Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 290 - 26 Мая 2023

Главная » 2023 » Май » 26 » Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 290

08:06

Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 290

***

Де Фриз, откинувшись на спинку кресла, рассматривал сексуальные картины на стенах, напряженно обдумывая решение. Гниющие трупы между листами плаза висели рядом, словно странные соглядатаи. Наконец Питер де Фриз заговорил:

— Нам надо сделать так, чтобы за нас воевали другие. Предпочтительно, чтобы они сами этого не знали.

— Кто? — выдохнул Раббан.

— Именно для этого мы и взяли сюда Питера, — ответил барон. — Нам нужны предложения.

— Первичная проекция, — сказал де Фриз, — это Дом Атрейдесов.

Раббан по-дурацки приоткрыл рот.

— Атрейдесы не станут сражаться за нас!

Де Фриз не стал медлить с ответом.

— Старый герцог мертв, и сейчас Дом Атрейдесов находится в очень неустойчивом положении. Наследником Пауля стал молодой задиристый щенок Лето. У него нет друзей в Ландсрааде. Недавно он произнес там несуразную речь, но его не поддержали. Он отбыл с Кайтэйна униженным.

Барон ждал, стараясь понять, куда клонит его ментат.

— Второй пункт данных: Дом Верниусов, этот давний и надежный союзник Дома Атрейдесов, был изгнан с Икса тлейлаксами. Доминик Верниус далеко, и за его голову обещана награда, Шандо Верниус была недавно убита. Дом Атрейдесов предложил убежище двоим детям Верниусов. Они очень хорошо понимают жертв тлейлаксов.

Де Фриз поднял палец, собирая данные.

— Дальше, дерзкий юный Лето — близкий друг изгнанного принца Икса. Герцог Лето обвиняет тлейлаксов в захвате Икса, в охоте на мать принца и в уничтожении семьи Верниусов. «Дом Атрейдесов ценит верность и честь намного выше любой политики». Так говорил Лето в Ландсрааде. Он считает своим долгом помочь Ромбуру, принцу Икса, восстановить Дом Верниусов и его позиции на Иксе. Кто лучше Лето сможет таскать для нас каштаны из огня?

Барон, все поняв, улыбался.

— Итак, надо начать войну между Домом Атрейдесов и Тлейлаксу! Пусть они рвут друг друга на части. Таким образом, мы сможем уничтожить как синтетическую пряность, так и Дом Атрейдесов.

Раббан, как казалось, испытывал определенные трудности в понимании замысла. По взгляду племянника барон понял, что тот изо всех сил тщится понять, о чем, собственно, идет речь.

Ментат кивнул:

— Если играть как следует, то мы сможем достичь этого так, что Дом Харконненов останется в стороне от этой войны. Мы получим желаемое, а наши руки останутся совершенно чистыми.

— Блестяще, Питер! Я рад, что не казнил тебя в те моменты, когда ты страшно меня раздражал.

— Я тоже рад этому обстоятельству, — поддакнул де Фриз.

Барон открыл одну из антиэнтропийных корзин с припасами и извлек оттуда дорогое киранское бренди.

— По этому поводу надо выпить. — Он улыбнулся, испытывая поистине небесное блаженство. — Именно сейчас, потому что я только что понял, как именно и когда мы сделаем так, что все так и произойдет.

Двое слушателей насторожились.

— Новый герцог подавлен сложностями, свалившимися на него после смерти отца, он занят делами своего государства. Естественно, он прибудет на коронацию Шаддама IV. Ни один Великий Дом не рискнет бросить вызов новому падишаху императору, выказав ему свое презрение в такой великий день.

Де Фриз немедленно подхватил мысль барона:

— Когда Лето будет на пути в Кайтэйн, мы нанесем удар. Это будет наш шанс.

— На Кайтэйне? — спросил Раббан.

— Нет, подозреваю, что это будет кое-что поинтереснее, — ответил де Фриз.

Барон отпил глоток выдержанного теплого бренди.

— Ах, это будет прекрасная месть. И Лето ни за что не догадается, откуда пал удар и кто его нанес.

Глаза Раббана вспыхнули.

— Мы заставим его корчиться, дядя?

Барон передал хрустальные рюмки племяннику и ментату. Раббан осушил свою одним глотком, а де Фриз просто смотрел на прозрачную коричневатую жидкость, словно стараясь на взгляд произвести ее химический анализ.

— Да, Раббан, он будет корчиться и извиваться до тех пор, пока его не раздавит тяжелый сапог Империи.

***

===

~ ~ ~
Никто, кроме тлейлакса, не может ступить на землю Бандалонга, святейшего города Бене Тлейлаксу, настолько фанатично охраняется это святое место, очищенное самим богом.

«Дипломатия Империи». Издание Ландсраада
Это здание со следами пожара на стенах некогда было заводом по производству механических машин, обучающих боевым искусствам… кощунственным капищем, где попирались священные заповеди Джихада. Но теперь с этим покончено навсегда. Хайдар Фен Аджидика смотрит на ряды лабораторных чанов и суетящихся вокруг них сотрудников. Теперь это место очищено и может использоваться в добрых целях. Бог утвердит нас.

После победы тлейлаксов помещение завода было освобождено от нечистого ядоносного оборудования и благословлено облаченными в ритуальные одежды мастерами; теперь его можно было использовать в возвышенных целях Бене Тлейлаксу. Невзирая на распоряжения и поддержку старого императора Эльруда, ныне покойного, Аджидика никогда не считал этот проект имперским. Тлейлаксу не работают в чьих-то интересах, они всегда свято блюдут только свои интересы и заповеди своего Бога. Их планы и цели всегда недоступны нечистым чужакам.

«Стратегия Тлейлаксу всегда вплетена во множество других стратегий, каждая из которых может оказаться истинной, — проговорил он вслух аксиому своего народа. — Магия нашего Бога — наше спасение».

В каждом аксолотлевом чане содержались реагенты разных опытов, каждый опыт был своим, отдельным путем к решению проблемы искусственной меланжи. Ни один чужестранец никогда не видел аксолотлевого чана и не понимал, как он в действительности работает. Аджидика понимал, что для производства драгоценной искусственной пряности потребуются неординарные методы и условия. Невежды будут в ужасе, если узнают об этом, но Бог одобрит наши действия, мысленно повторял Аджидика. Это была сокровенная тайна, но со временем они смогут наладить промышленное производство пряности.

Понимая сложность поставленной задачи, мастер-исследователь привез специалистов-технологов из Тлейлакса Один; это были ученые разных школ, предлагавших альтернативные способы получения меланжи. На ранней стадии исследования надо было испробовать все предлагавшиеся способы, надо было испытать все соединения, которые предстояло внедрить прямо в ДНК, в код, отвечающий за синтез органических молекул. Код ДНК тлейлаксы считали языком Бога.

Все ученые-технологи были единодушны в том, что искусственная меланжа должна быть выращена в аксолотлевом чане, поскольку именно эти последние являются священным источником жизни и энергии. Мастер-исследователь провел множество программ, и все они увенчались грандиозным успехом — от слиней до клонов и гхола… хотя бывали на этом пути и неудачи.

Эти экзотические сосуды были самыми священными из открытий Тлейлаксу, механизм их работы был сокрыт даже от кронпринца Шаддама, его адъютантов и сардаукаров. Такая секретность здесь, на Иксе, ныне Ксуттухе, стала предварительным условием сделки с императором Эльрудом. Старик согласился на это условие, видимо полагая, что всегда, как только пожелает, сможет раскрыть секрет Бене Тлейлаксу.

Многие руководствовались такими смешными предположениями в своих отношениях с тлейлаксами, и Аджидика привык иметь дело с дураками, которые считают его ниже себя.

Никто, кроме Мастера Тлейлаксу или полноценного мастера-исследователя, не может иметь доступа к этим знаниям. Аджидика вдохнул неприятный химический запах, это была влажная вонь, неизбежное следствие работы чана. Естественные запахи. Я чувствую присутствие моего бога, подумал он, произнося слова на исламияте, тайном языке, который употреблялся только во время кехля, тайного совета Тлейлаксу. Бог милостив. Он один может вести меня по пути своему.

Лампа перед глазами мастера начала мигать, ослепительно загораясь вспышками разной длины и цвета. Красная, длинная, длинная, короткая, пауза… длинная, короткая, синяя… пять быстрых коротких вспышек, и опять зажегся ровный красный свет. Эмиссар кронпринца Шаддама желает срочно видеть Мастера Тлейлаксу. Но Хайдар Фен Аджидика знает, как заставить ждать Хазимира Фенринга. Хотя этот человек не носил благородного титула, он был ближайшим другом императорского наследника, а в вопросах личной власти Хазимир Фенринг разбирался, пожалуй, лучше многих ведущих деятелей Ландсраада. Аджидика даже испытывал к Фенрингу некое подобие уважения.

Аджидика смиренно направился к входу. По пути он легко преодолел идентификационную зону, которая была абсолютно смертельна для всякого неочищенного. Даже кронпринц не смог бы пройти эту зону. Аджидика улыбнулся при мысли о превосходстве своего народа над остальными. Иксианцы использовали для охраны машины и защитные силовые поля, которые были в одночасье сметены беспощадными и неуклюжими субоидами, стоило им только с помощью детонации взорвать силовые станции. Тлейлаксу, напротив, пользовались биологическими агентами, которые высвобождались при взаимодействии с организмом — токсины и нервно-паралитические аэрозоли убивали неверных повиндах немедленно, как только они совали нос, куда их не приглашали.

У входа в зону безопасности Аджидику ждал приветливо улыбающийся Хазимир Фенринг. Если смотреть на этого человека с одной стороны, то он был похож на ласку, если с другой — то на кролика. Это обманчивое впечатление безобидности создавалось из-за узкого безвольного подбородка. На самом деле Фенринг был ох как опасен. Двое встретились в зале, разделенном прозрачными плазовыми перегородками на отсеки еще в иксианские времена. Главный убийца Империи был на целую голову выше мастера-исследователя.

— Ах, мой дорогой Фен Аджидика, — излияния Фенринга казались вполне искренними, — ваши опыты продвигаются вперед, хххммма? Кронпринц Шаддам горит желанием получить подтверждение до того, как начнет официально управлять делами Империи.

— Мы сильно продвинулись вперед, сэр. Полагаю, что наш некоронованный император получил мой подарок?

— Да, он очень мил, и кронпринц шлет вам свое одобрение. — Фенринг улыбнулся, вспомнив этот подарок — лиса-гермафродит с серебряным мехом, которая могла размножаться самостоятельно, это была необычная живая безделушка, не имевшая, впрочем никакого полезного приложения. — Как вы сумели создать такую интересную тварь?

— Мы — адепты сил жизни, сэр.

Глаза. Следи за его глазами, подумал Аджидика. В них появились опасные эмоции. Страшные эмоции.

— Значит, наслаждаетесь, играя Бога? — поинтересовался Фенринг.

С деланным негодованием Аджидика принялся возражать:

— Есть только один всевышний бог. Я не смею претендовать на его место.

— Конечно, нет. — Фенринг прищурил глаза. — Наш новый император шлет свою благодарность за присланный ему подарок, но он хотел бы получить другой, который он явно предпочтет первому; этот подарок — проба искусственной пряности.

— Мы работаем над этой проблемой, не жалея сил, сэр, но мы с самого начала предупреждали императора Эльруда, что этот труд займет много лет, может быть, даже десятилетий, прежде чем мы получим окончательный продукт. Много труда было потрачено на овладение Ксуттухом и приспособлением для наших нужд здешних производственных помещений.

— Следовательно, вы не получили пока никаких ощутимых результатов? — Презрение Фенринга было столь велико, что он не смог его скрыть.

— Есть много обнадеживающих признаков.

— Хорошо, в таком случае могу ли я передать Шаддаму, когда именно он может ожидать главного подарка? Он хотел бы получить его до коронации, которая состоится через шесть недель.

— Не думаю, что это возможно, сэр. Вы доставили нам партию меланжи для испытаний катализатора меньше стандартного месяца назад.

— Я дал вам столько, что ее хватило бы на покупку нескольких планет.

— Конечно, конечно, и мы продвигаемся вперед так быстро, как только это возможно. Но аксолотлевые чаны должны расти и модифицироваться, вероятно, этот процесс продлится несколько поколений. Шаддам должен проявить терпение.

Фенринг внимательно посмотрел на стоявшего перед ним карлика. Нет ли здесь обмана?

— Терпение? Помните, Аджидика, терпение императора имеет свои границы.

Маленькому человечку очень не нравился этот имперский хищник. В огромных глазах и интонациях речи Фенринга таилась постоянная угроза, даже когда он говорил о совершенно обыденных вещах. Не ошибись. Этот человек сильно влияет на будущего императора, он убьет меня, если я потерплю неудачу.

Аджидика глубоко вздохнул и деланно зевнул, чтобы скрыть страх. Когда он заговорил, тон его был в высшей степени спокойным и умиротворяющим:

— Это произойдет тогда, когда Бог пожелает нашего успеха. Мы движемся вперед по пути, начертанному им, а не нами или кронпринцем Шаддамом. Таковы свойства вселенной.

Огромные глаза Фенринга опасно блеснули.

— Вы понимаете, насколько это важно? И не только для будущего Дома Коррино или для Империи, но и для вашего личного выживания?

— Более чем. — Аджидика предпочел не реагировать на угрозу. — Мой народ познал ценность терпения. Если яблоко сорвать до срока, оно окажется зеленым и кислым, но если просто подождать, когда оно созреет, то вы получите сладкий восхитительный плод. Доведенная до совершенства искусственная меланжа изменит соотношение сил во всей Империи. Такое невозможно выполнить за одну ночь.

Фенринг зло посмотрел на Аджидику.

— Мы проявляли терпение, но так не может продолжаться долго.

Благодушно улыбнувшись, Аджидика ответил:

— Если вы желаете, мы можем регулярно встречаться и показывать вам, чего нам удалось добиться. Но эти встречи только замедлят нашу работу, это отвлечет нас от экспериментов и анализа полученных веществ.

— Никаких встреч не будет, — прорычал Фенринг. — Продолжайте работать.

Я сделал с этим ублюдком то, что хотел, подумал Аджидика, и это ему нисколько не понравилось. Но все же было ясно, что этот убийца ликвидирует исследователя в любой момент и рука его не дрогнет. Вот и сейчас было ясно, что, несмотря на строгий контроль, Фенринг пронес с собой спрятанное оружие — под одеждой, в коже, в волосах.

Он попытается убить меня, как только я перестану быть им нужен, как только Шаддам вообразит, что получил все, что ему было нужно.

Однако у Хайдара Фен Аджидики тоже есть свое секретное оружие. Он тоже составил долговременные планы общения с самыми опасными из чужаков, чтобы быть уверенным, что Тлейлаксу сохранит контроль над происходящим и сейчас, и в последующем.

Наши лаборатории действительно могут получить замену пряности, подумал он. Но ни один повиндах никогда не узнает, как ее делать.

***

===

~ ~ ~
Наша временная схема достигнет статуса естественного феномена. Жизнь планеты — это необъятная ткань, состоящая из великого множества переплетенных между собой нитей. Изменения флоры и фауны поначалу будут определяться теми грубыми физическими силами, которыми будем манипулировать мы — люди. Когда эти силы станут стационарными, то они станут контролировать дальнейшие изменения самопроизвольно, подчиняясь собственным закономерностям, тогда и нам придется считаться с ними. Следует помнить, однако, что нам надо контролировать лишь три процента всей энергии, которая есть на поверхности планеты — только три процента — для того, чтобы превратить всю структуру в самоподдерживающуюся систему.

Пардот Кинес. «Сны Арракиса»
Когда его сыну Лиету исполнилось полтора года, Пардот Кинес и его жена решили отправиться в путешествие по пустыне. Свое молчаливое дитя они одели в специально сшитый защитный костюм и прочную одежду, чтобы защитить его нежную кожицу от солнца и знойного ветра.

Кинес был в полном восторге от перспективы провести какое-то время с семьей, он жаждал показать жене, чего сумели они добиться за несколько лет преобразований Дюны. Вся его жизнь была теперь посвящена воплощению мечты.

Три ближайших ученика — Стилгар, Тьюрок и Оммум пытались настаивать на своем участии в путешествии — они хотели охранять и направлять Кинеса, но он был непреклонен. Он и слышать не хотел о такой опеке.

— Я провел на разных планетах в полном одиночестве больше лет, чем вам всем вместе взятым. Могу я побыть несколько дней наедине со своей семьей? — Он шутливо погрозил молодым людям. — Разве у вас мало дел? Если да, то я сумею нагрузить вас чем-нибудь еще.

— Если мы должны сделать что-то еще, то с радостью сделаем это для тебя, — ответил за всех Стилгар.

— Ну… ну вот и занимайтесь своими делами, — сказал растерянный Кинес и отправился в пустыню с Фриетх и юным Листом. Ребенок ехал верхом на одном из трех кулонов Сиетча — одомашненном осле пустыни, которых привозили на Дюну контрабандисты и изыскатели.

Несмотря на то что животное было выведено специально для жаркого пустынного климата, его водная цена была непомерно высока. Фримены даже специально шили для кулонов защитные костюмы с четырьмя штанинами, это позволяло экономить часть влаги, которую выделяли животные. Но в этих путах ослы испытывали неудобство при ходьбе, да и выглядели очень смешно, поэтому Кинес решил не проявлять экстравагантность и отправился в путь с неприкрытым животным, а учитывая повышенный расход влаги, взял с собой запас воды, который в мехах был приторочен к спине животного.

Пользуясь утренней прохладой, высокий бородатый Кинес повел свою маленькую партию по извилистой тропке, которую только фримен мог бы назвать дорогой. Глаза Кинеса, как и глаза Фриетх, были синими от Ибада. Пустыня расстилалась перед ними, полого уходя вверх, вокруг стояла полная тишина. Кинес не возражал против пешего хождения. За много лет своих странствий и исследований планет Салуса Секундус и Бела Тегез он привык полагаться на крепость своих ног. Мышцы его сухощавого тела играли от нагрузки. Кроме того, идя пешком, Кинес был вынужден внимательно смотреть под ноги и сосредоточенно рассматривать не дальние горы и проклинать палящее солнце, а оценивать мелкие камушки и песчинки перед носом, что было гораздо полезнее для него как эколога.

Стремясь доставить мужу удовольствие, Фриетх проявляла любопытство всякий раз, когда Кинес обнаруживал странный камень или чахлое растение, на месте которого, как он предполагал, можно было бы насадить растения культурные. Поколебавшись некоторое время, Фриетх и сама начала обращать внимание мужа на интересные явления.

— Сила фримена в умении наблюдать, — сказала Фриетх, словно цитируя фрименскую поговорку. — Чем больше мы наблюдаем, тем больше узнаем. Это знание придает нам силу, особенно если этого никто не видит, кроме нас.

— Интересно, — сказал в ответ Кинес.

Он мало что знал о фрименских женщинах. Кинес был слишком занят, чтобы выспрашивать подробности о жизни Фриетх в детстве, о ее склонностях, но ее, казалось, совсем не оскорбляло такое невнимание со стороны супруга. Она не обращала внимания на его постоянную занятость делами преобразования планеты. По фрименским обычаям мужья и жены жили в разных мирах, связанных между собой узкими и довольно хрупкими мостиками.

Однако Кинес знал, что фрименские женщины имели репутацию свирепых бойцов — они несли смерть на поле боя и устрашали даже имперских солдат, которые не отваживались схватываться с ними в рукопашной схватке один на один. Как бы то ни было, но он не знал Фриетх с этой страшной стороны и от души надеялся, что никогда не узнает. Она была верна ему до глубины души, но тот, кто может быть верным другом, способен стать страшным врагом.

Они продвигались вперед, и тут внимание Кинеса привлекло какое-то растение. Остановив кулона, он опустился на колени и принялся рассматривать невиданное прежде растение, которое росло в тенистом углублении, покрытое толстым слоем пыли. Это был редкий корнеплод, и Кинес осторожно стер пыль с крошечных, словно покрытых воском листочков.

— Смотри, Фриетх, — позвал он жену голосом учителя, проводящего экскурсию. — Какая замечательная живучесть.

Фриетх кивнула:

— Мы выкапываем эти корни в случае крайней нужды. Говорят, что в одном клубне содержится около литра воды. При экономном расходе человеку хватит такого количества на несколько дней.

Кинес подивился тому, сколько знаний может скрываться в голове сестры Стилгара, а ее муж даже не подозревает об этом. «Это моя вина, — подумал Кинес, я совсем не обращаю внимания на Фриетх».

Стремясь поживиться зелеными листочками, кулон опустил морду к земле и принялся обнюхивать кустик, но Кинес оттолкнул животное.

— Это слишком важное растение для того, чтобы служить тебе закуской.

Планетолог внимательно осмотрел землю в поисках других клубней, но не обнаружил поблизости больше ни одного.

Насколько он понял, это было автохтонное для Дюны растение, сумевшее уцелеть в катаклизме, который, возможно, в прошлом пережила планета. В катаклизме, который отнял у этого мира почти всю воду.

Путники остановились, чтобы покормить ребенка. Фриетх установила на подставку солнцезащитный тент, а Кинес вспомнил работу последних месяцев, тот громадный прогресс, которого он и его народ достигли, начав воплощать свой, рассчитанный на несколько столетий, проект.

Некогда Дюна была испытательной ботанической станцией, изолированным форпостом, на котором были высажены некоторые растения. Было это во времена имперской экспансии. Это было еще до того, как была открыта способность меланжи вызывать предзнание и удлинять активную жизнь. Тогда считали, что это пустыня, совершенно не пригодная ни для заселения, ни для вообще какой бы то ни было целенаправленной полезной деятельности. Но ботанические станции были заброшены, завезенные растения и насекомые — предоставлены самим себе в этом жестоком климате.

Многие виды тем не менее выжили и даже ивергировали, проявив поразительную жизнестойкость и способность к адаптации: трава-меч, кактусы и другие пустынные растения. Кинес уже договорился с контрабандистами о поставках самых многообещающих сортов семян и зародышей. Фрименские рабочие засевали этими ценными семенами обширные пространства в песках. То были зерна будущего Дюны.

От торговцев водой Кинес узнал о смерти императора Эльруда IX. Это известие оживило воспоминание об аудиенции, на которой престарелый правитель дал Кинесу задание изучить экологию Арракиса. Все будущее самого планетолога, как оказалось, зависело от этой памятной встречи. Он был обязан императору великой благодарностью, но сомнительно, чтобы старец вспоминал о Кинесе в последние годы жизни.

Услышав ошеломительную новость, он подумал о том, чтобы поехать в Арракин, заказать место на лайнере и посетить государственные похороны, но потом решил, что будет там не на своем месте. Теперь он стал жителем пустыни, нищим, отягощенным множеством забот человеком, далеким от прелестей имперской политики и интриг. Кроме того, у Пардота Кинеса была здесь важная работа, прерывать которую ему не хотелось.

Далеко на юге, подальше от глаз Харконненов, фримены посадили неприхотливые растения на подветренных склонах дюн, чтобы затормозить их продвижение под действием господствующих западных ветров. По мере укрепления склонов дюны становились все выше, поскольку ветры стремились преодолеть сопротивление покрытых растительностью подветренных склонов. Однако фримены постоянно обновляли посевы трав и возводили гигантские сита, которые служили мягкими барьерами, протянувшимися на много километров и достигавшими высоты пятьдесят метров.

Пока Кинес предавался искусительным мечтам, Фриетх под складным навесом возилась с малышом, ласково разговаривая с ним. Юный Лиет сосал грудь матери через открытый клапан защитного костюма.

Следующим шагом должна была стать вторая фаза экологической трансформации, в ходе которой Кинес и его команда предполагали сажать меч-траву с добавлением специально приготовленных удобрений, строить ветровые ловушки и осадители росы. Позже, чтобы не нарушать вновь образованную хрупкую экосистему, они приступят к посадкам более мощных растений с глубокой корневой системой, таких, как амарант, марь, ракитник и карликовый тамариск, за которыми последуют знакомые обитатели других пустынь: сагаро и бочковидный кактус. Время, которое потребуется для полного обновления, растягивалось на десятилетия и века.

В северных, обитаемых районах Дюны фримены довольствовались мелкими растениями и потайными садами. Громадная часть фрименского населения знала о планах Кинеса и работала во имя их воплощения не жалея ни сил, ни времени. При этом фримены смогли сохранить в тайне от посторонних глаз выполнение этой грандиозной задачи.

Кинес проявлял терпение, наблюдая, как мало-помалу его идеи приносят свои плоды. Фримены беззаветно поверили своему умме. Их вера в мечты одного человека и беспрекословное выполнение его трудных требований согревало сердце Пардота, но он был готов дать этим людям нечто гораздо большее, чем лекции и пустые обещания. Фримены были достойны увидеть блеск надежды, и это вполне удалось Кинесу.

Многие другие, конечно, знали о его заветном месте в Меловом Бассейне, но он хотел сам показать его Фриетх и их маленькому сыну.

— Я беру тебя с собой, чтобы показать нечто невероятное, — сказал Пардот жене, когда та начала сворачивать свой мини-лагерь. — Я хочу показать тебе, какой может стать Дюна в один прекрасный день. Тогда ты поймешь, ради чего я так много работаю.

— Я уже понимаю это, мой супруг, — мудро улыбнулась Фриетх и застегнула мешок. — От меня ничего не утаишь.

Она смотрела на него с такой уверенностью в себе, что Кинес понял, что ему нет нужды объяснять свои мечты фрименам. Всем фрименам.

Видя, что дорога впереди круто забирает вверх, Фриетх не решилась посадить ребенка на спину кулона, а предпочла нести его на руках.

Снова захваченный своими мыслями, Кинес вслух заговорил с Фриетх так, словно она была одной из самых преданных его учениц:

— Экологически неграмотные люди не понимают одной вещи, того, что экосистема — это система в полном смысле этого слова. — Он схватился за выступ скалы и подтянулся наверх. Он не оглянулся, чтобы посмотреть, как кулон будет преодолевать препятствие. Копыта животного скользили по голым камням, но оно упрямо продвигалось вперед.

Лежа на руках матери, маленький Лиет немного поплакал, но потом успокоился и замолчал. Фриетх продолжала внимательно слушать мужа.

— Система поддерживает стабильность своего водоснабжения, которое может быть уничтожено одним неверным шагом всего лишь в одной экологической нише. Все рушится от одной-единственной, маленькой ошибки. Экологическая система плавно перетекает от точки к точке… но если на этом пути возникает плотина, преграждающая путь потоку, то рушится весь порядок. Неопытный человек может спровоцировать беспорядок и поддерживать его до тех пор, пока не станет слишком поздно что-либо исправлять.

Фримены уже успели завести на Дюне некоторые виды насекомых и землеройных животных, призванных улучшить аэрацию почвы. Мелкие лисы, кенгуровые крысы и более крупные животные, такие, как пустынные зайцы и черепахи, вместе с соответствующими им хищниками — пустынным ястребом и карликовой совой, скорпионами, многоножками и пауками… даже летучими мышами и осами, все было учтено, все виды вплетались в ткань новой жизни.

Он не мог сказать, понимает ли его Фриетх и интересует ли ее то, что он говорил. Слушая его, она заранее и от чистого сердца со всем соглашалась. Однажды ему, правда, захотелось, чтобы она поспорила с ним, но Пардот Кинес был почитаемым пророком и мужем. Этого было достаточно, чтобы воспринимать на веру любые его слова, Фриетх была истинной дочерью своего народа.

Кинес втянул воздух сквозь носовые фильтры и начал взбираться по крутому склону очередной скалы. Если они не успеют добраться до пещеры раньше полудня, солнце поднимется слишком высоко и просто сожжет их. Придется искать убежище, а посещение Мелового Бассейна отложить до следующего дня. Стремясь сегодня же показать семье предмет своей гордости, Кинес прибавил шаг.

Скалы высились над их головами справа, как шипы огромной ящерицы, отбрасывая тени и приглушая звуки. Кулон шел, поминутно принюхиваясь, не найдется ли на земле чего-нибудь съестного. Фриетх, которая без единой жалобы несла на руках мальчика, вдруг застыла на месте. Ее синие глаза широко раскрылись, она стала лихорадочно озираться, потом подняла голову к небу.

Кинес, уставший от жары, но предвкушавший большое наслаждение, прошел вперед почти пять метров, когда заметил, что его жена отстала.

— Супруг! — окликнула она его свистящим шепотом. Фриетх смотрела в раскаленное сине-белое небо, словно силясь что-то рассмотреть за стеной скал.

— Что? — спросил он, часто мигая.

Над горной грядой показался бронированный орнитоптер-разведчик. Кинес уставился на летающую машину, застыв на открытом пространстве, опаляемом жарким солнцем. На борту орнитоптера он заметил опознавательные знаки Дома Харконненов, полустертое изображение синего грифона.

Фриетх прижала к себе ребенка и бросилась вперед в поисках укрытия.

— Супруг, сюда!

Она сунула мальчика в мелкую расщелину, где не смог бы спрятаться взрослый, потом снова метнулась к Кинесу, который стоял на месте как вкопанный, не зная, что делать.

— Харконнены! Надо прятаться! — С этими словами она схватила Кинеса за рукав защитного костюма и потащила за собой.

Двухместный орнитоптер стал снижаться, описывая суживающиеся круги. Кинес понял, что их видят; он и его семья стали прекрасной мишенью, выставленной на гребне хребта. Харконнены часто занимались таким спортом — безнаказанно охотились на одиноких фрименских путников.

Из фонаря кабины показался ствол оружия. Плаз бокового окна открылся, и в него высунулся улыбающийся солдат в форме Харконненов. Теперь он мог спокойно и без помех целиться в своих жертв. Спешить было некуда.

Пробегая мимо осла, жена издала душераздирающий крик и что было сил ударила животное по заду. Осел взревел, брыкнул ногами и бросился бежать галопом, разбрасывая позади себя камни, попадавшие ему под копыта.

Фриетх резко свернула и бросилась бежать вниз по склону. Лицо ее было твердым и напряженным. Кинес прилагал все силы, чтобы не отстать от жены. Отбрасывая камни, они неслись вниз по склону, тщетно стараясь найти укрытие. Кинес не мог поверить, что Фриетх оставила Лиета одного, но потом понял, что из всех троих именно мальчик находится сейчас в наибольшей безопасности. Лежа в расщелине, надежно укрытый, он инстинктивно замолчал и притаился.

Пардот чувствовал себя неуклюжим и уязвимым, но Фриетх знала, что делать. Она была настоящей фрименкой и знала, как надо растворяться в пустыне.

Орнитоптер с ревом пронесся над их головами, и солдат взял на прицел в панике бегущего кулона. Должно быть, Фриетх знала, что первой жертвой будет именно ни в чем не повинное животное. Боковой стрелок высунулся в открытое окно, на его загорелом лице блуждала довольная улыбка. Дуло лазерного ружья изрыгнуло почти невидимое бело-оранжевое пламя, луч которого разрезал пустынного осла на дымящиеся ломти мяса, которые покатились вниз по склону скалы, увлекая за собой мелкие камни. Голова и передние ноги остались лежать на дороге.

Луч лазера начал выжигать куски камня из скал вокруг беглецов. Едва удерживая равновесие, Кинес и Фриетх бежали вниз не разбирая дороги. Она припечатала мужа к выступу базальтовой скалы, и смертоносный луч ударил мимо них, пройдя всего в нескольких сантиметрах от Кинеса. Он почувствовал резкий запах озона и жженого камня.

Орнитоптер подобрался еще ближе. Стрелок высунулся почти по пояс и прицелился; он явно предпочитал азарт вместо того, чтобы скомандовать пилоту снизиться еще больше и пустить в ход тяжелое бортовое оружие.

В этот момент охранный отряд Кинеса открыл огонь.

Огонь велся с замаскированных боевых позиций, расположенных в пещере с закамуфлированным входом. Фрименские стрелки начали обстреливать бронированное брюхо боевой машины. Лучи лазера ослепительными нитями протянулись к фонарю пилотской кабины. Один из невидимых стрелков бил по орнитоптеру из старинного артиллерийского орудия, установленного на лафете. Эта пушка, доставленная сюда контрабандистами, стреляла мелкими порциями взрывчатки. Один из таких снарядов ударил стрекозу в брюхо. Машина потеряла равновесие и перевернулась в воздухе. Бортовой стрелок вывалился из своего сиденья и, вылетев из орнитоптера, начал с криком падать вниз. Напоровшись на острый выступ скалы, он мгновенно превратился в брызги красной плоти, смешанной с кровью. Лазерное ружье выпало из кабины вслед за хозяином.

Фриетх скорчилась у скалы, прижимая к себе Кинеса, страшно удивленная стрельбой фрименов. Кинесу казалось, что его жена готова была броситься на орнитоптер с голыми руками, но у него были припасены для этого иные средства защиты.

Орнитоптер удержался в небе, и фримены с новой силой принялись его обстреливать. Теперь огонь велся по двигателю — наиболее уязвимой части боевой машины. В воздухе запахло огнем и раскаленным металлом. Пилот отчаянно пытался выровнять машину, но из выхлопных труб валил черный дым, а смазочное масло хлестало из пробитых магистралей. Воздушное судно накренилось, двигатель взвыл, и орнитоптер стал нехотя падать на землю.

Вот орнитоптер ударился о скалу, раскрылся и стал медленно сползать вниз по склону. Крылья отчаянно хлопали по воздуху, словно мышцы агонизирующего животного, но в конце концов двигатель окончательно заглох и машина рухнула в расщелину скалы.

— Я не знала, что здесь есть Сиетч, — задыхаясь, проговорила растерянная Фриетх. — Кто эти люди? Что за племя?

— Это мой отряд, охраняющий проект.

Он заметил, что харконненовский пилот остался жив после падения. Часть кабины раскололась, и раненый пытался выползти наружу, поддерживая переломанную во многих местах руку. Через несколько мгновений одетые в камуфляж фримены высыпали из пещеры и плотным кольцом окружили упавший орнитоптер.

Пилот попытался спрятаться в машине, которая была довольно сомнительным укрытием, но два фримена вытащили его наружу. Блеснуло иссиня-белое лезвие криса, и жизнь пилота пресеклась. Мастера воды — посвященные в свое дело люди — подбежали к трупу и утащили его в глубь пещеры, чтобы извлечь из тела воду, которая будет отдана не семейным уланам, а на развитие проекта Мелового Бассейна.

— Но что настолько важное расположено там? — спросила Фриетх. — Что ты там делаешь, супруг?

Он вознаградил ее ослепительной улыбкой.

— Ты увидишь. Я хочу, чтобы ты стала нашим первым гостем.

Фриетх поспешила к расщелине, где она оставила сына. Вытащив его оттуда, она быстро осмотрела дитя — не получило ли оно травм. Но юный Лиет даже не расплакался.

— Он настоящий фримен, — гордо произнесла Фриетх, показывая ребенка отцу.

Внизу организованная команда приступила к разборке разбитого орнитоптера, с него снимали крылья, двигатели, запасы продовольствия. Молодые фримены начали карабкаться по опасному склону скалы, чтобы достать выпавшее лазерное ружье.

Пардот провел жену мимо убитого кулона и грустно вздохнул.

— По крайней мере теперь мы сможем попробовать мяса — это такая редкость. Мне кажется, что у нас есть повод для праздника, поскольку мы все же добрались до пещеры.

Фримены работали как одержимые, ликвидируя следы катастрофы. Они убрали в пещеру остатки сбитого орнитоптера, привели в порядок скалу и даже прошлись граблями по песку. Кинес провел немало времени среди этих людей, но их трудолюбие и умение работать все еще потрясали его.

Идя впереди, Кинес немного позже полудня привел Фриетх к низкому входу в пещеру. Солнце немилосердно палило, озаряя ярким желтым светом зубчатую гряду гор. Из пещеры доносился запах холодной скопившейся на камнях влаги. После зноя этот запах был подобен живительному глотку воды.

Кинес извлек из носа затычки фильтров, с силой втянул ноздрями воздух и знаком предложил жене сделать то же самое. Она неохотно подчинилась, в ней глубоко сидели пустынные инстинкты. Потом она изумленно и радостно улыбнулась, заглянув в темноту входа.

— Я чую запах воды, мой супруг.

Он взял жену за руку:

— Идем со мной. Я хочу, чтобы ты это увидела своими глазами.

Когда они обогнули выступ скалы, прикрывавший пещеру от света и испарения воды, и вошли внутрь, Кинес величественным жестом показал Фриетх рай, который он сотворил в Меловом Бассейне.

Под потолком плавали яркие желтые лампы. Воздух был насыщен влагой, благоухал ароматами цветов, кустарников и деревьев. Сладкий звук журчащей воды доносился от выдолбленных в камне арыков. Разбитые здесь же клумбы были похожи на красные и оранжевые взрывы. Капельная ирригационная система снабжала водой чаны, оплетенные водорослями, а вентиляторы перемешивали воздух пещеры, чтобы поддерживать постоянство концентрации влаги. Грот оживляли бабочки, мотыльки и пчелы, привлеченные сюда изобилием пыльцы и нектара.

Фриетх едва не задохнулась, увидев эту немыслимую на Дюне красоту; под фарфоровой маской ее лица Кинес в этот момент разглядел чувства, о существовании которых он не догадывался все время, что прожил с этой женщиной.

— Это же рай, любовь моя!

Перед ее глазами на мгновение зависла колибри, потом птичка, стремительно двигая крошечными крылышками, метнулась в сторону. Охваченные такой же эйфорией фрименские рабочие работали возле растений.

— Настанет день, когда такие же сады будут расти по всей Дюне, на открытом воздухе. Это показательное хозяйство с растущей зеленью, открытой водой, фруктовыми деревьями, декоративными цветами, травой. Это символ для всех фрименов, призванный показать, как я вижу будущее Дюны. Видя это, они поймут, чего они смогут достичь.

По стенам пещеры стекала вода, по стенам, которые на протяжении геологических эпох не знали ничего, кроме палящего беспощадного солнца и знойного ветра, смешанного с песком.

— Даже я не вполне понимала тебя, — призналась Фриетх, — до сегодняшнего дня…

— Ты понимаешь, почему за это стоит сражаться и умирать?

Кинес прошелся по пещере, вдохнув аромат листьев, принюхиваясь к цветам. Он нашел дерево, на котором висели гроздья спеющих оранжевых плодов. Сорвав один из них, большой и золотистый, он протянул его жене. Никто из рабочих и не подумал оспаривать права Кинеса на свежий фрукт.

— Это портигал, — сказал планетолог, — один из фруктов, о которых я говорил когда-то в Сиетче Красной Стены.

Он преподнес этот фрукт жене в качестве дара, и она приняла его в свои загорелые руки как величайшее сокровище, самое ценное, что ей когда-либо приходилось видеть.

Кинес обвел небольшой грот широким жестом:

— Запомни все это хорошенько, жена моя. Все фримены должны это увидеть. Дюна, наша Дюна может стать такой всего через несколько сотен лет.

***