***

***

***..

***

  ***

ДУЭЛЬ

 Мар  Байджиев

Я женщина. Меня зовут Нази. Мне двадцать два года. Двух молодых мужчин зовут Искандер и Азиз. Больше здесь нет никого. Впрочем, потом появляется молодая медсестра.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В последние дни лета голубой Иссык-Куль становится чуть ли не бурым. Над озером повисают лохмотья свинцовых туч. И тогда он больше похож на море. Иногда гремит гром, но это уже последние молнии. Иногда ветер приносит с гор запах снега. В небе проплывают караваны перелетных птиц. Берега пустынны. Пасмурный вечер. Сильный шум волн — штормит. Над озером пролетает вереница журавлей. Птицы взмахивают крыльями спокойно и плавно. Я стою на берегу. Ветер треплет волосы и легкое платье.

— Эге-ге, журавли! — кричу я в небо.— Куда вы летите?! Возьмите меня. Эге-ге-гей!

— Э-э-эй! — доносится эхо то ли с моря, то ли с высоты.

— Ого-го-го-о!

— Ого! — летит ответ, теперь уже явно с моря.

Я поняла, что это не эхо. Кто-то кричал мне, затерянный среди волн! Я бегу вдоль берега, размахиваю косынкой.

— Сюда! Я здесь! Сюда!

— Иду! — слышится голос.

В волнах показалась лодка. Через некоторое время на берег вышел человек лет тридцати.

Азиз. Что случилось? Вы звали на помощь?

Я. Нет.

Азиз. А кто кричал?

Я. Я!

Азиз. А что случилось?

Я. Ничего...

Азиз. Я услышал крик и поспешил на помощь. Морской закон.

Я. А мне показалось, что вы зовете на помощь.

Азиз. Но вы же первая закричали...

Я. Я разговаривала с журавлями...

Азиз. Хорошенький разговор. Перепугали меня.

Я. Простите. Я услышала крик и решила, что кто-то тонет.

Азиз. Хотели кинуться в море?

Я. Плавать не умею.

Азиз. Каким же образом хотели спасти утопающего?

Я. Начала бы кричать, и он вышел бы на берег. Когда человек в море одни, он может утонуть от страха...

Азиз. Вы ждали кого-то?

Я. Да.

Азиз. Он в море?

Я. Да.

Азиз. Вернется. Шторм неопасный, только холодно очень.

Я. Вы замерзли?

Азиз. Нет.

Я. А почему дрожите?

Азиз. Так просто. Люблю дрожать.

Я. Не пижоньте, губы-то синие!

Азиз. Ладно, не буду пижонить. Я замерз.

Я. То-то... Садитесь к огню. Сейчас налью кофе.

Я подошла к палатке, откинула полог. Он увидел машину марки «Москвич».

Азиз. Ого! Ваша собственная?

Я. Нет. Его собственная!

Я кивнула в сторону моря и подбросила веток в костер.

Азиз. Дикари, значит?

Я. Неандертальцы.

Костер жарко разгорелся. Я налила ему кофе.

Азиз. Давно живете здесь?

Я. Третий день.

Азиз. Поздновато приехали. Сезон кончился. Купаться нельзя. Людей нет.

 Я. Люди... Они нам в магазине надоели.

Азиз. Вы работаете в магазине?

Я. В текстильном отделе. А он (кивнула в сторону моря) — наш заведующий. Мы всегда приезжаем к концу сезона, когда людей поменьше. Он рыбачит, я остаюсь здесь. Хотите еще?

Он кивнул, я налила кофе.

Азиз. Спасибо. А что вы делаете, пока его нет?

Я. Так. Ничего... Гуляю по берегу, собираю ракушки... Читаю старые журналы.

Азиз. (отхлебнув кофе). Скучно здесь?

Я. А где не скучно?

Азиз. В городе, например...

Я. А-а... (Махнула рукой.) То же самое, разве что шуму побольше. Никуда не денешься. В детстве мне казалось: добежишь до горизонта, а там будет что-то новое — другой мир, другое солнце, что ли... Теперь-то я знаю, что там ничего нет.

Азиз. За горизонтом — новые горизонты, новые моря, новые люди, города.

Я. Везде одно и то же. Замкнутый круг, а в середине скука.

Азиз. Зачем же тогда кричать журавлям?

Я. Ну... все-таки куда-то летят.

Азиз. Летят...

Я (решила перебить его и посмотрела в море). Что-то долго его нет.

Азиз. Это ваш муж?

Я. Нет, любовник.

Азиз. Ого! ,

Я. А что?

Азиз. Да так, ничего... Сейчас это как-то иначе называется. Чаще всего говорят: друг, товарищ...

Я. Надо называть вещи своими именами.

Азиз. Должно быть, вы правы.

Я. А что вы делали в море в такой шторм?

Азиз. Катался.

Я. Вы отдыхающий?

 Азиз (немного подумав). Пожалуй, да. Санаторий «Пограничник» знаете?

Я. А-а, вы офицер?

Азиз. Вы угадали. Служил на Востоке, командовал патрульным катером. Сейчас в отставке.

Я. Сколько же вам лет?

Азиз. Тридцать.

Я. Для отставки вроде рановато.

Азиз. Так уж случилось,

Я. Понятно: вы — штрафник! Пьянствовали, играли в карты, курили опиум, обманывали невинных девушек. Сознавайтесь.

Азиз. Да, я вместилище всех пороков.

Я (посмеиваясь). Ну, а в действительности?

Азиз. В действительности немного не так. Долго рассказывать.

Я. Интригуете девушку?

Азиз. Ну, что вы! Как-нибудь в другой раз...

Я. А если другого раза не будет?

Азиз. Значит, останусь для вас таинственной личностью.

Я. Почему же вы отдыхаете здесь, а не в Крыму или на Кавказе? Там сейчас бархатный сезон.

Азиз. Здесь мои края, я здесь родился.

Я. Здесь у вас семья, родители?

Азиз. Семьи у меня нет... Родителей тоже.

Я. Вы подкидыш?

Азиз. Ну конечно. Как сейчас помню, это было в новогоднюю ночь: меня подбросили к дверям министра финансов. В этой семье я и воспитывался.

Я. Ого-го! Как смешно!

Азизу стало неловко, и он не знал, что сказать.

И вы не женаты?

Азиз. Был когда-то...

Я. Понятно. Разве может быть женат курортник, встретивший девушку на пустынном берегу? Чудачка, я еще спрашиваю!

Азиз. Я действительно не женат.

Я. Бросили жену с маленьким ребенком.

  Азиз (печально). С тройней... когда родился четвертый а теперь скрываюсь от алиментов.

Я. Ну ладно вам! Я ведь спрашиваю серьезно, a вы…

Азиз. Если серьезно, то все было наоборот.

Я. Она вас бросила?

Азиз. Видимо.

Я. А дети?

Азиз. Их не было...

Я. Короче говоря, не сошлись характерами?

Азиз. Именно так.

Я. А-а! Все вы такие! Ходите по пятам, стихами голоду морочите ползаете на коленях, а потом добьетесь свого и начинается: дура, мещанка, не понимает высоких замыслов. Потом — салют, адью, не сошлись характерами!

Азиз. А вы все про меня знаете.

Я. Еще бы мне не знать! Я ведь цыганка!

Азиз. Ну да?

Я. А что вы думаете?

Я обнажила плечо, прошлась в цыганском танце запела: «Очи черные, очи страстные...»

Понятно?

Азиз. По-нят-но... Я вижу, у вас не только поклонники, но и таланты.

Я. В том-то и дело, что все не так. Гадать умеете?

Азиз. Немного умею.

Я (бросив ему карты). Ну погадайте мне... на крестового короля.

Азиз (раскладывая карты). О-о! Вам чертовски везет. Король ваш — очень богатый, очень пожилой и очень добрый человек, имеет собственную машину. Что вы смеетесь? Карты врут?

Я. Ну-ну, продолжайте.

Азиз. Король ваш души в вас не чает. Вы любите друг друга и очень счастливы.

Я. Ого! Может быть, вы, таинственный мужчина, знаете, что такое счастье?

 Азиз. Немного знаю...

Я (насмешливо). Ой, как интересно! Рассказывайте немедленно!

Азиз. Счастье — это мечта. Когда человек достигает ее, он становится счастливым.

Я. А потом?..

Азиз. А потом у него появляется новая мечта.

Я. И вы были счастливы?

Азиз. Да.

Я. Долго?

Азиз. Не знаю. Это не отмеряется временем.                                                                       Я. А теперь счастливы?

Азиз (порывисто вставая). А теперь — нет...

Я. Почему же?

Азиз. Я жить хочу...

Я. Что вы сказали?

Азиз (вынимая сигарету). Так... ничего... Вы курите?

Я. Ого! Японские!

Азиз. Вполне приличные.

Мы закурили.

А вы... были счастливы?

Я. Не помню... Хотите вина?

Азиз. Очень хочу, да нельзя.

Я. Совсем?

Азиз. Совсем...

Я налила себе вина. Азиз присел рядом. Со стороны моря послышалась тирольская песня: «А я мальчик молодой, я в Тирольских жил горах...»

Я. Это он. Вам лучше уйти.

Азиз. А может быть, остаться и бросить вызов? Схватиться в поединке за прекрасную цыганку?

Я. По-моему, лучше уйти.

Азиз. Отелло?

Я. Просто грубиян.

Азиз. Что ж, пусть идет, и мы устроим шахматно-шашечный турнир.

  Я. А кулачный бой — не хотите?

Азиз. Нет. Я интеллигент.

Я. Ну, тогда действительно вам лучше уйти.

Азиз. Выходит, карты наврали?

Я. До свидания...

Я протянула руку, мне хотелось ему что-то сказать, но я не знала, что сказать, и он ушел, этот странный человек, так неожиданно появившийся на нашем берегу. Он оттолкнул лодку прыгнул е нее и быстро исчез. Я вернулась к палатке и стала убирать посуду.

Через некоторое время подошла другая лодка, и па берег вышел Искандер. Он распевал веселую песню, держа в руках, словно мандолину, только что выловленную крупную рыбу. Он бросил мне на ходу одну рыбу, потом вторую, подошел ко мне, легко поднял, покружил, поцеловал, отпустил. Мне стало привычно и спокойно, и смутная тревога отошла в сторону.

Искандер. А ну-ка, малыш, сделай мне солнце изнутри!

Я налила ему полстакана коньяку.

Маловато. Замерз чертовски!

Я налила еще. Он выпил залпом и погладил живот.

Ого-го! Хорошо пошел! Блаженное солнце в жилах моих! Ты знаешь, Нази, такой штормяга, волны дикие, и, как назло, голубой осман пошел на клев. Короче, чуть не утонул.

Я (разжигая костер). Ну зачем ты так рискуешь?

Искандер (похлопывая себя по бицепсам). Ничего-о! Не такое видали!

Я. Я ведь знаю, какой ты молодец.

Искандер. Ты знаешь, голубой осман не знает. (Подойдя к костру, заметил окурок японской сигареты.) Здесь кто-то был?

Я. Парень какой-то зашел погреться на огонек. Напоила кофе, он меня сигаретой угостил.

Искандер. Японская сигарета. Пижон или шпион — вот в чем вопрос. (Обнял меня и запел, подражая Козловскому.) «Люблю я этот сад, тенистый и уютный...». (Зевнул.) Директора нет, покупателей нет, тишина... Ты почему молчишь?

Я. Не знаю... Погода... Хочешь кофе?

Искандер. Чего-нибудь покрепче.

Я. Коньяку?

Искандер. Еще крепче.

Я. Ну, чего?

Искандер. Тебя!

Я. Не хами!

Искандер. Ладно.

Мы молчали. Я смотрела в темное море. Искандер взял гитару, тихо запел: «В день осенний улетают к югу стаи журавлей...»

Я. Саша, ты был когда-нибудь счастлив?

Искандер (играя на гитаре). Много раз. Вот и сейчас как раз тот самый случай — со мной красивая женщина, у нее красивые ноги... Дикий берег, тишина... А почему ты спросила?

Я. Перед отъездом я была у врача.

Искандер перестал играть на гитаре.

Он сказал, что я никогда не буду матерью...

Искандер снова заиграл — тихо-тихо.

Ты слышишь меня?                                                                                                    Искандер. Угу. Я. А почему молчишь? Искандер. А что я должен сказать?                    Я. Не знаю... Искандер. Я тоже...

Я посмотрела на него, но он продолжал играть, низко опустив голову к гитаре, потом затянул песню о журавлях. Усилились порывы ветра. Затрепетал костер. Искандер попытался прикрыть его заслонкой, но огонь все-таки погас. В сумраке Искандер несколько раз чиркнул спичкой. Гулко прокатился гром, начался дождь, море стало матовым, мы бросились к машине. На берегу осталась только дрожащая на ветру палатка. Лил дождь. Море шумело.

ГЛАВА ВТОРАЯ

На следующий день сияло солнце, небо было голубое, море — синее. Весело синкопировала «Спидола». Я чистила картошку, пританцовывала в такт музыке и не заметила, как на берег вышел Азиз. Вдруг мне показалось, что кто-то следит за мной, я обернулась...

Азиз. Браво, браво!

Я. Привет, утопленник!

Азиз. Привет.

Я. Так это вы шуршали в тех камышах?

Азиз. Видимо, я. А друг ваш дома?

Я. Не бойтесь, мой друг уехал рыбачить.

Азиз (облегченно вздохнув). Слава богу, я, кажется, в безопасности. Он мне сегодня снился — такой могучий и страшный, лучше держаться подальше.

Я. Это правильно!

Азиз. Ну как, скучаете?

Я. Нет, чищу картошку, А вы скучаете?

Азиз. Нет, и гуляю.

Я. И совсем не скучаете?

Азиз. Когда скучаю, смотрю на море. А море, знаете... «приедается все, лишь тебе не дано примелькаться», как сказал...

Я. Луи Арагон?

Азиз. Нет. Пастернак.

Я. А-а... Ну, валяйте, валяйте...

Азиз. Что?

Я. Да так. А что вы еще здесь делаете?

Азиз. Принимаю пищу.

Я. Подумать только, я тоже. А еще?

Азиз. Сплю.

Я. А я всю ночь не спала.

Азиз. Мечтали?

Я. Нет. Вспоминала, была ли я счастлива когда-нибудь.

Азиз. Ну, и как успехи?

Я. Плачевные...

Азиз. Выяснилось, что никогда не мечтали.

Я. Да.

Азиз. Так не бывает...

Я. Хватит, намечталась. Смешно вспоминать...

Азиз. Смешно?..

Я. Мечтала быть актрисой, вот и смешно. Дура была...

Я неожиданно подошла к нему и начала рассказывать.

В школьном хоре я была солисткой, все мне аплодировали, а после десятилетки пошла в театр, к главному администратору, хотела проверить данные... Лысый такой дяденька, с красными губами... говорит, по системе Станиславского и Немировича-Данченко театр начинается с вешалки, и устроил меня гардеробщицей, однажды пригласил к себе и давай за коленки хватать... еле вырвалась. «Можете, говорит, не рассчитывать на творческую карьеру в нашем театре»... Неделю целую проплакала, мама подумала другое, пригласила знакомую акушерку. Пришлось все рассказать. А они как начали хохотать!..

Азиз. Да что понимает лысый администратор в искусстве?

Я. Потом я ходила к одному известному артисту. По нем в нашем городе все девчонки помирают. Он послушал меня и говорит: «Вокальные данные на среднем уровне, но зато факту-у-у-ра!» — и приближается. Мне стало противно, и я убежала. А вы говорите — «мечта», дорогой товарищ.

Азиз. И на этом все?

Я. Мечтала и в другой раз, но об этом лучше не вспоминать. Развлекла я вас своей исповедью?

Азиз. Перестаньте.

 Я. В другой раз я мечтала спастись от тюрьмы.

Азиз. Вы были в тюрьме?

Я. Нет, он меня спас.

Я кивнула в сторону моря.

Азиз. Я не ошибся в нем.

Я. Едва успела я поступить в магазин, как вдруг переучет и — бац! — недостача на две тысячи рублей. Три дня проверяли, решили передать в суд. Я не стала ходить на работу, сидела и ждала, когда придут за мной. Чуть с ума не сошла. И во сне решетку видела, и наяву она мне мерещилась, прямо как в кино. Не так себя жалко, как маму. Она бы сразу умерла. И вдруг приходит он, Искандер, и говорит, что все уладил. Мы с мамой повисли у него на шее и заревели.

Азиз. Вы были спасены?

Я. Да.

Азиз. Да, это было счастье, конечно, вспышка, озаряющая все небо, до самого горизонта...

Я. Лучше бы ослепнуть от этой вспышки, чтобы не видеть земли, не видеть жаб и носорогов, что ползают по ней.

Азиз. Противоречие. Тот, кто пришел к вам в тот вечер, не был носорогом, он спас вас.

Я. Это была ложь!

Азиз. Ложь?

Я. Да! Все было подстроено. Он признался потом, что спрятал два рулона бостона, устроил переучет, а потом сделал вид, что компенсировал пропажу из своих личных сбережений.

Азиз. Какая цель?

Я. Ему нужно было сыграть роль спасителя, чтобы добиться моего расположения. Он приставал ко мне с первого дня, как только я поступила к нему в отдел ученицей. Разыграл роль благородного патрона, перевел в продавцы. Я стала материально ответственной, и тогда он провернул все это дельце.

Азиз. Да-а, крепкий паренек, ничего не скажешь, очень крепкий... И вы остались с ним?

Я. А что я должна была делать?

Азиз. Уйти, убежать!

Я. Куда?

Азиз. Ко всем чертям! В ледники, к эскимосам! Как вы могли видеть его после этого, целоваться, спать с ним?

Я (насмешливо). У товарища есть еще что-нибудь добавить?

Азиз. Он же купил вас!

Я расхохоталась.

Почему вы смеетесь?

Я продолжала смеяться.

Я не понимаю, почему вам так весело...

Я. Хватит притворяться-то!

Азиз. Мне?

Я. Вам!

Азиз. Кем я притворяюсь?

Я. Порядочным.

Азиз. Ну, знаете ли!

Я. Все вы одним миром мазаны. Осуждаете для того, чтобы показаться лучше, чем вы есть. Всем вам нужно только одно.

Азиз. Вы меня оскорбляете!

Я (смеясь). Да? А почему вы прятались в камышах и появились только после его ухода?

Азиз. Я хотел видеть вас, а не его.

Я. Вам показалось, что я могу изменить ему?

Азиз молчал.

Не на ту нарвался, голубчик! Смотри, какие у меня ноги!

Я обнажила ноги.

И он, только он имеет право прикасаться к ним в любое время, когда захочет. А у тебя ничего не выйдет, ищи приключений там, у себя, с толстыми офицерскими же нами.

 Азиз. Вы судите о людях из-под прилавка вашего магазина.

Я. Тебя бросила жена, ты злишься на весь мир... Завидуешь всем, кому хорошо...

Азиз. Вам хорошо?

Я. Да, представь себе!

Азиз. Вы просто хотите оправдать свою связь с подлым типом, который...

Я (перебила его и закричала почти истерически). Да, да, да! И это не ваше дело! Не лезьте в чужую душу!

Азиз. Я и не собирался. (Встал, пошел к лодке.) До свидания!

Я. Привет!

Азия подошел к берегу, начал отталкивать лодку. Лодка, глубоко севшая в песок, не поддавалась. Наконец лодка закачалась на воде, он вставил весла в уключины. Я подбежала к лодке, схватилась за борт.

Постой. Довел до слез и сматываешься! Ты видишь, я плачу!

Я плакала.

Ты уедешь и все забудешь, а я останусь здесь одна. Зачем ты говорил мне об этом дурацком счастье?

Азиз ждал. Он мог уплыть в любую минуту, не выслушав меня до конца, поэтому я торопилась высказать все, что хотела.

Не хочу знать, кто ты, какой ты человек. Но расскажу тебе все. Должен же кто-то знать правду. Все вы, словно сговорились, осуждаете только меня одну. Хоть бы кто-нибудь спросил, почему я не могу уйти от него. Жена его подняла шум. Меня разбирали на собрании: я разрушаю семью, позарилась на его деньги, машину. Да пропади все это пропадом! Ничего мне не нужно от него. Я просто боюсь! Боюсь остаться одна. С самого детства боюсь этого. У меня был плюшевый медвежонок. Когда он утонул в речке, я заболела. Мама купила мне другого, точно такого же, но я не смогла привыкнуть к нему. Отца своего я не знаю, погиб на фронте до моего рождения. Мама моя была молодой и красивой. К нам приходил один человек, приносил конфеты, говорил о жизни, о здоровье, о разных вещах, но в глазах у него было одно и то же. Я научилась узнавать это, и мне стало ужасно противно. Я возненавидела его, грубила, пригрозила, что уйду из дома. А когда мама заболела туберкулезом, никто не стал ходить к нам. Мама очень плакала. И я поняла, как страшно быть одной, что одиночество страшнее позора... И когда Искандер спас меня от тюрьмы, я почувствовала его крепкую руку. Весь мир мне показался голубым и бездонным, как это небо. Все люди улыбались мне и казались добрыми. И даже тот администратор с мокрыми губами вдруг показался просто жалким и несчастным. Я летела над голубой землей с распростертыми руками, как журавли. Я знала, что он никогда не бросит своих детей, семью, но это не имело для меня никакого значения. Я ждала своего ребенка...               Читать  дальше ... 

***  ... Воспоминания театральные...  .

***   Дуэль 01 Мар Байджиев 

***        Дуэль 02 Мар Байджиев  

***

***

***

***





***



***





***

***

***

***

***

***

*** ПОДЕЛИТЬСЯ

***

***