...наследник 014 - 7 Апреля 2024 - Персональный сайт

Главная » 2024 » Апрель » 7 » ...наследник 014

05:50

...наследник 014

***

Глава 5

…затаившись в разросшихся кустах сирени, я молча наблюдал за тем, как квадратный люк в земле медленно, со скрипом приоткрывается. Первой наружу показалась рука в толстой кожаной перчатке; затем голова…

Нет, не очередной киллер. На этот раз — просто канализационщик. Второй ждал его наверху.

— Рпыфнечс, трефынц! — ёмко и колоритно сообщил первый второму.

— Нашёл утечку?

— Утечку, ага. Конечно, — первый отряхнул рабочие перчатки. — Гыфцсеч это не утечка. Прикинь — это те цыгане подключились к трубе. Протянули какие-то шланги, перемотанные синей изолентой, и качают воду нахаляву.

Обе головы повернулись в сторону пестрящего цветами палаточного лагеря, расположенного в метрах этак трёхста. Так вот это что такое! А я-то думал, какой-то фестиваль или вроде того.

Медведева, сидящая рядом со мной, примолкла. Минуту назад она пыталась требовать, чтобы я её отпустил, но, кажется, разговор двух канализационщиков привлек и её внимание.

Отпустить. Увы, не могу. Не то, чтобы мне очень хотелось с ней возиться, но… девчонка видела моё лицо, более того — узнала меня. И, если она кому-то проболтается, это создаст для меня преждевременные проблемы.

— Как они вообще это сделали? — изумился, тем временем, второй из братьев Марио.

— Да не по бару ли, как? Главное, с кого спишут расходы! А спишут с нас, трыфч! — кипел первый. Он развернулся и, даже не подобрав свой ящичек с инструментами, решительно направился в сторону палаточного лагеря, откуда доносились цветастые звонкие распевы и запах мяса с дымком.

— Э, э! — заволновался второй, хватая его за рукав. — Ты куда?

— Туда! — рявкнул первый. — Щас я им…

— Остынь, остынь, — второй поднял руки в примиряющем жесте. — Что это даст? Они тебя даже не послушают.

Первый хотел ещё что-то заорать, но второй продолжал.

— Подумай сам, это же чрыпеные цыгане. Они поставили свои кыфенчцные палатки прямо в центре Императорского Парка, и знаешь, что? Никто их отсюда не гонит. Потому что никто не связывается с цыганами. Ни Распутины, ни Суворовы, ни…

— Да потому что все знают, что вони будет больше, чем выхлопа, — всё ещё решительно хмурясь, согласился первый. — Но если бы я боялся вони, не пошёл бы на эту работу. Ненавижу, тыфрсч, цыган!

— Какой ты чувствительный мальчик, Фома, — отозвался второй. — Но толку с этого не будет. А вот лицо тебе разукрасят.

Схватив ящик и кое-как прикрыв ногой люк, он принялся увлекать своего чрезмерно горячего коллегу подальше от неприятностей, бормоча что-то успокоительное в духе «…и пусть начальство с ними разбирается, а мы не при чём».

Я задумчиво проводил парочку взглядом.

— Так… — снова ожила Медведева, мотнув головой, — что ты намерен делать?

В голосе подлинный испуг. Ещё бы.

Мы не успели далеко уйти от места съёмок — так, отошли на безопасное расстояние, но выбраться из огромного парка, не попавшись на глаза никому — задача не из лёгких. Сюда вот-вот начнут слетаться медведевские охранники, возможно, вместе с силовиками…

Всё это, конечно, мне не на руку. Размялся, что сказать.

— Я уже предлагал тебе деньги, — спокойно заметил я. — Пять миллионов за два-три дня, которые ты просто просидишь в тихом месте у одного моего знакомого. Знаешь, большинство людей убили бы за такое предложение.

— Я Илана Медведева! — снова вспыхнула девушка; краска залила лицо. — Я аристократка, и не продаюсь за деньги!

— Ты ещё и актриса, — ответил я. — За съёмки ведь тебе что-то платили? Вот, считай, это то же самое.

Медведева хотела что-то ответить, но замолкла на полуслове, наткнувшись на мой взгляд — ровный и холодный. Я определённо пугал её… и это после того, как дважды её спас?

Ну, хорошо. Второй раз не считается. Но первый-то был! И где благодарность?

— Съёмки — дела отца, — быстро и тихо сообщила она, отводя взгляд. — Это он заказал короткометражку, так что денег за неё я не получаю.

— Меценат, что ли? — я поднял бровь. — Ему-то зачем снимать эту клишированную чушь?

— Договор с Суворовыми, нужно… — Илана осеклась. — Неважно!

Я пожал плечами.

Суворовы, ага. У меня перед глазами очень живо встала картина прошлого вечера. Парк Медведевых, Суворов с расстёгнутым поясом, слёзы и мольбы…

Да уж. Эта девочка не из тех, что сопротивляется и показывает свой характер. Отец сказал — пошла и снялась в кино. Парень прикрикнул — легла и ... .

Это слегка облегчает дело: чтобы заставить её делать то, что мне нужно, достаточно повысить тон или страшно посмотреть. Не по-джентльменски, но, в конце концов, я не хотел ничего плохого, да и она явно должна мне за вчерашнее.

Вот только куда её деть? Не таскаться же с ней в ресторан к Орлову и дальше… Нужно было отвести её туда, где её не найдут ни Медведевы, ни Суворовы, ни Распутины. Никто не найдёт из аристо. И откуда она сама не денется…

…и, кажется, я только что сообразил, где есть такое место.

Мой задумчивый взгляд остановился на цыганском палаточном городке, пёстром и музыкальном.

— Что ты собрался делать? — испуганно выдохнула Илана, уловив решимость в моём взгляде.

Я хмыкнул.

— Продам тебя цыганам.

Что же мне это напоминало?..

Вблизи цыганский табор был ещё более пёстрым, громким и мельтешащим. Тканевые палатки развевались на лёгком ветерке, и до меня медленно начинало доходить, почему в большом и, в общем-то, красивом парке почти не было людей.

Вернее, не так. Здесь были кто угодно: культисты, убийцы, киношники, цыгане, но вот обычных прохожих как-то было немного. И вот перед нами причина. Крутит пёстрыми юбками, выплясывая в хороводе, бренчит на гитаре, варит в котелке какой-то пряно пахнущий суп. Это был даже не палаточный городок, а полноценный город, если можно так выразиться.

***

Медведева нервно оглядывалась по сторонам, всё ещё боясь, что слова про «продам цыганам» были не шуткой, а моими серьёзными намерениями, но, если честно, на нас не обращали внимания. Люди разбились на группы и вели какие-то свои частные разговоры; кто-то ожесточённо спорил, кто-то мирно беседовал. В стороне перебирали ногами несколько коней совершенно богатырского роста, привязанные к столбику; ближе к центру табора шумная цыганка в пятнистой косынке ловко гадала кому-то на картах таро, предрекая великое будущее.

Так что же мне это напоминало?..

Ах да, точно. Аристократов, конечно же.

Я встречал нечто подобное на парочке довольно отсталых планет — там, где строй больше напоминал племенной, но аристократия уже зародилась. Местные полотнища подозрительно были похожи на яркие стяги, а слово «барон», звучащее из каждого угла, только ещё больше усиливало ассоциации.

Мимо нас, бренча гитарой и чуть нетрезво подпевая, прошагали трое молодых парней; Илана чуть дёрнулась под их сальными взглядами.

— Спокойно, — тихо заметил я, удерживая её за руку. — Я уже сказал, что не собираюсь тебя им продавать.

— Тогда зачем мы здесь?

—Затем, что я заметил одну закономерность, — хмыкнул я. — Чем больше вокруг народу, тем меньше ты пытаешься вырываться и возражать.

Ну, а ещё потому, что цыганский табор — это последнее место, где Илану Медведеву станут искать. В конечном итоге, как бы много ни было здесь людей — стоит полагать, что каждый из них понимает, кто есть кто в этом городе. Вряд ли Медведевы всерьёз решат, что цыгане могли осмелиться на похищение девушки из их клана.

Разумеется, я не собирался держать её здесь два дня: только до того момента, как смогу нормально, безопасно покинуть парк и его окрестности.

— Мне… не нравится это место, — нервно моргая, заметила она.

— Это ещё чем? — усмехнулся я. — Мне-то казалось, тебе, выросшей в среде аристо, здесь будет привычно и уютно.

— Это не аристо! — тихо вспыхнула Илана. — Это цыганский табор!

Надо же, какие мы гордые. Вот только как по мне — разницы не так уж и много.

— А ты прислушайся к разговорам, — посоветовал я. — Может быть, что-то напомнит.

Илана поглядела на меня, недоумённо и непонимающе. Я же лишь улыбнулся и умолк, давая ей самой возможность сообразить.

В конце концов, подсказки неслись со всех сторон.

—…не стоит торопиться с выбором невесты, — поучал седоватый мужик паренька помладше. — Ты опираешься на свои желания, а нужно учитывать интересы семьи.

— Я и учитываю…

— Учитывал бы — подумал бы о том, что Айша дочь барона Алмаза, а барон Алмаз давно пытается объединиться с родом Мито. Он уже мысленно выдал свою Айшу за их наследника, и если ты…

Я хмыкнул и повернулся в другую сторону. Там двое усачей, прикладываясь к бутылкам дешёвого пива, степенно обсуждали своё.

— Наш барон, конечно, правильно поступил, расширив влияние семьи на севере Москвы. Но не возмутятся ли Аржинты?

— Аржинты падаль, мусор на пути. А вот Закариешти… эти давно искали повода для открытой войны. Поглядывают на наших коней… Нужно быть осторожными и не прозевать момент, когда они сделают свой шаг…

— Ты серьёзно? — Илана фыркнула. — Ты принимаешь их разговоры за чистую монету? Они просто… просто…

— Падаль, мусор на пути? — услужливо подсказал я.

Илана поджала губы, но затем вновь заговорила.

— Я всё равно не понимаю, зачем мы сюда припёрлись.

— Потому что тебе нужно смешаться с толпой, — терпеливо пояснил я. — Где-то, где тебя никто не подумает искать.

— Мне? — Илана поглядела на меня. — Это тебе нужно, чтобы я смешалась с толпой.

— Вот как? — я хищно улыбнулся. — С чего ты взяла?

— С того, что это ты влип в неприятности, разгромив съёмочную группу и похитив меня!

— Допустим, — кивнул я. — А напомни-ка мне, с чего мне вообще могла прийти в голову идея разгромить съёмочную группу?

— Откуда я…

— Может, потому, что однажды мне уже доводилось это делать? — закончил я. — Немного благодарности, во-первых, не помешает. А во-вторых… ты правда думаешь, что Суворов успокоится?

Илана часто заморгала. Кажется, об этом она ещё не думала — или старалась не думать.

— Вчера он был в ярости, когда я прервал ваше маленькое свидание, — заметил я. — Вот только кому он будет мстить? Мне? Вряд ли. Он побоится связываться с тем, кто сильнее его и как аристократ, и… чисто физически. Значит, ты.

— У моего отца есть идеи, как… — она осеклась, как-то странно глядя на меня.

— Возможно, у твоего отца и раньше были идеи? — отозвался я. — Например, дождаться пока Суворов тебя изнасилует, а потом использовать это как компромат, чтобы породниться с ними.

Илана ничего не ответила.

— Предлагаю сделку, — подытожил я. — Мне, наверное, было бы проще заставить тебя силой, но… это бы решило вопрос сейчас, зато породило бы новые проблемы в будущем.

— Что за сделка?

— Ты делаешь то, что я говорю — например, спокойно сливаешься с толпой в тихом месте, — пояснил я. — А я… разбираюсь за это время и с твоими проблемами тоже. И делаю так, что ни Суворов, ни его дружки больше никогда не приблизятся к тебе без твоего согласия. Идёт?

Конечно, я не собирался играть в рыцаря на белом коне, однако что-то подсказывало, что вся эта история с Суворовым так просто не закончится. Рано или поздно с ним придётся разобраться, будет в этом замешана Медведева или нет.

Опять этот странный взгляд. Словно Илана что-то знает, чего не знаю я. В какой момент он у неё появился? Когда она осеклась, говоря о планах своего отца.

Хм. Повод задуматься.

— Ладно, — наконец, кивнула она, шумно выдыхая. — Только… ты ЭТО место называешь тихим?

Да уж, справедливо. Шум, пляски, песни, толкотня как на базаре…

— Ну, по крайней мере, свежий воздух и культурный досуг, — заметил я. — Посидишь, покушаешь шашлыки… или что они тут жарят.

Впрочем, я ещё не был уверен до конца, что это место мне подходит; возможно, проще было использовать что-то менее экзотическое. Я вновь огляделся по сторонам.

***

— О. Гляди-ка, — указал я туда, где была гадалка с картами. Там, кажется, происходило что-то интересное. — Что они делают?

Илана нахмурилась.

— Не могу разобрать.

— Так пойдём и поглядим, — резюмировал я.

…теперь цыганка уже не пестрила картами. Бормоча что-то утробное и потустороннее, она водила руками над гладким белым шаром, точно светящимся изнутри.

—…дух истинного романипэ сообщит тем, кто достоин… — провозгласила она. — Кто недостоин — уйдут прочь.

Мы с Иланой встали чуть в стороне, наблюдая. Всё-таки, что ни говори, мы двое выделялись среди местных; я с бледной кожей (а о каком загаре может идти речь у того, кто девять лет не бывал на улице?) и Илана с русыми волосами. Да и одежда наша отличалась от остальных. Люди нет-нет, да и кидали на нас взгляды, полные подозрения.

Так что лучше молчать и наблюдать, пока нам не начали задавать вопросы.

Перед гадалкой, тем временем, столпилась целая куча молодых парней. Они топтались на месте и что-то хвастливо говорили друг другу — видимо, каждый считал, что достойным окажется именно он. Затем первый медленно, со значением, возложил руку на шар…

…в воздухе на пару секунд раздался низкий гул, свечение стало чуть ярче — и ничего. Даже озоном не запахло.

— Недостоин, — прокаркала цыганка безапелляционным тоном.

Толпа разочарованно загудела; парень, поникнув плечами, отошёл в сторону, уступив место следующему счастливчику.

На этот раз шар чуть засветился синим цветом, а гул в воздухе был громче и дольше.

— Достоин, — объявила цыганка. — Вижу будущее твоё, вижу — сильно послужишь барону, много уважения получишь, много силы, и дети твои…

Простейший анализатор Дара, вот что это такое. Я криво усмехнулся — меня откровенно смешила вся околомистическая мишура, налипшая вокруг ритуала проверки.

— Диковато выглядит, да? — раздалось сбоку от меня.

Мы с Иланой повернули голову влево. Рядом стоял паренёк примерно возраста Йошиды; такой же смуглый и черноволосый, как и все остальные здесь, но одетый куда приличнее, в нормальную одежду без намёка на пёстрое цыганское тряпьё. А вот взгляд… какой-то неуверенный в себе. Заговорил — и словно боится, что я вместо ответа просто проигнорирую его.

Интересно.

— Не веришь в силу шара? — ответил я, пристальней разглядывая собеседника.

— Что? Нет, конечно, — возразил тот. — Шар всегда показывал правду, не верить глупо. Диковато — то, что гадалка выводит из этого. И про детей, и про внуков… как будто у тех даже выбора своего не будет.

Он оглядел нас с Иланой.

— А ты не местный?

Ну, да, догадаться несложно.

— Да, — согласился я. — Редкий гость. Только пришёл.

— Вам бы одеться по-местному, — заметил он. — Очень в глаза бросаетесь. Опять же, и девушка твоя — её даже слепой не примет за рома.

А меня, значит…

— Я не… — начала было Илана, но почему-то осеклась. Я не обратил внимания.

— Ты тоже одет не так, как остальные.

— Меня и так все знают, — пожал парень плечами. — Знают… и не очень-то жалуют.

Это объясняет, почему он единственный из всех решил заговорить с нами. Белые вороны видят друг друга издалека, не так ли?

Он выдержал паузу и добавил:

— Но с одеждой могу помочь.

Почему бы и нет? Если это позволит не собирать на себе все местные взгляды, то пусть так. К тому же, если люди Медведевых или ещё каких аристо всё-таки припрутся сюда, будет легче смешаться с толпой.

— Было бы неплохо, — отозвался я.

Парень сделал жест двигаться за ним и повёл нас куда-то между рядов палаток, вглубь табора.

— Данко, — представился он. — Данко Волков.

— Никс, — на мгновение задумавшись, отозвался я. — А это Илана. Так… почему тебя здесь не любят?

Данко пожал плечами.

— В нашем роду не принято, знаешь, получать высшее образование, идти работать, вообще заниматься чем-то, не относящимся к роду. Считается, что это… противоречит романипэ, и всё такое.

Он поглядел на меня.

— Мне почему-то показалось, что в этом мы похожи. Потому я и заговорил.

— Похожи? — я задумался на пару секунд. — Наверное, да. Кажется, у нас обоих есть определённые проблемы с семейными традициями. Особенно с мусорной их частью.

— Традиции не мусор! — возмутилась Илана.

— Традиции — как привычка, — пожал я плечами. — Привычка может быть полезной или вредной. А может просто устареть.

— Вот! — поддержал меня Данко. — Да, мы точно понимаем друг друга.

Пожалуй, что так.

— И всё-таки ты здесь, — заметил я. — Там, где тебя не любят и не понимают.

— Семья, — Данко вздохнул. — Куда деться?

Да уж, да уж. Куда деться от семьи — этот вопрос всегда меня занимал, причём за прошедшие сутки семья Распутиных показала, что может быть не менее настырной, чем мои родные папаша и братец.

— Семья — это важно, — торопливо согласилась Илана. Не то, чтобы ей было дело до Данко, просто не хотелось выглядеть куклой Барби, всё время молчащей — вот и ухватилась за понятную тему. — Вы ведь все здесь… ну, вроде семья?

— Здесь? — Данко поднял бровь. — Нет, почему? Тут собрались десятки родов помельче, как всегда на праздник…

Ага, вот мы и начали подбираться к сути.

— Праздник? — Илана огляделась. Видимо, в её представлении это не очень походило на праздник.

— День Рождения барона Драгомира, — пояснил Данко, даже не удивившись. — Так вы тут совсем случайно?

— Вроде того, — согласился я. — Знакомые знакомых кое-чьих знакомых. Если ты не против, нам бы не помешал… небольшой ликбез.

Илана согласно закивала.

— Ну, барона Драгомира-то вы знаете, должно быть… — протянул он без особой уверенности в голосе. — Самый сильный из баронов рома, и самый… как бы это…

Он обвёл всё вокруг руками.

— Амбициозный, что ли.

Ага. Когда вежливые люди говорят «амбициозный» — это, как правило, означает «наглый, жадный и беспринципный».

— Взять хотя бы этот праздник. Каждый год занимает парк, устраивает это торжество — просто потому, что знает, с ним не будут связываться. Говорит, это из-за того, что его предок когда-то помог самому Императору, так что теперь Распутины его должники.

***

Ну-ну.

— Каждый год?.. — покосилась Илана. — Не помню, чтобы в прошлом или позапрошлом здесь был целый… фестиваль.

— Всё было скромнее, — пояснил Данко. — На этот раз явилось втрое больше народу.

— Это ещё почему? — заинтересовался я.

— Состязание, — Данко вздохнул. — Среди всех молодых парней. А победитель станет мужем Роксоланы, его дочери. Ну, и его зятем, следовательно.

Как-то… уж больно мечтательно зазвучал его голос в этот момент. И отчего мне кажется, что он сюда явился вовсе не из-за семьи? Судя по всему, победить в этом состязании он и не надеется, но хочет… что? Хотя бы поглядеть?

Медведева как-то странно глянула на Данко, потом на меня, но ничего не сказала.

Данко, тем временем, откинул полог пустого шатра.

— Здесь одежды много, — щедро махнул он рукой. — Выбирайте, а то у нас здесь выделяться из толпы — плохая примета… уж я-то знаю.

Илана несмело застыла на пороге, но я решительно кивнул — и первым шагнул внутрь шатра.

Что ж, это смотрелось… экстравагантно. Красная рубашка, широкополая шляпа. Илана кое-как шла, путаясь в длинной юбке, но хотя бы её русые волосы не так привлекали внимание, закрытые косынкой.

Когда мы втроём месте с Данко вышли обратно к центру табора, действо у шара ещё продолжалось. Я указал на него рукой.

— Я так понимаю, это и есть состязание, его первая часть?

— Ага, — согласился Данко с печальным вздохом.

Я хмыкнул. Конечно, мой изначальный план был куда проще: не привлекая внимания, переждать, пока стихнут поиски, а затем так же тихо уйти. Но… происходящее медленно будило во мне интерес.

— А ты ещё не подходил? — уточнил я.

Данко только покривился.

— Толку? Какой во мне дух романипэ? Авторитета у меня тут нет, силы… тоже не появится.

Я покосился на шар. Угу, конечно. Во всей Галактике Дар работает как Дар, и только тут — подключается от вашего романипэ. Вроде умный человек, а такую чушь несёт.

— Лучшим мне не стать, — продолжал он. — А даже если я стану средним… никто не согласится отдать за меня дочь. Я говорю даже не о бароне Драгомире, а… вообще, обо всех.

Похоже, что этот праздник — одновременно и большие смотрины. Победителю состязания достанется топ-приз, но и остальные не останутся без достойных партий. То и дело по всему лагерю сновали важного вида цыганские папаши с дочерьми под боком, поглядывая на потенциальных кандидатов в женихи и злобно прожигая взглядом конкуренток. Понятно, к чему такой ажиотаж.

— Во мне романипэ ещё меньше, чем в тебе, — заметил я. — Но даже не подойти… не возникает чувства, что упустил свой шанс?

— А он у меня есть, этот шанс?

— Если не подойдёшь — так и не узнаешь, был ли.

Нас прервал какой-то шум — недалеко, у края табора. Крики и повышенные тона, всё такое. Покосившись на звук, я поднял бровь. А вот и гости.

Трое типов в чёрных костюмах пытались пройти внутрь, но пёстрые хозяева решительно и скандально не пускали их. Ну, да. Мы с Иланой, пусть и явно не местные на вид, но не выглядим как три спецагента.

— А… ладно, — Данко махнул рукой. — Ты прав, Никс. Нужно попробовать.

— Отличное решение, — заметил я, уводя Илану поближе к шару — и подальше оттуда, где она могла бы увидеть «агентов». Мало ли, вдруг передумает.

От шара как раз отходил очередной паренёк, судя по расстроенному лицу — бездарный, как доска. Мы встали в очередь, и я заметил, что на Данко действительно кидаются… слегка презрительные взгляды.

Следующий претендент возложил руку на шар. Лёгкое гудение, свечение зелёного цвета — и гадалка объявляет результат.

— Ай, не хорошо, не плохо, всего понемногу! Сильным не быть, главным не быть, но и слабым тоже не бывать!

Ага, переводя на человеческий язык — где-то между C- и D-Рангами по местному счёту, сила, подходящая хорошему бойцу, но не командиру.

Друзья ободряюще похлопывали парня по плечу; Данко, стоявший следующим, уже собирался шагнуть в шару…

— Ха, — хмыкнул какой-то двухметровый тип, бесцеремонно отодвигая его в сторону. — Волков. Не думал, что ты решишься вообще сюда прийти. Сидел бы в своём универе, как гаджо.

Я спокойно глядел на сцену.

— Сейчас моя очередь, Златан, — заявил Данко.

— Потерпишь, — Златан легко толкнул его в грудь. — Я, что ли, буду ждать всяких тут… Моя сила, во всяком случае, будет силой рода, а не растратится попусту.

Данко постоял пару секунд… и отошёл назад ко мне. Толпа заюлюлюкала с шакальей интонацией; Златан явно был их любимчиком.

— Стерпишь вот так просто? — заметил я.

— А… что я мог сделать? — растерянно пробормотал Данко.

Я пожал плечами. Всё-таки в первую секунду он не дрогнул, отступил уже потом.

Парень неплохой. Задатки есть. Не хватает только… уверенности в себе.

Додумать эту мысль мне помешал громкий звук — буквально паровозный гудок. Златан, держа руку на ослепительно алом шаре, улыбался во все тридцать два.

— Лучшим из лучших будешь! — упоённо ворковала цыганка. — Ай, большой рома будешь! Бароном станешь, других за собой поведёшь…

— А ведь когда-то мы со Златом были друзьями, — пробормотал Данко. — Лучшими друзьями…

— И что случилось потом? — невольно заинтересовалась Илана.

— Потом? — печально усмехнулся парень. — Потом случилась Роксолана.

Угу, угу. Всё из-за девушек — причина стара как мир. Я молча выслушал все славословия Златану и глянул на Данко. Тот сглотнул — и шагнул к шару во второй раз.

Шепотки со всех сторон. Ну, да, будешь тут уверенным, когда все кругом только и перемывают тебе косточки.

— Почему барон вообще допустил его сюда…

— Позор своего рода. В нём нет романипэ.

— Его бы стоило гнать отсюда пинками…

Данко постоял пару секунд, а затем вытянул вперёд руку, и…

Тихий звук. Белое свечение. Короткая вспышка — и всё затихло.

— Мусор! — отрезала цыганка, махнув рукой. — Недостойный мусор. Пошёл прочь, пусти следующего!

***

Мой взгляд стал задумчивым. Дар Данко сейчас слабый, это правда. Но белый цвет… если я что-то понимаю в работе подобных анализаторов, это говорит о редком Даре. Чём-то таком, что может оформиться в настоящую…

— Ну, вот я и узнал, кто я есть, — грустно заключил Данко, возвращаясь на место. — Ты идёшь пробовать?

Я?

Бывают моменты, когда даже спиной чувствуешь, что тебе здесь не рады. На меня уставились скептические взгляды тех, кто только что высмеивал Данко, а сама цыганка склонила голову набок и принялась рассматривать меня с каким-то особо хищным оскалом. Я улыбнулся ей в ответ.

А что. Это будет даже весело.

Кажется, я тут последний в этой очереди.

Пожав плечами, я шагнул вперёд. Поглядим, поглядим.

— А это ещё кто? — раздалось за спиной. — Дружок Данко?

— Небось, такой же мусор, как и он сам.

— Да он вообще гаджо, весь бледный…

Люди даже не пытались говорить тише, но мне было наплевать. Вытянув руку, я возложил её на шар.

Если верить Наине, во мне должен быть унаследованный Дар Императора. Невероятно мощный и всё такое. Как отреагирует артефакт?..

Первые секунд десять ничего не происходило. Ни звука, ни свечения.

— Это ещё что такое? — нахмурилась гадалка, вглядываясь в бледный шар.

Я и сам нахмурился. Шар будто… нагревался под моей рукой. Я попытался оторвать её, но шар словно приплавился к ладони.

— Шарикещ долго думает, — хмыкнули в толпе. — Может, он вообще не может найти силу в нём? Сразу видно, такой же мусор, как и его…

Звук резанул по ушам так, что все сразу присели. Чернота, как чернильное пятно, выплеснулась в шар, сделав его буквально раскалённым… а уже через миг от треснул с оглушительным хрустом, разлетевшись на сотни хрустальных осколков.

Цыганка вскочила на ноги, прижав к лицу зажатый в ладони край шали.

— Ты… ты… — забормотала она.

— Неудобно вышло, — согласился я, отряхивая ладонь. — Надо будет купить новый шар в каком-нибудь сувенирном магазине.

— Ты санакуно! — наконец, выдавила из себя она — и, словно поборов немоту, взвыла пароходной сиреной, поворачиваясь во все стороны. — Санакуно! Санакуно явился! Мы нашли его! Вот санакуно!

Я саркастически оглядел толпу, чьи взгляды были прикованы ко мне. Спокойно подойдя к Данко, я опустил руку ему на плечо.

— Не всё то золото, что блестит, — хмыкнул я. — Пошли, друг.

Шепотки заткнулись, как отрезало. Кажется, у гордых ромалэ сейчас нехило порвало шаблон. Ну и пусть; я махнул рукой Илане, чтобы та следовала за нами.

— Что ещё за санакуно? — тихо уточнил я, наклонившись к Данко.

— Это значит «золото», — он глянул на меня. — В твоём случае… так назовут того, чья сила выбивается из ряда вон. Но…

Вопрос, который он хотел задать, остался невысказанным. Толпа зашевелилась, расступаясь, и к шатрам вальяжной походкой вышли несколько человек.

— Который? — рявкнул тип с длинными чёрными усами, одетый в дорогой и безумно кричащий костюм вырвиглазных цветов. — Хамидэ. Ты кричала, что санакуно нашёлся. Который?

На меня тут же указало сразу несколько рук. Вальяжной походкой барон Драгомир — а в том, что передо мной именно он, сомневаться не приходилось — подошёл ко мне и широко улыбнулся в усы. Чуть брезгливым движением он отодвинул в сторону Данко и по-отечески обнял меня за плечи.

— Молодец! — улыбка местного царька стала ещё шире. — Красавец, ай! Знал, что много сильных собралось сегодня, но не думал, что санакуно найдётся. Молодец!

Он похлопал меня по плечам.

— Хороший жених для моей дочери станешь! Кто такой?

Ага, а вот и она — как раз шла рядом за отцом. Ну… что ж, понятно, почему Данко так переживает. В Роксолану… действительно можно было влюбиться. Точёная фигура, лицо как с картины, длинные чёрные волосы. Совершенно неясно, правда, сколько ей при этом было лет — то ли 13, то ли 20 — но девушка, бесспорно, впечатляющая.

И взгляд. Холодный, как у снежной королевы. По остальным он скользил как по мусору — Роксолана не делала разницы между изгоем Данко и каким-нибудь видным цыганским женихом; лишь на мне она остановилась с лёгким интересом — но и то ненадолго.

Барон ждал ответа.

— Никс, — коротко ответил я, пожал плечами.

Барон вынул из-за уха дорогую сигару и, довольно меня оглядывая, словно ценное приобретение, зажал её зубами (не меньше трети из которых сверкали золотом).

— Никс. Хорош, Никс! А что за род?

— А без рода, — огорошил я его. — Один я тут. Не местный.

Может, это заставит его отстать?

— Не местный, — Драгомир выудил из кармана канареечного пиджака золотую зажигалку и прикурил от неё. — Без рода. Без рода — плохо.

— Плохо, — согласился я.

— Но санакуно — хорошо, — вновь улыбнулся он, запыхав едким табачным дымом. — Без рода — плохо, санакуно — хорошо. Что делать, а?

Толпа снова зашумела, высказывая свои особо ценные мнения. Кто-то орал, что лучшего мужа Роксолане не найти, кто-то — что гнать меня в шею вместе с Данко. Златан и его дружки так вообще смотрели на меня с нескрываемой злостью…

Я же не мог отвести взгляд от руки Драгомира, сжимавшей зажигалку.

Золотая, инкрустированная какими-то мелкими камушками. Дорого, но и только. Три кольца, нанизанные на мозолистые пальцы барона — то же самое. Но вот чётки, обвившие руку…

Да вы там совсем очумели, что ли?

Неужели вы весь мой тайник раздёргали на сувениры? Впрочем, зачем я спрашиваю, если с руки у барона Драгомира свисают чётки из стазисного никеля, он же алжирский металл.

Интересно, он сам-то знает, что у него на руке? В этом предмете металла как в десяти-двадцати кольцах. Только вот на этот раз — они были не частью переплавленного саркофага, а полноценным артефактом моего личного пользования. Одним из, конечно же.

—…тихо! — заорал барон, снова сбивая меня с мысли. Он вновь заулыбался и похлопал меня по плечу. — Я спросил, что делать. Я и отвечу. Делать состязание!

Рёв, свист, гвалт — каждый реагировал как мог, я же закатил глаза.

***

Состязание. Отлично. Будто мне здесь больше делать нечего. Но, похоже, выбор невелик. Либо ввязаться в эти конкурсы — либо убираться прочь, туда, где (если внимательно приглядеться к просветам между палаток) уже сновали вездесущие «люди в чёрном». К тому же… мой взгляд по-прежнему приковывали чётки барона Драгомира.

Использовать стазисный никель как обычное украшение… Я даже не знал, смеяться ли мне или плакать.

Барон использует одну из любимейших приблуд моего арсенала в качестве цветастой побрякушки, словно ребёнок. Если бы он знал, на что эти шарики способны в умелых руках, то уже давно бы перебрался в парк побольше этого. Черт, да может, даже в целый лес.

Благо, достаточно умелые руки для обращения с артефактом-хранилищем заклинаний на этой планете только одни — мои собственные. А значит, вопрос о том, кто должен владеть этими чётками, даже не стоял.

Люди спешно отходили назад, ещё больше освобождая место. Словно… образовывали арену. Что ж, я совершенно не удивился, когда на освободившееся пространство, ухмыляясь и щерясь дырками между зубами, вышел мускулистый смуглый тип и картинно хрустнул пальцами.

— Чандер! — тут же взревела толпа — или, по крайней мере, какая-то её часть. — Чандер! Чандер! Чандер!

Ну, да, Чандер был парень что надо. Голый по пояс, он демонстрировал свои мускулы; двухметровый, с гривой длинных волос и чёрной бородой. Барон довольно отошёл в сторону, пыхтя сигарой, я же стоял в центре круга и скептически оглядывал Чандера.

Сила есть. Наверняка есть и Дар. Но, впрочем, ничего такого, с чем бы я не смог играючи…

— Лови, Чандер! — крикнул кто-то в толпе — и швырнул Чандеру что-то большое. Великан поднял руку и ловко поймал на лету…

…гитару.

А?

— Да начнётся состязание! — громогласно и самодовольно провозгласил барон Драгомир. — Давай, сынок!..

И Чандер «дал».

В искусстве игры на гитаре он явно знал толк, как никто. Прикрыв глаза, чуть покачиваясь взад-вперёд, он быстро водил пальцами по инструменту, высекая плавные и в то же время яркие звуки. Казалось, весь табор стих, слушая его.

— Ну, — тихо проговорил кто-то в толпе, — здесь-то он и сдуется. Никто не обойдёт Чандера на гитаре.

Музыка лилась, рассказывая свою историю; казалось, закроешь глаза — и поймёшь, о чём она говорит.

— Во-во, — поддержал другой голос. — Какой-то неизвестный без рода… он вообще рома? Или гаджо?

— Он не похож на рома.

На говорящих зашикали, чтобы они не прерывали музыку.

…мелодия стихла минут через пять; по обнажённому торсу Чандера катились крупные капли пота, он тяжело дышал. Толпа взревела в ликовании и взорвалась овациями, он же довольно глядел на них.

Неплохо, неплохо.

Теперь, кажется, моя очередь?

— Эй! — зашипели за моей спиной; оглянувшись, я увидел Данко и Илану — именно она и шипела.

— А? — невинно откликнулся я.

— И что ты собираешься делать?

Я пожал плечами.

— Разве не очевидно? Принять вызов, конечно же.

Глаза у обоих полезли на лоб.

— Не знаю, что это был за фокус с шаром… — начал Данко.

—…ты с ума сошёл? — перебила его Илона. — Если бы драться, то ты бы победил, но гитара…

Я снова глянул между палатками. А какой выбор? Принять вызов — или снова прятаться по кустам, удирая от поисковиков. Они, кажется, уже почти закончили, но кто знает…

Тяжело ступая, Чандер подошёл ко мне и сунул мне в руки гитару.

— Осторожно с моей деткой, а! — решительно сощурился он. — Не поцарапай!

Я спокойно принял инструмент.

— Осторожно так осторожно.

Пара шагов вперёд; Илана и Данко всё ещё глядели на меня с полным недоверием — впрочем, как и все остальные.

Барон Драгомир глядел на меня с лёгким умилением. Непонятно было, чего он ждал — победы или проигрыша.

Ладно. Допустим.

Как там это делалось… когда я в последний раз брал в руки что-то подобное.

Главное, вспомнить, верно?..

…моя рука коснулась струн. Я улыбнулся.

Импланты можно использовать по-разному. Сила или скорость удара — это только самые базовые возможности, самый первый уровень. Однажды, например, мне понадобилось для определённых романтических целей… кхм, ладно, лучше обойтись без подробностей.

Важно лишь то, что ловкость пальцев импланты повышали на раз-два.

…пальцы коснулись струн — и мелодия отлетела от них.

Наверное, это звучало совершенно не по-цыгански. Впрочем, вряд ли здесь был кто-то, способный узнать популярный в Галактике стиль. Да, в общем-то, всем было и неважно. Все слушали.

Мелодия Чандера рисовала картины. Моя мелодия шла дальше: она наполняла собой всё. Цвет, звук, запах — полновесный образ, сотканный из аккордов и движения моей руки.

Я начал медленно обходить «арену» по кругу, и музыка разносилась во все стороны. Глаз я, в отличие от Чандера, не закрывал, а потому прекрасно всё видел: отвисшие челюсти, наполняющиеся слезами глаза.

Вон стоит гадалка, всё ещё прикрывающая рот шалью. Она как будто и правда прозрела — смотрит на меня как на божество.

Златан с дружками. В глазах ярость… и вместе с тем какое-то благоговение. Они не могут понять, кто я такой… что я такое… как я могу быть способен на подобное.

Барон. Сигара медленно тлеет на земле; он мог ставить на меня, но всё равно он не ожидал… такого.

Роксолана рядом с ним. Холодный, ледяной взгляд, которым она одаривала всех, куда-то делся; на лице краска, в глазах безграничное изумление.

Илана и Данко. Недоверие, удивление. Что, как, почему… ничего, походите рядом со мной — ещё и не к такому привыкнете.

Я остановился; последний аккорд отлетел от струн, дрожа и замирая в тёплом воздухе.

Музыка стихла.

Толпа взревела.

Я стоял, дурея от криков; слишком много и слишком громко. Впрочем, их можно было понять; по сравнению с моей игрой Чандер просто дёргал за струны.

А вот и он, кстати. Лицо такое, будто ему явилась истина, дорожки слёз, убегающие куда-то в бороду.

— Это было прекрасно… — выдохнул он. — Прекрасно…

Я лишь махнул рукой, возвращая ему инструмент. Импланты и дело техники.

***

— Никс победил!! — вопил барон Драгомир, потрясая кулаками, как будто поставил на меня миллион. — Победил!! Половина победы в кармане у этого доблестного парня! Ещё немного — и моя дочь обзаведётся лучшим мужем, о каком только можно мечтать!

Он сиял и орал; я же обернулся назад.

Странно. На лице Иланы отразилась… ревность? Что, и она туда же?

Впрочем, сейчас важнее другое.

— Какая вторая половина испытания? — перекрикивая шум, спросил я у Данко.

Парень замялся, всё ещё изумлённый моей победой в музыкальном баттле.

— Ну… — пробормотал он. — Увидишь. Слушай, как у тебя с ездой верхом?

Барон Драгомир держал коня под уздцы, прилагая все силы, но это явно давалось ему непросто. Стоять на месте смирно конь явно не желал и всем видом это демонстрировал.

Пятеро дюжих парней стояли по обе стороны от коня, готовые броситься барону на помощь, если придётся — но для того сдаться значило потерять лицо, и он напрягал мускулы, не давая коню сдёрнуть его с места.

Силён, силён.

Конь был поистине исполинского роста и богатырского сложения; глаза гневно сверкали, ноздри расширялись, когда он фыркал.

— Вы все знаете Бурана, — провозгласил барон; в этот раз кричать приходилось громче — люди не рисковали подходить близко. — Это не просто конь. Это лучший Одарённый конь среди всех Одарённых коней, который… ай, бэнг!

Конь взвился на дыбы — и тут же обрушил передние ноги вниз; копыта сверкнули красным; уздечка вырвалась из руки барона, а сам Драгомир покатился по земле…

…он что, Одарённый?

Да уж. Эти ребята умеют удивлять.

— Конь… — тихо обратился я к Данко, — Одарённый? Он только что использовал Силу?

— Ну, да, — подтвердил тот.

— Конь.

— Ага.

— Одарённый.

— Да.

Я поглядел животное, которое с гордым видом возвышалось над всеми (и физически и морально), пока помощники в десять рук ставили барона на ноги.

— Ромалэ всегда использовали Одарённых коней, — пожал плечами Данко, явно не понимая, чему я удивляюсь. — Ты не знал?

— Да… как-то запамятовал, — признался я.

Что дальше? Одарённые хомячки? Всемогущие попугайчики?

— Этот конь… — продолжал барон, отряхиваясь. — А, ладно! Вы всё видели сами!

Ладно. Это может быть даже… интересно. Провожаемый сотнями взглядов, я направился к коню.

—…это потомок того самого коня, что носил самого Императора!

Я пробежался по Бурану взглядом, и он сделал то же самое в ответ. С места он не двигался, но в глазах читалось предупреждение.

— Во все времена только ромалэ могли ездить на таких конях — не считая Императора, конечно! — продолжал барон. — Только тот, в ком силён дух романипэ…

— Тихо, — велел я коню. — Смотри у меня.

Моя рука резко взметнулась вверх; прыжок (для того, чтобы скакнуть так высоко, пришлось использовать малую часть теневой ауры), и я вцепляюсь коню в холку. От неожиданности животное заржало и дёрнулось, но моя хватка крепче; я перебрасываю тело через круп.

Ну, вот я и верхом. Вторая рука — тоже в холку, игнорируя подпругу.

А почему барон замолчал? Он же, кажется, ещё продолжал?

Ладно, не будем тратить время. В конце концов, до встречи в ресторане осталось около часа.

— Но! — скомандовал я, вкладывая в голос Силу.

Чтобы управлять людьми голосом, нужно Присутствие. С животными проще.

По крайней мере, с обычными. Насчёт Одарённых…

И конь сорвался с места.

Нет, он не слушался меня: просто испытывал. Буран нёсся и нёсся вперёд, то совершая огромные прыжки, то гарцуя, и то и дело косясь на меня своими тёмными глазами. Как там этот человечек на спине? Ещё не свалился? Держится?

Что ж, я держался.

Не самая лёгкая поездка. Но тому, кто проходил через гиперпрыжок… в общем, бывало и хуже.

Казалось, ноги коня едва касались земли — но огромные её комья свидетельствовали об обратном. Он нёс и нёс, упрямо рассчитывая меня сбросить…

А затем я положил руку ему на шею. Не сжал, как до того, а именно положил; по-хозяйски.

— Тише, — велел я. — Спокойный шаг.

Конь будто споткнулся на лету… а затем снова продолжил бег, не понимая, что происходит.

— Спокойный шаг, я сказал, — ровно повторил я. — Давай. Соображай, чего от тебя хотят.

…толпа уже не ревела — она тихо постанывала от восторга, когда я на спокойно идущем коне остановился возле барона.

— Кажется, я прошёл испытание? — хмыкнул я, не спешиваясь.

— П… П… — барон заикался и никак не мог выговорит слово. — Прошёл?..

— Парень, — странно глядя на меня, уточнил один из его телохранителей, — испытанием было продержаться на Буране десять секунд. Ты…

Я пожал плечами, спрыгивая с коня; Буран довольно фыркнул, когда моя рука прошлась по его холке.

— То есть, я прошёл испытания, — подытожил я. — И что теперь?

Весь табор взирал на меня с каким-то мистическим трепетом.

— Ты прошёл, — кивнул барон, подходя ближе. — Ты достоин стать мужем Роксоланы. Ты будешь принят в мой род, как мой любимый сын, и…

Ох. Тяжело, когда тебе навязывают то, что тебе совершенно не нужно.

— Не-а, — отозвался я.

— Не-а? — растерянно повторил барон.

— Роксолана… — я обернулся на Данко. — Вон, пусть он станет её мужем.

По толпе прошёл изумлённо-возмущённый ропот.

— Отдать её этому мусору?..

— Он назвал его своим другом. Откуда у Данко такой друг?..

— Но… ты видел, что он делал?

— Испытание выиграл ты, а не он, — недовольно кося глазом, возразил Драгомир.

— Испытание выиграл я, а не он, — согласился я. — И как победитель испытания, я говорю: пусть Роксолана станет женой Данко.

— А ты?.. — барона такая перспектива совершенно не радовала.

— А я тоже без награды не останусь, — сообщил я, указывая на чётки. — Вот моя награда, барон. Отдай её мне.

Барон нехорошо скривился. Кажется, любые отеческие чувства, которые он ко мне испытывал, куда-то делись.

— Не забывайся, Никс, — отрезал он. — Это — моя семейная реликвия, и никто не может…

— Я могу, — возразил я. — Я могу много чего из того, что не могут другие. Разве я не доказал это?

У барона дёрнулся глаз.

***

— Наглец, — сощурился он. — Я предлагал тебе стать моим зятем…

— А я выбрал другую награду, — я выдержал его взгляд. — Так что, барон?

Драгомир не ответил — но по его лицу и так было понятно, что ничего хорошего. Нет, он не отдаст чётки добровольно. Да и вообще…

Я ещё раз поглядел на изделие из алжирского золота. Стоит того или не стоит?..

…стоит, однозначно.

Рывок.

Чётки слетают с руки барона, не успевшего даже опомниться — а я уже одним движением взлетаю на коня.

— Вперёд, Буран, — приказываю я; поводья натянуты. Не самое привычное средство передвижения, но Буран слушается меня беспрекословно, будто читая мысли. Словно между нами… установилась какая-то связь.

Всё дальнейшее тонет в криках, воплях, шуме и беготне. Кто-то бежит ко мне, кто-то — от меня; в панике цыгане сминают собственные палатки, от шума воздух становится густым.

Буквально на лету, за долю секунды, я дёргаю вверх — и Илана вылетает из толпы, как морковка с грядки, приземляясь на спину Бурану. Тот недовольно дёргает головой, но продолжает нести меня вперёд, не останавливаясь.

Данко, почти затерявшийся в толпе, делает знак рукой, сам выбираясь к краю табора; отлично. Кивнув ему в благодарность, я сворачиваю в указанную сторону.

Я успеваю увидеть, как местные ромалэ седлают других Одарённых коней и пускаются в погоню. Деревья приминаются от скорости, но им не нагнать Бурана.

…в парке ещё есть какие-то люди, но я даже не успеваю разглядеть, кто это: цыгане, медведевские типы в костюмах или обычные прохожие. Буран летит, угадывая направление заранее, до того, как я скомандую.

…неужели и правда связь? Я без понятия, первый раз в жизни вижу Одарённое животное.

Погоня безнадёжно отстала. Гудят машины, скрипят тормоза; копыта с грохотом несутся по асфальту, и я лишь мельком кидаю взгляд на часы на одном из зданий.

Вовремя.

Дёргать за поводья не нужно; Буран действительно меняет маршрут, стоит мне только подумать. Лавируя между машин с невероятной для такого великана ловкостью, он несётся в сторону условленного места, а парк с цыганами, культистами, киношниками, убийцами и всеми остальными тает позади.

Милое местечко. Обязательно ещё как-нибудь загляну.

Сказать, что у Ратибора Горыныча отвисла челюсть, когда Буран резко затормозил возле его машины — значит ничего не сказать. Вечно невозмутимый старик словно окаменел, изумлённо оглядывая то меня в цыганской шляпе, то закутанную в косынку Илану, то Бурана.

…я слезал с коня с некоторой неохотой. Словно… стало как-то не по себе.

Я задержал руку на морде Бурана.

— Не до свидания, — сообщил я ему. — До встречи.

Буран кивнул мне — и быстрой рысью направился прочь, обратно по переулку. Место не очень людное, и всё же я видел, как на него (и на нас, соответственно) оборачиваются все, кому не лень.

Я поспешил залезть в машину; Илона, глотающая воздух, сделала то же самое.

—…Йошида, я не буду спрашивать, какого овоща, — медленно заговорил старик, отмирая. — Но…

— Всему есть разумное объяснение, — хмыкнул я, обнаруживая, что всё ещё сжимаю во второй руке чётки барона Драгомира. Ха. Даже не порвались. Я убрал чётки в карман.

— Что на тебе надето? — старик никак не мог прийти в себя.

— Рабочая маскировка, — отозвался я. Илана с видимым отвращением стянула с головы косынку, и Горыныч выпучил глаза ещё больше.

— Это что… Илана Медведева?!

— Трогай давай, — отмахнулся я. — Потом как-нибудь соберёмся, и я всё тебе расскажу, в красках и деталях. Под водочку и сало.

— Водочка и сало — это хорошо, — философски заключил Ратибор, заводя мотор. — Это привычно.

Машина тихо тронулась от условленного места, в котором Горыныч должен был ждать меня в это время. Удачно получилось, задержись я чуть позже — и пришлось бы добираться до ресторана своим ходом.

Впрочем… не уверен, что с Бураном это стало бы такой уж проблемой.

Мы ехали молча, и каждый по своей причине. Медведева попросту не знала, что говорить; Ратибор, похоже, боялся задать хоть один вопрос, потому что это потянуло бы следующие и следующие, а ему было нужно ещё и следить за дорогой. Я… просто обдумывал всё случившееся.

В конечном итоге, я только в плюсе. Чётки и связь с Бураном… мне почему-то казалось, что я вижу коня не в последний раз.

Что делать с Иланой, по-прежнему неясно. Но… по крайней мере, она так впечатлена случившимся, что практически не будет возражать. В любом случае, что бы я ей сейчас не предложил — это будет лучше табора цыган.

Данко?.. Надеюсь, он выбрался. Ромалэ отлично помнили, что он был со мной, и, не догнав меня, вполне могли на нём отыграться. Да уж, тут не о свадьбе думать время…

Хм. Интересно всё-таки, во что оформится его Дар.

— Шгыфентчсц, — резко выдохнул старик, тормозя.

Я поднял глаза. Что?..

В узкую улочку, через которую мы проезжали, заехали сразу три «Приоры», надёжно перегородив путь. Затем ещё две…

В окно машины затарабанили. Бородатый тип бесцеремонно глядел на Ратибора; Илана испуганно вздрогнула, а я криво улыбнулся.

— Вот так и живу.

— Ты хочешь сказать, что это…

— Горыныч! — заорал кавказец с характерным акцентом. — Тебе привет от Тиграна Гасанова.

Старик поглядел на него, не открывая окно.

— А что ж он сам не явился? — мрачно уточнил он.

— В больнице лежит, апельсины кушает, да! — уведомил кавказец. — А как выздоровеет — обязательно придёт нагадить тебе на могилку! Кафырча тебе, старик, э!

Ну, да. Мстить Распутиным они не решатся, слишком велик шанс, а точнее — гарантия схлопотать в ответ. А вот Ратибор…

— Уверен? — старик сощурился на кавказца. — Хочешь войны? Мои ребята будут только рады размяться…

— Никаких ребят! — рявкнул кавказец. — Не успеют твои ребята. Ни они, ни другая помощь. Сейчас ты — будешь долго, мучительно подыхать, а вот твои внуки…

Он указал на меня с Иланой; мы переглянулись.

— …пацана на фарш пустим, а девку Тиграну отдадим. А потом и всем парням!

***

===

Источники :

https://www.rulit.me/books/glavnyj-naslednik-ne-skryvaet-svoyu-silu-tom-1-i-tom-2-si-read-748276-1.html

https://readli.net/chitat-online/?b=1147585&pg=1

***