Небеса 047 - 30 Августа 2024 - Персональный сайт

Главная » » Небеса 047

09:01

Небеса 047

***

===

Глава 22

— Эх, — вздыхает старик, — придётся всё же оставить родной дом. Не хотел, но теперь житья мне здесь не будет. Оставаться здесь небезопасно. Только дайте мне пять минут, чтобы забрать кое-какие вещи.
У старика, несмотря на его аскетичный образ жизни, оказываются приличные запасы еды. Они хранятся в леднике под полом. Так что перед дорогой удаётся сытно подкрепиться. Для вида старик не освобождает тайник полностью, оставив там немного продуктов. Остальное он собирает в пространственный мешок, работающий по принципу моего кольца.
— Чтобы запутать тех, кто будет обыскивать это место, — поясняет он. — Я-то возвращаться сюда не собираюсь. А новый отряд, который точно явится, как только обнаружит пропажу предыдущего, может застрять здесь, выжидая моего возвращения.
— Давно я не покидал свою берлогу, — замечает старик, пока мы бредём по снежным взгорьям. — Сколько времени я провёл в глубокой медитации и просидел бы ещё столько же, если бы не ваш визит.
— Для вас это могло плохо закончиться. Рано или поздно патриарх бы вспомнил про вас, — предполагает Каору.
— Думаешь, дитя, я бы сам не справился с отрядом жалких Теней? — хмыкает отшельник.
— Если бы за вами пришли, то это были бы не Тени, — возражаю я. — Мертвецы искали нас, а не вас. За вами пожаловал бы кто-нибудь из старших мастеров секты. С ними вы бы справились?
— Ну… — трёт подбородок собеседник, — свою жизнь я бы точно дёшево не продал.
Горы вокруг уже стали привычными для нас с Каору. За почти дружеской беседой время пролетает незаметно. До сих пор безымянный для нас старик много болтает. С нами он ведёт себя довольно доброжелательно, но всё ещё остаётся ворчуном. Однако о нашем следующем испытании рассказывает мало. Мол, всё увидим на месте.
Перебравшись на соседний горный хребет, мы долго петляем по ущельям. Завывающий ветер, да мерный хруст снега под ногами — вот и все наши спутники. На дне одного из каньонов находится узкое и едва заметное место, которое, если не знать, где оно, отыскать практически невозможно.
Это пещера, на удивление тёплая и покрытая густой растительностью. Такую я встречаю впервые. Трава здесь необычная — чёрная, как обсидиан, а также издаёт легкое мерцание, наполняя небольшой лабиринт коридоров тусклым светом. Во время свечения она переливается и на миг становится белоснежной. После чего отблески стихают и трава возвращает обратно свой цвет.
Этот процесс завораживает. Медленные пульсации создают медитативную атмосферу. Воздух наполняет лёгкая, едва уловимая Ки.
Отшельник уверенно движется по естественным коридорам, заводя нас всё глубже в недра горы. По дороге он рассказывает об этом месте:
— Древние мастера обнаружили растущую здесь необычную траву, а патриарх решил использовать её для своих целей и создал здесь…
Старик не договаривает, оборвав себя на полуслове. Мы, тем временем, выходим в просторную пещеру. Пол, стены и даже потолок сплошным ковром покрывает та же самая мерцающая трава.
— Смотрите, — указывает Каору в дальний угол зала.
Я сразу подмечаю отшлифованный круглый камень, покрытый вырезанным изображением Инь и Ян. Девушка же приметила удивительные цветы с чёрно-белыми лепестками. Отшельник срывает парочку и уверенно движется в центр помещения.
Помимо запасов еды, он прихватил с собой и другие вещи, среди которых котелок. Достав его, старик покидает пещеру по одному из коридоров.
— Ждите здесь, — бросает он, не оборачиваясь.
— Вы куда? Что нам делать? Может, мы пока погрузимся в медитацию? — тараторит Каору. — Наверняка вы для этого нас сюда и привели.
— Сейчас вернусь. Будьте терпеливее, — ворчит беззлобно наш проводник.
Пока ждём мы ещё раз тщательно изучаем пещеру. Непоседливая девушка норовит срезать несколько цветов, но я прошу её этого не делать. Во-первых, растения весьма необычные, кто знает, какой у них эффект. А если яд?.. А во-вторых, нет никакой нужды обрывать их жизнь. Лучше пусть сначала отшельник даст нам ответы.
Вернувшись, он указывает на высеченное в камне изображение Инь и Ян.
— Садитесь.
Котелок, полный воды, водружается на огонь, разведённый с помощью незамысловатой техники.
— Ваше последнее испытание пройдёт здесь. Патриарх создал это место для самопознания. Чтобы полностью овладеть техникой парной культивации, вы оба должны преодолеть страхи и принять свои слабости. Только так можно обрести внутреннюю гармонию, необходимую, чтобы работать слаженно в паре и доверить свою жизнь другому человеку.
Старик небрежно кидает цветы в котелок. Мгновенно вспыхивает огонь, разгораясь ещё сильнее прежнего. Вода начинает быстро закипать.
— Так зачем нужны цветы? — уточняю я.
— Патриарх обнаружил необычные свойства этих растений. Похлёбка из них значительно ускоряет погружение в ваш внутренний мир и позволит быстро столкнуться со своими страхами, — отвечает собеседник.
Он достаёт две глиняные миски и разливает по ним мерцающее густое варево. В центре каждой плавает сваренный цветок. Отшельник раздаёт плошки и произносит:
— Не гоните прочь свои страхи — обратитесь к ним и освободитесь от них. Ибо сила не в отсутствии сомнений и тревог, а в способности честно взглянуть в глаза своим слабостям и принять их, чтобы двигаться дальше.
Я отпиваю первым, Каору спешно делает несколько глотков следом за мной. Обжигающее варево на вкус сладкое и весьма ароматное. Трава вокруг начинает пульсировать в такт моему сердцебиению. В голове звучит мерный стук.
Подняв глаза на свою спутницу, с которой мы уже успели многое пережить, замечаю, что она с теплом смотрит на меня. Кивнув друг другу, мы оба синхронно опустошаем миски, а затем берёмся за цветок.
Миг, и… пещера исчезает.
Прикосновение переносит нас в иное пространство. Сложно понять — морок это или правда. Выглядит настолько реалистично, словно мы ступили через сказочный портал.
Голос отшельника звучит глухо, издалека:
— Вы попадёте в реальность, подчиняющуюся законам духовного мира. Откройте ваши души и узрите правду.
Местность вокруг нас меняется. Я вижу знакомые лесные пейзажи, однако Каору реагирует совершенно по-другому. Она сжимается, словно ей холодно.
— Это испытание нам надо пройти в одиночестве, — говорю я, проглотив свой цветок.
Зубы с хрустом впиваются в чёрно-белые лепестки. Растение одновременно сладкое и горькое, кислое и солёное. Оно словно воплощает в себе все противоположности мира. Пока я наслаждаюсь странным вкусом, не замечаю, как Каору пропадает.
Вокруг резко темнеет.
— Это всё из-за тебя, Рен! — голос отца звучит сурово и непреклонно, словно вердикт судьи.
Небо над головой хмурится, а вокруг поднимается мрачный, до боли знакомый лес. Пейзаж вокруг подрагивает, искажается, пока не начинает трескаться, словно разбитое зеркало. Тысячи осколков отражают одну и ту же картину, но с каждым новым фрагментом она становится всё безысходнее. Лес на одних высыхает, на других — полыхает огнём. На самом большом осколке от него остались лишь обугленные пеньки.
Среди этого запустения шагает мой отец — постаревший, сгорбленный, с поседевшими волосами. Некогда могучие плечи поникли под грузом горя.
— Ты! — его иссохший палец указывает на меня. — Больше мне не сын. Не смог уберечь мою доченьку. Отрекаюсь от тебя! Отрекаюсь!
Другие осколки подхватывают эту тему, множа боль и отчаяние.
— Отец, постой, — я тянусь к нему, но вместо одного образа меня окружает множество искажённых фигур. Они все тычут в меня пальцами, ругают, кричат. Среди них я замечаю даже молодого отца, который с отвращением смотрит на меня-младенца, лежащего на руках матери.
— И это мой сын… Такой слабак, — презрительно цедит он сквозь стиснутые зубы. — Уверен, когда у нас родится дочь, он и её не сможет защитить.
— Не сможет, — эхом откликается мать, её взгляд полон тоски и обречённости.
Она поднимает голову и смотрит на молодого отца. На губах застыла горькая усмешка.
— Вот, полюбуйся, дорогой, — в её голосе сквозит яд. — Он уже не уберёг нашу Лин.
Мать расставляет руки, и я, завёрнутый в ткань, начинаю падать в бездну. Мозаика прошлого, настоящего и будущего смешивается в чудовищный калейдоскоп. С каждым новым витком он становится всё мрачнее и безысходнее.
Я падаю, поднимаюсь, снова падаю. За спиной полыхает лес, пламя пожирает родной дом. На его фоне застыли две фигуры — отец и мать, их лица застыли масками горя и разочарования.
— Нет! Хватит! — кричу я, но огонь уже охватывает их.
Отец, чьё лицо плавится в жаре, бросает мне в спину:
— Просто взгляни… взгляни, что ты натворил.
Я оборачиваюсь и вижу Лин — юную, хрупкую, в парадном ханьфу. Она поднимается по ступеням к дворцу Императора, минует стражу, проходит анфилады залов и галерей. Пока не оказывается в полумраке тронного зала — величественного, подавляющего, пропитанного тьмой.
На троне восседает исполин — он выше меня на две головы. Лица не разобрать. Моя маленькая сестрёнка склоняет перед ним колени. В один миг он оказывается рядом с ней.
— Ты бросил её! — шипит отец.
— Она погибла в одиночестве по твоей вине! — воет мать.
Лин оборачивается. Из её глаз слезами течёт чёрная смолянистая жидкость.
— Ты убил меня, братец. Пусть не своей рукой, но убил…
Гигант нависает над ней. Тело Лин оседает на пол безжизненной куклой. Только теперь я вижу лицо исполина — это Вастай. Его губы кривятся в злорадной усмешке.
— Ничтожество никогда не сможет меня одолеть! Беги… Беги далеко, и, быть может, выживешь!
Волна горя и бессилия накрывает с головой. Мир вновь распадается на части, и из каждой на меня смотрят лица — родителей, сестры, друзей. Их упрёки словно лезвия, каждое режет до кости. Отчаяние удавкой стягивает горло.
Слова старого отшельника, словно далёкое эхо звучит на самой грани моего слуха. Чтобы идти дальше, нужно принять свои слабости и страхи. Лучший способ почтить память сестры — продолжать борьбу и осуществить её мечту.
Тепло растекается по телу, прогоняя холод. Лабиринт искажённых воспоминаний идёт рябью… дрожит.
— Я принимаю свои ошибки! Я подвёл её! Я был слаб! — мой голос крепнет с каждым словом. — Но я не позволю прошлому определять моё будущее!
Слова падают словно удары молота, круша мозаику кошмара. Сквозь град разбитых образов я шагаю к центру, где на полу вычерчен символ Инь-Ян. С каждым шагом лабиринт позади рушится, а впереди разгорается мягкий свет. В нём проступают лица — Лин, отца, матери — но не искажённые горем и гневом, а преисполненные любви и принятия.
Я обрёл внутреннюю гармонию, и сила вновь наполняет тело. Не хватает только Каору и отшельника. Неужели она ещё не справилась со своим испытанием?
* * *
Каору застывает на месте, не в силах поверить своим глазам. Перед ней — родная деревня, но всё вокруг выглядит зловеще и неправильно, словно в кривом зеркале. Люди, похожие на бесплотные тени, скользят мимо, не замечая её. Их лица искажены печалью и безысходностью.
Каору идёт вместе с этим безмолвным потоком, пока не оказывается у дома, где прошло её детство — до того, как семья перебралась в большой город. Внезапно в переулке мелькает знакомый силуэт. Это мальчик, совсем юный, как её брат. Нет, это и есть Диань.
— Стой! Подожди! — отчаянно кричит девушка, бросаясь за ним.
Мальчик оборачивается, и в его глазах плещется боль пополам с обидой.
— Я отдал за тебя свободу и жизнь, — шепчет он надтреснутым голосом, — а ты сбежала, бросив меня на растерзание демону!
Диань срывается с места и убегает прочь. Каору мчится за ним, не чуя под собой ног.
— Постой! Умоляю, дай мне шанс всё исправить! — её крик полон отчаяния.
Она почти догоняет его, вот-вот схватит за плечо, но… пальцы проходят сквозь плоть. Диань уже далеко впереди, а вокруг всё меняется, будто кто-то лихорадочно листает книгу. Воспоминания сменяют друг друга, но брат всегда остаётся недосягаем.
Сердце Каору разрывается от горя и бессилия, слёзы текут по щекам, но постепенно сквозь пелену отчаяния пробивается голос разума. Нельзя вечно гнаться за призраками. Да, она не смогла смириться с потерей брата раньше, но сейчас пора отпустить прошлое. Продолжая цепляться за него, она лишь множит собственные страдания.
Дианя уже не вернуть, и слепая жажда мести тоже не выход. Её долг теперь — остановить демона и секту, чтобы ни одна семья больше не познала эту боль. Чтобы сёстры не теряли своих братьев, а родители — своих детей. Осознание горькой истины пронзает не хуже клинка, но вместе с болью приходит и облегчение. Слёзы всё текут, но теперь в них есть кроме горечи и толика умиротворения.
Искажённый мир вокруг начинает таять, крошась льдистыми осколками. Сквозь треснувшую реальность Каору чувствует присутствие Рена. Он где-то рядом, по ту сторону расколотого кошмара. Рука сама тянется вперёд, и пальцы вонзаются в трещины, дробя изломанный пейзаж. Осколки со звоном осыпаются, открывая проход. Рен тоже рвётся ей навстречу из своего персонального ада.
Ткань иллюзии расползается, и та распадается, возвращая их к реальности.
* * *
Переливающаяся трава пульсирует повсюду. Нас захватывает водоворот света и тьмы. Даже без слов мы ощущаем, что изменились. Наши сомнения, слабости, страхи. Они так и остались нашими, но мы их приняли. Теперь внутри нас гармония.
В пульсирующий танец света и теней вклинивается голос отшельника.
— Вы справились, — констатирует он.
Вроде бы только погрузился в транс, а всё тело занемело. Когда поднимаюсь, рефлекторно пошатываюсь, а перед глазами всё плывёт. Старик довольно улыбается, глядя на нас.
— Последнее испытание пройдено. Теперь вы готовы встретиться лицом к лицу с грядущими угрозами!

***

===

Глава 23

Тем временем в секте демон продолжает набирать силы. Ему уже не хватает простых учеников, даже несколько адептов за раз не утоляют его голод. Вастай требует всё больше Ки и всё больше жизненной энергии.
Во всей секте царит напряжённая атмосфера. Даже мастера не знают, чего ожидать от патриарха. Он словно обезумел, объединившись с Ван Лу, хоть и говорит, что использует чиновника лишь как инструмент для достижения целей. Да и обещанных успехов в усмирении демона тоже как-то не видно. Среди мастеров всё чаще заходят разговоры о том, что нужно что-то менять. Обратиться за помощью в столицу, поднять восстание и попытаться убить проклятое отродье или просто исчезнуть в ночи, но дальше так продолжаться не может. Не известно ведь, кто ведь станет следующей жертвой прожорливого демона.
Опасения наставников скоро оказываются оправданными. Первым выбор главы секты падает на Асана. Мастер так и не оправился от полученных ран, а проведённое расследование вскрыло занятный факт: два беглеца оказались именно его учениками. После этого вопрос выбора достойной жертвы для Вастая долго не стоит.
Асана относят в сумрачное логово ужаса секты Восходящего Солнца. Никаких ритуалов уже не проводят, ведь кормёжка монстра становится настолько обыденной, как приём пищи учениками. Демону делают подношения ежедневно, но, вероятно, скоро ему потребуется уже несколько жертв в день.
— Вот до чего мы докатились, — с трудом выговаривает Асан, глядя на других мастеров.
На их лицах, словно высеченных из камня, он чувствует страх. Страх стать следующей жертвой.
— Наконец-то, достойная снедь! — утробно грохочет нечеловеческий голос.
По залу медленно разливается едкий дым, мешая окружающим дышать. Асана отпускают, и остальные адепты торопливо отступают к выходу. Из клубов тёмной мглы, извиваясь, поднимается могучий силуэт прожорливого монстра.
— Как же мы были глупы, поверив в дармовую силу, безобразная ты тварь! — цедит Асан и с трудом распрямляет плечи, стараясь встретить свой конец с достоинством.
Когтистая лапа смыкается на его теле. Попытки освободиться безуспешны. Человеческие кости хрустят, и демон отправляет мастера в пасть, начиная пожирать с ног. Делает это намеренно, чтобы жертва как можно дольше оставалась в сознании, ощущая адскую боль.
Асан с гордостью выносит эти мучения. Стиснув зубы, он пытается сдержаться, долго… очень долго, но вскоре из его горла вместе с кровью вырываются крики боли и отчаяния. Предсмертная агония одного из великих мастеров секты Восходящего Солнца наполняет соседние залы, где с замиранием сердца находятся другие наставники.
Кто будет следующим?
* * *
Ван Лу помог патриарху найти всех предателей. Тени — отличный инструмент для подобной работы. Однако пока только чиновник приносит пользу в отличие от Эмрисса, который так и не сдержал своего обещания.
В кабинет инспектора входит Джихвэй, командир Теней.
— Надеюсь, ты с хорошими новостями? — хмурится сановник, откладывая в сторону финансовые документы секты — весьма любопытное чтиво.
— К сожалению, нет, господин, — закутанный в тёмные одежды мужчина обозначает поклон. — У меня плохие вести.
— Опять кто-то напал на Теней? Меня это уже не удивляет, — со вздохом Ван Лу смотрит на облачённого в чернённый доспех воина. — Или случилось что-то ещё хуже?
Командир кивает:
— Несколько отрядов отправились на поиски беглецов.
— Да, я помню, учеников Асана, верно? Предатель уже получил по заслугам, — довольно улыбается чиновник. — Как их там звали? Девчонку Ка… Каору, вроде. А с ней такой крепкий мужичок. Имя у него очень распространённое. Во, точно. Кай. Так вы нашли их?
Инспектор взирает на Джихвэя, но по одним лишь его глазам не может прочесть ответа. Тень без лишних слов достаёт карту местности и кладёт её на стол. Отряды регулярно докладывали о проверенных участках. Он указывает на отдалённую от секты территорию.
— Вот здесь перестало выходить на связь одно из подразделений, — командир показывает на соседний район. — Рядом находилась ещё одна группа, и я послал её проверить обстановку. Они обнаружили лишь трупы. Никто из моих людей не ушёл. На вершине нашли обжитую хижину. Внутри — следы техник и остатки неопознанной Ки.
— Что? — глаза Ван Лу наливаются кровью. — У тех двоих есть сообщник? Сколько мы потеряли людей?
— Дюжину, — в голосе командира слышится ярость. — И они не были слабаками.
— Понятно, — сановник резко откидывается на спинку кресла.
— Что нам делать? — в этот раз он намеренно опускает 'господин, демонстрируя неуважение. — Гибель Теней в таком количестве будет непросто обосновать в столице. Стоят ли жертвы этого? — голос командира наполняется металлом. — Вы уверены, что патриарх действительно исполнит своё обещание? Подозреваю, что он просто водить нас за нос. Что касается потерь… Я знал некоторых из этих бойцов. Служил с ними… И кто-то должен ответить за их смерти. Или это будут те ученики, или изворотливый патриарх, или… вы. Я всё ещё могу привезти в столицу тела демонопоклонника-патриарха и предателя-инспектора, не так ли?.. — со льдом в голосе завершает Джихвэй.
Угроза повисает в воздухе, который для чиновника становится вязким, как болотная топь. Тот сглатывает, утирает выступивший пот рукавом ханьфу и осторожно отвечает:
— Я добьюсь от Эмрисса обещанного, даже если мне придётся перетряхнуть всю секту. Мы получим своё, обещаю!
— Рассчитываю на ваше благоразумие.
— Мы сейчас же отправимся к патриарху. Настала пора потребовать исполнения нашего уговора.
Командир выходит, а чиновник спешно собирает несколько черновых листов. На всякий случай он уже подготовил письмо с докладом в столицу. Быстро переписав информацию начисто, он сворачивает документы.
Всё это время Ван Лу не только помогал патриарху, но и готовил компромат для Императорской канцелярии. Если дело не выгорит, он сольёт всю информацию о незаконной деятельности в секте. А за время расследования её удалось нарыть на три смертной казни с полной конфискацией имущества и захоронением всех причастных на кладбище для отбросов. Участь весьма страшная для тех, кто дорожит своей родословной и добрым именем семьи.
Кроме промаха с освобождение демона руководители секты к тому же долгие годы мухлевали с налогами, ежегодно отчисляемыми в пользу Имперской казны. А как подтвердит любой аристократ, столичные счетоводы куда опаснее демонов и гораздо более въедливые.
Сановник поспешно выходит из своих покоев, семеня, как испачкавший исподнее ребёнок. К нему присоединяются ещё несколько Теней, и Ван Лу многозначительно протягивает командиру подготовленное послание.
— Если вдруг со мной что-то произойдёт, немедленно отправьте это в столицу, — произносит чиновник, его голос чуть не срывается на крик. — А теперь давайте пройдём к патриарху. Вы уже выяснили, где он?
— Сейчас Эмрисс находится в архивах секты. Он и ещё несколько мастеров, — докладывает один из Теней.
— Значит, туда, — командует инспектор.
В сопровождении десятка самых сильных Теней сановник заходит в архив, и местные адепты пропускают их всех беспрепятственно.
— Ждите здесь и будьте начеку, — бросает чиновник, уходя в глубь здания, заставленного книжными стеллажами.
Патриарх и ещё несколько мастеров что-то обсуждают, когда в помещение ступает столичный посланец.
— Господин Ван Лу, рад, что вы присоединились к нам… — начинает глава секты, но его перебивают.
— Хватит! — сразу взрывается инспектор, брызгая слюной. — Я устал от ваших игр и увёрток, Эмрисс! Вы тут все думаете, что имеете дело с круглым идиотом? Что можно кормить меня завтраками, пока я не состарюсь и не рассыплюсь прахом?
Он обводит присутствующих мастеров гневным взглядом.
— Всё это время я был более чем терпелив и снисходителен. Закрывал глаза на ваши прегрешения. Но даже моему терпению есть предел!
Чиновник подходит к старому патриарху почти вплотную и тычет в него пальцем.
— Я приехал сюда не просто так, а по поручению Императора. И что я вижу? Столько проступков, что не хватит и жизни, чтобы их искупить! Вы все тут словно позабыли, кому присягали на верность!
Патриарх пытается возразить, но чиновник не даёт ему и слова вставить.
— Молчать! Твоё время вышло, Эмрисс. Либо ты сейчас же выполняешь свои обещания, либо я призову на твою голову гнев Императора. Уж поверь, демон покажется тебе милым котёнком по сравнению с карой Властелина Небес!
Ван Лу переводит дыхание и обводит всех присутствующих тяжёлым взглядом.
— И это касается вас всех. Если хоть кто-то попытается встать у меня на пути, Тени вырежут всю вашу треклятую секту под корень! Будете гореть в очистительном пламени вместе со своими запретными книжонками!
Один из мастеров дёргается, явно задетый за живое, но Эмрисс останавливает его повелительным жестом. Патриарх едва сдерживает хищную улыбку, вторая его рука сжимается в кулак.
— Господин Ван Лу, я понимаю ваше негодование, — произносит он медовым голосом. — И приношу глубочайшие извинения за доставленные неудобства. Уверяю, всё это не более чем досадное недоразумение.
Патриарх делает шаг вперёд и слегка склоняет голову.
— Прошу вас, пойдёмте со мной. Я лично провожу вас к демону и прослежу, чтобы все наши договорённости были исполнены в точности. Даю слово главы секты Восходящего Солнца.
Ван Лу недоверчиво хмыкает, но всё же кивает.
— Если это очередная уловка, клянусь, ты узнаешь, как опасно играть с огнём.
Для патриарха становится неприятной новостью, что вместе с Ван Лу пришли и Тени. По дороге в отдалённый павильон Эмрисс заводит разговор с чиновником.
— Демон ещё слаб, поэтому получение вами силы займёт гораздо больше времени, чем будь он полностью восстановившимся, — громко предупреждает патриарх, специально, чтобы слышали Тени.
— Сколько? Я не готов ждать! Это очередной хитрый трюк! — злится инспектор, окружённый Тенями.
— Вы меня не совсем правильно поняли, господин инспектор. Вам не придётся больше ждать, мы приступим к ритуалу немедленно, — улыбается Эмрисс. — Я отдам демону приказ, и он всё сделает. Только две вещи сильно замедлят этот процесс. Вы — обычный человек, и демон ещё не полностью вернул свои силы. Так что на весь ритуал может уйти несколько дней. Водой и едой вас обеспечат.
Бюрократ недоверчиво смотрит на предводителя секты.
— Для начала покажите мне этого вашего демона.
— Непременно.
Через несколько минут они достигают убежища Вастая. Тени тут же напрягаются, ощутив пугающую сумрачную энергию этого места.
— Мы пойдём с вами! — требует Джихвэй у сановника.
Патриарх, услышав это, поясняет:
— Вы, конечно, можете ступить внутрь. Останавливать вас не буду. Однако Вастай любит скопление людей. Те, кто не будут находиться под моей защитой, непременно отправятся в его пасть. Поэтому будет лучше, если в логово к демону пойдут только двое, а остальные останутся здесь.
— Ждите, это займёт в худшем случае несколько дней, — приказывает Теням чиновник. — Я буду в порядке.
Вдвоём они шагают внутрь, и врата за ними закрываются с лязгом. Эмрисс всё это время едва сдерживает довольную ухмылку. Ван Лу тем временем озирается по сторонам и требовательно гаркает:
— Эй, демоново отродье, выходи сюда! Я знаю, что ты — верная собачка Эмрисса. Пусть ты и слаб, но сильнее многих практиков в нашей Империи. Так дай мне мою силу. Покажи, на что действительно способны твои собратья!
— Это что ещё за насекомое? — грохочет недовольный голос.
Едкий туман клубится, окружая сановника. Вастай появляется из тьмы, сверкая багровыми глазами. При каждом его шаге сотрясается пол, заставляя чиновника подпрыгивать и пятиться. Однако тот усилием подавляет свой страх, уверенный, что демона контролирует патриарх.
— Я привёл тебе закуску, о Великий Вастай, — склоняет голову Эмрисс. — Вернее, она сама напросилась.
— Подождите-ка, — вскрикивает Ван Лу и поворачивается к главе секты. — Как это понимать?
Демону хватает доли секунды, чтобы оторвать его от пола. Вастай сжимает шумного человека, который от требований быстро переходит к мольбам. Чудовище это лишь веселит, и басовитый хохот заполняет коридоры и этажи убежища. Он медленно пожирает чиновника, начав с рук, а затем переходит к ногам, попутно прижигая культи, чтобы продлить мучения.
— Надеюсь, вы получили всё, что хотели, господин инспектор, — с сарказмом замечает Эмрисс и покидает зал.
На выходе к нему подступает командир.
— Патриарх, я слышал какие-то крики. Мне нужно немедленно увидеть моего подопечного, — Джихвэй говорит твёрдо, отслеживая глазами местонахождение всех, кто может стать угрозой.
Предводитель секты делает еле заметный жест, и несколько мастеров перекрывают вход внутрь убежища.
— Простите, но Ван Лу сам хотел навестить демона. Теперь вам придётся подождать, иначе, если вы помешаете ритуалу, то все просто пойдёте на корм твари.
Командир Теней не верит Эмриссу ни на грамм, но прямая конфронтация сейчас будет неосмотрительной. У него не будет элемента неожиданности, да и прочие Тени остались в выделенной им казарме. Лучше согласиться, отступить, перегруппироваться и тщательно обдумать, что делать дальше. Похоже, тучный недоумок сделал последнюю ошибку в своей бессмысленной жизни, а значит, Джихвэю придётся искать иное решение.
* * *
После прохождения нашего последнего испытания мы долго общаемся с отшельником. Хоть оба хотим действовать, он всё же убеждает нас сделать две вещи. Во-первых, хорошо отдохнуть, а во-вторых, проверить технику, имя которой — Слияние Душ.
— И где нам её проверить? — задаю я закономерный вопрос.
К этому разговору мы возвращаемся после отдыха.
— Есть здесь недалеко одно место, — признаётся старик. — Там обитает дикий зверь на этапе Золотого Цилиня. Первая или вторая ступень, насколько мне известно. Он неразумен, но его сила сравнима с текущим ослабленным уровнем Вастая. Схватка с ним станет идеальной возможностью проверить вашу технику.
— Отлично, тогда если что-то пойдёт не так, у нас будет шанс сбежать, — разумно подмечает Каору.
— Ждать вы больше не будете, так что давайте карту, — сразу же переходит к делу старик. — Вы действительно стали сильнее, но будьте осторожны и полагайтесь друг на друга. Техника Слияния Душ очень чувствительная, и малейшие сомнения разрушат ваш баланс.
Мы оставляем проводника в пещере, где проходили последнее испытание, и сами отправляемся в путь. Неутихающий снег уже стал для нас привычным, так что, погрузившись в согревающую технику Каору, общаемся, пока приближаемся к цели.
— Что ты почувствовал в последнем испытании? — спрашивает моя спутница.
— Думаю, то же, что и ты, — я помогаю ей взобраться на крутой склон, а потом продолжаю. — Страхи, слабости — всё выплеснулось на меня словно буря. И я в ней едва не потонул.
— Было тяжело? — сочувственно интересуется она.
— Да, но я справился. Наконец перестал себя винить в том, в чём не виноват. Понятно, что брат должен оберегать сестру, — с лёгкой грустью говорю я. — Однако я не бездействовал, когда она находилась рядом. А за поступки других людей я не могу отвечать.
— Тебе стало легче? — продолжает расспросы девушка.
— Да. Я не просто осознал, но по-настоящему принял, что моя первостепенная задача — спасти тех, кто подвергается угрозе от рук Императора, как некогда моя сестра. Если удастся разрушить его ублюдочные замыслы и спасти детей от смерти, это станет истинной победой над злом и наилучшей памятью для сестры. Отныне я лишь следую зову собственного сердца, а оно велит не допускать впредь подобных трагедий
Каору тоже делится со мной своими переживаниями. Она рассказывает, через что ей пришлось пройти. В наших чувствах и выводах мы едины. Лин и Диань не заслуживали смерти, как и многие другие, ставшие жертвами секты, Императора и несправедливости, наполняющей нашу Империю. Зло нужно покарать. Спасти тех, кого можем.
Поиски логова зверя занимают немного времени. Чудовищная пульсирующая аура настолько сильна, что покрывает большую площадь и служит хорошим ориентиром. Я ощущаю в ней что-то злое. Видимо, влияние демона затронуло и духовного зверя.
Когда мы подбираемся близко, горы содрогаются. Источник этой силы таится в окутанном сумраком ущелье. Из глубин ущелья на нас двигается опасный враг. Узкий заледеневший проход обрушивается. Осколки пород и глыбы льда разлетаются, словно пушинки.
В образовавшемся проёме за падающим снегом сверкают два больших рубина. Чудовище издаёт ужасающий вой.
И, расширив проём ещё больше, бросается на нас.

***

===

Глава 24

Угроза надвигается на нас быстрее ветра. Два сверкающих кровавых рубина источают первобытную ярость. Массивный силуэт, размытый словно туман, приближается подобно буре, готовой поглотить всё на своём пути.

Мы с Каору понимаем друг друга без слов. Наши ауры разливаются, переплетаясь в единый пульсирующий поток. Время растягивается, ход его замедляется, пока не активируется наша сокровенная техника —
Слияние Душ.

В этот миг приближающаяся угроза становится кристально чёткой. Чудовищный исполинский волк, чья шерсть подобна грозовым тучам, словно погружается в густую вязкую субстанцию. Его прыжок, наверняка стремительный и неумолимый, сейчас кажется до странности медлительным. Громадная пасть раскрывается, обнажая частокол острых как бритва зубов, каждый размером с добрый клинок.
Потоки нашей духовной энергии образуют гармоничный узор. Я ощущаю, как ядро силы в груди разрастается, наполняясь невероятной мощью. Это ощущение перетекает от меня к Каору и обратно. Чувствую и её силу. Мы словно чаши весов, поймавшие идеальный баланс. Теперь мы равны и едины. Внутренние каналы на время расширяются, позволяя Ки течь ещё свободнее.
Время возвращает свой бег, неуклонно минуя момент активации чудовищной техники. Две мощные ауры встречают древнее первобытное чудище. Однако его это не пугает, скорее наоборот. Зверь вклинивается между нами, заставив отпрыгнуть в стороны.
Мы с Каору переглядываемся, и в этом коротком взгляде — целая вселенная смыслов. Это не просто зрительный контакт — это общая мысль, единый порыв, сопряжение духа и помыслов. Мы атакуем одновременно, так слаженно, будто всю жизнь только этим и занимались.
Массивные острые корни, напитанные возросшей и более концентрированной Ки, толщиной со стволы деревьев, вырываются и закручиваются вокруг волка. В этот момент Каору вскидывает руки, выплёскивая конусом пламя. Огромный неудержимый вал обрушивается на зверя.

Моя сила сплетается с её огнём, порождая нечто совершенно новое и неодолимое. Пылающие
Оплетающие Побеги
обвивают монстра со всех сторон. Каждое прикосновение оставляет на шкуре тлеющие раны. Жар столь силён, что плавится даже камень, а воздух искажается и дрожит. Однако древне чудовище не желает сдаваться так просто…

В ответ он вздыбливает загривок. От его шерсти расползается тёмно-фиолетовая дымка. Всего удар сердца пролетел, а моя техника скрыла хищника целиком. Корни настолько сильны, что практически подавляют его ауру. Она еле чувствуется где-то внутри.
Тем временем огонь окутывает дерево, но не наносит ему урона, а пропитывает, превращая в пылающие путы. Обжигающее дерево скручивается вокруг зверя, уплотняясь и перетекая будто магма.
— Он ещё жив? — кричит Каору сквозь падающий снег, рывком двигаясь в мою сторону.
От жара нашей совместной техники в воздух образуется большое количество пара. Чем ближе мы находимся, тем сильнее наша связь. Волк словно чувствует это и сразу же пытается нас разделить.
— Жив и ему не нравится наш радушный приём, — бросаю я.
А сам направляю руками корни, пока Каору продолжает вливать в них стихию огня.
Сопротивление зверя растёт, достигая невиданных пределов. Из-под пламенного растительного покрова вырывается едкая фиолетовая дымка, словно ядовитое дыхание самой преисподней. Волк бьётся изнутри о стенки своей тюрьмы, каждый удар сотрясает землю под нашими ногами. Шаг за шагом он отвоёвывает себе пространство, невзирая на раны и боль.
Наша техника пожирает чудовищное количество Ки, но всё ещё не может нанести ему по-настоящему серьёзный урон. Переглянувшись, мы синхронно прерываем её и стремительно смещаемся в стороны, за миг до того, как горящие путы разлетаются в клочья. Я отзываю свою технику полностью, и растения мгновенно рассыпаются трухой.
Волк вздыбливает загривок, окинув нас хищным яростным взглядом. Тёмно-фиолетовая дымка закручивается вокруг него подобием маленькой бури. Часть первобытной дикой энергии сбивается в тучи, по которым пробегают искрящиеся молнии.
Буря начинает быстро расширяться, и хищник нападает в тот же момент. Из грозовых облаков выплёскиваются снаряды и сгустки тьмы, окрашивая всё вокруг в пурпурные тона.
Каору призывает несколько фамильяров из чистейшей первостихии: огненный феникс обрушивается с небес, пылающий тигр нападает сбоку, а из-под земли выныривает лавовый червь. Все они бросаются в атаку.
Земля дрожит вокруг монстра, а я возвожу подобие арены, распустив по кругу толстые стволы деревьев. Таким образом пытаюсь лишить его манёвренности.
Червь обвивает волка. Раскаляется и начинает темнеть. Могучий фамильяр, о призыве которого Каору раньше и не могла мечтать, проглотил одну из туч, следующих за древним хищником. По лавовому бугристому телу бегут трещины, и наружу вырывается неудержимая древняя энергия. Фамильяр взрывается в клочья, но ему удаётся отвлечь внимания зверя.
Я опутываю лапы хищника, и моя растительность поднимается всё выше, вплетаясь в его шерсть, но долго так не сможет устоять. Жуткая энергия твари иссушает и разрушает побеги. Однако я хотя бы могу удержать его на месте. Каору продолжает призывать фамильяров. Волк рвёт их, как овечек. Моя спутница формирует сразу несколько огненных гидр, которые метают маленькие метеоры.
Оскалив пасть, враг испускает протяжный вой. Звуковая волна раскатывается во все стороны, сбивая нас с ног. Вскочить успеваем, но тело вязнет в липком страхе. В глазах троится. На миг я вижу себя добычей первобытного чудовища. Фамильяры Каору от этой техники разлетаются, большинство рассыпается, а те, что уцелели, находятся в оцепенении.

Мы не сдаёмся. Наша связь, рождённая
Слиянием Душ, пульсирует и крепнет с каждым ударом сердца. Я чувствую эмоции Каору как свои собственные — её решимость, её неукротимую волю к победе. Щедро делюсь с ней своим собственным убеждением — вместе мы выстоим. Эти чувства текут сквозь неё и меня, прогоняя оторопь и слабость, наполняя тело новой силой. «Один бамбуковый стебель ломается ветром, но тысяча выстоит как скала» — так говорили в старину. Сейчас мы — единое целое, и ничто не способно нас сломить.

Волк, словно почувствовав наше возрождённое сопротивление, приседает на задние лапы. Концентрация Ки вокруг него увеличивается. Его неподвижное в этот момент тело начинает растворяться. Грозовые тучи продолжают метать в нас фиолетовые молнии. Мы постоянно двигаемся, не останавливаясь ни на секунду. Там, куда попадают снаряды, плавится не только снег, но и твёрдая горная порода под ним.
Массивное же чудовище исчезает и в один миг преодолевает расстояние до меня. Обрушивает передние лапы, словно падение звезды, только не огненно-жёлтой, а сумрачной, почти чёрной. От его приземления образуется небольшой кратер. Пропитанная первобытной энергией горная порода вперемешку с землёй идёт небольшой волной и восстаёт вокруг нас гребнем. Меня отбрасывает прочь, и в следующий миг волк опять рядом со мной, почти смыкая свою пасть на моей голове.

Длани Асуры
вырываются из-за моей спины естественным продолжением тела. Я даже вижу что-то вроде янтарного каркаса на своей грудной клетке и плечах. Уже три пары эфемерных рук хватают верхнюю и нижнюю челюсть. Мы недолго противостоим друг другу. Волк волочит меня по снегу, прочерчивая глубокую борозду. В спину ему обрушивается пламя и летит сразу несколько огненных фамильяров, однако из туч вырываются молнии и не дают прервать наш поединок, одного за другим поражая призванных помощников Каору.

Мне удаётся поймать обе челюсти, корни оплетают ноги, давая больше устойчивости. Ки бежит по телу, разгоняя кровь и распаляя жар. От края арены стелется пламя, окутывая меня огненным саваном. Напрягаю руки, мышцы спины трещат от натуги. Резкий рывок — на миг отрываю удивлённого волка от земли. Вижу шок в его застывших глазах и… с силой впечатываю противника в острый гребень. Его туша с повизгиванием сносит каменную стену, однако зверь тут же подскакивает и вновь бросается на меня.

Каору огибает монстра и заходит мне за спину. Она не прекращает посылать снаряды один за другим, которые взмывают в воздух и бьют врага сверху с разных направлений. Однако это лишь немного мешает волку. Основную же энергию моя напарница направляет на меня. Дружественное пламя концентрируется и вливается в
Длани Асуры, делая их гораздо опаснее.

Хищник совершает сразу несколько резких прыжков, пытаясь достать Каору, смещая фокус с меня. Однако я защищаю её, встретив чудище мощными ударами. Сила противника внушает уважение. Поразительно, но она продолжает расти. Молнии, разлетающиеся от него, становятся ещё злее. Они струятся и стелются по снегу, бьют, рисуя замысловатые узоры в воздухе.
Это уже не грозовые разряды, а сгустки первобытной ярости, сплетённые с чистейшей разрушительной энергией. Они не просто вонзаются в цель — они испепеляют, стирают с лица земли всё, чего касаются. Один лишь краткий миг соприкосновения — и могучие сосны обращаются в уголь и пепел, твёрдый гранит плавится и течёт, словно вода. Увернуться от этих всполохов смерти невероятно трудно — они будто сами находят цель, меняя направление и преследуя нас, словно разумные существа.
Лапы волка окутывает потрескивающая аура. Он наступает рывком и, исчезнув, обрушивается на нас из тьмы. Когти вытягиваются, вспахивая землю и снег, оставляют уродливые рубцы на поверхности горы. Удары почти не различимы. Каждый взмах вызывает мощный заряд электричества, раскатывающийся в стороны и покрывающий приличную площадь. Волк мечется по полю боя и раз за разом обрушивает серии ударов, пытаясь настигнуть нас.
Каору уверенно держится в стороне, уворачиваясь от атак. Я же стараюсь перетянуть внимание монстра только на себя. Когда напарница напитывает меня своей энергией, ощущаю, как удары хотя бы немного наносят урон, пробиваясь через густую шерсть и бушующую вокруг зверя бурю. Сражаясь и постоянно смещаясь в стороны, мы быстро раскрашиваем эту часть горы в его тона. Из-под изменённой земли вырывается туман, затрудняя видимость.
Сближаюсь, атакую и отступаю, избегая клацающих челюстей и смертоносных когтей. Вблизи зверя невозможно долго находиться. Моя сила возросла, а количество и качество Ки вышло на совершенно иной уровень, возможно, сопоставимый с этапом Цилиня. И всё же нахождение в таком состоянии долго может не просто сократить жизнь ещё сильнее, а оборвать её полностью.

Каору сближается со мной ещё сильнее. Она почти стоит за моей спиной и двигается тенью, словно телохранитель, сбивая дальнобойные атаки непредсказуемых молний. В то же время девушка продолжает вливать в меня огненную силу, подпитывая
Длани Асуры
и не только их. Всё моё тело окутывает пламя, от которого давно растаял снег и запекается земля.

Волк становится ещё злее. Его духовная энергия давит на нас, словно невидимая рука титана — самого Асуры. Она настолько плотная и тяжёлая, что, кажется, способна смять сталь и расколоть гранит. Каждый вдох даётся с трудом, воздух не хочет проникать в лёгкие.
Всепожирающая буря уже разлилась, заполнив огромное расстояние вокруг. Она покрывает эту часть скал. Первобытный хищник мелькает тенью, обрушиваясь словно клинок убийцы. Мы улавливаем враждебную ауру и встречаем его контратаками. Пропускаю опасные удары мимо, отбрасываю лапы, когда когти перестают сиять фиолетовым, и пробиваюсь к его груди. Янтарные росчерки оставляют огненные следы, но их тут же окутывает тьма.
Зверь становится всё яростнее. Из пасти выливается густая непроглядная пена, шипя, спадает и разъедает всё, чего касается. В глотке волка рождается сама тьма, ещё более густая и непроглядная, чем самая тёмная ночь. Это самые настоящие техники, которые овладел духовный зверь на этапе Цилиня. А ещё в багровых глазах заметен разум. Пусть уступающий медведю Урсару из заповедного леса, но всё же…

***

Источники :

https://author.today/work/343851

https://readli.net/chitat-online/?b=1291849&pg=1

https://litmir.club/br/?b=897730

https://www.rulit.me/books/put-voshodyashchego-solnca-si-read-873123-1.html

*https://litmarket.ru/reader/nebesa-umoyutsya-krovyu-4-put-voshodyashchego-solnca

https://knigkindom.ru/books/nauchnaya-fantastika/228393-nebesa-umoyutsya-krovyu-4-put-voshodyashchego.html

***

---

===================================

---

***

---

***

---

Фотоистория в папках № 1

002 ВРЕМЕНА ГОДА

003 Шахматы

004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

008 Фото из ИНТЕРНЕТА

009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

---

***

НА УГЛУ МАЛЕНЬКОЙ ПЛОЩАДИ... А.С. Пушкин

***

... Бледная дама не спускала с него своих черных и впалых глаз, окруженных болезненной синевою. Начало смеркаться, камин гаснул; молодой человек продолжал свое чтение. Наконец она сказала: Что с тобою сделалось, Валериан? ты сегодня сердит.
- Сердит, - отвечал он, не подымая глаз с своей книги.
- На кого?
- На князя Горецкого. У него сегодня бал, и я не зван.
- А тебе очень хотелось быть на его бале?
- Ни мало. Чорт его побери с его балом. Но если зовет он весь город, то должен звать и меня.
- Который это Горецкой? Не князь ли Яков?
- Совсем нет. Князь Яков давно умер. Это брат его, князь Григорий, известная скотина.
- На ком он женат?
- На дочери того певчего... как бишь его?
- Я так давно не выезжала, что совсем раззнакомилась с вашим [высшим обществом]. Так ты очень дорожишь вниманием князя Григория, известного мерзавца, и благосклонностию жены его, дочери <певчего>?
- И конечно, с жаром отвечал молодой человек, бросая книгу на стол. - Я человек светской и не хочу быть в пренебрежении у светских Аристократов. Мне дела нет ни до их родословной, ни до их нравственности.
- Кого ты называешь у нас Аристократами?
- Тех, которым протягива<ет> руку графин<я> Фуфлыгин<а>.
- А кто такая гр.<афиня> Фуфлыгина?
- Наглая дура.
- И пренебрежение людей, которых ты презираешь, может до такой степени тебя расстр<оивать>! сказала дама, после некоторого молчания. Признайся, тут есть и иная причина.
- Так: опять подозрения! опять ревность! Это, ей-богу, несносно.
С этим словом он встал и взял шляпу.
- Ты уж едешь, сказала дама с беспокойством. Ты не хочешь здесь отобедать?
- Нет, я дал слово.
- Обедай со мною, продолжала она ласковым и робким голосом. Я велел<а> взять шампанского.
- Это зачем? разве я московский банкомет? разве я без шампанского обойтиться не могу?
- Но в последний раз ты нашел, что вино у меня дурно, ты сердился, что женщины в этом не знают толку. На тебя не угодишь.
- Не прошу и угождать.
Она не отвечала ничего. Молодой человек тотчас раскаялся в грубости сих последних слов. Он к ней подошел, взял ее за руку и сказал с нежностию: Зинаида, прости меня: я сегодня сам не свой; сержусь на всех и за всё. В эти минуты надобно мне сидеть дома... Прости меня; не сердись.
- Я не сержусь, Валериан: но мне больно видеть, что с некоторого времени ты совсем переменился. Ты приезжаешь ко мне как по обязанности, не по сердечному внушению. Тебе скучно со мною. Ты молчишь, не знаешь чем заняться, перевертываешь книги, придираешься ко мне, чтоб со мною побраниться и уехать.... Я не упрекаю тебя: сердце наше не в нашей воле, но я....
Валериан уже ее не слушал. Он натягивал давно надетую перчатку и нетерпеливо поглядывал на улицу. Она замолчала с видом стесненной досады. Он пожал ее руку, сказал несколько незначущих слов и выбежал из комнаты