...дракон... 198 - 6 Сентября 2025 - Персональный сайт

Главная » » ...дракон... 198

13:40

...дракон... 198

***

===

Глава 961

Хаджар смотрел на лежащего перед ним мальчишку. В луже крови, с рассеченной грудь, он сжимал обломок своего меча. Вторая половина улетела куда-то сквозь пронзенный энергиями и мистериями потолок.
Хаджар развеял Синий Клинок и посмотрел на бледную мать ребенка. Она не смела даже пошевелиться.
— Ты… силен… Дархан.
Парис, хрипя, сплевывая кровью, поднялся на ноги. Шатаясь, он держал перед собой клочок стали, лишенный всякой силы — бесполезный, сломанный артефакт.
— Я… пока… не смогу… победить тебя.
Хаджар смотрел на этого ребенка. В его крахи глазах так и не появилось страха. Лишь сожаление. Сожаление о том, что он был слишком слаб. Слишком слаб, не чтобы победить, а чтобы защитить единственного, по-настоящему родного ему человека.
Много ли десятилетних мальчиков, у которых с рождения лежал весь мир у ног, могут похвастаться такой волей, таким внутренним стержнем, такой силой и такой честью.
Хотя, пожалуй, они и не станут хвастаться.
— Однажды я пощадил того, кого должен был убить, мальчик, — слова давались Хаджару тяжело. — Слишком многим это стоило жизни.
— Тогда… не медли… Дархан, — Парис тяжело дышал. Его руки дрожали. Но не от страха, а от слабости. — Только… прошу… выполни мою просьбу.
Хаджар смотрел на мальчика, стоявшего перед ним, но все так же видел самого себя. Видел Элизабет, стоявшую позади, и видел в луже крови Примуса.
Сколько лет он ненавидел дядю за то, что тот сделал. Сколько ночей посвятил себя мыслям о мести, и сколько сил давали ему эти мысли.
И сколько пустоты затем принесли.
— Почему ты не хочешь меня убить? — вдруг спросил Хаджар.
— Почему… я должен… этого… хотеть? Ты — герой… нашей страны.
— Из-за меня погиб твой отец.
Брови Парис нахмурились и он сделал шаг назад. Но не чтобы быть подальше от Хаджара, а чтобы быть ближе к матери.
— Он… обижал… маму. Сильно… обижал.
Хаджар вздохнул и посмотрел на усыпанное звездами ночное небо. Струи дождя смывали с его лица чужую кровь. Она стекала и с прекрасных одежд-доспехов, сшитых Королевой Мэб. Они вновь блестели и поражали узором плывущих по небу облаков.
Хаджар однажды уже совершил ошибку, которая едва не обернулась катастрофой.
Хаджар принес клятву, которую не мог нарушить.
Но, как говорил один безумец, носящий широкополую серую шляпу и хищный плащ. Законы Неба и Земли и клятвы на крови — как портовые шлюхи. Они есть, они действительно существуют, но все ими вертят так, как захотят.
— По моей клятве я должен убить Париса Диноса и его мать, — Хаджар понимал, что идет по тонкому лезвию. И с одной стороны его была смерть, а с другой — участь куда более страшная. Бесчестие. — и никаким образом не содействовать его спасению. Благо, клятва, не запрещает мне её озвучивать.
Удар сердца, затем еще один. Хаджар молился всем, кому только можно, чтобы парнишка оказался достаточно сообразителен.
Парис, внезапно, широко улыбнулся и оторвал правый рукав.
— С этого дня я! — ребенок, будто открыв в себе второй дыхание, едва ли не смеялся. — Парис из Диносов, больше не являюсь частью клана Хищных Клинков! И пусть от меня отрекутся великие праотцы и да сгниет моя кровь!
Жуткий шрам появился на его правом плече. А, спустя несколько секунд, таким же обзавелась и его мать.
— Ты настоящий гер… — Парис Безродный не смог договорить.
Силы оставили маленькое тело мальчика и тот упал в лужу дождя и крови. Вернее — упал бы, если бы его не подхватил Хаджар.
Он, зажав нос ребенку, вложил ему в рот несколько алхимических пилюль. Тот сделал глотательное движение и, меньше чем через удар сердца, рана на его груди затянулась, оставив после себя длинный шрам.
— Почему ты делаешь это, воин? — впервые, за все время, подала голос мать Париса.
Хаджар поднял на неё взгляд.
— Возьмите, — он протянул пространственное кольцо, снятое с пальца офицера. — В нем достаточно денег, чтобы уехать и осесть в любой стране. Еще там есть несколько пилюль, артефактный меч и свиток с техникой. Если Парис захочет — он может её выучить.
Женщина, бывшая аристократка, а ныне гонимая и безродная мать с ребенком, приняла кольцо.
— Почему? — спросила она еще раз.
— Надеюсь, у него сложится хорошая судьба, — чуть печально улыбнулся Хаджар.
Ударившая с неба белая молния унесла из замка и лежащего без сознания Париса и его мать.
Хаджар, устало утирая лоб, прислонился спиной к стене и так по ней и сполз. Он смотрел на небо и сиявшие там звезды.
Знал ли Учитель Травеса, способный сознанием пронзать время, что однажды техника меча, которую однажды создаст Травес, пройдет через руки Хаджара и, улучшенной, попадет в руки Парису Безродному, истинному гению духа меча.
— “Меч Легкого Северного Бриза”, - прошептал Хаджар. — мое первое, пусть и не самостоятельное, творение. Интересно… делает ли это Париса моим учеником?
Хаджар сидел и смотрел на звезды. Холодные и безжизненные. Далекие вспышки прошлого, принесенные в настоящие со скоростью, немыслимой ни для смертного, ни для адепта.
Боги, говорили древние в мире Земли, наблюдают за нами глазами нашего прошлого и глаза эти — звезды.
Хаджар, однажды, совершил ошибку. Но именно эта ошибка указала ему, в этот вечер, истинный путь. Он не был легким. Он не был простым.
Он был тяжелым.
Был сложным.
Опасным.
Смертельным.
Именно таким путем и учила идти честь.
Древние говорили — “пойти по кривой дорожке”. Но бесчестие не идет по кривой тропе. Она идет по прямой, чистой, гладкой, ровной и простой дороге. Легкой тропе.
Кривая дорожка, извилистый путь, покрытый бурьяном, с жуткими монстрами по пути, со смертью под каждым углом — это правильный путь.
Им идут единицы.
Остальные лишь слепо бредут за своим поводырем по простому пути. Пути, который ведет в никуда.
— Переобщался с Эйненом, — резюмировал Хаджар. — а может, просто, вечер такой — философствовать тянет.
— Да, вечер действительно странный.
В разрушенное помещение, переступая тела мертвых, брезгливо отбрасывая ошметки плоти окровавленные камни, вошел Декой Шувер, глава Тайной Канцелярии.
— Грязно работаешь, Хаджар, — он взял стул, который непонятно каким образом уцелел после удара Хаджара, поставил его напротив сидевшего около стены адепта.
Вальяжно развернул спинкой вперед и, откинув плащ камзола, раздвинув ноги, уселся. В начищенных до блеска, черных ботфортах Хаджар увидел отражения своего лица.
На этот раз на него смотрел на Примус, а сам Хаджар.
Это радовало.
Радовало тем, что из двух дорог, у Хаджара хватило сил выбрать сложную.
— Стольких перебил, — покачал головой главный ищейка страны. — скольких ты тут положил? Четыре сотни бравых воительниц Диносов? Можно сказать — оставил клан без продолжения их рода. И вот, скажи мне, Хаджар Дархан, что Дарнасу делать в разгар войны, когда у них естественным образом, лет через сорок пять, вымрет весь клан Хищных Клинков — один из сильнейших столпов Империи.
— Надеяться, что клан Кесалия, займет их место.
Правда заключалась в том, что в тот вечер, не один только Эйнен получил уникальную копию свитка. Правда, заключалась в том, что тогда каждый получил сценарий, который отличался от тех, что лежал у соседей.
Так том узнал о том, какую клятву Анис попросила с Хаджара. И он попросил у Хаджара шанса, чтобы Анис доказала, что она не стала, за годы гонений, копией Брустра.
И собственными глазами Том увидел, что стала.
И он, собственноручно, именно Том, а не Анис, подписал смертный приговор Хищных Клинкам, который растянется на десятки лет. Достаточно, чтобы окреп род Кесалия и закончился сценарий, который Хаджар расписал своему названному брату.
— Ты ведь понимаешь, Дархан, что буквально уничтожил клан Диносов? — Шувер что-то раскачивал в руке. — И это, не спросив разрешения, в объявленном военном положении? Понимаешь, на что я намекаю?
Чтобы свергнуть колосса, не нужно было ломать всю статую целиком — достаточно было разбить его лодыжки. Именно это и сделал Хаджар — разбил лодыжки. Подкосил всю огромную махину тем, что лишил её большей части потомства.
Теперь клан ослабнет. Достаточно, чтобы, спустя время, его свергли.
Анис сделала свой выбор.
Она выбрала другую дорогу.
— Государственная измена, — кивнул Хаджар.
— Безумный Генерал себе не изменяет, правда? — Декой поднялся и отодвинул стул. — Изменник в Лидусе, теперь изменник и в Даанатане. Перед учителем не стыдно?
У всего есть своя цена. И особенно большой ценой назначались правильные, даже не хорошие, а именно правильные поступки.
И Хаджар собирался заплатить эту цену в полной мере.
— Надеюсь, ты не забыл что это? — Шувер протянул перед собой то, что недавно раскачивал в руке.
Потому что только он мог её выдержать.
— Рабский ошейник, — произнес Хаджар.

Глава 962

— Очнись, варвар… — что-то ударило Хаджара по лицу. — Придя в себя… Великая Черепаха… что они с тобой сделали.
Хаджар открыл глаза. Видение или явь, правда или иллюзия, теперь ему это могла подсказать разве что нейросеть.
И, слава Высокому Небу, она подсказывала, что перед ним вовсе не очередной выверт измученного пытками, алхимией и магией сознания.
— Дружище… — каждый слог давался Хаджару с такой болью и трудом, будто он толкал горы в небо. — Ты… выглядишь… лучше.
Эйнен действительно выглядел лучше. Шрамы на его лице были чуть незаметнее, чем прежде. Нет, островитянин не стал Повелителем, но, видимо, либо нашел, либо самостоятельно создал какое-то лекарство. Почему-то Хаджар думал, что правильным вариантом было именно второе.
Думал…
Думать, это вообще, очень, забавно.
Мысли, они почти как крысы, которые бегали в темнице Хаджара. Темница… интересно, а он вообще сбегал из замка Примуса или до сих пор лежит там, измученный, поседевший, скелет смертного, который возомнил себя смертным.
В одной из иллюзий он это видел.
Или то была не иллюзия.
А вообще…
— Приди в себя! — очередная пощечина ожгла лицо Хаджара.
— Спа…си…бо, — прохрипел он.
Эйнен аккуратно отцепил цепи. На них были закреплены крюки, за которые подвесили Хаджара.
— Великая Черепаха, варвар… ты весишь не больше перышка.
Эйнен вытащил крюки из под ключиц и ребер Хаджара. Он опустил его на плащ, которым укрыл мокрую, гнилую солому, разбросанную по полу каменной темницы. Он отогнал крыс, которые, за эти дни, успели до костей обглодать пальцы Хаджара.
Надо же, какая ирония, почти четверть века назад он, порой, питался крысиным мясом, а теперь они мстили за своих павших собратьев той же монетой.
Жизнь действительно циклично и связана.
— Выпей, — Эйнен протянул к разбитым, разорванным губам Хаджара горлянку с пахучей жидкостью.
Глоток, один, второй.
Бесчисленные раны, порезы, ожоги, следы от укусов, вырезания плоти, кислоты, различных приспособлений пыток. Вместе с грязной кровью, гноем из ран, нечистотами в мышцах и разрушенных энергоканалов, снадобье Эйнена вымывало все, чем только успели напичкать Хаджара.
И, постепенно, его сознание прочищалось.
— Сейчас, потерпи, я сниму с тебя эту дрянь.
Ловкие руки авантюриста, при помощи одному ему понятных волшебных отмычек, всего за несколько минут отстегнули с шеи Хаджара рабский ошейник, превративший его из одного из сильнейших мечников Семи Империй в простого смертного.
Энергия, которая тут же хлынула в его истерзанное энергетическое тело, причиняла такую боль, что он не мог сдержаться от крика.
— Потерпи, брат, — прошептал Эйнен. Закрыв ладонью рот другу, он навалился на наего всем телом, а затем, достав разделочный нож, сделал разрез на горле, куда вылил какую-то жгучую дрянь.
Хаджар потерял сознание.
Кажется, еще в тот момент, когда ему резали горло.
Когда он очнулся, то чувствовал себя достаточно сносно. Энергетические каналы, более или менее, срослись. Кончено, пройдет не меньше недели, до того, как Хаджар вернется к своему максимуму, но и этого хватало.
Тело, приобретшее очередную роспись жуткими шрамами, не болело и выглядело сносно. Растерзанный мышцы, изломанные кости, порванные сухожилия. Все это срослось и исцелилось.
— Чтобы ты знал, мой друг, — Эйнен, сидевший рядом, вытирал краем одежд пот со лба. — я влил в тебя, в данный момент, половину стоимости дома Оруна.
— Великие планы… — Хаджару все еще было тяжело говорить. — требуют больших инвестиций.
— Планы? — “возмутился”, сохраняя свою привычную невозмутимость, Эйнен. — То, что предлагаю я — вот это планы. И, стоит заметить, когда мы действуем по “плану”, то ничего подобного не происходит!
— Справедливо, — кивнул Хаджар.
С этим действительно было глупо спорить.
— Нет, мы разного безумства за эти годы пережили, мой друг, но это… это… это… переходит все, к Великой Черепахе, границы.
— Сочту за комплимент.
Секунда тишины, а потом друзья засмеялись. Они сидели вдвоем в сердце места, которого страшилась вся столица. Пребывая в казематах, внутри дворца Тайной Канцелярии, расположенного в непосредственной близости от Запретного Города, они смеялись.
В окружении плотоядных крыс, ошметков плоти Хаджара, окровавленных крюков, за которые он лишь недавно был подвешен, они от души смеялись.
— Сколько я здесь? — спросил Хаджар.
— А ты не помнишь?
— Не помню, — покачал головой Хаджар.
Его воля была крепка. Даже слишком. Он бы не сдался под пыткам, а попросту бы, в какой-то момент, отправился к праотцам. Лишь бы не выдать того, что из него пытались вытащить палачи Тайной Канцелярии. Поэтому, Хаджар отдал управление своим телом и частью сознания в “руки” того, кому не ведомы никакие человеческие чувства, лишь цифры и расчет.
И пока нейросеть справлялась с пыткой тела, духа и разума Хаджара, тот пребывал в глубочайшей медитации. Там, где мог сохранить ядро своего “я”, не позволяя его разрушить. Вместе с нейросетью они создали вокруг центра личности Хаджара неразрушимую преграду.
— Четыре дня, — ответил, слегка погодя, Эйнен.
— Четыре дня? — Хаджар выдохнул и, сжав кулаки, медленно их разжал. Там, в медитации, ему показало, что прошло четыре года. — А ты не торопился.
— Пробраться незамеченным и протащить “груз” во второй по тайности и защищенности место, после Запретного Города? О том, как я сюда “не торопился”, варвар, барды смог спеть целый эпос! Узнай об этом на родине, я бы стал самым знаменитым контрабандистом и пиратом в стране Островов!
Такие пылкие речи — редкость для Эйнена.
— Не сомневаюсь, — Хаджар похлопал товарища по плечу. — Не сомневаюсь, лысый… Теперь к делу. Если прошло четыре дня, то до рандеву с Хельмером осталось не так много времени. Ты принес наши игрушки?
Вместо ответа Эйнен взмахнул рукой и на полу темницы появилась точная копия Хаджара. Только полысевшего, больше похожего на обтянутый кожей скелет, мумию, нежели нормального человека.
Но, самое важное и самое удивительное, это существо дышало.
— Некромантия, — хором, с отвращением, процедили друзья.
Кадавар, заранее созданный магией Анетт, не был живым, в нужном понимании этого слова. Но имел достаточно признаков, чтобы на некоторое время обмануть палачей Тайной Канцелярии.
— Следуй моим указаниям, — вторым взмахом руки Эйнен явил в темнице набор, от которого что-то внутри Хаджара дрогнуло.
Вместе они принялись за работу, по приданию кадавру вида, в котором Эйнен обнаружил своего товарища. На это у них ушло не больше получаса, после чего, вместе, они подвесили живой труп за крюки.
Хаджар окинул второго “себя” взглядом и понял, что еще ни один год, он будет видеть подобное в своих кошмарах.
— Ходили слухи, варвар, — Эйнен вытирал руки о плащ и взглядом ценители осматривал работу. — что ты едва не свел сума одного из палачей, что-то бурча себе под нос во время всех пыток.
— Да?
Хаджар перемотал несколько сцен из памяти нейросети и содрогнулся от ужаса. Перед тем, как уйти в медитацию, он попросил нейросеть воспроизводить его устами самые мерзкие звуки из существующих.
— Высокое Небо, — вдохнул Хаджар и попытался стереть воспоминание из памяти. — я читал им русский рэп.
— Русск… расск… — Эйнен пытался повторить, но не мог. — на каком языке это заклинание, мой друг?
Хаджар никак не ответил. Он толкнул тяжелую дверную створку, ведущую в коридор темницы.
Самое сложное им еще только предстояло — прокрасться в кабинет Декоя Шувера, выкрасть оттуда документы о клане Тарез, затем проникнуть в квартал торговцев и выяснить, чем они так привлекли внимание Хельмера.
И все это до тех пор, пока не спохватились палачи Тайной Канцелярии, и пока не вышло время, отведенное демоном.
— Вперед, лысый, на встречу приключениям, — Хаджар вышел в коридор.
— Ты безумен, варвар, — Эйнен, без тени сомнений, последовал за товарищем.

Глава 963

Хаджар с Эйненом, выйдя в коридор подземелий Тайной Канцелярии, аккуратно прикрыли за собой дверь. Пока островитянин восстанавливал на ней охранные волшебные символы, Хаджар внимательно следил за обстановкой.
Больше всего место, в котором он оказался, походило на канализацию. Покатые, влажные стены, сужающиеся к своду, до которого можно было и рукой дотянуться. Покрытые черной плесенью и грибком. Старые, изрезанные глубоким трещинами, сквозь который стекала вязкая алая жидкость.
Она тягучими каплями падала в желоб, пересекающий пол по центру.
Сперва Хаджар подумал, что это некая разновидность смолы. Какой-нибудь волшебный алхимический ингредиент, который определенным образом влияет на сознание или энергию заключенных, но, присмотревшись, Хаджар лишь поспешно отшатнулся.
Это была кровь.
Черная, густая, застарелая, пропахшая болью и отчаяньем.
За время жизни в безымянном мире Хаджар уже привык, что во всех легендах есть лишь немного… легенды, в то время, как все остальное — сильно искаженная историческая быль.
Но вот к тому, что слухи могут быть не только лишь слухами, к этому еще предстояло приспособиться.
— Жуткое место, — Хаджар дотронулся пальцами до жидкости, текущий по желобу рядом с его ногами.
Как и ожидалось — это тоже была кровь.
— Ты себе не представляешь, варвар, — прошептал островитянин, закончивший восстанавливать магическую печать. — Я видел здесь такое…
Хаджар посмотрел на друга скептическим взглядом, а затем, показательно, вытер кровавые пальцы о влажную, от сырости, стену.
— Хм… хотя, да — ты-то, как раз, знаешь, — спохватился лысый.
Вместе они пошли мимо остальных камер.
— Это нижний уровень их цитадели, — Эйнен аккуратно перешагивал через тела охранников. Никто из них не был убит — лишь мирно спали. Кто-то свернувшись калачиком, подложив под голову свое оружие, другие и вовсе — посасывая большой палец и что-то вереща. — Не беспокойся, когда они проснуться от моего зелья, то ничего не вспомнят.
— Знаешь, друг мой, я бы не беспокоился, даже если бы ты сказал, что они “не” проснуться.
Эйнен лишь “криво улыбнулся”, хотя, как обычно, внешне выражение на его лице никак не изменилось.
— Ты сказал нижний этаж — есть другие?
— Я насчитал девять, — ответил лысый. В данный момент, пройдя через отворенную решетку, разделявшую коридор на две половины, он принялся, в той же ловкой и быстрой манере, восстанавливать печать и на ней. — Здесь держат самых опасных… гостей. Чем выше — тем все более цивилизованно. Что, как мне кажется, весьма метафорично и…
— Можно я прерву твои философствования, островитянин, до того, как ты их начал? И, ели что, это риторический вопрос.
— Варвар, — только и ответил Эйнен.
Пока тот возился с решеткой, Хаджар подошел к одной из камер. У той не была закрыта задвижка, которую охранники отодвигали, чтобы посмотреть, что происходит с пленником.
Примерно секунду Хаджар боролся с искушением, но затем, поддавшись ему, заглянул внутрь. Заглянул и, осенив себя священным знаменем, отшатнулся.
Видимо с ним, несмотря на пребывание на девятом уровне цитадели Тайной Канцелярии, палачи обошлись относительно гуманно. То, что Хаджар увидел внутри, будет преследовать его в самых страшных ночных кошмарах.
На распятье висел мужчина. Его черные волосы клочьями свисали с подпаленного, изрезанного, а местами и вмятого внутрь черепа.
Длинные, грязные, они касались пола, где по ним поднимались склизкие личинки каких-то мерзких насекомых.
Левая нога, не доходя до бедра, заканчивалась обломанной, гниющей плотью и костью. Обмотанная пропитанными мазями бинтами, он ссохлась с ними в единое, тошнотворное целое.
Пальцы на руках были вывернуты под неестественными углами. Какие-то из них обрезаны, изломанные, обглоданные или и вовсе — рассечены надвое и ржавеющая пластина торчала поперек ногтю.
Мужское естество пленника, будто ему в насмешку, было приколото на противоположно стене к доске, украшенной весьма похотливой резьбой.
Между ног мужчины свисала трубка, по которой желтая жидкость стекала прямо ему на вторую ногу.
И все это были лишь мелкие и незначительные детали, по сравнению с тем, что палачи сотворили с его торсом. Одного лишь факта, что Хаджар мог поклясться, что там, где у людей находится живот, у этого торчала кормушка для крыс…
Хаджар прислонился затылком к стене и начал быстро-быстро дышать. Он видел всякого в своей жизни. Он видел кадавра, которого они с Эйненом повесили в его же камере — именно так выглядел, совсем недавно и сам Хаджар.
Он видел свою Няню, с которой Примус сотворил, как тогда казалось, невообразимое.
Он видел ужасы войны, перед которыми меркли многие пытки.
Но того, что за мгновение, он увидел в этой камере…
И запах.
Запах, который забирался внутрь легких, проникал в каждую клеточку организма, внутрь души, комком скатывался где-то под черепной коробкой, а затем скручивал внутренности в тугой жгут.
— Лучше не смотреть, — Эйнен выпрямился и отошел от решетки. — Пока я тебя искал, варвар, я увидел такое… такое… не знаю. Может Дарнас и не стоит того, чтобы за него столько людей кровь проливали. Если уж он творит подобное со своими подданными.
— В каждой стране есть подобная цитадель, — Хаджар, отдышавшись, сплюнул. Он прекрасно помнил, как в детстве, даже его собственный отец, в компании главы схожей службы, уходил на чей-нибудь допрос… — К тому же — кто знает, что они сотворили. Может, как и я, вырезали чей-нибудь клан в военное время…
— Может, — с философскими нотками согласился Эйнен. — Пойдем. Слишком мало времени. Зелья хватит лишь до конца этого часа.
Хаджар уже было сделал шаг, как из камеры донеслось:
— Ворон… кружит над миром… безымянным… Ворон могильный… песню… поет… Миру конец… вскоре… грядет.
Старая, очень старая детская считалка-страшилка. Еще сам Хаджар её пугал Элейн, когда мама просила последить за младшей сестрой, а сама удалялась по королевским делам.
Но вот…
Что-то такое, с чем Хаджар не мог тягаться, заставило его развернуться и подойти обратно к камере с жутким пленником.
Он заглянул внутрь.
Этот человек, при все желании, не смог бы говорить. У него был не только вырван язык, но и отсутствовала нижняя челюсть.
— Ворон… — донеслось, словно, изнутри его самого. Изнутри его сознания. Но и этого быть не могло, ибо на шее пленника, так же, как недавно и на шее самого Хаджара, находился рабский ошейник. — Ворон… Слышишь взмахи Ворона внутри твоей души… Северный Ветер?
Хаджар вздрогнул, а потом схватился за рукоять двери. Та была заперта. Без всякой магии. Без единой руны. Без капли энергии. Но даже всей силы Хаджара, сопряженной с мистериями ветра и меча, не хватило, чтобы хоть на миллиметр сдвинуть рукоять.
— Не пытайся, Северный Ветер, — единственный глаз пленника, несмотря на все раны и пытки, горел ясным огнем разума. — Меня не спасешь. Я предан и забыт. Я как могильный ворон — под первым кладбищем сокрыт. Меня не найти. Меня не отыскать. Я лишь под мира конец, воспряну опять. И в пламени ярком, в ком первое имя сгорит, свободу вздохнуть мне обрести предстоит.
Хаджар дергал ручку, но сколько бы он не старался, она не поддавалась.
— Что ты делаешь, варвар? — Эйнен положил ладонь на плечо Хаджару и тот вздрогнул еще раз.
— Ты не слышал?! Он назвал меня по имени.
Эйнен нахмурился. Не в своей привычной манере, а действительно — сдвинул брови.
— Вряд ли он уже что-то кому-то скажет.
— Что?
Хаджар вновь посмотрел внутрь камеры. Там, в углу комнаты, лежал пожелтевший от времени скелет.
— Ты уверен, что вся дрянь местных палачей из тебя вышла? — Эйнен выглядел обеспокоенным и настороженным.
Хаджар еще раз проверил свое тело и при помощи собственного разума и духа, а потом еще и призвал всю мощь нейросети. Лишь последняя смогла найти в нем сотую долю процента нечистот, но этого не было достаточно, чтобы вызывать подобные галлюцинации.
— Может магия Анетт дала осечку? — предположил Эйнен.
— Может, — задумчиво протянул Хаджар, невольно дотрагиваясь до руки, где в татуировки его имени Анетт вплела знаки своей магии, чтобы Эйнен смог отыскать товарища.
Они могли бы проникнуть в цитадель Тайной Канцелярии и без мучений Хаджара в виде её пленника, если бы не тот факт, что она была защищена непроницаемыми чарами, которые снаружи было никак не пробить.
Лишь изнутри.
И именно такой пронзающей иглой и стал Хаджар.
Имелись свои плюсы в том, что некромантия была запрещена в Дарнасе и Семи Империях несколько эпох назад и потому являлась мало изученной ветвью магии.
— Пойдем, — Эйен развернулся и направился к винтовой лестнице. — Ты идешь?
— Да, конечно, — кивнул Хаджар.
Он смотрел на то, как во тьме коридора, в самом его начала, стояла фигура, недавно висевшая на распятье. Стояла на своей одной, жуткой ноге.
— Найди меня, Северный Ветер, — шептала она. — до того, как несчастный влюбленный уничтожит звезду миров.
И она… он… оно исчезло, оставив после себя тьму, сырость и пустоту.
Хаджар несколько раз вздохнул и отправился следом за товарищем.
О произошедшем он подумает как-нибудь в следующий раз.

Глава 964

— Не понимаю, зачем тебе досье Тарезов, — Эйнен вооруженный самыми разными приспособлениями, большинство которых не только выглядели чем-то невероятно волшебным и несуразным, но и еще имели довольно сильную ауру могущественных артефактов.
Хаджар же, в этот момент, стоял около спящего за собственным письменным столом, генерала Декоя Шувер. Ужас всего Даанатана, ищейка Императора Моргана, в данный момент мирно сопел и пускал слюни на какие-то, без всякого сомнения, важные документы.
Кабинет Шувера, как и, по слухам, у самого Императора, был достаточно небольшой площади. В нем помещался один единственный шкаф, занимавший все левую стену, напичканный свитками, талмудами и чем-то, очень отдаленно, напоминающим папки.
Некие, перевязанные веревками, деревянные плашки, внутри которых покоилось сразу несколько свитков. И на каждом висела магическая печать, которую даже Хаджару лучше было бы не трогать. Если он, конечно, не хотел лишиться руки или какого-нибудь другого выступающего органа.
Некоторые из “папок” были прикрыты отрезами ткани с начертанном на ней гербом той или иной дворянской семьи. Видиме в столице, помимо семи кланов, имелись и другие крупные организации, за которыми следил генерал Шувер. Но оно и понятно — когда отыскать более удобный момент, чтобы изменить расположении сил, как не во время войны.
Кроме шкафа, здесь стоял массивный стол из драгоценных пород дерева, несколько дорогих ковров из Моря Песка и витраж во всю северную стену. Из него открывался просто потрясающий вид на Восьмой Проспект, в центре которого и расположилась резиденция Тайной Канцелярии.
Тайное хранилище, в котором держались документы, касающиеся самых опасных сфер интересов Шувера, найти было не так уж и сложно. Хотя, не сложно для Эйнена — Хаджар бы никогда не отыскал.
И не важно, что он был сокрыт под картиной Императора. Это в мире Земли можно было что-то придумать с запирающим механизмом или просто картину в сторону отодвинуть.
Здесь же некий умелец наворотил столько волшебства, различных рун и иероглифов, что от одного взгляда сквозь Реку Мира, после того как Эйнен снял скрывающую пелену, было достаточно, чтобы даже у Хаджара голова разболелась.
И это учитывая, что он был Повелителем.
Как Эйнен, имея стойкость разума Рыцаря Духа даже не развитой стадии и, тем более, не пиковой стадии, с этим справлялся — одной Великой Черепахе известно.
— Дай еще его крови.
Хаджар посмотрел на Шувера, на щеке которого и без уже три пореза алели.
— А ты уверен, что он не проснется? — настороженно спросил Хаджар.
Не то, чтобы он боялся силы Шувера, просто что-то ему подсказывало, что даже всей его мощи не хватит, чтобы выбраться из закрытой Тайной Канцелярии.
Не нужно было быть контрабандистом Эйненом Кесалия, чтобы заметить невероятное количество разнообразной магии, которой был пропитан каждый камень в кладке этого здания.
Войдя сюда по своей воле, уже мало кто смог бы выбраться наружу. Даже Оруну потребовалось бы раскрыть весь свой потенциал, чтобы сломить то нагромождение чар и магии, которое здесь имелось.
Что, кстати, наводило на мысль, что Запретный Город был защищен куда сильнее, чем хотел показывать народу Морган…
— Зелье, которое я распылил в системе их вентиляции, создал Наставник Макин, планируя усыпать им Запретный Город и всех Великих Героев, которые пришли бы на прием к Императору.
— Прием для Великих Героев?
— Скорее, если верить документам Макина, их очередное собрание, — Эйнен, не оборачиваясь к другу, продолжал орудовать около портрета Императора. — Он утверждал, что именно на нем решаются самые важные вопросы Дарнаса.
— Значит, все же, это не просто звание и положение слуги…
— Скорее личного поверенного, — согласился Эйнен. — Но, тем не менее, Макин считал, что Император и все Великие Герои хранят вместе какую-то тайну. И что они нужны, конкретно в Дарнасе, чтобы защищать и оберегать эту тайну. И что, после смерти Оруна, Моргана куда более нервирует внутренняя ситуация, нежели война с Ласканом.
— Думаешь это связано со Страной Драконов?
Хаджар действительно имел от своего названного брата секреты, но Страна Драконов и её сениоритет над Семью Империями в них не входили.
— Вряд ли, — “пожал плечами” островитянин и вонзил в портрет какую-то волшебную иглу. — Кровь, варвар, дай мне уже его кровь.
— Ах да, прости.
Хаджар в четвертый раз рассек Синим Клинком щеку генерала Шувера, а затем, усилием воли, отправил несколько капель в сторону Эйнена.
Тот, точно таким же образом подхватил их и опустил на металлическую плашку, которую прицепил к вонзенной внутрь портрета иглы.
— Очередные тайны и интриги, — вздохнул Хаджар и устало покачал головой. — Раньше было проще, друг мой.
— Когда нам нужно было защищать караван Рахаима от бандитов и мы не знали, что Рахаим — волшебная копия Повелителя, который обитает в мифическом Подземном Городе, что он ищет легендарную Библиотеку Города магов, потому что был влюблен, с детства, в девочку, которая на самом деле — волшебный голем, а человек, который хотел нас определить и помешать нам, преданный им же самим сын — Санкеш, бывший принц и раб, сбежавший из настоящего Севера? Если это время, мой друг, обошлось для тебя без тайн и интриг, то да — раньше было проще.
— Ты ведь не мог обойтись без этой лекции, да?
Эйнен вновь “пожал плечами”.
— Тайны, варвар, это суть нашего мироздания. Все вокруг нас — тайна. Начиная первым вздохом младенца, заканчивая мгновением его смерти. От нас, простых адептов, идущих на ощупь по пути развития, сокрыта, за шорами, целая вселенная. Мы же лишь смотрим на неё через приоткрытую щелочку.
Хаджар грязно выругался.
— Лучше бы ты работал молча.
— Лучше бы ты не был таким варваром, — “хмыкнул” Эйнен, а затем, перебивая Хаджара, ловкой чем-то щелкнул, где-то что-то повернул, начертил волей несколько волшебных рун и иероглифов, после чего портрет императора свернулся свитком и исчез в верхней части рамы.
— Опять же, — островитянин сделал шаг назад и отряхнул руки о штаны камзола. — об этом веками бы пели песни барды. Об Эйнене Островитянине, не только поникшем в цитадель Тайной Канцелярии, но и обокравшем тайник самого генерала Шувера. Мои праотцы, наверное, пару эпох от радости пить будут.
— Скромен, — фыркнул Хаджар.
Он подошел поближе к тайнику — простой выемке внутри стены, в которой лежало несколько свитков. Среди прочих, он нашел и тот, что был украшен печатью с гербом клана Тарезов.
— Можешь смело их брать в руки, варвар. Они лишены той магии, что свитки в шкафу.
— Не находишь это странным?
— Нет, — тут же ответил Эйнен. — самоуверенным, надменным, презрительным к тем, кто попытается взломать это хранилище — безусловно. Но не странным.
— Резонно, — согласился Хаджар.
Он вытащил свиток торгового дома Тарезов и, развернув его на мгновение, тут же свернул обратно. Даже не имея нейросети, этого было бы достаточно, чтобы в любой момент иметь доступ к запечатленной в нем информации.
Убирая обратно, рука Хаджара внезапно вздрогнула.
Внутри, разумеется, лежало не ровно семь свитков, а больше двух десятков. И, среди прочих, Хаджар увидел и самый невзрачный. Самый тонкий. Самый старый и явно давно уже не открывавшийся.
Он был связан веревкой, замкнутой в печати с гербом парящего ворона.
Хаджар уже видел этот символ.
Символ Ордена Ворона — последователей Черного Генерала, первого из Дарханов.
— Проклятье, — выругался Хаджар. — все же, лысый, в Море Песка действительно было проще…

Глава 965

— Ты уверен, что хочешь пойти один?
Сокрытые под тенями Эйнена, друзья стояли около высокой стены, за которой скрывался квартал лучших и самых успешных торговцев Дарнаса.
В отличии от всех остальных кварталов, район Тарезов никогда не закрывался, да и охрана у него, как таковая, практически полностью отсутствовала. Во всяком случае — во внешнем периметре.
Там, где находились лучшие магазины и торговые лавки с самыми редкими артефактами, алхимическими ингредиентами, свитками различных техник и знаний.
Здесь продавали все, что можно продать, начиная от тканей и заканчивая древними картами сокровищ. И покупали все, что можно купить.
Так что, говоря, что они стояли около высокой стены квартала, Хаджар имел ввиду именно внутреннюю часть владений Тарезов. Ту, что как раз таки, была третьей по защищенности после Запретного Город и дворца Тайной Канцелярии.
Стены, несмотря на относительную тонкость — всего в два шага, и на скудность охраны на парапете — по два стражника через каждые сто метров, здесь имелось просто невероятное количество магии.
Один лишь факт присутствия у подножья любого постороннего было бы мгновенно зафиксирован, а в случае необходимости, заглазевшемуся на многочисленные лавки и магазины, прилетело бы по голове какой-нибудь волшебной дрянью.
Единственным исключением из общей пелены волшебства являлись ворота, ведущие в сад дворца Тарезов. Их охраняли отнюдь не люди, а четыре голема — огромные псы, стилизованные под мифическим псов-стражей. Массивные, с квадратными челюстями, огненной гривой, рыжей шерстью и лапами, толщиной с дубовый ствол.
Каждый пес в холке возвышался на добрых пять метров, а в длину был в четверо больше.
Хаджар не сомневался, что в поединке смог бы их одолеть, но явно не обошлось бы без крови и потерь с его стороны. К тому же в данный момент он находился не в своей пиковой форме. А подобные подвиги потребовали бы максимума сил.
— Сделка с Хельмером — только моя сделка, лысый, — Хаджар облачался в специальные одежды, сшитые Анетт и Эйненом из ткани страны Островов.
Она обладала особыми свойствами поглощать магию вокруг себя. Вкупе с магией слов мертвых Анетт, у островитянина и чернокожей волшебницы получился весьма дорогостоящий артефакт, за которых в определенных кругах предложили бы баснословные суммы денег.
Впрочем, не только в определенных — Хаджар был уверен, что Тайная Канцелярия тоже бы не отказалась приобрести наряд, позволяющий незамеченным пробраться в большинство магически укрытых строений.
Единственное “но” — человек, надевший этот костюм, не должен был использовать никаких техник или мистерий. Иначе он тут же бы выдал свое присутствие и, более того, полностью уничтожил тонкую магию костюма.
— Тогда — до встречи, друг мой, — Эйнен отошел на несколько шагов и, присев, подставил сжатые лодочкой ладони. — Пусть дух обезьяны, укравшей персик мудрости из сада Яшмового Дворца, пребудет с тобой.
Обезьяна-воровка, пошедшая против небес в составе армии Черного Генерала — она была символом-защитником всем пиратов и авантюристов. Хаджар уже давно хотел спросить, какую связь она имела с техникой Эйнена — самой лучшей и могущественной его техникой — Радужной Обезьяной, но все никак не решался.
У всех были свои тайны…
Фиолетовые глаза друга сверкали во тьме яркими звездами.
— До встречи, — кивнул Хаджар.
Черные, плотные одежды, тесно облегали его фигуру, превращая Хаджара в живую мумию. Взяв разбег, он оттолкнулся сперва от земли, а затем и от подставленных рук Эйнена.
В ту же секунду островитянин, будто в противоход толчку стопы друга, рухнул внутр своей тени и исчез.
Хаджар же взмыл в небо. Из-за тяжелых, темных облаков, выплыла красавица царица ночи. Почти полная луна. Почти закончившийся срок, отведенный им демоном.
Хаджар, раскинув руки, дождался пока достигнет пика инерции, застыл на пару мгновений, лежа в воздухе, а затем позволил телу свободно падать спиной вниз.
Взмахнув рукой, он выпустил ленту с руки. Она, бесшумнее хищной змеи, обвилась вокруг торчащего над стеной зубца. Схватившись за неё, Хадажр рухнул вниз, а затем, ведомый инерцией, вновь взмыл в небо, но на этот раз уже куда выше — до границы парапета.
Кошкой, без единого звука, он приземлился на мыски ног и подушечки, так же обмотанных лентами, пальцев. Рывком он подлетел к ближайшим стражникам.
Коротким тычком сжатых пальцев в затылок, он выбил позвонок, крепящий ствол позвоночника к черепу. Смерть мгновенная и безболезненная.
Первый из стражников еще не успел упасть, как Хаджар уже опутал все той же лентой рот второго стражника. Тот лишь замычал, как его голова несколько раз крутанулась вокруг своей оси.
Их обоих Хаджар усадил к зубцу стены, а затем поставил между ними заранее заготовленную бутылку вина. Если кто-то увидит их издалека, то примет за вусмерть пьяных. Пройдет не меньше минуты, прежде чем он сперва попробует докричаться, потом дойдет и осознает, что это мертвецы.
Простые решения — всегда самые верные.
Хаджар, оттолкнувшись от парапета крепостной стены, прыгнул спиной вниз — так, чтобы видеть, что происходит на стене. В воздухе сделав несколько кувырков, он упал аккурат за кустом пышной растительности. Шипы цветков потянулись к нему, будто принюхиваясь, а затем замерли.
Весь тот красивый, изящный сад с фруктовыми деревьями, прудами, полными рыбы, каменными дорожками и мостами, на самом деле был не предметом восхищения для взоров гостей (хотя и им тоже), а одним из самых надежных стражей.
Досье генерала Шувера, включавшее подробную карту дворца, едва ли не богаче самого Запретного Города, подробно описывало каждый куст и каждое дерево, каждую клумбу и пруд.
Клан Зеленого Молота и его маги постарались выполнить заказ Тарезов на совесть и создали огромного живого стража, способного уничтожить даже взвод Безымянных, рискни они сюда проникнуть без приглашения.
Выражение “мой дом — моя крепость” в случае аристократии приобретало особенно яркие краски.
Осторожно проходя по зачарованным камням дорожек, пересекающих смертельно-прекрасный сад, Хаджар вскоре подошел к стене высокого, почти семидесяти метрового, дворца. Он, в дань уважения предкам Тарезов — выходцев из Моря Песка, был сделан в том же стиле.
Пузатые стены, башни, увенчанные приплюснутыми куполами, напоминающими булавы. И обилие белого камня, синей росписи, сделанной не краской, а драгоценными камнями.
— Торговцы, — процедил Хаджар.
Он, осторожно, прижимаясь к стене и затихая, когда мимо него проходили патрули местной стражи (не в пример Хищным Клинкам, здесь редко когда можно было встретить Рыцаря Духа выше, чем средней стадии), Хаджар подошел к двери, ведущей внутрь восточного крыла дворца.
Именно там, по тем же донесениям Шувера, находилась “таинственная, неисследованная область дворца, в которую не пускают даже ближний круг Сальма”.
Войдя внутрь, Хаджар оказался в простом зимнем саду. И, если бы не досье, не знал бы что и делать, а так он подошел к яблоне и надавил на её выступающий корень.
В центре зала тут же заскрипел волшебный механизм и внутрь пола начала уходить винтовая лестница. Хаджар аккуратно спускался по ней внутрь тускло сумрака, освещенного при помощи волшебных факелов.
И, чем ближе он спускался, тем ярче ощущал происходящее внизу нечто.
Вскоре он оказался на балконе огромного амфитеатра. Площадью в сотню метров, вдоль его границы стояли статуи различных существ, пришедших из самых жутких и древних сказаний. Мужчины с ногами козлов и рогами оленей, держали свод на плечах. Женщины с двумя парами грудей прижимали ими к статуям других мужчин, чьи половые органы извивались настоящими змеями.
Крылатые подобия девиц расправили перья, которыми так же держали своды. У их ног-лап лежали мужчины, которые больше походили на животных.
Неудивительно, что в последние дни, по донесениям, мало кого из клана Тарезов видели в городе — мерзкие сектанты собрались в этом амфитеатре.
Закутанные в балахоны, обнаженные, пребывая в трансе, они то поднимались, то кланялись, стоя полукругом, некоему каменному божеству.
Жуткий монстр, похожий, одновременно, на десятки разнообразных тварей, склонился над алтарем.
Точно так же, как над ним склонился и Сальм. В его руках блестел кинжал, сделанный из неизвестного Хаджару материала.
На самом же каменном ложе, опутанный волшебными веревками, лежал полураздетый Карейн Тарез, на груди которого блестел начертанный кровью волшебный символ.
Кому принадлежала кровь догадаться было не трудно — рядом, у самого подножия, лежала одна из жен Сальма. Из её рассеченного горла до сих пор капала алая жидкость.
Взгляд Хаджара пересекся со взглядом Карейна. И его сухие, разбитые губы, прошептали.
— Помоги… друг…
Один удар сердца, второй, затем Сальм, что-то крича на незнакомом языке, опустил кинжал на грудь Карейна. Хаджар, в это мгновение, уже устремился в рывке, усиленном мистериями и энергией.
Но вместо того, чтобы оттолкнуть Сальма в сторону, он вдруг оказался пойман рукой Карейна, который успел скинуть одну из веревок.
Кинжал воткнулся не в центр волшебного символа, в куда-то под ребро.
— НЕТ! — заревел Сальм и вокруг него начало раскрываться что-то куда более жуткое, чем просто Истинное Королевство Меча.
Но было поздно — Хаджар чувствовал, как вместе с Карейном он проваливался внутрь каменного постамента.
Они, держась за руки, все падали и падали внутрь, пока Хаджар не осознал себя лежащим в траве.
Вокруг него поднимались высокие, зеленые стебли, а над головой плыли белые, кучевые облака, закрывавшие синеву лазурного неба и яркое, полуденное солнце.
Только что была ночь, теперь день.
Только что он находился в амфитеатре какой-то секты, а теперь лежал на заливном лугу.
И это не было иллюзия. Он не присутствовал здесь своей душой или сознанием.
Это была реальность.
— Где мы?
— В мире… духов… — прохрипел откуда-то слева Карейн. — В… стране… фейри… А теперь, помоги мне… пока… я не истек… кровью…
Хаджар выругался.