Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 294 - 27 Мая 2023

Главная » » Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 294

11:30

Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 294

***

Гават посмотрел на Лето таким же взглядом, каким он смотрел на него, когда тот был еще совсем маленьким ребенком.

— У нас есть только одно преимущество — за вас будут голосовать те, в ком чувство справедливости уступит чувству традиционной неприязни к тлейлаксам. Что бы они ни думали о вашей виновности, в первую очередь эти люди возьмут в расчет то, что вы из благородного семейства и полноправный член Ландсраада. Вы — один из них, и они не уничтожат Великий Дом в угоду какому-то Бене Тлейлаксу. Несколько Домов уже выразили готовность поддержать нас из уважения к вашему отцу. По меньшей мере на одного из членов магистрата произвело неизгладимое впечатление ваше смелое выступление на Совете Ландсраада несколько месяцев назад.

— Но все до сих пор верят, что я мог совершить это немыслимое злодейство? — По лицу герцога пробежала гримаса отвращения. — Все другие причины случайны.

— Вы для них незнакомец, почти мальчик, дерзкий и импульсивный. Сейчас, мой герцог, вы в первую очередь должны озаботиться самим вердиктом, а не основаниями его вынесения. Если вы выиграете, то у вас в распоряжении будет достаточно времени для того, чтобы восстановить свою репутацию..

— А если я проиграю, то все это не будет играть никакой роли.

Многозначительно кивнув, Гават застыл на месте, как монолит.

— Не существует отработанной процедуры проведения Конфискационного Суда. Это свободное волеизъявление участников, не ограниченное никакими процедурными или законодательными рамками, это контейнер без содержимого. Без открытого процесса нам не придется откровенно рассказывать суду об уликах, которые мы собираемся представить, но этого не потребуют и от противной стороны. Мы не можем знать, к какой лжи прибегнут наши враги и какие улики они состряпали. Мы не в состоянии предугадать, какими законными уликами располагают тлейлаксы, какие свидетели выступят в их пользу, и паче всего, мой герцог, приготовьтесь услышать множество гадостей, которые станут говорить в адрес Дома Атрейдесов.

Услышав шум. Лето поднял голову и увидел, что охранники отключили защитное поле, чтобы позволить войти в камеру Ромбуру. Иксианский принц был одет в белую рубашку с иксианским завитком на воротнике. Лицо его раскраснелось от физических упражнений, которыми он только что занимался. Волосы были мокры от недавнего мытья. На правой руке сверкало драгоценное кольцо.

Лето подумал о том, как похожи их с Ромбуром судьбы: они оба отпрыски разогнанных и почти уничтоженных Великих Домов. Ромбур, которому предоставили временное убежище при дворе, являлся к Лето каждый день в одно и то же время.

— Уже позанимался? — приветливо спросил Лето, невзирая на мрачный пессимизм, которому, не скрывая этого, предался Туфир Гават.

— Сегодня я сломал их тренировочную машину, — ответил Ромбур с озорной усмешкой. — Эту халтуру поставляет сюда какой-то из Малых Домов. Никакого контроля качества, не сравнить с иксианской работой.

Лето рассмеялся, и друзья сцепили кончики пальцев в имперском рукопожатии.

Ромбур почесал свои взлохмаченные мокрые волосы.

— Интенсивные упражнения помогают мне думать. В такие дни очень трудно сосредоточиться. Э, моя сестра прислала письмо о своей поддержке со специальным курьером с Каладана. Мне хотелось, чтобы ты узнал об этом. Может, оно придаст тебе бодрости духа.

Лицо Ромбура стало серьезным, на нем отразились следы многих испытаний, которые не следует переживать мальчику в шестнадцать лет. Такие испытания приводят к преждевременному возмужанию и ранней зрелости. Лето понимал, что Ромбур и Кайлея озабочены сейчас тем, что станется с ними, если Дом Атрейдесов будет осужден. Два Великих Дома, сокрушенные в неправдоподобно короткий промежуток времени. Возможно, брату и сестре придется отправиться на поиски своего находящегося в изгнании отца…

— Мы с Туфиром только что обсуждали выигрышные стороны нашего дела, — сказал Лето, — или, как предпочел бы выразиться Туфир, отсутствие выигрышных сторон.

— Я не говорил этого, мой герцог, — запротестовал Гават.

— Я принес хорошую новость, — объявил Ромбур. — Бене Гессерит собирается привезти на процесс Вещающую Истину. Эти Преподобные Матери могут распознать в ком угодно лживость и фальшь.

— Превосходно, — произнес Лето. — Они в момент разберутся со всеми проблемами. Как только я заговорю, они смогут удостоверить, что я говорю правду. Неужели все может быть так просто?

— Обычно свидетельства Вещающих Истину не принимаются во внимание судами. Это относится к обычной судебной процедуре, в данном случае может быть сделано исключение, но я в этом сомневаюсь, — сказал Туфир Гават. — У ведьм могут быть свои интересы, и магистрат может сказать, что Сестер просто подкупили.

Лето едва не задохнулся от удивления.

— Подкупили? Значит, члены магистрата плохо знают Преподобных Матерей.

Он задумался, проигрывая в уме различные возможности.

— Но какие тайные интересы… Зачем Бене Гессерит делает это предложение? Чего они достигнут, если будет доказана моя невиновность — или, напротив, моя вина?

— Будьте осторожны, мой герцог, — предостерегающе произнес Гават.

— Стоит, однако, попробовать, — сказал Ромбур. — Даже если это не примут во внимание члены магистрата, то все равно это лишний вес на нашу чашу весов, это лишний довод в пользу версии Лето. Ты и все люди, окружающие тебя — Туфир, я, экипаж фрегата и даже твои слуги с Каладана, — все могут быть проверены Вещающим Истину. И мы хорошо знаем, что все их рассказы не будут противоречить друг другу. Эти рассказы не оставят камня на камне от убеждения членов Ландсраада в твоей виновности. — Он улыбнулся. — Мы вернемся на Каладан скорее, чем ты думаешь.

Гават явно не разделял оптимизма иксианского принца.

— Кто именно сообщил вам об этом, юный принц? Кто из Бене Гессерит сделал это великодушное и щедрое предложение? И о чем они попросили взамен?

— Она… э… ни о чем не просила, — ответил удивленный Ромбур.

— Пока не просила, — поправил принца Гават, — но эти ведьмы обычно вынашивают далеко идущие планы.

Принц задумчиво почесал висок.

— Ее зовут Марго, она из свиты леди Анирул и прибыла сюда, как мне кажется, в связи с бракосочетанием императора.

Лето вдруг осенило:

— Сестра Бене Гессерит собирается замуж за императора. Уж не принадлежит ли эта идея Шаддаму? Не ответ ли это на наше послание?

— Сестры Бене Гессерит — не девочки на побегушках, — возразил Гават. — Они известны своей независимостью. Они сделали это предложение по своей инициативе, потому что это отвечает каким-то их собственным интересам.

— Не перестаю удивляться, почему из всех людей она выбрала именно меня, чтобы сообщить о своем предложении, — сказал Ромбур. — Но подумайте: ее предложение может оказаться бесполезным для нас, кроме того случая, если он в самом деле не виновен.

— И я действительно не виновен!

Гават восхищенно улыбнулся Ромбуру.

— Это естественно. Но теперь у нас есть доказательства того, что у Сестер Бене Гессерит есть доказательства невиновности Лето, иначе они не стали бы делать такого предложения.

Ментату было неясно, что знают Сестры и что они надеялись получить.

— Но нельзя исключить, что они просто проверяют меня, — предположил Лето. — Если я приму помощь Вещающей Истину, то одного этого будет достаточно для подтверждения моей невиновности. Если же я отклоню их предложение, значит, мне есть что скрывать.

Остановившись у стены камеры, Гават посмотрел в окно из бронированного плаза.

— Помните, что мы участвуем в процессе, который представляет собой всего лишь пустую оболочку. Многие разделяют предубеждения против Бене Гессерит и их тайных мистических уловок. Вещающая Истину может нарушить свою клятву и солгать во имя какой-то высшей цели Бене Гессерит. Ведьмовство, колдовство… Может быть, нам не стоит столь поспешно принимать их предложение.

— Ты думаешь, это трюк? — спросил Лето.

— Я всегда подозреваю обман, — ответил ментат. Глаза его сверкнули. — Такова моя натура.

Он перешел на тайный боевой язык Атрейдесов.

— Эти ведьмы могут состоять на службе у императора. Сколько союзов скрыто от наших глаз?

***

===

~ ~ ~
Самые худшие союзы — это те, которые ослабляют нас. Еще худшая ситуация складывается, когда император не в состоянии понять, что данный союз является именно таковым.

Принц Рафаэль Коррино. «Дискурс о вожде»
Кронпринц Шаддам сделал все от него зависящее, чтобы представитель Тлейлаксу не испытывал комфорта и не чувствовал себя во дворце желанным гостем. Шаддаму была нестерпимо противна сама мысль о том, чтобы оказаться за одним столом с этим человеком, но этой встречи было не избежать. Вооруженные до зубов сардаукары препроводили Хайдара Фен Аджидику в задние покои по черной лестнице, провели по техническим коридорам через безлюдные помещения. Когда тлейлакса ввели в предназначенные для аудиенции покои, двери были надежно заперты.

Шаддам выбрал одну из самых потайных комнат, ее не было даже на секретном плане императорского дворца. Давным-давно, через несколько лет после смерти кронпринца Фафнира, эту комнату обнаружил Фенринг во время своих обычных разведывательных походов по дворцу. Очевидно, эти покои покойный император Эльруд использовал в ранние годы своего нескончаемого правления для встреч со своими многочисленными официальными и неофициальными наложницами.

В холодной комнате, освещенной новыми лампами, доставленными по случаю аудиенции, стоял единственный стол. Стены и пол пропитались пылью. Простыни и одеяла на узкой кровати, прижатой к стене, почти истлели. В углу валялся брошенный туда много десятилетий назад букет, листья и ветви которого давно почернели и окаменели. Помещение производило нужное впечатление, хотя Шаддам знал, что тлейлаксы малочувствительны к деталям и нюансам.

Сидя за грубо сработанным столом, Хайдар фен Аджидика завернулся в бордовую накидку и сложил на деревянной поверхности свои сероватые руки. Поморгав близко посаженными глазами, он посмотрел на кронпринца.

— Вы звали меня, сир? Я прервал свои исследования по вашему приказу.

Шаддам неохотно пододвинул гостю блюдо с политым сливочным грибным соусом мясом слиньи, которое подал ему охранник — Шаддам сегодня не имел времени на обед, — но тлейлакс отодвинул блюдо, отказавшись притронуться к пище.

Шаддам нахмурился.

— Вы сами производите это мясо. Разве вы, тлейлаксы, не едите свои собственные деликатесы?

Аджидика отрицательно покачал головой:

— Хотя мы и разводим этих тварей, сами мы не употребляем их в пищу. Прошу простить меня, сир, но не предлагайте мне деликатесов. Давайте обсудим то, ради чего мы встретились. Я горю желанием вернуться на Ксуттух, в лабораторию.

Шаддам хмыкнул, почувствовав невероятное облегчение от того, что ему не надо было больше проявлять притворную вежливость. Он не испытывал никакого желания соблюдать этикет по отношению к этому человеку. Он потер виски, стараясь избавиться от изматывающей головной боли, которая давно мучила его, грозя через несколько часов стать невыносимой.

— Я хочу обратиться к тебе с просьбой, нет, с приказом, как твой император.

— Простите меня, лорд принц, — перебил Шаддама Аджидика, — но вас еще не короновали.

Охрана у дверей оцепенела в ожидании приказа. Глаза Шаддама широко открылись от изумления.

— Неужели во всей Империи найдется человек, приказания которого являются более весомыми, нежели мои?

— Нет, милорд, но я просто решил исправить маленькую семантическую погрешность.

Шаддам отодвинул в сторону тарелку с едой и склонился над столом, словно хищник. Он так приблизил свое лицо к крошечному человечку, что ощутил исходящий от него неприятный запах.

— Слушай меня, Хайдар Фен Аджидика. Ваши люди должны отказаться от своих обвинений, выдвинутых против Лето Атрейдеса. Я не хочу, чтобы это дело дошло до открытого суда. — Он снова откинулся на спинку стула и положил в рот кусок мяса. — Просто откажитесь от обвинения. Я пошлю вам ценности, и мы все уладим.

В устах кронпринца решение выглядело очень простым. Видя, что тлейлакс не отвечает, Шаддам продолжил, стараясь проявить максимум благоволения:

— После обсуждения вопросов с моими советниками я решил, что Тлейлаксу получит компенсацию в виде кровных денег в возмещение своих потерь. — Шаддам сурово сдвинул брови. — Реальных потерь гхола — не в счет.

— Я все понял, сир, но с сожалением вынужден сказать, что вы просите о невозможном. — Голос Аджидики оставался тихим и ровным. — Мы не можем игнорировать такое преступление, совершенное против народа Тлейлаксу. Оно задело нашу честь.

Шаддам едва не поперхнулся куском мяса.

— «Тлейлаксу» и «честь» — эти два слова не употребляются в одном разговоре.

Аджидика пропустил оскорбление мимо ушей.

— Как бы то ни было, все члены Ландсраада знают об этом ужасающем преступлении. Если мы откажемся от обвинения, то Дом Атрейдесов нападет на нас в открытую, почувствовав свою безнаказанность. — Кончик крошечного носа тлейлакса задергался. — Несомненно, у вас достанет государственной мудрости, сир, чтобы понять, что мы не можем отступать.

Шаддам едва не задымился от злости. Головная боль стала нестерпимой.

— Я не прошу вас, а приказываю.

Маленький человечек некоторое время раздумывал, потом его темные глаза вспыхнули.

— Позволительно ли мне узнать, почему судьба Лето Атрейдеса так важна для вас, сир? Герцог представляет один не самый важный Дом. Почему не бросить его на съедение волкам и не дать нам удовлетворение?

Шаддам издал горловой рык.

— Потому что Лето каким-то образом узнал о том, чем вы занимаетесь на Иксе.

На бесстрастном до этого маскообразном лице тлейлакса впервые проступило выражение тревоги.

— Это невозможно! Мы приняли все меры безопасности.

— Тогда почему он прислал мне сообщение? — спросил Шаддам, угрожающе приподнявшись со стула. — Лето использует свое знание как ставку в сделке, он шантажирует меня. Если его признают виновным, то он раскроет вашу работу и мой с вами сговор. Я столкнусь с мятежом в Ландсрааде. Подумать только — мой отец, с моей помощью, допускает свержение Великого Дома Ландсраада. Беспрецедентно! И не одним из соперничающих Великих Домов, а вами… Тлейлаксу.

На этот раз исследователь понял, что его оскорбляют, но не стал отвечать.

Шаддам застонал, потом вспомнил о необходимости держать себя в руках и распалился еще больше.

— Если станет известно, что я сделал все это для того, чтобы получить частный доступ к искусственной пряности, лишив таким образом Ландсраад, Бене Гессерит и Гильдию их доходов, то мое правление не продлится и недели.

— Значит, мы находимся в тупике, милорд.

— Нет, не в тупике! — заорал Шаддам. — Пилот уцелевшего корабля — ваш ключевой свидетель. Пусть он изменит свои показания. Возможно, он не столь ясно все видел, как это показалось ему с первого раза. Вы будете хорошо вознаграждены, как из моих сокровищниц, так и из достояния Атрейдесов.

— Этого недостаточно, сир, — произнес Аджидика с неподражаемым спокойствием. — Атрейдес должен быть унижен за то, что он сделал. Их надо проучить. Лето должен заплатить за свое преступление.

Император опустил глаза, выражая свое негодование по поводу наглости тлейлакса. Тон Шаддама, когда он заговорил, был холодным и сдержанным.

— Ты хочешь, чтобы я послал на Икс еще сардаукаров. Несколько дополнительных легионов пройдут по улицам Икса и разберутся, чем вы там занимаетесь.

Аджидика хранил невозмутимое молчание.

Взгляд Шаддама стал каменным.

— Месяц за месяцем я ждал, но вы не сделали того, что было мне так нужно. Теперь ты говоришь, что потребуются десятилетия. Никто из нас не протянет так долго, если Лето публично раскроет нашу тайну.

Кронпринц закончил трапезу и отодвинул от себя тарелку. Мясо было приготовлено отменно, но Шаддам не почувствовал его вкуса. Голова буквально разрывалась от пульсирующей боли. Ну почему так тяжело быть императором?

— Поступайте как знаете, сир, — сказал Аджидика. Шаддам ни разу не слышал, чтобы этот тлейлакс говорил так резко. — Лето Атрейдес не прощен и должен быть наказан.

Сморщив нос, кронпринц отпустил маленького человечка, жестом приказав сардаукарам выпроводить его прочь. Скоро он станет императором Известной Вселенной и у него будет масса важных и великих дел, которые он будет решать. Если только удастся избавиться от этой проклятой головной боли.

~ ~ ~
Худший способ защиты — доверие. Лучший — подозрение.

Хазимир Фенринг
Туфир Гават и Ромбур Верниус могли покидать камеру в любое время по своему усмотрению, а Лето, связанный словом чести, оставался, отчасти из соображений собственной безопасности. Ментат и иксианский принц часто ходили в город, встречались с членами экипажа фрегата, другими свидетелями, обсуждая с ними детали показаний, которые предстояло давать в суде.

Во время этих отлучек Лето, оставшись в одиночестве, садился за стол. Хотя старый ментат много раз предупреждают его не сидеть спиной к двери, Лето считал это излишней предосторожностью; настолько сильна была приставленная к его персоне охрана.

Несколько мгновений он наслаждался наступившей тишиной и возможностью сосредоточить все внимание на многочисленные проекции, оставленные ему для изучения. Он не чувствовал бы себя в безопасности в императорском дворце даже под охраной дюжины сардаукаров, зная, что тень обвинение продолжает висеть на нем. Скоро он предстанет перед судом равных себе и во весь голос заявит о своей невиновности.

Он услышал какой-то шум, раздавшийся у защитного поля, прикрывавшего дверь, но не стал оглядываться. Как раз в этот момент, держа в руке жужжащую автоматическую ручку, он заканчивал абзац о полном разрушении первого тлейлаксианского корабля, упоминая технические детали, которые он не принял во внимание раньше.

— Туфир, — спросил Лето, — ты что-то забыл?

Он небрежно оглянулся через плечо.

Высокий военный в живописной форме охраны Ландсраада стоял в дверях. На широком лице этого человека застыло странное выражение, особенно необычными были его темные, какие-то бездонные глаза. Кожа выглядела одутловатой, словно нарисованной. Во всем облике незнакомца было что-то необычное, больше всего Лето поразили неуклюжие, резкие движения. Кожа рук была серой, хотя лицо отличалось почти неестественной белизной…

Сунув руку под стол, Лето нащупал там рукоятку кинжала, который Гават пронес в камеру специально для него. Для такого мастера это было сущим пустяком. Лето схватил рукоятку и крепко сжал клинок в руке, не меняя позы и не двигаясь, на лице его застыло бесстрастное выжидательное выражение.

Все, чему учили Лето на тренировках по боевым искусствам, словно кипяток, пробежало по мышцам. Он стал словно сжатая пружина, приготовившись к молниеносному броску. Лето молчал и не шевелился, ожидая, что предпримет пришелец. Он понимал, что что-то не так и что его жизнь висит на волоске.

Через мгновение человек выскользнул из своей просторной формы, расстегнув статические застежки, ткань упала на пол, то же самое произошло с пустым безжизненным лицом, которое оказалось искусно сделанной маской. Кисти и плечи тоже отделились от туловища, упав на пол камеры.

У Лето голова закружилась от неожиданности. Он бросился в сторону, стремительно соскользнув со стула на пол, и, присев, спрятался за стол. Нож он держал наготове так, чтобы противник не видел оружия, и принялся оценивать свое положение.

Высокий офицер переломился в поясе, словно разорвался — из фигуры выскочили два тлейлакса. Лица у них были худощавые и обветренные, с туго натянутой на скулах кожей. Они были одеты в обтягивающие черные трико, под которыми играли сильные мышцы.

Тлейлаксианские убийцы отпрыгнули друг от друга и начали с разных сторон подкрадываться к Лето. Крошечные глазки блестели, как дробинки. В каждой руке у них что-то сверкало — это было оружие, Лето не смог разобрать, что это, но понял, что в нем таится его смерть. Бросившись на Лето, один из тлейлаксов завизжал:

— Умри, дьявол-повиндах!

Мгновение Лето раздумывал, не заползти ли ему под стол или за тележку, но для начала он решил уравнять шансы, убив одного из нападавших… и не дать убийцам привести в исполнение согласованный, рассчитанный на двоих, план. Привычно прицелившись, он метнул нож. Оружие нашло свою цель и пронзило горло нападавшего, разрезав ему вены на шее. Тлейлакс рухнул на пол.

Серебристый дротик просвистел мимо уха Лето, но он успел перекатиться за тележку с голографическим проектором, который продолжал отбрасывать изображения на стол. Просвистел второй дротик и ударил в стену, отколов от нее кусок камня.

В этот момент Лето услышал шипение стреляющего лазерного ружья. Через всю камеру протянулась дуга пурпурного пламени.

Тело второго тлейлакса рухнуло на тележку и опрокинуло ее на пол. Лицом убийца ткнулся в пол, оплавленный жаром лазерного луча. Тело дернулось и замерло рядом с притаившимся Лето.

Туфир Гават и капитан гвардии Ландсраада вошли в камеру и посмотрели на Лето. Вошедшие вслед за ними охранники принялись осматривать тела двух нападавших. В воздухе висел запах паленого мяса.

— Каким-то образом они сумели проскользнуть мимо защитного поля и охраны, — сказал капитан.

— Я бы не стал называть это охраной, — сквозь зубы процедил Гават.

— У этого нож воткнут в горло, — сказал один из охранников.

— Откуда взялся нож? — спросил капитан, помогая Лето подняться на ноги. — Это вы метнули его, сэр?

Лето взглянул на Гавата, предоставив ментату ответить на вопрос.

— На что годится вся ваша охрана, капитан, — испепеляя собеседника насмешкой, ответил Гават, — если сюда можно незаметно протащить любое оружие?

— Я отнял его у одного из нападавших, — уверенно заговорил Лето, — и убил его.

Он моргнул серыми глазами. От избытка адреналина его била дрожь.

— Думаю, что Бене Тлейлаксу решил не дожидаться суда.

— Ад Вермиллиона! — воскликнул вошедший в камеру Ромбур, увидев царивший там разгром. — Это не будет украшать положение тлейлаксов на предстоящем суде. Если они были так уверены, что выиграют, то зачем им понадобилось брать в свои руки отправление правосудия?

Вспыхнув от смущения, капитан гвардии повернулся к своим подчиненным и велел убрать трупы из камеры и прибраться.

— Убийца выстрелил в меня двумя дротиками, — сказал Лето, указав на места, где застряли две смертоносных иглы.

— Будьте осторожны, — предупредил солдат Гават, — эти дротики могут быть отравленными.

Когда Лето, Ромбур и Гават остались одни, ментат сунул в ящик стола пистолет.

— На всякий случай, — сказал он. — В следующий раз кинжала может оказаться мало.

***

===

~ ~ ~
При взгляде с орбиты поверхность Икса представляется спокойной и первобытной. Однако в его недрах выполняются великие проекты и производится титаническая работа. Таким образом, наша планета в каком-то смысле является метафорой самой Империи.

Доминик Верниус. «Секретная работа Икса»
Сияя самодовольной ухмылкой, Хазимир Фенринг протянул Шаддаму пачку секретных документов, написанных на тайном языке, который они с кронпринцем придумали еще в детстве. В аудиенц-зале императорского дворца была великолепная акустика — каждое, даже шепотом сказанное слово, было прекрасно слышно в другом конце помещения, но Фенринг и принц могли безбоязненно обмениваться самой секретной информацией. Утомленный Шаддам сидел на массивном троне, подножие которого горело исходящим изнутри аквамариновым светом.

Однако бьющей через край нервной энергии Фенринга хватило бы на двоих.

— Здесь досье на Великие Дома Ландсраада, представители которых примут участие в Конфискационном Суде над Атрейдесом. — Большие черные глаза Фенринга напоминали отверстия, ведущие в бесконечный лабиринт его злокозненного ума. — Мне кажется, я нашел много интересного и незаконного в деятельности каждого из нужных нам Домов. Я уверен, что мы найдем нужные средства убеждения.

Подавшись вперед, Шаддам изобразил на лице крайнюю степень удивления. За последнее время глаза его ввалились и покраснели от недосыпания, временами в них вспыхивали искры гнева.

Фенринг один раз видел своего патрона на грани срыва, это было много лет назад, когда они замыслили убить старшего брата принца — Фафнира.

— Успокойтесь, Шалдам, хммм-а, — безмятежно протянул Фенринг. — Я обо всем позаботился.

— Будь ты проклят, Хазимир! Если наружу просочится хотя бы часть сведений о всех взятках, которые мы раздали, то это конец Дома Коррино. Никто не должен видеть нашу заинтересованность в этом деле! — Шаддам так сокрушенно покачал головой, словно Империя уже рушилась и почва уходила из-под его ног. — Все начнут удивляться, ради чего мы во все тяжкие пытаемся спасти этого захудалого герцога.

Фенринг улыбнулся, тщетно стараясь заразить Шаддама своей уверенностью.

— Ландсраад состоит из Домов, большая часть которых уже ищет союза с вами, сир. Несколько тщательно выбранных фраз, льготная поставка меланжи, пара взяток, данных нужным людям в нужное время, угрозы…

— Да-да, я слишком часто шел у тебя на поводу, словно у меня нет своих мозгов. Скоро я стану императором миллиона миров, и мне придется думать обо всем самому, что я и начинаю делать с сего момента.

— У императоров есть советники, Шаддам. Всегда. — Фенринг вдруг сообразил, что ему следовало бы соблюдать большую осторожность. Что-то расстроило Шаддама, причем недавно. Что он знает и что неизвестно мне?

— На этот раз мы не станем действовать твоими методами, Хазимир. — Голос принца был тверд. — Я запрещаю это. Мы изыщем другой способ.

Фенринг внутренне напрягся. Он взошел по ступеням трона и встал рядом с Шаддамом, чтобы подчеркнуть их равенство. Атмосфера внезапно изменилась отнюдь не в пользу Фенринга. Что было сделано не так? Будучи младенцами, они с кронпринцем сосали одну грудь — мать Хазимира была кормилицей Шаддама. Разве не посещали они вместе одни и те же занятия во время учебы? Разве не вместе разрабатывали они свои планы и стряпали заговоры, когда стали взрослыми? Но почему теперь Шаддам отказывается прислушиваться к его советам?

Фенринг наклонился к уху принца. Надо было срочно изображать покаяние.

— Я искренне прошу вашего прошения, сир, но, хммм-а, все уже сделано. Я был уверен, что вы одобрите мои действия, и ноты были разосланы всем заинтересованным сторонам, представителей Домов попросили поддержать императора, когда в суде наступит время голосования,

— Ты осмелился на это, не посоветовавшись со мной? — Шаддам побагровел от ярости и на время попросту потерял дар речи. — Ты думал, что я, как и прежде, пойду за тобой, как бычок на веревочке? Пойду, куда бы ты меня ни завел?

Шаддам разозлился, слишком сильно разозлился. Что его беспокоит? Фенринг спустился на одну ступеньку.

— Прошу вас, сир, не принимайте это так близко к сердцу, вы гневаетесь и теряете перспективу.

— Напротив, мне кажется, что именно сейчас я начинаю осознавать перспективу. — Ноздри кронпринца раздувались от ярости. — Ты никогда не был особенно высокого мнения о моих умственных способностях, не правда ли, Хазимир? Когда мы были детьми, ты всегда находил жульнический способ помочь мне на уроке или на экзамене. Ты всегда соображал быстрее, ты был умнее, беспощаднее — по крайней мере ты всегда умел создать такое впечатление. Но веришь ты в это или нет, но я и сам умею думать и принимать решения.

— Я никогда не сомневался в вашем уме, мой друг. — Голова Фенринга смиренно склонилась на тонкой шейке. — Вы принадлежите к Дому Коррино, и ваше будущее было обеспечено одним этим фактом, но мне приходилось завоевывать каждую ступень на пути к тому положению, которое я сумел занять. Я хочу быть вашим советником и доверенным лицом.

Шаддам выпрямился на массивном хрустальном троне, от граней которого отражался свет множества ламп, висевших в аудиенц-зале.

— Да-да, ты думал, что будешь стоять за моей спиной и дергать за ниточки, управляя мною, словно марионеткой.

— Марионеткой? Ну конечно же нет. — Фенринг спустился еще на одну ступень. Шаддам проявлял крайнюю неустойчивость, и Хазимир никак не мог понять, когда именно его патрон ступил на зыбкую почву такой изменчивости. Он знает что-то такое, чего не знаю я. Никогда раньше Шаддам не спрашивал о действиях своего друга, никогда не интересовался подробностями дачи взяток и проявлений насилия. — Хммм-а, я всегда думал лишь о том, чтобы своими действиями помочь вам стать великим правителем.

Шаддам медленно и величественно встал на ноги, свысока посмотрел на маленького человечка с мордочкой ласки, стоявшего у подножия трона. Фенринг решил не спускаться ниже. Что он знает? Что произошло?

— Я никогда ничего не делал вам во вред, мой старый друг. Мы слишком давно знаем друг друга. Наши руки обагрены кровью, общей кровью. — Фенринг прижал руки к груди; этот имперский жест символизировал покорность. — Я знаю ваш образ мыслей… и мне ведомы ваши ограничения, не так ли? В действительности вы очень умны. Ваша проблема заключается в том, что часто у вас не хватает сил принять трудное, но необходимое решение.

Шаддам спустился с Трона Золотого Льва и начал мерить шагами аудиенц-зал, ступая по полированным плитам, олицетворяющим миллион имперских миров.

— Сейчас тоже надо принять трудное решение, Хазимир, и оно касается твоей дальнейшей службы в ближайшем будущем.

Фенринг застыл в тревожном ожидании, не зная, какая мысль могла прийти в голову принца. Но спорить он не отважился.

— Знай, что я не забуду о твоей недопустимой манере поведения, и если вся эта история с подкупами обернется против нас, то твоя голова скатится с плеч. Я не испытаю ни малейшего душевного волнения, подписывая смертный приговор за измену.

Фенринг побледнел, и его испуганный взгляд доставил немалое наслаждение Шаддаму. В таком настроении кронпринц мог бы, пожалуй, исполнить свою угрозу и действительно вынести Хазимиру приговор.

Фенринг взял себя в руки и сжал челюсти. Этой глупости надо немедленно положить конец.

— То, что я говорил о дружбе, — правда, Шаддам. — Хазимир тщательно взвешивал каждое слово. — Но я был бы полным глупцом, если бы не принял некоторых мер предосторожности. В случае если вы примете трудное решение, выплывут наружу… э-э… сведения о… ну, назовем их… наших совместных приключениях. Если со мной что-то случится, то все узнают, как на самом деле умер ваш отец, что делают тлейлаксы на Иксе, даже об убийстве Фафнира, хотя вы тогда были еще подростком. Если бы я тогда не отравил вашего братца, то сейчас он, а не вы, сидел бы на этом троне. Мы связаны короткой веревочкой, вы и я. Нам некуда деться друг от друга. Падать и подниматься мы будем вместе.

Шаддам смотрел на Фенринга без всякого удивления, ничего иного он и не ожидал услышать.

— Это было очень предсказуемо, Хазимир, но ты же сам всегда предостерегал меня от того, чтобы быть предсказуемым.

Фенринг призвал на помощь все свои актерские таланты, чтобы изобразить на лице смущение. Он решил смолчать.

— Это ты, и никто другой, вовлек меня в рискованные авантюры, и кто знает, когда мы получим дивиденды от этого безумного предприятия на Иксе. — В глазах Шаддама вспыхнул огонь. — Синтетическая пряность, нет, вы только подумайте! Как бы мне хотелось, чтобы наш союз с тлейлаксами оказался дурным сном. Теперь же мне приходится расхлебывать заваренную кашу. Посмотри, куда завели нас твои хитроумные схемы!

— Хмм-а, я не хотел бы спорить с вами, Шаддам. Это непродуктивно. Но вы знали о риске с самого начала, как и о возможных громадных доходах в случае успеха предприятия. Пожалуйста, проявите терпение.

— Терпение? В настоящий момент перед нами две возможности. — Шаддам снова уселся на трон и подался вперед, сидя на краешке сиденья, словно хищная птица. — Как ты сам сказал, либо меня коронуют и мы с тобой вместе взойдем на вершину, либо мы вместе падем… в этом последнем случае нас ждут изгнание и смерть. — Шаддам перешел на свистящий шепот. — Но сейчас из-за твоих дьявольских планов с пряностью мы находимся в смертельной опасности.

Фенринг прибег к последнему средству, лихорадочно пытаясь найти хоть какой-то выход из создавшегося положения.

— Вы получили какие-то плохие новости, сир. Я чувствую это. Скажите мне, что случилось.

В имперской столице и во дворце могло произойти немного событий, о которых Фенринг не узнал бы немедленно. Шаддам сцепил длинные пальцы рук. Фенринг сделал шаг вперед. Глаза его горели любопытством. Кронпринц смиренно вздохнул.

— Тлейлаксы подослали двух убийц в камеру Лето Атрейдеса.

У Фенринга упало сердце. Хорошая это новость или плохая?

— Они добились успеха?

— Нет-нет, наш юный герцог ухитрился протащить в камеру оружие и сумел защититься. Но само это происшествие вызывает у меня большую озабоченность.

Пораженный Фенринг отпрянул.

— Это немыслимо! Думаю, что вы уже переговорили с нашими тлейлаксиаискими партнерами и недвусмысленно дали им понять…

— Я это сделал, — вспылил Шаддам, — но, очевидно, не ты один перестал слушать мои приказы. Либо Аджидика проигнорировал мои инструкции, либо он не контролирует своих подчиненных.

Фенринг, довольный тем, что может перевести разговор в иное русло, прорычал:

— Нам надо немедленно нанести ответный удар в том же стиле: пусть Хайдар Фен Аджидика знает, что он обязан подчиняться только своему императору, иначе цена, которую ему придется платить, станет непомерно высокой.

Шаддам посмотрел на Фенринга. Взгляд принца был усталым, в нем не было прежней открытости и теплоты.

— Ты хорошо знаешь, что надо делать, Хазимир.

Фенринг без промедления ухватился за возможность реабилитировать себя в глазах кронпринца.

— Я всегда знал это, сир.

Он заспешил к выходу из тронного зала.

Шаддам прошелся по полированным плитам зала, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Когда Фенринг был уже у выхода, кронпринц окликнул его.

— Дело между нами не окончено, Хазимир. Все может измениться после того, как я буду коронован.

— Да, сир. Вы должны… хмм… поступать так, как считаете нужным.

Низко поклонившись, Фенринг попятился к выходу, испытывая облегчение от того, что на этот раз вышел из зала живым.

~ ~ ~
Сталкиваясь с необходимостью действовать, всегда оказываешься перед выбором. Так делаются все реальные дела.

Граф Хазимир Фенринг. «Донесения с Арракиса»
Пилот уцелевшего после нападения Атрейдеса на тлейлаксианские корабли судна был единственным ценным свидетелем на процессе, поэтому его вынудили остаться на Кайтэйне. Он не был узником, и его нужды вполне удовлетворялись, хотя никто не искал его общества. Бене Тлейлаксу даже не обнародовал его имени. Сам же пилот желал только одного: скорее вернуться на свой корабль и приступить к работе.

Однако вследствие огромного наплыва гостей, прибывающих на Кайтэйн в связи с предстоящей коронацией и бракосочетанием императора, найти подходящие апартаменты для важного свидетеля было практически невозможно, и министр протокола сумел выкроить для него лишь какие-то жалкие комнаты, что доставило немалое удовольствие слугам Шаддама.

Правда, к их глубокому разочарованию, тлейлаксианский гость и не думал жаловаться на неудобства. Казалось, он их вовсе не замечал. На уме у пилота было только одно: поскорее выступить в суде, чтобы пригвоздить Атрейдеса к позорному столбу и добиться торжества справедливости.

Ночи Кайтэйна были, как всегда, прекрасными — с небом, усыпанным звездами и украшенным лунами. Частые полярные сияния превращали ночь в день, но, невзирая на это, подавляющая часть населения столицы мирно спала по ночам.

Хазимир Фенринг легко проник в опечатанную комнату, в которой жил пилот. Фенринг двигался крадучись, бесшумно, не пользуясь светом и не производя ни малейшего шума. Он привык к ночи, среди тьмы он чувствовал себя в своей стихии.

Фенринг ни разу не видел спящего тлейлакса, вот и на этот раз, не успел он подкрасться к кровати, как увидел, что пилот сидит, ожидая, когда к нему приблизится незваный гость. Человек с серой кожей вглядывался во тьму, и казалось, что он видит в темноте так же хорошо, как и Фенринг.

— У меня в руке пистолет, стрелы направлены в твое тело, — произнес тлейлакс. — Кто ты? Ты пришел меня убить?

— Хммм-а, нет. — Фенринг мгновенно перестроился, придав своему голосу небывалую сердечность и приветливость. — Я — Хазимир Фенринг, добрый друг кронпринца Шаддама, и принес вам его сообщение и одну маленькую просьбу.

— В чем она заключается? — спросил пилот.

— Кронпринц Шаддам надеется, что вы могли бы пересмотреть свои показания. Вы ведь сможете это сделать, не так ли, хммм? Принц желает мира в Ландсрааде и не хочет, чтобы тень бесчестья пала на Дом Атрейдесов, который верой и правдой служил падишахам императорам со времен Великого Переворота.

— Бред, — резко отозвался тлейлакс. — Лето Атрейдес открыл огонь по нашим суверенным кораблям, уничтожил один и повредил мой. Сотни людей убиты. Лето стал причиной самого тяжелого политического кризиса за последние десятилетия.

— Да, да, — поспешно согласился Фенринг. — Но именно вы можете остановить эскалацию этого кризиса, не правда ли, хммм? Шаддам хочет, чтобы его царствование началось с мира и процветания. Можете ли вы представить себе более радостную и великую картину?

— Я думаю только о моем народе, — ответил пилот, — и какой вред причинил нам один человек. Все знают, что Атрейдес виновен, и он должен заплатить за свое преступление. Только в этом случае мы будем удовлетворены.

Пилот растянул в улыбке свои тонкие губы. Пистолет, заряженный стрелами, не дрогнул и не отклонился от цели ни на миллиметр. Фенринг понял, каким образом этот человек достиг своего высокого положения. Он был достаточно силен духом, чтобы командовать космическими судами.

— После этого, — продолжил пилот, — император Шаддам сможет сколько угодно наслаждаться миром своего царствования.

— Вы доставляете мне печаль, — сказал Фенринг, не скрывая разочарования. — Я передам кронпринцу Шаддаму ваш ответ.

Он скрестил руки на груди и низко, в пояс, поклонился, потом стремительно выбросил вперед обе руки, ладонями вверх. От этого движения сработало ружье, заряженное иглами, которые вонзились в горло тлейлакса.

Тело пилота свела судорога, руки непроизвольно сжались, и пистолет выстрелил, выпустив стрелы, от которых Фен-ринг легко уклонился. Пролетев мимо, стрелы воткнулись в стену. Через несколько секунд в стену постучали соседи, требуя тишины.

Не зажигая свет, Фенринг осмотрел результаты своей работы. Все улики были налицо, и тлейлаксы, несомненно, сразу поймут, чьих рук это дело. После безумной попытки покушения на Лето Атрейдеса — несмотря на ясно выраженный приказ Шаддама замять дело — Хайдару Фен Аджидике придется заглаживать свою вину.

Тлейлаксы не без основания гордились своей способностью хранить тайны. Нет сомнения, что они искусно вычеркнут имя пилота из списков свидетелей обвинения, и сделают это так, что никто не найдет никаких следов. Без этого свидетеля позиции тлейлаксов на суде станут слабее.

Однако Фенринг надеялся, что это убийство не сделает тлейлаксов еще более мстительными. Интересно, как отреагирует на него Хайдар Фен Аджидика?

Покидая запертую комнату, Фенринг скользнул в тень. Он оставил тело на месте, на тот случай, если тлейлаксы захотят изготовить из него гхола. В конце концов, этот человек, наверное, был очень хорошим пилотом.

***