была уверена, что у нее остались считанные дни. Она расплакалась бы, но нельзя. Девушка сама убивала таких отступников в составе семьи, это долг чести. За такое вознаградят и дадут новые техники, артефакты, редкие зелья.

Немного жалея себя, Елизавета осознала, что за свои семнадцать лет даже не целовалась добровольно, по своему желанию. Тут она решила, что не упустит возможности, когда такая представится.

* * *

Долгорукова в домике, который выделили ее отцу

— Софушка! — радостно произнес отец, схватил девушку и закружил ее.

Наконец-то за два года он может обнять дочь и поговорить с ней нормально. Если получится, во всяком случае, Семен Аристархович собирается сделать все, чтобы забрать ее домой.

— Отец… — серьезно произнесла Софья, когда ее опустили на пол.

***

— Ну хватит строить из себя буку! Ты же такой очаровательной девочкой была, что вдруг случилось? — мягким отцовским голоском произнес генерал.

— Я повзрослела! И стала военным. Прошла подготовку, теперь у меня отряд, и я лидер. Я больше… — Долгорукова остановилась, потому что поймала взгляд отца.

Генерал с дочерью поговорили о делах семейных. Семен Аристархович старался не давить на девушку, как его учила жена, но это ни к чему не привело. Чтобы как-то разрядить обстановку, сказал:

— Я казню эту девку, напавшую на тебя! Царева…

Софья удивилась. Смерти этой плоской дуре она не желала. Малолетка, которая строит из себя, а сама уже вдова, испорчена.

— Вот только друг твой, Солнцев, заступился за нее. Мы договорились с ним, он найдет человека, виновного в том, что ты пострадала. И вечером это время заканчивается, — сказал генерал.

— Заступился? — повторила Софья.

— Да, устроил такое… Ты бы знала. Моих военных связал, угрожал, требовал. Наглец! — рассмеялся Долгоруков, вспомнив, как его выставили из медчасти. Вот только это он не собирался рассказывать дочери.

Мысли Софьи уже улетели куда-то: «Почему он спас Цареву? Почему защищает? У него к ней чувства? А может, они уже спят? Но зачем тогда Борис меня целовал? Отшлепал… А еще… Стыдно признаться, видел голой…».

— Дочь? — позвал Долгорукову отец. — Все в порядке? Ты как-то странно себя ведешь. Неужто тебе нравится этот мальчишка?

— Что? — вскрикнула девушка. — Да… Ты… Не желаю тебя больше видеть и говорить!

Софья выскочила из домика и пошла в направлении ворот, чтобы поймать грузовик и вернуться в Охотничий. Отряд, о нем нужно позаботиться. Еще пора уже на охоту идти, денег совсем не осталось.

— Нравится мне? Солнцев? Этот наглец? — повторяла Софья в ожидании транспорта.

И тут заметила приближающуюся машину, в которой сидели Твердохлебов, Трутень и Солнцев.

Когда они проехали, Долгорукова поняла, что улыбалась, как дура.

* * *

Как только мы прибыли, нас распределили в разные казармы.

— Разрешите обратиться? — сказал я офицерам. Мне кивнули. — Можно хотя бы в душ сходить? Я весь в грязи и крови.

— В свою казарму иди, там никого нет, — ответил Твердохлебов.

Меня сопроводили военные. Зашел и двинулся в душевую, залез под струи воды, стал соскребать с себя мочалкой, ногтями запекшуюся грязь и кровь. А сам думал, как мне сделать так, чтобы версии произошедшего сошлись. Володя, если его вожжа под хвост не ударит по поводу справедливости, выдаст правильный доклад.

Дима… Тут я больше уверен в положительном исходе. А остальные? Пфырч, их двадцать человек! Я даже не знаю, где они находятся и как можно заставить их выдать то, что мне нужно.

От мыслей быстро отвлекся, ведь ко мне под душ кто-то прыгнул. Царева. Поцеловала меня в губы и прижалась голым телом. Я был не готов к такому и отреагировал.

— Елизавета! — крикнул я. — Ну-ка, брысь отсюда! Ишь чего удумала…

— Я хочу! — сцепилась руками девушка у меня за спиной.

— Нет! — оттолкнул я ее.

Моей силы хватило, да и тело мокрое. Царева отлетела и упала, а потом ударила в самое больное место — она заплакала, а после уже зарыдала. Не переношу бабские слезы! Никогда не знаю, что делать и говорить в таких ситуациях. В прошлой жизни я просто уходил.

Вышел из душа, взял полотенце, прикрылся и еще одно накинул на девушку.

— Я настолько тебе противна? — спросила она меня, дрожащим голосом.

Выдохнул. Вот чего ей ответить? Не умею я быть нежным и ласковым. Глаза предательски поглядывали на мое спасение — дверь.

— Нет, — ответил ей. — Просто у меня… Не вовремя! Точно! Сейчас не могу, да и неправильно это. Ты же девушка, как потом замуж выйдешь? — выкрутился я.

— Это неважно! Скоро меня не станет. Я хотела попробовать, узнать, почувствовать… — всхлипывала Царева.

Сжал кулаки от своей беспомощности. Вот сказала бы ты, в чем конкретно проблема… Убить кого надо или что-то сделать — понятные осязаемые вещи.

— Солнцев! — крикнул кто-то в казарме.

— Уже иду! — повысив голос, ответил своему спасителю. Спасибо тебе, дружище. — Видишь, ничего бы сейчас не вышло, — еще раз попытался оправдаться.

Сложнее всего было успокоить свое тело, которое отреагировало на молодую, красивую ... девушку. Вышел в полотенце и из сумки Айваза взял его вещи. Ничего, поделится, а то мне нечего надеть.

Оказавшись на улице, рискнул.

— Ребят, у вас закурить не найдется? — спросил я.

— Нет! — сурово ответили мои конвоиры.

Да! Голос бога пробудился. Как и что сделать? Их трое, может на всех не подействовать.

— Понял. Буду благодарен, если вы пройдетесь по всем ребятам, которых привезли, и скажите им, чтобы в рапортах написали, что мы спалили ящики ночью и вели бой с врагом.

— Ты придурок? — толкнул один из них меня. — Совсем сдурел? Я доложу о том, что ты сказал!

— Забудьте! — произнес я в надежде исправить оплошность.

— Я сейчас вмажу, и ты сам забудешь, как тебя звать.

Улыбнулся. Не повезло. Теперь остается реагировать по ситуации. Пфырч…

* * *

Долгорукова в бывшей казарме Солнцева

Девушка пришла выяснить отношения с Царевой. После того, как приехал Солнцев, сказали, что в ближайшие пять часов транспорта не будет. Поэтому она решила поговорить с Елизаветой и узнать, почему та напала, и вообще понять, из-за чего это Солнцев решил ее защищать.

Софья успокаивала себя тем, что просто убивает время. В некоторых чувствах, которые бушевали в ее душе, она пока не готова себе признаться.

Ее попытку разобраться прервал Солнцев, он зашел в казарму и отправился в душ. Долгорукова не смогла сдержаться и последовала за ним. Когда Борис разделся и залез под воду, Софья закрыла глаза. А в голове: «Он же видел меня голой? Значит, будет справедливо?».

Но когда открыла свои очи, то увидела голую Цареву, она целовала Бориса. А у того… Софья покраснела от увиденного, еще ком к горлу подошел. Ей стало так обидно. Как так? Почему она?

— Я что хуже? — подумала Долгорукова. — И ей стало стыдно за такие мысли. Она, дочь великого рода и генерала, помышляет, чтобы утонуть в руках какого-то сопляка-подмастерья!

Уже собралась уходить, как застала сцену, когда Солнцев оттолкнул Цареву. Девушка облегченно выдохнула. То, чего она боялась, не произошло.

— Вот же потаскуха! А еще из аристократов… — радовалась Долгорукова под слезы Царевой.

Солнцев вышел, Софья последовала за ним.

Теперь мысль о казни Елизаветы не была уже такой неправильной. Когда девки не станет, та перестанет отвлекать Бориса. И тогда он…

* * *

Меня привели в кабинет к Твердохлебову. Мужики сидели и разбирали бумаги. Когда заметили меня, то Самсон сказал:

— Садись, Борис, пиши. Хорошо пиши, от этого многое будет зависеть.

Мне освободили кусочек стола и дали листок бумаги и ручку. Я выдавал ту версию, которую уже озвучил ранее. Стало жарко, и я вспотел. Впервые не знаю, что делать. Сдаваться живьем не собираюсь, хоть и против Трутня ничего не сделаю. Но я им покажу кузькину мать!

В любом случае других подставлять я не собираюсь, да и Цареву постараюсь спасти, а там как карта ляжет. Закончил свой рапорт и передал его Твердохлебову.

Офицеры внимательно изучили документ и положили на стол. В этот момент в дверь постучали.

— Разрешите зайти? — спросили за ней.

— Входи! — ответил Самсон.

Военный генерала передал бумаги. Я проглотил, потому что на меня смотрели не по-доброму. Лист за листом прочитывали рапорты и клали их на стол. Лица офицеров становились все серьезнее. И вот последний…

— Интересно выходит… — растянул Трутень. — Что ты теперь скажешь, Солнцев? А? — дернул щекой мужчина и подошел ко мне. Положил руку на плечо и стал сжимать.

***

Глава 20

* * *

Царева в казарме

Девушка сидела голая, с накинутым полотенцем, и пыталась понять, почему? Что с ней не так? Настолько некрасивая?

Царева вздохнула и успокоилась.

— Раз так, то я не хочу погибать от рук своего рода! — произнесла она. — То, что со мной сделают, куда хуже смерти.

Елизавета встала, умылась и собралась. Надела лучший охотничий костюм своего рода, привела волосы в порядок. Посмотрела на себя в зеркало и кивнула. Подошла к выходу казармы и попросила охрану сопроводить ее к генералу Долгорукову.

— Зачем тебе? — улыбнулся служивый, понимая, что девчонка смертник. Генерал не прощает тех, кто нападает на него или его семью. Особенно убийц, как эта Царева.

— Хочу сознаться и потребовать наказания, — выпрямила спину девушка.

Сейчас Елизавета была собой — уверенной аристократкой, той, которую боялись в сибирской зоне, надеждой рода.

Охранник оскалился, надел на девушку магические наручники и повел ее к Семену Аристарховичу. Чем быстрее они закончат свои дела здесь, тем скорее вернутся домой, к нормальной службе.

Царева повернула голову и улыбнулась. Она написала письмо Ольге, очень хотела — Борису, но сдержалась. Казалось, только начала устраивать свою новую жизнь, пусть не такую, о какой мечтала, но хоть что-то. Теперь и этим планам конец.

Задрав голову повыше и выставив грудь, Царева пошла.

* * *

Трутень сжимал мое плечо и смотрел мне в глаза. Я решил пока не действовать опрометчиво, просто ждал. Подполковник убрал руку, но давление никуда не исчезло, его магия продолжала прижимать все больше.

Силен, ничего не скажешь. Уверен, он и десятой части не использовал, но мне и этого хватило с головой, чтобы не шелохнуться.

Ножки стула захрустели, и я упал. Выставил руки и уперся ими об пол. Давление только возрастало. Через силу поднял голову и посмотрел на Весемира. Сломать меня удумали? Овощ вам!

— Боря! — закричала на улице Обручева. — Борис! Срочно! Прошу… Пожалуйста!

Руки тряслись и складывались. Мой отросток ожил, что-то из него по темным каналам устремилось к моему горлу. Потом вместилище запульсировало, магия толчками продвигалась.

Мне стало свободнее дышать. Руки окрепли.

— Отпустить! — сказал я голосом бога. — Или сдохните!

Магия Весемира замерла, давление стало спадать. Я уперся ногами и стал подниматься. Вернулось то забытое чувство власти и вседозволенности, которое я постоянно испытывал в прошлом мире.

Посмотрел в глаза Самсону. Мужик стоял и не двигался, его зрачки остекленели.

— Мальчишка! — выдавил Трутень. Подполковник сжал кулаки и уставился на меня. Он улыбался, а из его носа шла кровь. Ноги дрожали, но мужчина держался, чтобы не упасть.

Пошла игра в гляделки. Сила, одолженная моим телом, таяла. Собака Трутень, крепкий орешек, не подчинялся. Кровища из его носа уже заливала сапоги, но мужик не двигался.

Моя магия закончилась ровно в тот момент, когда он сказал:

— Иди! — Трутень выдохнул и упал на диван.

— Благодарю! — чуть склонил я голову. — Буду в Охотничьем продолжу заниматься Троцким.

Мне махнули рукой в направлении двери. Я выпрямился и приложил ладонь к голове, ударил пятками сапог, разворачиваясь, и вышел.

* * *

Весемир и Самсон, когда остались одни

Подполковник достал свою трубку и закурил. Мундштук стучал по зубам, перемещаясь во рту, были слышны глубокие вдохи и выдохи. Трутень не сводил глаз с двери, в которую только что вышел Солнцев.

— Какого черта? — пришел в себя Твердохлебов и упал рядом с другом.

Дрожащими руками он полез в карман и достал пачку. Тряхнул ее, выскочила папироса. Самсон попытался подцепить пальцами, но они не слушались. Наклонился и вытащил зубами, проглотил и прикурил.

— Это, мой друг, словесная магия, — улыбнулся Весемир.

— Что? — почесал свою щетину лейтенант. — О чем ты? Чертовщина какая-то!

— О, нет! Мне стало интересно, что сделает мальчишка, если на него надавить. И тут он выдал нам с тобой приказ. Конечно, силушки у него еще мало, но… Подобное я испытывал только перед императором, когда тот был в гневе.

— Ты хочешь сказать?.. — выпала изо рта сигарета у Самсона, он поймал ее рукой и обжегся. Снова запихнул и затянулся.

— Ничего я не хочу, — встал Трутень. — Пока еще рано говорить, но теперь я точно убежден и принял решение.

— Что мы будем делать? — уставился лейтенант.

— Ты видел рапорты. Все как один повторяют слово в слово то, что сказал и написал Солнцев. Или мальчишка имеет сильнейшее влияние на людей, это мы с тобой только что увидели своими глазами, ну, или второй вариант: его слова — правда…

Подполковник взял китель, накинул его на плечи и запихнул руки в карманы брюк. Перекидывая мундштук трубки во рту, он вышел. Самсон продолжал сидеть на диване и курить.

— Чую я, не к добру, — сказал он вслух. — Что же ты за человек, Солнцев?

* * *

Я выбежал на улицу и застал Обручеву, которая пыталась прорваться к домику Самсона. Ей мешали военные, а она трясла какой-то бумажкой.

Увидев меня, Ольга успокоилась. Подошел к ней.

— Боря, нас отпустили, и я вернулась в казарму, а там… Письмо, Лиза оставила, и ее нет. А там. Там… — писклявым голосом, готовым сорваться на слезы, причитала девушка.

Выхватил листок бумаги из ее руки.

'Уважаемая Ольга Павловна! Прошу прощения за свое поведение, надеюсь, я ничем вас не обидела. Хоть у меня никогда в жизни не было подруг, я бы хотела думать, что мы с вами стали ими.

Позаботьтесь об отряде, который недобровольно, но стал нашей странной семьей. У меня нет будущего ни здесь, ни в мире, поэтому прощайте!

Передавайте всем привет. И прикройте Солнцева, когда потребуется. Этот дуралей будет идти только вперед. Не знаю, хватит ли у вас сил поспевать за ним. Я точно не смогла…

С уважением, Царева Елизавета Сергеевна'.

Обручева смотрела на меня глазами ребенка, у которого отобрали желанный подарок. Вот же дура! Что за показательная жертвенность? Царева думает, что от ее смерти кому-то станет легче? Я тут жилы рву, чтобы ее шкуру спасти, а она… Смял послание и пошел.

— Ты куда? — схватила меня Ольга. — Бросишь Лизоньку?

Повернулся и посмотрел на девушку взглядом своего отца. Она отпустила мою руку и отшагнула назад.

— Идиотка! — произнес вслух. — Найду — выпорю! Сначала голая пристает, потом решает пойти помирать… Что же в головах у этих подростков?

В моем старом мире, если ты сдаешься, то ты слаб, и тогда сожрут. Никто не вспомнит о тебе и не будет переживать. Поэтому все цеплялись за жизнь, пока оставались силы. И даже когда заканчивались, все равно боролись.

Подошел к домику, где расположился Долгоруков.

— Доложите, что Солнцев пришел. Это срочно, — обратился я к военному.

— Генерал занят и не принимает гостей, тем более сержантиков, — ответил мне мужичок лет тридцати.

— Крученые пули, — произнес я.

Мои снаряды появились и ударили в головы военным. Их повело — ожидаемо, у них же защита. Вот только я добавил удар в кадык, сдерживался, чтобы ненароком не вдавить его. Другому — в пах, а третьему — в солнечное сплетение.

Мужики упали на землю.

— Приношу свои извинения! Ничего личного, просто у меня правда серьезная причина, — обошел тела и двинулся дальше.

Увидел Цареву, она висела в воздухе, и тысяча ледяных игл смотрели на нее.

— Пфырч! — произнес я, когда побежал.

Стоило только продвинуться на пять метров, как по мне открыли огонь. Скакал из стороны в сторону. Так как площадь маленькая, военные вынуждены были стрелять в определенном порядке, чтобы не ранить друг друга. Моя скорость сильно сократилась.

***

Семен Аристархович заметил меня и выпустил свою магию.

— Звуковой барьер! — прокричал я в полете.

Первая защита лопнула почти сразу, за ней вторая, третья. Пфырч, ставлю последнюю, а за ней звуковой удар! Ловлю момент, и две конструкции вибрируют в унисон. В том, что не остановлю магию генерала, я был убежден, но расчет был на другое. Сейчас по мне перестали стрелять, и военные побежали прикрывать Долгорукова.

Я ускорился и прыгнул, успел в последний момент, когда моя магия долбанула, хорошо так. Генерал сформировал ледяной купол, который закрыл его и военных. Вот только взрывная волна пошла на Елизавету, пришлось прикрыть девушку своим телом.

Меня понесло назад. Органы завибрировали, мозги затряслись. Это я переживу, вот только дай бог смел только половину этих игл. Остальная часть летела в меня.

— Рев зверя! — крикнул я вслед.

— Какой наглец! — произнес генерал, когда Солнцев встал на защиту девчонки-убийцы.

Долгоруков был не доволен своей поездкой. С дочерью не помирился, проиграл Трутню, который потребовал, чтобы генерал уезжал. Планы на охоту провалились, деньги, потраченные на поездку и военных, просто канули в трубу. Так мало того, на дочь совершили покушение. Чтобы хоть как-то восстановить справедливость и выпустить пар, он решил казнить Цареву.

Тем более она сама пришла и призналась в том, что хотела убить Софью. И вот вмешался он, снова мальчишка. И не будь подполковника, который совсем недавно наведался и сказал: «Солнцева не трогать, или тогда дружбе конец». С чего бы это подполковнику защищать этого сопляка? Не настолько большая выгода от смерти Бориса, чтобы терять связь с Трутнем.

Генерал развеял свою магию, которая уже угодила в наглеца, прикрывшего своим телом девчонку.

— Он тебе нужен? — сказал вслух генерал. — Хорошо, вот только я тоже не дурак. Что-то за ним стоит, раз ты так за него схватился, и я это использую.

— Зачем? — спросила у меня Царева, когда я стоял на одном колене, продолжая прикрывать ее.

Хороший вопрос, но пока не могу на него ответить. Оправдывал свой поступок тем, что никогда не бросал своих людей, и это правда.

— Борис Иванович, — произнес генерал рядом. — Нападение на военных, на меня, помешали казни убийцы. Перечислять ваши нарушения можно еще долго. И за все это одно наказание — смерть. Вы, молодой человек, решили умереть вместе со своей подругой? Понимаю и уважаю.

— Она невиновна! — поднял я голову. — Род Царевых через Земанского и водителя Игоря пытались меня убить. Их выстрел хотела отбить Елизавета, я же помешал ей, поэтому снаряд угодил в вашу дочь. Если кого и винить, то меня.

— Хорошая версия! — рассмеялся Долгоруков. — Получается, мою Софью чуть не убил ты? А потом из чувства вины пытался ей помочь? Так? И что ты хочешь? Чтобы я тебе все простил? И этой девке, которая призналась?

— Я… — закашлялся и проглотил кровь. — Вы — уважаемый аристократ, глава рода, боевой генерал. Слово «честь» для вас не пустой звук. Наказывать или казнить невиновного… Думал, что не можете себе такого позволить. Поэтому я вмешался, чтобы на вашу репутацию не упала тень от необдуманных действий.

— Что⁈ — посмотрел на меня сверху генерал. — Так ты меня выгораживать пришел, сопляк? У тебя еще молоко на губах не обсохло, чтобы говорить мне о чести, долге!

— Хотите кого-то наказать, вот я, перед вами! — поднял я голову и улыбнулся.

— Наглец! — повысил голос Долгоруков. — Тебе эта девка никто. Зачем ты так заступаешься за нее?

— А вы бы встали на защиту своих людей? — посмотрел я взглядом отца. — Пожертвовали бы собой за тех, кто готов идти за вами? Или я неправильно понял обязанности старшего по званию и лидера?

Семен Аристархович сжал зубы. Послышался скрип, он повернул голову и посмотрел на своих военных. Сколько раз он рисковал? Сотни? Тысячи? Все его ранения — от того, что вытаскивал очередного солдата то из лап монстров, то во время боев с родами. И сейчас ему сопляк говорит то, что для него является неотъемлемым правилом настоящего военного.

— Удивил! — выдохнул Долгоруков. — Давно я не видел, чтобы кто-то так себя вел, особенно в твои-то годы. Вот только это не отменяет вины девушки и ее признания. Тебе и твоему роду я должен за спасение дочери, но ей — ничего.

Мысли крутились как бешеные в попытке найти решение, и, кажется, сейчас мне только что подсказали путь. За спасение Софьи он мне должен и моему роду, хотя вроде бы мы тогда уладили этот вопрос. Но сейчас он снова сказал о своем долге, глупо не воспользоваться. Меня не тронут, как и мой еще несуществующий род.

Не так я хотел заняться его воскрешением. Крайне не вовремя, и это подвергнет Елизавету опасности. Марковы будут желать ее смерти, но это потом. Сейчас спасу эту дуру и буду решать проблемы по мере поступления.

— Вот только Царева из моего рода! — произнес я.

Повисла тишина.

— Что ты хочешь сказать? — Долгоруков посмотрел мне в глаза, когда я поднялся.

— Царева Елизавета Сергеевна, моя будущая жена. — произнес я слова, которые уже не забрать обратно.

— Что? Жена? Здесь? — удивился генерал.

— Да, — я подошел ближе, отчего дернулись военные, но Семен Аристархович поднял руку, и они остановились. Произнес ему на ухо. — Я обесчестил девушку и как аристократ обязан взять ее в жены.

Мужчина улыбнулся, посмотрел на Цареву. Теперь то, что он задумал после появления Солнцева… Мальчишке больше не сорваться с его крючка.

— Вот только этого мало, — цокнул с сожалением Долгоруков. — Слишком сильное оскорбление моему роду нанес ты, и даже со всеми твоими заслугами не перекрыть.

— Что вы хотите? — спросил я в лоб, уже поняв, что меня хотят использовать.

«Лизонька, тебе ... , когда мы отсюда выберемся!» — мысленно произнес я в сердцах.

— Клятву жизни! — улыбнулся генерал. — Это перебьет все, что ты натворил и твоя будущая жена.

Я протянул руку, из которой вывалился мой самодельный нож. Долгоруков дернулся, поняв, что я мог убить его в любой момент, когда находился так близко к нему. Я порезал свою ладонь и дал оружие мужчине.

Тот оскалился и полоснул свою руку. Мы скрепили клятву рукопожатием. Вспыхнул свет, и на моем теле появилась еще одна метка, похожая на ту, которую поставили военные.

— Вы свободны! — мягко сказал генерал. — Теперь род Долгоруковых не имеет к вам претензий. Можете идти…

Кивнул и подошел к Царевой. Схватил ее за руку и поднял. Девушка была в прострации, не понимала, что происходит. Мы вышли из окружения генерала. В этот момент меня потянули.

— Борис… Я… Ты… Мы… — произнесла девушка.

— Я молодец! — показал пальцем на себя, затем указал на нее и сказал — Ты дура!

Царева упала на колени и заплакала.

— Прости! Скажи мне, что сделать? Просто скажи, и я сделаю, — рыдала она. — Теперь ты должен жизнь и сделаешь все, о чем тебя попросят. И это из-за меня!

Сжал зубы, потому что сейчас добровольно накинул на себя ошейник, помимо того, что уже висит.

— Поднимайся, женушка, а то ... застудишь, — улыбнулся я девушке.

Мы пошли. Царева не издавала ни звука, молча плакала. Добрались до казармы, где стояла Обручева.

— Забирай! И прочисти ей мозги! — сказал я Ольге. — Прав был Твердохлебов, из-за вас, баб, одни проблемы.

* * *

Троцкий в своем кабинете

Лев Моисеевич сидел и глядел на свой перстень. Почти год подготовки к захвату власти на этом участке стены, и все коту под хвост.

— Солнцев… — произнес аристократ.

Троцкий уже доложил главе о ситуации. Его брат был крайне недоволен. Дома Льва Моисеевича ждут проблемы. Большие, но ничего, он и не из таких передряг выбирался. И сейчас что-то да придумает.

Но нагадить просто обязан. Чтобы его провел какой-то мальчишка?.. Эту оплошность он еще долго будет смывать со своей репутации.

— Алеша, зайди, — произнес аристократ.

***

— Господин! — мгновенно заскочил в кабинет слуга.

— Собирайся, мы уезжаем, — улыбнулся Троцкий своему незаконнорожденному сыну.

Леонид — от его первый жены, вот только мальчик слабый, глупый. Лев Моисеевич надеялся, что в этом месте сынок возьмется за ум, но… А вот Алексей, лучше бы он был рожден не от любовницы.

После рождения Лешеньки Троцкий забрал его у Варвары и сделал слугой в своем доме. Лично занимался воспитанием и развитием его магических способностей. Мальчик рос и подавал большие надежды.

— Господин, хотите, я разберусь с Солнцевым? — склонил голову слуга.

— Посмотрим, — улыбнулся аристократ. — Действуем по плану Б в случае эвакуации.

— Я вас понял. Если повезет, то его свои же и прикончат.

* * *

Забрал своих оболдуев. Царева не поднимала глаз и стояла, склонив голову, с Ольгой, которая держала ее за руку. С ребятами мы подошли к воротам именно в тот момент, когда проезжал грузовик. Залезли в него и поехали.

— Боря, — обратился ко мне Владимир. — Что случилось? Почему ты в крови?

— Да просто свадьба слишком шумная была, вот и поранился, — дернул я плечом.

— Что? Ты женился? Когда? На ком? — вклинился Дмитрий.

— Расслабьтесь… Не берите в голову, у нас еще много работы, — ответил я.

— Это Долгорукова? Угадал? — все никак не унимался Владимир с горящими глазами. — Она дама красивая, строптивая, и род хороший. Не удивлен, что Софья тебе приглянулась.

— Почему ты так решил? — уставился я на паренька.

— Так она пришла ко мне, к Диме и, судя по рассказам, к другим участникам обыска в Охотничьем, сказала, что нужно написать в рапорте. Мол, это ты ее попросил передать свой приказ. Кто не поверил — девушка припугнула родом и проблемами с ней. Поэтому все послушались. Это же надо найти свою любовь в такой дыре! — мечтательно закатил глаза Борзов.

Что? Как? Почему? Эти вопросы мучили меня. Мое умение не сработало на военных, даже голос бога. И тут появляется Софья, которая точно передает все, что нужно написать в рапортах.

Я рад, что так получилось. Возможно, уже бы куковал за стеной. Потому так удивился Трутень? Он меня испытать захотел? Чтобы что? Голова кипела, а мозги, которые пострадали от звукового удара, совсем не хотели шевелиться.

Потом… Выбрал лучшее решение из того, что сейчас возможно. Мы заехали в Охотничий, и нас высадили рядом с пунктом приема. Зашли проверили, что ничего не украли.

Моя идея с тем, чтобы заработать здесь благодаря зельям и оружию, провалилась, но я заполучил ящики Троцкого. Вот только Долгоруковой и ее отряду по-прежнему должен. Они рисковали, еще и вмешательство Софьи.

— Я в «Сибирскую» лавку. Скоро вернусь, — сказал ребятам, которые поднялись на второй этаж и охнули от лежащего там тела Игоря.

Уже забыл, что не убрались. Кровища, органы и вонь… Лучше прогуляюсь до Славецкого и верну долги. Пока шел, заметил, что на улице подозрительно пусто — ни военных, ни аристократов.

Толкнул дверь в лавку, и колокольчик сообщил о моем появлении. Из подсобки вышел аристократ. В этот раз на нем был черный костюм, сам чисто выбрит, и уложенные волосы. Куда-то собрался?

— Анатолий Викторович, — улыбнулся я. — Скажите, вы не поможете мне?

— Борис Иванович, рад вас видеть. Конечно, голубчик, что желает ваша душа? — мягким голосом спросил аристократ.

— Вы говорили, что одно зелье, которое я принес, стоит тысячу рублей.

— Верно. В некоторых зонах, если найти правильный людей, и того дороже.

— А вы не купите у меня десять штук?

— Деньги? Так бы и сказали, что они вам нужны. Давайте посчитаем, десять штук по пятьсот рублей. Пять тысяч получается.

— Подождите, вы только что сказали, что тысяча и того дороже, — перебил я Славецкого.

— Все так, — постучал пальцами о прилавок мужчина. — В других зонах и для заинтересованных людей. А мы здесь, и у меня уже есть два ящика, поэтому могу предложить только такую цену.

Вот же хитрый лис… В два раза скинул!

— Я согласен, — произнес после небольших подсчетов, что куда мне надо.

Аристократ вышел в подсобку и почти сразу вернулся. Положил деньги на прилавок и показал рукой, чтобы я их забрал.

— Всегда рад помочь! — сказал он, когда я запихнул купюры в карман. — Что насчет моего гостя? У вас есть новости? А то он спрашивал.

— Ждем, — ответил я, вспомнив, что совсем забыл про это спросить у Твердохлебова и Трутня. — Дело непростое, офицеры думают. Делаю все, что могу.

Колокольчик над головой издал звук, и я оказался на улице. Ко мне бежали Дима с Володей.

— Боря! Беда! — выдохнул Борзов.

— Согласен, почти каждый день и не раз, — улыбнулся его словам.

— Ты не понял. Сейчас обвал… Военные, их будто подменили, нападают на жителей городка. Убивают, расстреливают! Несколько человек открыли огонь у нас в пункте, мы еле ноги унесли.

Теперь звуки выстрелов услышал и я.

— Троцкий… До чего же ты мерзкая тварь! — произнес я вслух. — Ну, чего встали? Бежим!

***