Главная » » Двадцать лет спустя. Александр Дюма. 004.VIII О РАЗЛИЧНОМ ДЕЙСТВИИ, КАКОЕ ПОЛУПИСТОЛЬ МОЖЕТ ИМЕТЬ НА ПРИЧЕТНИКА И НА СЛУЖКУ. IX О том...

18:47

Двадцать лет спустя. Александр Дюма. 004.VIII О РАЗЛИЧНОМ ДЕЙСТВИИ, КАКОЕ ПОЛУПИСТОЛЬ МОЖЕТ ИМЕТЬ НА ПРИЧЕТНИКА И НА СЛУЖКУ. IX О том...

---

Подумав немного, д'Артаньян подошел к вешалке, где висело его старое
платье, и стал искать свой камзол 1648 года, а так как наш д'Артаньян
был парень аккуратный, то камзол оказался на крючке. Порывшись в карманах, он вытащил бумажку: это было письмо Арамиса.
"Господин д'Артаньян, - писал Арамис, - извещаю вас, что я поссорился
с одним дворянином, который назначил поединок сегодня вечером на Коро-
левской площади; так как я - духовное лицо и это дело может повредить
мне, если я сообщу о ном кому-нибудь другому, а не такому верному другу,
как вы, то я прошу вас быть моим секундантом.
Войдите на площадь с новой улицы Святой Екатерины и под вторым фона-
рем вы встретите вашего противника. Я с моим буду под третьим.
Ваш Арамис"
На этот раз даже не было прибавлено: "до свидания".
Д'Артаньян пытался припомнить события: он отправился на поединок,
встретил там указанного противника, имени которого он так и не узнал,
ловко проткнул ему шпагой руку и подошел к Арамису, который, окончив уже
свое дело, вышел к нему навстречу из-под третьего фонаря.
- Готово, - сказал Арамис. - Кажется, я убил наглеца. Ну, милый друг,
если вам встретится надобность во мне, вы знаете - я вам всецело предан.
И, пожав ему руку, Арамис исчез под аркой.
Выходило, что Д'Артаньян знал о местопребывании Арамиса столько же,
сколько и о местопребывании Атоса и Портоса, и дело начинало казаться
ему очень затруднительным, как вдруг ему послышалось, будто в его комнате разбили стекло.
Он сейчас же вспомнил о своем мешке и бросился к шкафчику. Он не
ошибся: в ту минуту, как он входил в комнату, какой-то человек влезал в
окно.
- А, негодяй! - закричал д'Артаньян, приняв его за вора и хватаясь за
шпагу.
- Сударь! - взмолился этот человек. - Ради бога, вложите шпагу в нож-
ны и не убивайте меня, не выслушав. Я не вор, вовсе нет! Я честный и за-
житочный буржуа, у меня собственный дом. Меня зовут... Ай! Может ли
быть? Нет, я не ошибаюсь, вы господин д'Артаньян.
- Это ты, Планше? - вскричал лейтенант.
- К вашим услугам, - ответил Планше, сияя, - если только я еще го-
жусь.
- Может быть, - сказал д'Артаньян. - Но какого черта ты лазишь в семь
часов утра по крышам, да еще в январе месяце?
- Сударь, - сказал Планше, - надо вам знать... хотя, в сущности, вам,
пожалуй, этого и знать не надо.
- Что такое? - переспросил д'Артаньян. - Но сперва прикрой окно поло-
тенцем и задерни занавеску.
Планше повиновался.
- Ну, говори же! - сказал д'Артаньян, когда тот исполнил приказание.
- Сударь, скажите прежде всего, - спросил осторожно Планше, - в каких
вы отношениях с господином до Рошфором?
- В превосходных! Еще бы! Он теперь один из моих лучших друзей!
- А! Ну тем лучше!
- Но что общего имеет Рошфор с подобным способом входить в комнату?
- Видите ли, сударь... Прежде всего нужно вам сказать, что господин
де Рошфор в...
Планше замялся.
- Черт возьми, - сказал д'Артаньян. - Я отлично знаю, что он в Басти-
лии.
- То есть он был там, - ответил Планше.
- Как так был? - вскричал д'Артаньян. - Неужели ему посчастливилось
бежать?
- Ах, сударь, - вскричал, в свою очередь, Планше, - если это, по-ва-
шему, счастье, то все обстоит благополучно. В таком случае нужно вам
сказать, что вчера, повидимому, за господином де Рошфором присылали в
Бастилию...
- Черт! Я это отлично знаю, потому что сам ездил за ним.
- Но, на его счастье, не вы отвозили его обратно; потому что, если бы
я узнал вас среди конвойных, то поверьте, сударь, что я слишком уважаю
вас, чтобы...
- Да кончай же, скотина! Что такое случилось?
- А вот что. Случилось, что на Скобяной улице, когда карета господина
де Рошфора пробиралась сквозь толпу народа и конвойные разгоняли граж-
дан, поднялся ропот, арестант подумал, что настал удобный момент, сказал
свое имя и стал звать на помощь. Я был тут же, услышал имя графа де Рош-
фора, вспомнил, что он сделал меня сержантом Пьемонтского полка, и зак-
ричал, что этот узник - друг герцога Бофора. Тут все сбежались, остано-
вили лошадей, оттеснили конвой. Я успел отворить дверцу, Рошфор выскочил
из кареты и скрылся в толпе. К несчастью, в эту минуту проходил патруль,
присоединился к конвойным, и они бросились на нас. Я отступил к Тиктонс-
кой улице, они за мной, я вбежал в соседний дом, его оцепили, обыскали,
но напрасно - я нашел в пятом этаже одну сочувствующую нам особу, кото-
рая спрятала меня под двумя матрацами. Я всю ночь или около того оста-
вался в своем тайнике и, подумав, что вечером могут возобновить поиски,
на рассвете спустился по водосточной трубе, чтобы отыскать сначала вход,
а потом и выход в каком-нибудь доме, который бы не был оцеплен. Вот моя
история, и, честное слово, сударь, я буду в отчаянии, если она вам не по
вкусу.
- Нет, напротив, - сказал д'Артаньян, - право же, я очень рад, что
Рошфор на свободе. Но ты понимаешь, что, попадись ты теперь в руки коро-
левских солдат, тебя без пощады повесят?
- Как не понимать? Черт возьми! - воскликнул Планше. - Именно это ме-
ня и беспокоит, и вот почему я так обрадовался, что нашел вас; ведь если
вы захотите меня спрятать, то никто этого не сделает лучше вашего.
- Да, - сказал д'Артаньян. - Я, пожалуй, не против, хоть и рискую ни
много ни мало, как моим чином, если только дознаются, что я укрываю мя-
тежника.
- Ах, сударь, вы же знаете, что я рискнул бы для вас жизнью.
- Ты можешь даже прибавить, что не раз рисковал ею, Планше. Я забываю
только то, что хочу забыть. Ну а об этом я хочу помнить. Садись же и
стой спокойно; я вижу, ты весьма выразительно поглядываешь на остатки
моего ужина.
- Да, сударь, потому что буфет соседки оказался небогат сытными веща-
ми, и я с полудня съел всего лишь кусок хлеба с вареньем. Хоть я и не
презираю сладостей, когда они подаются вовремя и к месту, ужин показался
мне все же чересчур легким.
- Бедняга! - сказал д'Артаньян. - Ну, ешь, ешь!
- Ах, сударь, вы мне вторично спасаете жизнь.
Планше уселся за стол и принялся уписывать за обе щеки, как в доброе
старое время, на улице Могильщиков.
Д'Артаньян прохаживался взад и вперед по комнате, Придумывая, какую
бы пользу можно было извлечь из Планше в данных обстоятельствах. Тем
временем Планше добросовестно трудился, чтобы наверстать упущенное вре-
мя.
Наконец он испустил тот удовлетворенный вздох голодного человека, ко-
торый свидетельствует, что, заложив прочный фундамент, он собирается
сделать маленькую передышку.
- Ну, - сказал д'Артаньян, полагавший, что настало время приступить к
допросу, - начнем по порядку: известно ли тебе, где Атос?
- Нет, сударь, - ответил Планше.
- Черт! Известно ли тебе, где Портос?
- Тоже пет.
- Черт! Черт! А Арамис?
- Ни малейшего понятия.
- Черт! Черт! Черт!
- Но, - сказал Планше лукаво, - мне известно, где находится Базен.
- Как! Ты знаешь, где Базен?
- Да, сударь.
- Где же он?
- В соборе Богоматери.
- А что он делает в соборе Богоматери?
- Он там причетник.
- Базен причетник в соборе Богоматери! Ты в этом уверен?
- Вполне уверен. Я его сам видел и говорил с ним.
- Он, наверное, знает, где его господин!
- Разумеется.
Д'Артаньян подумал, потом взял плащ и шпагу и направился к двери.
- Сударь, - жалобно сказал Планше. - Неужели вы меня покинете? Поду-
майте, мне ведь больше не на кого надеяться.
- Но здесь не станут тебя искать, - сказал д'Артаньян.
- А если сюда кто войдет? - сказал осторожный Планше. - Никто не ви-
дел, как я вошел, и ваши домашние примут меня за вора.
- Это правда, - сказал д'Артаньян. - Слушай, знаешь ты какое-нибудь
провинциальное наречие?
- Лучше того, сударь, я знаю целый язык, - сказал Планше, - я говорю
по-фламандски.
- Где ты, черт возьми, выучился ему?
- В Артуа, где я сражался два года. Слушайте: "Goeden morgen, myn
heer! Ik ben begeeray te weeten the ge sond hects omstand".
- Что это значит?
- "Добрый день, сударь, позвольте осведомиться о состоянии вашего
здоровья".
- И это называется язык! - сказал д'Артаньян. - Но все равно, это
очень кстати.
Он подошел к двери, кликнул слугу и приказал позвать прекрасную Мад-
лен.
- Что вы делаете, сударь, - вскричал Планше, - вы хотите доверить
тайну женщине!
- Будь покоен, она не проговорится.
В эту минуту явилась хозяйка. Она вбежала с радостным лицом, надеясь
застать д'Артаньяна одного, но, заметив Планше, с удивлением отступила.
- Милая хозяюшка, - сказал д'Артаньян, - рекомендую вам вашего брата,
только что приехавшего из Фландрии; я его беру к себе на несколько дней
на службу.
- Моего брата! - сказала ошеломленная хозяйка.
- Поздоровайтесь же со своей сестрой, master Петер.
- Wilkom, zuster! - сказал Планше.
- Goeden day, hroer! [5] - ответила удивленная хозяйка.
- Вот в чем дело, - сказал д'Артаньян, - этот человек ваш брат, кото-
рого вы, может быть, и не знаете, но зато знаю я; он приехал из Амстер-
дама; я сейчас уйду, а вы должны его одеть; когда я вернусь, примерно
через чае, вы мне его представите, и по вашей рекомендации, хотя он не
знает ни слова по-французски, я возьму его к себе в услужение, так как
ни в чем не могу вам отказать. Понимаете?
- Вернее, я догадываюсь, чего вы желаете, и этого с меня достаточно,
- сказала Мадлен.
- Вы чудная женщина, хозяюшка, и я полагаюсь на вас.
Сказав это, д'Артаньян подмигнул Планше и отправился в собор Богома-
тери.

VIII

О РАЗЛИЧНОМ ДЕЙСТВИИ, КАКОЕ ПОЛУПИСТОЛЬ МОЖЕТ ИМЕТЬ НА ПРИЧЕТНИКА И НА СЛУЖКУ

Д'Артаньян шел по Новому мосту, радуясь, что снова обрел Планше. Ведь
как ни был он полезен доброму малому, но Планше был ему самому гораздо
полезней. В самом деле, ничто не могло быть ему приятнее в эту минуту,
как иметь в своем распоряжении храброго и сметливого лакея. Правда, по
всей вероятности, Планше недолго будет служить ему; но, возвратясь к
своему делу на улице Менял, Планше будет считать себя обязанным д'Ар-
таньяну за то, что тот, скрыв его у себя, спас ему жизнь, а д'Артаньяну
было очень на руку иметь связи в среде горожан в то время, когда они со-
бирались начать войну с двором. У него будет свой человек во вражеском
лагере. А такой умница, как д'Артаньян, умел всякую мелочь обратить себе
во благо.
В таком настроении, весьма довольный судьбой и самим собой, д'Ар-
таньян подошел к собору Богоматери.
Он поднялся на паперть, вошел в храм и спросил у ключаря, подметавше-
го часовню, не знает ли он г-на Базена.
- Господина Базена, причетника? - спросил ключник.
- Его самого.
- Он прислуживает за обедней, в приделе Богоцы.
Д'Артаньян вздрогнул от радости. Несмотря на слова Планше, ему не ве-
рилось, что он найдет Базена; по теперь, поймав один конец нити, он мог
ручаться, что доберется и до другого.
Он опустился на колени, лицом к этому приделу, чтобы не терять Базена
из виду. По счастью, служилась краткая обедня, она должна была скоро
кончиться. Д'Артаньян, перезабывший все молитвы и не позаботившийся зах-
ватить с собой молитвенник, стал на досуге наблюдать Базена.
Вид Базена в новой одежде был, можно сказать, столь же величествен-
ный, сколь и блаженный. Сразу видно было, что он достиг или почти достиг
предела своих желаний и что палочка для зажигания свеч, оправленная в
серебро, которую он держал в руке, казалась ему столь же почетной, как
маршальский жезл, который Конде бросил, а может быть, и не бросал, в
неприятельские ряды во время битвы под Фрейбургом.
Даже физически он преобразился, если можно так выразиться, совершенно
под стать одежде. Все его тело округлилось и приобрело нечто поповское.
Все угловатости на его лице как будто сгладились. Нос у него был все тот
же, но он тонул в круглых щеках; подбородок незаметно переходил в шею;
глаза заплыли, не то что от жира, а от какой-то одутловатости; волосы,
подстриженные по-церковному, под скобку, закрывали лоб до самых бровей.
Заметим кстати, что лоб Базена, даже совсем открытый, никогда не превы-
шал полутора дюймов в вышину.
В ту минуту как Д'Артаньян кончил свой осмотр, кончилась и обедня.
Священник произнес "аминь" и удалился, благословив молящихся, которые, к
удивлению д'Артаньяна, все преклонили колена. Он перестал удивляться,
узнав в священнослужителе самого коадъютора, знаменитого Жана-Франсуа де
Гонди, который уже в это время, предчувствуя свою будущую роль, создавал
себе популярность щедрой раздачей милостыни. Для того чтобы увеличить
эту популярность, он и служил иногда ранние обедни, на которые обычно
приходит только простой люд.
Д'Артаньян, как и все, опустился на колени, принял причитающееся на
его долю благословение, перекрестился, но в ту минуту, когда мимо него,
с возведенными к небу очами, проходил Базен, скромно замыкавший шествие,
д'Артаньян схватил его за полу; Базен опустил глаза и отскочил назад,
словно увидал змею.
- Господин Д'Артаньян! - воскликнул он. - Vade retro, Satanasi [6]
- Отлично, милый Базен, - ответил, смеясь, офицер, - вот как вы
встречаете старого друга.
- Сударь, - ответил Базен, - истинные друзья христианина те, кто
споспешествует спасению, а не те, кто отвращает от него.
- Я вас не понимаю, Базен, - сказал Д'Артаньян, - я не вижу, как я
могу служить камнем преткновения на вашем пути к спасению.
- Вы забываете, - ответил Базен, - что пытались навсегда закрыть к
нему путь для моего бедного господина; из-за вас он губил свою душу,
служа в мушкетерах, хотя чувствовал пламенное призвание к церкви.
- Мой милый Базен, - возразил Д'Артаньян, - вы должны были бы понять
уже по месту, где меня видите, что я очень переменился: с годами стано-
вишься разумнее. И так как я не сомневаюсь, что ваш господин спасает
свою душу, то я хочу узнать от вас, где он находится, чтобы он своими
советами помог и моему спасению.
- Скажите лучше - чтобы вновь увлечь его в мир? По счастью, я не
знаю, где он, так как, находясь в святом месте, я никогда не решился бы
солгать.
- Как! - воскликнул Д'Артаньян, совершенно разочарованный. - Вы не
знаете, где Арамис?
- Прежде всего, - сказал Базен, - Арамис - это имя' погибели. Если
прочесть Арамис навыворот, получится Симара, имя одного из злых духов,
и, по счастию, мой господин навсегда бросил это имя.
- Хорошо, - сказал Д'Артаньян, решившись перетерпеть все, - я ищу не
Арамиса, а аббата д'Эрбле. Ну же, мой милый Базен, скажите мне, где он.
- Разве вы не слыхали, господин Д'Артаньян, как я ответил вам, что не
знаю этого?
- Слышал, конечно; но я отвечу вам, что это невозможно.
- Тем не менее это правда, сударь, чистая правда, как перед богом...
Д'Артаньян хорошо видел, что ничего не вытянет из Базена; ясно было -
Базен лжет, но по тому, с каким: жаром и упорством он лгал, можно было
легко предвидеть, что он от своего не отступится.
- Хорошо, - сказал д'Артаньян. - Так как вы не знаете, где живет ваш
барин, не будем больше говорить о нем и расстанемся друзьями; вот вам -
полпистоля, выпейте за мое здоровье.
- Я не пью, сударь, - сказал Базен, величественно отводя руку офице-
ра. - Это подобает только мирянам.
- Неподкупный! - проворчал д'Артаньян. - Ну и не везет же мне!
И так как д'Артаньян, отвлеченный своими размышлениями, выпустил из
рук полу Базена, тот поспешил воспользоваться свободой для отступления и
быстро удалился в ризницу; он и там не считал себя вне опасности, пока
не запер за собой дверь.
Д'Артаньян, задумавшись, не двигался с места и глядел в упор на
дверь, положившую преграду между ним и Базеном; вдруг он почувствовал,
что кто-то тихонько коснулся его плеча.
Он обернулся и едва не вскрикнул от удивления, но тот, кто до него
дотронулся пальцем, приложил этот палец к губам в знак молчания.
- Вы здесь, мой дорогой Рошфор? - сказал д'Артаньян вполголоса.
- Шш... - произнес Рошфор. - Знали вы, что я освободился?
- Я узнал это из первых рук.
- От кого же?
- От Планше.
- Как, от Планше?
- Конечно. Ведь это он вас спас.
- Планше? Мне действительно показалось, что это он. Вот доказа-
тельство, мой друг, что благодеяние никогда не пропадает даром.
- А что вы здесь делаете?
- Пришел возблагодарить господа за свое счастливое освобождение, -
сказал Рошфор.
- А еще зачем? Мне кажется, не только за этим.
- А еще за распоряжениями к коадъютору; хочу попробовать, нельзя ли
чем насолить Мазарини.
- Безумец! Вас опять упрячут в Бастилию!
- Ну нет! Об этом я позабочусь, ручаюсь вам. Уж очень хорошо на све-
жем воздухе, - продолжал Рошфор, вздыхая полной грудью, - я поеду в де-
ревню, буду путешествовать по провинции.
- Вот как? Я еду тоже! - сказал д'Артаньян.
- А не будет нескромностью спросить, куда?
- На розыски моих друзей.
- Каких друзей?
- Тех самых, о которых вы меня вчера спрашивали.
- Атоса, Портоса и Арамиса? Вы их разыскиваете?
- Да.
- Честное слово?
- Что же тут удивительного?
- Ничего! Забавно! А по чьему поручению вы их разыскиваете?
- Вы не догадываетесь?
- Догадываюсь.
- К несчастью, я не знаю, где они.
- И у вас нет возможности узнать? Подождите неделю, я вам добуду све-
дения, - сказал Рошфор.
- Неделя - это слишком долго, я должен их найти в три дня.
- Три дня мало, - сказал Рошфор, - Франция велика.
- Не беда. Знаете, что значит слово надо? С этим словом можно многое
сделать.
- А когда вы начнете поиски?
- Уже начал.
- В добрый час!
- А вам - счастливого пути!
- Быть может, мы встретимся в дороге?
- Едва ли.
- Как знать. У судьбы много причуд.
- Прощайте.
- До свидания. Кстати, если Мазарини вспомнит обо мне, скажите, что я
просил вас довести до его сведения, что он скоро увидит, так ли я стар
для дела, как он думает.
И Рошфор удалился с той дьявольской улыбкой на губах, которая прежде
заставляла д'Артаньяна содрогаться; но на этот раз д'Артаньян не испытал
страха и сам улыбнулся с грустью, которую могло вызвать на его лице
только одно-единственное воспоминание. "Ступай, демон, - подумал он, - и
делай что хочешь. Теперь мне все равно: нет второй Констанции в мире".
Оглянувшись, он увидел Базена, ужо снявшего с себя облачение и разго-
варивавшего с тем ключарем, к которому д'Артаньян обратился, входя в
церковь. Базен был, повидимому, очень возбужден и быстро размахивал сво-
ими толстыми короткими ручками. Д'Артаньян понял, что Базен, вероятно,
внушал ключарю остерегаться его как только возможно.
Д'Артаньян воспользовался озабоченностью обоих служителей, незаметно
улизнул из собора и притаился за углом улицы Пивных Бутылок. Базен не
мог пройти так, чтобы д'Артаньян не увидел его из своего тайника.
Через пять минут после того, как д'Артаньян занял свой пост, Базен
вышел на паперть, озираясь по сторонам, не следит ли кто-нибудь за ним.
Но он имел неосторожность не заметить нашего офицера в пятидесяти шагах
от себя, за углом дома, откуда высовывалась только его голова. Видимо
успокоенный, Базен пошел по улице Богоматери. Д'Артаньян выскочил из
своей засады как раз вовремя, чтобы увидеть, как он повернул в Еврейскую
улицу, затем в улицу Лощильщиков и вошел в приличный по внешности дом. И
офицер наш не усомнился, что достойный причетник обитает именно в этом
доме.
Д'Артаньян поостерегся идти туда за справками, так как привратник,
если только таковой имелся, был, вероятно, предупрежден, а если приврат-
ника не было, то не к кому было и обращаться.
Поэтому он вошел в кабачок на углу улицы святого Элигия и улицы Ло-
щильщиков и спросил глинтвейну. На приготовление этого напитка требова-
лось добрых полчаса, и Д'Артаньян мог следить за Базеном, не возбуждая
ни в ком подозрения. Вдруг он заметил шустрого мальчугана лет двенадца-
ти-пятнадцати, очень веселого с виду, в котором он признал мальчишку,
виденного им минут двадцать назад в облачении церковного служки. Он за-
говорил с ним, и так как будущий дьячок не имел оснований скрытничать,
то Д'Артаньян узнал, что тот от шести до девяти часов утра исполняет
обязанности певчего, а с девяти до полуночи служит подручным в кабачке.
Пока они разговаривали, к дому Базена подвели лошадь. Она была осед-
лана и взнуздана. Минуту спустя вышел и сам Базен.
- Ишь ты! - сказал мальчик. - Наш причетник собирается в путь-дорогу.
- Куда это он собрался? - спросил Д'Артаньян.
- А я почем знаю!
- Дам полпистоля, если сумеешь узнать, - сказал Д'Артаньян.
- Полпистоля, - переспросил мальчик, у которого и глаза разгорелись,
- если узнаю, куда едет Базен? Это нетрудно. А вы не шутите?
- Нет, слово офицера. На, смотри, вот полпистоля.
И он показал ему соблазнительную монету, не давая ее, однако, в руки.
- Я спрошу у него.
- Этак ты как раз ничего не узнаешь, - сказал д'Артаньян. - Подожди,
пока он уедет, а потом уж, черт возьми, спрашивай, выпытывай, разузна-
вай. Это твое дело: полпистоля тут.
И он положил монету обратно в карман.
- Понимаю, - сказал мальчишка, лукаво улыбаясь, как умеют улыбаться
только парижские сорванцы. - Ладно! Подождем!
Ждать пришлось недолго. Пять минут спустя Базен тронулся рысцой, под-
бодряя лошадь ударами зонтика.
Базен всегда имел привычку брать с собой зонтик вместо хлыста.
Едва он повернул за угол Еврейской улицы, мальчик, как гончая, пус-
тился по следу.
Д'Артаньян снова занял прежнее место за столом в полной уверенности,
что не пройдет и десяти минут, как он узнает все, что нужно.
И действительно, мальчишка вернулся даже раньше этого срока.
- Ну? - спросил Д'Артаньян.
- Готово, - сказал мальчуган, - я все знаю.
- Куда же он поехал?
- А про полпистоля вы не забыли?
- Конечно, нет. Говори скорей.
- Я хочу видеть монету. Покажите-ка, она не фальшивая?
- Вот.
- Хозяин, - сказал мальчишка, - барин просит разменять деньги.
Хозяин сидел за конторкой. Он дал мелочь и принял полпистоля.
Мальчишка сунул монеты в карман.
- Ну а теперь говори, куда он поехал? - спросил д'Артаньян, весело
наблюдавший его проделку.
- В Нуази.
- Откуда ты знаешь?
- Не велика хитрость. Я узнал лошадь мясника, которую Базен иногда у
него нанимает. Вот я и подумал: не даст же мясник свою лошадь так себе,
не спросив, куда на ней поедут, - хотя господин Базен вряд ли способен
загнать лошадь.
- А он ответил тебе, что господин Базен...
- Поехал в Нуази. Да, кажется, это у него вошло в привычку. Он ездит
туда раза два-три в неделю.
- А ты знаешь Нуази?
- Еще бы. Там моя кормилица живет.
- Нет ли в Нуази монастыря?
- Еще какой! Иезуитский!
- Ладно, - сказал Д'Артаньян. - Теперь все ясно.
- Стало быть, вы довольны?
- Да. Как тебя зовут?
- Фрике.
Д'Артаньян записал имя мальчика и адрес кабачка.
- А что, господин офицер, - спросил тот, - может быть, мне удастся
еще полпистоля заработать?
- Возможно, - сказал Д'Артаньян.
И так как он узнал все, что ему было нужно, он заплатил за глинтвейн,
которого совсем не пил, и поспешил обратно на Тиктонскую улицу.

О ТОМ, КАК Д'АРТАНЬЯН, ВЫЕХАВ НА ДАЛЬНИЕ ПОИСКИ ЗА АРАМИСОМ, ВДРУГ ОБНАРУЖИЛ ЕГО СИДЯЩИМ НА ЛОШАДИ ПОЗАДИ ПЛАНШЕ

Придя домой, Д'Артаньян увидел, что у камина сидит какой-то человек:
это был Планше, но Планше столь преобразившийся благодаря обноскам, ос-
тавленным сбежавшим мужем, что Д'Артаньян насилу узнал его. Мадлен
представила его д'Артаньяну на глазах у всех слуг. Планше обратился к
офицеру с какой-то пышной фламандской фразой, тот ответил ему несколько
слов на несуществующем языке, и договор был заключен. Брат Мадлен посту-
пил в услужение к д'Артаньяну.
У д'Артаньяна уже был готов план. Он не хотел приехать в Нуази днем,
боясь быть узнанным. Таким образом, у него оставалось еще свободное вре-
мя: Нуази был расположен всего в трех-четырех милях от Парижа по дороге
в Мо.
Он начал с того, что основательно позавтракал. Быть может, это плохое
начало, если собираешься работать головой, но очень хорошее, если хочешь
работать ногами и руками. Потом он переоделся, боясь, чтобы плащ лейте-
нанта не возбудил подозрений, и выбрал самую прочную и надежную из своих
трех шпаг, которую пускал в ход только в важных случаях. Около двух ча-
сов он велел оседлать лошадей и в сопровождении Планше выехал через зас-
таву Ла-Виллет. А в соседнем с "Козочкой" доме все еще велись усердней-
шие поиски Планше.
Отъехав на полторы мили от Парижа, Д'Артаньян заметил, что нетерпение
заставило его выехать слишком рано, и остановился, чтобы дать передох-
нуть лошадям. Гостиница была переполнена людьми довольно подозрительного
вида, готовившимися, по-видимому, предпринять какую-то ночную экспеди-
цию. В дверях показался мужчина, закутанный в плащ; заметив посторонне-
го, он сделал знак двум приятелям, сидевшим за столом, и те вышли к нему
за дверь.
Д'Артаньян с беспечным видом подошел к трактирщице, похвалил ее отв-
ратительное монтрейльское вино, задал несколько вопросов о Нуази и уз-
нал, что там всего только два больших дома: один принадлежит па - рижс-
кому архиепископу, и в нем живет сейчас его племянница, герцогиня де
Лонгвиль; другой, где помещается иезуитский монастырь, был, как водится,
собственностью достойных отцов. Ошибиться было невозможно.
В четыре часа Д'Артаньян снова отправился в путь; он ехал шагом, же-
лая прибыть в Нуази, когда уже совсем стемнеет. Ну а когда едешь шагом
зимой, в пасмурную погоду, по скучной дороге, нечего больше делать, кро-
ме того, что делает, по словам Лафонтена, заяц в своей норе: размышлять.
Итак, Д'Артаньян размышлял, и Планше тоже. Только, как мы увидим дальше,
размышления их были разного характера.
Одно слово трактирщицы дало особое направление мыслям д'Артаньяна;
это слово было - имя герцогини де Лонгвиль.
В самом деле, герцогиня де Лонгвиль могла хоть кого заставить заду-
маться: она была одной из знатнейших дам королевства и одной из первых
придворных красавиц. Ее выдали замуж за старого герцога де Лонгвиля, ко-
торого она не любила. Сперва она слыла любовницей Колиньи, убитого впос-
ледствии из-за нее на дуэли посреди Королевской площади герцогом де Ги-
зом; потом говорили об ее слишком нежной дружбе с принцем Конде, ее бра-
том, и стыдливые души придворных были этим сильно смущены; наконец, го-
ворили, что эта дружба сменилась подлинной и глубокой ненавистью, и в
настоящее время герцогиня де Лонгвиль была, по слухам, в политической
связи с князем де Марсильяком, старшим сыном старого герцога де Ла Рош-
фуко, которого она старалась натравить на своего брата, господина герцо-
га де Конде.
Д'Артаньян думал обо всем этом. Он думал, что в Лувре он часто видел
проходившую мимо него ослепительную, сияющую красавицу, герцогиню де
Лонгвиль. Он думал об Арамисе, который ничем не лучше его, а между тем
был когда-то любовником герцогини де Шеврез, игравшей в прошлое царство-
вание ту же роль, как теперь мадам де Лонгвиль. И он спрашивал себя, по-
чему есть на свете люди, которые добиваются всего, чего желают, будь то
почести или любовь, между тем как другие застревают на полдороге своих
надежд - по вине ли случая, или от незадачливости, или же изза естест-
венных помех, заложенных в них самой природой.
Д'Артаньян вынужден был сознаться, что, несмотря на весь свой ум и
всю свою ловкость, он был и всегда, вероятно, будет в числе последних.
Внезапно Планше, подъехав к нему, сказал:
- Бьюсь об заклад, сударь, что вы думаете о том же, о чем и я.
- Навряд ли, Планше, - сказал, улыбаясь, Д'Артаньян. - По о чем же ты
думаешь?
- Я думаю о подозрительных личностях, которые пьянствовали в той хар-
чевне, где мы отдыхали.
- Ты осторожен, как всегда, Планше.
- Это инстинкт, сударь.
- Ну, посмотрим, что тебе говорит твой инстинкт в этом случае?
- Мой инстинкт говорит мне, что эти люди собрались в харчевне с не-
добрыми намерениями; и я раздумывал о том, что мне говорит мой инстинкт,
в самом темном углу конюшни, как вдруг в нее вошел человек, закутанный в
плащ, а за ним еще двое.
- А а, - сказал д'Артаньян, видя, что рассказ Планше совпадает с его
собственными наблюдениями. - Ну и что же?
- Один из них сказал: "Он, наверное, должен быть сейчас в Нуази или
должен приехать туда сегодня вечером; я узнал его слугу". - "Ты в этом
уверен?" - спросил человек в плаще. "Да, принц!" - был ответ...
- Принц? - прервал Д'Артаньян.
- Да, принц! Но слушайте же. "Если он там, то решим, что с ним де-
лать", - сказал второй из собутыльников. "Что с ним делать?" - повторил
принц. "Да. Он ведь не такой человек, чтоб добровольно сдаться: он пус-
тит в ход шпагу". - "Тогда придется и вам сделать то же, только старай-
тесь взять его живьем. Есть ли у нас веревки, чтобы связать его, и тряп-
ка, чтобы заткнуть рот?" - "Все есть". - "Будьте внимательны: он, по
всей вероятности, будет переодет". - "Конечно, конечно, монсеньер,
будьте покойны". - "Впрочем, я сам там буду и укажу вам". - "Вы ручае-
тесь, что правосудие?.." - "Ручаюсь за все", - сказал принц. "Хорошо, мы
будем стараться изо всех сил". После этого они вышли из конюшни.
- Да какое же это имеет отношение к нам? - сказал Д'Артаньян. - Это
одно из тех предприятий, какие затеваются ежедневно.
- Вы уверены, что оно не направлено против нас?
- Против нас! С какой стати?
- Гм! Припомните-ка, что они говорили: "Я узнал его слугу", - сказал
один; это вполне может относиться ко мне.
- Дальше?
- "Он должен быть сейчас в Нуази или приехать туда сегодня вечером",
- это тоже вполне может относиться к нам.
- Еще что?
- Еще принц сказал: "Будьте внимательны: он, по всей вероятности, бу-
дет переодет", - это уж, мне кажется, не оставляет никаких сомнений, по-
тому что вы не в форме офицера мушкетеров, а одеты как простой всадник.
Ну-ка, что вы на это скажете?
- Увы, мой милый Планше, - сказал Д'Артаньян со вздохом, - к нес-
частью, для меня миновала пора, когда принцы искали случая убить меня.
Ах, славное то было время! Будь покоен, мы вовсе не нужны этим людям.
- Уверены ли вы, сударь?
- Ручаюсь.
- Ну, так ладно; тогда нечего и говорить об этом.
И Планше снова поехал позади д'Артаньяна с тем великим доверием, ко-
торое он всегда питал к своему господину и которое ничуть не ослабело за
пятнадцать лет разлуки.
Они проехали около мили.
К концу этой мили Планше снова поравнялся с д'Артаньяном.
- Сударь, - сказал он.
- Ну? - отозвался тот.
- Поглядите-ка, сударь, в ту сторону; не кажется ли вам, что там, в
темноте, двигаются тени? Прислушайтесь: по-моему, слышен лошадиный то-
пот.
- Не может быть, - сказал д'Артаньян, - земля размокла от дождя; но
после твоих слов мне тоже кажется, что я что-то вижу. - И он остановил-
ся, вглядываясь и прислушиваясь.
- Если не слышно топота лошадей, то, по крайней мере, слышно их
ржанье. Слышите?
Действительно, откуда-то из тьмы до слуха д'Артаньяна донеслось отда-
ленное лошадиное ржанье.
- Наши молодцы выступили в поход, - сказал он, - до нас это не каса-
ется. Едем дальше.
Они продолжали свой путь.
Через полчаса они достигли первых домов Нуази. Было около половины
девятого, а то и все девять часов вечера.
По деревенскому обычаю, все уже спали: в деревне не светилось ни од-
ного огонька.
Д'Артаньян и Планше продолжали свой путь.
По обеим сторонам дороги на темно-сером фоне неба выделялись еще бо-
лее темные уступы крыш. Время от времени за воротами раздавался лай раз-
буженной собаки, или встревоженная кошка стремительно кидалась с середи-
ны улицы и пряталась в куче хвороста, откуда виднелись только ее испу-
ганные глаза, горящие, как карбункулы. Казалось, кошки были единственны-
ми живыми существами, обитавшими в деревне.
Посреди селения, на главной площади, темной массой возвышалось
большое здание, отделенное от других строений двумя переулками. Огромные
липы протягивали к его фасаду свои сухие руки. Д'Артаньян внимательно
осмотрел здание.
- Это, - сказал он Планше, - должно быть, замок архиепископа, где жи-
вет красавица де Лонгвиль. Но где же монастырь?
- Монастырь в конце деревни, я его знаю.
- Так скачи туда, - сказал д'Артаньян, - пока я подтяну подпругу у
лошади; посмотри, нет ли у иезуитов света в каком-нибудь окне, а потом
возвращайся ко мне.
Планше повиновался и исчез в темноте, между тем как д'Артаньян, спе-
шившись, стал подтягивать, как и сказал, подпругу.
Через пять минут Планше вернулся.
- Сударь, свет есть только в одном окне, выходящем в поле.
- Гм! - сказал д'Артаньян. - Будь я фрондер, я бы постучался сюда и
наверняка нашел бы покойный ночлег; будь я монах, я бы постучался туда
и, наверное, получил бы отличный ужин; а мы, очень возможно, заночуем на
сырой земле, между замком и монастырем, умирая от жажды и голода.
- Да, как знаменитый Буриданов осел, - прибавил Планше. - А все же -
не постучаться ли?
- Шш! - сказал д'Артаньян. - Единственный огонек в окне и тот потух.
- Слышите? - сказал Планше.
- В самом деле, что это за шум?
Послышался гул, как от надвигающегося урагана. В ту же минуту из двух
переулков, прилегающих к дому, вылетели два отряда всадников, человек в
десять каждый, и, сомкнувшись, окружили д'Артаньяна и Планше со всех
сторон.
- Ого! - сказал д'Артаньян, обнажая шпагу и прячась за лошадь. Планше
проделал тот же маневр. - Неужели твоя правда и они впрямь добираются до
нас?
- Вот он! Попался! - закричали всадники и бросились с обнаженными
шпагами на д'Артаньяна.
- Не упустите! - раздался громкий голос.
- Нет, монсеньер! Будьте покойны.
Д'Артаньян решил, что пора заговорить и ему.
- Эй, слушайте, - сказал он со своим гасконским акцентом, - чего вы
хотите? Что вам надо?
- Узнаешь сейчас! - заревели всадники хором.
- Стойте! Стойте! - закричал тот, которого назвали монсеньером. -
Стойте, говорят вам, это не его голос!
- То-то! - сказал д'Артаньян. - Что тут, в Нуази, все перебесились,
что ли? Но берегитесь, предупреждаю вас; первому, кто приблизится на
длину моей шпаги, - а она у меня длинная, - я распорю брюхо.
Предводитель подъехал к нему.
- Что вы тут делаете? - спросил он надменным голосом, привыкшим пове-
левать.
- А вы? - спросил д'Артаньян.
- Повежливее, не то вас проучат как следует! Если я вам себя и не на-
зываю, то все же требую, чтобы вы были почтительны к моему сану.
- Вы боитесь назвать себя, потому что командуете разбойничьей шайкой,
- сказал д'Артаньян, - но мне, мирно путешествующему со своим лакеем,
нет никаких причин скрывать свое имя.
- Ладно, ладно! Кто вы?
- Я назову вам себя, чтобы вы знали, где найти меня, сударь, принц
или монсеньер, как вас там зовут, - ответил гасконец, не желавший, чтоб
думали, будто он испугался угрозы. - Знаете вы д'Артаньяна?
- Лейтенанта королевских мушкетеров? - спросил голос.
- Этого самого!
- Конечно, знаю.
- Ну так вы, верно, слышали, что у него крепкая рука и острая шпага?
- Вы господин д'Артаньян?
- Я!
- Значит вы приехали сюда защищать его?
- Его... Кого его?..
- Того, кого мы ищем.
- Я думал попасть в Нуази, а попал, кажется, в царство загадок, -
сказал д'Артаньян.
- Отвечайте же, - сказал тот же надменный голос, - вы его ожидали
здесь под окнами? Вы приехали в Нуази, чтобы защищать его?
- Я никого не жду, - сказал д'Артаньян, начиная терять терпение, - и
никого не собираюсь защищать, кроме самого себя; но уж себя-то, предуп-
реждаю вас, буду защищать не шутя.
- Хорошо, о" сказал голос, - ступайте отсюда, очистите нам место.
- Уйти отсюда? - сказал д'Артаньян, планы которого нарушались этим
приказанием. - Не так-то это легко, я изнемогаю от усталости, и моя ло-
шадь тоже; разве что вы предложите мне ужин и ночлег поблизости.
- Мошенник!
- Эй, сударь, осторожнее в выражениях, прошу вас, потому что если вы
скажете еще словечко в этом роде, то, будь вы маркиз, герцог, принц или
король, я вам вколочу ваши слова обратно в глотку, слышите!
- Ну, ну, - сказал предводитель, - невозможно ошибиться, сразу слыш-
но, что говорит гасконец и, значит, не тот, кого мы ищем. На этот раз не
удалось! Едем! Мы с вами еще встретимся, господин д'Артаньян, - заключил
предводитель, возвышая голос.
- Да, но уже не при таких удобных для вас обстоятельствах, - сказал
насмешливо гасконец. - Быть может, это будет среди белого дня и вы буде-
те один.
- Ладно, ладно! - сказал голос. - В дорогу, господа!
И отряд всадников, ворча и ругаясь, исчез в темноте, повернув в сто-
рону Парижа.
Д'Артаньян и Планше стояли еще некоторое время настороже; но так как
шум все удалялся, они вложили шпаги в ножны.
- Видишь, дурень, - спокойно обратился д'Артаньян к Планше, - они
вовсе не до нас добирались.
- А до кого же тогда? - спросил Планше.
- Ей-ей, не знаю! Да и какое мне дело? У меня другая забота: попасть
в монастырь к иезуитам. Ну, на коней, и постучимся к ним! Будь что бу-
дет, не съедят же они нас, черт побери!
И д'Артаньян вскочил в седло.
Планше только что сделал то же самое, как вдруг на круп его лошади
свалилась неожиданная тяжесть, от которой лошадь даже присела на задние
ноги.
- Эй, сударь, - закричал Планше, - сзади меня человек сидит.
Д'Артаньян обернулся и в самом деле увидал на лошади Планше две чело-
веческие фигуры.
- Нас сам черт преследует! - воскликнул он, обнажая шпагу и собираясь
напасть на новоприбывшего.
- Нет, милый д'Артаньян, - ответил тот, - это не черт, это я, Арамис.
Скачи галопом, Планше, и в конце деревни сверни влево.
Планше с Арамисом за спиной поскакал вперед, и д'Артаньян последовал
за ними, начиная думать, что все это фантастический и бессвязный сон.