Хроники Дюны. Ф. Херберт. Еретики Дюны. 109 - 20 Апреля 2023

Главная » 2023 » Апрель » 20 » Хроники Дюны. Ф. Херберт. Еретики Дюны. 109

12:58

Хроники Дюны. Ф. Херберт. Еретики Дюны. 109

***
Глубокий вздох сотряс Одраде. Она оглянулась через плечо на базар. До сих пор ни признака Шиэны.
"Я не должна любить это дитя!"
Вот и все. Одраде закончила предписываемое Бене Джессерит мнемоническое проигрывание. Она изогнула свое тело и уселась, скрестив ноги, на подоконнике. Ей открывался отличный вид на весь базар, на крыши города и его водный резервуар. Она знала, что немногие оставшиеся холмы к югу - последние остатки Защитной Стены Дюны, высоких хребтов основной горной породы, проломленных Муад Дибом и его легионами на песчаных червях.
Танцующая дымка жары виднелась за кванатом и каналом, защищавшим Кин от вторжения новых червей. Одраде тихо улыбнулась. Жрецы не находили ничего странного в том, чтобы ограждать свои общины и не позволять Разделенному Богу совершать набеги на них.
"Мы будем поклоняться тебе. Бог, но не докучай нам. Это наша религия, наш город. Ты видишь, мы больше не называем это место Арракин, теперь это Кин. Планета эта больше не Дюна и не Арракис. Теперь она Ракис. Держись на расстоянии, Бог. Ты - прошлое, а прошлое - это всегда докука".
Одраде поглядела на отдаленные холмы, танцующие в мерцании жары. Иные Памяти накладывались на этот древний пейзаж. Она знала его прошлое.
"Если жрецы еще немного затянут с возвращением Шиэны, я их покараю".
Жара, собранная за день землей и толстыми стенами, окружавшими Великую Площадь, все еще наполняла базар. Воздух над базаром дрожал не только от жары, но и от дыма множества небольших костров, зажженных в окружающих зданиях и под навесами, разбросанными по всей площади. День был жарким,
намного больше тридцати восьми градусов. Однако, здание - бывший центр Рыбословш - охлаждалось икшианскими механизмами с испарительными бассейнами на крыше.
"Нам здесь будет комфортно".
Здесь они будут в безопасности настолько, насколько это могут обеспечить защитные меры Бене Джессерит. Преподобные Матери ходят по этим коридорам туда и сюда. У жрецов есть свои представители в этом здании, но никто из них не посмеет себя навязывать, если Одраде сама не пожелает их видеть. Шиэна будет
здесь встречаться с ними только по случаю, но все эти случаи будет дозволять исключительно Одраде.
"Это происходит, -- подумала Одраде. -- План Таразы
продвигается вперед".
В голове Одраде были совсем свежи сообщения последней связи
с Домом Соборов. Открытия насчет тлейлаксанцев наполняли Одраде
возбуждением, которое она тщательно подавляла. Этот Вафф, этот
тлейлаксанский Господин, будет восхитительным предметом
изучения.
ДЗЕНСУННИТ! И СУФИ!
"Ритуальный образец, замороженный на тысячелетия", --
объяснила Тараза.
Между строк в послании читалось другое: "Тараза возлагает на
меня свое полное доверие". Одраде почувствовала прилив сил при
осознании этого.
"Шиэна -- точка опоры. Мы -- рычаг. Наша сила проистекает из
многих источников".
Одраде расслабилась. Она знала, что Шиэна не позволит жрецам
задерживать ее долго. Даже сама Одраде, умеющая держать себя в
руках, не могла справиться с приступами дурных подозрений.
Шиэне, конечно, еще труднее.
Они стали заговорщицами -- Одраде и Шиэна. Первый шаг. Для
Шиэны это -- чудесная игра. Она рождена и воспитана в недоверии
к жрецам. Как же для нее здорово найти, наконец, союзника!
Какое-то движение всколыхнуло людей прямо окном Одраде. Она
с любопытством глянула вниз. Там пять обнаженных мужчин,
взявшись за руки, стали кругом. Их одеяния и стилсьюты лежали
грудой в стороне под охраной темнокожей девушки в длинном
коричневом платье из спайсового волокна. Ее волосы были
перевязаны красной тряпкой.
ТАНЦОРЫ!
Одраде читала множество донесений об этом феномене, но
видела она это впервые со времени своего прибытия. Среди
зрителей были три высоких жреца-стража в желтых шлемах с
высокими гребнями. Охранники носили короткие накидки, которые
оставляли ноги свободными для действия, у каждого было
выкованное из металла копье.
Когда танцоры стали в круг, в толпе зрителей стало явно
нарастать напряжение. Одраде уже поняла, что это такое: скоро
последует скандирующий крик неистовства и грандиозная
рукопашная. Будут проламываться головы. Потечет кровь. Люди
будут вопить и метаться вокруг. В конце концов все уляжется без
официального вмешательства. Некоторые удалятся плача. Некоторые
удалятся смеясь. И охранники-жрецы не будут вмешиваться.
Бесцельное безумие этого танца, его последствия уже века
занимали Бене Джессерит. Теперь оно привлекло жадное внимание
Одраде. Защитная Миссионерия проследила, как этот ритуал
переходил из поколения в поколение. Ракианцы называли его
"танцем развлечения". Были у него и другие названия, и самым
значительным среди них было "Сиайнок" -- вот во что превратился
величайший ритуал Тирана, момент его сопричастия со своими
Рыбословшами.
Одраде отлично распознала энергию, заложенную в этом
феномене, и испытывала уважение к ней. Ни одна Преподобная Мать
не оказалась бы слепа к такой энергии. Одраде, однако, коробило
ее бесплодное расточительство. Такие вещи следует искусственно
направлять и концентрировать. Этот ритуал нуждался в
каком-нибудь полезном применении. Все, что он делал сейчас --
истощал силы, которые могли бы стать разрушительными для
жрецов, если бы пары не выпускали.
В ноздри Одраде поплыл сладкий фруктовый запах. Она чихнула
и поглядела на вентиляторы возле своего окна. Жар от толпы и
согретой земли вызвал восходящий поток воздуха. Он и донес
запахи снизу через икшианские вентиляторы. Одраде прижалась
лицом прямо к плазу, чтобы посмотреть прямо вниз. Ага, или
танцоры, или толпа опрокинули торговую палатку. Танцоры
топтались по фруктам. Желтый сок обрызгал их до самых ляжек.
Среди наблюдателей Одраде узнала торговца фруктами --
знакомое сморщенное лицо, которое она видела несколько раз в
этой палатке рядом со входом в здание. Ему словно плевать было
на понесенные убытки. Как и все остальные вокруг него, он
сосредоточил свое внимание на танцорах. Пять обнаженных мужчин
двигались разболтанными движениями, высоко вскидывая ноги,
неритмичное и на вид не скоординированное представление,
которое периодически повторялось -- трое танцоров двумя ногами
на земле, двое подняты в воздух над своими партнерами.
Это было сродни древнему обычаю Свободных -- хождению по
песку. Этот занятный танец был ископаемым, уходящим корнями в
древнюю необходимость двигаться так, чтобы ничем не выдать
своего присутствия червю.
Танцоры начали все больше обрастать тесной толпой,
собиравшейся вокруг них со всего огромного прямоугольника
базара; люди в толпе подпрыгивали как детские игрушки, чтобы
поверх голов хоть на секунду взглянуть на пятерых обнаженных
мужчин.
Затем Одраде увидела эскорт Шиэны, двигавшийся далеко
справа, где на площадь выходил широкий проспект. Символы охоты
на животных на зданиях говорили, что эта широкая улица является
Дорогой Божьей. Согласно историческим источникам, по этому
проспекту пролегал маршрут Лито II в город из его обнесенного
высокими стенами Сарьера, расположенного далеко к югу. Если
потщательнее приглядеться к деталям, можно различить некоторые
из форм и образцов, которые при Тиране были городом Онн --
фестивальным центром, построенным вокруг более древнего города
Арракина. Онн стер многие отметины Арракина, но некоторые
проспекты сохранились -- некоторые здания были слишком полезны,
чтобы заменять их другими. А здания, по неизбежности,
определяли улицы.
Эскорт Шиэны остановился там, где проспект впадал в базар.
Охранники в желтых шлемах двинулись вперед, очищая путь
древками своих копий. Охранники были высоки. Когда они ставили
свои копья на землю, у самого низкого из них толстое
двухметровое древко доходило только до плеча. Даже среди самой
беспорядочной толпы нельзя было проглядеть охранников-жрецов,
но защитники Шиэны были высочайшими среди высоких.
Они опять двинулись по направлению к зданию. Их одежды
распахивались на каждом шагу, обнажая серый лоск лучших
стилсьютов. Они двигались прямо вперед -- пятнадцать человек на
огромном пространстве, окаймлявшем скопления палаток.
Разношерстная группка жриц с Шиэной в центре шла следом за
стражами. Одраде углядела в центре эскорта знакомую фигурку
Шиэны, пятнышки солнца в ее волосах и гордо вскинутое лицо.
Однако же, больше всего внимания привлекли жрецы-охранники. Они
двигались с высокомерием, заложенным в них с детства. Охрана
знала, что они лучше простого люда. И простой люд расступался
перед ними, очищая путь для сопровождения Шиэны.
Все это происходило так естественно, что Одраде увидела за
этим древний образец, словно наблюдала другой ритуальный танец,
который тоже не изменился за тысячелетия.
Как это часто с ней бывало, Одраде подумала о себе, как об
археологе, но не из тех, что просеивают землю ради пыльных
остатков столетий, а, скорее, из тех, кто также как и Орден,
часто сосредоточивал свой разум на обычаях, которые люди несли
с собой из своего прошлого. Здесь явно проступал личный замысел
Тирана. Приближение Шиэны было тем, что было заложено самим
Богом Императором.
Пятеро обнаженных мужчин под окном Одраде продолжали
танцевать. Одраде, однако, среди наблюдающих заметила нечто
новое. Никто вроде бы и не поворачивал голову в направлении
приближающейся фаланги жрецов охранников, но глазеющая на танец
толпа их явно уже их увидела.
"Животные всегда чуют приближение погонщиков".
Стало видно, как теперь участился пульс беспокойства толпы.
Они неподражаемы в своем хаосе! Откуда-то из задних рядов
вылетел ком земли и шлепнулся рядом с танцорами. Пятеро не
сбились с шага в своем растянутом танце, но их скорость
возросла. Количество движений между повторениями говорило о
замечательной памяти.
Еще один ком грязи вылетел из толпы и ударил в плечо
танцору. Никто из пятерых не дрогнул.
Толпа начала вопить и скандировать. Некоторые выкрикивали
проклятия. Вопли переросли в хлопанье в ладоши, перебивающее
ритм движений танцоров.
И опять-таки, танец не изменился.
Скандирование толпы стало грубым ритмом, отзвуки которого
отражались эхом от стен Великой Площади. Толпа старалась
заставить танцоров сбиться с ритма. Одраде прочувствовала
глубокую значимость сцены, происходившей перед ней.
Отряд Шиэны уже проделал больше половины пути через базар.
Они продвигались более широкими проходами между палатками и
повернули теперь прямо по направлению к Одраде. До главного
скопления толпы эскорту было метров пятьдесят. Охранники
двигались ровным уверенным шагом, с пренебрежением к тем, кто
суетился по бокам. Взирая на толпу, их глаза под желтыми
шлемами были устремлены прямо вперед. Ни один из приближавшихся
охранников никак внешне не проявил, что видит толпу, или
танцоров, или любое другое препятствие, которое может его
задержать.
Толпа резко прекратила скандировать, словно невидимый
дирижер махнул рукой, подавая знак к молчанию. Пятеро
продолжали танцевать. Молчание под Одраде было заряжено такой
мощью, что она почувствовала, как у нее волосы встают дыбом.
Прямо под Одраде трое жрецов-охранников, стоявших среди
зрителей, повернулись, как один, и удалились из пределов
видимости в свое здание.
Глубоко внутри толпы женщина выкрикнула проклятие.
Танцоры никак не показали, что слышали.
Толпа стала сжиматься, ограничивая пространство вокруг
танцоров по меньшей мере наполовину. Девушки, охранявшей
стилсьюты и одеяния танцоров, больше не было видно.
Фаланга эскорта Шиэны надвигалась прямо на танцоров -- жрицы
и их юная подопечная в кольце охраны. Справа от Одраде началось
побоище. Люди принялись дубасить друг друга, опять, описывая в
воздухе дуги, в танцующих полетели различные предметы. Толпа
возобновила свое скандирование в ускоренном темпе.
Одновременно задние ряды толпы расступились, пропуская
охранников. Зрители не отрывали своих взглядов от танцоров, не
прерывали своего участия во все возрастающем хаосе, но дорогу
освободили.
Абсолютно захваченная зрелищем, Одраде глядела вниз. Сколько
всего происходило одновременно -- побоище, проклинающие и
дубасящие друг друга люди, продолжающееся скандирование,
безмятежное приближение охранников!
За щитом из жриц было видно, как Шиэна кидает взгляды из
стороны в сторону, стараясь рассмотреть всю суматоху вокруг
себя.
В руках кое-кого из толпы появились дубинки, они стали
колотить находившихся рядом, но никто не угрожал ни жрецам, ни
любому другому из отряда Шиэны.
Танцоры продолжали подпрыгивать внутри сузившегося круга
Толпа все больше оттесняла их к стене дома Одраде, и
ей пришлось сильнее прижаться к плазу, чтобы смотреть вниз под
очень острым углом.
Охранники, сопровождавшие Шиэну, продвигались посреди хаоса
по освобождающемуся пути. Жрицы не глядели ни влево, ни вправо.
Охранники в желтых шлемах смотрели прямо вперед.
"Презрение -- слишком слабое слово, чтобы описать такое", --
подумала Одраде. Неверным было бы и сказать, что беснующаяся
толпа не обращала внимания на передвижения отряда. Одни
признавали присутствие других, но существовали в разделенных
мирах, соблюдая строгие правила такого разделения.
Только Шиэна пренебрегала негласным протоколом, подпрыгивая
вверх, чтобы хоть одним глазком увидеть что-нибудь изза
прикрывавших ее тел.
Толпа прямо под Одраде хлынула вперед. Этот натиск смял
танцоров, взметнул, как щепки, подхваченные гигантским
водоворотом. Одраде разглядела мелькание обнаженных тел, как их
толкали и перепихивали из рук в руки в нараставшем хаосе.
Только напряженно сосредоточив внимание, Одраде сумела
разобрать звуки, доносившиеся до нее.
Это было сумасшествие!
Никто из танцоров не сопротивлялся. Убивают ли их?
Жертвоприношение ли это? Анализы Ордена еще ни разу не
сталкивались с такой реальностью.
Желтые шлемы под Одраде двинулись в сторону, открывая дорогу
для Шиэны и ее жриц, чтобы войти в здание, затем охранники
сомкнули ряды. Они повернулись и составили защитную арку вокруг
входа в здание -- ощетинили пики в горизонтальном положении на
уровне поясницы.
Хаос перед ними начинал стихать. Не было видно никого из
танцоров, но были видны жертвы -- кто-то распростерт на земле,
кто-то с трудом волочил ноги. Были видны окровавленные головы.
Шиэна и жрицы, войдя в здание, исчезли из поля зрения
Одраде. Одраде откинулась и постаралась разобраться в том, чему
только что была свидетельницей.
Невероятно!
Ни одна из голографических записей Ордена нисколько не
передавала увиденного ей! Частично в этом сказывалось
отсутствие запахов -- пыли, пота, создававших концентрацию
напряженной человеческой толпы. Одраде глубоко вздохнула. Она
почувствовала, как внутри у нее все дрожит. Толпа распалась на
отдельных людей, разбредавшихся с базара. Она увидела
плакальщиц. Кто-то проклинал, кто-то смеялся.
Дверь позади Одраде распахнулась. Вошла смеющаяся Шиэна.
Одраде обернулась всем телом, мельком увидев в холле
собственную стражу и нескольких жриц. Шиэна закрыла дверь.
Темно-карие глаза девочки поблескивали от возбуждения. Ее
узкое лицо, в очертаниях которого уже намечалась плавность
превращения во взрослое, говорило о напряженно сдерживаемых
чувствах. Это выражение угасло, едва Шиэна взглянула на Одраде.
"Очень хорошо, -- подумала Одраде, наблюдая это. -- Урок
первый о самообладании уже начался".
-- Ты видела танцоров? -- вопросила Шиэна, крутясь и
подпрыгивая, приближаясь к Одраде, чтобы остановиться перед
ней. -- Разве они не прекрасны? По-моему, они так прекрасны!
Каниа не хотела, чтобы я смотрела. Она сказала, что мне опасно
принимать участие в Сиайноке. Но мне наплевать! Шайтан никогда
не съест этих танцоров!
С внезапно нахлынувшим пониманием, которое она испытала лишь
однажды во время Спайсовой Агонии, Одраде воочию увидела всю
схему только что происходившего на Великой Площади. Ей
понадобились присутствие и слова Шиэны, чтобы все стало просто
и понятно.
ЯЗЫК.
Глубоко внутри коллективного сознания этой толпы заложен
абсолютно бессознательный язык, которым передается то, что
нежелательно быть понятым другими. Об этом говорили танцоры. На
этом языке говорила Шиэна. Этот язык составлялся из сложной
комбинации тонов голоса, движений, запахов, которая
складывалась и развивалась по тем же причинам, что и все другие
языки.
Из необходимости.
Одраде улыбнулась счастливой девочке, стоявшей перед ней.
Теперь Одраде знала, как поймать вдовушку тлейлаксанцев. Теперь
она знала больше и о замысле Таразы.
"Я должна при первой же возможности сопровождать Шиэну в
пустыню. Мы дождемся только прибытия этого тлейлаксанского
Господина, этого Ваффа. Мы возьмем его с собой!"

x x x

===

Вольность и Свобода -- сложносоставные понятия. Они
уходят к религиозным идеям Свободной Воли и перекликаются с
Божественной Властью, подразумеваемой в абсолютных монархах.
Без абсолютных монархов, слепленных со Старых Богов и правящих
по благоволению веры в религиозное отпущение. Вольность и
Свобода никогда бы не обрели их нынешнего значения. Эти идеалы
самим своим существованием обязаны прошлым примерам угнетения.
И силы, поддерживающие такие идеи, будут разрушаться, если
только их не обновит драматический урок нового угнетения. Вот
ключ всех ключей к моей жизни.
Лито II, Бог Император Дюны: из Записей в Дар-эс-Балате.

---

В густом лесу, приблизительно в тридцати километрах к
северо-востоку от Оплота Гамму, Тег заставил Лусиллу и Данкана
ждать под прикрытием одеяла жизнеутаивающего поля до тех пор,
пока солнце не скрылось за высокогорьем на западе.
-- Завтра мы пойдем в новом направлении, -- сказал он.
Уже три ночи он вел их через закрытую деревьями тьму,
мастерски демонстрируя свою память ментата, направляя каждый
шаг точь-в-точь по тому следу, который проложил для него
Патрин.
-- У меня все тело затекло от такого долгого сидения, --
пожаловалась Лусилла. -- И ночь эта тоже, вроде, будет
холодной.
Тег сложил одеяло жизнеутаивающего поля и убрал в свой
рюкзак.
-- Вы можете чуть-чуть поразмяться, походить вокруг, --
сказал он. -- Но мы не двинемся отсюда до полной тьмы.
Тег, усевшись спиной к стволу густоветвистой сосны,
посмотрел как Лусилла и Данкан скользнули на прогалину.
Какой-то миг они стояли -- морозец, идущий на смену последним
летучим остаткам дневного тепла, пробрал их ознобом. "Да,
сегодня опять будет холодная ночь", -- промелькнуло у Тега, но
у него будет мало возможностей думать об этом.
НЕОЖИДАННОСТЬ.
Шванги никогда не заподозрит, что они до сих пор настолько
близки к Оплоту и передвигаются пешком.
"Таразе следовало бы яснее выражать свои предостережения
насчет Шванги", -- подумал Тег. Яростное и открытое
неповиновение Шванги Верховной Матери было настолько вне всяких
традиций Ордена, что логика ментата не могла принять такое
положение без большого количества данных.
Память преподнесла ему присказку его школьных дней, один из
тех предупреждений-афоризмов, которые помогали ментату
управлять своей логикой:
"Когда виден хвост настолько безупречной логики, что бритве
Оккама нечего отсекать, путь следования ментата такой логике
может привести к личной катастрофе". Значит, было известно, что
логика, порой, никуда не годится.
Его мысли опять обратились к поведению Та разы на корабле
Космического Союза и сразу же после. "Она хотела, чтобы я знал,
что буду полностью предоставлен самому себе. Я должен смотреть
на вещи с моей собственной точки зрения, а не с ее".
Значит, угроза от Шванги -- угроза неподдельная, и он ее
выявил, встретил лицом к лицу и решил своими собственными
средствами.
Тараза не знала, что из-за всего этого произойдет с
Патрином.
"Тараза, на самом деле, не очень-то беспокоится, что
произойдет с Патрином. Или со мной. Или с Лусиллой".
"Но как насчет этого гхолы?"
"Вот тут Таразе не наплевать!"
Нелогично, чтобы она... Тег перекрыл эту линию выводов.
Тараза не хотела, чтобы он действовал логично. Она хотела,
чтобы он действовал именно так, как действует, как он всегда
действовал, оказываясь в трудном положении.
НЕОЖИДАННОЕ.
Значит, за всеми событиями стоит логическая модель, но
участники событий выпадут из гнезда в хаос, если последуют
логике.
"Из хаоса мы должны извлечь наш собственный порядок".
Печаль затопила его сознание. "Патрин! Черт тебя подери,
Патрин! Ты знал, а я нет! Что я буду без тебя делать?"
Тег почти наяву услышал ответ старого помощника -- этот
жесткий "службистский" голос, которым Патрин всегда
пользовался, когда укорял своего командира:
"Справишься так, что лучше некуда, башар".
Глубоким холодом веяло от железно выводимых друг из друга
умозаключений -- да Тег, никогда не увидит Патрина во плоти и
не услышит снова голоса старика. И все же... голос оставался.
Человек жил в его памяти.
-- Не пора ли нам двигаться?
Это Лусилла. Она стояла прямо перед ним под деревом. Данкан
ждал рядом с ней. Они оба уже надели на плечи свои рюкзаки.
Пока он сидел, раздумывая, пала ночь. Небо было усеяно
яркими звездами, от которых на прогалине возникали смутные
тени. Тег поднялся на ноги, поднял свой рюкзак и, наклонившись,
чтобы не налететь на самые низкие ветви, вышел на прогалину.
Данкан помог Тегу надеть на плечи его рюкзак.
-- Шванги, в конце концов, до этого додумается, -- сказала
Лусилла. -- Ее охотники последуют за нами сюда. Ты это знаешь.
-- Нет, до тех пор, пока они не пройдут до самого конца
ложного следа и не уткнутся в этот конец, -- сказал Тег. --
Пойдем.
И он повел их на запад, через прогалину среди деревьев.
Уже три ночи он вел их по тому, что называл "памятной тропой
Патрина". Сейчас, в эту четвертую ночь, Тег корил себя за то,
что не спроецировал логические последствия поведения Патрина.
"Зная глубину его преданности, я не спроецировал эту
преданность до наиболее очевидного результата. Мы так много лет
были вместе, что я воображал, будто знаю его ум, как свой
собственный. Патрин, чтоб тебя! Тебе не было необходимости
умирать!"
Тут Тегу пришлось признаться себе, что на самом деле такая
необходимость была. Патрин ее увидел. А ментат сам помешал себе
ее разглядеть. Логика может ослеплять не меньше любой другой
способности.
Как Бене Джессерит часто говорит и демонстрирует.
"Итак, мы передвигаемся пешком. Шванги этого не ожидает".
Тег был вынужден признать, что пешее передвижение по диким
местам Гамму полностью перестроило его взгляды. Всему региону
было позволено буйно зарасти растительностью во времена Голода
и Рассеяния. Позже были сделаны новые посадки. Тег вообразил
Патрина юношей, исследующим этот регион -- этот скалистый
отрог, едва видимый в звездном свете за просветами в деревьях,
этот покрытый пиками отдаленного леса мыс, эти тропки мимо
гигантских деревьев.
"Они будут ожидать, что мы попытаемся бежать на не-корабль,
-- на этом сошлись и он, и Патрин, согласуя свой план. --
Приманка должна направить охотников в таком направлении".
Только Патрин не сказал ему, что приманкой будет он сам.
Тег сглотнул комок в горле.
"Данкана нельзя было защитить в Оплоте", -- оправдывался он.
И это было правдой.
Лусиллу лихорадило весь первый день под их одеялом
жизнеутаивающего поля, укрывавшим их от обнаружения приборами,
ищущими с воздуха.
-- Мы должны послать весточку Таразе!
-- Когда сумеем.
-- Что, если с тобой что-нибудь произойдет? Я должна знать
все о нашем плане бегства.
-- Если со мной что-нибудь произойдет, то ты все равно не
сможешь пройти тропой Патрина: нет времени вкладывать ее в твою
память.
Данкан в тот день принимал мало участия в разговорах. Он
молчаливо наблюдал за ними или подремывал, просыпаясь резко, с
гневным взглядом в глазах.
Только на второй день под их одеялом жизнеутаивающего поля
Данкан внезапно спросил Тега:
-- Почему они хотят меня убить?
-- Чтобы разрушить планы Ордена, основанные на тебе, --
сказал Тег.
Данкан грозно взглянул на Лусиллу.
-- Что это за планы?
Когда Лусилла не ответила, Данкан проговорил -- Она знает.
Знает, потому что мне, как бы загодя, предписано доверять ей --
и любить ее!
Тег подумал, что Лусилла очень хорошо скрыла свое
разочарование. Все ее планы в отношении гхолы стали
беспорядочными, их бегство нарушило всю планировавшуюся
последовательность.
Поведение Данкана выдвинуло и другую вероятность: не
является ли гхола потенциальным Видящим Правду? Какие
дополнительные силы заложены в этого гхолу коварными
тлейлаксанцами?
В их вторую ночь в этой глуши Лусилла была полна обвинений.
-- Тараза приказала тебе восстановить его исходную память!
Когда ты сможешь это сделать?
-- Когда мы достигнем убежища.
В эту ночь сопровождал их Данкан, молчаливый и чрезвычайно
бодрый. В нем проявилась новая жизненная сила. Он услышал!
"Ничто не должно повредить Тегу", -- думал Данкан. Где бы ни
было это убежище, Тег должен достичь его в безопасности.
"Тогда я буду знать!"
Данкан не знал, что именно он вспомнит, но теперь он
полностью принимал цену, которую надо за это уплатить. Глушь
должна привести к этой цели. Он припомнил, как глядел на дикие
места из Оплота, мечтая оказаться здесь, на свободе. Ощущение
неприкосновенной свободы исчезло. Глушь была всего лишь тропой
к чему-то важному.
Лусилла, идущая в их арьергарде, заставляла себя сохранять
спокойствие и живость, и принимать то, что она не может
изменить. Частично она твердо опиралась на приказания Таразы:
-- Держись поближе к гхоле, и когда придет момент, заверши
данное тебе задание.
Шаг за шагом тело Тега отмерял километры. Это четвертая
ночь. По расчетам Патрина, им нужно четыре ночи, чтобы достичь
их цели.
И КАКОЙ ЦЕЛИ!
План бегства на случай опасности базировался, на открытии
совсем юного в ту пору Патрина, открывшего одну из многих тайн
Гамму. Слова Патрина всплыли в памяти Тега: "Под предлогом
одиночного разведывательного обхода я два дня назад там
побывал. Там ничего не тронуто. Я до сих пор единственный
человек, когда-либо туда попадавший".
-- Откуда ты можешь быть уверен?
-- Я принял свои собственные меры предосторожности, когда
покидал Гамму много лет назад, маленькие штучки, которые были
бы потревожены другим человеком. Ничто не было передвинуто.
-- Харконненовский не-глоуб?
-- Очень древний, но все палаты так и остались
неприкосновенными и работающими.
-- Как насчет еды, воды...
-- Все, чего ты только захочешь или пожелаешь, ты найдешь
там, в нуллентропных ларях, в самой сердцевине не-глоуба.
Тег и Патрин составляли свой план, надеясь, что им никогда
не придется использовать этот аварийный ход, хотя и тщательно
оберегали свой секрет, пока Патрин закладывал в память Тега
тайный путь к открытию своего детства.
Позади Тега Лусилла споткнулась о корень и чуть задохнулась.
"Мне бы следовало ее предостеречь", -- подумал Тег. Данкан
явно следует за Тегом по звуку. Лусилла -- настолько же явно --
в основном сосредоточена на своих собственных мыслях.
"Схожесть ее лица с лицом Дарви Одраде феноменальна", --
сказал сам себе Тег. Там, в Оплоте, увидев двух женщин бок о
бок, он увидел и различия, наложенные разницей в возрасте.
Юность Лусиллы проявлялась в том, что в ней было больше
подкожного жира, лицо помягче. Но голоса! Тембр, выговор,
нюансировка -- общий отпечаток манеры разговаривать Бене
Джессерит. В темноте их было бы невозможно отличить друг от
друга.
Зная Бене Джессерит так, как знал он, Тег отлично понимал,
что это не случайно. Учитывая, как заботился Бене Джессерит о
дублировании и даже повторном дублировании своих отборных
генетических линий ради сохранения ценного материала, где-то у
этих двух женщин должно было быть пересечение общего предка.
"Атридесы, все мы", -- подумал он.
Тараза не открыла ему своего замысла насчет гхолы, но работа
по осуществлению этого замысла дала Тегу доступ к все большему
его постижению. Не точная модель, но он уже начинал ощущать все
контуры.
Поколение за поколением Орден вел дела с Тлейлаксом, покупал
гхол Айдахо, готовил их здесь на Гамму -- только для того,
чтобы их убивали. Все время выжидая нужного момента. Это
смахивало на жестокую игру -- и игра эта достигла своей самой
критической точки, потому что на Ракисе появилась девушка,
способная управлять червями.
Сама Гамму должна быть частью этого замысла. Келаданские
приметы по всей планете. Данианская утонченность, наслоившаяся
на древнее варварство. Что-то другое, чем население, вышедшее
из данианского убежища, где бабушка Тирана, леди Джессика,
доживала свои дни.
Тег видел явные и неявные приметы во время своего первого
разведывательного объезда Гамму.
БОГАТСТВО!
Свидетельства ему повсюду -- только глаза имей. Оно
обволакивало их мироздание, двигаясь наподобие амебы,
просачиваясь в любое место, где только можно пристроиться.
Богатство из Рассеяния на Гамму, понимал Тег. Богатство столь
великое, что немногие подозревали (или могли вообразить) его
размеры и могущество.
Он резко остановился. Приметы ландшафта перед его глазами
требовали полного внимания. Перед ними был обнаженный выступ
голой скалы, определяющие его пометки были помещены в память
Тега Патрином -- это был один из самых опасных переходов.
"Никакие пещеры или густые заросли не скроют вас. Держите
наготове одеяла".
Тег извлек одеяло жизнеутаивающего поля из своего рюкзака и
перекинул через руку. Потом показал, что им следует продолжать
путь. Когда он двинулся, темное плетение полеобразующей ткани
защитного одеяла зашелестело с присвистом о его тело.
"Лусилла становится все менее загадочной", -- подумал он.
Так и хотелось добавлять "леди" перед ее именем. Леди Лусилла.
Нет сомнения, что для нее это звучало бы приятно. Немногие,
титулованные подобным образом. Преподобные Матери встречались
сейчас, когда Великие Дома стали возрождаться из долгого
упадка, наложенного на них Золотой Тропой Тирана.
Лусилла, соблазнительница, Геноносительница.
Все женщины в Ордене были специалистками по сексу. Мать Тега
еще в юности обучила его тому, как работает эта система,
подбирая местных женщин отборной селекции, развивая и оттачивая
его чуткость к приметам, проявлявшимся и в нем, и в женщине.
Прививать такую чувствительность без ведома и надзора Дома
Соборов было запрещено, но мать Тега была одной из еретичек
Ордена.
"Тебе это понадобится, Майлз".
Несомненно, в ней была некая сила провидения. Она вооружила
его против Геноносительниц -- специалисток, владеющих
искусством бесконечно усиливать оргазм, бессознательными
связями привязывая мужчину к женщине.
"Лусилла и Данкан. Оттиск на ней станет оттиском и на
Одраде".
Тег почти услышал, как щелкнув, плотно соединились друг с
другом все кусочки в его мозгу. Тогда, что же насчет этой
молодой девушки на Ракисе? Обучит ли Лусилла технике
соблазнения закодированного ею ученика, вооружит ли его
возможностями заманить ту, что управляет червями?
"Недостаточно данных для первичной компутации".
Тег помедлил в конце опасного открытого прохода через скалы.
Он убрал одеяло и закрыл свой рюкзак. Данкан и Лусилла ждали
вплотную позади него. Он испустил тяжелый вздох. Одеяло всегда
его беспокоило -- оно не обладало отражающими силами полного
боевого защитного поля, и если в него попадал лазерный луч, то
последующий быстрый огонь становился смертоносным.
"Опасные игрушки!"
Вот как теперь Тег классифицировал такие вооружения и
механические приспособления. Лучше полагаться на свои мозги и
тренированное тело, на пять подходов Бене Джессерит, которым
научила его мать.
"Пользуйся инструментами только тогда, когда они совершенно
необходимы, чтобы усилить плоть", -- таково учение Бене
Джессерит.
-- Почему мы останавливаемся? -- прошептала Лусилла.
-- Я прислушиваюсь к ночи, -- ответил Тег.
Данкан -- его лицо казалось призрачным пятном в звездном
свете, просеянном сквозь деревья -- поглядел на Тега. Тег
действовал на него успокаивающе. "Где-то в моей недостижимой
памяти хранятся черты этого лица, -- подумал Данкан. -- Я могу
доверять этому человеку".
Лусилла заподозрила, что они остановились здесь потому, что
старое тело Тега требовало отдыха, но она не могла заставить
себя сказать это. Тег утверждал, что в его плане бегства есть
способ доставки Данкана на Ракис. Очень хорошо. Вот все, что в
данный момент имело значение.
Она уже сообразила, что убежище, бывшее их целью, должно
быть чем-то вроде не-корабля или не-палаты. Ничто другое не
подходило. Каким-то образом ключом к этому являлся Патрин,
который, по намекам Тега, и проложил маршрут их бегства.
Лусилла первой поняла, как Патрин должен будет заплатить за
их бегство. Патрин был самым слабым звеном. Он оставался
позади, там, где Шванги могла его захватить. Схватить приманку,
это неизбежно. Только дурак мог считать, будто Преподобная Мать
уровня Шванги будет не в состоянии вытрясти все секреты из
простого мужчины. Шванги даже не понадобилось бы тяжелое
убеждение. Тонкое использование Голоса и тех болезненных форм
допроса, которые остаются монополией Ордена -- коробочка
мучений и давление на нервные узлы -- вот все, что ей
потребуется.
И Лусилле уже тогда стало ясно, куда заведет Патрина его
преданность. Как же Тег мог быть настолько слепым?
ЛЮБОВЬ!
Долгие узы доверия между двумя мужчинами. Шванги будет
действовать быстро и жестоко. Патрин это понимал. Тег просто не
сделал соответствующих выводов из своего знания Патрина.
Голос Данкана вывел ее из этих мыслей.
-- Топтер! Позади нас!
-- Быстро! -- Тег выхватил одеяло из рюкзака и набросил его
на них. Они скорчились в пахнущей землей тьме, прислушиваясь к
орнитоптеру, пролетающему над ними. Он не замедлил и не
вернулся.
Когда они окончательно убедились, что их не засекли, Тег
опять повел их по следу памяти Патрина.
-- Это был охотник, -- сказала Лусилла. -- Либо они
заподозрили, что мы... либо Патрин...
-- Побереги свои силы для ходьбы, -- огрызнулся Тег.
Она не стала на него давить. Они оба знали, что Патрин
мертв. Спор об этом только измотает.
"Этот ментат глубоко копает", -- сказала себе Лусилла.
Тег был сыном Преподобной Матери, и мать подготовила его
свыше дозволительных пределов, прежде чем Орден забрал его в
свои руки. Неизвестные возможности таились здесь не только в
гхоле.
Тропа шла, петляя взад и вперед -- тропа дичи, карабкающейся
по крутым склонам через густой лес. Звездный свет не проникал
сквозь деревья. Только чудесная память ментата безошибочно вела
их по тропе.
Лусилла ощутила угольную крошку под ногами. Она
прислушивалась к движениям Тега, считывая их, чтобы двигаться
как и он.
"До чего же молчалив Данкан, -- подумала она. -- До чего же
замкнут сам на себя". Он повинуется приказам. Он следует туда,
куда Тег их ведет. Она ощущала, на чем основывается покорность
Данкана. Он держит совет сам с собой. Данкан повинуется, потому
что его устраивает повиноваться -- пока что. Бунт Шванги посеял
некую яростную независимость в этом гхоле. Так что же свое
вмонтировали в него тлейлаксанцы?
Тег остановился на ровном месте под высокими деревьями,
чтобы перевести дух. Лусилла услышала, как он глубоко дышит.
Это еще раз ей напомнило, что ментат -- глубокий старик,
слишком старый для таких упражнений. Она тихо проговорила:
-- С тобой все в порядке, Майлз?
-- Я скажу, если со мной что-то будет не в порядке.
-- Сколько нам еще? -- спросил Данкан.
-- Осталось совсем мало.
Вскоре он опять повел их сквозь ночь.
-- Мы должны поспешить, -- сказал он. -- Этот седловой
хребет -- последний отрезок пути.
Теперь, когда он принял факт смерти Патрина, мысли Тега
повернулись, как стрелка компаса, к Шванги, к тому, что она
должна сейчас испытывать. У Шванги должно быть ощущение, словно
ее мир рушится вокруг нее. Беглецы выиграли четыре ночи! Люди,
которые могли провести Преподобную Мать, способны на что
угодно! Разумеется, беглецы, вероятней всего, уже покинули
планету. Не-корабль. Но если...
Мысли Шванги будут полны таких "если".
Патрин был слабейшим звеном, но Патрин хорошо усвоил науку
удаления слабых звеньев, усвоил от своего командира -- Майлза
Тега.