Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 291 - 26 Мая 2023

Главная » » Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 291

08:22

Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 291

***

===

~ ~ ~
Даже невинные виноваты, хотя и по-своему. Никто не проходит по жизни, так или иначе не платя за это.

Леди Елена Атрейдес. Из личного дневника
Сразу же по получении известия о сроке коронации нового императора, первой после почти стопятидесятилетнего перерыва, Дом Атрейдесов начал готовиться к дальнему путешествию. С рассвета до заката слуги в Замке Каладан переходили от гардеробов к хранилищам, выбирая одежду, украшения и подарки, столь необходимые для формального визита к императорскому двору в Кайтэйне.

Все это время Лето бродил по комнатам и залам, стараясь улучшить свой план и придумать наилучший способ добиться восстановления Ромбура и Кайлеи в правах. Новый император Шаддам должен внять моей просьбе.

Советники по протоколу часами ломали голову над нужными цветами накидок, плащей, повязок и туник. Вот украшения должны быть скромными, камни, ввезенные с Эказа, или что-нибудь еще проще. Наконец, вспомнив приключение, пережитое вместе с Ромбуром, Лето настоял на коралловой гемме, заключенной в прозрачную сферу, наполненную водой.

Кайлея отчаянно хотела отправиться на Кайтэйн, побывать во дворце, где ее мать когда-то служила императору. Это была мечта всей ее жизни. Лето читал это страстное желание в ее зеленых глазах, на лице девушки была написана надежда, но молодой герцог понимал, что должен запретить Кайлее даже мечтать о поездке. Ромбуру придется сопровождать Лето, он будет представлять дело своего Дома, и если их миссия провалится, то Ромбур будет казнен, поскольку осмелился покинуть место своего убежища. Тогда по крайней мере удастся сохранить жизнь хотя бы Кайлее.

Если же вдруг их миссия увенчается успехом, то Лето поклялся себе, что сам отвезет Кайлею на Кайтэйн и там она получит все, о чем мечтает.

Сейчас, в мирные предрассветные часы, Лето продолжал мерить шагами деревянные полы верхнего зала, прислушиваясь, как скрипят древние половицы. Это были успокаивающие звуки родного дома. Сколько герцогов мерило шагами этот пол, решая важнейшие государственные дела? Герцог Пауль делал это не раз, обеспокоенный восстанием первобытных племен на Южном континенте или требованием императора выслать безумных мятежников с планеты. В те времена Пауль впервые обагрил свой меч кровью и навеки подружился с графом Домиником Верниусом.

Все время своего правления старый герцог проявлял гибкость и талант, зная, где проявить твердость, а где приласкать. Для того чтобы народ сохранял верность и любовь к правящей династии, герцог применял элементы преданности, этики и экономической стабильности.

Может ли Лето хотя бы надеяться делать то же самое?

Он произнес вслух:

— Отец, ты оставил мне слишком большие башмаки, они велики мне.

Он перевел дух, отбросив ненужную жалость к себе. Им овладела злость. Он должен делать все, что в его силах, ради Каладана и ради памяти старого герцога.

Когда погода бывала ясной, они с Ромбуром упражнялись во дворе в боевых искусствах с применением ножей и щитов под присмотром Туфира Гавата. Однако сегодня Лето решил отдохнуть, хотя этой надежде вряд ли суждено было сбыться. Он плохо спал, его преследовала тяжесть решений, которых от него ждали, эти решения так давили на его плечи, что казалось, этого веса не выдержат древние камни Замка Каладан. Далеко внизу бушевало море, прибой бил о прибрежные скалы со скрежетом, казалось, что под стенами замка стискивает зубы огромный дракон. Эти волны усиливали смятение Лето, волны бились в унисон с его тревожными мыслями.

Завернувшись в накидку, отороченную дорогим китовым мехом, он застегнул пояс и босиком спустился по винтовой лестнице в главный зал. С кухни доносились запахи горького кофе с обязательной добавкой меланжи: повар считал, что молодому герцогу нужно получить с утра энергетический заряд.

Он слышал, как на кухне включали приборы, топили печь, как начали готовить завтрак, как развели огонь в очаге. Старый герцог всегда предпочитал настоящий потрескивающий огонь искусственному, и Лето продолжил традицию отца.

Неслышно ступая босыми ногами. Лето, направляясь в банкетный зал и проходя мимо оружейного зала, вдруг остановился, увидев там совершенно неожиданного гостя.

Юный смотритель быков, Дункан Айдахо, вытащил из ножен один из церемониальных мечей Пауля и держал его, направив острием вниз, уперши клинок в плиты пола. Хотя длинный клинок был выше мальчика, десятилетний Дункан решительно держал рукоятку. Веревочные петли позволяли Айдахо свободно поворачивать меч, служа своеобразными рычагами.

Дункан обернулся и вздрогнул; он не ожидал, что его увидят. Лето хотел было отчитать мальчишку, но слова застряли у него в горле. Он хотел спросить, что делает здесь этот мальчишка без присмотра и без разрешения. Но в этот момент Лето увидел, что из широко открытых глаз мальчика по щекам протянулись соленые полоски — следы слез.

Смущенный, но одновременно исполненный гордости, мальчик выпрямился.

— Прошу прощения, милорд герцог.

Голос его был полон печали; в нем слышалась глубина, неожиданная для ребенка такого возраста. Он посмотрел на меч, а потом на дальний обеденный зал, где на стене висел портрет неотразимого Пауля Атрейдеса. Патриарх с орлиным профилем смотрел с портрета своими горящими зелеными глазами. Он был одет в свой пестрый матадорский наряд, казалось, нет на свете такой силы, которая могла бы его остановить.

— Я очень скучаю по нему, — просто сказал Дункан.

Чувствуя, что в горле растет предательский ком, который вот-вот свинцовым грузом ляжет на сердце. Лето подошел к мальчику.

Пауль оставил свой след в жизни многих людей. Даже этот малыш, простой мальчик, который сумел перехитрить Харконненов и бежать с Гьеди Первой, даже он воспринимал потерю герцога как смертельную рану.

Я — не единственный, кто все еще чувствует боль утраты отца, понял Лето. Он взял Дункана за плечо, и за несколько мгновений молчания они сказали друг другу больше, чем за много часов иных разговоров.

Дункан отошел и оперся на меч, как на посох. Раскрасневшиеся щеки снова приобрели обычный цвет. Он глубоко вздохнул.

— Я пришел… Я пришел задать вам один вопрос, милорд герцог, пока вы не уехали на Кайтэйн.

В кухне звенела посуда, было слышно, как по обеденному залу ходят слуги. Скоро они принесут завтрак в комнату Лето, но комната окажется пустой.

— Спрашивай, — сказал он.

— Речь идет о быках, сэр. Иреска больше нет, я каждый день ухаживаю за животными, я и еще несколько мальчиков, но что нам дальше с ними делать? Вы будете сражаться с быками, как ваш отец?

— Нет, — быстро, даже, пожалуй, чересчур быстро ответил Лето, почувствовав, как его окатила волна липкого страха. Он быстро взял себя в руки. — Нет, — повторил он более спокойно, — думаю, что нет. Эпоха боя быков на Каладане закончилась.

— Но что мне делать в этом случае, милорд? — спросил Дункан. — Мне надо ухаживать за животными?

Лето едва сдержал смех. В его возрасте Дункану полагалось играть в игрушки и исполнять какие-нибудь необременительные обязанности, а голова его должна быть забита воображаемыми приключениями, которые ожидают его впереди.

Но когда Лето взглянул в глаза Дункана, он понял, что этот мальчик внутри себя давно пережил детский возраст.

— Ты ускользнул от Харконненов в их городе-тюрьме, так?

Дункан кивнул, закусив губу.

— Ты сражался с ними в заповедном лесу, когда тебе было всего восемь лет от роду. Ты убил несколько человек и, если я правильно помню, вырезал из своего плеча радиомаяк и сбил их со следа, устроив им ловушку. Ты сумел опозорить самого Глоссу Раббана.

Дункан снова кивнул, в этом жесте не было гордости, он просто подтверждал верность изложения событий.

— Потом ты нашел дорогу через всю Империю на Каладан и здесь пересек все континенты, чтобы целенаправленно попасть именно сюда. Даже громадное расстояние не сумело отвратить тебя от пути к нашему порогу.

— Все это истинная правда, милорд герцог.

Лето указал рукой на длинный церемониальный меч.

— Мой отец пользовался этим мечом для тренировок. Он слишком велик для тебя, пока велик, Дункан, но я думаю, что со временем из тебя выйдет отменный боец. Любой герцог нуждается в гвардии и защитниках. — Он сжал губы и задумался. — Как ты думаешь, из тебя выйдет мой защитник?

Серо-зеленые глаза мальчика вспыхнули, он улыбнулся, вокруг соленых дорожек на щеках образовались совсем детские ямочки.

— Вы пошлете меня в оружейную школу в Гиназе и я стану оружейным мастером?

— Хо-хо! — раскатисто рассмеялся Лето, и звук этот поразил его самого — так смеялся отец. — Давай не будем забегать вперед, Дункан Айдахо. Сначала мы будем тренировать тебя здесь до пределов твоих способностей, а потом посмотрим, окажешься ли ты достоин такой награды.

Дункан торжественно кивнул:

— Я буду достоин.

Лето услышал суету слуг в обеденном зале и поднял руку, чтобы привлечь их внимание. Он позавтракает с этим мальчиком и поговорит с ним еще.

— Вы можете рассчитывать на меня, мой герцог.

Лето сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Хотелось бы ему разделить столь непоколебимую уверенность этого молодого человека.

— Да, Дункан, я верю тебе.

***

===

~ ~ ~
Создается впечатление, что инновации живут своей жизнью и имеют собственные чувства. При благоприятных условиях радикальные новые идеи — смена парадигмы — возникают сразу во многих умах. В противном случае она может остаться тайной мыслью одного-единственного человека в течение лет, десятилетий, а то и столетий, прежде чем не придет в голову еще одному мыслителю. Сколько блестящих открытий умерло, не родившись, или пребывает в спячке, так и не став достоянием Империи?

Протоколы парламентской комиссии Ришезов; «Возражение Ландсрааду» Истинный домен интеллекта: частная собственность или источник знаний для галактики?
Подземный туннельный транспортер доставил двух пассажиров в глубину невидимого Убежища Харконненов, а потом с запрограммированной точностью выстрелил капсулу с ними на рельсовый подъездной путь одного из горизонтов.

Капсула, в которой находились барон и Глоссу Раббан, полетела по направлению к топкому болоту Харк-Сити, дымному пятну на лице планеты, прогибающемуся под тяжестью громоздящихся друг на друге зданий. Насколько было известно барону, не существовало ни одной мало-мальски точной карты подземных коммуникаций, которые разрастались, словно грибы. Харконнен не мог сказать даже, куда именно они сейчас направляются.

Замышляя заговор против Атрейдесов, барон настоял на том, чтобы Питер де Фриз организовал тайную лабораторию и производство под крылом у Харконненов. Ментат пообещал все сделать, и барон не стал задавать лишних вопросов. Этот транспортер с капсулой, разработанный ментатом, как раз и вез своих пассажиров в секретную лабораторию.

— Я хотел бы знать весь план, дядя, — сказал Раббан, трясясь в такт движению рядом с Владимиром Харконненом.

Вышедший из кабины глухонемой пилот вел вагон с максимальной скоростью. Барон не обращал ни малейшего внимания на темные массивные строения, мелькавшие за окном, на клубы черного дыма, валившего из заводских труб, и на маслянистые отходы, залившие окрестности промышленного пейзажа. Гьеди Первая производила достаточно товаров, чтобы прокормить себя; к этому добавлялись немалые поступления от торговли китовым мехом с Ланкевейля и добыча полезных ископаемых на нескольких астероидах. Но поистине большие доходы, по сравнению с которыми меркли все остальные источники, приносила добыча пряности на Арракисе.

— План, Раббан, очень прост, — ответил, помолчав, барон, — и я намерен поручить тебе исполнение самой ответственной его части. Если ты, конечно, справишься.

Тяжелые веки племянника поднялись, глаза вспыхнули, толстые губы сложились в широкую улыбку. Удивительно, но у него хватило терпения подождать, пока барон, сам не откроет ему весь замысел. Может быть, со временем, он узнает…

— Если мы достигнем успеха, Раббан, то наше богатство увеличится многократно. Что еще лучше, мы получим личное удовлетворение, зная, что разрушен Дом Атрейдесов, разрушен после стольких столетий вражды.

Раббан в восторге потер руки, но взгляд черных глаз барона стал жестоким, когда он продолжил:

— Однако если ты потерпишь неудачу, то я прослежу, чтобы тебя отправили обратно на Ланкевейль, где ты под присмотром папеньки станешь распевать песенки и читать стихи о братской любви.

Раббан вспыхнул от злости.

— Я не потерплю неудачу, дядя.

Капсула тем временем прибыла в защищенную толстой броней лабораторию, и глухонемой сделал своим пассажирам знак выходить. Барон сейчас не нашел бы дорогу в свое Убежище даже под страхом смерти.

— Что это за место? — поинтересовался Раббан.

— Это исследовательское учреждение, в котором мы вынашиваем свои злодейские планы, — ответил барон, жестом предлагая племяннику пройти вперед.

Раббан зашагал в указанном направлении, горя желанием поскорее своими глазами увидеть лабораторию. Здесь пахло припоем, машинным маслом, сгоревшим порохом и потом. С нижнего этажа вышел улыбающийся Питер де Фриз, облизывая испачканные соком сафо губы. Его мелкие семенящие шажки и резкие быстрые движения делали его похожим на ящерицу.

— Ты находишься здесь уже несколько недель, Питер. Будет лучше, если здесь все в порядке. Я предупреждал, чтобы ты не тратил зря мое время.

— Не о чем беспокоиться, мой барон, — ответил ментат, приглашая гостей войти в следующее помещение в глубине дома. — Наш ручной исследователь Чобин превзошел самого себя.

— А я всегда думал, что Ришезы способны только на дешевые подделки, а не на настоящие инновации, — сказал Раббан.

— Во всем существуют исключения, — парировал барон. — Посмотрим, что нам покажет Питер.

Занимая большую часть зала, превращенного в цех, на полу громоздилось то, что обещал сделать барону ментат: модифицированный боевой корабль Харконненов диаметром 140 метров. Обтекаемый и отполированный, он был хорош для неожиданного нападения и бегства. Теперь его переделали согласно плану Чобина. Хвостовые стабилизаторы укоротили, заменили двигатель, а десантную кабину заполнили необходимым оборудованием. Все записи о существовании корабля были изъяты из архивов Харконненов, словно этого корабля никогда не было. Питер де Фриз был мастером в такого рода манипуляциях.

Толстый человек с лысой, как коленка, головой и маленькой козлиной бородкой вылез из машинного отделения боевого корабля. Он был с ног до головы вымазан машинным маслом.

— Мой барон, я счастлив, что вы лично пришли посмотреть, чего мне удалось достичь. — Чобин спрятал инструменты в карман комбинезона. — Установка оборудования завершена. Поле-невидимка работает отлично. Я синхронизировал его работу с работой двигателя.

Раббан стукнул кулаком по гладкой обшивке возле фонаря кабины.

— Почему он такой большой? В этом монстре уместится бронированный вездеход. Как можно выполнить на таком корабле секретную миссию?

Чобин вскинул брови, не зная, кто этот похожий на медведя молодой человек.

— А вы?..

— Это Раббан, мой племянник, — ответил барон. — Он задал вполне уместный вопрос. Я просил изготовить небольшой корабль-невидимку.

— Это самый маленький, какой удалось сделать, — раздраженно ответил Чобин. — Сто сорок метров — это наименьший корпус, внутри которого можно спрятать генератор поля-невидимки. Это невероятное ограничение. Я…

Изобретатель откашлялся, внезапно потеряв терпение.

— Вам надо отказаться от своих предубеждений, сэр, и подумать. Поймите, что мы здесь имеем. Естественно, невидимость делает корабль менее способным к маневру. — Он наморщил лоб. — Но имеет ли это значение, если этот корабль никто не видит? Этот истребитель легко помещается в корпусе фрегата.

— Все нормально, Чобин, — сказал барон, — если, конечно, эта машина работает.

Питер де Фриз озабоченно ходил взад и вперед вдоль корпуса корабля.

— Если никто не догадается о присутствии корабля, то никому не придет в голову его искать, и ты будешь в полной безопасности. Представляешь, какой хаос ты сможешь наделать! Ты будешь как призрак-убийца.

— О да! — Раббан помолчал, потом до него дошел смысл сказанных ему слов. — Я?

Тем временем Чобин закрыл люк машинного отделения.

— Все просто и функционально. Корабль будет готов завтра к вашему отбытию на коронацию падишаха императора.

— Я проверил это, барон, — сказал де Фриз.

— Отлично, — произнес барон. — Ты проявил все свои таланты, Чобин.

— Так это я поведу корабль? — переспросил Раббан, словно не веря своим ушам. Голос его дрожал от волнения. Барон Харконнен кивнул. Племянник, несмотря на все свои недостатки, был отличным пилотом, прекрасным стрелком и, кроме всего прочего, наследником самого барона.

Изобретатель лучезарно улыбался.

— Мне кажется, что я сделал правильный выбор, обратившись прямо к вам, барон. Дом Харконненов сразу оценил все возможности применения моего открытия.

— Когда новый император узнает о существовании корабля-невидимки, то потребует такой же для себя, — со значением произнес Раббан. — Он даже может послать сардаукаров, чтобы отнять его у нас.

— Значит, надо сделать так, чтобы Шаддам никогда о нем не узнал. По крайней мере пока, — сказал де Фриз, потирая руки.

— Должно быть, ты гениальный изобретатель, Чобин, — сказал барон. — Сумел додуматься до всего этого.

— В действительности я просто приспособил для наших целей поле Хольцмана. Много столетий назад Тио Хольцман разработал специальную математику для полей и двигателей, работающих в свернутом пространстве. Я просто несколько необычно применил эти старые принципы.

— И теперь ты хочешь сказочно разбогатеть? — Барон начал размышлять вслух.

— И я заслужил это, вы не согласны, барон? — ответил Чобин. — Посмотрите, что я для вас сделал. Если бы я остался на Ришезе и пошел бы легальными каналами, то мне потребовалось бы много лет для того, чтобы пройти все бюрократические рогатки бесчисленных комитетов, патентных бюро и правительственных постановлений, после чего правительство забрало бы львиную долю дохода, не говоря уже об имитаторах, которые бросились бы разрабатывать ту же идею, как только в воздухе стали бы носиться слухи о том, над чем я работаю. Маленькое усовершенствование здесь, еще одно — там, и, глядишь, на ту же вещь выдают патент еще одному изобретателю.

— Так, значит, ты сохранял все это в тайне до обращения к нам? — спросил Раббан. — Никто не знает об этой технологии?

— Я был бы полным глупцом, если бы рассказал о ней кому-то еще. Вы располагаете единственным во вселенной генератором поля-невидимки.

Чобин скрестил руки на груди.

— Пока единственным, — заметил барон, — но иксианцы тоже достаточно умны, да и тлейлаксы им не уступят. Рано или поздно кто-нибудь изобретет нечто подобное, если уже не изобрел.

Раббан подошел ближе к ни о чем не подозревающему ришезианцу.

— Я понял вашу мысль, барон, — сказал Чобин, пожав плечами. — Я не жадный человек, но хотел бы получить достаточное вознаграждение за свое собственное изобретение.

— Ты мудрый человек, — сказал барон, многозначительно посмотрев на своего могучего племянника. — И заслужил полновесную плату.

— Это умно — хранить в тайне важные вещи, — наставительно произнес Раббан.

Он встал за спиной толстого изобретателя, который, зардевшись от похвал, вытирал руки о штанины комбинезона.

Раббан действовал стремительно. Обхватив шею изобретателя сильной мускулистой рукой, он сдавил ее, как тисками, и принялся тянуть голову Чобина вверх и назад. Несчастный не сумел даже вскрикнуть. Лицо Раббана покраснело от напряжения, но его усилия были вознаграждены — вскоре раздался громкий треск ломающегося позвоночника.

— Надо проявлять осторожность в обращении с секретами, Чобин, — сказал, улыбаясь, барон, — а ты не проявил достаточной осторожности.

Словно сломанная кукла, изобретатель рухнул на испачканный машинным маслом пол. Раббан был так силен, что Чобин не успел ни захрипеть, ни выругаться перед смертью.

— Было ли это мудро, мой барон? — поинтересовался де Фриз. — Не надо ли было сперва испытать корабль, чтобы удостовериться, что мы можем воспроизвести технологию?

— Зачем? Ты что, не доверяешь нашему изобретателю… покойному Чобину?

— Машина работает, — сказал Раббан. — Кроме того, у нас есть записи работы и протоколы испытаний, а также все чертежи и голографические журналы, которые вел Чобин.

— Я уже позаботился о рабочих, — сказал ментат, кивнув Раббану в знак согласия. — Утечки информации не будет.

Раббан плотоядно улыбнулся.

— Ты оставил кого-нибудь для меня?

Де Фриз резко пожал плечами.

— Ну, я доставил себе кое-какое удовольствие, но я же не свинья. Несколько штук я оставил тебе. — Он кивнул в сторону массивной двери. — Вторая комната справа. Их там пятеро, ловят кайф от дури. Позабавься. — Ментат потрепал Раббана по мясистому плечу.

Раббан направился к двери, но остановился, оглянувшись на дядю, ожидая его разрешения. Барон в это время внимательно смотрел на де Фриза.

Кривобокий ментат нахмурил лоб.

— Мы первые, кто обладает кораблем-невидимкой, мой барон. Имея в запасе фактор внезапности, мы можем напасть так, что никто не успеет заподозрить, что мы собираемся делать.

— Что я собираюсь делать, — раздраженно поправил ментата Раббан.

Де Фриз взял в руки портативный передатчик и вызвал из лаборатории нескольких неповоротливых и медлительных рабочих.

— Уберите этот беспорядок и погрузите корабль в семейный фрегат перед вылетом на Кайтэйн.

— Я хочу, чтобы все записи и чертежи были конфискованы и опечатаны, — приказал барон, когда ментат выключил коммуникатор.

— Слушаюсь, мой барон, — ответил де Фриз. — Я лично прослежу за этим.

— А ты можешь идти, — сказал барон своему сгорающему от нетерпения племяннику. — Час-другой отдыха пойдут тебе на пользу… это приведет в порядок твой ум перед важной настоящей работой.

***

===

~ ~ ~
Они демонстрируют тонкое, высокоэффективное умение в искусстве наблюдения и сбора данных. Информация — это их вложение капитала.

Имперский доклад о Бене Гессерит. Используется в качестве учебного пособия
— Это впечатляет меня больше всего, — сказала Сестра Марго Рашино-Зеа, глядя на внушительные здания по обе стороны площади Согласия Империи и Ландсраада. — Это праздник для всех пяти чувств.

После долгих лет, проведенных на облачном, буколическом Валлахе IX, яркая пестрота больно резала глаза Сестры Бене Гессерит.

В воздухе висела прохладная освежающая водяная пыль, поднимавшаяся от фонтана, расположенного в центре площади, необыкновенного произведения искусства, который возвышался над землей на добрую сотню метров и представлял собой изображение завитка туманности. Фонтан был украшен макетами преувеличенно больших планет и других небесных тел, которые изливали струи окрашенной благоухающей воды. Мощные лучи света преломлялись в мириадах брызг, и в воздухе беззвучно плясали дуги бесчисленных радуг.

— Ах да, вы же не бывали на Кайтэйне, — сказал кронпринц Шаддам, идя рядом с милой блондинкой Марго. Сардаукары шли позади, готовые при первых признаках опасности, угрожающей принцу, броситься к нему на помощь. Марго подавила насмешливую улыбку; ей всегда было приятно видеть, как люди склонны недооценивать Общину Сестер.

— О, напротив, я бывала здесь, сир. Но это знакомство нисколько не умаляет моего восхищения величественной столицей Империи.

Одетую в новую черную накидку, жестко шуршавшую при каждом движении. Марго сопровождали с одной стороны Шаддам, а с другой — Хазимир Фенринг. Марго не прятала свои длинные золотистые волосы, свежее личико и поистине первобытную красоту. Люди по большей части думают, что все Сестры Бене Гессерит — это старые ведьмы, завернутые в многочисленные черные одежды, как капустный кочан в листья. Но очень многие, такие, как Марго Рашино-Зеа, отличались поразительной красотой. Умея выделять точные количества телесных половых феромонов и обладая искусством ухаживания, она могла пользоваться своей сексуальностью, как опасным оружием.

Но не здесь и не сейчас. У Сестер были другие планы относительно будущего императора.

Марго была немного ниже Шаддама, но гораздо выше Фенринга. Позади них на почтительном расстоянии, вне пределов слышимости голоса, шли сопровождавшие Марго в путешествии три Преподобные Матери, которые были проверены и опрошены самим Фенрингом. Кронпринц не имел ни малейшего понятия, что общего у этих трех женщин со знакомством с Марго. Впрочем, она сама сейчас все расскажет.

— Вам надо обязательно увидеть эти сады ночью, — сказал Шаддам. — Вода в фонтане похожа на метеорный дождь.

— О да, — отозвалась Марго с мимолетной улыбкой. Ее серо-зеленые глаза вспыхнули. — Это мое любимое место, я хочу обязательно увидеть его вечером. Я была здесь уже дважды с момента своего приезда… в предвкушении близкой встречи с вами, сир.

Хотя Шаддам прилагал все усилия, чтобы поддерживать легкий светский разговор с представительницей могущественного Ордена Бене Гессерит, это давалось ему очень нелегко. Все от него чего-то хотели и добивались, каждый приставал со своими проектами и предложениями. И при этом каждая группа надеялась, что именно она может рассчитывать на милости и благоволение, что именно в ее распоряжении имеется тот самый компрометирующий материал на соперников, который позволит ей занять выгодное положение при новом императоре. Фенринг уже принял меры к нескольким таким просителям, но число их от этого не уменьшалось.

Его нервозность меньше всего была обусловлена присутствием Сестры Марго, в большей степени его беспокоили недоверие и брожение, которые нарастали в среде Великих Домов. Не обращая внимания на то, что вскрытие тела не производилось, некоторые члены Ландсраада задали Шаддаму очень неприятные вопросы по поводу непонятной и неожиданной смерти старого императора. Союзы шатались и переформировывались. Важные налоги и десятины не поступали, некоторые богатые Дома обещали заплатить их с некоторой задержкой, не представив по этому поводу никаких объяснений.

Да еще эти тлейлаксы заявили, что пройдут годы, прежде чем им удастся получить синтетическую пряность.

Шаддам и его внутренний Совет решили сегодня утром обсудить создавшуюся кризисную ситуацию. Такие встречи договорились проводить ежедневно в течение недели. Долгое правление Эльруда породило в Империи стабильность (хотя было бы лучше назвать ее застоем). Никто не помнил, как именно — технически — происходит передача власти новому императору.

По всему огромному государству объявлялась мобилизация, и армии приводились в полную боевую готовность. Не стали исключением и сардаукары самого Шадцама. Вокруг почти открыто орудовали шпионы. Иногда Шаддаму казалось, что он ошибся, отстранив от должности преданного канцлера прежнего императора Эйкена Хесбана. Сейчас этот государственный муж сидел в крошечном помещении, вырубленном в скале, и был готов по первому зову явиться ко двору, если дела пойдут совсем плохо. Скорее на Арракисе пойдет дождь, чем это произойдет.

Внутреннее беспокойство Шаддама сделало его нервным и даже немного суеверным. Его отец, этот старый стервятник, мертв и находится, вне всякого сомнения, на самом дне ада, описанного в Оранжевой Католической Библии, и все же Шаддам не мог отделаться от ощущения, что чувствует на своих руках невидимую кровь.

Перед тем как покинуть дворец для встречи с Сестрой Марго, Шаддам, не слишком затрудняя себя раздумьями, надел первый попавшийся плащ из отцовского гардероба, чтобы не простудиться на холодном, по его мнению, ветру. Золотая мантия висела в гардеробе со многими другими вещами, которые кронпринц тоже никогда не носил. Только выйдя на улицу, он понял, что это любимый плащ отца.

Как только Шаддам понял это, по его коже поползли мурашки. Ему казалось, что тонкая материя колет его, пронзает насквозь. Массивная золотая цепь на шее сдавила горло, словно петля палача.

Забавно, подумалось кронпринцу. Неодушевленные предметы не могут нести в себе дух мертвеца, не могут нанести вред живому. Он попытался отбросить неприятные мысли. Эти Сестры Бене Гессерит наверняка могут читать психологическое состояние собеседников, и он не мог позволить женщине проявить над собой такую власть.

— Мне нравится вот то украшение, — сказала Марго. Она указала на леса, окружавшие фасад Зала Ораторов Ландсраада, где работали художники — мастера фресок. Они подновляли сцены природы и промышленные пейзажи, которые должны были символизировать достижения Империи во всей вселенной.

— Мне кажется, что все эти фрески выполнены по замыслу вашего прапрадеда Бутье Коррино II?

— Ах да, Бутье был большим покровителем живописи и искусств, — с трудом вымолвил Шаддам. Сопротивляясь желанию сбросить с себя ненавистный плащ, принц мысленно поклялся отныне надевать только свои вещи. — Он говорил, что зрелище, лишенное внутреннего тепла или творческого начала, ничего не значит.

— Мне кажется, что вам пора переходить к делу, Сестра, — напомнил Марго Фенринг, заметив смятение друга, но не поняв его истинную причину. — Время кронпринца — на вес золота. В Империи очень неспокойно после смерти Эльруда IX.

Шаддам и Фенринг убили императора. Этот факт невозможно будет стереть, и они не смогут полностью избежать подозрений, и дело не только в слухах. Между Империей и Ландсраадом неминуемо вспыхнет война, если Шаддам не сможет консолидировать свое положение.

Марго так настойчиво твердила о важности дела, с которым она хочет обратиться к кронпринцу, что после короткого рассмотрения просьбы, не без влияния ухищрений Бене Гессерит, было найдено окно в плотном расписании принца во время его утренней прогулки, в тот час, который он посвящал личным размышлениям. Фенринг усиленно питал слух, что в это время Шаддам предается горю по безвременно скончавшемуся отцу.

Марго одарила мужчину с беличьей мордочкой милой улыбкой и небрежным жестом отбросила за спину свои пышные светло-медовые волосы.

— Вы же прекрасно знаете, что я хочу обсудить с вашим другом, Хазимир, — произнесла она тоном, который поразил императорского наследника. — Разве вы не подготовили его?

Фенринг порывисто мотнул головой, и Шаддам заметил, что его друг слабеет в присутствии этой женщины. Смертельно опасный Фенринг потерял часть своей силы. Делегация Бене Гессерит была на Кайтэйне уже несколько дней, и большую часть этого времени Марго Рашино-Зеа провела в близком общении с Фенрингом. Шаддам вскинул голову и посмотрел на них, почувствовав какую-то аффектацию — или по меньшей мере взаимное уважение — между двумя этими людьми. Невероятно!

— Хххмм, я думал, что вы сможете высказать это лучше, чем я, Сестра, — сказал Фенринг. — Сир, прекрасная Марго хочет сделать вам интересное предложение. Думаю, что вам следует ее выслушать.

Сестра Бене Гессерит посмотрела на Шаддама странным взглядом. Заметила ли она, что я расстроен? Его вдруг охватила паника. Знает ли она причину моих чувств?

Шум фонтана заглушал слова. Марго взяла Шаддама за руку, и он ощутил, какая у нее приятная, теплая и мягкая ручка. Глядя в чувственные глаза Марго, он ощутил, как ее сила вливается в его существо, принося с собой какой-то невыразимо приятный уют и комфорт.

— Вам нужна жена, сир, — сказала Марго. — И Бене Гессерит может вам ее дать. Эта женщина в наивысшей степени соответствует высоким требованиям Дома Коррино.

Потрясенный Шаддам взглянул на друга и отдернул руку, словно его ударило током.

— Скоро вы станете коронованным императором, — продолжала Марго. — Община Сестер может помочь вам обеспечить базу власти, причем гораздо лучше, чем союз с каким-то конкретным Домом или Ландсраадом. В течение своей долгой жизни ваш отец брал себе жен из разных Домов — Мутелли, Хагалов и Эказов, так же, как и вашу мать — дочь Хассика V. Однако в эти трудные времена, мы полагаем, трон получит громадное преимущество, если вы свяжете себя союзом с нами, получив в свое распоряжение все силы и ресурсы Общины Сестер Ордена Бене Гессерит.

Она говорила твердо и убедительно.

Шаддам заметил, что свита Сестер остановилась в нескольких шагах и внимательно наблюдает за разговором. Стоявшие вне пределов слышимости сардаукары внимательно смотрели на Сестер, но оставались неподвижными, как статуи. Принц посмотрел на Марго, на ее золотистые волосы и вновь ощутил гипнотическое воздействие ее присутствия.

Она удивила его, когда обернулась к свите и протянула руку.

— Вы видите женщину в середине? Ту, которая с бронзовыми волосами?

Заметив жест Марго, указанная ею одетая в черную накидку Преподобная Мать выступила вперед. Шаддам прищурился, оценивая ее черты. Лицом Преподобная Мать напоминала серну. Даже с такого расстояния он нашел ее привлекательной, она, конечно, хуже Марго, но тоже очень свежа и молода, хотя в ней не было черт классической красоты.

— Ее зовут Анирул, она член Бене Гессерит тайного ранга.

— Что это означает?

— Это просто один из наших титулов, сир, довольно распространенный в Общине Сестер. За пределами Ордена этот ранг ничего не значит и совершенно не помешает вам отправлять обязанности императора. — Марго выдержала паузу. — Вы должны знать только одно — Анирул одна из лучших Сестер. Мы предлагаем ее вам в жены.

Шаддам испытал страшное недоумение.

— Что?

— Бене Гессерит — очень влиятельная сила, вы знаете об этом. Мы можем работать за сценой, сглаживая любые конфликты, которые грозят вам со стороны Ландсраада. Это освободит вас для императорских дел и утверждения вашего места в истории. Некоторые из ваших предков поступали так и достигали многого. — Она сузила свои серо-зеленые глаза. — Мы знаем о трудностях, с которыми вы сталкиваетесь в настоящее время, сир.

— Да, да, мне все это известно. — Он посмотрел на Фенринга, словно этот человек с беличьей мордочкой мог что-то ему объяснить. Потом Шаддам сам поманил к себе Анирул. Гвардейцы в нерешительности переступали с ноги на ногу, не зная, следовать ли за Сестрой, направившейся к императору.

Взгляд Марго стал жестким и напряженным.

— Теперь вы самый могущественный человек во вселенной, сир, но вам придется сохранять очень хрупкий баланс между вами. Советом Ландсраада и мощной силой Космической Гильдии, и не забудьте о Бене Гессерит. Ваша женитьба на одной из наших Сестер послужит к нашей обоюдной пользе.

— Кроме того, сир, — добавил Фенринг, его глаза, казалось, стали еще больше, чем обычно, — союз с любым другим Великим Домом принесет с собой определенный… риск не угодить другим Домам. Нам не нужно провоцировать еще один бунт.

Несмотря на свое удивление, Шаддам не мог сказать, что предложение не понравилось ему. Одно из наставлений отца относительно искусства правления касалось того, что правитель не должен пренебрегать своими инстинктами. Плащ давил на плечи страшным грузом. Может быть, колдовская сила Общины поможет изгнать злого духа, притаившегося в одежде и в покоях дворца.

— Ваша Анирул очень приятна для глаз.

Шаддам смотрел, как предложенная ему женщина выступила вперед, отделившись от группы, и встала, потупив глаза, в пяти шагах от кронпринца.

— Вы обдумаете наше предложение, сир? — спросила Марго, отступив назад и ожидая решения.

— Обдумаете? — улыбаясь, переспросил принц. — Я уже обдумал его. В моем положении думать надо быстро и решительно. Ты согласен, Фенринг?

Он посмотрел на Хазимира.

— Х-м, это зависит от того, что вы выбираете — одежду или жену.

— Мудрый совет лежит на поверхности, — сказал Шаддам Фенрингу. — Но думаю, что он не вполне искренний. Вы, несомненно, друг Сестры Марго, и это вы устроили нам встречу, прекрасно зная, какое именно предложение она сделает. Следовательно, я должен предположить, что вы — заодно с позицией Бене Гессерит.

Фенринг поклонился.

— Решение за вами, сир, и оно не зависит от моего персонального мнения или от чувств, которые я питаю к красивой женщине, которая стоит рядом со мной.

— Очень хорошо, тогда мой ответ… да. — Услышав эти слова Шаддама, Сестра Анирул даже не улыбнулась. — Как ты думаешь, я сделал правильный выбор, Хазимир?

Не привыкший к тому, что его застают врасплох. Фенринг несколько раз кашлянул, прочищая горло.

— Она прекрасная леди, сир, и нет сомнения, станет великолепной женой. Кроме того, в это трудное переходное время Бене Гессерит приобретет могучего блистательного союзника.

Кронпринц рассмеялся.

— Ты говоришь сейчас, как наши дипломаты. Скажи «да» или «нет», без околичностей.

— Да, ваше величество. Это значит, что я говорю «да» без всяких колебаний. Анирул — женщина молодая, но в ней чувствуется природная мудрость. — Глядя на Марго, стоявшую рядом, Фенринг добавил: — Вы точно сказали мне, что она может родить детей?

— Императорские наследники потекут из ее чрева мощным потоком, — остроумно ответила Марго.

— Могу представить себе эту картину, — снова рассмеялся кронпринц. — Приведите ее ко мне, я хочу поближе с ней познакомиться.

Марго сделала знак, и Анирул тотчас поспешила к ней и встала рядом с Шаддамом. Остальные женщины из свиты Бене Гессерит продолжали разговаривать между собой.

Шаддам внимательно присмотрелся к своей будущей жене, заметив, что у Анирул очень тонкие черты лица. Вокруг глаз, правда, намечались тонкие морщинки, но в остальном она выглядела очень молодой, а движения ее были грациозными и гибкими. Женщина так и не поднимала головы. Словно охваченная стыдливостью, она исподволь посмотрела на принца и снова опустила глаза.

— Вы только что приняли самое лучшее в своей жизни решение, сир, — сказала Марго. — Ваше царствование приобретает прочный фундамент.

— Это повод для праздника, который мы отметим со всей пышностью и великолепием, на которое окажется способна Империя, — сказал Шаддам. — Действительно, я планирую, что моя свадьба состоится в день коронации.

Фенринг просиял.

— Это будет самым великолепным зрелищем Империи за всю ее историю, мой друг.

Шаддам и Анирул улыбнулись друг другу, коснувшись наконец рук друг друга.

***