Присутствие футара озадачило Луциллу. Предполагалось, что эти
существа охотятся за Чтимыми Матре и убивают их. Впрочем, этот сидел в
клетке.
- Где вы его поймали? - спросила Луцилла.
- На Гамму.
Она сама не понимает, какую выдала информацию.
А это Узловая Станция, - подумала Луцилла. Она узнала ее с лихтера
прошлым вечером.
Футар перестал мурлыкать.
- Есть, - проворчал он.
Луцилла тоже бы что-нибудь съела. Они не кормили ее вот уже три дня,
и ей приходилось подавлять острые приступы голода. Помогали маленькие
глотки воды из оставленного в клетке литерджона, который был уже почти
пуст. Привезшие ее сюда слуги только посмеялись над ее просьбой о еде:
"Футары любят мясо!"
Но больше всего ее мучило отсутствие меланжа. Этим утором она уже
начала испытывать первые боли абстиненции.
Вскоре мне придется убить себя.
Рой Иных Воспоминаний, погибших на Лампадас, умолял ее терпеть. Будь
мужественной. Что если та необученная Преподобная Мать, обманет наши
ожидания?
Паучья Королева. Вот как называет эту женщину Одрейд.
Великая Чтимая Матре продолжала изучать Луциллу, обхватив рукой
подбородок. Подбородок у нее слабый. На лице, в котором нет позитивных
черт, взгляд привлекают негативные.
- Знаешь, в конце концов ты все же проиграешь, - сказала Великая
Чтимая Матре.
- Оптимизм и за могилой, - отозвалась Луцилла и тут же ей пришлось
объяснить выражение.
На лице Великой Чтимой Матре отразился вежливый интерес. Как
интересно.
- Любая из моих адъютантов за эти слова убила бы тебя на месте. Это
одна из причин, почему мы одни. Любопытно, почему ты решила сказать нечто
подобное?
Луцилла глянула на сидящего на корточках футара.
- Футары не возникают из ничего. Они были созданы генетическим путем
из клеток диких животных с одной целью.
- Поосторожней! - в глазах женщины в кресле вспыхнул оранжевый огонь.
- На создание футаров ушло несколько поколений, - сказала Луцилла.
- Мы охотимся на них ради удовольствия!
- И охотник становится дичью.
Великая Чтимая Матре вскочила на ноги, глаза ее превратились в два
оранжевых факела. Футар разволновался и начал подвывать. Это успокоило
женщину.
Медленно-медленно она опустилась обратно в кресло, сделав жест футару
в клетке.
- Все в порядке, милый. Ты вскоре поешь, а я потру тебе спину.
Футар возобновил странный звук, означающий мурлыканье.
- Так вы полагаете, мы вернулись как беглецы, - вернулась к Луцилле
Великая Чтимая Матре. - Да! Не отрицай этого.
- Черви часто поворачиваются, - возразила Луцилла.
- Черви? Ты имеешь в виду тех монстров, которых мы уничтожили на
Ракисе?
Большим искушением было подколоть, вызвав драматичную реакцию.
Напугать ее хорошенько, и она наверняка убьет.
Пожалуйста, Сестра! - молил рой с Лампадас. - Перетерпи.
Вы думаете, мне удастся бежать из этого места? Это заставило их
умолкнуть, остался лишь слабый протест. Помни! Мы как та древняя кукла:
семь раз упадет, восемь встанет. Нахлынуло это на нее образом маленькой
красной куклы, с лицом ухмыляющегося Будды и сложенными на толстом
животике ручками.
- Ты, очевидно, имеешь в виду личинок Бога Императора, - сказала
Луцилла. - А у меня на уме было нечто иное.
Великая Чтимая Матре в задумчивости умолкла.
Оранжевый цвет в ее глазах несколько поблек.
Она играет со мной, - подумалось Луцилле. - Она намеревается убить
меня и скормить своему ручному животному.
Но подумай о тактической информации, какую ты могла бы принести, если
мы сбежим!
Мы! И никак не опровергнуть разумность подобного протеста. Клетку с
ней вынесли из лихтера еще при дневном свете. Подходы к лежбищу Паучьей
Королевы были тщательно спланированы с тем, чтобы как можно более
затруднить доступ к ним, но сама планировка Луциллу позабавила - Очень
древняя, давным-давно отставшая от времени планировка. Узкие проходы
внешних ворот с наблюдательными башнями, вырастающими из земли, как тускло
серые грибы из своего мицелия. Резкие повороты в критических, с точки
зрения тактики, местах. Ни одно наземное транспортное средство не сможет
маневрировать на этих поворотах на сколько-нибудь значительной скорости.
Насколько она помнила, нечто подобное упоминалось в критических
заметках Тэга об Узловой Станции. Идиотская защита. Достаточно подвести
тяжелое вооружение или еще как-то преодолеть эти грубые лабиринты, и
здания будут изолированы друг от друга. Они конечно, связаны и под землей,
но эту связь легко можно прервать несколькими взрывами. Отрежьте их от их
ресурсов, и вся станция развалится на части. И никакой больше драгоценной
энергии не пойдет по вашим трубам, идиотки. Внешность защищенности, а
Чтимые Матре только это поддерживают. Ради самоуспокоения! Их защитникам,
вероятно, чтобы дать этим женщинам ложное ощущение защищенности,
приходится тратить невероятное количество объема энергии на бесполезную
показуху.
Коридоры. Не забудь про коридоры.
Да, коридоры в этом гигантском здании были невероятных размеров,
чтобы по ним можно было провезти гигантские автоклавы, в которых вынуждены
жить на земле Навигаторы Гильдии. Отдушины систем вентиляции располагались
на низком уровне вдоль залов, чтобы улавливать и вытягивать из воздуха
выдыхаемые меланжевые газы. Луцилла без труда могла представить себе, как
с беспокоящим грохотом тяжело ухают, открываясь и закрываясь, заслонки.
Люди Гильдии, похоже, никогда не имели ничего против шума. Линии
энергетических трансмиссий для мобильных носителей толстыми черными змеями
извивались по проходам и уходили в каждую комнату, какую успела заметить
Луцилла. Как будто это может удержать Навигатора от того, чтобы заглянуть
туда, куда он пожелает.
Многие из тех, кого видела Луцилла, носили при себе
проводники-пульсаторы. Даже Чтимые Матре. Так, значит, они сами нередко
здесь теряются. Все под одним гигантским зонтиком крыши с ее фаллическими
башнями. Новые постояльцы могут счесть это привлекательным. Основательно
изолировано от грубого внешнего мира (куда никто из важных персон все
равно не выходит, разве что, чтобы убить или посмотреть на рабов за их
забавным трудом или игрой). И во всем этом Луцилла видела также
запущенность, которая говорила о минимальных затратах на поддержание
здания. Они тут почти ничего не меняли. Детальный план Тэга по-прежнему
верен.
Видишь, насколько ценными могут быть твои наблюдения?
- Возможно даже, что я оставлю тебя в живых, - пробудилась от
задумчивости Великая Чтимая Матре. Правда, лишь в том случае, если ты
удовлетворишь мое любопытство.
- А откуда ты знаешь что я не отвечу на твое любопытство потоком
чистого дерьма?
Эта вульгарность Великую Чтимую Матре настолько позабавила, что она
едва не рассмеялась. Очевидно, никто не предостерег ее беречься Бене
Джессерит, когда они прибегают к вульгарности. Мотивацией того уж точно
должно было быть нечто внушающее, беспокойство. Никакого Голоса, да? Она
думает, это единственное, что у меня есть? Великая Чтимая Матре и сказала,
и среагировала достаточно, чтобы дать в руки любой Преподобной Матери
безотказный рычаг. Сигналы тела и речи всегда несут в себе больше
информации, чем необходимо для слов понимания. Из них-то и можно вытянуть
неизбежную дополнительную информацию.
- Ты находишь нас привлекательными? - внезапно спросила Великая
Чтимая Матре.
Странный вопрос.
- Все люди из Рассеивания обладают определенной привлекательностью. -
Пусть она думает, что я видела многих из них, включая ее врагов. - Вы
экзотичны, что значит, странны и новы.
- А наша сексуальная доблесть?
- Естественно, у этого есть некая аура. Для некоторых восхитительная
и притягательная.
- Но не для тебя.
Ударь ее в подбородок! Предложение исходило от советчиков с Лампадас.
Почему бы и нет?
- Я рассматривала твой подбородок. Великая Чтимая Матре.
- Да? - голос звучит удивленно.
- Это очевидно детский подбородок и тебе следует гордиться столь
моложавой внешностью.
Это ей крайне неприятно, но она неспособна это показать. Ударь еще
раз.
- Готова поспорить, любовники часто целуют тебя в подбородок, - вслух
сказала Луцилла.
Теперь злится, но по-прежнему неспособна дать волю раздражению.
Теперь ведь будешь угрожать! Посоветуй мне не использовать Голос!
- Целовать подбородок, - подал голос футар.
- Я сказала потом, милый. А теперь заткнись!
Так, все вылилось на несчастное домашнее животное.
- Но у тебя есть вопросы, которые ты хотела задать мне, - сказала
Луцилла. Сама приветливость. Еще один предупредительный сигнал, для тех
кто понимает. Я - одна из тех, кто все заливает сладким сиропом. "Как
мило! Как чудно проводить время в вашем обществе! Разве это не прекрасно!
Как вы умны, что смогли купить это так дешево! Легко. Быстро" Приводите
собственные прилагательные.
Великой Чтимой Матре понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя
в руки. Она чувствовала, что ее поставили в невыгодное положение, но не
могла сообразить как. Минутное промедление она попыталась скрыть
загадочной улыбкой, потом:
- Я сказала, что выпущу тебя.
Она нажала на что-то в подлокотнике кресла, и часть трубчатой клетки
скользнула в сторону, оттянув за собой и сеть шигапроволоки. В то же
мгновение прямо перед ней и на расстоянии одного лишь шага от ее кресла из
пола поднялось второе.
Луцилла устроилась в кресле, причем колени ее чуть ли не касались ее
инквизитора. Ноги. Помни, они убивают ногами. Только тут сообразив, что
все это время она сжимала кулаки, Луцилла принялась разминать пальцы.
Проклятое напряжение!
- Тебе следует поесть и выпить чего-нибудь, - сказала Великая Чтимая
Матре и нажала еще раз сбоку кресла. Перед Луциллой возник поднос -
тарелка, ложка, стакан, наполненный какой-то красной жидкостью.
Демонстрирует свои игрушки.
Луцилла подняла стакан.
Яд? Сперва понюхай.
Она попробовала напиток. Стимулирующий чай и меланж. Как же я
голодна!
Луцилла вернула пустой стакан на поднос. На языке остался резкий
привкус меланжа. Что она делает? Ухаживает за мной? По всему телу
пробежала волна облегчения от спайса. Оказалось, что на тарелке бобы под
острым соусом. Пососав несколько штук, чтобы определить наличие опасных
добавок, она принялась за еду. Чеснок в соусе. Долю секунды она позволила
себе порыться в Памяти, нет ли там чего-нибудь об этом ингредиенте -
дополнение к острой пище, используется против вервольфов,
сильнодействующее лекарство от скопления газов.
- Тебе нравится наша еда?
Луцилла вытерла подбородок.
- Очень вкусно. Тебя следует похвалить за выбор повара. - Никогда не
хвали повара в частном доме. Повара можно заменить. Хозяйка незаменима. -
Приятный привкус чеснока.
- Мы изучали книги из библиотеки, спасенной с Лампадас.
Смотри, что ты потеряла, - взвыл рой Воспоминаний.
- И так мало интересного во всей этой болтовне.
Она хочет, чтобы ты стала ее библиотекарем!
Луцилла молча ждала продолжения.
- Иногда мои помощники думают, что там могут отыскаться намеки на то,
где находится гнездо твоих ведьм, или, по меньшей мере, на способ, как
устранить вас побыстрее. Столько языков!
Ей нужен переводчик? Иди напрямик.
- Что тебя интересует?
- Очень немногое. Кому могут понадобиться отчеты о Бутлерианском
Джихаде?
- Они тоже громили библиотеки.
- Оставь этот покровительственный тон!
А ум у нее острее, чем мы думали. Будь прямолинейна.
- Я думала, это я объект покровительства.
- Слушай меня, ведьма! Ты полагаешь, что можешь быть безжалостной,
защищая свое гнездо, но даже и не подозреваешь, что на самом деле значит
отсутствие жалости.
- Не думаю, что ты до сих пор сказала мне, как я могу удовлетворить
твое любопытство.
- Твоя наука, ведьма, вот что нам нужно, - Матре сбавила тон. - Давай
будем разумными. С твоей помощью мы могли бы достичь утопии.
И покорить всех твоих врагов и достигать оргазма несколько раз за
ночь.
- Ты думаешь, в науке ключ к утопии?
- И лучшей организации всех наших начинаний.
Помни: бюрократия взращивает комформизм... Сделай так, чтобы она
подняла "фатальную глупость" до статуса религии.
- Парадокс, Великая Чтимая Матре. Наука должна быть новаторской. Вот
почему наука и бюрократия постоянно пребывают в состоянии войны.
Знает ли она о своих корнях?
- Но подумай о власти! Подумай о тому что могла бы контролировать!
Не знает.
Утверждения Великой Чтимой Матре о контроле заинтересовали Луциллу.
Ты контролируешь свою Вселенную, не живешь с ней единым целым. Твой взгляд
обращен наружу и никогда вовнутрь. Ты не тренируешь себя, чтобы
воспринимать собственные тончайшие реакции, ты наращиваешь мускулы
(военную силу, власть), чтобы преодолеть все, что определяешь как
препятствие. Эти женщины что, слепы?
Увидев, что Луцилла молчит. Чтимая Матре произнесла:
- В библиотеке мы многое нашли о Бене Тлейлакс. Вы совместно с ними
работали над многими проектами, ведьма. Разнообразными проектами: как
свести к нулю невидимость не-корабля, как проникнуть в секреты живой
клетки, ваша Миссионария Протектива и то, что иногда называется "Языком
Бога".
Луцилла выдала кривую улыбку. Они боятся, что гдето там действительно
существует Бог. Дай ей почувствовать! Будь откровенна.
- Мы ни в чем не присоединялись с Тлейлаксу. Твои люди неправильно
расшифровали свои находки. Тебя нервирует, когда тебе оказывают
покровительство? А как, по-твоему, отнесется к этому Бог? Мы высеивали
семена религий для собственной защиты. Это было функцией Миссионарии. У
Тлейлаксу только одна религия.
- Вы организовывали религии?
- Не совсем. Организационный подход к религии всегда оправдательный.
А мы не оправдываемся ни в чем.
- Ты начинаешь мне надоедать. Почему мы так мало нашли о Боге
Императоре?
С нажимом!
- Может быть, твои люди уничтожили эти данные.
- Ага, значит, у вас к нему свой интерес.
Как и у тебя, Мадам Паук!
- Позволю себе предположить, что Лито II и его Золотая Тропа были
предметом изучения во многих твоих академических центрах.
А вот это была жестоко!
- У нас нет академических центров!
- Ваш интерес к нему удивляет меня.
- Случайность, ничего более.
А этот футар спрыгнул с дерева, где его ударила молния!
- Мы называем его Золотую Тропу "резаной бумагой". Он выкинул ее на
волю бесконечных ветров и сказал: "Видите? Вот куда она летит". Это и есть
Рассеивание.
- Некоторые предпочитают называть это Исканием.
- Мог ли он на самом деле предсказывать наше будущее? Это вас
интересует?
В яблочко!
Великая Чтимая Матре кашлянула в кулак.
- Мы говорим, что Муа Диб создал будущее. Лито II раз создал его.
- Но, если бы я могла знать...
- Пожалуйста! Великая Чтимая Матре! Люди, которые требуют от оракула,
чтобы он предсказал их жизнь, на самом деле желают знать, где хранится
клад.
- Ну конечно же!
- Знай все свое будущее и ничто больше не застанет тебя врасплох? Так
ведь?
- Ты не могла бы сказать лучше.
- А ты говорила, я тебе надоела!
- Что?
Оранжевый огонь у нее в глазах. Осторожно.
- Никогда больше никаких сюрпризов? Что может быть скучнее?
- Аа... О! Но это не то, что я имею в виду.
- Тогда боюсь, Великая Чтимая Матре, я не понимаю, чего ты хочешь.
- Не важно. Мы вернемся к этому завтра.
Передышка!
- В клетку! - Великая Чтимая Матре поднялась с кресла.
- Есть? - голос футара звучал жалобно.
- У меня есть для тебе чудесная еда внизу, милый. А потом я потру
тебе спину.
Луцилла вошла в свою клетку, куда ей вслед Великая Чтимая Матре
швырнула подушку.
- Воспользуйся ей против шигапроволоки. Видишь, какой я могу быть
доброй?
Дверь клетки со щелчком закрылась.
Футар в своей клетке исчез за дальней стеной, панель скользнула на
место.
- Они так беспокойны, когда голодны, - сказала Великая Чтимая Матре,
потом открыла дверь и обернулась на пороге еще раз окинуть взглядом
Луциллу. - Тебя здесь никто не потревожит. Я никому не позволяю входить в
эту комнату.
x x x
===
Многое из того, что мы делаем естественно,
становится сложным только тогда, когда мы превращаем
это в предмет приложения нашего интеллекта. Возможно
знать о предмете столько, что станешь совершенно
невежественным.
Ментат Текст Два (dicto)
Время от времени Одрейд отправлялась обедать вместе с алколитами и
надзирающими за ними Прокторами, непосредственными тюремщиками этой тюрьмы
разума, из которой многие так и не выйдут на свободу.
То, что думают и делают алколиты, поставляло Великой Матери
информацию на уровне подсознания о том, насколько хорошо функционирует Дом
Ордена. Алколиты реагировали, повинуясь предчувствиям и настроениям и
гораздо более непосредственно, чем Преподобные Матери. Полные Сестры
научились скрывать свое угнетенное состояние. Они не пытались скрыть
ничего существенного, но каждый же может выйти погулять в сад или закрыть
дверь, тем самым оказываясь вне досягаемости сторожевых псов.
Но только не алколиты.
Теперь в Централи каждая минута была заполнена до предела. Даже через
обеденные залы вне зависимости от часа тек постоянный поток завтракающих
или обедающих. Рабочие смены расшатаны, а для любой Преподобной Матери
нетрудно приспособить свой жизненный цикл под непривычные временные
интервалы. Одрейд не могла себе позволить тратить энергию на подобное
приспосабливание. Перед вечерней трапезой она, ненадолго задержавшись у
двери в Зал Алколитов, услышала, как там внезапно наступила гробовая
тишина.
Даже то, как они подносили ко рту пищу, уже о чемто говорило. Куда
смотрят глаза, в то время как ложка приближается ко рту? Вот за этой надо
понаблюдать, у нее расстроен желудок. А вот эта задумчиво смотрит на
каждую ложку подливы так, как будто пытается угадать, куда они подмешали
яд. Творческий ум за этими глазами. Испытать ее для назначения на
требующее большей восприимчивости место.
Одрейд вошла в зал.
Пол в шахматном порядке был выложен черными и белыми плитами плаза,
едва ли его можно чем-нибудь поцарапать. Алколиты поговаривали, что
Преподобные Матери используют это расположение цветных плит, как игровую
доску: "Кого-то из нас посадить сюда, когото - туда, остальных по центру.
Передвинуть фигуры так-то - победитель получает все!"
Одрейд села поближе к углу стола у западных окон. Алколиты
потеснились, причем движения их были спокойно ненавязчивыми.
Этот зал был частью старейшей конструкции Дома Ордена. Построен из
дерева, с гладко оструганными дубовыми балками потолка, каждая невероятной
длины и веса. Некоторые из них на двадцать пять метров тянулись без
единого сучка. Где-то на планете располагалась роща дубов, с генетически
заданным ростом, тянущихся к солнечному свету на своей тщательно ухоженной
плантации. Деревья поднимались без единого сучка по меньшей мере на
тридцать метров в высоту. Плантация была разбита, когда еще только
строился этот зал, чтобы поставлять замену слабнувшим от возраста балкам.
По девятнадцать сотен стандартных лет полагалось выдерживать дубовым
балкам.
Как внимательно наблюдают алколиты за Великой Матерью, а кажется при
этом, что они даже не смотрят в ее сторону.
Одрейд обернулась к выходящему на запад окну за спиной посмотреть на
закат. Опять пыль. Вторгающаяся вместе с ветрами с пустыни пыль в
красно-оранжевые тона окрашивала заходящее солнце, заставляя его гореть
далеким янтарем, который в любое мгновение может вспыхнуть
неконтролируемым пожаром.
Одрейд подавила вздох. Мысли, подобные этим, только вновь
воссоздавали ее ночной кошмар: пропасть... натянутая проволока. Она знала,
стоит ей закрыть глаза и она почувствует раскачивание проволоки. А
охотница с топором все ближе!
Алколиты продолжали трапезу, но в зале повисло ощущение общего
беспокойства, как будто они чувствовали ее тревогу. А может, так оно и
было. Шелест ткани вырвал Одрейд из ночного кошмара. Она уловила новую
ноту в привычных звуках Централи. Резкий скрип слышался за самыми
рутинными движениями - вот за ней отодвинули стул... открылась дверь
кухни. Скрежет крупного песка. Бригады уборщиц уже начинали жаловаться на
вездесущий песок и "проклятую пыль".
Одрейд глядела из окна на источник всех этих неприятностей: ветер из
пустыни. Коричневатый туман тусклой завесой скрывал линию горизонта. Когда
ветер уйдет пыльные его подарки останутся по углам зданий и на
подветренной стороне холмов. В воздухе висел запах тронутого огнем кремня,
что-то щелочное, что раздражало ноздри.
Когда обносящая столы послушница поставила перед ней тарелку с едой,
Одрейд окинула взглядом стол, за которым сидела. И обнаружила, что ей
доставляет удовольствие эта перемена - так приелись трапезы на скорую руку
в рабочем кабинете или личной столовой. Когда она ела там в одиночестве,
алколиты вносили блюда так тихо и убирали все с такой молчаливой
сноровкой, что иногда она была удивлена, увидев, что ничего уже нет. Здесь
трапезу сопровождали шум и беседа. В ее апартаментах внезапно с
кудахтаньем могла появиться ее личный повар Дуэна: "Вы так мало едите!"
Одрейд по большей части покорялась этим увещеваниям. В сторожевых псах
есть свои преимущества.
Сегодняшняя трапеза состояла из пареной свинины под соусом из сои и
черной патоки, минимум меланжа и, как заключительный штрих, - оттенок
базилика и лимона. Свежие зеленые бобы, сваренные с перцем. Красный
виноградный сок. С предвкушением она отрезала кусок свинины и сочла ее
приемлемой, хотя и чуть переваренной на ее вкус. Повар алколитов лишь
немногим ошибся.
Откуда тогда это чувство, что таких трапез было слишком много?
Она сглотнула, и тут же повышенная чувствительность позволила ей
определить добавки. Эта еда подавалась здесь не просто для того, чтобы
восстановить энергию Великой Матери. Кто-то на кухне спросил о ее
ежедневной диете и соответственно подобрал ингредиенты ее блюда.
Еда - это ловушка, - подумалось ей. "Источник еще одной зависимости.
- Ей не нравилась ловкость, с которой повара Дома Ордена скрывали то, что
добавляли в еду "на благо обедающим". Они, конечно, знали, что каждая
Преподобная Мать способна распознать ингредиенты и, насколько это в ее
силах, приспособить к ним свой метаболизм. Они наблюдают за ней прямо
сейчас, задаваясь вопросом, как расценит сегодняшнее меню Великая Мать.
За едой она прислушивалась к разговорам соседей. Никто не проявлял
назойливости - ни физически, ни голосом. Звуки почти вернулись к тому
приглушенному гулу, какое царило здесь до ее прихода. Болтовня при ее
появлении всегда чуть меняла тон, а потом возобновлялась, но тише.
Во всех этих головах назойливо вертелся все тот же невысказанный
вопрос: Зачем она здесь сегодня?
В некоторых из своих ближайших соседей Одрейд ощутила тихое
благоговение, реакция, которую Великая Мать иногда использовала в своих
целях. Благоговение с привкусом страха. "В ней Тараза", шептались между
собой алколиты (так докладывали Прокторы). Они имели в виду, что Одрейд в
качестве Первичной имела свою ближайшую предшественницу. Они двое стали
едва ли не исторической парой, требующей особого изучения кандидаток.
Дар и Тар, уже легенда.
Даже Беллонда (милая, старая, невыносимая Беллонда) в обращении с
Одрейд искала окольных путей. Немного фронтальных атак, очень мало грохота
в обвиняющих доводах. Таразе приписывали спасение Общины, и это заставляло
умолкнуть большую часть оппозиции. Тараза говорила, что Чтимые Матре по
сути своей варвары и их жестокость, хотя и не полностью преломима, может
быть направлена в кровавые вылазки. Последующие события более или менее
подтвердили это.
Верно вплоть до одной детали, Тар. Никто из нас не предвидел размаха
их насилия.
Классическая вероника Таразы (какой удачный образ) довела Чтимых
Матре до столь кровавых боен, что теперь Вселенная вся пронизана
потенциальными союзниками жертв их зверских расправ.
Как мне защитить нас?
Дело не столько в том, что неадекватны планы защиты. Эти последние
могут в результате стать и неуместны.
К этому, конечно, я и стремлюсь. Нам необходимо очиститься и
подготовить себя к высшему усилию.
Беллонда только фыркнула, когда Одрейд высказала эту идею:
- Для нашей кончины? Вот почему нам следует принять очищение?
Нет сомнения, Беллонда превратится в само противоречие, как только
узнает о планах Великой Матери. Беллонда-ужасная станет аплодировать,
Беллонда-Ментат спорить и настаивать на выжидании "до более благоприятного
момента".
Но я пойду своим собственным, пусть странным, путем, невзирая на то,
что подумают мои Сестры.
А многие Сестры считали Одрейд более чем необычной Великой Матерью.
Выбранной скорее с левой руки, чем с правой. Последовательница Таразы. Я
была там, когда ты умирала, Тар, и не было никого больше, кто вобрал бы в
себя твою личность. Случайное повышение?
Одрейд не одобрили многие. Но когда поднялась оппозиция, так или
иначе они возвращались к "Последовательнице Таразы, лучшей Великой Матери
за всю нашу историю".
Забавно! Тараза внутри нее первая расхохоталась тогда, а потом
спросила: А почему бы тебе порассказать им о моих ошибках, Дар? Особенно о
том, как я недооценила тебя.
Одрейд в задумчивости пережевывала кусочки свинины. Я слишком долго
тянула с посещением Шианы. На юг в пустыню, и как можно скорее. Шиану
необходимо подготовить к тому, что она заменит Там.
Перед мысленным взором Одрейд пологими холмами перекатывались
песчаные дюны. Более пятнадцати столетий оккупации Бене Джессерит на Доме
Ордена. Наши приметы повсюду. Они не только в особых рощах, виноградниках
или фруктовых садах. Как это должно влиять на коллективную душу планеты,
когда ее люди видят, как подобные изменения происходят на издревле родной
им земле?
Алколит, сидящая рядом с Одрейд, тихонько кашлянула, прочищая горло.
Собирается обратиться к Великой Матери? Редкий случай. Но молодая женщина
продолжала молча есть.
Мысли Одрейд вернулись к предстоящей поездке в пустыню. Нельзя, чтобы
Шиана получила какое-либо предупреждение. Мне необходимо быть уверенной в
том, что мы нуждаемся именно в ней. Оставались еще вопросы, на которые от
Шианы требовалось получить ответ.
Одрейд сознавала, что найдет, останавливаясь по пути, в этой
инспекционной поездке. В Сестрах, в жизни растений и животных, в каждой
обители Общины она увидит перемены, перемены незаметные и перемены резкие,
перемены, что станут подтачивать столь превозносимую безмятежность Великой
Матери. Даже Мурбелла, никогда не покидавшая не-корабль, чувствует эти
перемены.
Не далее чем этим утром, сидя спиной к консоли, Мурбелла с новым
вниманием вслушивалась в слова стоящей над ней Великой Матери. Острая
настороженность в глазах пленной Чтимой Матре, а голос ее выдает сомнения
и неуравновешенные суждения.
- Все преходяще. Великая Мать?
- Существует знание, впечатанное в тебя Иной Памятью. Ни одни
планета, на земля ее, ни суша, ни даже часть земли или суши не пребудут
вечно.
- Ужасная мысль! - неприятие.
- Где бы мы ни были, мы лишь управляющие.
- Бесполезная точка зрения, - медлит, спрашивая себя, почему Великая
Мать именно сейчас решила говорить подобные вещи.
- Мне слышится в тебе голос Чтимых Матре. Они наделили тебя мечтами
жадности.
- Это вы так говорите! - глубоко обиженно.
- Чтимые Матре полагают, что могут купить бесконечную защищенность:
знаешь, какую-нибудь маленькую планетку с достаточной численностью
покорного населения.
Мурбелла скорчила гримасу.
- Много планет! - резко бросила Одрейд. - Все больше, и больше, и
больше! Вот почему они все возвращаются целыми стаями.
- Мелкая пожива в этой Старой Империи.
- Великолепно, Мурбелла! Ты начинаешь думать, как одна из нас.
- И это превращает меня в ничто!
- Ни в рыбу, ни в мясо, но лишь в себя саму? Поостерегись, Мурбелла!
Если ты полагаешь, что владеешь чем-то, это как прогулка по зыбучим
пескам.
Озадаченно сведенные брови. Придется что-то сделать с тем, как
Мурбелла позволяет эмоциям так легко отражаться на своем лице. Здесь это
позволительно, но когда-нибудь...
- Значит, ничем нельзя безопасно владеть. Ну и что! - горечь в
голосе, горечь.
- Иногда ты говоришь верные слова, но не думаю, что уже ты нашла
место внутри себя, где могла бы протянуть всю жизнь.
- Пока враг не найдет и не зарежет меня?
Тренинги Чтимых Метерей держатся, как хороший клей! Но то, как она
говорила с Дунканом прошлой ночью, говорит о том, что она уже готова.
Картина Ван Тога, хочется мне верить, сделала ее восприимчивее. Это
слышалось в ее голосе. Следует еще раз просмотреть тот отчет.
- Кому нужно убивать тебя, Мурбелла?
- Вам никогда не выдержать атаки Чтимых Матре!
- Я уже указала на основной факт, в том что касается нас: ни одно
место не может быть безопасным вечно.
- Еще один из ваших проклятых бесполезных уроков!
В зале Алколитов Одрейд вспомнила, что у нее так и не нашлось времени
еще раз просмотреть тот отчет комкамер о споре Дункана и Мурбеллы. У нее
едва не вырвался тяжелый вздох, что она попыталась скрыть кашлем. Никогда
не позволяй молодым видеть беспокойство Великой Матери.
В пустыню к Шиане! В инспекционную поездку, как только я смогу
выкроить для этого время. Время!
И вновь послушница возле Одрейд тихонько прокашлялась. Одрейд
тщательно рассматривала ее боковым зрением: блондинка, короткое черное
платье с белой оторочкой - Продвинутая Третья Ступень.
Ни одного движения головы в сторону Одрейд, ни одного брошенного
искоса взгляда.
Вот с этим я и столкнусь в инспекционной поездке: страхи. Так и в
ландшафте на каждом шагу нам попадаются знаки того, что мы бежим на
перегонки со временем: деревья неподстрижены, потому что ушли садовники -
высланы в Рассеивание, ушли к своим могилам, ушли в неизвестные места,
может быть, даже в рабство. Увижу ли я когда-нибудь, как приобретают новую
привлекательность беседки, поскольку никто их не закончил, их строители
ушли? Нет. Нам не до архитектурных излишеств.
Где-то в Иной Памяти таились примеры, которые ей так хотелось бы
отыскать: старые здания, еще более красивые оттого, что их оставили
неоконченными. Строитель обанкротился, владелец разозлился на любовницу...
некоторые их части становились от этого еще более интересными: старые
стены, старые руины. Скульптуры времени.
Что сказала бы Белл, если бы я приказала построить беседку в моем
любимом саду?
- Великая Мать? - подала наконец голос послушница подле Одрейд.
Великолепно! Они так редко находят в себе смелость.
- Да? - С легким вопросом. Лучше бы этому быть важным. Стоит ли
слушать?
Но решила выслушать.
- Я вмешиваюсь. Великая Мать, поскольку дело срочное и потому что я
знаю, как вы заинтересованы во фруктовых садах.
Великолепно! У девочки толстые ноги, но на ум ее это не
распространяется. Одрейд смотрела на нее молча.
- Я - та, кто подготавливает карту для вашей спальни, Великая Мать.
Так значит это надежный адепт, та, которой доверили работать на
Великую Мать. Еще лучше.
- Моя карта скоро будет готова?
- Через два дня. Великая Мать. Я настраиваю проекционные реле,
которые будут указывать ежедневный рост пустыни.
Короткий кивок. Это было частью исходного приказа - приставить
алколита поддерживать точность карты. Одрейд хотелось так просыпаться
утром, чтобы ее вдохновлял этот постоянно меняющийся вид, первое, что
запечатлялось бы в сознании после пробуждения.
- Сегодня утором я отнесла доклад в ваш кабинет, Великая Мать.
"Управление садами". Может быть, вы его не видели.
Одрейд видела только название. Она слишком поздно вернулась с
гимнастики и спешила повидаться с Мурбеллой. Столь многое сейчас зависит
от Мурбеллы!
- Плантации вокруг Централи следует или забросить или предпринять
меры, чтобы поддержать их, - сказала послушница. - Вот суть доклада.
- Изложи доклад устно.
Спустилась ночь, и комната осветилась плавающими светильниками, а
Одрейд все слушала. Немногословно. Даже кратко. Доклад заключал в себе
предостерегающую ноту, в которой Одрейд узнала влияние Беллонды. Никакой
подписи из Архивов, но предостережения Контроля Погоды проходили через
Архивы, и эта послушница подхватила несколько их фраз.
Завершив доклад, послушница замолчала.
Как мне ответить? Фруктовые сады, пастбища и виноградники были не
только буффером, сдерживающим наступление песчаной стихии, не просто
приятными украшениями ландшафта. Они поддерживали дух (и столы) Дома
Ордена.
Они поддерживают мой дух.
Как тихо ждет эта послушница. Курчавые светлые волосы, круглое лицо.
Приятные черты, хотя рот слишком широк. На ее тарелке оставалась еда, но
она не ест. Руки сложены на коленях. Я здесь, чтобы служить вам. Великая
Мать.
Пока Одрейд составляла ответ, вмешались воспоминания - старый
случайный поток сознания поверх непосредственных наблюдений. Она вспомнила
свой курс вождения орнитоптера. Две послушницы-ученицы с инструктором
высоко над топями Лампадас. Она оказалась в паре с самой неспособной
послушницей, какую когда, либо принимала Община. Очевидно, выбор на основе
набора генов. Она необходима была Хозяйкам Рождений для передачи какой-то
из характеристик потомству. Эмоциональным равновесием или умом это уж,
конечно, не было! Одрейд даже вспомнила ее имя: Линчайн.
Линчайн кричала инструктору:
- Я все-таки буду летать на этом проклятом троптере!
И это при том, что к горлу у всех троих подступала тошнота от
бесконечного кружения облаков над ними и корявых деревьев и болотистого
берега озера внизу. Вот так это и виделось: мы неподвижны, а мир вокруг
несется сумасшедшими кругами. И Линчайн, которая каждый раз ошибается.
Каждое движение лишь загоняло их в новый штопор.
Инструктор отрезал ее от системы управления, вытянув развод, до
которого только он мог дотянуться, и пока их полет вновь не стал прямым и
ровным, не сказал ни единого слова.
- Вы никогда не будете управлять троптером, госпожа. Никогда! У вас
не те реакции. Таким, как вы, их следует начинать тренировать до
вступления в половую зрелость.
- Но я буду летать на нем! Буду! Я буду водить эту проклятую
штуковину! - руки дергают бесполезный штурвал.
- Вы признаны непригодной, госпожа. Вам полеты запрещены!
Одрейд вздохнула свободнее, осознав, что она с самого начала знала,
что Линчайн может убить их всех.
Круто обернувшись к Одрейд, которая сидела за ней, Линчайн
выкрикнула:
- Скажи ему! Скажи ему, что он должен повиноваться Бене Джессерит!
Обращение к тому факту, что Одрейд обогнала ее на несколько ступеней
вперед, уже говорил о командовании.
Одрейд молчала, ничто в ее лице не шевельнулось.
Молчание - лучшее, что иногда можно сказать, нацарапали когда-то
шутники из Бене Джессерит на зеркале в умывальной. И тогда и не раз после
Одрейд сочла это недурным советом.
Заставляя себя вернуться к нуждам послушницы за обеденным столом,
Одрейд удивилась, почему у нее в памяти вдруг всплыло это давнее событие.
Подобные вещи редко случаются без особой на то цели. Сейчас, пожалуй,
молчать не стоит. Юмор? Вот оно послание. Юмор Одрейд (задействованный
позднее) научил Линчайн кое-чему о ней самой. Юмор в условиях стресса.
Одрейд улыбнулась послушнице за обеденным столом:
- Как бы тебе понравилось быть лошадью?
- Что? - вырвалось у послушницы, но на улыбку Великой Матери она все
же ответила. Ничего пугающего в этом, скорее даже что-то теплое. Все
говорили, что Великая Мать позволяет себе проявление теплых чувств.
- Ты, конечно, не понимаешь, - вновь улыбнулась Одрейд.
- Нет, Великая Мать, - по-прежнему с улыбкой и терпением.
