Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 464 - 5 Декабря 2023

Главная » 2023 » Декабрь » 5 » Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 464

01:20

Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 464

***

===

Алия закрыла дверь и включила защиту от потери влаги, отрезав внешний шум. С каким-то ощутимым предчувствием она надела черное платье, сшитое во фрименском стиле, но из материалов подобающих знатной леди с такими же фурнитурой и драгоценностями. Вплела в волосы водяные кольца и взяла белое жемчужное ожерелье – прекрасное сочетание фрименских и имперских элементов. И еще «надела» довольную улыбку.

Когда закат уступил место тьме, в пустыне и в окнах дворцового крыла вспыхнули многоцветные огни. Дункан встал на смотровую площадку у окна, и Алия присоединилась к нему, чтобы посмотреть на толпу. Пара наблюдала из-за стен спальни, а тем временем стража из амазонок вышла в пески и встала в оцепление вокруг участников и гостей. Добавив увеличение, Алия разглядела саяддину в черном платье и священника-кизары в желтой рясе; они стояли в световом пятне на вершине дюны. Все ждали их с Дунканом появления.

Алия взяла Дункана за руку и повела к кабине из черного плаза в глубине спальни.

– Пора выходить?

Они вошли в кабину. Дверь закрылась, их окутали золотые огни сканеров и передатчиков. И внезапно в пустыне на вершине дюны появились Алия и Дункан; но зрители не ведали, что это лишь голографические изображения. Чудом… или благодаря сценическому трюку Алия и ее будущий супруг появились из ниоткуда. Никто из зрителей не поверил бы, что на самом деле их там нет. Теперь, даже если бы покушение произошло, опасность им не угрожала.

Алия так часто изучала подробности церемонии, что едва заметила, как кизара обратился к Чакобзе, следуя древним традициям странников-зензунни, предшественников фрименов; саяддина ответила на цветистом древнем галаке, используя слова, которые жрицы Дура некогда произносили на царских свадебных церемониях, еще до того как впали в немилость.

Точные изображения Алии и Дункана дали нужные, давно заученные ответы, получили благословение и поцеловались под одобрительный рев арракинского народа. Потом новобрачные ушли в пески. Чудесным образом не оставляя следов, они исчезли в тени дюны, направляясь в свое тайное брачное убежище.

Когда все было кончено, они вышли из каюты и оказались в спальне, Дункан достал из кармана пиджака настоящие обручальные кольца. Почти застенчиво покраснев, они надели их друг другу на палец. Дункан такой поклонник традиций!

Улыбаясь ему, чувствуя тепло незнакомых, но искренних чувств, Алия сказала:

– Все произошло так быстро. Я едва успела повернуть голову, и мы уже женаты.

– Мою голову ты повернула давно, – сказал он и обнял ее.

===

***

Веллингтон Юэх, сакский врач дома Атрейдесов, – самый известный предатель в долгой и пестрой истории империи. Бронсо Иксианский не просто изменник – он осквернитель памяти Муад'Диба. Он не просто предает, он надеется уничтожить все созданное Муад'Дибом.

Вспомним же поговорку, миллиона смертей недостаточно, чтобы наказать Юэха; сколько же смертей будет достаточно для Бронсо?

«Наследие Муад'Диба» принцессы Ирулан

В поисках Бронсо Иксианского замаскированные ментаты Дункана Айдахо патрулировали улицы и работали в космопортах. Они просматривали и обрабатывали изображения миллионов лиц, потом переставали их замечать. Не обращая внимания на других преступников – беглецов от джихада, мятежников, сражавшихся против Муад'Диба, но так и не пойманных, – они искали только Бронсо. Для Алии это было главное.

Гурни тщетно старался отследить памфлеты Бронсо до места их появления; нелепые обвинения заставляли кипеть его кровь. Иксианец когда-то был другом Пауля и теперь стал особенно злым оводом.

Тем не менее, Гурни хотелось выполнить просьбу Джессики, какой бы странной она ему ни казалась, в какую бы ярость ни приводил его иксианский беглец. И вот, чтобы сбить со следа Дункана, Гурни тщательно обдумал, на чем сосредоточить усилия. Он «забыл» несколько самых перспективных следов и сосредоточил все силы на следах сомнительных. Неделями Гурни демонстрировал бурную деятельность, лично проводил десятки допросов. Он рассылал множество шпионов и следователей и вообще проявлял непреклонную решимость.

...

И все это время он изо всех сил старался не найти Бронсо.

Поэтому, когда беглеца действительно задержали в порту Арракина, Гурни не мог скрыть изумления.

– Боги внизу, его поймали? Он в заключении?

Взволнованный посланец, пробившийся в их штаб-квартиру со свежими новостями, едва сдерживался.

Дункан, казалось, ничуть не удивился.

– Это был вопрос времени, усилий и количества людей. Бронсо Верниус достойный соперник, но он не мог противостоять нашим ресурсам. И вот мы его остановили. Сделали то, чего требовала честь.

Честь.

– Это… хорошо, Дункан, – только и смог сказать Гурни, но на плечи его словно взвалили камень. Он подвел леди Джессику. Она его просила, и он делал, что мог. Но несмотря на старания Гурни отвлечь внимание от Бронсо, люди Дункана схватили его.

После предыдущего побега Бронсо из камеры меры безопасности еще более ужесточили. Гурни пытался что-нибудь придумать, чтобы выполнить просьбу Джессики. Живот у него сводило. Попробовать освободить знаменитого пленника? До чего он должен дойти по желанию Джессики? Если усилия Гурни станут заметны, начнутся вопросы и может раскрыться участие Джессики.

– Я хочу лично допросить его. Узнаю все, что нам нужно.

Запыхавшийся посланец покачал головой, не скрывая улыбки.

– Допрашивать не нужно. Регент Алия сделала объявление, и уже собираются толпы. Вина Бронсо ясна уже давно, и регент не хочет рисковать тем, что он сбежит. Мы усвоили урок в прошлый раз. Регент говорит, что необходимости в длительном суде нет. Пленника казнят быстро, чтобы мы могли заняться другими необходимыми делами.

Гурни не сумел скрыть недовольную гримасу.

– Какой бы очевидной ни была его вина, закон есть закон. Ты не хуже меня знаешь, что герцог Лето никогда не позволил бы себе обвинять и казнить без должного разбирательства. Так решал свои проблемы Харконнен… это не в обычаях Атрейдесов.

– Обычаи меняются, – сказал гхола; лицо его оставалось непроницаемым. – На все это нужно время, а Алия считает, что времени у нее нет. Она хочет побыстрее избавиться от этого человека.

Посланец казался невероятно довольным.

– Народ знает справедливость Муад'Диба, и все хотят увидеть, как она осуществится.

На центральной площади близ освещенного солнцем храма Алии уже собралась толпа. Люди теснились плечом к плечу, мстительные выкрики и приветствия сливались в единый рев, – и этот гул все усиливался. Кизарату не пришлось стараться настроить людей против Бронсо.

Одетая в черное с золотом платье – и оттого похожая на богиню, – Алия сидела высоко над толпой. Рядом с ней сидела с каменным лицом Джессика; ее настроение Гурни не мог определить. Когда они с Дунканом появились на высокой смотровой площадке, Джессика не выказала никаких чувств, но Гурни стало нехорошо. Он никогда еще не подводил ее. И сейчас не помогут никакие оправдания.

Алия с довольной улыбкой посмотрела на них.

– А, Дункан и Гурни. Благодаря вашим усилиям злодей Бронсо схвачен и признал свои преступления, даже без принуждения! Он как будто гордится сделанным! – Она сплела пальцы и посмотрела на массы. – Не вижу причин затягивать это дело. Мы знаем, чего хотят люди и что необходимо империи. – Алия посмотрела на мать, надеясь на ее одобрение, потом снова на Дункана и Гурни. – Во время казни после церемонии Великого Отказа толпа разорвала Уитмора Бладда на куски. Я бы хотела, чтобы вы это видели.

Никто, казалось, не разделял ее энтузиазма.

Алия сидела, откинувшись на спинку элегантного кресла.

– Но на сегодняшней казни я решила быть фрименом. Стилгар использует свой криснож. Видели его там, внизу?

Гурни видел наиба, одиноко стоящего на платформе; на нем был полный защитный костюм и одежда для пустыни, без каких-либо знаков различия.

Писания Бронсо были столь ядовиты, что любое правительство постаралось бы прижечь рану и продолжить лечение. Но, поскольку Джессика приказала Гурни не допускать пленения Бронсо, что-то, должно быть, еще поставлено здесь на кон.

Гурни смотрел на Джессику, стараясь найти в ее лице хоть какое-то указание, что ему делать. Может, сказать, что Бронсо послужит более эффективным орудием, если раскается и возьмет обратно свои обвинения Муад'Диба? Он сомневался, что Бронсо согласится на это без длительных пыток, но по крайней мере можно получить отсрочку…

Рев толпы перешел в гром: привели пленника. Несмотря на большое расстояние до платформы, по манерам этого человека, по чертам лица и по копне медных волос Гурни видел, что это действительно Бронсо Иксианский, сын Ромбура Верниуса.

Одновременно заговорили три кизары; с помощью усилителей они излагали на галактическом языке перечень преступлений Бронсо, затем последовало осуждение и смертный приговор. Гурни захватило происходящее. Он не видел на лице пленника ни страха, ни раскаяния: Бронсо стоял прямо и уверенно смотрел в лицо судьбе.

Стилгар не стал затягивать ожидание, лишь произнес традиционное фрименское проклятие: «Да будет твое лицо вечно черным». Высоко поднял криснож, показав молочно-белое лезвие, и дал толпе несколько мгновений на приветственные крики.

И вонзил нож в грудь Бронсо.

Жертва дернулась, словно от удара молнии, и опустилась на колени. Стилгар извлек нож, довольный тем, что убил одним ударом. Бронсо упал и замер у ног наиба.

Толпа коллективно ахнула, и наступила тишина, как будто не только у пленника – у всех остановилось сердце. Стилгар стоял, словно закованный в жесткие доспехи.

Неожиданно он отшатнулся, как от змеи. Зрители отступили от помоста. Кто-то закричал.

Не веря своим глазам, Алия вскочила.

Черты Бронсо зарябили и стерлись, осталось гладкое невыразительное лицо с глазами, ртом и носом – и больше ничего.

Джессика встала со своего места в тени; насколько мог судить Гурни, она была удивлена, но и довольна.

– Это лицедел! Совсем не Бронсо – лицедел с Тлейлаксу!

Гурни, если память ему не изменяла, раньше никогда не видел лицеделов, во всяком случае в естественном виде. Даже издали это существо казалось каким-то нелюдем.

Он стоял в толпе, и его толкали локтями и плечами. Сквозь шарф, которым он закрыл нижнюю часть лица, пробивались запахи спрессованных человеческих тел и пыли. Он плотнее натянул капюшон, чтобы скрыть лицо.

С огромной печалью и непоколебимой решимостью Бронсо Иксианский наблюдал за тем, как его двойник умер перед кровожадной толпой. И когда люди в ужасе и отвращении отступили, обманутые в своих ожиданиях, у него тоже появилась возможность отвернуться от мертвого меняющего облик, от этого человека, его друга, который принес себя в жертву.

Бронсо распределял много трудных необходимых заданий, но никогда никого не просил умереть за него. Сиелто видел эту необходимость и вызвался добровольцем. Еще одна «необходимая» смерть. Бронсо не думал, что он один просил об этом…

На борту лайнера, где он встретился со Сиелто и другими членами труппы Рейнвара, план не вызывал сомнений – хитроумный план.

– Они повсюду тебя ищут, – сказал Сиелто. – Поэтому лучше пусть найдут. – Лицедел изменился и стал двойником Бронсо. – Но это буду я, и они останутся в дураках.

– Да ведь тебя казнят. – Бронсо с дрожью вспомнил время, проведенное в камере смертника. – И никто не поможет тебе сбежать.

– Я знаю. Все лицеделы согласились носить твои черты – по сигналу. Сразу после моей казни «Бронсо Иксианский» появится одновременно повсюду. Его увидят по всей империи, в сотнях мест.

Бронсо не успокаивался.

– Но если мы один раз одурачим людей Алии, они изобретут проверки, способы разоблачать самозванцев-лицеделов.

Сиелто пожал плечами.

– Пусть. После сотни ложных арестов даже Алия устанет идти по ложным следам. Ведь каждый такой случай – ее унижение. А ты будешь в безопасности.

– Я никогда не буду в безопасности… но это даст мне небольшую передышку. – Бронсо повесил голову. – Сиелто, я столько лет тебя знаю. Время, когда мы с Паулем работали с тобой, было счастливым, пока… – Лицо его исказилось. – Я не хочу, чтобы ты делал это для меня.

Сиелто, по-прежнему с лицом Бронсо, сохранял невозмутимость.

– Ты допускаешь ошибку, считая нас индивидами. Я всего лишь лицедел и жонглер, пластичный и применяющийся к обстоятельствам, включая свою собственную казнь. Мне предназначено играть роль, друг мой, и это будет мое лучшее представление.

Так и случилось.

В глубине гневной толпы Бронсо все видел, не в силах выносить страшное зрелище. Он недооценил реакцию пораженных людей. Трюк с лицеделом заставил их считать Бронсо еще большим гением и еще большим злодеем. Он снова их одурачил!

Не этого хотел Бронсо, но в этом он нуждался, чтобы продолжать ниспровергать миф. И Пауль тоже в этом нуждался. А все остальное не имело значения.

===

Убийство? Такого слова, самой этой концепции нет в моем лексиконе. Его невозможно приложить к моему управлению империей. Если убийство необходимо, я приказываю его совершить. Это не вопрос закона или морали, просто одна из издержек моей профессии.

Алия Атрейдес, на седьмом месяце регентства

Одетая в строгое серое платье, чтобы никто ее не узнал, Джессика торопливо шла по людным пыльным бульварам Арракина. Был ранний вечер, из закрытых окон и дверей сквозь щели выбивался свет. С наступлением темноты на главных улицах появлялись молодые люди, одни обходили таверны, другие посещали службы в многочисленных храмах, воздвигнутых после смерти Пауля. Джессика обходила толпы, собравшиеся у входа в любимые места.

Минувший час она провела в переименованном храме Славы Муад'Диба и теперь шла обратно в крепость. Храм был самым грандиозным из нескольких подобных сооружений, строительство которых не успели завершить к свадьбе. Алия сама выбрала это здание, приказав переоборудовать его; бригады строителей работали здесь круглосуточно. Храм еще не был открыт для публики, но Алия настояла, чтобы мать сегодня осмотрела его. Джессика сомневалась, что Пауль одобрил бы такой показной кричащий монумент его памяти и легенде.

Настоятель провел Джессику по храму, и она притворилась, что это произвело на нее большое впечатление. По просьбе дочери она вручила святому человеку подлинную вещь Пауля – красную ленту мундира Атрейдесов, который он носил мальчиком. Священник, запинаясь, благодарил, держа в руках коробку с реликвией. Он пообещал поместить дар в безопасный реликварий и потом выставить его в храме. Однако прежде чем передать ему ленту, Алия приказала ее дублировать, так что факсимиле можно было продавать вместе с другими вещицами.

Впереди на улице Джессика увидела бегущего человека; он прижимался к сухим коричневым зданиям, звучали выстрелы. Низко летящий небольшой полицейский орнитоптер вывернул из-за угла и обстрелял бегущего, тонкие иглы блеснули в темноте.

Люди с криками разбегались и прятались в парадных; несколько человек пострадали от случайных попаданий и рикошетов: в городе мало кто носил защиту. Джессика укрылась в дверном проеме, прижавшись спиной к влагосберегающим прокладкам; снаряды разнесли место, где она только что была. Человек, тяжело дыша, пробежал мимо нее. На мгновение он взглянул на Джессику; глаза его расширились от ужаса, и он побежал дальше, к толпе, собравшейся у входа в питейное заведение.

Снова залп, появилось еще несколько орнитоптеров. Мимо с криками пробежали люди в черно-зеленых мундирах имперской стражи Алии; некоторые скалились, как шакалы. Выглянув из своего убежища, Джессика увидела несчастного: он неподвижно лежал в луже крови. Влага бесполезно растекалась по тротуару.

Джессика вышла и присоединилась к собирающейся толпе зевак. Над телом с плачем склонилась женщина:

– Аммас! За что убили моего Аммаса? – Она смотрела на испуганных зрителей, словно они могли дать ответ. – Мой муж был владельцем лавки. Во имя Муад'Диба, за что?

Стражники Алии быстро увели женщину и втолкнули в большую машину.

Джессика в гневе направилась к офицеру, который разгонял толпу у окровавленного тела.

– Я мать Муад'Диба. Ты меня знаешь. Объясни свои действия.

Узнав ее, офицер отшатнулся.

– Миледи! Вам небезопасно оставаться одной. На улицах враги государства, они угрожают регенту, распространяют ложь.

– Да, я вижу, как это опасно, особенно для этого человека. Но ты не ответил на мой вопрос.

Офицер как будто был в затруднении.

– Всякий, кто оскверняет священную память Муад'Диба, подлежит аресту и наказанию. Любой пропагандист может быть союзником Бронсо Иксианского. Мы защищаем честь вашего сына и дочери… всего дома Атрейдесов, в том числе вапгу.

– Убийство не делает мне чести. Каковы улики против этого человека? – Она по-прежнему не могла видеть выражение ужаса и безнадежности на лице бедной жертвы. – И где приговор арракинского суда?

– Мы хотели арестовать его, но он побежал. Пожалуйста, миледи, позволь проводить вас в крепость. Регент Алия ответит на ваши вопросы лучше меня.

От этого человека несет кровью и насилием, но он всего лишь исполнитель, орудие в руках Алии.

– Да, я бы очень хотела сейчас увидеть дочь.

Когда Алия подошла к двери, на ней было белое платье. Темные волосы влажны. Она позволяет влаге просто испаряться в сухой воздух! Скрабберы на стенах и потолке возвращали большую часть влаги, но такое отсутствие водной дисциплины в крепости удивляло Джессику.

Стоя в открытой двери, Джессика сказала:

– Хочу знать, почему твоя стража застрелила сегодня вечером на улице человека. Женщина – по-видимому, его жена – сказала, что он владелец лавки; ее арестовали.

– Должно быть, ты говоришь об Аммасе Кейне? Да, я подписала ордер на его арест по всей форме. Он подстрекатель, раздувал ненависть ко мне, подрывал мой режим.

Джессика скрестила руки, она не смягчилась.

– Каковы улики против него?

– В его табачной лавке нашли экземпляр памфлета Бронсо.

– Такая находка – основание для казни без суда и следствия? – Джессика вспомнила, что на борту лайнера видела вайку, тайно оставлявшего памфлет Бронсо в общественных местах. – По какому закону?

Алия застыла.

– По моему, конечно, ведь я и есть закон. Ты читала последний памфлет Бронсо? Он не ограничивается ненавистью к Паулю; меня и моего мужа там именуют «Шлюхой и Гхолой». Тебя Бронсо называет «Матерью всего зла» и утверждает, что у тебя было множество тайных любовников. И герцог Лето совсем не отец Пауля.

Джессика удивленно отступила на шаг. Это написал Бронсо!

– Целью Бронсо было исправление исторических записей о моем сыне и его правлении? Почему он стал оскорблять тебя и меня?

– А разве ему нужны причины? Он живет, чтобы распространять ненависть. – Алия пригласила мать войти в комнату и предложила меланжевый чай. – Я рада, что ты сейчас со мной. Ночь будет особенно опасной. Проходит множество операций.

Джессика слышала снаружи сигналы тревоги. В комнате по-прежнему пахло ароматом для ванны и влагой; Джесси пересекла комнату и подошла к высокому окну. Сквозь плазпанель она увидела необычно много летательных аппаратов, освещавших прожекторами ночное небо.

– Операциями руководит Дункан, – сказала Алия. – Я хотела попросить Гурни помочь ему, но муж сказал, что справится сам. Он такой преданный и верный! Сегодня на улицах Арракина проливается кровь тех, кто нас ненавидит, и завтра наш город станет гораздо чище.

Ужас Джессики смешивался с удивлением. Она смотрела на дочь, и происходящее начало казаться ей нереальным. Она поняла, что Алия отправила ее в недостроенный храм, не предупредив о готовом разразиться на улицах насилии. Хотела меня убрать? Самым болезненным образом?

Джессика холодно сказала:

– Бронсо годами писал ужасные вещи о твоем брате, но Пауль никогда не прибегал к таким крайним мерам. Почему ты так чувствительна?

– Бронсо усиливает свою деятельность против правительства империи. Я усиливаю реакцию.

– Такими крайними мерами ты придаешь его словам легитимность, которой они не заслуживают. Просто не обращай внимания на критику Бронсо.

– Тогда я буду выглядеть слабой, или глупой, или и тем, и другим. Мой ответ абсолютно адекватен.

– Не согласна. – Джессика подумала, не пустить ли в ход Голос, чтобы поставить дочь на колени, но это положит начало вражде между ними. У Алии есть свои средства защиты. Тем не менее, ей хотелось, чтобы дочь поняла, что делает. – Твоего отца называли Лето Справедливый. Ты дочь своего отца или еще кто-то? Подкидыш?

Алия вдруг ударила Джессику по лицу. Больно ударила.

Джессика видела, что назревает, и решила не уклоняться от удара. Может, это капризная месть за то, что она сама ударила Алию неделю назад? Собрав все свое спокойствие, Джессика сказала:

– Признак истинного вождя и настоящего человека – найти решение неразрешимой проблемы. Ты перестала стараться. Рябь отсюда разойдется широко, Алия. У всего есть последствия.

– Ты мне угрожаешь?

– Советую, и было бы разумно прислушаться. Я здесь для того, чтобы помочь тебе, – и ненадолго.

И Джессика, полная достоинства, вышла.

===

Сердца всех людей живут в одной дикой местности.

Тибана, один из ведущих сократических христиан

Ряд за рядом стояли эти люди в зале зеркал, один Бронсо Верниус, второй, третий, неотличимые друг от друга. Одетые в одинаковые белые рубашки и коричневые брюки, они стояли рядами в утреннем тумане на далекой планете Анбус IV.

...

Только один из Бронсо был настоящий; внешне он выглядел точно как все остальные. Лицеделы утверждали, что они одна и та же личность; некоторые все еще говорили, что они Сиелто, несмотря на публичную казнь на площади Арракина. Бронсо думал, что лицеделы сами не видят разницы между собой, но это не ослабляло его глубокой тоски. Ему никогда не удастся забыть, как криснож Стилгара вонзается в тело, неотличимое от его собственного.

Это должен был быть я.

После публичной казни лицеделы появились по всей империи, десятки их видели в самом Арракине; они так отвлекли внимание, что Бронсо смог спокойно покинуть Дюну. В бесчисленных звездных системах лицеделы продолжали занимать его место, чтобы Бронсо видели на одной планете за другой. После напрасной траты времени и усилий, после допросов и проверок всех задержанных объявят самозванцами. Алия уже выглядела глупо, преследуя его.

Было казнено еще по меньшей мере пять лицеделов, но на допросах ни один из них ничего не сказал. Такое благородство казалось несвойственным лицеделам.

Думая об этом, Бронсо вспоминал, что настоящий Рейнвар Великолепный отбирал в свою труппу только лучших, тех, кто поддерживал благородные традиции жонглеров. Мастера подражания, лицеделы, повторяя тонкие нюансы поведения, играли самого мастера-жонглера и усвоили его чувство чести.

Бронсо теперь был среди тех, кому мог доверять, среди людей особого склада. Он встречался со своими двойниками на планете, чья некогда могущественная цивилизация давно ушла в историю. Группа обосновалась на мысе над слиянием двух могучих рек, которые текли внизу в глубоком прорытом ими ущелье. В небе даже днем виднелись близкие луны.

Когда-то давным-давно на этом месте стоял монастырь, организованный первыми сократическими христианами; здесь они набирали политическое влияние. Для них Анбус IV был священным местом, маяком для душ, но в далеком прошлом забытый враг перебил всех на планете и стер всякие свидетельства пребывания здесь секты; победители снесли монастырь и побросали камни его строений в бурный поток внизу.

Только вчера вечером Бронсо и жонглеры прилетели на эту планету, которая на протяжении столетий оставалась малонаселенной. Бронсо позаботился о том, чтобы несколько служителей-вайку и кое-кто еще на корабле поняли, кто он такой и куда направляется. Впоследствии пересев под вымышленным именем на другой лайнер Гильдии, изменив под руководством жонглеров с помощью грима свою внешность и одежду, Бронсо продолжит свое путешествие, как обычно, везде задерживаясь ненадолго и снова перемещаясь.

Стоящий во главе группы двойник Рейнвара Великолепного осмотрел одинаковых Бронсо. Предводитель жонглеров почесал затылок и что-то пробормотал: он сам был не в состоянии узнать, кто здесь подлинный Бронсо. Наконец он сказал гулким голосом:

– Даже с моими способностями восприятия ваши глаза, голоса и манеры ничего мне не говорят.

Все Бронсо одновременно улыбнулись.

Несмотря на строжайший запрет держать у себя памфлеты Бронсо или просто читать их, его пламенные писания продолжали широко распространяться и обсуждаться. Его новое творение было проникнуто ненавистью, еще более оскорбительнее, чем все, что он писал раньше.

Проблема, однако, заключалась в том, что его написал не Бронсо.

Прочитав провокационные оскорбления в адрес Алии, Дункана и даже леди Джессики, Бронсо, не веря своим глазам, посмотрел на текст. Даже Эннзин, который доставил ему экземпляр, когда лайнер шел к очередной цели, считал, что это действительно дело рук иксианца. Желая помочь, вайку, как обычно, незаметно распространил листовку среди пассажиров.

Но это была подделка – открытие, чрезвычайно встревожившее Бронсо.

Он задумался, не Ирулан ли автор. Принцесса Коррино печатала немало собственных поддельных документов, но ничто в ее творениях, включая недавнюю «пересмотренную» историю, не пылало такой злобой. Даже его собственные рассказы о делах Пауля Атрейдеса никогда не были столь грубыми, в них никогда не содержалось столько яда и личных оскорблений.

Закрывшись в маленькой каюте, он перечитывал документ, пытаясь найти какую-нибудь зацепку. Слова звучали так, словно их писал безумец. Неудивительно, что регент Анна приказала любой ценой отыскать его и увеличила награду за его голову. Неудивительно, что все больше людей начинают им брезговать.

Холодок пробежал по его спине, когда он понял. Больше всего от таких оскорблений выигрывает Алия!

И если это написала не она сама, то кто-то из ее агентов. К тому же регент имеет возможность распространить множество экземпляров.

У Бронсо от гнева свело мышцы. Конечно, Алия не знает, что именно он прислал леди Джессике запись разговора, в котором излагался предательский план Исбара. У Бронсо в храмах и в самой крепости Муад'Диба размещено множество «жучков». Он спас Алии жизнь, хотя она даже не знает, кто ее благодетель.

И теперь она так поступает с ним!

Единственной целью его писаний было рассказать правду о Пауле Муад'Дибе, преувеличив его слабости, чтобы противопоставить восторженным книгам Ирулан. Маятник далеко качнулся в обоих направлениях. Стараясь распространить правду, Бронсо уже пожертвовал богатством и титулом, долгие годы он скрывается и рискует жизнью.

И вот Алия печатает ложь – под его именем.

Он начал лихорадочно сочинять новый памфлет, чтобы опровергнуть подделку и снять с себя ответственность за нее. Он не может допустить беспрепятственное распространение подобной лжи.

===

Наступает время, когда подвергаются испытанию все отношения и проверяется истинная прочность привязанностей.

Из «Мудрости Муад'Диба» принцессы Ирулан

Уставшая после долгого дня Ирулан шла в северозападное крыло большой крепости; ей хотелось одного – побыстрее добраться до своих покоев. В одной руке у нее был ридуланский проектор, с его помощью она записывала впечатления людей на улицах Арракина. Как странно, что старшую дочь императора Шаддама IV, законную жену императора Муад'Диба, используют как сборщицу сведений. Алия дала ей туманные инструкции, и Ирулан не понимала, чего на самом деле хочет регент.

Еще при жизни Пауля роль Ирулан оставалась неясной, а ее занятия не соответствовали ее способностям. Старшая дочь Шаддама Коррино в роли составителя исторических хроник… но даже это предпочтительнее такой черной работы. Может, Алия хочет ее унизить?

Выполняя указания регента, Ирулан в сопровождении охраны и свиты вышла в город с особым заданием – поговорить с обычными людьми. «Мне нужны мнения, искренние ответы», – сказала Алия, очевидно, понимая, что этого не получит. Памятуя о недавних чистках, видя рядом с принцессой устрашающих стражниц-амазонок, никто не решится критиковать регентство. За день Ирулан услышала тысячи восхищенных отзывов. Именно то, что требовалось Алии. Но зачем?

Сама Ирулан никогда не стеснялась манипулировать ответами. Что бы ни говорила ей Джессика, принцесса считала себя обязанной поддерживать миф о Муад'Дибе, пересматривая историю, чтобы укрепить представление о Пауле как о пророке, которого называют Квисац-Хадерах, Лисан аль-Гаиб. Это распространялось и на Алию, укрепляло ее регентство, придавало ему законность. В сознании людей не должно быть никаких сомнений, никаких вопросов. Поэтому Бронсо и представляет такую угрозу.

Ирулан опасалась того, что произойдет, когда подрастут близнецы. Что если Алия замыслит злое против маленьких Лето и Ганимы? Как жена Пауля – пусть она и не мать его детей – Ирулан станет и дальше заботиться о малышах, помогать Харе растить их и охранять, если понадобится.

Все это время ее отец остается в изгнании на Салусе Секундус вместе с графом Хазимиром Фенрингом. Павший император сделался необычно молчалив после «несчастного случая» с его послом Ривато сразу после смерти Пауля, но Ирулан очень хорошо знала и отца, и Фенринга: почуяв слабость, они, словно волки, накинутся на раненую империю Муад'Диба. И она гадала, что сделает ее отец дальше.

Шагая по полированному камню коридоров, Ирулан проходила мимо картин, статуй, шкафов с бесценными иллюстрированными рукописями. Всю жизнь – вначале на Кайтэйне, потом здесь – ее окружали изысканные украшения и предметы, и Ирулан не обращала на них внимания.

Но в своих покоях она ощутила: что-то неладно.

Оставив дверь в коридор открытой, она остановилась: годы учения у Бене Гессерит обострили ее чувства. Она уловила легкий необычный запах, неуместный здесь; тяжелые столы слегка передвинуты, бумаги лежат по-другому; шкатулка с драгоценностями, которую она видит через открытую дверь в спальне, чуть приоткрыта.

---

Нелепо думать, что в ее покои в самом центре крепости мог забраться вор. Быстрый осмотр показал, что ничего не пропало. Но предметы слегка передвинуты. Почему? Здесь что-то искали?

Неожиданно она поняла, зачем регент отослала ее с бессмысленным поручением на целый день. Алия хотела, чтобы меня не было в моих комнатах.

Ирулан проверила тщательно спрятанное в стене потайное отделение и убедилась, что ее личные дневники не тронуты. Повинуясь порыву, она взяла шкатулку с драгоценностями и достала нить лакированных жемчужин, которую получила в дар на приеме при арракинском королевском дворе.

Она помнила этот праздничный вечер, сознательное возвращение к первым годам правления Пауля. В память прежней славы, несмотря на продолжающиеся бедствия джихада, членов ландсраада пригласили на особенно роскошное празднество, которое должно было напомнить такие же пиры на Кайтэйне. Пауль был слишком занят для этих придворных игр.

В кульминации вечера участники разворачивали случайно выбранные подарки, предоставленные организатором, бойкой женщиной, которая когда-то была графиней, но потеряла почти все состояние из-за скандала, не имеющего ничего общего с джихадом.

Ирулан небрежно выбрала подарок из множества разложенных на столах – для нее это было всего лишь легкое развлечение, – но, распечатав свой пакет, сразу поняла, что подарок необычный. Жемчужины были подлинные: она потом получила подтверждение у опытного ювелира. Ювелир заметил в ожерелье кое-что еще и показал ей под лупой: герб с ястребом, выгравированный на золотом зажиме.

– Это подлинное наследие дома Атрейдесов, ваше величество.

Позже Ирулан вошла в кабинет Пауля и прервала его разговор со Стилгаром, который только что вернулся, выполнив межпланетную военную миссию. Командир фрименов как всегда мрачно уставился на нее. Ирулан протянула жемчуга Паулю.

– Мне кажется, это принадлежит тебе, супруг мой, а не мне.

– Теперь я Муад'Диб. И наследие Атрейдесов для меня утратило важность. – Небрежным движением Пауль вернул ей ожерелье. – Возьми себе или отошли моей матери на Каладан, если хочешь.

Принцесса ушла с ожерельем, не получив ответа на множество вопросов…

Теперь, поднеся ожерелье к свету и разглядывая его в увеличительное стекло, Ирулан, как и ожидала, нашла герб с ястребом. Но что-то было не так. Ирулан принялась разглядывать под лупой жемчужины. На второй жемчужине когда-то обнаружилась еле заметная царапина, которую показал принцессе ювелир. Теперь Ирулан этой жемчужины не нашла. Сердце ее забилось; чтобы убедиться в справедливости своих подозрений, Ирулан стала рассматривать жемчужины при большем увеличении.

Не здесь.

Прихватив ожерелье, Ирулан прошла в большой зал, где слуги накрывали к ужину. На принцессе после похода по улицам Арракина все еще было помятое пыльное платье, но ей было все равно.

Когда вместе с Дунканом пришла Алия и заняла свое место во главе стола, Ирулан положила на свою тарелку ожерелье.

– Надо поздравить тебя, леди Алия, с превосходной работой. Сомневаюсь, что кто-нибудь из твоих покупателей заметил бы. Однако твои ремесленники не заметили небольшой царапины на одной жемчужине.

Алия, вместо того чтобы прийти в ярость, ответила с широкой улыбкой:

– Видишь, Дункан! Ирулан не так легко обмануть, как ты думал. Она заметила изъян, который пропустили наши специалисты.

Ее новоиспеченный муж слегка нахмурился.

– Я предлагал открыто попросить ее, а не пытаться сохранить все в тайне.

Ирулан ждала объяснений, и Алия небрежно сказала:

– Мы конфисковали оригинал, потому что это реликвия дома Атрейдесов. А для тебя он ничего не значит, Ирулан.

– Пауль сам сказал мне, что я могу оставить его у себя.

– Ты многое получила от моего брата.

– По закону. Я его жена.

– Мы обе знаем правду, Ирулан. Ввиду их исключительного религиозного значения все подлинные вещи, находившиеся у тебя, заменены копиями. Подлинные предметы мы поместим под охрану Кизарата, а отдельные авторизованные копии будут продаваться самым верным и щедрым собирателям.

***