08:06 ...наследник 016 | |
*** === Я остановился перед дверью. — Или он просто собирается тебя обмануть — вот и не хочет проверки. Константин собирался было что-то сказать — но, передумав, махнул рукой, натянул на себя радушную улыбку — и распахнул дверь. — Ну, вот, все в сборе, — громко заметил он, проходя внутрь. — Знакомься, это Антон ЛаКруа, известный коллекционер артефактов и тёмный практик из Франции… Что, опять тёмные? Да сколько можно-то. Мрачный ЛаКруа уже сидел за столом, сверкая лысиной. Здоровенный чемодан лежал прямо по центру стола, всё ещё закрытый, а француз с кислым видом покачивал в руке бокал с вином. — Что у вас там происходило, господин Орлов? — он скользнул по мне взглядом. — Я слышал шум. И… это что, и есть ваш эксперт? Лицо ЛаКруа вновь скрутилось в презрительной гримасе; он пробежался по мне взглядом с ног до головы, и, похоже, был разочарован своими выводами. Ну, вот. И этот туда же. *** — Выглядит больше похожим на вашего одноклассника, — продолжал француз. — Сколько ему? Девятнадцать? Двадцать? А, фух. Вот видите, как плохо судить о людях по первому впечатлению. Я-то думал, он тоже придерётся к моему цыганскому наряду, а он придрался к моему возрасту. Видимо, в свободолюбивой Франции проблема расизма не стоит так остро, как в России. — При всём уважении, господин ЛаКруа, — осторожно заметил Орлов, садясь напротив (я сел возле него). — Мне ведь тоже чуть за двадцать. — При всём уважении, господин Орлов, — в тон ему ответил ЛаКруа, — вы и не называете себя экспертом. А этот человек… Он сделал неопределённый жест рукой. — Я ничего не имею против людей вашего возраста в принципе. Но для того, чтобы разбираться в тёмных артефактах, нужны определённые знания и, не побоюсь этого слова, определённый жизненный опыт. Предмет, который мы сегодня обсуждаем — не какая-то побрякушка; это своего рода легенда среди адептов Тёмного Пути по всему миру… Ох. Второй раз за короткое время мне затирали какой-то пафосный бред, и снова звучали слова «Тёмный Путь». Да сколько можно-то? — Ну, — спокойно заметил я, оглядывая ЛаКруа, — если вы считаете, что я, как эксперт, некомпетентен — то вам же лучше. Если я ничего не понимаю в тёмных артефактах, то даже не замечу, если вы попытаетесь продать моему другу подделку или… — Подделку?! — взвыл козлобородый, едва не подскакивая. — И, по-вашему, я должен терпеть подобные заявления? Вы позвали невесть кого, господин Орлов, и этот невесть кто-то теперь принимается меня оскорблять — а вы думаете, я стерплю это как должное? — Спокойно, спокойно! — Константин поднял обе руки вверх, призывая всех не нервничать и не пороть горячки. — Мой друг не имел в виду ничего такого. И он вполне компетентен, когда речь идёт об оценке артефактов… — О! — ЛаКруа снова уставился на меня в упор, чуть щуря один глаз, отчего, создавалось ощущение, что он — опереточный злодей. — Так он компетентен! Господин Орлов, знаете ли вы, что подобные вещи, — он постучал пальцем по выделанной коже чемодана, — могут по-настоящему оценить всего несколько десятков человек в мире? Он криво усмехнулся. — И как же зовут вашего «компетентного» друга? Если он относится к узкому кругу настолько авторитетных экспертов, то я должен знать его имя. Мы с Орловым поглядели друг на друга. Ну, да, настоящее имя снова не назовёшь. — Никс, — представился я. — Просто Никс. — Меня не интересуют ваши школьные клички! — отмахнулся француз. — Слушайте, мне кажется, что наша сделка бесперспективна! Возможно, я не имею права отдавать Зев Пустоты в такие безответственные руки, как ваши! Набивает цену, ясно-понятно. — Что… Пустоты? — уточнил я ровным тоном. ЛаКруа воззрился на меня с возмущённым видом. — Ваш… ваш… — его голос задрожал; французский акцент в безупречном русском стал чувствоваться сильнее. — Ваш, с позволения сказать, «эксперт» даже не слышал о Зеве Пустоты? Я сразу понял, что передо мной дилетант, но чтобы до такой степени?!.. Он вскочил; его рука дёрнулась к чемодану. — Стойте! — Орлов вскочил следом. — Мы даже не обговорили условия сделки! — О, я не ухожу, — успокоил его ЛаКруа. — Просто… хочу развеять ваши заблуждения по поводу «компетенции» этого так называемого «эксперта». Ну, да. Куда же он уйдёт без своих денег. Так расхваливать товар, даже не показав его, может только тот, кто очень хочет толкнуть какой-нибудь мусор. — С вашего позволения, господин Орлов, — закончил мысль ЛаКруа, — я сделаю один звонок. По счастью, в Москве есть один человек, который действительно разбирается в подобного рода вещах; хуже меня, конечно, но уж точно получше этого… этого… — Неуча и дилетанта, — услужливо подсказал я. — Вот именно! Я пожал плечами; озадаченный Орлов кивнул. — Да-да, конечно, звоните. Я буду рад выслушать мнение и этого человека, и вообще, чем больше мнений… Но ЛаКруа уже выскочил за дверь вместе со своим чемоданом. Орлов тут же повернулся ко мне. — Что ты творишь? — он сделал страшные глаза. — Я позвал тебя оценить артефакт, а не отпугивать продавца! — А тебе самому не кажется, что продавец… хочет тебя обдурить? — спокойно заметил я. — Эти манеры «всё знающего мудреца», флёр таинственности в словах. Не удивлюсь, если он припрятал этого своего знакомого заранее. — Я понимаю, что доверять его эксперту безоговорочно глупо, — согласился Константин. — Но… всё-таки, прошу, будь с ним повежливее. Я ничего не ответил, лишь снова пожал плечами. — И что это ещё за Зев Пустоты? — уточнил я. — Звучит… слишком громко, чтобы быть чем-то настоящим. — А ты правда не знаешь? — Девять лет комы, — напомнил я. — Так что это за штука? — Артефакт действительно легендарный, — пояснил Орлов. — История прослеживается на два столетия назад, и… Два столетия? Ха. Совпадение, или это ещё одна штучка из моей личной коллекции? У меня уже закончились остроумные комментарии по этому поводу, так что я просто спросил: — Допустим, а делает-то он что? — Заставляет вещи исчезать, — отозвался Орлов. …чего? Я нахмурился, пытаясь понять, было ли у меня в тайнике что-то подобное, но память почему-то ничего не подсказывала. — Вообще любые? — я наклонил голову. — Если так, то почему этот ЛаКруа ещё не король мира, владея этой штукой? — Нет-нет, только неодушевлённые, — пояснил Орлов. Ладно, ладно. — А что это ты, собственно, хочешь заставить исчезнуть? — задумчиво заметил я. — Ну… — Орлов покачал головой. — Была мысль, не сможет ли Зев Пустоты заставить исчезнуть нечто нематериальное. Вроде болезни, или… Он осёкся. — В общем, это личное. Как будет угодно. Дверь распахнулась, и ЛаКруа с довольным видом вернулся в кабинет. Вслед за ним в помещение вошёл официант — буквально на цыпочках, стараясь не задерживать на мне взгляда и вообще делать вид, что его тут нет — и поставил перед нами огромное блюдо с суши и ещё какими-то закусками в азиатском стиле. *** — Он будет здесь, господин Орлов, — довольно пообещал ЛаКруа. — И вы, господин… Никс. Мой знакомый будет тут совсем скоро, и детально разъяснит вам… Я меланхолично подхватил палочками суши. — Ну, хорошо, — заметил я. — А пока мы его ждём, может, вы наконец покажете нам товар? Пока не прозвучало экспертное мнение и я могу составить собственное, независимое. ЛаКруа торжествующе глядел на меня. — Товар… — пробормотал он, ставя чемодан обратно на стол и щёлкая замками. — Что за вульгарное слово… — Так вы не собираетесь его продавать? — невинно уточнил я. ЛаКруа моргнул. — Конечно, собираюсь, — отрезал он. — Но… — Значит, это товар, — заключил я. Кинув в меня пару мысленных молний, ЛаКруа наконец распахнул чемодан, открывая моему взгляду… Кольцо. Я медленно поморгал, глядя на артефакт. Да, эту штуку я помню, полезная вещица. Такая была в каждом моём тайнике, на каждой планете. Но, перебирая варианты, я даже не вспомнил про неё, потому что даже подумать не мог, что… — Серьёзно? — заключил я. — Огромный чемодан ради… вот этого? Вы не могли найти коробочку для кольца, или хотя бы сумку поменьше? Зачем было помещать эту кроху в кейс такого размера? — Что вы понимаете, — презрительно фыркнул ЛаКруа. — Это кольцо — опаснейший артефакт. Неосторожное обращение с ним может привести к трагедии. Кейс забит нейтрализующими заклинаниями, что делает транспортировку безопасной… насколько это вообще возможно. А, так вот что это за закорючки по всей внутренней поверхности чемодана. И всё для того, чтобы «обезопасить» простое, невинное пространственное кольцо. Будь я в Галактике, такую штуку можно было бы купить где угодно. Не сказать, чтобы дёшево, но и не запредельно дорого; пространственные кольца — артефакт простой и незаменимый, так что ими пользовались практически все. Говоря грубо, это маленькое карманное измерение, хранилище чего угодно. Замена куче сумок и рюкзаков. Почему в форме кольца? Да потому что так шанс потерять его снижается до минимума. Ну и… да, пожалуй, кольцо действительно может «заставить вещи исчезать». Перемещая внутрь себя. — Впечатлены, полагаю, — со сдержанным довольством в голове заметил ЛаКруа. — Ну, господин эксперт? Что скажете? Скажу, что вы замучили растаскивать вещи из моего тайника, вот что я скажу. — Вещь, похоже, подлинная, — заметил я. — Другой вопрос, в каком она состоянии. За два века на Земле… доморощенные маги могли сделать всё, что угодно, пытаясь, например, понять, куда же кольцо «девает» предметы. И, судя по тому, что ЛаКруа ничего не сказал об этой функции — либо они так и не поняли… либо вообще всё поломали. ЛаКруа покосился на меня с подозрением. — А вы не можете оценить состояние сами, господин «эксперт»? — с издёвкой заявил он. — Берите, проверяйте. Можете даже потрогать руками, только аккуратно. Я спокойно вытащил кольцо из маленького отверстия, прорезанного в мягком материале. Поднёс его к глазам, поглядел на свет… И положил на стол перед ЛаКруа. — Хорошо, — кивнул я. — Продемонстрируйте нам его работу. — Что? — Продемонстрируйте, — спокойно повторил я. — Пусть оно уберёт… да хотя бы вот эти палочки для суши. Две деревянные палочки тоже легли перед ЛаКруа, я же спокойно подхватил очередную сушину руками и отправил в рот. — Вы понимаете, о чём говорите? — ЛаКруа впился в меня взглядом. — Понимаете, какой опасный артефакт лежит перед вами, и насколько рискованно каждое его применение? Я лишь пожал плечами. — То есть, вы хотите продать нам товар, чью работоспособность даже не докажете? — Вы сами сказали, что он подлинный, «господин эксперт», — огрызнулся ЛаКруа. — Сказал, — согласился я. — А ещё сказал про состояние. И сейчас мой вердикт таков: за два столетия использования ваш Зев Пустоты вышел из строя и попросту не работает. Вы знаете об этом, поэтому и решили продать бесполезный мусор тому, кто готов заплатить за него хорошую сумму. Есть. Испуг, на миг мелькнувший в зрачках француза, тут же подсказал, что я прав. Впрочем… это и так было понятно. Пространственное кольцо имеет свой запас вместимости, проверить который можно, глянув его камень на просвет, и этот — ярко-красный. Пространственное хранилище забито доверху. Там не найдётся места даже для палочек для суши, не говоря уже ни о чём серьёзном. — Господин Орлов, — ЛаКруа повернулся к Константину, — вы же не собираетесь слепо доверять мнению вашего друга? — Ну, — тот поглядел на кольцо, — вы ведь и правда не хотите демонстрировать его работу. Кажется, до него начало доходить, что его собираются кинуть на деньги. Интересно, сколько за кольцо просит этот тип? ЛаКруа кивнул. — Что ж, ладно, — согласился он. — Господин Орлов… я вижу у вас на шее медальон-определитель. Разрешите? Я глянул на Орлова; ну, да, у того на шее действительно висел какой-то кулончик в виде гладкого камня. Похоже… что-то вроде шара той гадалки в таборе, только в миниатюре; крохотный анализатор магической энергии. Орлов кивнул, снимая медальон с шеи. — Я мог бы воспользоваться своим, — проговорил ЛаКруа, — но я взял чужой медальон — специально для чистоты эксперимента. Итак, поскольку использовать Зев Пустоты здесь и сейчас опасно, а вы требуете проверки… Кулончик на миг завис над кольцом — и принялся наливаться тёмно-синим свечением, чуть мерцая и покачиваясь. От него исходили тихие потрескивающие звуки. — Ну как? — француз поглядел на нас. — Удовлетворены? Я поглядел на Орлова. Кажется, тот тоже уже медленно терял уверенность в том, что хочет покупать эту штуку. — Мило, — согласился я. — Камушек засветился. Можно показывать фокусы на детских праздниках. А теперь будьте так любезны, продемонстрируйте нам… настоящую работу Зева Пустоты. Константин аккуратно забрал у сердитого ЛаКруа свой амулет. — Да, — подтвердил он. — Это было бы очень любезно с вашей стороны, господин ЛаКруа. *** Судя по этой язвительности, вернувшейся в тон — ему достаточно. Желание покупать кольцо упало куда-то в ноль. Ха. Самое смешное, что… кольцо вполне рабочее. Нужно просто избавить его от лишнего груза. Вот только явно не стоит покупать его у ЛаКруа за полную цену, которую он просит. Продолжаем торговаться. Взгляд француза заметался под нашими. — Шарлатанство! — сердито буркнул он. — Вы не доверяете мне, господин Орлов — с моим именем, с моей репутацией! Но доверяете своему знакомому, просто потому, что он сказал… — Просто потому, что своим бездействием вы подтверждаете его слова, — отозвался Орлов. — Если кольцо работает как нужно, если артефакт в полной силе, вы ведь можете за две секунды разрешить все наши сомнения, разве не так? ЛаКруа открыл было рот… и в этот момент в дверь кабинета постучали. — Господин Орлов, — в дверь сунулся очередной официант, — эти господа говорят, что они по приглашению господина ЛаКруа… Ну, да. В иное время их бы не пустили без записи. Но после сцены со мной метрдотель пустит наверх кого угодно, безо всяких документов. Официант отодвинулся, пропуская входящих; один из них расплылся в радостной улыбке. — Великий Мастер! — воскликнул он. — Какая встреча!.. ЛаКруа довольно улыбнулся. — Вы мне льстите, друг мой, я всё-таки ещё не Великий Мастер… — А я и не вам, господин ЛаКруа, — отозвался тот. Я поглядел на вошедших — и закатил глаза. Серьёзно? Снова вы? Даже тут мне нет от вас покоя? Повар-Голицын и его долговязый ученик Игнат, радостно глядя на меня, стояли в дверях. *** Глава 8— Ты правда думаешь, что… он ещё жив? Взгляды Михаила и Наины вновь пересеклись; глава рода пожал плечами. Скептицизм его жены, конечно, был понятен, но в то же время… — Вчера утром я представить не мог, что он встанет, а вчера днём — во что выльются все его похождения… В кабинете повисло задумчивое молчание; Наина тихо зарылась в бумаги, связанные с последними приготовлениями к свадьбе, Михаил сосредоточенно листал отчёты на планшете, пропуская лишний мусор и цепляясь глазами за отдельные слова или фразы. — Да, пожалуй, — наконец, отозвалась женщина. — Шума было больше, чем ожидалось… — Больше, чем ожидалось? — в голосе Михаила звучала скорее усталость, чем что-то ещё. — Да он поставил на уши весь город! — Не преувеличивай, — Наина покачала головой. — Город на уши поставил не Йошида, а сам факт его выхода из комы. А его действия… всего лишь несколько эпизодов. Ярких, неожиданных, но вряд ли потрясших кого-то, кроме непосредственных участников и свидетелей. Она отложила в сторону бумаги и поглядела на мужа. — Именно к этому я и клоню, Миша. Не переоценивай его… и не надейся на многое. Тела не нашли, но… шансы, что он сумел сам провернуть фокус со взрывом и уйти от наших оперативников, ничтожно малы по сравнению с шансами, что взрыв устроил кто-то другой. Кто-то из… огромного множества людей, желающих его смерти. Михаил тяжело вздохнул. Нет, он не мёртв. Йошида никак не мог быть мёртв. Наина может сомневаться, может изливать свои сомнения и на него. Пожалуй, её аргументы звучали странно… как будто она хотела, чтобы Михаил так думал, или что-то недоговаривала. Но вокруг Михаила недоговаривали все и постоянно, такова жизнь аристо. Потом подумает на досуге, что бы это значило. А пока же досугом и не пахло. Йошида жив. Тело не найдено — это почти верный признак того, что тела и нет, а есть живой человек. Конечно, точных доказательств у Михаила не было, но вся его интуиция кричала о том, что Йошида жив, и… …и ни единой догадки о том, где он может находиться или чем занят. Михаил снова принялся листать документы в планшете; Наина углубилась в служебные отчёты Сокола о том, как проходит обеспечение безопасности прибывающих вскоре гостей из Англии. Спецслужбы рода работали с самого утра. Посетили буквально все места, где отметился вчера Йошида, и… ничего не нашли. Ожидаемо. Если тот попытался изобразить собственную смерть, он не пойдёт туда, где его будут искать в первую очередь. Но ведь… Кто-то же должен знать хоть что-то! Ратибор Горыныч. У этого старикашки вечно такой вид, будто он знает всё — но не собирается говорить ни слова. Чёрта с два разберёшь, когда это так, а когда он и правда не при делах. Как бы там ни было, на него ничего не было. Михаил был готов нарываться на конфликт с Горынычем, зная, что ставка — его сын, но ссориться из-за бездоказательных подозрений было бы глупо. Единственным, что принесли ему утром от Ратибора следаки рода, был счёт за причинённый прошлой ночью ущерб. Романовы, конечно же, ничего не знают. Они никогда и ничего не знают, и глупо было бы ожидать иного от давно угасшего рода. Сергей Романов, как выяснилось, понятия не имел не то что о Йошиде — о своей собственной дочери! Впрочем, по его словам, он давно привык, что она может не ночевать дома или приходить под утро. Наверное, плохой идеей была та помолвка. Но такие осознания приходят не сразу; для этого и нужны подобные моменты. Тигран Гасанов валяется в больнице, и покинет её стены ещё нескоро. По иронии судьбы, он сейчас там же, где девять лет провёл сам Йошида. Его семья пока молчала, будто ничего не произошло, но Михаил отлично знал, что это лишь временная пауза. Как бы там ни было, и эта ниточка тоже заканчивалась ничем. Как и… все остальные. Подумать только, чем он занимается. Михаил потёр виски и потянулся к графину с водой. Не то, чтобы он был не рад возвращению сына, но… как всё-таки неудачно выпал момент. Конечно, никто не мог предугадать заранее или как-то повлиять, никто не мог, но если бы Йошида очнулся всего через неделю-другую… Ещё вчера утром заботы Михаила были привычными и рутинными. Поддержка репутации рода, чьи позиции во многом держались на его личной силе и старых соглашениях, а потому были, по сути, карточным домиком. Дипломатические игры с британцами и японцами, как один из способов эти самые позиции основательно укрепить. Бесконечные соглашения с пфырцсчами вроде Суворовых, где на каждую строчку приходится по три юридических ловушки. И всё в таком духе — буднично, обыденно, знакомо и скучно. Интриги, наследники, переделы территорий и бесконечный унылый трёп. Месяцы споров, скрытых угроз и таких же скрытых подлизываний всех и всем, лишь бы только продвинуться на лишний миллиметр вперёд. Словом, обычная жизнь аристо. А затем Йошида пробуждается — и… пошло-поехало. Наина, конечно, права: город взбудоражила вовсе не драка в ночном клубе или торги на аукционе. Город взбудоражил… потенциал Йошиды. Он ведь совершил всё это за ничтожные сутки — даже не успев толком встать с больничной койки! Честно говоря, поведение Йошиды попросту вышибало дух, выбивало Михаила из колеи. Привыкший к другому темпу событий, к жизни на иной скорости, он просто не поспевал за сыном. Его миром был мир, где сила — скрытое, затаённое оружие на крайний случай, а не то, чем тычут в лицо всем и каждому; где действия подолгу обдумывают, выжидая благоприятного момента — а не кидаются вперёд, сломя голову. Словом, он серьёзно отстал — и успел наделать ошибок. Михаил не был дураком, и мог признать моменты, в которых повёл себя по-идиотски. К примеру, решение сплавить сына Романовым, решив, что там он будет в безопасности и под надзором. Вместо того, чтобы приставить к нему в двадцать раз больше охраны с приказом не отводить глаз. *** Возможно, он становится стар и теряет хватку. Либо же… Йошида и правда — неконтролируемый ураган, к которому не знаешь, как подступиться, особенно с непривычки. Вот именно это и вселяло в него уверенность, что в истории со взрывом не всё так просто; даже больше, чем отсутствие тела. Неужели он и раньше был таким? Девять лет назад? Михаил напряг память, вспоминая сына в детстве… На планшете выскочило новое сообщение, вырвав его из воспоминаний. Дёрнув бровью, Михаил принялся быстро читать. Погодите-ка. Что?.. Да быть не может. Цыгане устроили в городе крупную драку? Цыгане, которые сидели тише воды, ниже травы долгие десятилетия? Которые могли сколько угодно хвалиться своими силами и титулами, но прекрасно понимали, что как только они начнут наглеть — их схватят за шкирку? И с кем? С людьми Тиграна Гасанова, отлёживающегося в больнице после ночных тумаков от Йошиды. Его семейство сейчас старательно открещивалось от произошедшего, заботясь о своей репутации. Гасановы были влиятельными аристократами, к тому же богатейшим родом в городе; бизнес-партнёрами Распутиных в том числе. Да не может же быть… И Медведевы? Глаза Михаила расширялись по мере того, как он вчитывался в строки отчёта. Явились на место, вступили в конфликт с их спецурой… едва не начали межродовую стычку… Ну ведь не может… Михаил замер, боясь прочесть дальше. Боясь обнаружить то, что подтвердит его догадки. …и всё из-за какого-то никому неизвестного цыгана — якобы цыгана. Укравшего — опять же, якобы укравшего — дочь Медведевых. Михаил вздохнул. Очень хотелось надеяться, что цыган окажется просто цыганом, а драка просто дракой, но… Банда Гасанова — попавшего в больницу из-за Йошиды только этой ночью. Дочь Медведева — которую её отец только этим утром сватал Йошиде в невесты. Нужно быть идиотом, чтобы не обратить на это внимание. Тпыфырч. Всё может быть. Яркий луч света в тёмном полумраке; как дыхание Истины, обнажающей нервы действительности. Кто угодно разговорится, хочешь-не хочешь, когда этот луч светит тебе прямо в глаза. Грязный представитель улиц, сидящий перед агентом Новаком, бы не кем угодно, а бесполезным отбросом общества. Но нёс такой же бесполезный словесный мусор, как и остальные. —Эй! — в десятый раз доказывал он. — Я сзади был, не видел ничего, слышал так — полслова! Вижу — конь несётся, все за ним, и я тоже… Ложь. Как обычно. Как до него и как после. Но они с напарником докопаются до правды. Всегда докапываются. Новак щёлкнул зажигалкой, закуривая. — За кем — за ним? — Лисовская уставилась на цыгана в упор, опираясь кулаками о стол, но, кажется, особого страха она ему не внушала. Вечная беда отбросов в том, что они уверены в собственной безнаказанности — пока жизнь не начнёт выворачивать им собственные кишки через горло, образно говоря. Новак медленно встал и спокойно выдохнул в лицо допрашиваемому клуб едкого дыма. — Тебе задали вопрос, приятель, — хрипло заговорил он, сбивая пылинку с плеча. — И если мне только покажется, что ты попытаешься ответить «за конём»… — Парень! Парень! — быстро и испуганно заговорил цыган, попытавшись взмахнуть руками; наручники звякнули. — Но я не знаю, кто это был! Он не наш, и вообще я не разглядел! Рубашка красная! Просто какой-то парень! — Не разглядел, но знаешь, что «не ваш»? — жёстко отрезала Лисовская. Конечно. В толпе этого города каждый встречный — всего лишь «просто какой-то парень». Без имени, без личности, без души. Душу выпивает бесконечное одиночество мегаполиса, взамен наполняя тело рутиной. Новаку это было знакомо. Однако прямо сейчас речь шла о вполне конкретном парне, и этот отброс знал, где его найти — или, во всяком случае, знал то, что поможет искать его. — Своих я знаю! — снова затараторил цыган. — День рождения у барона Драгомира, большой праздник! Там все собрались! Каждый род, каждая семья, все ромалэ… Откуда я знаю, откуда был этот? Не из моего рода, больше я не… Новак стукнул рукой по столу — так, что вздрогнул девственно прозрачный бокал с дорогой минералкой, к которому допрашиваемый с начала разговора даже не прикоснулся. Наручники не позволяли дотянуться. — Ты не понял, парень, — криво усмехнулся он, снова выдыхая кольцо дыма. — Мне плевать на тебя. Мне плевать на барона Драгомира, и его маленький праздник, и все ваши рода. Вы вписались не в ту заварушку; пошли не по той дорожке, а для таких, как ты, подобные дорожки оканчиваются на дне реки. — Ай! — взвизгнул цыган. — Барон сказал — за ним, я вскочил на коня, погнал!.. Барона нужно уважать! Пока прискакали, там уже дерутся, я тоже… Агенты переглянулись. Эту шарманку они уже слышали сегодня много раз. В глазах у Лисовской — недоверие, усталость. Напарник не верила, что у них получится выбить из этих типов что-то другое. Ну, она просто была не очень хороша в допросах. Новый клуб дыма. — Знаешь, — Новак отодвинул Лисовскую, а сам сел напротив цыгана, закинув ногу за ногу, — ты тут завёл разговор об уважении. Мол, барона Драгомира нужно уважать… что ж, давай потолкуем с тобой об уважении, приятель. Цыган выпучил глаза. Разговор был ему непонятен, а потому пугал. Новак хищно улыбнулся, зажав сигарету между зубами. — Люди, по правде говоря, то ещё дерьмо, — продолжил он. — В этом городе отличить одно от другого невозможно даже с очень хорошим микроскопом, а уж понять, кто достоин уважения, а кто нет, и того сложнее. Но, по счастью, у меня есть в запасе один верный способ. Он побарабанил пальцами по столешнице. — Кишки, приятель. Цвет кишок — вот что говорит о человеке лучше всего. Испуг в глазах допрашиваемого только рос. Лисовская уставилась на Новака с лёгким изумлением… впрочем, пока не вмешивалась. Вот и славно. *** — Глядя на цвет чьих-то кишок, ты сразу понимаешь, кто он такой, этот человек — или, вернее, кем он был, — Новак покачал головой. — Бывают кишки тёмно-красные, как густая кровь. Это кишки людей исключительно достойных уважения, умных и смелых. Порой и среди них встречаются подонки, как и везде, но это всё равно будут подонки первостатейные, высшей пробы, с чувством собственного достоинства. — Брат… не надо… — выдавил из себя цыган. — Брат? — Новак хмыкнул. — Как мало нужно людям, чтобы назвать кого-то братом. Чьи-то матери старались, рожали братьев, чтобы потом являлись самозванцы и умаляли их выстраданные заслуги? Он снова затянулся. — Так вот, о кишках. Ты перебил. — Я всё скажу… —…и, надеюсь, не станешь перебивать снова, — Новак усмехнулся. — Так вот, дружище. Бывают люди, чьи кишки отдают ярко-красным. Обычно это наглые выскочки с горячей кровью. Их смелость основана не на том, что они по-настоящему храбры, а на том, что они тупы и не могут осознать опасности. Впрочем… Лисовская делала ему какие-то жесты за спиной цыгана. Чего это она? —…даже они лучше, чем экземплярчики с нежно-розовыми кишочками. Батистовые плаксы, чьи поджилки трясутся при виде каждого намёка на опасность, но при этом желают быть во главе и жить припеваючи, не имея на то, никаких оснований. Никакого уважения, хотя порой они бывают слегка полезны. Новак улыбнулся ещё шире; сигарета чуть не выпала из зубов. — Но позорней всех — те, чьи кишки стали коричневыми. От всего дерьма, что пропущено через них. От всех пороков, впитанных в душу. От страха и алчности, лживости и самовлюблённости… Он резко встал; стул с грохотом повалился на пол комнаты для допросов, так, что вздрогнул не только цыган, но и Лисовская. — Какого цвета у тебя кишки, парень?! — прорычал Новак, наклоняя лицо к цыгану. — Какого цвета? — Я скажу… я скажу… — Так говори, а не трать впустую воздух! — Но я видел мало! А слышал ещё меньше… Новак ничего не ответил, продолжая глядеть на цыгана в упор. Тот задёргался ещё сильнее. — Это был санакуно! Санакуно, так сказала цыганка! А он… — Это имя? — уцепившись за слова, нельзя было дать слабину; Новак не двигался с места, продолжая задавать вопросы, пока допрашиваемый мечтал оказаться от него как можно дальше. — Нет! Это… это… — цыган замялся. — Санакуно это не… — Хватит мямлить. Говори! — Это ромал с великой силой! — цыган едва не плакал, уверенный, что живым он отсюда не выйдет. — Он положил руку на шар, и шар треснул, а! Никто так не мог! — Он раздавил шар рукой? — не поняла Лисовская. — Не рукой! Сила разорвала его! А потом он играл на гитаре… — А это ещё тут при чём? — Потом он сел на Бурана! — цыган выпаливал всё, что шло на ум. — Буран не просто конь! Он потомок коня, на котором Император ездил! Никто не мог его приручить! Санакуно смог! — Бред какой-то, — тихо пробормотала Лисовская. — Ладно. Это всё лирика. Что ты знаешь об этом типе? Откуда он, из какого рода? В каком районе обитает? — О санакуно говорилось в наших пророчествах, — продолжал цыган. Кажется, слова его напарника он пропускал мимо ушей — зато от Новака не отводил взгляда. — Он явится… сила его будет велика, и он объединит всех… Или погубит. И вот он явился, но мы разозлили его… зря барон Драгомир сказал за ним гнаться, зря… — Эй! — потребовала Лисовская. — Успокойся и говори по существу. К какому роду относится этот тип, в каком районе он живёт… — Никто его не знает! — благоговейно прошептал цыган. — Никто, а! Говорю! Он явился из ниоткуда, его никто не знал… Лисовская со злостью посмотрела на Новака. Она не сказала ни слова, но всё и так читалось. «И этот не сказал ничего полезного, только наплёл бредятины из местного фольклора». Ну, нет. Новак медленно распрямился. Этот тип дал очень интересную зацепку. Вот только… какой-то цыганский антихрист? Нет, это было бы слишком просто для произошедшего. Новак чувствовал спинным мозгом, как над угольной землёй сгущаются свинцовые тучи. Тут что-то большее. Этот санакуно… не просто какой-то цыган с мощным Даром. Грядёт что-то больше; что-то страшное. Всё внутри Новака кричало об этом. Что-то… извне, словно из глубин космоса; что-то древнее и могущественное. Иначе к чему так резко заболело простреленное колено? — А с ним не соскучишься, верно? — хмыкнул Горыныч, заруливая во двор невзрачного строения. Пустая подворотня казалось совершенно… будничной. Илана Медведева тихо цокнула языком. Да, у этого дедка всё было схвачено. Пожалуй, она почти не удивилась, когда он вдруг достал ключи от мирно стоящей на улице машины. «Страховой вариант», так, кажется, пояснил он тогда. «Подобные вещи должны быть повсюду». А вот Йошида Распутин… Что-то в нём, определённо, было. Что-то такое, чего никогда не разглядит отец — но она увидела сходу. И шарм, и харизма, и — чего уж скрывать — сила. Вот только… — Удача не может быть вечной, — спокойно заметила она. Старик неторопливо припарковался и распахнул дверь. — Если это удача, — парировал он. — Взять хотя бы твоё, мм, похищение. Как я посмотрю, ты не сильно сопротивляешься. Как для похищенной. Да, пожалуй. Илана… сама пока не определилась с тем, что ей следует делать дальше. Побыть и правда пропавшей какое-то время? С одной стороны, это может принести проблемы, а с другой — и пользу. Чего больше? — А что толку? — заметила она. — Расклад не в мою пользу. Не согласилась бы играть роль похищенной — стала бы ей по-настоящему. К тому же… вопрос «что толку» говорил о другом; о том, чего Горыныч не знал и знать не мог. Планы отца. Выдать её за Йошиду, позволить роду выйти на передний план, вступить в большую игру. А раз её всё равно сводят с этим парнем… вот она и решила немного ускорить весь процесс. И, может быть, поняв, что движет Йошидой и как найти к нему ключик. — Вы на редкость спокойная девушка, Илана, — благодушно заметил Горыныч, открывая дверь обыденно выглядящего дома. — Или, может быть, просто умная. Большая редкость в наши дни. *** Илана вежливо улыбнулась в ответ — и замолчала, проходя вслед за ним. Если начистоту, она не любила таких, как Йошида. Слишком молодых, слишком импульсивных, действующих не от опыта или ума, а от эмоций. Куда больше ей нравились мужчины, похожие на отца — собранные, серьёзные, пропахшие дорогим алкоголем, сигаретами и тяжёлым одеколоном. Такие, как… Ратибор Горыныч. Нет, конкретно он, наверное, всё же староват. Будь он моложе лет на десять, пятнадцать… И в то же время, его возраст — это прямое свидетельство того, чего он стоит. Это значит, что у него были силы дожить до своих лет, занимая подобное положение. Импульсивные мечтатели без реальной силы… такие долго не живут. Отец наглядно ей показывал, что бывает с теми, что не отмерил семь раз прежде, чем отрезать, и его дочь накрепко запомнила урок. Евгений, например. За Суворовым стоял могучий род — как и за Йошидой. Вот только сам он не представлял из себя… ничего такого. Горы самомнения, дикое эго и кипящая агрессия на всех, кто не кланялся ему в ноги. То, что случилось вчера в парке… Вернее, почти случилось. Вот он, предел его амбиций. Она и раньше знала, что Евгений ничтожество, теперь же презрение к нему стало ещё выше. С другой стороны… она давно догадывалась, что этим всё закончится. И вчера, выходя вместе с ним в парк, взвесила все риски и была к этому готова. Как она и говорила, Суворов ничтожество сам по себе, но за ним стоит сильный род. Отец всегда учил её, что семья важнее всего. Даже важнее личных интересов. Немного потерпеть, поизображать слезливую дурочку, чтобы затем Суворовы оказались в долгу перед её родом? Неприятно, но она была готова на это пойти. Йошида… стал непредвиденным фактором. Впрочем, к лучшему: теперь род ещё в большем выигрыше, а ей не пришлось… в общем, не пришлось. Вот только у неё с отцом слегка разнились взгляды на то, как достичь блага для семьи. И она была даже готова пойти наперекор отцу, чтобы отстоять свою точку зрения. В конце концов, он сам её этому учил. Щёлкнула дверь квартиры. — Ну — милости прошу, — пригласил Ратибор, заходя внутрь. — И где мы? — Илана огляделась. Просто и без шика, но чисто и даже уютно. Чувствуется, что это жилище… человека практичного и с опытом. — Одна из моих квартир, — улыбнулся старик. — Человеку моего рода занятий полезно иметь гнёздышки то там, то тут по всему городу. Есть хочешь? Разувшись, он направился на небольшую кухню; Илана услышала, как чиркает спичка. — Кого другого я бы спрятал в месте поскромней, — заметил Ратибор, — но вы, Илана, гостья особая. Да и Йошида на меня рассчитывает. Йошида… да, Йошида. Так кто же он такой? Такой же импульсивный пацан, как и Евгений, только играющий в героя, но не имеющий реальной силы? Или же… Не-а. Всё гораздо хуже. Илана медленно разулась и, пройдя в комнату, опустилась на диван. Ничего так. Уютно. Со вкусом. Йошида… не импульсивный пацан без силы. Он импульсивный пацан с силой. И он не стесняется её демонстрировать. А вот о том, чтобы обдумывать свои действия — и, что куда важнее, последствия своих действий — речи не идёт. То, что случилось вечером в парке, уже вчера заставило её сомневаться в верности отцовского решения, но встреча была слишком короткой, и сказать что-то наверняка было сложно. Теперь — после нападения на съёмочную площадку, а также того, что Йошида устроил в таборе — она была уверена в своих выводах на все сто. Йошида просто кипит силой. И, зная это, он идёт вперёд, не видя препятствий и не глядя по сторонам. Это… даже хуже, чем полагаться на удачу, если так подумать. Он играет с окружающим миром, словно с занимательной игрушкой, пробует его на прочность. Стань она женой Суворова — и план отца сработал бы. Суворов, при всех его недостатках — плоть от плоти мира аристо, и играет по заведённым правилам. Йошида… для него эти правила — пустой звук. Говоря с отцом, она ещё могла в этом сомневаться, но только не теперь, после табора и скачки на коне по улицам Москвы. Йошида торопливый, суетный, непосредственный и так далее. Он любит ломать шаблоны. Весь маленький мирок аристо только и держится на таких вещах, как традиции, связи, внутренняя культура. То, что впитано с молоком матери и вбито каждым днём воспитания. То, что понимают и принимают все, от самых достойных и сильных — до ничтожеств вроде Евгения. И то, чего не сможет понять Йошида. Если сделать всё, как хочет отец… всё пойдёт не так. Во главе рода Медведевых окажется импульсивный, нетерпеливый парень. Большой ребёнок с амбициями. А благодаря силе — ещё и с реальной властью в руках. Едва ли это пойдёт на пользу семье Медведевых. Так что… остаться в стороне не получится. Придётся брать всё в свои руки и вносить в отцовский план серьёзные поправки. Прислушиваясь к шуму, доносящемуся из кухни, Илана чуть улыбнулась. Она любила таких людей, как Ратибор Горыныч. Скорее всего, потому, что она и сама была таким человеком. *** Глава 9- Великий Мастер, глазам не верю!.. Это и правда вы? - улыбка Голицына расплывалась всё шире; на вытянувшееся лицо ЛаКруа он не обращал никакого внимания. Впрочем, моё собственное лицо сейчас вполне могло бы с ним посоперничать. Серьёзно?.. Уходить от культистов, пригибаясь по кустам; вляпаться в бой на съёмочной площадке; похитить Илану Медведеву; прокатиться на цыганском жеребце и спровоцировать массовое побоище… …и всё ради того, чтобы вы сейчас снова наткнулись на меня? - Эээ… — Орлов тоже слегка озадаченно поглядел на нас. - Так ты… знаешь их? - Так, мельком, - шумно выдохнул я. — Случайно… пересеклись. - Голицын, - ЛаКруа почему-то сделал ударение на последнем слоге, — о ком вы говорите? Здесь нет никого, кроме меня и этих двух… Уууу. А он напрашивается. — Что за дурацкие вопросы, господин ЛаКруа? — Голицын удивлённо поднял бровь. — Я говорю о Великом Мастере. ЛаКруа проследил его взгляд… и едва не позеленел. — Да что за спектакль тут происходит? — он снова вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол. — Магистр Голицын! Я считал вас серьёзным человеком… тем, кто не будет проворачивать подобные дурацкие шутки… Я тихо прикрыл лицо рукой. Угораздило же. Великий Мастер, что б его… — Магистр, — спокойно попросил я, поднимая глаза на Голицына. — Выйдите на минутку, будьте так любезны. Пожалуй, если он сейчас полезет с объяснениями и начнёт меня нахваливать, как торговка на базаре, это только окончательно спугнёт ЛаКруа, и тот, чего доброго, и правда передумает продавать кольцо. — А?.. — осёкся Голицын. — Я… мы… мы что-то сделали не так? Я ободряюще улыбнулся. — Всё так, всё так. Просто выйдите на пару минут. Зависнув на пару секунд, Голицын, наконец, сообразил, чего я хочу — и, развернувшись, быстро вышел обратно за дверь, потянув за собой долговязого Игната. Я спокойно откинулся на спинку диванчика. ЛаКруа, не моргая, глядел на меня. Изумление, недоверие возмущение… чудесный букет эмоций. Каждый раз как в первый. — Они… послушались вас? — изумлённо пробормотал он. — Господин ЛаКруа, — вздохнул я, качая головой. — Вы же сами сказали: здесь только мы трое. Вы не Великий Мастер, господин Орлов не Великий Мастер, под столом тоже никто не прячется. Следовательно… — Что за чушь? — ЛаКруа сморщился, но маска уверенности на его лице теперь уже не была такой монолитной. — Как вы можете быть Великим Мастером? — Откуда ты их знаешь? — Орлов тоже глядел с интересом. — Кто это вообще такие? — Да? Откуда вообще… — Сказал же, случайно пересеклись, — вздохнул я. — Так… боевые повара. Встретились в одном парке. Я там, скажем так, практиковал… секретную технику нарезки угря. Вот, теперь бегают за мной и просят научить их делать правильные сашими. У ЛаКруа от такого объяснения глаза полезли на лоб; Константин недоверчиво хмыкнул. Ну… не буду же я объяснять ему все тонкости нашего знакомства? Идею он понял, а остальное никому знать необязательно. — И вы хотите, чтобы я в это поверил? — фыркнул ЛаКруа. — Что какой-то неизвестный мне юнец — Великий Мастер? Да вы знаете, сколько человек вообще получали это звание? — Неизвестный, — согласился я. — Мило, что вы употребили именно это слово, ЛаКруа. Что вы, собственно, знаете обо мне, чтобы делать выводы? Хищная улыбка заставила распахнувшего было рот француза проглотить начало фразы. Имидж. Вот что по-настоящему имеет значение. Как мы преподнесём себя друзьям и врагам, так они и будут к нам относиться. А уже имея нужный имидж, можно добиваться своих целей. Например… диктовать типам вроде ЛаКруа свои условия. — Господин Голицын! — громко позвал я — так, чтобы было слышно за дверью. — Можете заходить. Дверь распахнулась осторожно, даже немного робко; повар глядел на меня заискивающе. — Что ж, — заметил я ему. — Давайте разберёмся с делом, ради которого мы все здесь собрались. Как бы там ни было, и от этого толстяка сейчас может быть польза. Главное, сделать всё грамотно. Все молчали. Повар и его ученик — подобострастно, чуть ли не заглядывая мне в рот; Орлов — просто предпочитая не вмешиваться и наслаждаться шоу; что до ЛаКруа, то тот просто дурел от происходящего, которое не укладывалось у него в голове. — Кольцо, — заключил я. Взгляды всех присутствующих устремились на кольцо. В глазах Орлова читался сильный скептицизм; кажется, он уже совершенно не горел идеей заполучить артефакт… но при этом явно наблюдал за происходящим с интересом. — Когда вы вошли, — я повернулся к Голицыну, — мы как раз обсуждали… свойства Зева Пустоты. — Этот так называемый Великий Мастер даже не знал названия артефакта, пока я… — попытался было возмутиться ЛаКруа, но я лишь махнул рукой. — Я утверждал, — продолжил я, — что кольцо оригинальное, но… подпорчено долгим использованием. Господин ЛаКруа, конечно же, возражал. По лицу Голицына пробежала тень. — Кольцо, конечно, кольцо, — пробормотал он, отводя взгляд. — Вы совершенно точно сказали, что это оригинал, Великий Мастер. ЛаКруа шумно выдохнул. Я лишь иронично улыбнулся. Разумеется. Голицын явился сюда, чтобы подтвердить слова француза и набить цену кольцу. Но одно дело — впаривать некачественный товар невесть кому, и совсем другое — пытаться обмануть Великого Мастера. — Так я и думал, — заключил я, глядя, как Голицын смотрит куда-то в столешницу. — Оригинал, но… неликвид. Господин ЛаКруа, сколько вы запрашивали за этот артефакт? ЛаКруа буркнул что-то неразборчивое. — Десять миллионов, — пожал плечами Константин. — Но там, кажется, звучали разговоры о других желающих купить, и о том, что если я хочу оказаться первым, можно надбавить ещё парочку… — Вот именно! — вспыхнул ЛаКруа. — Не знаю, что за игру вы тут все ведёте и зачем сговорились на этот цирк, но я найду, кому продать кольцо! Если вы на этом закончили… Он потянулся было к артефакту… но не успел. Тёмное щупальце, выпраставшееся из-за моего плеча, легонько шлёпнуло его по ладони — и накрыло кольцо. *** Угу, конечно. Чтобы ты продал моё кольцо ещё кому-нибудь. Голицын и Игнат уставились на щупальце с восхищением, Орлов и ЛаКруа — с удивлением. — Тем не менее, — продолжил я, — хоть это и неликвид, но всё-таки оригинал. Кольцо заинтересовало меня; пожалуй, мне было бы интересно поэкспериментировать с ним, попытаться разобраться в причинах поломки. Я бы купил его для себя… за один миллион. Глаза ЛаКруа снова распахнулись. — Что?! В десять раз меньше моей цены? — В десять раз меньше цены нормального, работающего артефакта, — резонно заметил я. — Но это всё ещё немалые деньги. — Тогда я вообще отказываюсь продавать товар! Щупальце не сдвинулось ни на миллиметр. ЛаКруа поглядел на него, беспомощно распахнув глаза. — Хотя бы пять! — он вытер платком пот со лба. — Полтора, — отрезал я. — Что? Полтора? Три! — Два миллиона, — кивнул я. — Два миллиона — Это грабёж! — возмутился ЛаКруа. — А это мошенничество, — ответил я. — Великий Мастер, — с очень странным выражением лица заметил Голицын. — Вам не обязательно покупать именно это кольцо. Если желаете, я могу показать вам другие интересные артефакты, что хранятся у нас, в «Тёмной Спирали»… Угу, ясно-понятно. Он тоже не хочет слить кольцо за копейки, и в то же время продолжает свои нелепые попытки меня завербовать. Извини, повар — ни то, ни другое меня не интересует. — Другие артефакты — это мило, — улыбнулся я. — Но мне интересно именно это кольцо. Итак, два миллиона, и в придачу, господин ЛаКруа, я не буду уничтожать вашу репутацию, рассказывая кому-то о фокусе, что вы хотели провернуть. Немая сцена. Я откинулся на спинку дивана, наблюдая за гаммой чувств, что проносились по лицу ЛаКруа. — Господин ЛаКруа, — покачал головой Голицын. — При всём уважении к вам, я полагаю, что благорасположение Великого Мастера стоит куда дороже тех денег, которые… Я спокойно закинул в рот ещё один ролл. — Я понял, — глаза ЛаКруа горели яростным огнём. — Понял. Вы всё это подстроили заранее, да? Это ваша игра, Голицын? Хотите получить кольцо за бесценок, сделав из меня идиота? — А вы, господин ЛаКруа, — заметил холодным голосом Орлов, пристально глядя на француза, — насколько я понял, хотели сделать идиота из меня, продав неработающую вещь. Новая пауза; слова застряли у ЛаКруа в горле. — Можете забирать кольцо и уходить, — улыбнулся я, убирая тёмное щупальце с артефакта. — Но, думаю, господин Голицын быстро сообщит всем заинтересованным лицам, кто вы такой и что хотите им продать. Так, господин Голицын? — Конечно-конечно, — быстро закивал толстяк. — Позорить репутацию адептов Тёмного Пути мелким жульничеством — недопустимо… Угу. Как будто ты сам не собирался принять в этом жульничестве участия. — Ничего себе мелким, — заметил Орлов всё тем же тоном. — На десять миллионов. — Так вот, — кивнул я. — Можете забирать его и уходить. Или… можете взять два миллиона — вполне приличные деньги — и сохранить свою репутацию. До следующего раза, когда вас разоблачат, по крайней мере. На лицо ЛаКруа было страшно смотреть; дикая ярость вкупе с бессилием — и непониманием, как до этого дошло. Только что он был хозяином положения, таинственным знатоком с гарантией в виде Голицына, а мы с Орловым — двумя юнцами… и вдруг всё меняется, я оказываюсь Великим Мастером, а он — мошенником. — Хотя бы три… — попытался снова начать торговаться он, но я пресёк попытки. — Два. Это последнее слово. Куда он денется? Кольцо для него бесполезно, а если Голицын раструбит всем об этом, продать его он тоже не сможет. — Господин ЛаКруа, — слащаво улыбнулся Голицын. — Воспринимайте это иначе. Как… сделку с потенциалом на будущее. Сегодня вы потеряли в деньгах, но приобрели в полезных связях, и «Тёмная Спираль» искренне благодарна вам… — Пошли вы к чёрту, Голицын! — огрызнулся нервный француз. — Вы и ваша благодарность! Он обернулся на меня, затравленно глядя. — Два миллиона. — Два миллиона и моё молчание, — кивнул я. Орлов вытащил телефон, готовясь сделать перевод. — Мне не нужно ваше молчание! — снова взвился ЛаКруа. — Я не делал ничего такого, о чём стоило бы молчать! — Так мне можно рассказывать о том, как вы пытались продать неработающий артефакт по полной цене? — Деньги отправлены, господин ЛаКруа, — ровным голосом сообщил Орлов. — Дождётесь поступления, или… Не отвечая ни ему, ни мне, Лакруа вскочил — и вылетел за дверь, громко ей хлопнув. Я хмыкнул ему вслед. — Даже чемодан не забрал. И зачем он мне?.. *** *** *** *** *** *** *** *** *** === Источники : https://www.rulit.me/books/glavnyj-naslednik-ne-skryvaet-svoyu-silu-tom-1-i-tom-2-si-read-748276-1.html https://readli.net/chitat-online/?b=1147585&pg=1 *** *** ***
*** --- ---
--- --- Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001 --- ***
***
АудиокнигиНовость 2Семашхо*** *** | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |