Главная » » Небеса 005

16:19

Небеса 005

***

===

Глава 14

Троица практиков надвигается на меня, выполняя какой-то странный ритуальный танец. Только Бэй идёт прямо и медленнее остальных. Ферин и Риго кружат вокруг него, словно в хороводе.

Каждый спазм моих мышц отзывается болью, но плевать я хотел на такие мелочи, когда передо мной пляшет смерть в лице моих бывших товарищей по охоте. Напрягаюсь ещё сильнее, верёвки трещат, но не поддаются.

Бэй уже рядом его кинжал жалом бьёт в живот по центру, чуть ниже рёбер. Мой пресс не уступает крепостью камню, но изогнутый клинок не так прост. По нему пробегает ужасающая кровожадная энергия. Её даже Ки назвать сложно.

Всё происходит в тихом шелесте усиливающегося ветра. Жадно втягиваю в себя крохи энергии из почвы и деревьев на краю поляны. Ещё два клинка вонзаются в грудь, чудом или намеренно не задев сердца. Мои палачи безмолвны. Их глаза алчно блестят, ведь моя смерть принесёт им… Что именно? Силу? Богатство? Однако есть в них и удивление. Ведь лезвия лишь на треть проникают в моё тело под нервными взглядами врагов.

Все трое и сами пострадали в битве против стаи Учжицу, но крепятся, спешат завершить начатое.

Зато трансформация моего тела от перехода на новый этап уже необратима. То, что раньше убило бы меня на месте, сейчас лишь ранит, причиняя боль, но на неё мне плевать.

Каждый день я имел дело с болью, когда рубил могучие стволы до дрожи в руках. Каждый день я преодолевал усталость и спазмы в ногах, чтобы в одиночку оттащить брёвна на лесопилку. Каждый день я находил силы, чтобы после работы тренироваться и оттачивать своё мастерство. Свой Путь.

И он здесь не оборвётся, ведь моя сестра рассчитывает на меня.

Лезвия повредили верёвки, давая мне больше свободы. С криком рву оставшиеся путы, что впиваются в кожу до крови, и в порыве ярости сдвоенным ударом отбрасываю предателей. Риго с Ферином отлетают, оставляя напротив меня только Бэя.

Течение Ки вновь усиливается, больше не замедленное узами.

— Зачем барахтаться?! Просто сдайся! — шипит мне в лицо лидер Солнечных Воронов, погружая лезвие всё глубже.

Живот расцветает болью. Отвечать нет смысла. Мой кулак лишь едва не попадает ему в висок, бросая наземь, но к своему товарищу уже подступает подмога.

Одним движением вырываю кинжалы и болезненным усилием уменьшаю кровотечение, направив Ки к проколам. От этих ран мутит, возможно, оружие отравлено. Что ж, тогда мне оно точно пригодится.

— Не выпускайте его из круга! — рычит Бэй, держась за сломанное ухо. — Не дайте ему восстановиться!

То, что происходит дальше, мало похоже на поединок утончённых адептов Пути. Это животная свалка. Здесь нет места изяществу, только ярости и боли.

Уклоняюсь от медленной атаки Риго. Для меня он сейчас словно в киселе плывёт. Вскользь цепляю внутреннюю поверхность подмышки, стремясь добраться до артерии. Чужой кинжал отменно кромсает одежду и кожу под ней. Взвыв от боли, оппонент дёргается назад и получает вдогонку мощный пинок. Некогда с ним возиться, когда слева уже подступает новый противник.

И всё же это практики, просто так их не убить, а я до сих ослаблен. Надо заканчивать быстрее.

Ферин резким выпадом едва не вонзает свой кинжал мне в глазницу. Его лезвие свистит рядом, оставив на моей щеке тонкую полоску.

— Мразь! — рычит он, продолжая размахивать оружием, но по движениям видно, что его специализация далека от коротких клинков.

Улавливаю ритм атак и в коротком окне заламываю его запястье, резко вскрыв его своим же ножом. Кровь щедро брызжет на мою одежду. Хватка Ферина разжимается, и его собственное оружие падает на утоптанную землю.

— Демон! — скулит оппонент.

Усиливаю давление на внешнюю сторону запястья, и сустав пронзительно хрустит. Надрывный вопль прокатывается по опушке.

Не отпускаю врага и вбиваю кулак, усиленный рукоятью ножа, прямо в чужое лицо. Пара быстрых ударов превращают его в кровавую кашу. Подсекаю ногу Ферина, роняя его на землю, и тут же вгоняю каблук в разбитую харю. Пытаюсь. Сапог топчет какой-то символ, а этого ублюдка выдёргивает из-под моей атаки Бэй.

Пока его товарищи пытаются оклематься, сам лидер группы кидается на меня. Его руки пусты, зато в теле бушуют ненависть и та чуждая мне тёмная энергия, так непохожая на привычную Ки.

В рукопашной схватке он лучше товарищей, но мной движет не жажда дармовой силы, не жадность и не страх смерти. Меня зовёт за собой путеводная звезда, взошедшая над столицей.

И это меняет всё.

После скупого размена ударами попадаю кулаком в челюсть, ломая кость и отправляя часть зубов прямо в глотку. В это время моя вторая рука вбивает короткий клинок ему в бок. Пытаюсь достать до почки, но, кажется, промахиваюсь.

Бэй отпрыгивает, сплёвывая моё угощенье и хватаясь за рану. Меж его пальцев обильно струится кровь.

— Объединённая техника! — кричит он, оглядываясь на товарищей.

Риго и Ферин едва стоят на ногах, но послушно начинают делать синхронные движения руками, отступая, как таракашки. Бэй держит дистанцию, и я сам иду в атаку. Рывком сокращаю дистанцию, перехватывая руку Ферина, что обходит меня справа. Одним резким движением выворачиваю сломанное запястье, прерывая его участие. Адепт верещит и замолкает, лишь когда мой нож входит ему в глотку по рукоять. Он отступает, неверяще царапая ногтями горло, и вместо слов раздаётся хриплое бульканье.

— Ты всё равно сдохнешь без лекаря, хватит трепыхаться! — лицо Бэя перекошено от ненависти.

— Ферин! — истерично орёт Риго.

Двое практиков синхронно бросаются на меня, стараясь зажать в клещи. С разворота бью локтем в рожу Риго, который, как дикая кошка, прыгает ко мне по дуге. Его ноги не успевают коснуться земли, как их хозяин делает прогиб назад, врезаясь затылком в грунт раньше, чем его обувь.

Бэй в последнем рывке бьёт меня раскрытой ладонью, и вновь я ощущаю чужую злую энергию, но уже внутри себя. Она прокатывается по телу, как волна мрака. Меня выворачивает и корёжит, зрение гаснет, слух теряется, но руки действуют сами по себе.

Перехватив кисть Бэя, дёргаю врага прочь от себя, ловлю чужую шею и с силой сдавливаю её. Ощущаю, как прижатый ко мне адепт дёргается, суча ногами. Нет уж. Мы в лесу, и это мой дом. Таким, как ты, здесь не рады.

Картинка и шум возвращаются так же внезапно.

— Вороны — падальщики и потому не должны разевать клюв на медведя, — рычу я на ухо врагу. — А сейчас ты увидишь, как хозяин леса умеет обнимать.

Я выбрасываю Ки через предплечье, как тисками, резко дёрнув голову практика влево. Позвонки ломаются с тошнотворным хрустом. Бэй обмякает и с грохотом падает на землю.

Полученные раны и изнеможение догоняют меня. На долгий миг отключаюсь, но буквально силком привожу себя в чувство. Одна лишь воля заставляет меня встряхнуть головой и начать переставлять ноги.

Ферин валяется на спине, истёкший кровью. Риго что-то нечленораздельно мычит, скребя пальцами по земле. Пытается прийти в чувство. Нужно было стараться сильнее. Походя вбиваю сапог в его лицо, которое складывается под моей стопой, как глиняный горшок.

Сзади раздаётся еле слышное сипение. С удивлением обернувшись, замечаю каким-то чудом живого Бэя. Он пытается пошевелиться, бешено вращая глазами, но тело парализовано. Ни одна конечность не может сдвинуться. Когда я приближаюсь, адепт ещё пытается что-то промычать, но мне уже неинтересно. Всё, что надо было, он сказал прежде.

Кинжал находит себе пристанище в ямке между его ключицами. Кровь вытекает из изувеченного тела, а вместе с ней выходит тёмная пугающая энергия. На несколько секунд сумрачной дымкой она застывает над телом практика, но вскоре рассеивается, не выдержав солнечного света

Боль возвращается волнами, застилая глаза пеленой. Словно в сизом дыме от внутреннего пожара я бреду в сторону дерева с нашей поклажей. Ноги с каждым шагом деревенеют. Тело выдало всё, что могло, и даже больше. Я шагнул за пределы человеческих возможностей, и сейчас наступает расплата.

Дохожу и буквально падаю на походные сумки.

Чтобы отыскать несколько целебных пилюль и мазь в вещах Риго, у меня уходит непозволительно много времени. Сознание постоянно пытается отключиться, теряя фокус. Я прихожу в себя, когда солнце начинает клониться к закату. Всё такой же измождённый, разбитый, но живой. Дико саднит и чешется всё тело. Тупая боль мешает думать, но думать и не нужно. Только есть.

Голод заставляет выпотрошить чужие пожитки до последней крупицы. Вяленое мясо, грибы, ягоды и орехи — вот весь мой скудный рацион.

Я иду, сестрёнка. Только жди!

На восстановление уходит несколько дней. Чтобы вернуться в столицу пешком потребуется уйма времени, а плестись, как дряхлая кляча, сейчас нет никакого смысла. Однако сменить место стоянки всё же приходится. Кто знает, сколько практиков замешано в подобных ритуалах? Да и дикие звери могут заглянуть на запах падали.

К тому же, меня всё сильнее терзают сомнения в их принадлежности к секте. Не слышал, чтобы Солнечные Вороны занимались подобным. Если они не наврали о своём членстве, то дела у меня обстоят ещё хуже. За погибших товарищей будут мстить.

Пока идёт заживление ран, часто мысленно возвращаюсь к нашему бою. Мне впервые пришлось убить человека, и я пытаюсь понять, какие эмоции во мне это вызывает? Стыда нет, ублюдки пытались принести меня в жертву, но нет и радости. Я словно принимаю всё произошедшее как должное. Путь тернист и пропитан кровью. На нём нет места слабым духом и телом. Обратив же оружие против другого практика, будь готов победить или умереть.

Медитация вкупе с Дыханием ветра ускоряет процесс заживления. Окружающий лес щедро делится своей силой. Мне нет нужды вытягивать её из одного древа, когда могу по чуть-чуть забрать её из дюжины, не навредив им.

В качестве добычи мне достаётся целая сумка, набитая мелкими ядрами Учжицу, и одно большое, не уступающее размером Баше. Всё же хорошо разбираться в алхимии хотя бы немного. Умений Риго хватило, чтобы извлечь этот драгоценный материал и научить азам и меня. С этими ядрами я не допущу такой оплошности, как с моим первым крупным трофеем.

Переложив в две сумки всё, что осталось от нашего похода в джунгли, взваливаю их на плечи и покидаю этот лес.

Куда идти дальше?

Эти места мне незнакомы, зато тут неплохо ориентировались мои «товарищи». Сейчас придётся потыкаться носом, как слепой котёнок.

В памятном месте нашей схватки оставленные мной трупы утащили дикие звери. Все, кроме Бэя, его разорвали на месте. Нахожу ошмётки одежды, плоти и осколки костей.

Ориентируясь по солнцу, выбираю одно направление и иду до ближайшей дороги. Меня привезли к этому месту по речке, но её я так и не встретил. Попадается лишь пара мелких ручьёв, которые никуда не впадают.

Умываясь в одном из них, я изучаю своё отражение. Если прорыв и срезает отмеренный жизненный срок, то переход на второй этап не сильно затронул меня. Вижу всего пару новых морщинок на лице. Странно.

На краю леса выхожу на грунтовку, а по ней добираюсь до широкой дороги. Со стороны я сейчас выгляжу ужасно. Руки перемотаны бинтами, сбитая до костей плоть нарастает неохотно. К тому же мой скудный рацион, словно плуг, тянет меня назад, не даёт телу нормально восстановится. Одной медитацией и воздухом сыт не будешь. На лице стало больше живого места, но я всё ещё выгляжу, как будто на мне упражнялась в мастерстве дюжина практиков.

Вскоре меня догоняет телега, запряжённая крепкой приземистой лошадкой. Мужичок, сидящий на козлах, одет просто. Холщовая одежда крестьянина, сандалии на босу ногу, а вместо пояса — толстая верёвка. Внешность такая же непримечательная — тёмные волосы, широкий нос, глаза навыкате и неполный комплект зубов.

— Эй, молодец, ты чего сапоги сбиваешь? Может, тебя подвезти? — не страшась моего вида, он придерживает коня, поравнявшись со мной.

— Буду благодарен, добрый человек.

— Благодарность в карман не положишь, — усмехается он. — Орионы в кармане завалялись или как? Парочку, много не попрошу.

Неплохой заработок для крестьянина, почти половина от дневной получки.

— Ну, пара найдётся, — соглашаюсь я на его предложение.

С такой горстью духовных ядер, что я несу на себе, этот земледелец мог бы дом отстроить, и ещё на пару новых лошадей хватило бы. Ему о том знать не следует, чтоб не вводить в искушение.

— Тогда падай. Только назад, у меня тут место лишь для одной задницы.

Мы немного болтаем, пока незнакомец правит телегой. Узнаю у него путь в столицу. Добираться на лошади неделю. Далеко же мы забрались. Я трясусь позади рядом с сеном, а как только он смолкает, погружаюсь в медитацию.

Течение Ки изменилось. Стало плотнее и сильнее. Теперь каждый болезненный вдох тушит ещё бушующее пламя недавних сражений. Заживляет, но неохотно. Надо питаться сытнее.

Даже так я ощущаю постепенные изменения. Запас энергии Ки увеличился едва не вдвое. Мускулы стали гораздо прочнее. Практики Каменного Карпа не смогли добраться до органов, хоть и прорезали плоть. Была бы разница хотя бы в тройку ступеней, уверен, и этого, скорее всего, бы не случилось.

Что ж, я стал сильнее, а значит, пришло время по праву ступить в столицу.

***

===

Глава 15

Небольшая деревушка, как называл её крестьянин, раз в пятнадцать больше Лесных Холмов. Много домов выложено из камня, есть и небольшой рынок. На него я загляну после хорошего отдыха.

Таверна «Степной Волк» встречает меня тихо. Народа в разгар дня здесь немного, всего лишь пара пьянчуг из постоянных завсегдатаев. Пьют, пока не падают на стол, а, как приходят в себя, снова пьют. И так по кругу.

Где они только деньги берут на такое веселье?

Пухлый розовощёкий трактирщик с засаленной жидкой бородёнкой встречает меня радушно, сразу засыпая расспросами. То, что я не местный, очевидно, но меня это несильно пугает.

— Мяса побольше, овощей и каши, — заказывая я, разглядывая вереницу глиняных бутылей и горшков у него за спиной.

— Сейчас всё будет. Есть жаркое свежее, прямо с огня, — глаза трактирщика сверкают. — А пить что принести? Есть сливовое вино и добротное пиво. Водой не разбавляю! — зачем-то спешит добавить он.

— Кувшин воды, да почище. Чтобы без всякой дряни, — требую я, вспоминая своё походное пойло.

— Обижаешь, уважаемый, у нас только лучшая родниковая вода из чистейшего городского колодца, — его дежурная улыбка едва дёргается.

Плотно набив живот, снимаю комнату на ночь. На всё уходит десять орионов. Пять поспать и пять поесть. Еды ещё беру с собой. Отдыхаю и медитирую, набираясь силу к походу. Я не лошадь, но и без неё пока обойдусь. Зачем, когда у меня есть ноги?

Рынок деревушки скудный, для меня почти бесполезный. Закупаюсь для дальней прогулки и наутро выхожу на дорогу. Сверившись с картой, выдвигаюсь лёгким шагом. День иду спокойно, ночью привычно сплю на деревьях.

Через сутки перехожу на лёгкий бег, короткие привалы трачу на еду и медитацию. Моё тело с каждым днём крепчает, обрастает утраченной плотью. На еду я не поскупился, сытый практик и лошадь обгонит.

Путь в столицу занимает полторы недели. И проходит относительно спокойно, я держусь неподалёку от дорог, чтобы не заплутать, но стараюсь избегать лишних встреч. Они мне сейчас ни к чему.

На закате десятого дня я стою всё на том же холме, где встретил практиков «Солнечного Ворона». Было ли это запланированное представление, или действительно они помогали людям? На это у меня нет ответа. И всё же им я благодарен. Они подарили мне ту опасность, что продвинула меня дальше.

Только на краю, в шаге от гибели можно получить озарение. Это не какая-то умозрительная премудрость, а самый настоящий реальный факт. Даже Мастер Вэнг твердил моей сестрице, что практик растёт, лишь подвергаясь смертельной опасности. Именно там весь опыт и все навыки адепта конденсируются в ту невесомую блестящую каплю, что позволяет прорваться на следующий этап. Без угрозы можно годами впитывать в себя Ки и остаться на первом этапе.

Звёзды лениво загораются на далёком небосводе, а у огромных врат всё неизменно. Людный мощный поток делится на мелкие ручейки и каждый течёт к своим воротам, что таятся у подножия гигантской пасти имперского хищника. Он разборчив в еде и вбирает в себя только ценных. Каждый заплатит так или иначе, силой или монетой.

Подхожу к крайнему входу и вижу знакомого стража. Он, словно бессменный привратник, цепко сверлит всех глазами, но его лицо ничего не выражает. Камень. Ни радости, ни грусти, ни даже презрения.

— Будешь платить? — закованный в доспех воин ловко крутит знакомую пластинку — мерило силы.

— Нет, — мотаю головой.

— Тогда держи.

На лицевой поверхности возникает изображение расправившего крылья журавля. Сбоку от него загорается единственная бусина.

— Руку! — требует он.

Без споров протягиваю левое предплечье и сразу же получаю тычок странного вида печатью. Такой бы могли умные люди заверять документы, но её с силой прижимают к моей коже. На той сразу проступают несколько светящихся символов, пропитанных чужой Ки.

— Проходи, — кивает он и стучит несколько раз по двери.

Меня впускают внутрь столь буднично… Сложно поверить, что ради этого момента мне пришлось убивать и чуть самому не погибнуть.

Столица встречает меня тысячами ароматов: свежей выпечкой и смердящим рогатым скотом, жареным мясом и удушливым дымом, душистыми пряностями и не везде убранным мусором, ароматными фруктами и грязной одеждой на не менее вонючих людях. Кому-то по праву рождения досталась честь жить в главном городе Империи, и не пришлось за это отдать ни единой монеты, ни капли крови.

Я застываю посреди мостовой, разглядывая вывески лавок, горы фруктов, овощей и снеди из всех уголков земли. Тут продается всё — от редчайших артефактов до дешевых безделушек. А сколько нарядов, тканей ярких цветов! И людей — тысячи лиц, разного возраста, комплекции. Словно весь мир в одном месте собрался.

Бесконечный гвалт: крики торговцев, стук телег, ржание лошадей, визги чаек над головой. Повозки громыхают по широкими улицам, а людей здесь целое море. Разделение на пешую и проезжую части более явное, в некоторых местах даже мостики есть для пешеходов.

Всё бурлит и шумит, кружа мою голову. Замираю и жадно вдыхаю воздух. Он иной, ведь здесь нет деревьев, только камень. Дома, словно сваленные друг на друга, безустанно стремятся к небу и порой его зажимают, превращая улочки в узкие тёмные каньоны.

Город бесконечен и похож на лабиринт. Если уйти далеко от центральных проспектов, здесь можно навеки потеряться. А что ещё хуже, есть риск нарваться на проблемы. Деревенщина с открытым ртом очень легко может поймать боком сталь в тёмном переулке. Поэтому я стараюсь меньше походить на жертву, веду себя максимально неприметно и уверенно, как свой. Вот только с моим ростом и телосложением это даётся непросто. Я, как скала, нависаю над остальным людом.

На ночь остаюсь в трактире и узнаю, как добраться до Академии. Ответ простой — туда ведут все дороги. Звучит дико, но завтра смогу проверить.

Город не спит даже ночью, лишь громкость производимого шума меняется. Она накатывает на окнами комнаты тихим прибоем. Сон не идёт, а когда удаётся забыться, сразу вскакиваю. Мешают мысли. Большую часть ночи провожу в медитации и стараюсь собраться. Волнение никак не проходит.

Неужели я скоро увижу сестру?

На следующее утро всё же умудряюсь заплутать. Приходится уточнить у трёх дам, одетых в шелка, что, хихикая, тычут в меня пальчиками, как добраться до Академии Великого Пути. Выглядят они словно драгоценные камни. Ухоженные, яркие и крайне блестящие.

— Откуда же ты такой взялся? — говорит высокая и стройная незнакомка, прикрываясь узорчатым рукавом роскошного ханьфу цвета неба.

— Из твоих грёз, — с поклоном отвечаю я, пряча усмешку.

— О-о, красавчик… — пищит другая в изумрудном наряде, выглядывая из-за подруг.

— В моих снах точно не было такого деревенщины. Разве что в кошмарах, — надменно фыркает рыжая в рубиновых одеждах, подпоясанная золотистым поясом, но глаза её блестят интересом. — Все дороги ведут в Академию, — повторяет она мне ранее услышанную присказку. — Центральные, по крайней мере.

Острая на язык девица указывает точёной рукой с дорогими перстнями, каждый стоит не меньше моей деревни.

— Ещё увидимся, — долетает мне в спину, и следом раздаётся звонкий смех, так похожий на трели экзотических пташек.

Я упорно шагаю через волны народа и камни строений. Добираюсь до огромной площади перед ещё одной грядой величественных стен. На входе возвышается красочная арка, где стоит стража, а по краю шагает караул, отбивая ритмичную дробь.

Под высокие своды спокойно проходят люди, и я устремляюсь туда же, но мой путь мгновенно преграждает остриё пики.

— Эй, куда собрался? — внимательно смотрит нам меня страж в дорогих доспехах.

— Это же Академия? — со всей учтивостью спрашиваю я, слегка поклонившись.

— Да, — кривится он, — но ты не ответил на мой вопрос!

— В неё и собрался, — пожимаю плечами.

— Вход для прислуги с другой стороны, — хмыкает он, разом теряя ко мне всякий интерес.

— Я не из прислуги, а собрался поступать в Академию, — по телу прокатываются волны Ки, высвобождаю свою ауру, но не агрессивную, а спокойную, отражающую мои эмоции прямо сейчас.

От моих слов ближайшие стражи заливаются громовым хохотом, а проходившие внутрь люди сдержанно хихикают, прикрываясь рукавами.

— Тебе лет-то сколько, парень? — закатывает глаза охранник. — И до сих пор Журавль. Не позорься.

Смешки продолжаются.

— Этого недостаточно, — более дружелюбно отзывается его сосед. — А денег, видно по одежде, у тебя не хватит. Разве, что обе сумки ими набиты.

Они ещё смеются, а потом просто игнорируют, пристально изучая каждого входящего. Даже у богатеев в нарядных одеждах время от времени требуют какой-то пропуск. Незамысловатая деревяшка с несколькими символами и плетёной косичкой нитей. Такой у меня нет.

Ненавязчиво стараюсь разузнать у людей, выходящих из Академии, как туда можно попасть, а также хоть какую-то информацию о незнатных учениках. Многие со мной даже говорить не хотят и воротят нос. Однако и среди знати есть отзывчивые люди. Первым из заговоривших со мной оказывается парень в розовых одеждах с золотыми узорами. Статный и спокойный, он сразу же прерывает попытки его охранников отогнать меня.

— Слышал, что в нашей Академии учатся и простолюдины, даже видел их пару раз, но больше мне сказать нечего. Ты кого-то ищешь? — глаза у него добрые, и смотрит участливо.

— Сестру, она должна учиться в Академии, но связь с ней оборвалась.

— Тогда тебе лучше попытать счастья на входе для прислуги. Там народ приветливее, — улыбается он без какой-либо насмешки.

Вход для прислуги, значит? Попробую. Не мытьём, так катаньем, но внутрь Академии я попаду!

Мне удаётся разузнать про подработку на грузовых воротах от нескольких человек из прислуги. Их удаётся вычислить по униформе и поведению.

Я уже собираюсь отправиться к другому входу, когда возле арки на площади разыгрывается интересная сцена.

— Где мой сын?! — пожилой мужчина в недорогой накидке буквально штурмом пытается пробиться в Академию.

Охрана небрежно, словно отмахиваясь от назойливой мошки, преграждает ему путь оружием.

— Эй, мужик, напился, что ли? Иди просохни! — рычит один из стражей, делая шаг к нему.

— Что вы с ним сделали? — мужчина настроен серьёзно, он делает ещё одну попытку.

Представление прерывает несколько караульных, проходивших мимо, они быстро уводят незнакомца, чтобы он не привлекал внимания других людей. Уводят, к моему сожалению. С радостью бы пообщался с этим человеком. Сдаётся мне, нас может связывать похожая ситуация.

***

Здание Академии огромно, и к служебному входу я добираюсь только к закату. Ворота в исполинских стенах по левую руку от главного входа больше похожи на калитку, в сравнении с высотой стены. Здесь тоже дежурит бдительная стража, а ещё стоит с десяток телег на разгрузке, и целая вереница ожидает своей очереди.

Заправляет здесь крепкого вида мужчина с закрученными в стороны усами, подкрепляя беспрерывный процесс крепким словечком, а нерасторопных грузчиков — шлепками длинной трости. Охрана меня примечает сразу, но даже и слова не говорит, когда видят, к кому я направляюсь. Таких желающих тут много.

Я подхожу к местному начальству, что возвышается над простыми смертными на груде ровно сложенных ящиков.

— Работники нужны?

Он опускает на меня глаза и морщится:

— Ну, если ты быстрей этих кривоногих ослов?.. — с этими словами господин вытягивает тростью по лопаткам очередного грузчика, проходящего мимо, заметно его ускоряя. — Шевелите ногами, бездари! Вам ещё овощи на кухню доставлять!

Смотрю на него, а потом на телеги.

— Прямо сейчас?

— Нет, завтра! — в голосе собеседника прорывается злой сарказм.

Киваю и опускаю к его ногам свои сумки.

— Быстрее, отребье, если продолжите ползать черепахами, урежу оплату вдвое! — мотивация так и сыплется из него.

Во дворе раздаётся недовольный крик, и я удивлённо поворачиваю голову.

Знакомый голос.

___________

***

===

Глава 16

Его обладателем оказывается Ямато, который ругается на недотёпу, перевернувшего корзину с травами.

— Что встал? — смотрит на меня усач. — Ящики сами себя не перенесут.

— Знакомого увидел, — показываю на спину уходящего старика.

— Повар с главной кухни, — накручивает ус начальник и кивает мне в сторону повозок.

Вот оно как…

Работа занимает почти всю ночь. Процесс однообразный и несложный. Я загружаюсь, как мул, и тащу от телег до кучи, что складываем на границе ворот, а оттуда уже носят дворовые слуги. Все они одеты в одинаковую белую униформу и чёрные шестиклинные шапочки, плотно облегающие череп. На шее у них висят медальоны.

Слуги распределяют товары по назначению и уже оттуда уносят в недра дворцового комплекса Академии. Ещё пару раз замечаю Ямато, осматривающего продукты. Некоторые, поморщившись, он отправляет обратно.

Попутно в редкие моменты передышки общаюсь с товарищами по работе. Узнаю, почему такой ажиотаж и как часто тут происходят подобные разгрузки. В Академии, со слов местных, работы невпроворот. Будто не лучшие из лучших приехали учиться, а пол-империи. Так что товары прибывают сюда почти без остановки. Также сейчас готовят какой-то праздник к возвращению одного из генералов с западных рубежей. Отличная возможность подзаработать для простого люда, ведь обычно дворовые слуги справляются сами.

На рассвете нас рассчитывают. Усатый начальник выдаёт каждому стопку монет, на глаз определяя ценность работника. Мне достаётся два десятка медных орионов, что вызывает удивление и даже недовольство среди остальных. Однако стоит грузчикам зашуметь, как один из стражников с силой стучит древком копья по земле, и все сразу стихают, продолжив молча принимать свою оплату.

Я отхожу в сторону, подобрав свои сумки, и начинаю проверять их сохранность. В такой толчее могли и умыкнуть что. Все мои мысли о том, как проникнуть внутрь Академии.

За всю ночь ни один из наёмных работников не пересёк границ ворот. А парочка, подошедших слишком близко, сразу получила нагоняй от стражи. Ночные работяги разлетаются словно сонные мухи, но сюда уже подходят новые желающие подзаработать. Старший сменяется. На гору ящиков взбирается худощавый мужик в дорогих золотистых одеждах и начинает командовать. Работа после десятиминутного перерыва закипает с новой силой.

Тем временем ко мне подходит прошлый начальник.

— Эй, парень! Работник ты неплохой, крепкий и выносливый. Для грузчика подойдёшь. Только… Говоришь, что знаешь старика Ямато? Так?

Киваю, продолжая тщательно проверять свою поклажу.

— Если соврал, Ямато тебя лично сотрёт в порошок и подмешает в одно из блюд, — веско предупреждает меня собеседник. — Позову его. Если замолвит за тебя словечко, могу взять на постоянную работу. Платят у нас побольше, да и есть свои привилегии.

— Замолвит, будьте уверены, — затягиваю сумки, убедившись в целостности их содержимого.

Надеюсь!..

Крики и шум стоят здесь не меньше, чем на базаре. Новый начальник погрузки горланит пуще прежнего. У него имеется длинная палка ничуть не хуже той, что я уже видел в деле у его собрата. Работники, несмотря на свою разношёрстность, трудятся под его чутким руководством, как отлаженный механизм.

— Кого там ещё принесло попутным ветром? — кряхтит Ямато так, что даже я у ворот его слышу. — Никого не звал. Никого не знаю.

Усач держится рядом с ним, как по струнке ровно, при обращении, делая неглубокие поклоны.

— Господин Ямато, здоровый какой-то парень, высокий. У нас такой пригодится, но вы знаете наши порядки, — оправдывается он. — Без рекомендации кого-попало взять не могу! А ведь у нас и так в последнее время прислуги не хватает.

— Рен?! — удивлённо восклицает Ямато. — А ты, смотрю, быстро.

— Значит, знаете его? — радостно вскрикивает усач.

— А то, — старик-повар выходит ко мне. — Рад тебя видеть, малец.

Он протягивает мне сухую мозолистую ладонь.

— Чувствую, ты стал сильнее, — его глаза задорно блестят. — Дальше я сам.

Мы отходим подальше от врат, и Ямато начинает говорить:

— Удумал на двор пойти работать? Ты же в охране неплохо справлялся, платят тут поменьше. Мог бы в наёмники податься, — начинает засыпать меня предложениям он. — Или в охрану, если хочется стабильности, а не перебиваться от задания до задания.

— Хочу устроиться в Академию, — указываю на стены за его спиной.

— За силой всё гонишься. Хоть и с благой целью, — улыбается он и чешет затылок. — Знаешь, это будет нелегко. Перемещение прислуги внутри Академии сильно ограничено, и к общим тренировкам прислугу не допускают.

— На вратах меня не пустили даже на площадь, хочу попробовать другую дорогу. Всё же это хоть и маленькая, но ступенька к моей цели.

— Ладно, — он хлопает меня по плечу. — Давай сначала перекусим и всё обсудим.

В таверне недалеко от стен Академии мы заказываем крепкий чай и еду. Цены здесь значительно выше, так что приходится скрепя сердце отрывать свои кровные за нормальный завтрак.

За трапезой Ямато подробно расспрашивает меня обо всём. Как прошли мои тренировки? Помогли ли мне его дары? Так же подробно ему отвечаю, ведь для меня его помощь оказалась бесценной. Старик явно доволен моим результатом не меньше меня.

— Сейчас во внутреннем дворе обстановка напряжённая, но в снабжении, как раз освободилось место носильщика. Я разузнаю у главного повара, если он не против.

— А что стало со старым слугой? — уточняю я.

— Хм. Ну, как сказать, — хмурится Ямато. — Он оказался нечист на руку.

— Вот как… И какое наказание понёс?

— За воровство на кухне ему должны были отсечь ту самую загребущую ручонку, но… — он проводит пальцем по горлу. — Этот недоумок умудрился стащить какую-то драгоценную безделушку у одного из учеников Академии.

Мы ещё болтаем немного, а потом Ямато меня покидает, предложив снять комнату на несколько ночей. Он тем временем утрясёт всё с главным поваром.

Есть мысли вернуться на погрузку, но решаю передохнуть и заняться развитием. По словам старика, работа на кухне адская, и времени у меня будет не так уж много.

Два дня провожу в тренировках, изредка выбираясь в окрестности своего временного жилья. Кипящая, словно котёл на адском пламени, столица, кажется, почти никогда не спит. На центральных улицах в любое время дня и ночи можно увидеть людей. Даже торговцы что-то умудряются продавать в потемках, и желающие всегда находятся.

Посланца всё нет. А мне становится банально скучно постоянно сидеть в душной каморке, снятой за дюжину орионов. Не самое спокойное место для культивации. К тому же далеко от природы, в которой я нахожу успокоение и поддержку. Вдобавок, единственный способ развлечь себя находится на улице.

На прогулки я выбираюсь уже затемно, посвящая большую часть дня медитации и попыткам адаптировать Дыхание леса к городской среде, но толку от этого немного. В моём районе почти нет деревьев, да и любой другой растительности, разве что мох да редкие цветы на окнах, но этого недостаточно. Их аромат тонет в городских не всегда приятных запахах.

Медитация же с переходом на новый уровень начинает давать плоды. Я всё лучше и чётче ощущаю в себе крепнущее ядро, словно спелый плод, набирающий вкус и силу. Контроль энергии значительно возрастает, а её качество становится совсем другим. Тело помаленьку изменяется. Плоть крепнет и становится прочнее, но растёт и странное ощущение, словно приобретая новую силу, я неумолимо что-то теряю.

Во время одной из прогулок ухожу далеко от трактира, поскольку все его окрестности я уже изучил уже вдоль и поперёк. Выбравшись на центральный проспект, пронзающий город до самых стен Академии, почти сразу фокусирую своё внимание на толпе у одной из торговых повозок. Плотная серая ткань сбоку откинута, завлекая своим содержимым неторопливых прохожих. Яркие блестящие поделки и диковинные ароматы сразу пробуждают чужой интерес.

— Подходи, посмотри и с собой товар возьми! — вещает пухленький низкорослый торгаш.

Содержимое меня не сильно удивляет. У подножья городских стен я уже видел много похожих, а вот аромат… В длинной дощечке под углом торчат десятки разных благоухающий палочек, которые, тлея, роняют пепел на лакированную поверхность своей подставки.

Торгаш, будто читая мои мысли, тут же возникает рядом.

— Вас интересуют благовония? — предупредительно спрашивает он. — Они помогают в практике, облегчая концентрацию внимания, но не только. Вот эта, например, может показать, как далеко вы продвинулись на Пути своего развития и сколько времени вам ещё отмерено ходить по этой земле.

Я расспрашиваю его подробнее, как именно это можно проверить. Принцип простой. Надо поджечь палочку и подуть на неё, выделяя Ки вместе с дыханием. У деревяшки сохранится часть, равная оставшейся жизни. Точно в годах не получится определить, а вот количество истраченной на культивацию жизненной энергии она покажет.

На ум сама по себе приходит сказка, услышанная в Лесных Холмах. А ведь герой той истории тоже гнался за силой, променяв свою жизнь на несбыточную мечту.

Моя прогулка на сегодня окончена. Отдав за диковинку серебряный луник, я поспешно возвращаюсь в комнату и разжигаю благовоние. Ароматическая палочка неохотно поддаётся, но стоит на неё подуть, наполнив дыхание Ки, как она быстро начинает тлеть и тухнет. Осыпается примерно восьмая часть, чуть-чуть меньше.

Вот столько я уже истратил своей жизни. Втягиваю в себя едва уловимый аромат, сизой дымкой тающий в душном воздухе моего жилища.

Лин, а сколько сожгла ты? Надеюсь, действовала благоразумно…

Вновь я проваливаюсь в собственные воспоминания.

Солнечный день из такого далёкого детства.

Я мастерил новое оружие для охоты во дворе нашего дома. Работа спорилась, тисовый лук гнулся потихоньку, принимая нужную форму. Вдруг я услышал всхлипывания и, когда поднял голову, увидел, как через двор ко мне спешила сестрёнка. Вся заплаканная, с растрепавшимися косичками. Она бежала, прижимая к груди ладошку, совсем не сдерживая слёз.

Я бросил инструменты и сразу кинулся к ней.

— Птичка-невеличка, что случилось?! Поранилась? Давай посмотрю.

Я аккуратно взял её маленькую ладошку, на ней алели страшные ссадины, кровь сочилась яркими каплями. Родителей дома не было, ком подкатил к горлу, но я же старший брат. Должен заботиться о ней. Нельзя бояться, тем более показывать страх. Ей ещё страшнее.

— Не реви, — с напускным спокойствием произнёс я. — Это не беда, сейчас всё поправим. Рассказывай пока, что стряслось?

— Я… я поскользнулась на мокрых камнях возле пруда и упала на острый булыжник… Очень больно! Ты поможешь?! — спросила она таким тоном, будто от моего ответа зависела её жизнь.

— Конечно, мы же семья.

Мы подошли к колодцу, где я осторожно смыл кровавые разводы и грязь с белой кожи, после чего вытер её мокрые щёки платком и погладил по голове.

— Вот так, теперь заживёт быстрее. И слёзы уже можно унять! Пойдём в дом, там у мамы есть целебная мазь.

Пока я занимался делом, Лин всё смотрела на меня большими лазурными глазами, полными восхищения, будто я не порез обработал, а вправил сломанную ногу. Как горд и счастлив я был в тот день…

Прошлое отступает, и на меня из водной глади чаши для умывания смотрит не детское, а взрослое лицо. С того момента, как покинул Лесные Холмы, я стал старше, это несомненно.

И всё же внешние, да и внутренние изменения после перехода на новый этап кажутся не столь значительными, как мне думалось раньше. С чем это связано, пока не понимаю. Возможно, разберусь по мере продвижения по ступеням.

Дни тянутся медленно и однообразно, но в то же время быстро. Не замечаю, как пролетает неделя, а за ней — вторая. От Ямато вестей всё нет, но уходить из таверны пока не тороплюсь. Из знакомых в городе у меня разве что Вейлор, но найти будет непросто — столица огромна. К тому же нельзя пропустить посланника от старика-повара.

В этом же трактире перед одной из прогулок, цепляюсь взглядом за знакомое лицо. Это он! Человек, недавно буянивший на входе в Академию, которого увела стража. Кажется, искал своего сына. Я должен с ним поговорить.

***

===

Глава 17

Худощавый мужчина в поношенных одеждах за одним из столов общего зала топит свои печали в вине. Я подсаживаюсь и завязываю разговор.

— День добрый, простите мне мою назойливость, но я вижу, вас что-то гложет.

— А тебе-то какое дело, парень? — косится на меня незнакомец.

Сухое, сморщенное, как сухофрукт, лицо собеседника полно горечи.

— Я был там, на площади, когда вы пытались попасть в Академию. Кричали что-то насчёт сына. Он пропал?

Мужчина молчит и смотрит на меня изучающим взглядом.

— Моя сестра уехала в Академию, — продолжаю я, — а потом от неё пришло странное письмо. Она бы такое никогда не написала.

В его глазах вижу понимание.

— Да! Именно так!

— Расскажите подробнее, прошу. Я пытаюсь найти её, любая информация может в этом помочь.

— В общем, зовут меня Хейран. Я — обычный торговец. Моя семья живёт в деревушке в дне пути от столицы. Со счастьем, конечно, у меня всегда было ни шатко, ни валко. Магазинчик кормил нас, но богатства не принёс. Всё изменилось, когда моему сыну Вэю исполнилось четырнадцать лет и мы обнаружили, что у него есть талант. Да ещё какой! Наставник в соседней деревне сказал, что таких способностей у мальчишек его возраста давно не видел. Вэй проявил мощную энергию Ки, отличный задаток для будущего адепта. Мы с женой мечтали отправить его в приличную школу или секту, но тут вновь повезло. Господин Чжан, наш старейшина, каким-то чудом смог выбить место для сына в самой Академии! Первое время мы с женой от счастья на стену лезли, он писал, навещал нас, а потом прислал вот это!

Собеседник достаёт письмо дрожащими руками и зачитывает:

— «Прощай, отец, забудь моё имя. Ты для меня теперь чужой!» Да как так-то?! Что за бессмыслица?! Чему их там учат в этой их Академии?! Родителей нужно почитать, а не оскорблять! — стучит кулаком по столу Хейран. — Ну, не мог он этого написать. Не мог!

Он замолкает, понуро опустив голову. Я же лихорадочно соображаю, это слишком похоже на случай с моей сестрой, что наводит на нехорошие мысли. Ещё одна ниточка в этом странном и запутанном клубке.

Зачем всё это?

Делюсь своей историей. Мужичок говорит, что остановился неподалёку. Мы договариваемся обменяться информацией, если у кого-то она появится.

За исключением этого небольшого, но знакового для меня события дни продолжают свой неумолимый бег. А мне остаётся медитировать, тренироваться с собственным весом и драться с тенью.

Пока жду посыльного, удаётся узнать, что в столице в последние годы имеются крупные проблемы с чистой питьевой водой. Порой она не уступает в цене хорошему вину. В чём же проблема? Слухов ходит великое множество. Чем больше людей, тем выше спрос, а жителей в столице огромное количество. Так что воды банально не хватает на всех. Подавляющая часть скважин, вырытых за последние годы, дают воду весьма низкого качества. Грязная, с примесями. Один из кланов за счёт этой проблемы весьма неплохо обогатился на поставках воды из озера, расположенного в нескольких часах езды от города.

Изредка я выбираюсь к воротам в поисках крошек информации и ночных прогулок. Чтобы не упустить посыльного, я прошу хозяина за пару орионов принять послание, если меня не будет на месте.

Перед одной из ночных прогулках на этаже сталкиваюсь с парнем в знакомых белых одеждах и с медальоном на шее. Он оценивает меня быстрым взглядом и, поклонившись, обращается:

— Рен?

— Да, а вы?

— Вас ищет господин Ямато, — при упоминании имени старика он делает едва заметный поклон.

В его сопровождении направляемся к грузовым воротам Академии, где всё так же кипит работа. Мне приходится подождать, а посыльный, без проблем предъявив вместо дощечки-пропуска свой медальон, пропадает во внутреннем дворе. Меня же посещают мысли не тратить время впустую и подработать на разгрузке. В ночную смену погонщиком местных мулов выступает всё тот же усач.

Начальник встречает меня в меру радушно, и я вливаюсь в ряды работяг. Так протекает пара часов. Сегодня мало наёмных, большая часть — это прислуга внутреннего двора. Работают они гораздо усерднее, да и почти не болтают. Наверное, срабатывает инстинкт «свой-чужой». Правда, и между собой они почти не общаются.

— Рен, — появляется Ямато.

Выглядит хмурым и каким-то задумчивым. Не с той ноги встал? Приветственно махнув, он зовёт меня к себе.

Я подхожу максимально близко к границе ворот, на что сразу реагируют стражники. Двое тут же впиваются в меня холодными взглядами.

— Он со мной, — повар извлекает из мешковатых одежд уже знакомый пропуск и передаёт его мне.

Один из стражников приближается, чтобы изучить протянутую мной лакированную дощечку с высеченными на ней иероглифами.

— Проходи, — кивает стражник и возвращается чётко на то же место, где и стоял.

Ещё одна ступенька на пути к истине.

Мы двигаемся всё глубже в недра дворцового комплекса Академии. Под главную кухню выделено несколько величественных зданий. Старик Ямато по дороге показывает и рассказывает об их предназначении. В главное здание мне вход пока заказан. Моей основной задачей на ближайшее время будет доставлять то, что требуется на дворе для заготовки.

Приступаю я сразу, поступив в попечение старшему носильщику. Для начала он показывает мне комнату в одном из зданий кухонного комплекса. На удивление просторная и чистая, в сравнении с каморкой трактира. Я шустро сгружаю свои вещи, и мы сразу отправляемся на двор.

Ничего сложно и тем более интересного здесь нет. Внутри Академии среди всех от прислуги до учеников и наставников действует строгая иерархия. Правила весьма просты. Беспрекословно слушать начальников и делать, что они говорят. Вопросы не задавать, без лишней надобности вообще рот не стоит открывать.

Поступив в распоряжение старшего носильщика, я выслушиваю краткий инструктаж. Худощавый и бледный, как мел, он объясняет мне мои задачи и вручает оружие труда. Большая телега с двумя колёсами. В качестве движущей силы, естественно, я сам.

— Такие уж у нас порядки, — ухмыляется он. — Никаким животным сюда нет допуска.

Чтоб господа в это самое не вляпались?..

— Ну ничего, парень ты сильный, так что для тебя это не составит труда.

— Понял, — спокойно отвечаю я.

— Тогда вот первый список, — он указывает мне за спину. — Там хранилище. Отдаёшь свиток на воротах, они загружают всё сами, а ты привозишь на двор заготовки. Можешь их поторапливать. Двигаться они не любят. Так что крепкое словечко не помешает.

Цепляю телегу за две жерди и тяну её к многоэтажному зданию с покатыми крышами. Каждый ярус имеет свой парапет, повторяющий по форме край крыши и чуть загнутый вверх по краям, словно одноэтажные здания поставили друг на друга. Пагода… Так это называют, хоть в моём родном краю подобного никогда не строили. Что ж, у богатых свои причуды.

Работа начинает кипеть. Курсирую, как почтовая повозка, между хранилищем и двором заготовки, куда меня не впускают. Постепенно налаживаю связи с другой прислугой. За первую неделю работы на меня шьют такую же аккуратную белую униформу и выдают медальон с почти прозрачным камнем по центру. Теперь он выступает моим пропуском.

Старика Ямато я вижу изредка, только когда привожу что-то на двор заготовки, а приёмщик тщательно проверяет список. Уважение ко мне растёт, как сорная трава. Шустро и почти незаметно. Моя скорость и исполнительность нравятся всем старшим. Продукты всегда по списку и самые свежие. В хранилище любят подсунуть что-то протухшее, но от моего взгляда такие уловки не скрыть.

Всё это требуется, чтобы получить доступ туда, где обитают ученики. Лишь там получится задать вопросы, на которые мне так нужны ответы.

Однако даже на внутреннем дворе случаются знаковые события. Как-то Ямато забирает меня на целый день и гоняет с поручениями по всей территории прислуги. В части, расположенной ближе всего к самому дальнему и таинственному павильону, обращаю внимание на странную процессию.

Небольшая группа людей в сопровождении стражи и долговязого сухого мужчины с крысиными лицом в облачении наставника беззвучно ступает по территории, хотя особого повода для этого нет. Здесь и так нет почти никого из прислуги. Я же на всякий случай не показываюсь и наблюдаю со стороны.

Люди, окружённые стражами, сильно отличаются друг от друга, но все они молоды. Одежды не богаты, у некоторых — это лишь «пёстрое подобие» богатства, вероятно, купленное на последние деньги. Некоторым на вид и двадцати нет. В них я чувствую родство. Да, они такие же, как я. Они из глубинки.

Всё это очень странно. Если передо мной группа гениальных студентов, пусть и простолюдинов, то их прибытие проходит весьма буднично и даже скрытно.

Провожаю их внимательным взглядом до учебной территории, которая вплотную примыкает к последним павильонам.

Даже в бесконечной суете я нахожу время на тренировки. Для Дыхания леса здесь тоже есть подходящее место. Небольшая рощица — внутренний парк — между бараками прислуги. Укромных уголков хватает, поэтому для медитации предпочитаю выбираться на свежий воздух. Хотя ничего предосудительного в культивации нет. Если даже кто увидит, дурного слова не скажет.

Одним из вечеров уже в конце моей смены Ямато, с которым мы за это время перекинулись всего парой слов, неожиданно приглашает меня к себе на разговор.

Надеюсь, старик порадует меня вестями.

Неспешно двигаюсь к его жилищу под светом звёзд и яркой набравшей сил луны. Так и хочется достать холст и зарисовать эту красоту. От благостных мыслей меня отвлекает необычное зрелище.

У стен внутреннего двора на территории, где обычно находится только прислуга, стоит молодой парень в шёлке золотисто-розового цвета. Во взгляде задумчивость, брови сведены, а тонкие пальцы трут переносицу. В ушах ритуальные серьги с символом цветущего дерева.

Клан «Золотой Сакуры».

На внутреннем дворе, как оказалось, на самом деле много болтают. В основном, это сплетни про знатных студентов, а данный могущественный клан сейчас постоянно на слуху.

И это тот самый юноша — один из немногих, кто заговорил со мной у стен Академии в первый день.

Притаившись за одним из деревьев, стараюсь скрыть своё присутствие. Подбираюсь неспешно поближе. Его уровень Ки выше моего, поэтому не могу определить ни ступень, ни этап.

Совсем юное лицо хмурится. Явно чем-то встревожен. Тёмные волосы, собранные в тугой хвост, треплет набежавший ветер, а взор обращён к небосводу, будто там скрываются ответы на терзающие его вопросы.

Причина его тревог появляется через несколько ударов сердца. Сквозь двери, в которые разрешается ходить только инструкторам и руководству, выступает высокий широкоплечий парень в сине-красных одеждах, и с ним ещё несколько в одеяниях подобной расцветки, но не таких богатых.

Длинные волосы свободно падают на плечи. Лицо породистое, надменное, так и просит пары зуботычин для улучшения внутренней гармонии.