Главная » » Двадцать лет спустя. Александр Дюма. 024. VI СВИДАНИЕ. VII БЕГСТВО. VIII КАРЕТА КОАДЪЮТОРА.

01:14

Двадцать лет спустя. Александр Дюма. 024. VI СВИДАНИЕ. VII БЕГСТВО. VIII КАРЕТА КОАДЪЮТОРА.

---

СВИДАНИЕ

Д'Артаньян спал эту ночь в комнате Портоса, как все ночи с начала возмущения.Шпаги свои они держали у изголовья, а пистолеты клали на стол так, чтобы они были под рукой.
Под утро д'Артаньяну приснилось, что все небо покрылось желтым облаком, из которого полил золотой дождь, и что он подставил свою шляпу под кровельный желоб.
Портосу снилось, что дверца его кареты оказалась слишком мала, чтобы вместить его полный герб.
В семь часов их разбудил слуга без ливреи, принесший д'Артаньяну письмо.
- От кого? - спросил гасконец.
- От королевы, - отвечал слуга.
- Ого! - произнес Портос, приподымаясь на постели. - Ну и что там?
Д'Артаньян попросил слугу пройти в соседнюю комнату и, как только дверь затворилась, вскочил с постели и поспешно прочел записку. Портос смотрел на него, выпучив глаза и не решаясь заговорить.
- Друг Портос, - сказал наконец д'Артаньян, протягивая ему письмо, - вот наконец твой баронский титул и мой капитанский патент. Читай и суди сам.
Портос протянул руку, взял письмо и прочел дрожащим голосом:
"Королева желает переговорить с господином д'Артаньяном, которого просит последовать за подателем этого письма".
- Что же, - произнес Портос, - я не вижу тут ничего особенного.
- А я вижу, и очень много, - возразил Д'Артаньян. - Если уж позвали меня, то, значит, дела плохи. Подумай, что должно было произойти, чтобы через двадцать лет королева вспомнила обо мне!
- Правда, - согласился Портос.
- Наточи свою шпагу, барон, заряди пистолеты и задай лошадям овса.
Ручаюсь, что еще сегодня у нас будет дело; а главное - никому ни слова.
- Не готовят ли нам западню, чтобы избавиться от нас? - спросил Пор-
тос, уверенный, что его будущее величие уже теперь многим не дает покоя.
- Если это западня, - возразил д'Артаньян, - то я ее разгадаю, будь
покоен. Если Мазарини итальянец, то я гасконец.
Д'Артаньян в один миг оделся. Портос, по-прежнему лежавший в постели,
уже застегивал ему плащ, когда в дверь снова постучали.
Вошел другой слуга.
- От его преосвященства кардинала Мазарини, - произнес он.
Д'Артаньян посмотрел на Портоса.
- Дело осложняется, - сказал тот. - С чего же начинать?
- Не беда, - отвечал Д'Артаньян, прочитав записку кардинала, - все
устраивается отлично - его преосвященство назначает мне свидание через
полчаса.
- А, тогда все в порядке.
- Друг мой, - сказал Д'Артаньян, обращаясь к слуге, - передайте его
преосвященству, что через полчаса я буду к его услугам.
Слуга поклонился и вышел.
- Хорошо, что этот не видал того, - заметил д'Артаньян.
- Значит, ты думаешь, они прислали за тобой не по одному и тому же
делу?
- Не думаю, а уверен в этом.
- Однако, Д'Артаньян, торопись. Не забывай, что тебя ждет королева, а
после королевы кардинал, а после кардинала я.
Д'Артаньян позвал слугу Анны Австрийской.
- Я готов, мой друг, - сказал он, - проводите меня.
Слуга провел его окольными улицами, и через несколько минут они вступили через маленькую калитку в дворцовый сад, а затем по потайной лестнице д'Артаньяна ввели в молельню королевы.
Лейтенант мушкетеров испытывал безотчетное волнение: в нем не было
больше юношеской самоуверенности, и благодаря приобретенной им опытности
он понимал всю важность совершающихся событий.
Через минуту легкий шум нарушил тишину молельни. Д'Артаньян вздрогнул, увидев, как чья то рука приподымает портьеру. По форме, белизне и
красоте он узнал эту руку, которую ему однажды, так давно, дозволили по-
целовать.
В молельню вошла королева
- Это вы, господин Д'Артаньян, - сказала она, устремив на офицера
ласковый и в то же время грустный взгляд. - Это вы, и я вас узнаю.
Взгляните и вы на меня, я королева. Узнаете вы меня?
- Нет, ваше величество, - ответил д'Артаньян.
- Разве вы забыли уже, - сказала Анна Австрийская тем чарующим тоном,
какой она умела придать своему голосу, когда хотела этого, - как некогда
одной королеве понадобился храбрый и преданный дворянин и как она нашла
этого дворянина? Для этого дворянина, который, быть может, думает, что
его забыли, она сохранила место в глубине своего сердца. Знаете вы это?
- Нет, ваше величество, я этого не знаю, - сказал мушкетер.
- Тем хуже, сударь, - произнесла Анна Австрийская, - тем хуже; я хочу
сказать - для королевы, так как ей опять понадобилась такая же храбрость
и преданность.
- Неужели, - возразил Д'Артаньян, - королева, окруженная такими пре-
данными слугами, такими мудрыми советниками, такими выдающимися по заслугам и положению людьми, удостоила обратить свой взор на простого сол-
дата?
Анна поняла скрытый упрек, который только смутил, но не рассердил ее.
Самоотверженность и бескорыстие гасконского дворянина много раз застав-
ляли ее чувствовать угрызения совести, он превзошел ее благородством.
- Все, что вы говорите о людях, окружающих меня, может быть и верно,
- сказала она, - но я могу довериться только вам, господин Д'Артаньян. Я
знаю, что вы служите господину кардиналу, но послужите немного мне, и я
позабочусь о вас. Скажите, не согласились ли бы вы сделать для меня то
же, что сделал некогда для королевы дворянин, вам неизвестный.
- Я сделаю все, что прикажет ваше величество, - сказал Д'Артаньян.
Королева на минуту задумалась; в ответе мушкетера ей послышалась из-
лишняя осторожность
- Вы, может быть, любите спокойствие? - спросила она.
- Я не знаю, что это такое: я никогда не отдыхал, ваше величество.
- Есть у вас друзья?
- У меня их было трое: двое покинули Париж, и я не знаю, где они на-
ходятся. Со мной остался только один, по этот человек, кажется, из тех,
что знали дворянина, о котором ваше величество удостоили рассказать мне.
- Отлично! - сказала королева. - Вы вдвоем с вашим другом стоите це-
лой армии.
- Что я должен сделать, ваше величество?
- Приходите еще раз, в пять часов, и я вам скажу; но не говорите ни
единой душе о свидании, которое я вам назначила.
- Слушаюсь, ваше величество.
- Поклянитесь на распятии.
- Ваше величество, я никогда не нарушал своего слова. Что я сказал,
то сказал.
Королева, не привыкшая к такому языку, необычному в устах ее придворных, вывела заключение, что д'Артаньян вложит все свое усердие в исполнение ее плана, в осталась этим очень довольна. На самом деле это была
одна из хитростей гасконца, подчас желавшего скрыть под личиной солдатской резкости и прямоты свою проницательность.
- Ваше величество ничего мне больше сейчас не прикажет? - спросил он.
- Нет, - отвечала Анна Австрийская, - до пяти часов вы свободны и мо-
жете идти.
Д'Артаньян поклонился и вышел.
"Черт возьми, - подумал он, - я, кажется, и в самом деле им очень ну-
жен".
Так как полчаса уже прошло, то он прошел по внутренней галерее и постучался к кардиналу.
Бернуин впустил его.
- Я к вашим услугам, монсеньер, - произнес д'Артаньян, входя в кабинет кардинала.
По своему обыкновению, он сразу осмотрелся кругом и заметил, что пе-
ред Мазарини лежит запечатанный конверт. Но конверт этот лежал верхней
стороной вниз, так что нельзя было рассмотреть, кому он адресован.
- Вы от королевы? - спросил Мазарини, пытливо поглядывая на мушкете-
ра.
- Я, монсеньер? Кто вам это сказал?
- Никто, но я знаю.
- Очень сожалею, но должен сказать вам, монсеньер, но вы ошибаетесь,
- бесстыдно заявил гасконец, помнивший данное им Анне Австрийской обещание.
- Я сам видел, как вы шли по галерее.
- Это оттого, что меня провели по потайной лестнице.
- А зачем?
- Не знаю; вероятно, тут какое-нибудь недоразумение.
Мазарини знал, что нелегко заставить д'Артаньяна сказать то, чего тот
не хочет говорить; поэтому он на время отказался от попыток проникнуть в
его тайну.
- Поговорим о моих делах, - сказал кардинал, - раз о своих вы говорить не желаете.
Д'Артаньян молча поклонился.
- Любите вы путешествовать? - спросил Мазарини.
- Я почти всю жизнь провел в дороге.
- Вас ничто в Париже не удерживает?
- Меня ничто не может удержать, кроме приказа свыше.
- Хорошо. Вот письмо, которое надо доставить по адресу.
- По адресу, монсеньер? Но я не вижу никакого адреса.
Действительно, на конверте не было никакой надписи.
- Письмо в двух конвертах, - сказал Мазарини.
- Понимаю. Я должен вскрыть верхний, когда прибуду в назначенное мне
место.
- Совершенно верно. Возьмите его и отправляйтесь. У вас есть друг,
господин дю Валлон, которого я очень ценю. Возьмите его с собой.
"Черт возьми, - подумал д'Артаньян, - он знает, что мы слышали вчерашний разговор, и хочет удалить нас из Парижа".
- Вы колеблетесь? - спросил Мазарини.
- Нет, монсеньер, я тотчас же отправлюсь. Но только я должен попросить вас об одной вещи.
- О чем же? Говорите.
- Пройдите к королеве, ваше преосвященство.
- Когда?
- Сейчас.
- Зачем?
- Чтобы сказать ей следующее: "Я посылаю д'Артаньяна по одному делу,
и он должен сейчас же отправиться в путь".
- Видите, вы были у королевы! - сказал Мазарини.
- Я уже имел честь докладывать вашему преосвященству, что тут, вероятно, какое-нибудь недоразумение.
- Что это значит? - спросил кардинал.
- Могу я повторить вашему преосвященству мою просьбу?
- Хорошо, я иду. Подождите меня здесь.
Мазарини взглянул, не забыл ли он какого-нибудь ключа в замке, и вы-
шел.
Прошло десять минут, в течение которых д'Артаньян тщетно пытался разобрать сквозь наружный конверт адрес на письме.
Кардинал возвратился бледный и, видимо, озабоченный. Он молча подсел
опять к письменному столу и начал что-то обдумывать. Д'Артаньян внимательно следил за ним, стараясь прочесть его мысли. Но лицо кардинала бы-
ло столь же непроницаемо, как конверт пакета, который он отдал мушкетеру.
"Эге! - подумал д'Артаньян. - Он, кажется, сердит. Уж не на меня ли?
Он размышляет. Не собирается ли он отправить меня в Бастилию? Только
смотрите, монсеньер, при первом же слове, которое вы скажете, я вас за-
душу и сделаюсь фрондером. Меня повезут с триумфом, как Бруселя, и Атос
назовет меня французским Брутом. Это будет недурно".
Пылкое воображение гасконца уже рисовало ему всю выгоду, какую он
сможет извлечь из такого положения.
Но он ошибся. Мазарини заговорил с ним ласковее прежнего.
- Вы правы, дорогой д'Артаньян, - сказал он, - вам еще нельзя ехать.
"Ага", - подумал д'Артаньян.
- Верните мне, пожалуйста, письмо.
Д'Артаньян подал письмо. Кардинал проверил, цела ли печать.
- Вы мне понадобитесь сегодня вечером, - сказал Мазарини. - Приходите
через два часа.
- Через два часа, монсеньер, - возразил д'Артаньян, - у меня назначено свидание, которое я не могу пропустить.
- Не беспокойтесь, - сказал Мазарини, - это по одному и тому же делу.
"Прекрасно, - подумал д'Артаньян, - я так и думал".
- Итак, возвращайтесь в пять часов и приведите с собой милейшего гос-
подина дю Валлона. Но только оставьте его в приемной: я хочу поговорить
с вами наедине.
Д'Артаньян молча поклонился, думая про себя:
"Оба дают одно и то же приказание, оба назначают одно и то же время,
оба в Пале-Рояле. Понимаю. Вот тайна, за которую господин де Гонди заплатил бы сто тысяч ливров".
- Вы задумались? - спросил Мазарини с тревогой.
- Да, я думаю о том, надо ли нам вооружиться или нет.
- Вооружитесь до зубов, - сказал кардинал.
- Хорошо, монсеньер, будет исполнено.
Д'Артаньян поклонился, вышел и поспешил домой передать своему другу
лестные отзывы Мазарини, чем доставил Портосу несказанное удовольствие.

VII

БЕГСТВО

Несмотря на признаки волнения в городе, Пале-Рояль представлял самое
веселое зрелище, когда д'Артаньна явился туда к пяти часам дня. И не
удивительно: раз королева возвратила народу Бруселя и Бланмениля, ей теперь действительно нечего было бояться, потому что народу больше нечего
было от нее требовать. Возбуждение горожан было остатком недавнего вол-
нения: надо было дать ему время утихнуть, подобно тому как после бури
требуется иногда несколько дней для того, чтобы море совсем успокоилось.
Устроено было большое празднество, поводом к которому послужил приезд
ланского победителя. Приглашены были принцы и принцессы; уже с полудня
двор наполнился их каретами. После обеда у королевы должна была состояться игра.
Анна Австрийская пленяла всех в этот день своим умом и грацией; ни-
когда еще не видели ее такой веселой. Жажда мести придавала блеск ее
глазам и озаряла лицо улыбкой.
Когда встали из-за стола, Мазарини скрылся. Д'Артаньян уже был на
своем посту, дожидаясь кардинала в передней. Тот появился с сияющим ли-
цом, взял его за руку и ввел в кабинет.
- Мой дорогой д'Артаньян, - сказал министр, садясь, - я окажу вам
сейчас величайшее доверие, какое только министр может оказать офицеру.
Д'Артаньян поклонился.
- Я надеюсь, - сказал он, - что министр окажет мне его безо всякой
задней мысли и в полном убеждении, что я действительно достоин доверия.
- Вы достойнее всех, мой друг, иначе бы я к вам не обратился.
- В таком случае, - сказал д'Артаньян, - признаюсь вам, монсеньер,
что я уже давно жду подобного случая. Скажите же мне скорее то, что со-
бирались сообщить.
- Сегодня вечером, любезный д'Артаньян, - продолжал Мазарини, -
судьба государства будет в ваших руках.
Он остановился.
- Объяснитесь, монсеньер, я жду.
- Королева решила проехаться с королем в Сен Жермен.
- Ага, - сказал д'Артаньян, - иначе говоря, королева хочет уехать из
Парижа.
- Вы понимаете, женский каприз...
- Да, я очень хорошо понимаю, - сказал д'Артаньян.
- За этим-то она и призвала вас к себе сегодня утром и приказала вам
снова явиться в пять часов.
- Стоило требовать с меня клятвы, что я никому не скажу об этом свидании, - прошептал д'Артаньян. - О, женщины! Даже будучи королевами, они
остаются женщинами!
- Вы, может быть, не одобряете этого маленького путешествия, дорогой
господин д'Артаньян? - спросил Мазарини с беспокойством.
- Я, монсеньер? - сказал д'Артаньян. - А почему бы?
- Вы пожимаете плечами.
- Это у меня такая привычка, когда я говорю с самим собой, монсеньер.
- Значит, вы одобряете?
- Я не одобряю и не осуждаю, монсеньер: я только жду ваших приказа-
ний.
- Хорошо. Итак, я остановил свои выбор на вас. Я вам поручаю отвезти
короля и королеву в Сен-Жермен.
"Ловкий плут!" - подумал д'Артаньян
- Вы видите, - продолжал Мазарини, видя бесстрастие д'Артаньяна, -
как я вам уже говорил, в ваших руках будет судьба государства.
- Да, монсеньер, и я чувствую всю ответственность такою поручения.
- Но все же вы предлагаете его?
- Я согласен на все.
- Вы считаете это дело возможным?
- Все возможно.
- Могут на вас напасть дорогой?
- Весьма вероятно.
- Как же вы поступите в этом случае?
- Я пробьюсь сквозь ряды нападающих.
- А если не пробьетесь?
- В таком случае - тем хуже для них: я пройду по их трупам.
- И вы доставите короля и королеву здравыми и невредимыми в Сен-Жер-
мен?
- Да.
- Вы ручаетесь жизнью?
- Ручаюсь.
- Вы герой, мой дорогой! - сказал Мазарини, с восхищением глядя на
мушкетера.
Д'Артаньян улыбнулся.
- А я? - спросил Мазарини после минутного молчания, пристально глядя
на д'Артаньяна.
- Что, монсеньер?
- Если я тоже захочу уехать?
- Это будет труднее.
- Почему так?
- Ваше преосвященство могут узнать.
- Даже в этом костюме? - сказал Мазарини.
И он сдернул с кресла плащ, прикрывавший полный костюм всадника,
светло-серый с красным, весь расшитый серебром.
- Если ваше преосвященство переоденетесь, тогда будет легче.
- А! - промолвил Мазарини, вздохнув свободнее.
- Но вам придется сделать то, что, как вы недавно говорили, вы сделали бы на нашем месте.
- Что такое?
- Кричать: "Долой Мазарини!"
- Я буду кричать.
- По-французски, на чистом французском языке, монсеньер. Остерегай-
тесь плохого произношения. В Сицилии убили шесть тысяч анжуйцев за то,
что они плохо говорили по-итальянски. Смотрите, чтобы французы не отплатили вам за сицилийскую вечерню.
- Я постараюсь.
- На улице много вооруженных людей, - продолжал Д'Артаньян, - уверены
ли вы, что никто не знает о намерении королевы?
Мазарини задумался.
- Для изменника, монсеньер, ваше предложение было бы как нельзя более
на руку; все можно было бы объяснить случайным нападением.
Мазарини вздрогнул; но он рассудил, что человек, собирающийся пре-
дать, не станет предупреждать об этом.
- Потому-то, - живо ответил он, - я и доверяюсь не первому встречно-
му, а избрал себе в проводники именно вас.
- Так вы не едете вместе с королевой?
- Нет, - сказал Мазарини.
- Значит, позже.
- Нет, - снова ответил Мазарини.
- А! - сказал д'Артаньян, начиная понимать.
- Да, у меня свои планы: уезжая вместе с королевой, я только увеличиваю опасность ее положения; если я уеду после королевы, ее отъезд угрожает мне большими опасностями. К тому же, когда королевская семья очутится вне опасности, обо мне могут позабыть: великие мира сего неблагодарны.
- Это правда, - сказал д'Артаньян, невольно бросая взгляд на алмаз
королевы, блестевший на руке Мазарини.
Мазарини заметил этот взгляд и тихонько повернул свой перстень алма-
зом вниз.
- И я хочу, - прибавил Мазарини с тонкой улыбкой, - помешать им быть
неблагодарными в отношении меня.
- Закон христианского милосердия, - сказал д'Артаньян, - предписывает
нам не вводить ближнего в соблазн.
- Вот именно потому я и хочу уехать раньше их, - добавил Мазарини.
Д'Артаньян улыбнулся: он слишком хорошо знал итальянское лукавство.
Мазарини заметил его улыбку и воспользовался моментом.
- Итак, вы начнете с того, что поможете мне выбраться из Парижа, не
так ли, дорогой д'Артаньян?
- Трудная задача, монсеньер! - сказал д'Артаньян, принимая свой прежний серьезный вид.
- Но, - сказал Мазарини, внимательно следя за каждым движением лица
д'Артаньяна, - вы не делали таких оговорок, когда дело шло о короле и
королеве.
- Король и королева - мои повелители, монсеньер, - ответил мушкетер.
- Моя жизнь принадлежит им. Если они ее требуют, мне нечего возразить.
"Это правда, - пробормотал Мазарини. - Твоя жизнь мне не принадлежит,
и мне следует купить ее у тебя, не так ли?"
И с глубоким вздохом он начал поворачивать перстень алмазом наружу.
Д'Артаньян улыбнулся.
Эти два человека сходились в одном - в лукавстве. Если бы они так же
сходились в мужестве, один под руководством другого совершил бы великие
дела.
- Вы, конечно, понимаете, - сказал Мазарини, - что если я требую от
вас этой услуги, то собираюсь и - отблагодарить за нее.
- Только собираетесь, ваше преосвященство? - спросил д'Артаньян.
- Смотрите, любезный д'Артаньян, - сказал Мазарини, снимая перстень с
пальца, - вот алмаз, который был когда-то вашим. Справедливость требует,
чтобы я его вам вернул: возьмите его, умоляю.
Д'Артаньян не заставил Мазарини повторять; он взял перстень, посмотрел, прежний ли в нем камень, и, убедившись в чистоте его воды, надел
его себе на палец с несказанным удовольствием.
- Я очень дорожил им, - сказал Мазарини, провожая камень взглядом, -
но все равно, я отдаю его вам с большой радостью.
- А я, монсеньер, принимаю его с не меньшей радостью. Теперь поговорим о ваших делах. Вы хотите уехать раньше всех?
- Да, хотел бы.
- В котором часу?
- В десять.
- А королева, когда она поедет?
- В полночь.
- Тогда это возможно: сначала я вывезу вас, а затем, когда вы будете
вне города, вернусь за королевой.
- Превосходно. Но как же мне выбраться из Парижа?
- Предоставьте это мне.
- Даю вам полную власть, возьмите конвой, какой найдете нужным.
Д'Артаньян покачал головой.
- Мне кажется, это самое надежное средство, - сказал Мазарини.
- Для вас, монсеньер, но не для королевы.
Мазарини прикусил губы.
- Тогда как же мы поступим? - спросил он.
- Предоставьте это мне, монсеньер.
- Гм! - сказал Мазарини.
- Предоставьте мне все решать и устраивать...
- Однако же...
- Или ищите себе другого, - прибавил Д'Артаньян, поворачиваясь к нему
спиной.
"Эге, - сказал Мазарини про себя, - он, кажется, собирается улизнуть
с перстнем".
И он позвал его назад.
- Д'Артаньян, дорогой мой Д'Артаньян! - сказал он ласковым голосом.
- Что прикажете, монсеньер?
- Вы отвечаете мне за успех?
- Я не отвечаю ни за что; я сделаю все, что смогу.
- Все, что сможете?
- Да.
- Ну хорошо, я вам вверяюсь.
"Великое счастье!" - подумал д'Артаньян.
- Итак, в половине десятого вы будете здесь?
- Я застану ваше преосвященство готовым?
- Разумеется, я буду готов.
- Итак, решено. Теперь не угодно ли вам, монсеньер, чтобы я повидался
с королевой?
- Зачем?
- Я желал бы получить приказание из собственных уст ее величества.
- Она поручила мне передать его вам.
- Но она могла забыть что-нибудь.
- Вы непременно хотите ее видеть?
- Это необходимо, монсеньер.
Мазарини колебался с минуту. Д'Артаньян стоял на своем.
- Ну хорошо, - сказал Мазарини, - я проведу вас к ней, но ни слова о
нашем разговоре.
- Все останется между нами, монсеньер, - сказал
Д'Артаньян.
- Вы клянетесь молчать?
- Я никогда не клянусь. Я говорю "да" или "нет" и держу свое слово
как дворянин.
- Я вижу, мне придется слепо на вас положиться.
- Это будет самое лучшее, поверьте мне, монсеньер.
- Идемте, - сказал Мазарини.
Мазарини ввел д'Артаньяна в молельню королевы, затем велел ему обож-
дать.
Д'Артаньян ждал недолго. Через пять минут вошла королева в парадном
туалете. В этом наряде ей едва можно было дать тридцать пять лет; она
все еще была очень красива.
- Это вы, Д'Артаньян! - сказала она с любезной улыбкой. - Благодарю
вас, что вы настояли на свидании со мной.
- Простите меня, ваше величество, - сказал д'Артаньян, - но я хотел
получить приказание из ваших собственных уст.
- Вы знаете, в чем дело?
- Да, ваше величество.
- Вы принимаете поручение, которое я на вас возлагаю?
- Принимаю с благодарностью.
- Хорошо, будьте здесь в полночь.
- Слушаю, ваше величество.
- Д'Артаньян, - сказала королева, - я слишком хорошо знаю ваше бескорыстие, чтобы говорить вам сейчас о моей благодарности, но, клянусь вам,
я не забуду эту вторую услугу, как забыла первою.
- Ваше величество вольны помнить или забывать, я не понимаю, о чем
угодно говорить вашему величеству.
И д'Артаньян поклонился.
- Ступайте, - сказала королева с очаровательнейшей улыбкой, - ступай-
те и возвращайтесь в полночь.
Движением руки она отпустила д'Артаньяна, и он удалился; но, выходя,
он бросил взгляд на портьеру, из-за которой появилась королева, и из-под
нижнего края драпировки заметил кончик бархатного башмака.
"Отлично, - подумал он, - Мазарини подслушивал, не выдам ли я его.
Право, этот итальянский паяц не стоит того, чтобы ему служил честный че-
ловек".
Несмотря на это, д'Артаньян точно явился на свиданье; в половине десятого он вошел в приемную.
Бернуин ожидал его и ввел в кабинет.
Он нашел кардинала переодетым для поездки верхом. Он был очень красив
в этом костюме, который носил, как мы уже говорили, с большим изяществом.
Однако он был очень бледен, и его пробирала дрожь.
- Вы один? - спросил Мазарини.
- Да, ваше преосвященство.
- А добрейший дю Валлон? Разве он не доставит нам удовольствия быть
нашим спутником?
- Конечно, монсеньер, он ожидает нас в своей карете.
- Где?
- У калитки дворцового сада.
- Так мы поедем в его карете?
- Да, монсеньер.
- И без других провожатых, кроме вас двоих?
- Разве этого мало? Даже одного из нас было бы достаточно.
- Право, дорогой д'Артаньян, ваше хладнокровие меня просто пугает.
- Я думал, напротив, что оно должно вас ободрить.
- А Бернуина разве мы не возьмем с собой?
- Для него нет места, он догонит ваше преосвященство.
- Нечего делать, - сказал Мазарини, - приходится вас во всем слушаться.
- Монсеньер, еще есть время одуматься, - сказал д'Артаньян. - Это це-
ликом во власти вашего преосвященства.
- Нет, нет, едем, - сказал Мазарини.
И оба спустились по потайной лестнице; Мазарини опирался на д'Артаньяна, и д'Артаньян чувствовал, как дрожала рука кардинала.
Они прошли через двор Пале-Рояля, где еще стояло несколько карет запоздавших гостей, вошли в сад и достигли калитки.
Мазарини хотел отомкнуть ее своим ключом, но рука его дрожала так
сильно, что он никак не мог попасть в замочную скважину.
- Позвольте мне, - сказал д'Артаньян.
Мазарини дал ему ключ; д'Артаньян отпер и положил ключ себе в карман;
он рассчитывал воспользоваться им на обратном пути.
Подножка была опущена, дверца открыта; Мушкетон стоял у дверцы. Пор-
тос сидел внутри кареты.
- Входите, монсеньер, - сказал д'Артаньян.
Мазарини не заставил просить себя дважды и быстро вскочил в карету.
Д'Артаньян вошел вслед за ним. Мушкетон захлопнул дверцу и, кряхтя,
взгромоздился на запятки. Он пробовал отвертеться от этой поездки под
предлогом своей раны, которая еще давала себя чувствовать, но д'Артаньян
сказал ему:
- Оставайтесь, если хотите, мой дорогой Мустон, но предупреждаю вас,
что Париж запылает этой ночью.
Мушкетон не расспрашивал больше и заявил, что готов последовать за
своим господином и за д'Артаньяном хоть на край света.
Карета поехала спокойной рысью, не внушавшей ни малейшего подозрения,
что ее седоки очень спешат. Кардинал отер себе лоб носовым платком и огляделся.
Слева от него сидел Портос, справа д'Артаньян. Каждый охранял свою
дверцу и служил кардиналу защитой.
На переднем сиденье, против них, лежали две пары пистолетов: одна пе-
ред Портосом, другая перед д'Артаньяном. Кроме того, у обоих друзей было
по шпаге.
В ста шагах от Пале-Рояля карету остановил патруль.
- Кто едет? - спросил начальник.
- Мазарини! - с хохотом ответил д'Артаньян.
Волосы стали дыбом на голове кардинала.
Шутка пришлась горожанам по вкусу; видя карету без гербов и конвоя,
они никогда бы не поверили в возможность такой смелости.
- Счастливого пути! - крикнули они.
Карету пропустили.
- Что скажете, монсеньер, о моем ответе? - спросил д'Артаньян.
- Вы умный человек! - воскликнул Мазарини.
- Да, конечно, - сказал Портос, - я понимаю...
На середине улицы Пти-Шан второй патруль остановил карету.
- Кто идет? - крикнул начальник.
- Откиньтесь, монсеньер, - сказал д'Артаньян.
Мазарини так запрятался между двумя приятелями, что совершенно исчез,
скрытый ими.
- Кто идет? - с нетерпением повторил тот же голос.
Д'Артаньян увидел, что лошадей схватили под уздцы. Он наполовину вы-
сунулся из кареты.
- Эй, Планше! - сказал он.
Начальник подошел. Это был действительно Планше; д'Артаньян узнал го-
лос своего бывшего лакея.
- Как, сударь, - сказал Планше, - это вы?
- Да, я, любезный друг. Портос ранен ударом шпаги, и я везу его в его
загородный дом в Сен-Клу.
- Неужели? - сказал Планше.
- Портос, - продолжал д'Артаньян, - если вы можете еще говорить, мой
дорогой Портос, скажите хоть словечко нашему доброму Планше.
- Планше, мой друг, - сказал Портос страдающим голосом, - мне очень
плохо; если встретишь врача, будь добр, пришли его ко мне.
- Боже мой, какое несчастье! - воскликнул Планше. - Как же это случи-
лось?
- Я тебе после расскажу, - сказал Мушкетон.
Портос сильно застонал.
- Вели пропустить нас, Планше, - шепнул ему д'Артаньян, - иначе мы не
довезем его живым: у него задеты легкие, мой друг.
Планше покачал головой, как бы желая сказать: "В таком случае дело
плохо!"
Затем обратился к своим людям:
- Пропустите, это друзья.
Карета тронулась, и Мазарини, затаивший дыхание, вздохнул свободно.
- Разбойники! - прошептал он.
Около заставы Сент-Оноре им попался третий отряд; он состоял из людей
подозрительной наружности, похожих скорее всего на бандитов, это была
команда нищего с паперти св. Евстафия.
- Готовься, Портос! - сказал д'Артаньян.
Портос протянул руку к пистолетам.
- Что такое? - спросил Мазарини.
- Монсеньер, - сказал д'Артаньян, - мы, кажется, сделали в дурную
компанию.
К дверце подошел человек, вооруженный косой.
- Кто идет? - спросил этот человек.
- Эй, любезный, - сказал д'Артаньян, - разве ты не узнаешь карету
принца?
- Принца или не принца, все равно, отворяйте! - сказал человек. - Мы
стережем ворота и не пропускаем никого, не узнав, кто едет.
- Что делать? - спросил Портос.
- Надо проехать, черт возьми! - сказал д'Артаньян.
- Но как это сделать? - спросил Мазарини.
- Или они расступятся, или мы их переедем. Кучер, гони!
Кучер взмахнул кнутом.
- Ни шагу дальше, - сказал тот же человек, имевший вид начальника, -
а то я перережу ноги вашим лошадям.
- Жаль, черт возьми! - сказал Портос. - Эти лошади обошлись мне по
сто пистолей каждая.
- Я заплачу вам по двести, - сказал Мазарини.
- Да, но, перерезав им ноги, они перережут нам глотку.
- С этой стороны тоже кто-то лезет, - сказал Портос. - Убить его, что
ли?
- Да, кулаком, если можете; стрелять будем только в самом крайнем
случае.
- Могу, - сказал Портос.
- Так отворяйте, - сказал д'Артаньян человеку с косой, беря один из
своих пистолетов за дуло и готовясь ударить врага рукояткой.
Тот подошел.
Пока он приближался, д'Артаньян, чтобы ему легче было нанести удар,
высунулся наполовину из дверцы, и глаза его встретились с глазами нище-
го, освещенного светом фонаря.
Должно быть, нищий узнал мушкетера, потому что страшно побледнел;
должно быть, и д'Артаньян узнал его, потому что волосы его встали дыбом.
- Д'Артаньян! - воскликнул нищий, отступая. - Д'Артаньян! Пропустите
их.
Вероятно, д'Артаньян ответил бы ему, но в эту минуту послышался тяже-
лый удар, точно кто обухом хватил по голове быка: это Портос прихлопнул
подошедшего к нему человека.
Д'Артаньян обернулся и увидел несчастного, лежавшего в четырех шагах
от них.
- Теперь гони что есть духу! - крикнул он кучеру. - Гони, гони!
Кучер полоснул коней кнутом, благородные животные рванулись. Послышались крики сбиваемых с ног людей. Затем карета подскочила два раза, -
под нее попал человек: колеса проехали по чему-то круглому и подавшемуся
под ними.
Все затаили дыхание. Карета пролетела через заставу.
- В Кур-ла-Рен! - крикнул Д'Артаньян кучеру.
Потом, обратившись к Мазарини, сказал:
- Ну, монсеньер, можете прочесть пять раз "Отче наш" и шесть раз "Богородицу", чтобы поблагодарить бога за ваше избавление; вы спасены, вы
свободны.
Мазарини только простонал в ответ: он не верил в такое чудо.
Через пять минут карета остановилась. Они приехали в Кур-ла-Рен.
- Довольны ли вы, монсеньер, своим конвоем? - спросил мушкетер.
- Я в восхищении, господа, - сказал Мазарини, отваживаясь высунуть
голову из кареты. - Теперь сделайте то же для королевы.
- Это будет гораздо легче, - сказал Д'Артаньян, выскочив из кареты. -
Дю Валлон, поручаю вам его преосвященство.
- Будьте покойны, - сказал Портос, протягивая Руку.
Д'Артаньян взял руку Портоса и пожал ее.
- Ай! - вскричал Портос.
Д'Артаньян с изумлением посмотрел на своего друга.
- Что с вами?
- Я, кажется, вывихнул себе кисть, - ответил Портос.
- Черт возьми, вы всегда колотите как сослепу.
- Еще бы: ведь мой противник уже навел на меня дуло пистолета. А вы,
как вы разделались с вашим?
- О, я имел дело не с человеком, - сказал д'Артаньян.
- Ас кем же?
- С призраком.
- Ну и что же?
- Ну, я заговорил его.
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, д'Артаньян взял с передней
скамьи пистолеты, засунул их себе за пояс, завернулся в плащ и, не же-
лая возвращаться той же дорогой, направился к заставе Ришелье.

VIII

КАРЕТА КОАДЪЮТОРА

Вместо того чтобы возвращаться через заставу Сент Оноре, д'Артаньян,
располагая временем, сделал круг и вернулся в Париж через заставу Ришелье.
У ворот к нему подошли, чтобы узнать, кто он. Увидя по его шляпе с
перьями и обшитому галунами плащу, что он офицер мушкетеров, его окружи-
ли, требуя, чтобы он кричал: "Долой Мазарини!" Сначала это его лишь
слегка встревожило; но когда он понял, чего от него хотят, он закричал
таким громким голосом, что самые требовательные остались довольны.
Он шел по улице Ришелье, раздумывая о том, как увезти королеву, потому что нечего было и думать везти ее в карете с государственным гербом.
Вдруг у ворот дома г-жи де Гемене он заметил экипаж.
Его озарила счастливая мысль.
"Вот, черт возьми, славно будет", - подумал он и, подойдя к карете,
посмотрел на гербы на дверцах и на ливрею кучера, сидевшего на козлах.
Осмотреть это ему было тем легче, что кучер спал, держа в руках вожжи.
"Это карета коадъютора, - произнес Д'Артаньян про себя. - Честное
слово, я начинаю думать, что само провидение за нас".
Он тихонько сел в карету и дернул за шелковый шнурок, конец которого
был намотан на мизинец кучера.
- В Пале-Рояль! - сказал он.
Кучер, сразу очнувшись, повез в указанное место, не подозревая, что
приказание было дано ему не его господином. Швейцар во дворце собирался
уже запирать ворота, но, увидев великолепный экипаж, решил, что едет
важная особа, и пропустил карету, которая остановилась у крыльца, Только
тут кучер заметил, что на запятках нет лакеев.
Думая, что коадъютор послал их за чем-нибудь, он соскочил с козел и,
не выпуская вожжей из рук, подошел к дверце.
Д'Артаньян тоже выскочил из экипажа, и в ту минуту, когда испуганный
кучер, не узнавая своего господина, попятился назад, он схватил его
левой рукой за ворот, а правой приставил ему пистолет к груди.
- Пикни только, и конец тебе! - сказал д'Артаньян.
По выражению лица говорившего кучер увидал, что попал в западню, и
застыл, разинув рот и вытаращив глаза.
Два мушкетера прохаживались по двору; д'Артаньян окликнул их.
- Белвер, - сказал он одному, - сделайте одолжение, возьмите у этого
молодца вожжи, сядьте на козлы, подвезите карету к потайной лестнице и
подождите меня там; это - по королевскому приказу.
Мушкетер знал, что его лейтенант не станет шутить, когда дело касается службы; он повиновался, не говоря ни слова, хотя приказание и показалось ему странным.
Затем, обратившись ко второму мушкетеру, д'Артаньян прибавил:
- Дю Верже, помогите мне отвести этого человека в надежное место.
Мушкетер подумал, что лейтенант арестовал какого нибудь переодетого
принца, поклонился и, обнажив саблю, сделал знак, что готов.
Д'Артаньян пошел по лестнице; за ним шел его пленник, а за пленником
мушкетер; они прошли переднюю и вошли в прихожую Мазарини.
Бернуин с нетерпением ожидал известий о своем господине.
- Ну что, сударь? - спросил он.
- Все идет как нельзя лучше, мой милый Бернуин; но вот человек, которого надо бы спрятать в надежное место...
- Куда именно, сударь?
- Куда угодно, только бы окна были с решетками, а двери с замками.
- Это можно, сударь, - сказал Бернуин.
И бедного кучера отвели в комнату с решетчатыми окнами, весьма смахивавшую на тюрьму,
- Теперь, любезный друг, - сказал д'Артаньян, - не угодно ли вам разоблачиться и передать мне вашу шляпу и плащ?
Кучер, разумеется, не оказал никакого сопротивления. К тому же он был
так поражен всем случившимся, что шатался и заикался, как пьяный. Д'Артаньян передал одежду камердинеру.
- Теперь, дю Верже, - сказал он, - посидите с этим человеком, пока
Бернуин не придет и не откроет дверь; сторожить придется довольно долго,
и это, я знаю, очень скучно, но вы понимаете, - прибавил он важно, - это
по королевскому приказу.
- Слушаю, - ответил мушкетер, видя, что дело серьезное.
- Кстати, - сказал д'Артаньян, - если этот человек попытается бежать
или станет кричать, заколите его.
Мушкетер кивнул головой в знак того, что в точности исполнит приказа-
ние.
Д'Артаньян вышел, уведя с собой Бернуина.
Пробило полночь.
- Проведите меня в молельню королевы, - сказал д'Артаньян. - Доложите
ой, что я там, и положите этот узел вместе с заряженным мушкетом на коз-
лы кареты, ожидающей у потайной лестницы.
Бернуин ввел д'Артаньяна в молельню; тот уселся и принялся размышлять.
В Пале-Рояле все шло своим обычным чередом. В десять часов, как мы
сказали, почти все гости разъехались. Те, которые должны были бежать
вместе с королевой, были предупреждены; им было назначено прибыть между
полуночью и часом ночи в Кур-ла-Рен.
В десять часов Анна Австрийская прошла к королю. Его младшего брата
только что уложили спать, а юный Людовик, в ожидая своей очереди, забав-
лялся, расставляя в боевом порядке оловянных солдатиков - занятие, доставлявшее ему большое удовольствие. Два пажа играли вместе с ним.
- Ла Порт, - сказала королева, - пора укладывать его величество.
Король стал уверять, что ему еще не хочется спать, и просил у матери
позволения поиграть еще немного, но королева настаивала:
- Разве вы не едете завтра в шесть утра купаться в Конфлан, Луи? Вы
ведь сами, кажется, просили об этом?
- Вы правы, ваше величество, - сказал король, - и я готов удалиться,
если вы соблаговолите поцеловать меня. Ла Порт, дайте свечу шевалье де
Куалену.
Королева приложилась губами к белому гладкому лбу, который царствен-
ный ребенок важно подставил ей.
- Заспите поскорее, Луи, - сказала королева, - потому что вас рано
разбудят.
- Постараюсь, чтобы сделать вам приятное, - сказал юный Людовик, -
хотя мне вовсе не хочется спать.
- Ла Порт, - сказала тихонько Анна Австрийская, - почитайте его вели-
честву какую-нибудь книгу поскучнее, по сами не раздеваетесь.
Король вышел с шевалье де Куаленом, который нес подсвечник. Другого
пажа увели домой. Королева вернулась к себе. Ее придворные дамы - г-жа
де Брежи, г-жа де Бомон, г-жа де Мотвиль и ее сестра Сократила, прозван-
ная так за свою мудрость, только что принесли в гардеробную остатки от
обеда, которыми она обычно ужинала.
Королева отдала приказания, поговорила об обеде, который давал в ее
честь через два дня маркиз Вилькье, указала лиц, которых она хотела видеть в числе приглашенных, назначила на послезавтра поездку в Валь-деГрас, где она собиралась помолиться, и приказала Берингену, своему глав-
ному камердинеру, сопровождать ее туда.
Поужинав с придворными дамами, королева заявила, что очень устала, и
прошла к себе в спальню. Г-жа де Мотвиль, дежурная в этот вечер, последовала за нею, чтобы помочь ей раздеться. Королева легла в постель, милостиво поговорила с г-жой де Мотвиль несколько минут и отпустила ее.
В это самое мгновение д'Артаньян въезжал в Пале Рояль в карете ко-
адъютора.
Минуту спустя кареты придворных дам выехали из дворца, и ворота за
ними замкнулись.
Пробило полночь.
Через пять минут Бернуин постучался в спальню королевы, пробравшись
по потайному ходу кардинала,
Анна Австрийская сама отворила дверь.
Она была уже одета, то есть надела чулки и закуталась в длинный
пеньюар.
- Это вы, Бернуин? - сказала она. - Д'Артаньян здесь?
- Да, ваше величество, он в молельне и ждет, когда ваше величество
будете готовы.
- Я готова. Скажите Ла Порту, чтобы он разбудил и одел короля, а за-
тем пройдите к маршалу Вильруа и предупредите его от моего имени.
Королева прошла в свою молельню, освещенную одной лампой из венецианского стекла. Здесь она увидела д'Артаньяна, который стоя дожидался
ее.
- Это вы? - сказала она.
- Так точно, ваше величество.
- Вы готовы?
- Готов, ваше величество.
- А господин кардинал?
- Он проехал благополучно и дожидается вашего величества в
Кур-ла-Рен.
- Но в какой карете мы поедем?
- Я все предусмотрел. Карета дожидается вашего величества внизу.
- Пройдемте к королю.
Д'Артаньян поклонился и последовал за королевой.
Юный Людовик был уже одет, только еще без башмачков и камзола; он был
удивлен и засыпал вопросами одевавшего его Ла Порта, который отвечал ему
только:
- Ваше величество, так приказала королева.
Постель короля была раскрыта, и видны были простыни, до того изношенные, что кое-где светились дырки.
Это было тоже одно из проявлений скаредности Мазарини.