Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 274 - 19 Мая 2023

Главная » 2023 » Май » 19 » Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 274

17:17

Дом Атрейдесов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 274

***

Он мог помочь им, а они — ему. Он надеялся привлечь их, как рабочих, к преобразованию их мира. Они должны были стать его добровольными союзниками, истинными друзьями.

Но сейчас эти дуболомные выкормыши Харконненов, без всякой видимой причины, пытались убить его рабочих, людей, при содействии которых он надеялся преобразить лицо планеты. Кинес не мог этого допустить.

Один из троих фрименов умирал на песке, истекая кровью, а два его товарища, издав клич «Таква!», с дикой яростью атаковали солдат, бросившись на них с примитивными голубоватыми ножами. Эта ярость поразила Кинеса.

Двое солдат упали, сраженные неожиданными ударами, четверо других застыли на месте, раздумывая, надо ли спешить на помощь. Все еще колеблясь, одетые в синие мундиры солдаты двинулись на юношей.

Видя страшную несправедливость, Кинес отреагировал на нее совершенно импульсивно. Он бесшумно бросился сзади к храбрецам в синей форме. Включив свое защитное поле, он бросился в бой, выхватив из ножен короткий, взламывающий любое поле отравленный нож, который носил с собой для самообороны.

За время скитаний по Салусе Секундус Кинес научился мастерски обращаться с ножом и убивать. Его родители работали в одной из самых страшных тюрем Империи, и ежедневные выходы Кинеса в дикие места планеты научили его сражаться с подстерегавшими на каждом шагу хищниками.

Он не стал издавать боевой клич, это лишило бы его преимущества внезапности при столкновении с превосходящий силами противника. Кинес держал нож в опущенной руке. Он не был особенно храбр, но, приняв решение, всегда его выполнял. Словно повинуясь какой-то неведомой силе, не зависящей от воли Кинеса, нож описал дугу и пронзил защитное поле ближайшего солдата. Затем лезвие дернулось вверх, круша кости и плоть, разрывая почку и рассекая спинной мозг.

Кинес вырвал нож из раны и, повернувшись вполоборота лицом к лицу встретился с другим солдатом, который тоже повернулся к новому противнику. Защитное поле замедлило движение отравленного лезвия лишь на долю секунды, и оно вонзилось в живот солдата и опять дернулось вверх.

Двое вояк Харконненов, смертельно раненные, рухнули в песок, не успев даже вскрикнуть. Теперь повержены были четверо, включая тех двух, которых убили фримены. Оставшиеся в живых харконненовские быки, потрясенные неожиданным развитием событий, мгновение стояли, словно парализованные, потом взвыли от наглости долговязого незнакомца. Обменявшись условными знаками, они отбежали друг от друга, не спуская глаз с Кинеса, его они опасались больше, чем фрименов, которые, озверев, были готовы, в случае необходимости, драться ногтями.

Фримены снова бросились в атаку, испуская тот же боевой клич «Таква!».

Один из двух уцелевших солдат едва не поразил своей саблей Кинеса, но тот, забрызганный кровью своих жертв и охваченный гневом, увернулся от удара и сам напал на врага. Лезвие ножа снова проткнуло защитное поле. Удар был настолько силен, что планетолог едва не отсек голову солдату. Гвардеец выронил саблю и схватился за горло, тщетно пытаясь остановить кровотечение. Как же он не хотел расставаться со своей драгоценной кровью, которая покидала его вместе с жизнью!

Пятый солдат Харконненов рухнул наземь.

Двое фрименов, охваченные жаждой мести, набросились на оставшегося в одиночестве солдата, а Кинес занялся раненным юношей.

— Успокойся, я помогу тебе.

Молодой человек успел за это время обильно оросить кровью мелкие камни и пыль, но у Кинеса была при себе аптечка первой помощи. Он запечатал рваную рану на шее юноши кровоостанавливающим составом, сделал инъекцию плазмы и мощного биологического стимулятора, чтобы поддержать жизнь жертвы. Кинес пощупал пульс юноши. Пульс был твердым и ровным.

Пардот оценил тяжесть травмы и был поражен тем, что рана давно перестала кровоточить. Без медицинской помощи парень должен был умереть через несколько минут, но все же Кинес был удивлен тем, что юноша вообще выжил, у фрименов замечательно эффективна система свертывания крови. Еще один факт, который стоит отложить в памяти. Не является ли это приспособительной реакцией, предохраняющей от избыточной потери жидкости в этой самой сухой из пустынь?

— Иэхх!

— Нет!

Кинес оглянулся на крик боли и страха. Фримены, склонившись над оставшимся в живых солдатом, орудуя кончиками ножей, вырвали из его орбит глаза. После этого они медленно принялись свежевать врага, сдирая с него узкие полоски кожи, которые они складывали в сумки, висевшие на поясе.

Забрызганный кровью Кинес, тяжело дыша, поднялся на ноги. Видя жестокость фрименов, теперь, когда военное счастье улыбнулось им, Кинес засомневался, правильно ли он поступил, вмешавшись в схватку. Эти пришедшие в ярость фримены вели себя, как дикие животные. Не попытаются ли они теперь убить его, невзирая на то, что он помог им? Для этих отчаянных молодых людей он был всего лишь чужаком.

Он принялся ждать, когда юноши закончат свою омерзительную пытку. Встретившись с ними взглядом, Кинес откашлялся и произнес на имперском галахском наречии:

— Мое имя Пардот Кинес. Я — имперский планетолог, присланный на Арракис.

Он опустил глаза, посмотрел на свои забрызганные кровью руки и решил обойтись без рукопожатия, тем более что было совершенно непонятно, как молодые люди истолкуют его жест.

— Мне очень приятно представиться. Я всегда хотел познакомиться с фрименами.

***

===

~ ~ ~
Легче всего устрашает враг, которым восхищаешься.

Ментат Туфир Гават, начальник службы безопасности Дома Атрейдесов
Затаившись в тени густого соснового леса, Дункан упал на колени в мягкие опавшие иглы, ощутив тепло и надеясь хоть немного согреться. Ночной холод начисто уничтожил смолистый запах хвойного леса, но здесь, в лесу, не было по крайней мере пронизывающего ледяного ветра, продувавшего до костей. Дункан ушел довольно далеко от пещеры, теперь можно было остановиться и перевести дух.

Он понимал, что Харконнены не успокоятся, теперь, после гибели их товарища, они загорятся еще более сильным желанием догнать и уничтожить непокорного мальчишку. Теперь они получат от охоты еще больше удовольствия, подумал он. Особенно Раббан.

Дункан открыл аптечку, снятую с убитого им охотника, и достал оттуда специальную мазь для кожных ран, которую нанес на то место, откуда он вырезал радиомаяк. Мазь мгновенно отвердела, образовав защитное покрытие. Потом, словно голодный волк, Дункан опустошил пакет с едой и засунул упаковку в карман.

После этого мальчик включил фонарик и внимательно осмотрел лазерное ружье. До сих пор ему не приходилось держать в руках это оружие, но он видел, как с ним обращаются охотники и солдаты охраны. Он взял винтовку обеими руками и принялся разбираться в панели управления. Направив ствол кверху, он попытался разобраться, что именно надо делать, чтобы выстрелить. Ему надо было научиться стрелять, если он хотел сражаться.

Внезапно Дункан почувствовал резкий сильный толчок, и из дула вырвался ослепительно белый язык пламени, взметнулся к верхушкам сосен. Ветви мгновенно вспыхнули ярким пламенем. Хвоя затрещала и зашипела в адском огне. Тлеющие хвоинки пылающим дождем падали вокруг Дункана, словно раскаленные снежинки.

Вскрикнув, мальчик уронил ружье и отпрянул назад. Однако он тотчас снова схватил оружие, пока не забыл, какое сочетание кнопок нажал, чтобы выстрелить. Это надо было запомнить, и запомнить хорошенько.

Пламя наверху пылало, как громадный костер, от верхушек сосен валил едкий дым. Теперь терять было нечего, и Дункан выстрелил снова. На этот раз мальчик тщательно прицелился, ведь оружие надо было употребить с пользой. Огромное ружье было сделано явно не для восьмилетнего мальчика, особенно не для такого, у которого невыносимо болело плечо и были сломаны ребра. Но Дункан мог пользоваться ружьем. Он должен научиться стрелять из него.

Понимая, что сейчас Харконнены пойдут к горящему лесу, Дункан выбрался из спасительной гущи деревьев и отправился искать новое убежище. Он снова выбрал место повыше, стараясь держаться на гряде холмов, чтобы видеть цепочку светильников, которые выдавали местоположение партии охотников.

Но как можно быть такими глупыми? Почему эти охотники сами себя обнаруживают? Самоуверенность… Не в этом ли заключается их главный порок? Если так, то это может сослужить ему добрую службу. Харконнены надеются, что он будет играть с ними их игру, потом он затаится там, где его будет легко найти, и умрет так, как они того пожелают. Дункану придется их разочаровать.

Может быть, на этот раз им придется играть мою игру.

Продвигаясь вперед, мальчик избегал заснеженных полян и шелестящих кустов. Дункан так сосредоточенно следил за преследователями, что едва не упустил из виду реальную опасность. Внезапно он услышал треск сучьев где-то рядом, а потом наверху. Послышался скрежет мощных когтей о камни скалы, нависшей над головой. Одновременно раздалось учащенное, хриплое дыхание.

Это были не харконненовские охотники, это был обычный лесной хищник, привлеченный запахом крови.

Резко остановившись, Дункан поднял голову, стараясь разглядеть в темноте горящие глаза зверя. Однако он ничего не увидел в чаще и смог увидеть место, где находился новый противник, только когда сверху, с отрога скалы послышалось устрашающее рычание. В свете звезд мальчик разглядел силуэт мускулистого дикого пса, крадущегося по гребню скалы, шерсть хищника торчала на холке, словно иглы дикобраза, верхняя губа оттопырилась, обнажив страшные клыки. Зверь с вожделением смотрел громадными, как блюдца, глазами на свою жертву: маленького мальчика с нежной кожей.

Дункан отпрянул назад и выстрелил из ружья. Он плохо прицелился, и луч прошел мимо, взметнув тучу раскаленного щебня под ногами дикого пса. Хищник взвизгнул и зарычал, подавшись назад. Дункан выстрелил снова. На этот раз луч прошил отверстие в задней лапе зверя. Дико взревев, тварь исчезла в темноте, скуля и повизгивая.

Было ясно, что нападение пса и вспышки выстрелов привлекут внимание охотников. Дункан снова побежал, освещаемый сиянием звезд.

* * *
Раббан, подбоченясь, разглядывал тело своего, попавшего в засаду, охотника, распростертое у входа в пещеру. Раббана жег гнев, вместе с каким-то жестоким удовлетворением. Хитрый мальчишка заманил взрослого мужчину в ловушку. Очень обнадеживает. Все снаряжение охотника не спасло беднягу от упавшего на него куска скалы и от удара тупым ножом в горло. Этакий coup de grace.

Некоторое время Раббан внутренне кипел, стараясь осмыслить происшедшее и взвесить риск. Несмотря на дикий холод, в воздухе стоял кислый запах смерти. Разве это было не то, чего он так хотел — риска?

Один из преследователей вполз в низкий лаз и лучом фонарика осветил пещеру. В круг света попало пятно крови и раздавленный ришезианский маяк.

— Вот где собака зарыта, милорд. Этот сучонок вырезал из плеча маяк. — Охотник судорожно сглотнул, словно сомневался в целесообразности дальнейшего преследования. — Умный парень. Стоящая добыча.

Лицо Раббана по-прежнему горело румянцем, проступившим сквозь загар. Он улыбнулся. Улыбка становилась все шире и завершилась взрывом оглушительного лающего хохота.

— Восьмилетний мальчишка, вооруженный лишь своим воображением и какой-то никуда не годной дрянью, завалил одного из моих лучших следопытов!

Он снова рассмеялся. Другие участники охоты, стоявшие поодаль, застыли в нерешительности, освещаемые неверным светом болтающихся в воздухе светильников.

— Этот парень был специально создан для охоты, — объявил Раббан; он небрежно пнул тело своего бывшего товарища носком сапога. — А этот увалень оказался недостойным быть настоящим охотником. Оставьте эту падаль здесь, пусть ее сожрут стервятники.

В этот момент два наблюдателя заметили пламя в гуще деревьев, и Раббан махнул рукой в сторону огня:

— Вон там! Парень, кажется, пытается погреться.

Он опять оглушительно расхохотался, и на этот раз к нему робко присоединились остальные.

— Кажется, эта ночь обещает быть весьма волнующей.

* * *
С высокой скалы Дункан всматривался вдаль, стараясь рассмотреть одну странную вещь, которая привлекла его внимание. Где-то впереди мигал яркий огонь. Он вспыхивал, гас и через пятнадцать секунд мигал снова. Может быть, это был сигнал, не имеющий отношения к партии охотников Харконнена. Огонь вспыхивал не в охотничьем зимовье и вдали от населенных пунктов.

Дункана охватило любопытство. Огонь снова вспыхнул и погас. Кто это может быть?

Станция Охраняемого Леса была заповедным местом. Бывать там могли только члены семьи Харконненов. Всякий, кто осмелился бы приблизиться к этому месту, был бы либо немедленно убит, либо стал бы объектом ближайшей охоты. Как завороженный, Дункан смотрел на мигающий огонь. Ясно, что это какое-то сообщение Но кто его посылает?

Мальчик глубоко вздохнул, почувствовав себя маленьким и беспомощным в этом огромном и враждебном мире. Дункану некуда было больше идти, негде искать спасения, не на кого надеяться. Правда, ему удалось ускользнуть от охотников, но это не могло продолжаться вечно. Скоро Харконнены вызовут подмогу, вооружатся орнитоптерами, детекторами живого, может быть, даже охотничьими животными вроде сегодняшнего пса, которые пойдут за ним по запаху крови.

Дункан решил пойти к таинственному сигнальщику, надеясь на лучшее. Он не мог даже надеяться, что сможет найти кого-нибудь, кто поможет ему, но надежда умирает последней. Кто знает, может, найдется какой-то иной способ бегства.

Но сначала надо было устроить Харконненам еще одну западню. У Дункана возникла одна идея, нечто, что должно поразить охотников до глубины души. При этом идея казалась Дункану очень простой и выполнимой. Если он сможет убить еще несколько преследователей, то у него будет больше шансов ускользнуть и выиграть время.

Внимательно осмотрев пятна снега, скалы и деревья, мальчик выбрал наилучшее место для следующей засады. Фонариком он светил прямо в землю, так что рассмотреть луч издали не смог бы и самый зоркий человек.

Преследователи между тем были недалеко. Временами до него доносились приглушенные голоса, иногда мелькали пятна плавающих светильников, освещающих лесные тропинки, по которым крались охотники. Они пытались угадать, по какой из этих тропинок ускользнула от них жертва.

Сейчас Дункан всей душой желал, чтобы они точно угадали, куда именно он направился. Но они никогда не смогут догадаться, что он задумал. Опустившись на колени возле пышного сугроба, он сунул фонарик как можно глубже в снег и убрал руку.

Сияние пронизало сугроб так же, как вода пропитывает губку. Кристаллики льда преломляли свет, многократно усиливая его; сугроб светился в ночи, словно фосфоресцирующий остров.

Взяв ружье на ремень, готовый в любой момент открыть огонь, Дункан рысью бросился в спасительную чащу леса. Улегшись на слой игл, достаточно толстый для того, чтобы не представлять удобную мишень, мальчик выставил вперед дуло ружья, уложив его на специально подставленный кусок камня.

Теперь оставалось только ждать.

Охотники подошли с той стороны, откуда Дункан ждал их. Он чувствовал, что теперь роли переменились: сейчас он был охотником, а они жертвами. Он прицелился, палец плотно лег на собачку. Наконец в прогалину леса перед глазами мальчика втянулась вся группа. Ошеломленные видом светящегося сугроба, они остановились возле него, раздумывая, какой сюрприз приготовил им на этот раз проклятый мальчишка.

Двое охотников внимательно оглядывались, опасаясь нападения из леса. Другие представляли собой отличные мишени, четко выделяясь на фоне сугроба черными силуэтами. Именно на это и надеялся Дункан.

В хвосте колонны охотников мальчик разглядел грузную осанистую фигуру человека, похожего на медведя. У этого человека были повадки большого начальника. Раббан! Дункан вспомнил, как от выстрелов этого человека погибли его родители, он припомнил даже запах паленой человеческой плоти. Его охватил гнев, и Дункан еще плотнее прижал палец к спусковому крючку.

Но в этот момент один из охотников подошел к Раббану и, встав перед ним, начал что-то докладывать ему. Луч прошил доспехи охотника, прожигая тело и отчаянно дымя. Человек вскинул вверх руки и дико закричал.

С быстротой, удивительной для столь грузного тела, Раббан отпрянул в сторону с траектории луча до того, как он прожег дыру в груди охотника и вонзился в сугроб. Дункан выстрелил еще раз, убив другого охотника, который стоял рядом со светящейся кучей снега. Оставшиеся в живых храбрецы принялись дико палить в темноту леса.

Дункан взял на прицел плавающие светильники. Потушив их несколькими выстрелами, мальчик оставил незадачливых охотников во тьме, которая становилась еще гуще на фоне пылающих деревьев. Потом Дункан подстрелил еще двоих, а остальные бросились врассыпную искать укрытия.

Заряд ружья иссякал, и мальчик, снова забравшись на вершину гряды, со всех ног бросился вперед к мигающему огоньку маяка. Как бы то ни было, но теперь только этот маяк мог означать надежду на спасение.

Харконнены некоторое время, хотя бы несколько мгновений, будут пребывать в состоянии шока, и им потребуется некоторое время для того, чтобы прийти в себя и разработать план действий. Зная, что это его последнее преимущество, Дункан отбросил всякую осторожность. Он бежал, оскальзываясь на крутых склонах, натыкаясь на камни, но не останавливался, невзирая на боль, ссадины и ушибы. Он не мог — по недостатку времени — скрывать следы, но сейчас было уже не до этого.

Где-то сзади, с приличного расстояния послышалось исступленное хриплое рычание и крики. Это на охотников напали дикие глазастые псы, привлеченные запахом свежей крови. Дункан подавил улыбку торжества и продолжил свой путь к мигающему впереди огоньку. Сейчас он был уже хорошо виден на опушке заповедного леса.

Наконец мальчик приблизился к источнику таинственного сигнала, легко сбежав в мелкую лощинку. Перед ним стоял легкий орнитоптер — летающая машина, способная взять на борт несколько пассажиров. Мигающий огонь светил с крыши кабины, но вокруг не было ни души.

Стараясь ни единым звуком не выдать своего присутствия, Дункан некоторое время выжидал, затем, крадучись, покинул надежное убежище в гуще деревьев и направился к машине. Был ли орнитоптер покинут экипажем? Оставлен ли он для него? Не ловушка ли это, которую Харконнены приготовили для Дункана? Но зачем им было это делать? Ведь они и так уже охотятся на него.

Может быть, это какой-то таинственный спаситель?

В этот вечер Дункан Айдахо переделал слишком много дел и устал настолько, что был на грани физического и морального истощения. Поразительно, как изменилась его жизнь. Но ему же только восемь лет, и он не сможет при всем желании управлять летающей машиной, даже если это будет единственным шансом спастись. Но может быть, внутри ему удастся найти пищу или оружие…

Он приблизился к корпусу орнитоптера и осмотрел машину, стараясь не производить ни звука. Люк машины был призывно открыт. Внутри орнитоптера царил таинственный мрак. Жалея, что не сохранил фонарик, Дункан двинулся вперед, выставив в темноту дуло лазерного ружья.

Из темноты кабины высунулась чья-то рука и резким ударом выбила оружие из рук мальчика. Он не успел даже сообразить, что произошло. Ощущая сильную боль в пальцах и вывернутых суставах, Дункан отскочил назад, едва удержав крик.

Человек внутри орнитоптера швырнул ружье на приборную доску и рванулся из кабины, схватив мальчика за руку. Грубая рука сжала рану на плече, и Дункан едва не задохнулся от боли.

Дункан извивался, изо всех сил стараясь вырваться, потом посмотрел вверх и вгляделся в лицо женщины с шоколадными волосами и смуглым лицом. Он тотчас узнал это лицо: Джейнис Майлем. Это она стояла рядом с ним, наблюдая за игрой во дворе, а потом пришли солдаты Харконненов, и заточили всю их семью в тюрьму Баронии.

Эта женщина предала его Харконненам.

Джейнис зажала мальчику рот ладонью и крепко прижала к себе его голову. Выхода не было. Бежать невозможно.

— Я тебя поймала, — прошипела женщина.

Она предала его еще раз.

***

===

~ ~ ~
Мы рассматриваем самые разнообразные миры, как генный пул, источник учений и учителей, источник возможного.

Анализ Бене Гессерит. Архив планеты Валлах IX
Барон Владимир Харконнен не чуждался отвратительных поступков. Однако принуждение к этому соитию беспокоило его больше, нежели любая другая непристойная ситуация из всех, в какие он попадал в своей жизни. Это предложение окончательно выбило его из колеи.

И почему, в конце концов, эта проклятая Преподобная Мать ведет себя чопорно, как классная дама?

Охваченный смятением, он отослал прочь охрану и чиновников, удалив всех нежелательных свидетелей из родового гнезда Харконненов. Куда делся этот Раббан именно тогда, когда он мне больше всего нужен? Конечно, он на охоте! В отвратительном настроении он отправился в свои личные покои, как всегда, готовый ко всему. Желудок бунтовал.

Барон так нервничал, что лоб его покрылся обильной испариной и блестел от пота. Он прошел под изукрашенной причудливой резьбой аркой входа, откинул занавес. Возможно, если он выключит свет и притворится, что занят чем-то другим…

Когда барон вошел в спальню, то был несколько успокоен тем, что ведьма за время его отсутствия не разделась, не приняла соблазнительную позу на разостланной кровати, а просто сидела и ждала его возвращения, одетая в ту же черную накидку. Это была настоящая Сестра Бене Гессерит. Правда, губы ее кривились в презрительной улыбке.

Барону захотелось взять в руки кинжал и стереть с лица ведьмы эту надменную усмешку. Он глубоко вздохнул, уязвленный тем, что эта женщина может заставить его чувствовать себя совершенно беспомощным.

— Самое лучшее, что я могу вам предложить, это флакон моей спермы, — сказал он, стараясь выглядеть грубым и сильным. — Введите ее себе сами. Этого будет достаточно для ваших целей.

Он вздернул вверх подбородок.

— Вам, Бене Гессерит, придется принять мои условия.

— Это неприемлемо для нас, барон, — ответила Сестра выпрямив спину. — Вы знаете об этих ограничениях. Мы не тлейлаксы, чтобы выращивать своих отпрысков в чанах. Мы Сестры Бене Гессерит, должны рожать детей естественным путем, без искусственных средств; мы делаем это по причинам, которые вы, барон, не способны понять.

— Я многое способен понять, — прорычал барон.

— Но этого вы не поймете никогда.

Правда, он не ожидал, что его гамбит возымеет действие. Что ж, надо испробовать другой путь.

— Вам нужна кровь Харконненов, так что вы скажете о моем племяннике Глоссу Раббане? Или лучше о его отце, Абульурде? Поезжайте на Ланкевейль, и вы родите столько детей, сколько вам заблагорассудится. Вам не придется так стараться.

— Это тоже неприемлемо, — ответила на тираду барона Мохиам. Она смерила Владимира Харконнена презрительным взглядом из-под прищуренных век. Лицо ее было непроницаемым, немного отечным и неумолимым. — Я приехала сюда не для того, чтобы торговаться, барон. У меня есть четкий приказ. Я должна вернуться на Валлах IX с вашим ребенком в чреве.

— Но что, если…

Ведьма протестующе вскинула вверх руку.

— Я достаточно ясно рассказала вам, что произойдет в случае вашего отказа от сотрудничества с нами. Принимайте решение сами. Мы так или иначе заставим вас сделать то, что нужно нам.

Личные покои вдруг показались барону совершенно чужой комнатой. Это место стало даже угрожающим. Он развернул плечи, напряг мышцы. Он сильный, мускулистый человек с быстрыми рефлексами, и единственный выход — как следует поколотить эту женщину, чтобы заставить ее подчиниться. Но о Бене Гессерит ходили разные слухи. Говорили, что эти ведьмы знают секреты единоборства, и неизвестно, кто станет жертвой в их потасовке.

Она встала и неслышно прошлась по комнате, потом присела на край смятой неубранной постели барона.

— Если это послужит вам некоторым утешением, то могу сказать, что это действо доставит мне не больше удовольствия, чем вам.

Она посмотрела на красиво сложенного барона, его широкие плечи, развитые грудные мышцы, плоский живот. Лицо было надменным и высокомерным — лицо прирожденного аристократа. В иных обстоятельствах барон Харконнен мог бы стать вполне приемлемым любовником, подобно самцу-тренеру, с которым сестра Бене Гессерит Мохиам проходила премудрости полового общения с тех пор, как достигла детородного возраста.

Она уже родила восемь дочерей для Бене Гессерит, все эти девочки воспитывались вдали от матери на Валлахе или на других, удаленных планетах. Мохиам никогда не делала попыток проследить за развитием своих детей. Это было не в обычае Ордена Бене Гессерит. То же самое будет и с дочерью от барона Владимира Харконнена.

Подобно многим другим тренированным сестрам, Мохиам обладала способностями манипулировать самыми интимными функциями своего организма. Для того чтобы стать Преподобной Матерью, ей понадобилось изменить свой обмен веществ, всю биохимию своего тела, для чего потребовалось принимать яды, действующие на широкий спектр сознания. Смертельное средство претерпело превращение в организме Мохиам, в результате она прошла по всей линии своих кровных родственников, получив способность общаться со всеми своими предками-женщинами. Так Мохиам познакомилась с шумной толпой, населяющей Другую Память.

Она умела приготовить свое чрево, вызвать овуляцию в любой нужный момент и даже выбрать пол своего ребенка в момент встречи сперматозоида и яйцеклетки. Бене Гессерит хотел, чтобы она родила дочь от барона Харконнена, и Мохиам сделает это, чего бы ей ни стоило это предприятие.

Зная только некоторые из деталей селекционных планов Бене Гессерит, Мохиам не понимала, почему Ордену потребовалось именно такое сочетание генов, почему именно ее выбрали для рождения нужного ребенка и почему никакой другой Харконнен не мог стать отцом предполагаемого ребенка, соответствующего планам Бене Гессерит. Она просто выполняет свой долг. Для нее барон был инструментом, донором спермы, который должен сыграть свою роль в этой пьесе.

Мохиам задрала темную юбку и легла на кровать, приподняла голову и взглянула на Харконнена.

— Идите, барон, не будем терять времени. В конце концов, это такая мелочь.

Она скосила глаза на его пах.

Он вспыхнул от ярости, а она продолжала говорить тихим, спокойным голосом:

— Я обладаю способностью усилить наслаждение или убить его. Как бы то ни было, но для нас это все равно. — Она растянула в улыбке тонкие губы. — Подумайте о добытой без ведома императора пряности.

Ее голос стал жестким.

— С другой стороны, подумайте о том, что сделает старый Эльруд с Домом Харконненов, если узнает, что все это время вы водили его за нос.

Скорчив свирепую гримасу, барон расстегнул одежду и направился к кровати. Мохиам закрыла глаза и тихо пробормотала благословение Бене Гессерит, молитву, призванную успокоить ее дух и сосредоточить телесную активность на нужном изменении обмена веществ.

Барон не чувствовал никакого возбуждения. Его тошнило от происходящего. Он не мог вынести вида обнаженных прелестей Мохиам. Хорошо еще, что она просто задрала юбку, а не разделась догола. Впрочем, он тоже не стал раздеваться до конца. Преподобная Мать пальцами погладила член барона, вызвав эрекцию. Барон закрыл глаза и не открывал их, пока продолжался этот механический половой акт. Все это время он думал о завоеваниях, боли, власти… словом, о чем угодно, что могло бы отвлечь его ум от этого противоестественного сношения между мужчиной и женщиной.

Это была не любовь, конечно, нет, это был ритуальный акт двух тел для обмена генетическим материалом. Для них обоих это был даже не секс.

Но Мохиам получила то, что хотела.

* * *
К своему окну наблюдения, сквозь которое можно было смотреть только в одну сторону, Питер де Фриз подкрался молча, стараясь не шуметь и ничем не выдать своего присутствия. Ментат, он знал, как двигаться бесшумно, словно тень, как смотреть, а самому оставаться невидимым. Древний закон физики гласит, что одно только наблюдение уже изменяет параметры процесса. Но любой настоящий ментат знает, как отслеживать любые по масштабам процессы, оставаясь при этом невидимым, исключая влияние наблюдателя. Объект не должен знать, что за ним тщательно следят.

Через это отверстие де Фриз часто наблюдал за сексуальными эскападами барона. Иногда эти акты доставляли ему подлинное отвращение, иногда очаровывали, но очень редко половые извращения Харконнена подсказывали ментату новые идеи.

И вот сейчас, прильнув к своим смотровым окнам, Питер упивался мельчайшими деталями того, как барон Владимир Харконнен совокупляется с ведьмой Бене Гессерит. Он наблюдал за своим патроном с большим удовольствием, наслаждаясь явным дискомфортом барона. Никогда еще Питер де Фриз не видел Харконнена в таком замешательстве. О, как хотелось Питеру иметь здесь записывающую аппаратуру, чтобы потом наедине с собой вновь испытать полученное наслаждение.

В тот момент, когда ведьма выставила свои требования, ментат понял, каким будет исход дела. Барон был простой пешкой, загнанной в угол. У него не оставалось никакого выбора.

Но зачем?

Даже обладая мощными способностями ментата, де Фриз не мог понять, чего хотят добиться Сестры с помощью барона или его отпрысков. Наверняка простой обмен генетическим материалом не потребовал бы такого эффектного решения.

Но сейчас Питер де Фриз просто наслаждался редким зрелищем.

***

===

~ ~ ~
Предложенные подходы избирательно улучшали частные навыки или способности, усиливая тот или иной аспект познавательного поведения. Однако все эти достижения едва ли даже приблизились к сути сложного и способного адаптироваться к изменчивым условиям человеческого сознания.

Трактат Ихбана о сознании, том II
Пройдя по плитам искусственного кафеля, Лето, тяжело дыша, подошел к стоявшему у стены капитану гвардии Жазу. Инструктор по единоборствам был угловатым человеком с ежиком каштановых волос, густыми бровями и шкиперской бородой. Как и его ученики, Жаз был без рубашки, в одних бежевых тренировочных шортах. В зале стоял запах пота и горячего металла. Этот запах не выветривался, несмотря на то что хитроумная вентиляция работала на полную мощность. Однако, как и всегда по утрам, сам инструктор не участвовал в поединках, доверяя всю работу обучающей машине. Сам капитан лишь наблюдал за схватками.

Лето нравились тренировки, это было вызовом и одновременно сменой ритма после монотонных учебных занятий в классе. Лето уже привык к учебной рутине Икса, проходя курсы физической и психологической тренировки, посещая промышленные предприятия и изучая деловую философию. Его подогревал энтузиазм Ромбура, хотя часто именно Лето приходилось объяснять иксианскому принцу трудные научные понятия. Не то чтобы Ромбур был тугодумом, нет просто он был очень далек от практических дел.

Раз в три дня, по утрам, молодые люди оставляли класс и тренировались в спортивном зале. Лето любил физические нагрузки и наслаждался играющим в крови адреналином, а Ромбур и инструктор считали физические упражнения древним рудиментом и полагали, что спорт добавлен к программе обучения только из-за былой воинственности графа Верниуса.

Лето и капитан смотрели, как приземистый Ромбур пытается поразить золотистой пикой гладкий автомат для спарринга. Жаз никогда лично не вступал в показательные единоборства со своими учениками. Он считал, что если охрана хорошо делает свое дело, то члены августейшей семьи не должны заниматься этим варварским делом. Однако Жаз принял участие в составлении программы обучающей машины.

В покоящемся состоянии этот автомат выглядел как овод в рост человека. Но как только начиналась схватка, из-под гладкой поверхности выскакивали различные орудия поражения. Автомат с помощью сканера считывал поведение соперника, и машина мгновенно вырабатывала стратегию поединка. В ход шли стальные кулаки, ножи, армированные шланги и другое оружие ближнего боя. Механическое лицо могло принимать самые разнообразные выражения — от бесстрастного, чтобы усыпить бдительность соперника, до зверского, с налитыми кровью глазами, или дьявольски веселого. Механический спарринг-партнер интерпретировал движения противника и самостоятельно обучался отражать их.

— Помни, никаких заученных движений! — крикнул Жаз Ромбуру, выставив вперед похожую на лопату бороду. — Не давай ему читать себя.

Принц сделал нырок, уходя от двух дротиков, пролетевших над его головой. Машина ударила ножом, и лезвие задело плечо принца. На коже выступила кровь. Но даже раненный, Ромбур уклонился от следующего удара и атаковал механического противника. Лето был горд тем, что его царственный друг даже не вскрикнул, получив рану.

Несколько раз Ромбур спрашивал совета у Лето, спокойно воспринимал принц и критику в свой адрес относительно техники ведения боя. Честно отвечая на вопросы. Лето всегда тем не менее помнил, что он — не профессиональный инструктор по рукопашному бою, кроме того, он не хотел раскрывать до времени секреты боевого искусства Атрейдесов. Ромбур, когда приедет на Каладан, сам всему научится под руководством Туфира Гавата, оружейного мастера старого герцога.

Кончик клинка Ромбура поразил машину в уязвимое место, и автомат упал «замертво». — Хорошо, Ромбур, — крикнул Лето.

Жаз согласно кивнул.

— Гораздо лучше, — подтвердил он.

Лето дрался с машиной дважды, и оба раза режим схватки был намного жестче, чем у Ромбура. Когда Жаз спросил, где Лето научился таким приемам, молодой Атрейдес в ответ был немногословен, не желая выглядеть хвастуном. Но, самое главное, теперь у него были доказательства того, что система подготовки бойцов на Каладане была лучше, чем на Иксе, хотя у старого герцога и не было машины, которая так напоминала по разуму человека, что при столкновении с ней по коже пробегал холодок. Лето владел многими видами оружия — рапирой, ножом, метательными дисками и защитным полем, а Туфир Гават был гораздо более опасным и непредсказуемым инструктором, чем любой, даже самый совершенный, автомат.

Лето принялся выбирать оружие для следующего раунда, и в это время открылась дверь лифта и в спортивный зал вошла Кайлея. Ее наряд переливался драгоценными камнями, а само платье было сшито из украшенного металлической нитью материала, создавая одновременно впечатление роскоши и небрежности. В руке у девушки был стиль, а на груди висел ридулианский записывающий аппарат. Брови Камеи поползли вверх от притворного удивления.

— О! Простите меня, я только хотела посмотреть конструкцию механического инструктора.

Дочь Верниуса ограничивала свои занятия интеллектуальной и культурной сферами, отдавая предпочтение бизнесу и искусству. Лето не мог удержаться и посмотрел на девушку. Временами ему казалось, что она отвечает ему очень игривым взглядом, а иногда принималась игнорировать его с такой целенаправленностью, что в душу юного Атрейдеса закралось подозрение, что Кайлея испытывает к нему не меньший интерес, чем он — к ней.

В Гран-Пале Лето часто встречался с Кайлеей — то в обеденном зале, то в библиотеке, то на наблюдательной галерее. Отвечая на вопросы девушки, он всегда говорил отрывочными фразами, и беседа выходила скомканной и неловкой. В зеленых глазах Кайлеи Лето ясно видел призывные искорки, но девушка, правда, не делала никаких явных попыток сблизиться с ним, но в последнее время он практически всегда думал о ней.

Она всего-навсего подросток, напоминал себе Лето, девочка, которая разыгрывает из себя леди. Но, как это ни странно, я не мог убедить в этом свое воображение. Кайлея искренне считала, что создана для гораздо большего, чем для пребывания в подземном мире Икса. Ее отец был героем войн, главой одного из богатейших Великих Домов, мать — такой красавицей что была даже императорской наложницей, а сама Кайлея проявила незаурядные способности к бизнесу. У Кайлеи Верниус была масса возможностей реализовать себя.

Сейчас она принялась внимательно рассматривать неподвижный безликий аппарат.

— Я сказала отцу, что стоит подумать о коммерческом производстве машин — инструкторов по рукопашному бою. Я имею в виду аппараты нового поколения.

Изучая машину, она уголком глаза взглянула на Лето, оценив его сильный профиль и царственный орлиный нос.

— Наши машины, — продолжала она, — самые лучшие из всех сражающихся обучающих автоматов, они приспособляемые, гибкие, обучаемые. Они лучше всех имитируют живого противника. Таких машин человечество не создавало со времен Джихада.

Лето похолодел, вспомнив все предупреждения, полученные им от матери. Сейчас матушка бы опять выставила вперед палец в предостерегающем жесте и удовлетворенно кивнула бы головой. Лето тоже окинул взглядом яйцеобразную машину.

— Вы утверждаете, что у этой штуки есть мозг?

— Во имя всех святых и грешников, вы хотите обвинить нас в нарушении запретов Великого Переворота? — суровым тоном откликнулся из своего угла капитан Жаз. — «Ты не должен делать машину, подобную человеческому разуму».

— Мы… э… очень осторожны в этом плане, Лето, — проговорил Ромбур, вытирая пот с шеи пурпурным полотенцем. — Тут не о чем беспокоиться.

Однако Лето не отступал.

— Но если, как выговорите, этот механизм сканирует информацию, прочитывает ее, то каким же образом он ее обрабатывает? Если это не компьютерный мозг, то что это? Это же не просто реактивное приспособление. Оно учится и строит план атаки.

Кайлея сделала несколько пометок в ридулианском блокноте и поправила один из золотых гребней в своих отливающих темной медью волосах.

— Есть множество серых областей, Лето, и если Дом Верниусов будет соблюдать осторожность, то он получит громадный доход. — Она коснулась кончиком пальца своих губ. — Однако лучше всего было бы для начала попытаться продать на черном рынке несколько немаркированных образцов.

— Не тревожься, Лето, — сказал Ромбур, стараясь прекратить неприятный разговор. Его светлые буйные волосы блестели от пота, лицо горело от выполненных физических нагрузок. — У Дома Верниусов есть целые команды ментатов, и вполне легальные советники следят за соблюдением буквы закона.

Он взглянул на сестру, ища поддержки, и Кайлея небрежно кивнула.

Во время занятий в Гран-Пале Лето узнал о межпланетных патентных сорах, небольших технологических ухищрениях, использовании при патентовании всяческих лазеек. Нашли ли иксианцы какой-то способ создавать машины для обработки данных, причем такие машины, которые не достигали бы степени мыслящих машин, которые на протяжении стольких поколений держали в рабстве человечество? Он не мог понять, каким образом Дому Верниусов удалось создать самообучающиеся, реактивные, приспособляемые машины, не преступив законов Джихада.

Если бы мать узнала, чем он тут занимается, она немедленно отозвала бы его домой, невзирая на какие угодно возражения отца.

— Давайте посмотрим, насколько хорошо это изделие, — сказал Лето и повернулся спиной к Кайлее, чувствуя на своих голых плечах и мышцах шеи ее пристальный изучающий взгляд. Жаз, небрежно прислонившись к стене, приготовился наблюдать за действиями ученика.

Лето перебросил пику из одной руки в другую и заплясал на полу перед машиной. Приняв классическую позицию, он создал немалую трудность для овального механизма.

— Семь — двадцать четыре! — Это было на восемь пунктов выше, чем в предыдущей схватке.

Однако автомат почему-то не двигался.

— Слишком высокая установка, — крикнул тренер, выставив вперед бороду. — Я отключил машину, это очень опасный уровень.

Лето скорчил недовольную гримасу. Инструктор по рукопашному бою не хотел испытывать судьбу своих учеников, готовый рисковать только минимальными ранами и травмами. Туфир Гават сейчас бы просто расхохотался.

— Вы хотите покрасоваться перед молодой леди, мастер Атрейдес? Вы могли погибнуть, машина бы убила вас.

Лето оглянулся, Кайлея действительно смотрела на него изучающим, напряженным и дразнящим взглядом. Она быстро наклонилась и принялась записывать какие-то цифры в свой блокнот. Лето вспыхнул до корней волос, ему стало жарко. Жаз снял с вешалки полотенце и бросил его молодому Атрейдесу.

— Занятие окончено. Отвлечения такого рода мешают тренировкам и могут привести к серьезным травмам. — Инструктор обратился к принцессе: — Леди Кайлея, я требую, чтобы вы не заглядывали в спортивный зал, когда здесь тренируется Лето Атрейдес. Слишком много гормонов он выделяет в ответ на ваше присутствие.

Капитан гвардии не мог скрыть насмешки.

— Ваше присутствие для него опаснее любого врага.

***