13:09 Однажды, в театре, о любви... | ||
***
***  ...А потом он признался в своей подлости... И весь мир перевернулся. Я увидела, что босая ходила по горящим углям, не замечая ожогов, ходила голая, не зная стыда. Пошла к врачу, и... маленькое существо, которое начинало жить под моим сердцем... погибло... И все стало безразличным и пустым. Я ушла от него... Хотелось забыться. Я могла стать воровкой, кем угодно... и я вернулась к нему... С кем-то другим серьезных отношений быть не могло... Разве восстановишь то, что сгорело однажды? А притворяться не хотелось. Я знаю: рано или поздно надоем ему... Мама умрет, и я совсем останусь одна... детей у меня никогда не будет...Я подняла глаза и посмотрела на него, он молчал.
Спасибо, что выслушал... Теперь можешь идти...
Он молчал.
- Что же ты молчишь?
Он не ответил.
Не хочешь притворяться?.. Может, ты действительно честный человек?..
Я встала, пошла к палатке. Спокойно, словно ничего особенного не случилось, включила «Спидолу». Послышалась бравурная джазовая музыка. Я легла, на спину, забросили ногу на ногу и начала покачивать носком в такт музыке. Азиз постоял некоторое время, а потом резко оттолкнул лодку, прыгнул в нее и уплыл не попрощавшись. Я повернулась на живот и уткнулась лицом в сырой, пахнущий йодом песок. Через некоторое время на берег вышел Искандер. Он был мрачен.
Искандер. Весь день убит. Ни одна тварь не клюнула!
Он вытащил лодку на песок, подошел ко мне, я отвернулась.
Что случилось? (Убавил звук «Спидолы».) Почему ты плакала?
Я. Просто так.
Искандер. Простые слезы тишины?
Я. Давай переберемся на другое место.
Искандер. Хорошо. Завтра. Твои желания — для меня закон. (Начал возиться с приемником.)
Я. Саша!
Искандер. Мм!
Я. Я хотела тебя спросить...
Искандер. Спрашивай — отвечаем.
Я. Почему ты это сделал?
Искандер (поднял голову). Что «сделал»?
Я. Спрятал бостон.
Искандер. Ты все о том же?..
Он поймал футбольный марш, приготовился слушать репортаж. Но это был конец передачи.
Ах, черт, прозевали...
Я. Почему ты рассказал мне правду? Я бы никогда не узнала...
Искандер. Так не бывает... К тому же я честный человек...
 Из приемника послышался хохот. Певица исполняла популярный номер из оперетты: «Какой обед нам подавали, каким вином нас угощали...»
Я. Саша... А ты бы мог жениться на мне?
Искандер (отложил приемник и посмотрел на меня очень внимательно, потому что об этом я спрашивала впервые).
А почему ты вдруг спросила об этом?
Я. Из любопытства. Ну скажи, мог бы?
Искандер (немного подумав). Жениться? А зачем?
Он уставился на меня. Я пожала плечами.
Понимаешь, малыш... Любовь — это свобода, маленькое украшение человеческой жизни. Любовь дает возможность забыть о мирской суете, о всевозможных неприятностях, об этой проклятой атомной бомбе... Ты для меня — кусочек свободы. А если поженимся, свобода обернется обузой, и мы начнем искать отдушину. Где начинается семья, там кончается свобода. Все знают это и добровольно лезут в кабалу... Кретины...
Я. Значит, не женился бы...
Искандер повернул регулятор приемника и ушел в палатку. Певица хохотала. Ночь. Сияли звезды. Светилось море. Море отдыхало...
 ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Утро. Далеко в море Искандер пел романс «Плыви, мой челн». Я стояла на берегу и смотрела на его лодку, которая становилась все меньше и меньше и наконец пропала за каменным мысом.
Я вернулась к палатке, ваяла журнал, полистала его, читать не хотелось, закурила, посмотрела на море, встала и пошла к берегу, снова вернулась к палатке, взяла журнал, отбросила... Мне было стыдно сознаться себе самой, что я жду Азиза и мучаюсь от тревоги: неужели не придет? Кто-то тихо свистнул. Я не повернулась на свист, но вздрогнула и застыла в напряженной позе.
Азиз. Бонжур, мадам! Суаре, пуаре, муаре!
Я повернулась. Он стоял на берегу и держал за лапу большую плюшевую обезьяну.
Мадам, вас приветствует мой большой друг Бурбон Второй.
Он протянул мне обезьяну.
Я. Симпатичный.
Я взяла обезьяну.
Я думала, вы больше не придете.
Азиз. Почему вы так решили?
Я. Так показалось.
Азиз. Как видите, я снова здесь, и не один.
Я. Зачем вы пришли?
Азиз. Не догадываетесь? Вы же обо мне все знаете. Вот выберу подходящий момент и... Понимаете?
Я. А ну вас!
Мы взяли за лапы Бурбона Второго и подошли к палатке, сели, закурили.
Азиз. Красивая вы женщина!
Я. Вот это открытие! А ваша жена была красивой?
Азиз. Она и сейчас, должно быть, хороша. Но очень, наверное, постарела — двадцать два года...
Я. Вы ее любили?
Азиз. Наверное. А впрочем, не знаю.
Я. И когда женились, не знали?
Азиз. Все получилось как-то случайно и довольно нелепо, если прямо сказать... И женился и развелся... Жизнь у меня и моих товарищей была немудрящая, но другой мы и не желали, она нам нравилась. Патрульное плавание, а на берегу — вечеринки, гитары, винцо, милые девушки. Однажды одна девушка задержалась у меня немного дольше, чем ей разрешила мама. Утром просыпаюсь, гляжу — она смотрит на меня и ревет. Ну-ка, говорю, подъем! Явились еще до открытия загса, минут пятнадцать околачивались около дверей. Друзья к моей женитьбе отнеслись как к очередной шутке, да я и сам, честно говоря, не очень-то серьезно воспринимал свою будущую семейную жизнь. Но вот я вышел в море первой раз после свадьбы. Ночью стоял на вахте, смотрел на звезды, на океан — и вдруг почувствовал себя невероятно благородным и прекрасным, да и счастливым тоже. Стало мне тепло на сердце оттого, что где-то за этой огромной массой воды ждет меня нежное и слабое существо, у которого единственная надежда и защита — это я, могучий морской рыцарь, не какой-нибудь вертопрах и соблазнитель. Да-а, любила она меня, знаете, едва ли не истерично. Ей всегда казалось, что я подорвался в море на старой мине, захвачен в плен японскими браконьерами и тэ дэ. Когда я возвращался, она всегда плакала, ходила за мной по пятам, вздрагивала от каждого взгляда, и так было все два года. Тогда я не отдавал себе отчета, но сейчас мне кажется, что я просто устал от такой любви, загрустил по своей прежней дурацкой свободе. К этому времени вернулся из армии ее прежний жених, и это стало для меня поводом к нелепым придиркам, фальшивым подозрениям, ссорам. Должно быть, я сделал ее жизнь невыносимой, и однажды она собрала вещи и ушла к матери.
Я. И вы ужасно обрадовались?
Азиз. Нет, испугался, побежал за ней, просил вернуться, но она неожиданно оказалась гордой и крепкой. «Я.— говорит,— люблю тебя, и только тебя, и поэтому не хочу, чтобы ты меня терпел из жалости». Вот так все получилось. Что вы можете сказать об этой заурядной истории?
Я. Господи, мне ли говорить об этом! Не знаю... Может, гораздо проще иметь какие-нибудь ни к чему не обязывающие привязанности, вроде вашей плюшевой обезьяны...
Азиз. Кстати, я привел Бурбона Второго вам в подарок. Может быть, он заменит вам того медвежонка... Правда, он сам — всего лишь дубликат...
Я. А кому вы подарили Бурбона Первого?
Азиз. Он умер.
Я. Как? Он был живой?
Азиз. Да. Это был живой и очень активный, немного даже нахальный обезьян, а этого мы уже купили в память о том.
Я. Отчего он умер?
Азиз. От радиации.
Я. От радиации?
Азиз. Он был на нашем катере, когда тот попал в радиоактивную зону. Бурбон получил сто пятьдесят рентген, а для обезьян это смертельно.
Я. А для человека'?
Азиз. Тоже смертельно.
Я. На катере был экипаж?
Азиз. Ну разумеется, это ведь не «Летучий голландец». Всего было трое, не считая обезьяны.
 Я. И все они...
Азиз кивнул головой и закурил новую сигарету.
Как же это получилось?
Азиз. Патрульный катер в нейтральных водах обнаружил радиоактивную зону. Рация вышла из строя. Навстречу шел пассажирский теплоход, и, чтобы дать световой сигнал, пришлось пересечь эту зону.
Я. Да, да, я недавно где-то читала о трех моряках, спасших пассажирский теплоход. Или по «Маяку» передавали... Там разбилась атомная подводная лодка.
Азиз. Да, об этом писали.
Я. И все трое погибли?
Азиз. Это неизбежно.
Я. Но они же могли не пересекать эту проклятую зону!
Азиз. Могли не пересекать. Но на теплоходе было тысяча человек, а их — трое. Нерентабельно. Вот в чем смысл.
Я. Странно вы рассуждаете...
Азиз. Мне кажется, что так рассуждали те, кто погибал в гражданскую войну, умирал в Испании, дрался на водокачке под Одессой. Владимир Комаров тоже...
Я. Не пойму одного... Неужели в том, что человек добровольно жертвует собственной жизнью, есть какой-то смысл? Это же страшно.
Азиз. Когда это необходимо — смысл есть...
Я. Выходит, вам повезло?
Азиз. Почему вы так считаете?
Я. Вы не дежурили в тот день.
Азиз. Дежурил.
Мы замолчали. Я была потрясена. Господи, какая я дура... Вчерашние откровения показались мне жалкими и постыдными. Я не знаю, что говорить и как вести себя дальше. Хотелось сказать ему что-то хорошее, но не находила нужных слов.
Ну, вот, видите, я опять вас расстроил. (Посмотрел на часы.) Скоро обед. Хватятся, что я исчез, начнется паника. Врачи следят за каждым моим шагом, особенно в эти дни. Приду завтра. Чао!
Я. Я буду ждать вас...
Он пошел к лодке, оттолкнул ее, прыгнул, отплыл, я осталась стоять с обезьяной в руках. Издали донесся голос Азиза: «Не обижайте Бурбона! Он славный парень!» Когда Азиз почти уже потерялся из виду, я бросила обезьянку, подбежала к берегу и закричала, сложив руки рупором.
 А если ты не делал революцию? Не умирал в Испании? Не летаешь в космос? Не спасаешь корабли? Если даже не можешь устроить свою маленькую, нелепую жизнь? Победить свое жалкое одиночество? Что делать?
Ветер дул с моря. Ответа не было. Я постояла немного, потом отошла от воды, подняла Бурбона и опустилась на песок.
Голос Искандера. Нази-и!
В первую минуту я хотела спрятать обезьяну.
Нази, помоги мне!
Я положила обезьянку возле палатки и пошла на зов. Появилась лодка. Искандер стоял в ней, держась за колено, руки его были в крови... Он, обнял меня за плечи, и мы пошли к палатке.
Искандер. Нашел хорошее место для новой базы, спрыгнул и задел за якорь. Рана вроде неглубокая, а крови натекло!
Я усадила его, обработала рану йодом, стала бинтовать.
Туго затянула!
Я ослабила повязку.
А вдруг начнется заражение крови, а?
Я. Вполне возможно.
Искандер. Чего-чего?
Я. Вот начнется заражение крови, и ты умрешь.
Искандер (испуганно). Что ты глупости говоришь?
Я. А ты бы мог умереть?
Искандер (потрогав мой лоб). Температура вроде бы нормальная.
Я. Ну скажи, мог бы ты умереть за людей?
Искандер. За каких еще людей?
Я. Ну, вот если бы пришел к тебе...
Искандер, Кто — пришел?
Я. Предположим, бог. Вот пришел бы бог и сказал: «Умри, Искандер, иначе умрут тысячи других». Умер бы?
Искандер. А зачем?
Я. Не умер бы?
Искандер. Нет.
Я. Пускай умирает тысяча других, да?
Искандер. Пускай умирает, я-то тут при чем?
Я. А если бы ты встретил человека, который решил умереть за других?
Искандер. Значит, он болван или псих. Славы захотел.
Я. Да зачем ему слава?
Искандер. Денег нет — славы хочется. Мало ли психов.
Я. Ты рассуждаешь как торгаш.
Искандер. Профессия! Только я говорю, как думаю, а другие фиговыми листочками прикрываются.
Я. Значит, ты никогда не пожертвовал бы собой?
Искандер (немного подумав). Вообще-то, может быть, и смог бы, если уж на то пошло, да только люди не стоят того.
Я. Не стоят?
Искандер. А ты смогла бы ради кого-то пойти на жертву?
Я. Однажды я сделала это.
Искандер. Да ну? Ради кого же?
Я. Ради матери.
Искандер. Когда это было?
Я. Когда ты спрятал бостон.
Искандер. А при чем тут мать?
Я. Она сказала: «Если тебя посадят, я умру». И я пошла к тебе...
Искандер. Мать знала, что тебя не посадят. Она знала, что никакой недостачи нет. Я. Вы сговорились?
Искандер. Ради твоего же счастья. Ей казалось, что мы поженимся.
Я. Этого не может быть!
Искандер. Не притворяйся. Ты все знала.
Я. Я ничего не знала!..
Искандер. Тебе выгодно было не знать.
Я. Врешь!
Искандер. А Новый год помнишь? Когда твоя мать напилась и проговорилась. Ты стояла у окна и рыдала. Я просидел около тебя до утра, а жене соврал, что попал в милицию. Забыла?
Я вспомнила тот гнусный вечер, который пыталась забыть, и только теперь поняла все. Я закусила губу и молчала.
Искандер. Ну, что же ты замолчала? Может, продолжим дискуссию?
Я. Господи, какие мы грязные все! Я закрыла лицо руками.
Искандер (положив мне руку на плечо). Ты, малыш, только сейчас узнала об этом, а я — давно, когда отца оклеветал его лучший друг, а другой лучший друг приставал к моей матери, а потом отобрал у нас квартиру и выставил нашу семью на улицу. Всё стали сторониться нас. Каждый день был борьбой за кусок хлеба. Ночами я сгружал на станции уголь, гнилые арбузы, начал заниматься мелкой спекуляцией. Однажды я пошел к одному родственнику попросить десять рублей. После моего ухода обнаружили, что пропали золотые часы, и все подумали на меня — голодный базарный волчонок. Потом часы нашлись за диваном, ребенок забросил. Я пришел и выбил все стекла в доме родственника. Меня поймали и живого места на теле не оставили... Ну, вот тебе люди! А ты хочешь, чтобы я умер за них. Может быть, где-нибудь и есть святые, но я что-то не видел. Никак не можешь забыть этот бостон? Не надо строить из себя ангела. Инстинкт существования все равно согнет тебя, и ты перестанешь удивляться подлости, потому что и сам будешь подготовлен к тому, чтобы совершить ее!
Я. И это все? И больше ничего нет? Нет другой правды?
Искандер. Правда? Это движение материи, малыш, движение материи, ее разрушение. Взрыв бомбы. Встреча. Разлука. Рождение. Смерть. Все остальное — мораль и фиговые листочки. Люди сами выдумали их, чтобы прикрыть свое голое тело!
Я. Дай мне выпить!
Искандер (прихрамывая, пошел к машине, достал коньяк, увидел обезьяну). Что это за чучело?
Я. Бурбон Второй...
Искандер. Откуда он взялся?
Я. Наверное, псих какой-нибудь потерял...
Искандер отбросил обезьяну, подошел ко мне. открыл бутылку, налил мне и себе. Я выпила.
Налей еще.
Искандер. Может, хватит?
Я. Лей.
Искандер удивленно посмотрел на меня и начал наливать коньяк, я увидела, что ему и самому стало страшно оттого, что раскрыл мне глаза... Читать полностью, дальше...
***
*** *** ПОДЕЛИТЬСЯ
*** ***
*** Прикрепления: Картинка 1 *** *** ***  ... Читать дальше »
Прикрепления: Картинка 1 ·Картинка 2 ·Картинка 3 *** Некоторые эпизоды фотоистории Народного Театра... №2 *** Прикрепления: Картинка 1 ·Картинка 2 ·Картинка 3 ·Картинка 4 ***
*** Прикрепления: Картинка 1
*** Татьяна и Герасим (Иван Серенький) / Проза.ру
*** Татьяна и Герасим. ***
***
***
ПОДЕЛИТЬСЯ
***
***
***
Стефан Цвейг. Шахматная новелла. 001
На большом океанском пароходе, отплывавшем в полночь из Нью-Йорка в Буэнос-Айрес, царила, как всегда в последние минуты отправления, деловитая суета,
***
Стефан Цвейг. Шахматная новелла. 002
Это был некто Мак Коннор, шотландец, горный инженер. Я узнал, что он бурил нефтяные скважины в Калифорнии и сколотил там крупное состояние. Мак Коннор был цветущим здоровяком, обладавшим квадратными челюстями и крепкими зубами. Яркий цвет лица, без сомнения, указывал на неумеренное потребление виски, а широченные плечи этого атлета довольно неприятно действовали на вас во время игры. Ибо Мак Коннор принадлежал к той категории самоуверенных, преуспевающих людей, которые любое поражение, даже в самом безобидном состязании, воспринимают не иначе) как удар по своему самолюбию. ... Читать дальше »
***
Стефан Цвейг. Шахматная новелла. 003
Он указал на соседний шезлонг. Я с удовольствием принял приглашение. Поблизости никого не было. Доктор Б. снял очки,
***
Стефан Цвейг. Шахматная новелла. 004
По некоторым мелким признакам я с ужасом понял, что мозг мой перестает действовать нормально. Вначале я приходил на допросы с совершенно ясной головой. Я давал показания спокойно и осторожно и отчетливо сознавал, что я должен говорить и чего не должен. Теперь же все, что я мог,-- это, запинаясь, связывать простейшие фразы, потому что глаза мои неотступно следили за пером, которое летело по бумаге, записывая показания, и мне самому хотелось нестись вдогонку за моими собственными словами. ... Читать дальше »
***
Стефан Цвейг. Шахматная новелла. 005
Прежде всего восстановленная способность ясно и логично мыслить сказалась на допросах. За шахматной доской я бессознательно выработал в себе умение защищаться против ложных угроз и замаскированных выпадов, и с тех пор следователи уже не могли захватить меня врасплох. Мне даже казалось, что гестаповцы начали относиться ко мне с известным уважением. Их, возможно, удивляло, из какого неведомого источника черпаю я силы для дальнейшего сопротивления, когда уже столько людей было сломлено у -них на глазах.... Читать дальше »
***
Стефан Цвейг. Шахматная новелла. 006
Очень жаль, что единственными свидетелями этой партии были такие мало смыслящие в шахматах люди, как мы, и что она безвозвратно утеряна для анналов шахматного искусства, как были утеряны для истории музыки фортепьянные импровизации Бетховена. Правда, на другой день мы сообща пытались восстановить ее по памяти, но тщетно. Очевидно, это произошло потому, что в азарте игры наше внимание было сосредоточено не на самой партии, а на игроках, разница в интеллектуальном уровне которых становилась все более зримой по мере того, как развивалась игра.... Читать дальше »
***
***
Художник Тилькиев и поэт Зайцев...
Солдатская песнь современника Пушкина...Па́вел Алекса́ндрович Кате́нин (1792 - 1853)
11 мая 2010
Аудиокниги
Новость 2
Семашхо
***
***
| ||
|
| ||
... 
| Всего комментариев: 0 | |