Битва за Коррин. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 253 - 13 Мая 2023

Главная » » Битва за Коррин. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 253

06:25

Битва за Коррин. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 253

***

===

— Когда-то я любил пешие прогулки, — сказал Квентин. — Мне нравилось размять ноги. Теперь мне уже никогда не испытать такого удовольствия.
— Мы можем имитировать это ощущение в твоем мозге. Ты можешь при этом воспользоваться таким ходильным корпусом, который за один шаг покрывает большое расстояние, можно пользоваться и летающими корпусами. Ты забудешь о прежнем плене ограниченной в своих возможностях человеческой плоти.
— Если тебе не понятна разница, генерал, то, значит, ты все забыл за прошедшее тысячелетие.
— Надо принимать и приспосабливаться. Так как ты не можешь вернуться в свое прежнее тело, то надо думать о новых возможностях, которые ты теперь обрел. Ты занимал в Лиге видное положение, но конец твоей карьеры был уже близок. Официально ты всего лишь ушел в отпуск из армии Джихада, но прекрасно сознавал, что никогда больше не вернешься и не возглавишь войска на поле сражения. Но теперь тебе не придется думать о пенсии, так как мы даем тебе второй шанс. Помогая нам укреплять нашу новую кимекскую империю, ты будешь способствовать установлению прочного мира в галактике. Омниус потерял прежнее значение, и теперь кимекам и людям придется мирно сосуществовать друг с другом. Ты можешь стать незаменимым посредником между нами. Есть ли более подходящий человек для решения такой задачи? С нами ты добьешься на этом поприще гораздо большего, чем смог бы, оставаясь на командных постах в армии.
— Я сильно сомневаюсь в твоих мотивах.
— Ты можешь сомневаться в них сколько тебе угодно, но будь объективен и не противься правде, когда ее тебе открывают.

Задумавшись, Квентин в ответ промолчал.
— В восстановленных нами лабораториях и мастерских Ришеза и Бела Тегез мы разрабатываем новые боевые корпуса — естественно, только для обороны. Хотя мы никогда не осмелимся направить кимеков против сильнейшей Армии Человечества, нам все же следует подумать о том, как защититься от возможного вторжения извне.
— Если бы вы в свое время не причинили людям столько горя и страданий, то никто в Лиге никогда бы не стал на вас нападать.
— Во имя сохранения цивилизации нам надо забыть прошлое и простить старые обиды, оставить прежние распри. Мы должны начать заново, с чистого листа. Я предвижу, что настанет такой день, когда кимеки и Лига будут сотрудничать на взаимовыгодных условиях.
Квентин попытался рассмеяться, но для этого у него еще было мало умения.
— Скорее сначала погаснут звезды, чем это случится. Твой собственный сын Вориан Атрейдес никогда не пойдет на заключение мира с вами.
Разозленный Агамемнон на несколько минут замолчал, потом снова заговорил:
— Знаешь, я все еще возлагаю на него определенные надежды. Возможно, когда-нибудь Вориан и я пойдем на уступки друг другу, и тогда наступит мир и для всех остальных людей. Но пока кимеки просто вынуждены крепить свою оборону. Так как защитные поля Хольцмана препятствуют нашим снарядам и ракетам поражать корабли Лиги, мы разрабатываем лазерное оружие. Надеемся, что несущие высокую энергию лучи окажутся более эффективным боевым поражающим средством.
Квентин, мозг которого был помещен в корпус, похожий на колесный трактор, задумался, решая, стоит ли отвечать по существу.
— Никто не использует лазер как боевое оружие уже много столетий. Такое применение неразумно.
— Тем не менее почему бы не попробовать? — усомнился Агамемнон. — По крайней мере в этом будет элемент внезапности.
— Нет, лазер использовать нельзя.
Чувствуя, что пленник необычайно встревожен и обеспокоен, генерал титанов надавил сильнее.
— Может быть, я чего-то не знаю о лазерах, так как многое забыл за тысячу лет? Никто никогда их не боялся.
— Они… они доказали свою неэффективность. Конструирование лазерного оружия — это пустая трата времени.
Агамемнон был заинтригован, однако не стал настаивать на продолжении темы. Но он понимал, что рано или поздно от Квентина надо добиться внятного ответа на этот вопрос, не важно, к какой манипуляционной методике или пытке придется для этого прибегнуть.
Когда Квентин и Агамемнон вернулись с прогулки, мозг Батлера был извлечен вместе с канистрой из повозки и водружен на прежнее место. Юнона принялась отключать сенсоры, воспринимавшие течение времени, что еще больше дезориентировало Квентина, потом она накачала химическими средствами электрожидкость, омывающую мозг примеро, попеременно возбуждая то центры боли, то центры удовольствия. На полную обработку потребовалось пять дней, но за это время Квентин выболтал все, что знал, сам не понимая, что творит.
Согласно тому, что рассказал оглушенный и напичканный лекарствами примеро, только небольшая группа высокопоставленных армейских офицеров армии человечества знала, что любое взаимодействие между полем Хольцмана и лазерным лучом вследствие эффекта энергетической обратной связи приводит к высвобождению колоссального количества энергии и мощнейшему взрыву, очень напоминающему по свойствам и силе атомный взрыв. Поскольку лазерное оружие не применялось в сражениях уже много столетий, вероятность его случайного использования в боевых условиях была ничтожно мала.
Титаны были поражены открывшейся им слабостью Лиги, слабостью, которую хранили в тайне во все время продолжения Джихада, и Агамемнон горел желанием воспользоваться этой слабостью.
— Использование лазера — это огромный шаг на пути к мировому господству и дальнейшим завоеваниям.
Так как самым талантливым и технически подготовленным среди титанов был Данте, Агамемнон поручил именно ему проверить подлинность удивительной информации. Данте запустил несколько боевых кораблей с неокимеками на отвоеванные у Синхронизированного Мира планеты, где были основаны немногочисленные колонии, население которых еще не полностью оправилось после страшной эпидемии, насланной Омниусом.
Со времен Великой Чистки Агамемнон не один раз посылал энтузиастов-неокимеков на разведку — осмотреть ближайшие планеты, отметить их слабости и определить, какие из них легче всего подчинить господству кимеков. Лига сама была еще скована последствиями той же эпидемии, торговля и вооруженные силы пока оставляли желать лучшего. Связи между планетами пришли в упадок.
Оказалось, что многие колонии можно было брать, что называется, голыми руками.
— Я ставлю перед тобой двоякую цель, Данте, — сказал генерал. — Нам надо, чтобы ты спровоцировал открытое военное столкновение с кораблями хретгиров, защищенными полем Хольцмана. Один удар лазерной пушки, и мы поймем, овладели ли мы в действительности очень важным военным секретом.
— Если же тебе удастся завоевать дюжину планет, прежде чем они сообразят, в чем дело, то это будет просто отлично, — имитируя восторженный смех, добавила Юнона.
Данте отбыл со своим флотом ревностных неокимеков, которые просто жаждали растоптать мягкие человеческие тела своими железными ножищами. Предварительным наблюдением и тщательным анализом звездных карт были определены наилучшие цели. Механизированные суда словно молоты обрушились с небес на мелкие поселения нескольких планет: Реликона, Аль-Дхифара и Джуззабала. Их население не имело эффективных оборонительных средств и сдалось на милость кимеков. Однако Данте не получал никаких указаний относительно милосердия. Каждый раз он тем не менее давал возможность ускользнуть с планеты одному-двум кораблям, которые направлялись предупредить Армию Человечества об опасности. Собственно, надо было, чтобы армия отправила на выручку боевые корабли.
На планетах, ставших легкой добычей, Данте оставлял гарнизон из неокимеков, чтобы консолидировать власть и расширить границы нарождающейся империи. Неокимекам были даны неограниченные полномочия — они становились планетарными диктаторами, отбирали добровольцев из сломленного населения и обращали их в новых кимеков, повышая, таким образом, свой собственный ранг. Данте знал, как доволен будет генерал Агамемнон таким значительным и, самое главное, легким приращением территории. Но важнее всего было то, что он во всеоружии ждал прибытия вражеских баллист и штурмовиков, чтобы кимеки могли проверить разрушительное свойство лазерно-полевого взаимодействия. Но Агамемнон строго-настрого предупредил Данте:
— Если каким-нибудь судном хретгиров будет командовать мой сын Вориан Атрейдес, то ни в коем случае не уничтожайте это судно — кого угодно, но только не его.
— Слушаюсь, генерал. Вам надо многое уладить в своих отношениях. Я понимаю, почему вы хотите встретиться с ним лично.
— Да… и кроме того, я еще не полностью утратил надежды, которые я на него возлагал. Не будет ли он союзником, превосходящим по значимости даже Квентина Батлера?
— Боюсь, что нам не удастся обратить на свою сторону ни того ни другого, мой генерал.
— Мы, титаны, уже преуспели в решении множества казавшихся неразрешимыми проблем. Неужели не решим еще одну?
Наконец, разрушив и опустошив еще две мелкие колонии хретгиров и двигаясь к третьей, Данте и его неокимеки натолкнулись на две баллисты новой модели и пять штурмовиков, которые неслись на выручку недавно павшим колониям.
Послав вызов командирам и удостоверившись, что во главе флотилии стоит не Вориан Атрейдес, Данте приказал своим кимекам построиться в боевой порядок. С первого взгляда было ясно, что армейский патруль и по численности, и по огневой мощи неизмеримо превосходил горстку неокимеков, но Данте приказал бомбардировать вражеские корабли обычными снарядами.
Как и следовало ожидать, командиры Лиги приказали своим экипажам активировать поля Хольцмана. Как только сенсоры сообщили Данте о том, что корабли Джихада выполнили — пусть и невольно — условия эксперимента, он приказал неокимекам приготовить к бою лазерные пушки. Подчиненных неокимеков он послал вперед, а сам остался в тылу наблюдать, что произойдет.
Лазерные пушки были не особенно мощными в принципе, их вообще едва ли можно было считать пригодным для войны оружием. В обычных условиях разряды были весьма маломощными.
Однако оставшись вне зоны столкновения, Данте оказался прав. И еще как прав.
Лазерные лучи ударились о защитные поля словно о невидимую преграду, запустив этим столкновением каскад псевдоатомных взрывов. В течение нескольких мгновений вражеский флот был начисто уничтожен. Корабли один за другим исчезли в вихрях адского пламени.
Однако отдача от взрывов была так сильна, что погибло и большинство неокимеков. Их корабли рассыпались на части в мгновение ока, что привело к аннигиляции обеих противостоявших сторон.
Картина была такой, словно над планетой, которую собирались защитить хретгиры, взорвалась сверхновая звезда. Вспышка погасла, дым — единственное, что осталось от уничтоженных кораблей, — рассеялся в бездонной глубине холодного космоса. Для Данте и оставшихся в живых неокимеков это было незабываемое зрелище, которое стоило того, чтобы его увидеть…
Агамемнон был доволен сверх всякой меры. Поскольку в схватке не уцелел ни один хретгир, то высшее командование Армии Человечества не узнает о том, что кимекам удалось разгадать основную слабость людей.
— Для нас это эпохальное событие! Даже не обладая численным превосходством, более того, находясь в меньшинстве, мы можем теперь сеять смерть и разрушения среди хретгиров. Наша цель — у нас в руках!
Изменились все условия конфликта, и генерал титанов подозревал, что он встретится с сыном, пожалуй, даже раньше, чем рассчитывал — во всяком случае, до того, как все будет кончено.

***

===

Наука заблудилась в своих собственных мифах и удваивает усилия, когда забывает о цели своего существования.
Крефтер Бран, специальный советник Джихада

РНК-содержащий ретровирус-мутант распространялся по пещерам Россака словно ядовитый дым. Стандартные способы защиты оказались малоэффективными, иногда недейственной была и обычная стерилизация, и даже большие дозы меланжи не гарантировали выживания и повышенного иммунитета к болезни. В течение короткого времени оказались инфицированными три четверти населения пещер, и большинство этих людей умерло.
Ракелла Берто-Анирул и доктор Мохандас Сук исчерпали все свои возможности, но не смогли справиться с эпидемией.
Пока, во всяком случае, все пробные вакцины доктора Сука не работали, и эпидемия продолжала свирепствовать в коммунальных пещерах Россака, пожирая одну жертву за другой. Оставшиеся здоровыми до поры люди заражались практически неизбежно.
Каждый день, с утра и до глубокой ночи, Ракелла без устали ухаживала за больными, лежавшими в обширных пещерных гротах, превращенных в больничные палаты. Каждая койка, каждое свободное пространство на полу было занято скрученными болезнью мужчинами, детьми и Колдуньями. Принимая гигантские дозы меланжи, доставлявшейся на Россак компанией «ВенКи», Ракелла работала на пределе своих возможностей. Хотя она, не снимая, носила стерильную дыхательную маску и защитные очки, миазмы болезни вкупе с криками и стонами умирающих тяжким грузом давили на ее психику. Но Ракелла все же была полна решимости одолеть коварный вирус.

В прежние годы воины Джихада и беззаветно преданные его делу Колдуньи бросались в атаки на превосходившие силы мыслящих машин и кимеков, не думая о собственном выживании. Ракелла была способна на такое же самопожертвование, ведя собственную битву.
Победа любой ценой.

Джиммак Теро повсюду словно неуклюжая, но преданная собачонка следовал за Ракеллой. Каждый день он приносил ей свежую еду из джунглей: серебристые плоды, ворсистые грибы и сочные ягоды. Он делал врачу странные терпкие травяные настои, оставлявшие интересное и необычное послевкусие. Но Джиммак больше всего гордился именно ими. Он постоянно с обожанием смотрел на Ракеллу своими ясными глазами и широко улыбался.
После изматывающего рабочего дня, проведенного в страшной влажной духоте, после того, как в течение нескольких часов умерло больше десяти находившихся под ее наблюдением больных, Ракелла почувствовала себя окончательно изможденной эмоционально и физически. Одной из жертв стал недоношенный младенец, извлеченный до срока из чрева заболевшей матери. Ракелла, бывшая единственным врачом в отделении, села на холодный пол и расплакалась.
Стараясь собраться с силами и продолжить работу, Ракелла вытерла мокрые от слез щеки. Ошалев от жары и головокружения, она попыталась встать на ноги и почти потеряла равновесие. Она перевела дух, решив, что это дурнота от того, что она слишком быстро встала, но самочувствие вдруг стало еще хуже, и доктор Берто-Анирул упала на пол.
— Что с вами, госпожа доктор?
Она открыла глаза и увидела круглое заботливое лицо склонившегося над ней Джиммака. Он держал ее за плечи своими большими сильными руками.
— Я упала в обморок… наверное, от усталости. Я давно не ела, принимала только одну пряность.
Потом Ракелла поняла, что лежит на больничной койке и из капельницы в ее вену попадают питательный и лечебный растворы. К телу присоединены электроды, подключенные к мониторам. Сколько времени прошло с тех пор, как она упала? Она провела по руке и обнаружила на ней аппарат для диализа, который помогал некоторым больным — самым тяжелым жертвам нового Бича.
Темнокожая ассистентка Норти Вандего стояла поблизости, проверяя работу оборудования. Вандего посмотрела на Ракеллу, и та уловила в глазах молодой женщины страх.
— Мы только что закончили сеанс очищения крови. Мы успеваем удалять субстанцию X, прежде чем она накапливается в угрожающих количествах и до того, как она повреждает печень, но вы… заражены. Я дала вам дополнительную дозу меланжи.
Ракелла в отчаянии тряхнула головой и попыталась встать с постели.
— Норти, вам надо наблюдать других пациентов, а не меня. Ассистентка положила руку на плечо Ракеллы и мягким усилием заставила ее лечь на подушку.
— Теперь вы пациентка. Ваше заболевание требует такого же лечения, как и заболевание других больных.
Ракелла понимала, что если она заразилась, то шансов выжить у нее практически нет. Она призвала на помощь все свое мужество.
— Может быть, это просто аллергическая реакция на еду из джунглей. Я просто расклеилась и мне надо отдохнуть.
— Возможно, и так. Вот и отдохните пока.
Ракелла хорошо знала этот тон. Им Норти разговаривала с безнадежными умирающими больными.
Два дня спустя Норти Вандего тоже заболела, и ее положили в соседнюю палату. Забота по уходу за Ракеллой легла на плечи маленькой Колдуньи Кари Маркес, которая начала вводить Ракелле — словно та была подопытным кроликом — необычные и непроверенные лекарства. Ракелла не возражала, хотя и верила, что Мохандасу скоро удастся найти средство исцеления от страшного недуга. Знает ли он, что она заболела?
Ночь в пещерах была непроницаемо черной. Из густых джунглей доносились зловещие и таинственные звуки. Ракелла лежала в полусне после того, как ей ввели смесь успокаивающих лекарств, когда внезапно пробудилась, услышав рядом громкий злой голос. Приоткрыв глаза, она увидела Тицию Ценву, которая на чем свет стоит ругала Кари Маркес и заставляла ее идти к другим больным.
— Пусть она умирает. Она не наша, ее возня здесь делает болезнь еще опаснее.
— Опаснее? Она заболела сама, пытаясь помочь нам.
— Откуда мы можем точно знать, что она кого-то спасла? Чума забирает только слабейших. — Голос ее был тверд как сталь, как налет дикого безумия в ее серых холодных глазах. Верховная Колдунья казалась ослабшей, но продолжала владеть собой и повелевать окружающими. — Бич проредит негодное стадо и сделает Колдуний сильнее.
— Или убьет их всех до единой!

Ракелла лежала, борясь с болью, усталостью, тошнотой, стараясь сосредоточиться лишь на одной части этого спора.
Они думают, что я умираю.
Это была неприятная мысль для привыкшего исцелять больных врача.
Возможно, это правда.
Она видела на своем веку немало смертей и была готова и сама встретить свою судьбу, хотя и была сильно разочарована тем, что ей не удалось до конца выполнить здесь свою работу.

Но ее тело и не думало так легко сдаваться. Она много дней боролось с болезнью, она цеплялась за жизнь, старалась усилием воли сохранить сознание. После нескольких сеансов Ракеллу перестали подключать к аппарату для очистки крови, и врач знала, что в ее организме стремительно накапливается субстанция X. Кожа пожелтела и покрылась язвами; ее постоянно мучила невыносимая жажда.
Колдуньи махнули на нее рукой и бросили умирать.
Один только Джиммак продолжал самоотверженно ухаживать за госпожой доктором. Он сидел рядом с ней, влажным полотенцем вытирал ей лоб. Он давал ей горький чай, укрывал одеялом — только бы ей было хорошо. Однажды она даже подумала, что видит Мохандаса, но это была всего лишь лихорадочная галлюцинация, бред. Когда они последний раз говорили… касались друг друга?
Казалось, что россакская эпидемия продолжается уже целую вечность. Как будто все, связанное с Мохандасом, было в иной жизни; она вспоминала время, проведенное в тесном общении с ним, вспоминала, как они любили друг друга, как были поглощены нахлынувшими чувствами, и весь мир переставал существовать для них. Она вспоминала, как они бывали на других планетах в другие времена. Ей не хватало его милой улыбки, теплоты его объятий, не хватало бесед, которые они вели, как коллеги и единомышленники.
— Что с Норти? — спросила она Джиммака однажды, в короткий момент просветления. — Это моя ассистентка. Где она?
— Высокая госпожа умерла. Очень жаль.
Ракелла не могла в это поверить. Медленно соображавший мальчик наклонился над Ракеллой, почти касаясь лицом пропитанных болезненным потом простыней. Его широкое гладкое лицо было преисполнено решимости.
— Но госпожа доктор не умрет, ни за что не умрет.
Он куда-то отбежал, а потом вернулся с подвесной тележкой, на которой здоровые санитары вывозили из палат тела умерших. Джиммак остановил носилки перед собой; действия его были решительными и быстрыми — он знал, что собирается делать. Он опустил летающую платформу вровень с кроватью Ракеллы.
— Джиммак, что ты собираешься делать? — Она изо всех сил старалась сохранить сознание и способность мыслить.
— Называй меня мальчик-доктор! — Своими сильными руками он перекатил ее на носилки, потом собрал полотенца, запасные простыни и одеяло, сунув все это в багажный отсек летающей тележки.
— Куда ты меня везешь?
— В джунгли. Никто больше не заботится о тебе. — Он направился к выходу, толкая перед собой тележку.
Напрягая все силы, Ракелла приподнялась на локтях и увидела Тицию Ценву, стоявшую в коридоре и наблюдающую за происходящим. Джиммак наклонил голову, словно надеясь, что надменная мать не заметит его. Ракелла же, наоборот, постаралась встретиться взглядом с Верховной Колдуньей, которая, заглянув в глаза Ракелле, не сочла нужным скрыть свое разочарование. Может быть, ей хотелось, чтобы Джиммак вез на каталке мертвое тело пришлого врача? Злобная, похожая на ворона женщина не сказала ничего и позволила мальчику пройти.
Над Россаком царила непроглядная тьма. Мальчик втолкнул подвесную тележку в лифт и доехал на нем до первого яруса джунглей. Потом он вышел из лифта и повлек тележку вперед, в глубь джунглей, в их самые темные и глухие заросли, не обращая внимания на угрожающие звуки, хлещущие по лицу ветви и на зловещие тени.

***

===

Я никогда не думал, что мне вновь доведется побывать на Салусе Секундус, войти в великолепный зал заседаний Парламента, увидеть пышные монументы Зимии. Увы, они оказались не такими величественными, какими я их помнил.
Йорек Турр. Тайный корринский дневник

После того как Йорек Турр бежал с Коррина, ему понадобилось почти два месяца для того, чтобы добраться до уязвимого сердца Лиги Благородных — ее столицы.
За это время Турр ухитрился похитить другое судно на одной из планет, население которой было практически уничтожено великой эпидемией. Планета эта находилась на дальней окраине Лиги. Так как сам он был невосприимчив к заразе, то на сердце его потеплело, когда он увидел, какие опустошения и сколько страданий и смертей принесла людям эта новая Черная Смерть. От таких картин сердце его радостно пело.
На многих планетах количество живых уменьшилось настолько, что дальнейшее существование цивилизации на них можно было считать поставленным под большой вопрос. После двух десятилетий практического паралича межпланетной торговли, горстки выживших как стервятники бросались друг на друга за обладание остатками запасов, жилищ и орудий труда. На некоторых планетах до восьмидесяти процентов населения погибло от самой болезни или ее последствий. Для того чтобы оправиться от такой вселенской катастрофы, человечеству понадобится не одно поколение.

И все это благодаря моей оригинальной идее.

Он сделал остановки еще на двух планетах, собирая по пути нужные ему сведения, похищая деньги, выдумывая себе подходящую легенду и маскируясь. Ему было страшно интересно узнать, как все изменилось после его мнимой смерти и добровольного изгнания в мир мыслящих машин.
Одним из самых главных изменений стал возросший религиозный фанатизм, организованный культом Серены с его страстью к идиотскому уничтожению полезных приспособлений и оборудования. Турр не мог сдержать улыбки, наблюдая, как ревностные последователи культа старательно и бессмысленно крушат все, что попадает им под руку. Такого исхода он не предполагал, но результат не вызывал у него возражений. Эти людишки сами причиняли себе беды и несчастья.
Направляясь в Зимию, Турр надеялся увидеть и оценить результаты действий другого своего враждебного людям изобретения — маленьких механических пожирателей, — которые тоже наводили ни с чем не сравнимый ужас на население. Вопреки мнению Эразма, Турр не получал удовольствия от чужой смерти как таковой, просто он во всем любил законченность…
Ко времени, когда Турр наконец добрался до места назначения, он окончательно перевоплотился в образ беженца с Балута, одной из пораженных эпидемией планет, где от нее погибла большая часть населения. Салуса превратилась в центральный распределительный пункт, из которого беженцы направлялись на другие планеты для восстановления количества населения и улучшения его генофонда на основании отборного наследственного материала, подготовленного россакскими Колдуньями. Турр ухмылялся. В каком-то смысле он содействовал улучшению породы народонаселения.
Он поражался упорству и настойчивости Лиги в попытках восстановить прежнюю жизнь, сделать все, как было, вместо того чтобы двигаться вперед, не оглядываясь в прошлое. Как только он займет в мире людей подобающее ему руководящее положение, он приложит все силы, чтобы направить развитие именно в такое русло. Видя, насколько ослаблена и растеряна Лига, Турр не сомневался, что ему не составит труда добиться поставленной цели и возвыситься. С окончанием Джихада люди плыли по течению жизни, не имея перед собой достойной цели, а значит, он нужен человечеству.
Турр внимательно изучал исторические базы данных, просматривал курсы насквозь пропитанной пропагандой истории Джихада и с раздражением убедился в том, что его имя там вообще практически не упоминалось. И это после всего того, что он совершил, после всех его великих деяний на службе Джихада! Он сформировал полицию Джихада, помог Великому Патриарху Гинджо превратить его пост в один из важнейших в Лиге. Турр должен был сам стать Великим Патриархом, но он сделал величайшую ошибку — позволил Ками Боро-Гинджо плести ее интриги. Теперь, после долгого его отсутствия, Лига просто отмахнулась от него, вычеркнула из своей исторической памяти.
Когда было закончено обследование, и результаты анализов показали, что Турр не заражен вирусом, бывший начальник джи-пола ступил наконец впервые за многие десятилетия на землю Зимин. Город сильно изменился, все мало-мальски высокие здания были украшены транспарантами с изображениями святой Серены, Маниона Невинного и Иблиса Гинджо. На всех углах и в каждом переулке были видны мемориалы, украшенные ноготками.
К вящему своему неудовольствию и разочарованию, Турр узнал, что джипол был расформирован. С тех пор как двадцать лет назад закончилась война, службы безопасности Лиги пришли в полное расстройство. Да что там, они просто смехотворно расслабились! Внимательно изучив обстановку и разработав подходящий метод, Турр легко проникал в центре города в любые запретные зоны.
Теперь Великим Патриархом был Ксандер Боро-Гинджо, племянник и преемник Тамбира. Этот новый Патриарх родился лишь спустя несколько лет после того, как Турр инсценировал свою смерть. Судя по всему, Ксандер был весьма слабым и нерешительным руководителем, жирной ручной куклой, которой может и должен манипулировать любой подходящий хозяин.
У Турра жгло в груди от обиды. Именно теперь, после всего, что произошло, он, и только он, заслуживал быть Великим Патриархом. Турр всегда отличался красноречием и убедительностью в словах и поступках, и поэтому надеялся, что сможет легко добиться этой цели. В нужный момент он раскроет правду и объявит о своем чудесном спасении и возвращении, станет рассказывать вымышленные истории о том, как он попал в плен к мыслящим машинам и какие муки пришлось ему там перенести. Потом он скажет о своем долге. Люди осознают свои потребности и оценят мудрость предложений Йорека Турра.
Исподволь, не привлекая к себе внимания, он начал изучать план дома Великого Патриарха, его распорядок дня и маршруты его перемещений. Изучил он также и расположение научных исследовательских центров, административных зданий и генерального штаба Армии Человечества, а также узнал распределение функций между различными административными учреждениями. Очевидный рост численности бюрократии говорил о том, что в Лиге уже начался застой, что она пошла по неверному пути развития, на котором не добьется ничего великого.
Турр решил, что прибыл как раз вовремя, чтобы исправить положение, пока разложение не зашло слишком далеко.
Для него не составило никакого труда выработать план проникновения в резиденцию Великого Патриарха. Сняв с себя потрепанную одежду балутского беженца, Йорек Турр добыл одежду служащего Лиги, избавился от трупа и вошел в административное здание.
Турр нисколько не сомневался, что как только он откроется Ксандеру Боро-Гинджо, его немедленно возвеличат как героя Джихада. Начнутся торжества и парады в его честь, люди будут стоя приветствовать Турра аплодисментами, слушая эпические истории о его вымышленных похождениях. У Турра от сладостного предвкушения горели глаза.
Не соблюдая практически никаких мер предосторожности, он прошел в подходящее помещение, через окно выбрался на пожарную лестницу и добрался по ней до окна кабинета Великого Патриарха. Дождавшись, когда Боро-Гинджо окажется один, Йорек Турр без труда вошел в служебный кабинет Великого Патриарха.
Турр улыбался, выпятив грудь и ожидая бурных приветствий. Сидевший за столом Ксандер Боро-Гинджо посмотрел на неожиданного визитера в некоторой растерянности, но без страха или возмущения. На толстой шее висела золотая цепь — знак высокого звания этого человека.
— Кто вы такой и зачем явились сюда? — Ксандер отодвинул в сторону объемистую книгу, которую только что читал. — Вам назначена аудиенция?
Тонкие губы Турра сложились у насмешливую улыбку.
— Я Йорек Турр, бывший начальник полиции Джихада. Я был правой рукой и советником вашего деда.
Лечение, продлевающее жизнь, заморозило внешность Турра в возрасте человека, только что перешагнувшего начало шестого десятка, правда, в последние пять лет у Турра появились какие-то странные тики и подергивания, и он думал, что Омниус сыграл с ним какую-нибудь злую шутку. Но этот карикатурный уродец — пародия на вождя, — сидевший за столом, кажется, не поверил в реальный возраст Йорека Турра.
— Это действительно очень интересно, но через несколько минут у меня начинается важное совещание.
— Значит, вам придется перенести его и заняться еще более важным делом, Ксандер Боро-Гинджо. — Турр угрожающе приблизился к Великому Патриарху. — Это я должен был стать преемником Иблиса Гинджо, но ваша бабушка украла золотую цепь, а потом Великим Патриархом стал ваш дядя Тамбир. Мне снова было отказано в том, что принадлежало мне по праву. Я много лет ждал, когда будут признаны мои права, но теперь наконец настало время повести Лигу в верном направлении. Я требую, чтобы вы подали в отставку и передали мне свои полномочия.
Ксандер был явно озадачен и смущен таким предложением. Его полное лицо лоснилось от хорошей жизни, глазки были тусклыми — от пьянства, наркотиков или просто от недостатка интеллекта.
— Почему, собственно, я должен это делать? И как, вы говорите, ваше имя? Как вы сумели попасть…
Помощник Великого Патриарха открыл дверь.
— Сэр, совещание… — Он удивленно воззрился на Турра, который посмотрел на молодого человека испепеляющим взглядом. Жалко, что он не захватил с собой кинжал. — О, простите, сэр! Я не знал, что у вас посетитель. Кто это, сэр?
Ксандер, пыхтя, поднялся с места.
— Я не знаю, и вам не следовало пускать его сюда. Позовите охрану, чтобы его вышвырнули вон.
Турр вспыхнул.
— Вы делаете серьезную ошибку, Ксандер Боро-Гинджо. Помощник позвал охранников, которые, вбежав в кабинет, окружили Йорека Турра. С огорчением он понял, что ввиду численного превосходства противника не сможет настоять на своем.
— Я рассчитывал на лучший прием, учитывая, что очень много сделал для Лиги.
В голове у него стучало, и в какой-то момент он едва не потерял представление о том, где находится. Почему эти люди слепы и ничего не видят?
Великий Патриарх покачал головой.
— Этот человек страдает какой-то манией и наваждениями. Боюсь, что он очень агрессивен и может представлять опасность, — с этими словами он снова взглянул на Турра. — Никто не знает, кто вы такой, сэр.
Одно это, сказанное будничным тоном замечание, едва не привело Турра в ослепляющую ярость. Он едва сдержался, не желая попусту жертвовать жизнью. Когда охранники вывели Турра из кабинета, Ксандер Боро-Гинджо и его помощник занялись подготовкой к совещанию. Турр не стал сопротивляться, разыграл полное смирение и послушно пошел за охранниками, которые попросту выгнали его из административного здания.
Подавленный собственной глупостью, он понял, что слишком долго жил среди мыслящих машин. Он был правителем Валлаха IX, имея абсолютную власть распоряжаться своими подданными. Он забыл, какими глупыми и неуправляемыми могут быть хретгиры. Он мысленно укорял себя за эту ошибку и поклялся никогда больше ее не повторять. Что же касается плана… Ну что ж, его придется улучшить и полностью переработать.
Охранники были неопытными солдатами, которые не привыкли иметь дело с таким изощренным убийцей, как Йорек Турр. Однако он не стал убивать их, чтобы не привлекать к своей персоне лишнего внимания. Вряд ли он сможет спокойно разрабатывать планы и одновременно прятаться от охотящихся за ним полицейских ищеек.
Как только внимание охраны было чем-то отвлечено, Турр без труда скрылся от них, исчезнув в переулках центра Зимин. Они с криками принялись преследовать его, но Турр легко ушел от погони. Хотя охранники вызвали подкрепление и искали пропавшего самозванца в течение нескольких часов, он все же смог укрыться в надежном месте, где можно было сосредоточиться и подумать.
Залог успеха — достаточное время и тщательно разработанный план. Если соблюсти эти условия, то скоро он получит все, чего заслуживает.

***

===

Я представил себе, что значит быть Омниусом. Интересно, какие далеко идущие решения я мог бы принять на его месте?
Эразм. Диалоги

Независимый робот стоял в одном из обширных выставочных залов Центрального Шпиля, ожидая назначенной аудиенции. Хотя всемирный разум мог общаться со своими подданными где угодно, Омниус, видимо, решил, чтобы Эразм оценил его новые шедевры. Все причудливые образчики электронной живописи, скульптуры и геометрические формы драгоценных камней носили подражательный характер и были начисто лишены какого бы то ни было вдохновения. Омниус воображал, что становится все более одаренным, просто увеличивая количество своих поделок.
Все стало только хуже, когда с Омниусом стали «сотрудничать» две отдельно сохраненные базы данных.
Работая в полном согласии друг с другом, все три Омниуса сотворили нагромождения ярких цветов и случайных сочетаний механических форм, приправленных диссонансом синтезированных мелодий. Во всем этом не было даже намека на эстетическую гармонию.
Покинув выставку как можно скорее, робот взял с вмонтированной в стену плиты путеводный куб. Куб засветился, проверил идентичность посетителя с имеющейся информацией и показал платиновому роботу направление, в каком следовало идти. В Центральном Шпиле ежедневно менялась планировка и пути переходов из помещения в помещение. Форма здания также постоянно менялась по прихоти «художественных» озарений Омниуса.
Следуя за красными стрелками, появляющимися на гранях куба, Эразм вошел в большой зал и встал на движущийся пол, который по спирали поднял его на семидесятый этаж. Даже независимый робот устал от этих бесконечных и никому не нужных вариаций.
Когда Эразм вошел в помещение верхнего уровня Центрального Шпиля, то обнаружил там три воплощения Омниуса в разгар их безмятежной и лишенной всяких эмоций, но весьма насыщенной дискуссии. В психологии человека такую ситуацию обычно именуют множественным расщеплением сознания. Первичный Омниус изо всех сил пытался доминировать, но копии, доставленные на Коррин Турром и Севратом, тоже старались сохранить свой взгляд. Трио всемирных разумов пыталось действовать как одно электронное целое, но разница между их базами данных была для этого все же очень велика. Хотя их можно было легко объединить и попросту слить, они оставались разделенными и общались между собой по системе громкоговорящей связи через динамики, установленные на стенах камеры верхнего этажа.

— Я прибыл в назначенное время, — произнес Эразм, стараясь привлечь внимание к своей персоне. — Омниус потребовал моего присутствия. —
Какой-то один из них.

Однако всемирные разумы с абсолютно несовпадающими фазами не обратили на независимого робота ни малейшего внимания даже после того, как он вторично напомнил о себе. Совсем недавно, к собственному безмерному удивлению, Эразм придумал клички для копий всемирного разума, точно так же, как он называл Гильбертуса Ментатом, а Первичный Омниус звал самого Эразма Мучеником после того, как тот чудесным образом уцелел после предполагавшегося полного уничтожения его баз данных. Мысленно копию, доставленную Севратом, Эразм окрестил СеврОмом, а копию, доставленную с Валлаха IX Йореком Турром, — ТуррОмом. Слушая спор, Эразм мог легко отличать эти копии по разнице тональности голосов и по информации, которую те использовали для подтверждения своих точек зрения.
Омниусы были в первую очередь озабочены своим пленением на Коррине, но не могли согласиться друг с другом в мерах, которые надо было в этой связи принять. Отчаянное наступление, организованное ТуррОмом на основе ложной программы, составленной Йореком Турром, захлебнулось, обернувшись катастрофой. Погибли более четырехсот боевых машин, и при этом практически не пострадали сторожевые орбитальные псы хретгиров. Но, в конце концов, сам Турр бежал, и его трюк не принес никакой пользы Омниусу, но заставил людей удвоить и утроить бдительность.
Слушая спокойные, но стремительные дебаты, Эразм понимал, что некоторые постулаты всемирных разумов лишены внутренней логики и демонстрируют полное непонимание сути человеческих реакций и приоритетов. Очевидно, даже Первичный Омниус не потрудился заглянуть в копии файлов памяти Эразма, откуда мог бы почерпнуть необходимые сведения и знания. Три копии дошли до крайности в своих выводах, которые становились все менее и менее гибкими. Робот был бы рад поправить их, но эти ослепленные и свихнувшиеся всемирные разумы отнюдь не желали его слушать и продолжали не замечать его присутствия.
Правда, в некоторых вещах члены трио были согласны друг с другом: неразумно держать все три копии Омниуса только на Коррине. Первичный Омниус предлагал выпустить в космос нормализованные электронные копии огромного компьютерного разума и направить этот поток механического сознания на любые подходящие планеты. ТуррОм возражал на это, что нет приемников для улавливания таких сигналов, не говоря уже о том, что с расстоянием сигнал станет более диффузным и рассеянным и, в конце концов, попросту исчезнет, угаснув в глубинах космоса. Это будет напрасной тратой энергии и сил.
Омниус Севрата настаивал на более реальном выборе. СеврОм предлагал колонизировать двадцать или около того несоюзных планет. Как только мыслящие машины устроят там свои форты, возрожденный Омниус сможет снова распространиться и на другие планеты, тем самым восстановив Синхронизированную Империю всемирного разума. Он был настроен оптимистически и высказывал убеждение в том, что можно отыскать способ преодоления смертоносных скрэмблерных полей, но не объяснял, как можно это сделать практически.
У ТуррОма — после его первой самостоятельной акции — разгорелся аппетит на насильственные действия, и он предлагал повторить попытку прорыва, бросив в наступление весь наличный машинный флот. Он призывал смириться с огромными потерями, так как питал надежду, что какую-то часть флота удастся сохранить в такой самоубийственной атаке. Однако в случае, если тотальное наступление не увенчается успехом, то фанатичные люди — хретгиры — разбомбят Омниуса своими импульсными атомными бомбами и полностью и окончательно уничтожат всякие следы всемирного разума. ТуррОм признавал, что это слабый пункт его плана.
В целом планы всех трех Омниусов отличались одним недостатком — они были нереальны и имели крайне малые шансы на успех. Эразм был заинтригован, видя, на какие ухищрения вынужден идти Первичный Омниус, чтобы убедить свои вспомогательные воплощения.
Месяц за месяцем корабли роботов бросались в пробные атаки, стараясь преодолеть скрэмблерные сети сторожевого флота людей, но каждый раз волны наступления захлебывались, и машины отступали, неся большие потери, что было вполне предсказуемо. За девятнадцать лет Омниус практически истощил на планете запасы минеральных ископаемых, выбирая из коры планеты металлы и другое сырье, обрабатывая и перерабатывая его. Планета к настоящему времени была практически истощена. Стало трудно добывать необходимые для производства и воспроизведения сложных гель-контурных цепей редкие элементы и молекулы. Замедлилось и производство боевых кораблей. Эразм понимал, что Коррин скоро станет уязвимым просто в силу изнашивания кораблей, выдерживавших осаду людей.
Он, именно он, должен найти решение — для себя и Гильбертуса — до того, как это случится.
Эразм уже много лет пытался разработать подходящий и надежный план бегства. Удалившись с Коррина, он и Гильбертус смогли бы сосредоточиться на решении ментальных проблем, когда им перестанет мешать в этом докучливый и эксцентричный всемирный разум.
Независимый робот оставил на вилле Гильбертуса, который продолжал биться с головоломкой, с настоящим вызовом его умственным способностям — с клоном Серены Батлер. Этот мускулистый мужчина был способен искусно и виртуозно пользоваться нервными путями головного мозга, экстраполируя переменные и последовательности до пятидесятого порядка. Этот удивительный человек хранил в памяти всю информацию о том, что ежеминутно и ежедневно происходило в его обыденной жизни, причем хранил во всех мельчайших подробностях, только благодаря тому, что умел невероятно эффективно организовать работу своего головного мозга.
Стараясь привлечь внимание всемирных разумов, которые продолжали упорно игнорировать его, Эразм принялся стучать по стене своим металлическим кулаком, научившись этому приему у Гильбертуса, который часто пользовался им, когда был еще непослушным мальчишкой.
— Я здесь, я пришел. Что вы хотели обсудить со мной? Робот хотел было еще швырнуть на пол путеводный куб, но раздумал и вместо этого лишь крепче прижал его к груди. Это была, конечно, всего лишь имитация гнева, но она представлялась ему неплохой возможностью исследовать природу этой чисто человеческой эмоции.
Три гармонично сработавших всемирных разума одновременно произнесли:
— Перестань проявлять нетерпение, Эразм, ты ведешь себя, как хретгир.
У робота уже были наготове отличные возражения, но он благоразумно решил удержать их при себе и не высказывать вслух. Вместо этого он положил путеводный куб на пол. Жидкостно-металлический пол тотчас же поглотил куб, и над исчезнувшим предметом снова сомкнулась гладкая блестящая поверхность.
Омниусы возобновили свой спор.
Внезапно в помещении появился Рекур Ван, которого вез на тележке сторожевой робот, снабженный, как и Эразм, путеводным кубом.
— Настало время моей аудиенции! — закричал безрукий и безногий человек, возвысив голос, чтобы машины услышали его.
— Я пришел первым, Обрубок, — без всякой злобы, просто констатируя факт, сказал Эразм, увеличив громкость голоса лишь до необходимого уровня.
Голоса трех споривших всемирных разумов оставались лишенными всякого выражения, но громкость синтезированных голосов постепенно возрастала, так что вскоре эти звуки стали такими сильными, что в резонанс голосам стены и пол помещения начали угрожающе трястись и вибрировать. Три Омниуса обвиняли друг друга в глупости и неэффективности. Рекур Ван и Эразм слышали, как увеличивается темп обмена репликами. У них нарастало чувство любопытства и одновременно тревоги. Наконец стало ясно, что Первичный Омниус убежден в том, что является единственным истинным Богом вселенной, что якобы согласовывалось с его собственными расчетами и теми сведениями, которыми снабдил его Эразм. Омниус решил, что вполне подходит под определение божества. Именно он обладает окончательным знанием и окончательным могуществом.
— Я объявляю вас обоих ложными богами, — внезапно загремел Первичный Омниус.
— Я не ложный бог, — возразил СеврОм.
— Так же, как и я, — в унисон ему вторил ТуррОм.

Какая причудливая троица.
Ирония заключалась в том, что Омниус, который всегда ожесточенно критиковал эмоционально окрашенные религиозные верования людей, теперь кончил тем, что разработал религиозную систему для самого себя, водрузив на вершину этой системы мыслящую машину.

Без всяких предупредительных сигналов трио спорящих всемирных разумов внезапно достигло точки воспламенения. Помещение мгновенно наполнилось вспышками электрических разрядов, стены — от пола до потолка — вспыхнули пламенем. Эразм легко отбежал в сторону и остановился у входа, наблюдая за тем, что происходит в пылающей камере.
Ослепительно желтая вспышка содрала обшивку с робота, привезшего Рекура Вана, и человек закричал от боли, когда осколки металла впились ему в кожу. Тележка с аппаратурой жизнеобеспечения опрокинулась и рухнула на упавшего сломанного робота.
С досадой Эразм вспомнил, что Рекур Ван работает над проектом создания изменяющей форму биологической машины. Этот Обрубок обладает большим научным потенциалом.
Внезапно в камере наступила гробовая тишина. На этот раз один из вторичных разумов заговорил зловещим тоном:
— Теперь мы остались вдвоем и можем начать наше правление.
— Так и должно было случиться, — ответил другой. — Ни один из нас не является ложным богом.
Итак, в этой электронной драке Главный Омниус был уничтожен. Первичный Омниус, которого Эразм знал на Коррине столько лет, перестал существовать. Стены начали угрожающе морщиться и сотрясаться, и Эразм испугался, что Центральный Шпиль может рухнуть или сильно изменить форму, прежде чем он успеет его покинуть.
К удивлению независимого робота, Рекур Ван был жив. Человек громко стонал и беспомощно корчился на полу. Поспешив к нему — только ради того, чтобы сохранить ценнейший ресурс, — Эразм склонился над тлулаксом, подхватил на руки его и тележку и покинул шатающуюся башню Центрального Шпиля. Они успели оказаться на противоположной стороне площади, когда здание вдруг резко изменило свою форму. Видимо, оставшиеся всемирные правители сумели объединить свои желания и волю. Башня стала выше и острее.
— Это совершенно неожиданно и очень интересно, — сказал Эразм. — Похоже, что всемирные разумы лишились рассудка.
Беспомощный тлулакс поднял обожженное лицо и посмотрел на причудливые пируэты башни Первичного Омниуса.
— Может быть, нам лучше попытать счастья у хретгиров?

***

---

Источник : https://knigogid.ru/books/852671-dyuna-bitva-za-korrin/toread

---

Словарь Батлерианского джихада

---

ПРИЛОЖЕНИЕ - Крестовый поход...