...дракон... 210 - 8 Сентября 2025 - Персональный сайт

Главная » » ...дракон... 210

22:07

...дракон... 210

***

===

Глава 1021

Уже поднимаясь на поверхность, Хаджар чувствовал, что скоро встретится со своей старой знакомой еще раз. И это не было пустое предположение или интуитивное предчувствие, а такое же ощущение, какое испытывает человек, когда, не видя своих ног, может определить где они находятся в пространстве.
В самой пещере Хаджар пробыл не дольше часа, но обстановка у входа в рудник успела разительно изменится. Безлюдная, заброшенная дорога теперь выглядела едва ли не оживленным торговым трактом.
Лошади, повозки, люди в кафтанах и с тюрбанами на голове.
Впереди сорока пустынников и их нескольких повозок, стояла относительно высокая девушка. Относительно, потому что она была ниже Хаджара, но выше “обычных” людей.
Что же, теперь, хотя бы, Хаджар понимал откуда у него рост, который сочли бы “чуть ниже среднего” в клане Вечной Горы.
Аркемейя, все в тех же черных шароварах и с алым шарфом-маской, прикрывавшем лицо, держала саблю около горла Тома. Тот стоял на коленях. Спиной к полукровке и лицом к Хаджару.
— Я сделал как ты советовал, варвар, — он сплюнул кровью. Меч Тома лежал в метре от него самого. — Попытался с ней поговорить. Но твоя знакомка настоящая… — Аркемейя слегка прижала клинок к горлу Тома и тот мгновенно, но очень криво улыбнулся. — настоящая умница. Тут же раскусила мой план.
Хаджар лишь покачал головой. Затем он слегка поклонился, сделав это настолько галантно, насколько только мог.
— Аркемейя из Курхадана, — поприветствовал он. — Не прошло и двух недель, как мы с тобой снова встретились. Судьба или простое совпадение?
— Скорее совпадение интересов, варвар, — процедила девушка. Её прекрасные волосы качались на ветру. Отсутствие тюрбана шло ей куда больше, чем его наличие. — И хватит корчить из себя дамского угодника. Я прекрасно знаю, какой ты, на самом деле, неотесанный мужлан.
— В этом я с вами абсолютно согласен, миледи, — поддакнул стоявший на коленях Том.
— А ты заткнись вообще, — Аркемейя еще сильнее надавила на лезвие и по горлу тому заструилась алая змейка.
— Я бы попросил тебя оставить его в живых, — Хаджар слегка подался вперед.
При этом он показательно держал ладони поднятыми вверх. Аркемейя, пусть и провела в их отряде некоторое время, не знала, что Хаджар может обнажить свой меч в любое время. Так что такое поведение должно было хоть немного ослабить бдительность.
— С чего бы? Помниться, ты упоминал некого Тома и то, что с радостью выпустил бы ему кишки.
— Серьезно? Варвар — она это серьезно? — Том, кажется, выгледял глубоко оскорбленным. — Нет, ну такого я даже от тебя не ожидал.
— Ты чуть было не отправил и меня и Эйнена к праотцам, — пожал плечами Хаджар. — ну и вообще относился к нам не очень.
— У меня были на то веские причины! — возмутился Том. — Лысый увел у меня невесту, а ты едва было не возлег с моей сестрой. И при этом вы оба — простолюдины! Да я с вами чуть не поседел! Столько волнений.
— Ну прости пожалуйста, что мы доставляли тебе беспокойства, пока ты спал и видел, как бы отправить нас к праотцам.
— Нет, когда я спал, то видел себя и Дору в весьма определенных позах. Вами двумя я не грезил нисколько.
— А это обидно, знаешь ли. Вот Эйнену разок приснилось, как он тебе горло от уха до уха разрезал.
— Островитянину? Серьезно? А я думал, что из вас двоих маньяк, это ты. Островитянин как-то не внушает впечатления…
— АРГХ! — закричала Аркемейя и кулаком ударила по темечку Тома, заставив того замолчать. — Вы двое! Хватит! Немедленно! А ты, Хаджар, если не заметил, то я держу твоего друга в плену!
— Ну, — все еще держа ладони поднятыми, Хаджар опять опять пожал плечами. — Друзьям нас назвать сложно. Скорее — союзниками?
— Временными, — добавил поморщившийся Том. — И…
— И если ты не заткнешься, — прошипела Аркемейя. — То, видят Вечерние Звезды, временность вашему союзу наступит сию же минуту.
Подул ветер. Он пригнал с собой песок выжженной земли. Он трепал кафтаны разбойников из банды Аркемейи и качал её густые волосы. Темнее самой ночи. Прекрасные, как шелк.
Она опускались на её точеные плечи, обрамляли пышную, высокую и крепкую грудь, опускались вплоть до тонкой, стройной тали и… и Хаджару явно следовало наведаться в бордель.
Иначе в следующий раз он будет думать совсем не той головой, которой следовало бы.
— Чего ты хочешь, Аркемейя.
— Ну наконец-то, — сверкнули зеленые глаза. — варвар соизволил перейти к делу.
— И все же.
Аркемейя качнула гривой темных волос и обнажила вторую саблю. Её она показательно наставила на Хаджара.
— Отдай мне то, что ты нашел в пещере внутри рудника.
— С какой стати мне это делать?
Аркемейя прищурилась.
— Мне кажется, — медленно произнесла она. — я наглядно продемонстрировала свои аргументы.
И очередная струйка крови побежала к ключице Тома.
— Шантаж, Аркемейя? Я ожидал от тебя чего-то большего.
— Ожидать от тебя чего-то большего будет…
— Жена в постели, — кивнул Хаджар. — в первый раз это еще хоть как-то задело, а сейчас выглядит так, будто ты других оскорблений не знаешь.
— Да к демонам тебя, варвар! — Аркемейя приставила вторую саблю к затылку Тома. — Если ты мне немедленно не отдашь то, что там нашел, я отправлю этого аристократского сынка к праотцам, а затем буду биться с тобой.
— И не факт, что отниму.
— Но и не факт, что ты выживешь, — добавила Аркемейя. — При любом раскладе, тебе выгодней просто отдать мне требуемое и мы с тобой, я тебе обещаю, расстанемся и больше никогда не встретимся.
В ответ на это Хаджар лишь улыбнулся.
— Прав был мой первый учитель — Южный Ветер, когда говорил, что нельзя верить обещаниям женщин. А обещания, которые дают прекрасные женщины — суть есть чистейшая ложь.
— Мужлан!
— Может быть, — пожал плечами Хаджар. — но будь твои слова правдой, ты бы просто попросила у меня закрыть долг. А если этого не просишь и опускаешься до шантажа, значит держишь в уме, что мы можем встретиться еще раз.
Аркемейя ненадолго замолчала, а потом уже сама пожала плечами.
— Девушке надо как-то о себе заботиться, Хаджар. И когда мудрецы говорят, что это женщины любят ушами, и мужчины — глазами, то они ни демона не смыслят ни в мужчинах, ни женщинах.
— Только философии мне не надо, — непритворно отшатнулся Хаджар. — мне хватает одного лысого друга, который и вечера без наставлений не может провести.
Они снова замолчали. Хаджар нисколько не обращал внимания на берущих его в кольцо бедуинов. Случив произойти схватке, он отправит их к праотцам быстрее, чем Аркемейя сможет высвободить свое Истинное Королевство.
Опять же, хаджар не особо понимал, откуда у него такая уверенность, но чувствовал, что действительно — сможет.
— Ну так что, варвар? Насколько сильно тебе нужен этот аристократ?
— Скажи мне, Аркемейя из Курхадана, что именно и в каком объеме тебе нужно и я, слово чести, я отдам тебе это.
— Слово чести? Знаешь, Хаджар Дархан, Северный Ветер, мужчины-мудрецы учат не верить лишь красивым женщинам, а вот женщины-мудрецы учат не верить вообще никому. Но, когда я слышу из твоих, — Аркемейя сделала ударение на этом слове. — подобные слова, то, почему-то, верю… Мне нужно пять килограмм кристаллов, созданных из крови великана, которого ты встретил внутри пещеры.
Хадажр взмахнул рукой и требуемая субстанция появилась на пустынной дороге. Сверкая и отражая лучи полуденного солнца она приковала к себе взгляды всех присутствующих.
И те, кто был способен хоть в малой степень ощутить могущество субстанции, от удивления слегка отшатнулись.
— Ты скажешь, кто взял с тебя клятву и кому ты отдашь эти кристаллы.
Аркемейя, взмахом руки собрав добычу в пространственный артефакт, толкнула в спину Тома. Тот распластался по земле, да так и остался в ней лежать.
Умный малый…
Аркемейя, одним рывком, грациознее кошки, схватилась за гриву стоявшего рядом Кровавого Мустанга (проклятая воровка!) и птицей взмыло в небо.
В седле она выглядела ничуть не менее прекрасно, чем стоя на земле.
— Когда мы встретимся в следующий раз, варвар, — произнесла она на языке Да’Кхасси. — то давай выпьем за тех, кто не вернулся с гор.
С этими словами она развернула коня и, цокнув языком, сорвалась с места в карьер.
Поднимая клубы песчаной пыли, отряд всадников вскоре скрылся где-то за поворотом.
— Ты отдал за меня такое сокровище, варвар? — поднимался, потирая шею, Том.
— Глупый вопрос, учитывая, что ты все еще жив.
— Боги и демоны, — Том отряхнулся и вернул свой меч в ножны. — ты еще глупее, чем я думал. Я бы сбежал, но не отдал ради тебя такое богатство. Повторюсь — ты идиот.
Хаджар никак на это не ответил.
Он только надеялся, что Аркемейя подумает точно так же…

Глава 1022

Ночью, ровно в три часа, когда, по древним преданиям, истончалась граница между мирами, Аркемейя чертила волшебные символы.
На перекрестке четырех дорог — символе четырех миров, она писала символы собственной кровью. Пусть и красная, но слегка мерцала, давая понять, что принадлежала отнюдь не человеку.
Узоры различной сложности появлялись под светом звезд и любой, кто проходил бы в этот момент мимо, ощутил бы изменения в реальности.
Тени будто становились плотнее. Тьма — гуще. Ветер — суше. А звездный свет обретал очертания ударов какого-то жуткого оружия, отдаленно похожего на взмахи серпа или, может, косы.
Закончив чертить, Аркемейя поднялась и, скрестив руки, начала качаться в трансе произнося при этом слова на древнем языке. Языке, который не должен был знать ни один смертный человек.
Но Аркемейя его знала.
Потому что она не была ни смертной, ни человеком.
Навсегда зависнув на границе двух миров, она несла в себе кровь и людей и демонов. И именно поэтому умела говорить на их языке.
Она нараспев повторяла слова призывающего заклинания, а затем с силой провела кинжалом по ладони.
Взмахнув рукой, Аркемейя оставила в воздухе алую арку, очерченную каплями крови. Она выбрала ту область, где почти не было звезд — на границе горизонта и вселенной.
И, вопреки всем законам мироздания, капли крови не упали на землю, а так и остались висеть в воздухе. Затем из них сформировались те же символы, что и на земле. Засияв и замерцав, они слились воедино и действительно образовали арку.
Арку, из которой кто-то вышел.
Он был высок. Выше Аркемейи.
Под его ногами копошились черные сгустки — комочки чужих страхов и кошмаров. Его тело прикрывал длинный серый плащ, в прорезях которого виднелись хищные клыки и жуткие глаза. Лицо скрывала широкополая серая шляпа, через разрез которой виднелся один единственный алый глаз.
Углем он сиял на бледном, даже белом лице.
В руках существо держало истекающую кровью сферу.
— Дочь низшего… от такого отребья как ты, я жду поклона.
— От меня ты можешь дождаться только этого, — Аркемейя сплюнула под ноги существу, способного уничтожить её одним своим желанием. — Знай, Хельмер, Повелитель Ночных Кошмаров, от меня нет страха к тебе. Лишь презрение.
Когтистая лапа, покрытая жуткими струпьями и рубцами, которая только что была ухоженной, белокожей рукой, потянулась к горлу Аркемейи, а затем повисла в воздухе.
Широкая улыбка обнажила клыки, заменявшие Хельмеру зубы.
— Милая моя красавица, не будем ссориться, — эмиссар князя демонов уселся на стул, мгновенно сформировавшиеся под ним из сгустков чужих кошмаров. Выглядело это настолько же жутко, насколько и омерзительно. — Итак, дорогуша, ты принесла то, зачем я тебы посылал?
Аркемейя взмахом руки выкинула на землю пять килограмм алых кристаллов.
— На этом наша сделка закрыта? — прошипела она.
Орда ночных кошмаров демона живым одеялом накрыла кристаллы, а когда схлынула, то на земле, кроме песка, больше ничего не осталось.
— Конечно закрыта, — кивнул Хельмер и поднялся со стула. Он подошел ближе, а затем и вовсе оказался вплотную к Аркемейи. Сильные пальцы приподняли её подбородок. И повернули голову сперва влево, а затем вправо. — Ты выросла настоящей красавицей, девочка моя.
Аркеейя вырвалась из схватки и отшатнулась.
Пятнадцать лет…
Пятнадцать лет прошло с тех пор, как она заключила сделку с демоном. В те годы она была еще юной девочкой. Девочкой, которая узнала, что она — не Да’Кхасси. Лишь полукровка. Узнала о том, что мать её была убита, отец её не любил и использовал как мышь для своих экспериментов.
Тогда она впервые нашла в библиотеке дворца старые свитки их рода.
Она узнала, как призвать демона из числа высших, чтобы заключить с ним сделку. И на её зов — юной, шести летней девочки, отозвался никто иной, как сам Хельмер — эмиссар Князя Демонов.
Он обещал ей силу и свободу. А взамен просил лишь немногое.
Аркемейя должна была еще двенадцать лет прожить в горах Да’Кхасси, а затем, когда придет время, отправиться в Сухашим и привезти оттуда пять килограмм кристаллов, созданных из крови великана.
Двенадцать лет…
Тогда ей это казалось несколькими жизнями. Но годы пролетели незаметно и настал часть платить по счетам.
К тому же Хельмер выполнил свою часть сделки. Если бы не он, то Аркемейя никогда бы так быстро не стала Повелительницей и, уж тем более, не обрела бы могущество Истинного Королевства парной сабли.
— Ты…
— А он вырос, — внезапно произнес Хельмер.
Демон вытянул вперед ладонь. Комочки страха свились высокой башней изнутри которой показалось жало кристалла. Оидн из сотен, он лег на ладонь демону.
Тот, принюхавшись, провел над ним второй рукой. Кристал зашипел, задрожал, а потом, превратившись в синее перо, унесся по небу.
— Клянусь своим именем, эмиссар Князя, я не знала…
Хельмер властно поднял руку и хищно оскалился.
— Ты не могла знать, малышка, что мой протеже уже умеет использовать… — демон явно что-то произнес, но Аркемейя, почему-то, не смогла услышать, что именно. — пусть и на таком варварском уровне. Наша сделка закрыта, Аркемейя из Курхадана. Теперь ты вольна сама распоряжаться своей судьбой.
Хельмер поклонился. И сделал он это несравненно галантней, чем получилось, недавно, у Хаджара. Ворох кошмаров окутал демона и тот исчез. Вместе с ним погасли кровавые символы и руны на песке и воздухе.
Ночь вновь стала обычной и безопасной.
Безопасной настолько, насколько вообще хоть что-то может быть безопасным в этом проклятом мире.
Аркемейя, обессилев, опустилась на колени. Она смотрела на луну над своей головой.
По её щекам текли слезы.
— Свобода… — прошептала она.
Она так долго её искала, так долго за неё сражалась. Лгала. Предавала. Убивала. Что тепрь, наконец обретя, не знала, что ей с ней делать.
Аркемейя повернулась на восток. Туда, где стояла древняя крепость Сухашим.
Девушка поднялась, оседлала Кровавого Мустанга и, не попрощавшись с членами своей банды, отправила коня в галоп.
* * *
— И раз! И два! И три!
Хаджар, раздевшись по пояс, тянул мощный канат, который закрепил над шахтой. Могло показаться невероятным, что адепт своими силами поднимал какой-то груз, но…
По ту сторону волшебного каната, внутр желоба шахты, на такой же, усиленной магией площадке, лежало около четырех тонн каменной породы. И сейчас Хаджар поднимал их в одиночку.
Жгутами вздулись его вены и жилы. Мышцы взбухли валунами. Шрамы страшным узором проявились через смуглую кожу. По пояс раздетый, мощный, будто бронзовая статуя гениального скульптора, он тянул огромный вес. И пот лился с него ручьями.
Внезапно, позади, кто-то взялся за канат.
Хаджару не требовалось оборачиваться, чтобы понять, что это был…
— Мы с тобой, Северный Ветер, герой Даанатана, — твердо произнес Гурам. — мы выполним долг праотцов и защитим страну от иноземцев.
— И раз! — снова потянул Хаджар. — И два!
— И три! — десять человек позади него потянули канат.
Пока десять…

Глава 1023

Хаджар стоял на недавно им же сделанном плацу. Хотя назвать плацом эту расчищенную песчаную площадку язык не особо поворачивался.
Но, за неимением лучшего…
Сойдет и то, что было.
Куда больше Хаджара беспокоило то, что перед ним, на этот самом плацу, сейчас стояло почти полсотни молодых парней. Перед ними, в первом строю, возвышался Гурам.
Несмотря на то, что с их первой встречи прошли уже три дня, синяк на скуле парня так и не зарос. Видимо тяжела была рука у старосты деревни Маленький Ручей и, по-совместительству, отца парнишки.
— Ну и? — Том, стоявший рядом с Хаджаром, опрокинул в глотку очередную порцию алкоголя. Горлянка, даже при работе на каменоломне (ну а кто еще набил несколько тонн породы, которую тягал Хаджар…), не покидала рук мечника.
Тунуд, старый смотритель, в данный момент пытался откупорить бочку, которую поставил на плац Хаджар.
— У меня дежавю, — протянул Хаджар. Перед его внутренним взором проносились картины прошлого. Того, как он точно так же когда-то стоял перед Медвежьим Отрядом, а затем и всей Лунной Армией.
— Дежа… что?
— Неважно, — отмахнулся Хаджар, а затем, прокашлявшись, обратился к стоявшим перед ним юношам и, даже, нескольким девушкам. — Как вы все знаете, когда-то я служил генералом.
— Да, мой генерал! — разом грохнул строй.
Хаджар, от неожиданности, даже прервался, а затем повернулся к Тому. Тот только развел руками. Последние сутки Хаджар не принимал участие в добыче камня.
Оставив Тома за главного, он погрузился внутрь себя.
Нет, вопрос не касался медитации Гусеницы и Бабочки. Просто перед Хаджаром стояла, для кого-то другого, невыполнимая задача.
Заново собрать личный состав форта Сухашим. И это при том, что в округе практикующие ступени Формирования стадии Зерна считались сильнейшими из сильнейших. И было таких, на, примерно, десять миллионов жителей этих земель, человек двадцать. Не больше.
Кто-то бы отказался. Просто воспользовался людской силой и попытался по-максимуму починить форт, но… Хаджар к этим “кто-то” не относился.
Война только начиналась.
Да, он вновь носил на себе генеральский медальон. Но что значила эта безделушка без армии за его спиной? Ничего. Пустая регалия. Никому не нужное украшение.
А значит, Хаджару нужно было не только восстановить некогда величественную крепость, но и обзавестись армией.
Обзавестись армией… любой военный в столице рассмеялся бы Хаджару в лицо.
Легионы Дарнаса создавалась веками и даже армии в Лидусе воспитывалась десятилетиями, а после битв и нового пополнения, заново мурштравались в течении месяцев, если не лет.
И это учитывая, что в Лидусе в них поступали уже крепкие практикующие и редко — смертные.
А в Дарнасе — сильнейшие практикующие и множество истинных адептов.
А перед Хаджаром стояло сорок шесть смертных, из которых сильнейшим оказался Гурам. Но и он не достиг даже стадии Формирования.
Сделать из таких армию, достойную Семи Империй?
У Хаджара имелось на это лишь несколько недель.
Он, как и в случае с Аркемейей, чувствовал, что скоро произойдет что-то непопровимое. И, самое жуткое, это никак не было связано с дружеским спаррингом против Белого Клыка, который должен был состояться через четыре недели.
Нет, чуть раньше, на пару дней, произойдет что-то совсем иного толка.
А значит, у Хадажра имелись в запасе три недели.
Три недели, на то чтобы из смертных сделать хотя бы практикующих Трансформации.
Невозможно?
Для кого-то — да.
Ведь, чтобы создать армию, нужны не только оружие и доспехи, которые новобранцы притащили с собой. Пусть старые, пусть трех тысячелетней давности. Но хоть какие-то у будущей армии Хаджара имелись.
И даже не численость личного состава.
Для начала, армии требовалась библиотека — как стимул, чтобы солдаты занимались саморазвитием, а не только лямку тянули. После этого — система поощрения. Лекари. Алхимия. Провизия. Расквартирован. Четкая иерархия.
Но, в самой основе, лежали знания.
И именно к этим знаниям обратился Хаджар.
В его памяти находился весь свод стилей Хищных Клинков.
Он выбрал из них один. Самый беузмный. Самый беспощадный и безжалостный. Но не по отношению к врагу, а к тому, кто собирался его выучить. Ибо этот стиль обещал большую силу в короткий срок, но требовал просто невероятную плату.
Именно то, что требовалось Хаджару.
Хаджар отправил послания единственному человеку, на которого мог положиться. Уже через четыре часа, быстрейшие из воздушных курьеров, доставили ему десять бочек, доверху заполненных требуемым зельем.
Еще столько же они обещали доставлять каждые три дня.
Хаджар не знал, сколько денег это стоило клану Кесалия, но подозревал, что немало.
После этого Хаджар выбрал все те техники, которые смог скопировать за время службы в Лунной Армии, за время обучения в школе Святого Неба и просто, пока путешествовал.
Скрепя сердце, покрывая себя очередным бесчестием, он включил в них десятую долю того, чем обладала секта Лунного Света. И, к его стыду, десятая доля наследия древней секты, оказалась в сто раз больше того, что он привнес сам.
Так что название, к очередному смешку судьбы, у его армии оказалась соответственным: “Лунный Ручей”.
И только после всего этого, уже ночью, когда все спали, Хаджар сделал плац. И теперь, к рассвету, он смотрел на почти полсотни лиц и видел в них одно — стремление.
Стремление не к славе. Не к силе. А к тому, чтобы пойти по пути чести исполнить тот долг, от которого, когда-то, отказались их предки.
И это было достойно уважения.
Хаджар подошел к стоявшему перед ним Гураму. Он схватил его за затылок, а потом притянул к себе и коснулся своим лбом, лба мальчишки.
— Ты мне веришь, Гурам, сын Гобена?
— Верю, мой генерал! — от чистого сердца произнес мальчик.
— Тогда прости меня.
— За что мой ген…
Последние звуки потонули в бульканье крови, рвущейся из глотки Гурма. Тренировочный меч, который Хаджар сжимал в руках, пронзил живот мальчишки. Он прошел насквозь и, раздробив ребра и позвоночник, показался из спины.
Гурам, захлебываясь кровью, проливающиеся в порванные легкие, упал на песок. Он задергался в конвульсиях. В его глазах отобразилось непонимание и страх.
Точно такие же эмоции показались на лицах и остальных новобранцев.
— Потерпи, — прошептал Хаджар.
Он наклонился и выдернул меч. После чего, взмахнув рукой, притянул к себе черпак, который шокированный смотритель Тунуд только что опустил в бочку.
В черпаке плескалась зеленая, мерзкая, дурнопахнущая жижа. Её хаджар влил в рот Гурама.
Сперва тот перестал дергаться. Затем хрипеть и булькать кровью. А через мгновение его рана, оставив тонкий след шрама, затянулась. И, без всякой помощи со стороны Хаджара, юнец поднялся на ноги.
— Ты был храбр, Гурам, — Хаджар похлопал его по плечу. — и ты сильнее остальных. Поэтому ты будешь моим старшим лейтенантом. Если, кончено, захочешь остаться.
Хаджар обвел взглядом всех присутствующих.
— Вы все всё видели! — чуть громче произнес он. — То, что здесь будет происходить, причинит вам боль. Причинит страдания. Ваши худшие кошмары станут явью. Нагрузки, которые вы будете испытывать, заставят тягловых мулов плакать от сострадания. То, сколько мазолей и шрамов появится от мечей на ваших телах, заставят воинов легиона умыться собственным потом. Но, если вы выдержите, если останетесь со мной, то, клянусь своими именем и честью, вы не только исполните свой долг, но и станете самой могущественной армией, которую только знал Дарнас.
Хаджар, усилием воли, бросил под ноги новобранцем медальон, на котором была изображена серебрянная луна, которую пересекал алый, кровавый ручей.
Рядом легли тренировочные клинки.
— Тот, кто согласен, кто не изменил своего мнения, поднимите медальоны и мечи. И, с этой минуты, вы воины армии Лунного Ручья. Сильнейшего войска Семи Империй.
Мгновение, затем еще и вот уже первая рука тянется к медальону и клинку.
Спустя меньше, чем два удара сердца, ни одного медальона и меча не осталось лежать на песке.
— Хорошо, — кивнул Хаджар. — да поможет вам Высокое Небо.

Глава 1024

— А более подходящего времени ты для этого найти не смог?
— Ой, да ладно тебе Огнешь, не так уж сильно и льет.
— Не так сильно! — Огнешь, запахнувшись в свой прохудившийся плащ пастуха, ткнул пальцем в небо над собой. — Мало того что дождь, так еще и снег! Боги сошли с ума, раз посылают на нас такую напасть.
— Не богохульничай, Огнешь! — прикрикнул Нормед и Огнешь замолчал. — Пойдем за мной. Раз уж решил доказать всем, что ты не трус, то не стой, как столп вкопанный.
Огнешь посмотрел на своего приятеля. Единственного из всех парней деревни Серого Холма, который над ним не смеялся, не пытался ткнуть, посмеяться или еще как-то показать, что он сильнее, умнее или красивее.
Они с самого детства дружили… если так можно было назвать сложившиеся между ними отношения.
При всех Нормед вел с себя с Огнешем несколько отстраненно. Не считал зазорным подшутить над другом или ткнуть его, но только в рамках разумного. А если шутки над Огнешем заходили слишком далеко, то Нормед останавливал других парней.
Крупный, мускулистый и плечистый, сын кузнеца, он всегда был авторитетом среди других ребят. И даже тех, кто был старше.
— Пошевеливайся, Огнеш! Вечно тебя ждать приходится!
— Да, прости, — Огнешь, поспешил следом за “другом”.
Как назло, в вечер их вылазки, боги действительно что-то не поладили. Иначе как еще объяснить то, что с неба, помимо проливного дождя, еще и снег постоянно падал. В итоге дорога, по которой они шли, стала вязкой и хлюпала под обмотанными шерстью лаптями так, что казалось, будто Огнешь не идет по ней, а сношается на сеновале с девкой.
Хотя, правды ради, Огнешь так еще и не стал мужчиной. И именно в этом и крылась его, так называемая дружба, с Нормедом.
Сын кузнеца, защищая слабого Огнеша, всегда выглядел в глазах девушек преисполненным чести и доблести героем.
— Ну где ты там?! — бросил во тьму Нормед. — Видят боги и демоны, будешь так медленно ползти — брошу тебя здесь и возвращайся как хочешь.
Мысль о том, что он может остаться один, посреди тракта, в нескольких часах пути от деревни Серого Холма, заставила Огнеша задрожать.
Будучи постухом, он не раз сталкивался с ситуациями, когда ему приходилось отбивать стадо от волков. Даже сейчас он взял с собой свой верный посох.
Но, каждый раз, перед тем, как драться с волками, он чувствовал, как страх сжимает сердце.
Видят боги, сошедшие сегодня с ума, он бы многое отдал, чтобы стать таким же, как Нормед и другие парни из деревни. Сильным, высоким и красивым. Чтобы ничего и никого не боятся. И чтобы Анушка, девушка из деревни Мягкого Листа, которую он увидел на своднях, ответила ему взаимностью.
Вот только… вот только на неё гла положил и Нормед. А куда простому пастуху, не красавцу и не силачу, соперничать с сыном кузнеца — первым парнем не деревне.
Все и так считали Огнеша подпевлой Нормеда. Его собачкой на побегушках. Игрушкой, которую Нормед держал при себе, чтобы было над кем посмеяться.
А Огнешь был не таким.
Он просто хотел… хотел… хотел быть вместе с кем-то. Не быть одному.
Родители умерли, когда ему не было и шести лет. С самых ранних лет он ходил с пастухами на холмы и пас там овец. А когда деревня поручила ему свое стадо, стал ходить один.
У него не было денег, чтобы купить пса. Так что приходилось справляться одному. Работа была тяжелая, да еще и волки… так что с рассвета до заката Огнешь проводил время наедине с овцами и волками, пытающимися их сожрать.
Один на один со своим одиночеством и страхом. И только посох был ему верным товарищем.
Иногда приходили ребята из деревни. Посмеяться и “поиграть” с ним. Обиднее всего было тогда, когда им составляли компанию девушки.
— Ну поживее там, Огнешь! Или ты только со скоростью овцы бегать передвигаться умеешь?
— Да, прости, Нормед.
Так что когда его “друг” предложил ему вылазку в Сухашим, Огнешь тут же согалсился. Всего две недели прошло с тех пор, как два, подумать только, адепта из столицы, приехали к ним в захолустье.
И каждый день за эти две недели, некоторые ребята и девушки, собрав немногочисленные пожитки и поцеловав на прощаних своих стариков и родных, покидали отчий дом и уходили в Сухошим.
Слухи ходили разные. Мол, адепты до смерти урабатывают тех, кто к ним пришел, на рудниках. Заставляют до кровавых плечей носить на спине огромные валуны и укладывать их на стены старинного форта.
А тех, кто отказываются, убивают мечами. А если адептам лень или неохота — то отказывающихся работать убивают их бывшие соседи и друзья.
Всего за две недели, из-за слухов, Сухашим стал для окрестных деревень не старой развалиной, в которую бегали чтобы предаться греху, а замком едва ли не самих демонов.
Вот только… Огнешь был пастухом. И он знал, что стадо не пойдет за тем, кто будет постоянно бить овец, лишать их еды и убивать на глазах других.
Стадо разбежится.
Но стены Сухашима с каждым днем только росли и все больше ребят уходили туда, чтобы не вернуться обратно.
— Посмотри, Огнешь! — внезапно воскликнул Нормед. — Проклятье! Не помню, чтобы развалина была такой высокой!
Не помнил и Огнешь. Он не помнил, чтобы стены Сухашима окружал ров, заполненные кольями и тонкой полоской воды. Он не помнил подъемного моста, который крепили бы массивные цепи.
Он не помнил башен и бойниц, из которых выглядывали темные дула пушек. Онне помнил, чтобы над Сухашимиом реял флаг и чтобы оттуда доносились звук жизни. Голсоа и крики людей.
Он не помнил огромного количества разнообразных строительных механизмов, стоявших на парапетах стены. И, тем более, он не помнил, чтобы по ночам в Сухашиме горел свет костров.
— Пойдем, посмотрим, — сын кузнеца потянул Огнеша внутрь крепости. Прямо по опущенному мосту.
— Нормед, может лучше не надо.
— Не надо? — прищурился Нормед. — Ты что, струсил? Пожалуй, мне стоит рассказать парням о том, что за овцами следит трус.
— Рассказать… но тогда Анушка… — Огнешь замотал головой. Нет, он не трус. Он тоже не знает страха. — Пойдем.
И вместе они пошли через ворота. И, стоило им это сделать, стоило увидеть, что творится внутри, как Нормед прошептал:
— Это не слухи.
Они увидели, как десятки людей, обливаясь собственными кровью и потом, несут на настилам, на собственных плечах, тяжелые каменные глыбы.
Как на песчаных площадках, под струями дождя и мокрого снега, бьют друг друга мечами юноши и девушки. Без доспехах. В одних штанах и рубахах, они пронзали друг друга мечами. Насквозь. Они оставляли глубокие раны. Потрошили противников.
И кровь…
Крови было так много, что все подножие крепости окрасилось в алый цвет. И теперь Огнешь понял, что то, что во тьме принял за воду, отражавшую свет костров, на самом деле было кровью.
Ров крепости заполнялся кровью людей.
— Кто такие?
Перед Огнешем оказался высокий молодой мужчина, которого бы он не узнал, если бы не видел на своднях. Это был Гурам. Сын старосты деревни Маленький Ручей.
Но его было трудно узнать.
Он стал, будто, выше. Намного шире в плечах. Его жилы выглядели канатами, мышцы были сухими, но большими. А еще, он был покрыт шрамами. Таким количеством, словно уже прошел через сотню битв и покрыл свое имя бессмертной славой отважного воина.
— Мы рекруты! — тут же выдвинулся вперед Нормед. — Хотим присоединиться к вам!
В это время он показал Огнешу знак, которым они пользовались в детстве. Номерд предлагал в первый удачный момент сбежать.
— Рекруты? — Гурам повернулся к Нормеду. Он подошел к нему и заглянул в глаза.
Потом, тоже самое, проделал и с Огнешем.
— Ты — можешь идти со мной. А ты — ступай домой. Трусов и тех, кто не знает чести, мы не берем.
Огнешь не понимал, что происходит.
Может боги действительно сошли с ума.
Потому, что когда Гурам указал на того, кто может идти с ним, то он указал на Огнеша.
— Ты шутишь, Гурам? — видимо его узнал и Нормед. — Ты знаешь, кто такой Огнешь?! Да он первый слабак и трус на все окрестные деревни! Ты посмотри на него…
Огнешь, в это время, смотрел за спину Гураму.
Люди, которые несли камни на стену, спотыкались, но их всегда поддерживали те, кто шел рядом.
Те, кто бились на плацу, падали, пронзенные мечами, но к ним тут же подбегали те, кто их и пронзил. Они, откупорив горялнку, вливали что-то в рот павшему, а затем подавали руку.
Павший, казалось уже погибший, поднимался на ноги. Двое крепко обнимались, а затем продолжали свою битву.
Огнешь вдруг понял, что больше не дрожит.
Он крепко сжимал посох.
Что-то внутри него, что-то в глубине его души, заставляло сердце биться быстрее, а кровь буквально вскипать от нетерпения. Словно кто-то его звал.
И Огнешь ответил на этот зов.
Он пошел следом за Гурамом и так и не обернулся, чтобы проводить взглядом бегущего из крепости Нормеда. Только пятки и сверкали…

Глава 1025

Да, давно уже Хаджар не испытывал подобного. Примерно со времен, когда в последней раз протрубил в горн, чобы созвать тренировку Медвежьего Отряда.
Сколько лет назад это было?
И теперь, вновь, Хаджар, оголившись по пояс, в простых холщовых штанах и лаптях, взвалил на плечи тяжелый груз. Он вновь обливался потом и кровью.
Десять каменных блоков, каждый весом не меньше четверти тонны, давил ему на кости и плоть. А он, сцепив зубы, нес их на верх стены.
Том, который в это время в башне занимался чертежами, наверняка поглядывал в окно бойницы и смеялся над варваром. Но Хаджар всегда считал, что генерал или офицер, что-то требующий от солдата, не важно — в физическом или моральном смысле, должен был подавать пример.
Если солдат должен был нести сто килограмм на стену, Хаджар нес две с половиной тоны. Если солдат бился с одним противником, то Хаджар, позволяя чужим мечам резать и бить себя, не используя мистерий или энергий, будто смертный, сражался сразу с двадцатью.
— Мой генерал!
Хаджар опустил ношу на парапет. Подбежали десятки солдат и, при помощи деревянных кранов и лебедок, начали растаскивать каменные блоки для следующей линии кладки.
Кто-то говорил, что стену Сухашима нельзя восстановить и за век?
Хаджар и Том, почти воплощая слова последнего, справились с этим за неполные пять недель.
Хаджар, вытирая обвязанной вокруг пояса тряпкойплечи от крови и пота, обернулся к окликнувшем его офицеру.
— Младший лейтенант Огнешь, — принял он салют офицера.
Этот пастух пришел к ним две недели назад. Но проявил такое стремление и рвение, то не только Хаджар, но и Том обратил на него внимание.
Армия Лунного Ручья жила в три смены. Первые семь часов солдаты должны были отрабать в руднике. Вторые семь часов — на стройке Сухашима. А последнии семь часов они проводили на плацу в кровавом фехтовании, осваивая стиль, имеющий несоответствующее имя “Тихого Меча”.
Стиль Тихого Меча — шутка, которая стала уже скучной даже для новобранцев армии. Учитывая, что для его изучения, им приходилось покрывать свои тела и тела их сослуживцев, братьев и сестер по оружию, многочисленными ранами и шрамами.
Оставшиеся три часа отводились на медитацию и посещение библиотеки. Благо для того, чтобы перенести свои знания на бумагу, Хаджару потребовалось лишь волевое усилие.
Все же, передавал он лишь низкоуровневые техники, только до ранга Духа.
И это не от жадности, а просто потому, что более могущественные и серьезные Хаджар не смог бы так легко перенести на бумагу. Да и смысла в этом не было.
За неполные пять недель его армия, которая к данному моменту насчитывала три тысячи людей, не могла похвастаться тем, чтобы хотя бы две тысячи шагнули на ступень Формирования.
По последним сводкам Тома, у них имелось лишь тысяча двести практикующих Формирования различных стадий. И четырнадцать бойцов стадии Трансформации.
Хотя, учитывая, что они не обладали ресурсами настоящего Легиона, а чуть больше месяца назад все солдаты армии были простыми гражданскими и, более того, смертными, то…
В общем, если говорить об Огнеше, то в шахте он выполнял тройную норму. На стене четверную. А на плацу — дрался за десятерых.
Но него одного отвара “Шелеста в Траве”, который в столице сварила Дора, уходило больше, чем на целый взвод. Но оно того стоило.
Да и отвар, который буквально вырывал смертных и практикующих из лап смерти, по меркам столицы стоил сущие копейки.
— Донесение от разведовательного отряда, — Огнешь протянул Хаджару свиток и, отсалютовав еще раз, унесся по своим делам.
Хаджар, уже зная, что он прочтет, все же развернул донесение.
Затем, подняв лицо к небу, он медленно и спокойно задышал.
Он не верил в судьбу, но… от неё ведь не убежишь, да.
* * *
На юго-западной границе между Ласканом и Дарнасом. Там где выжженная солнцем земля переходила в заливные луга равнин, рассекаемых узкой границей моря, в этот полдень, когда с неба падал снег, с запада на восток двигалось облако тумана.
Жутким зверем, накрывая собой полоску моря, оно переходило с воды на сушу. Царапая когтями луга и травы, вырывая клыками куски неба, туманное облако волком кралось к границе.
Ему на встречу, с востока на запад, двигалась маленькая туча. Серая, низкая, она звенела сталью. И боевые бараны ревом зверя разрывали тишину неба.
Птицы не летали над равниной. И не было слышно их песен и шелеста крыльев в вышине.
Лишь только рев боевых барабанов:
— Бам-бам-бам! — били они свой неутомимый ритм.
С запада им вторил низкий вой костяных горнов.
— Ау! — пел он. — Ау!
И два звука, сливаясь, уносились куда-то в высь, чтобы затеряться среди низких облаков и, став снего, упасть на плечи тем, кто шел на равнину.
Хаджар, отставив в сторону меч, вел за собой три тысячи воинов. Воинов, которые не были истинными адептами. Которые никогда не сражались на воине. Которым, волей судьбы, пришлось встать на защиту границы своей родины.
Бывшие пастухи, крестьяне, кузнецы и глиномесы.
Но в них не было страха.
Их вела за собой проснувшаяся кровь, которая вскипала от самой мысли о том, что честь и слава их предков может быть попрана. Что нога иноземца может ступить на землю, ради которой умирали поколения их праотцов.
И потому в них не было страха.
Даже тогда, когда с лодок, напоминавших собой по форме различных зверей, ступали на границу Ласкана и Дарнаса жуткие монстры. Сотни, тысячи, десятки, сотни тысяч.
Казалось, будто с глади синего моря сошло море второе.
Разноцветное.
Великаны с зеленой, коричневой и черной кожей. В их волосах перья. Их клыки украшены стальными кольцами. Их скудная броня почти не прикрывала мощного, нечеловеческого торса, где мышцы были больше, чем камни на стене Сухашима.
— Орки… — Том опустил забрало. Несмотря ни на что… несмотря ни на что, он стоял плечом к плечу с Хаджаром. Его меч не дрогнул. — Пришли мстить за степных… но почему сюда?
— Потому что Ласкан и Дарнас так же надменны, как любая аристократия, — процедил Хаджар. — Потому что орки не знают небесного флота, но умеют пересекать моря. И потому, что они могли сделать это незаметно… относительно незаметно… И здесь, около Сухашима, самое удобное место, чтобы высадится на берег. До столицы Дарнаса — рукой подать. И проще биться с одной империей, чем с двумя.
— Они хотят устроить марш-бросок на Даанатан, но… Ярость Смертного Неба.
— Сильно против людей, — перебил Хаджар. — Поверь мне, один орк, которого мы бы ранжировали, как Неьбесного Солдата стоит сотни таких же среди людей.
— Сотни? — Том еще раз посмотрел на море орков, идущих на них огромной лавиной.
Их рев перекрывал вой горнов. Они били оружие о костяные и деревянные щиты. Но не стоило обманываться простым видом их брони и оружия. Хаджар уже видел, на что были способны степные орки Ласкана.
Перед ними была армия.
Армия, перед которой в войне двух Империй придется считаться каждой из сторон.
— И что мы будем делать.
— Попытаемся поговорить, — ответил Хаджар. — А теперь, чтобы не случилось, не подходи. Если у меня не получится — уводи нашу армию к Даанатану. Эйнен знает, что с ними делать. Клану Кесалия нужны мышцы…
— Погоди — не получится что?
Вместо ответа Хаджар вошел в спустившуюся с неба молнию.
* * *
Огнешь смотрел на человека, которым восхищался. И этот человек, в данный момент, на расстоянии в десять километров встал один на один против бескрайнего моря жутких монстров.
Он развел руки в стороны и запрокинул голову так, что лицо подставил под падающий снег.
— Что генерал делает?
— Он собирается биться с ними один?
— Молчите! — прервал Огнешь начавшийся ропот. — Держать строй! Поднять щиты! Лучники — тетива!
Перед внутренним взором бывшего пастуха пролетели сцены сражения с волками…
Но на этот раз он был не один.
Нет, не один.
С ними были его братья и сестры. И пока они рядом — он сможет одолеть любого врага. И, самое главное, их ведет за собой…
Мысли Огнеша прервал жуткий гром. Зимнее небо, вдруг, озарила вспышка яркой, синей молнии. А следом грянул такой удар, что казалось, будто небо раскололось.
С севера подул ветер.
Такой силы, что вырывал пласты земли. Огромные валуны он перекидывал проще, чем ребенок снежки.
Молнии сияли все чаще и чаще. Гром уже не гремел, а ревел единым, затянувшимся боем.
И в центре этого ужаса стоял их Безумный Генерал.
Словно подтверждая свое прозвище, данное ему много лет назад, он разведя руки в сторону, будто наслаждался неведомо откуда взявшейся бурей, а затем, в какой-то момент, словно очнувшись, разом ударил перед собой свои легендарным клинком.
И тысячи молний сплелись воедино. Они сформировали крылья. Крылья огромного дракона, телом которого был меч, а его ревом — гром.
И этот меч, вытянувшись на многие километры, вспорол землю перед морем из монстров. Трещина, глубиной в десять метров, а длинной в десятки километров, шрамом прочертила землю.
И пока все смотрели на буйство красок и энергий, Огнешь увидел, как покачнулся Безумный Генерал. Как он схватился за меч, который вонзил в землю и оперся на него, будто на костыль.
Дрожащей рукой он закинул в рот пять пилюль и только после этого выпрямился.
Но своего он добился — монстры замерли.
А потом из их первого ряда вышел гигант. Завернутый в плащ, он перепрыгнул через ров и подошел в плотную к Безумному Генералу.
— Приготовиться! — выкрикнул Огнешь и опустил забрало.
* * *
Хаджар смотрел на орка, который вышел перед всей армией. Высокий. Плечистый. Но не такой высокий или плечистый, как его сородичи.
Из под плаща, полы которого трепал ветер, выглядывали стальные ноги. И это не метафора. Они действительно были выплавлены из стали и сияли черными и алыми рунами и иероглифами.
— Меня зовут Хаджар Дархан, Северный Ветер. Я генерал армии Лунного Ручья. И я…
— Я знаю кто ты, маленький воин, — донесся знакомый голос. — Но, видимо, ты не узнаешь, кто я.
И стальная рука, такая же как и ноги, откинула капюшон плаща.
— Степной Клык, — прошептал ошарашенный Хаджар.
Вернее то — что от него осталось…