В просторной, скромно меблированной квартире Давыдова было тихо.
Сквозь огромные окна проникал синеватый полусвет летних сумерек.
Шатров, сгорбившись, долго молча ходил взад и вперед. Давыдов угрюмо
откинулся в кресле перед своим большим письменным столом.
Друзья размышляли, каждый по-своему. Не хотелось зажигать свет,
как будто медленно наступавшая в комнате темнота умеряла их огорчение.
- Завтра я уеду, - наконец проговорил Шатров, - больше мне нельзя
задерживаться, да и не к чему. Отказ бесповоротный. Впрочем, вряд ли
могло быть иначе. Наши потомки разберут это дело, когда исчезнут
проклятые эти границы.
Давыдов, не отвечая, смотрел в окно, где над крышей соседнего
дома робко загорались мелкие и тусклые звезды городского неба.
- Горько стоять, как нищему, у порога великого открытия и не
иметь возможности войти! - опять заговорил Шатров. - Не будет мне
теперь покоя до конца дней, и не утешат никакие другие достижения!
Давыдов вдруг потряс над головой сжатыми кулаками:
- Мы не можем поступиться этим! И нам помогут! Черт с ним, с
Камом! В конце-то концов, какая уверенность, что там, где сохранились
остатки убитых "ими" динозавров, мы найдем следы "их" самих? Никакой.
Раз "они" явились к нам зачем-то, то вовсе не обязательно "им" было
сидеть на одном месте. Почему бы не поискать в меловых отложениях у
нас? И заранее могу сказать: если подобные остатки есть, то их можно
найти только в системах высоких и молодых горных хребтов. В Каме
находка не случайна. Почему? Да потому, что там, где земная кора
расколота на бесчисленные небольшие участки, из которых одни
поднимаются, другие опускаются, только там разные маленькие и
случайные отложения могут сохраниться от неминуемых перемываний и
размываний. Если какая-нибудь маленькая впадина начала опускаться еще
в мелу и потом так и осталась впадиной среди гор, там, под слоями все
нарастающих наносов, может уцелеть то, что в других местах, на
равнине, будет перемыто, переотложено и разрушено. У нас есть
подходящие для этого места в горах Казахстана, Киргизии, Узбекистана,
вообще Средней Азии. Эти горы как раз относятся к великой эпохе
альпийского горообразования[Альпийское горообразование - последний
период горообразования в истории Земли, когда возникли высочайшие
горные страны современности.], начавшегося в конце мелового периода. У
нас есть где искать, но надо знать, что искать, иначе...
- Ей-ей, не понимаю вас, Илья Андреевич! - перебил Шатров. -
Разве не ясно, что... вернее - кого искать?
- Вот и неверно. Нам надо решить, каков облик этих пришельцев,
что они такое - может быть, протоплазма какая-нибудь, не могущая
сохраниться? Это раз. И что они делали здесь - два. Первое поможет
понять, с какими остатками мы можем столкнуться при раскопках, второе
- где легче можно натолкнуться на их остатки, если они есть вообще. По
каким местам нашей планеты должны они были бродить? Ох, если
вдуматься, наше предприятие попахивает безнадежностью... Но это,
конечно, не значит отказаться! Так вот, разделимте задачу, как в
добрые старые времена, когда писали совместные работы. Вы берете
биологическую сторону - первый вопрос. Я возьму второй и вообще всю
геологию, направление и развитие поисков. Кое-какие мыслишки у меня
есть - ведь я исследовал все наши громадные среднеазиатские
местонахождения динозавров.
- Вы задали мне нелегкую задачу! - воскликнул Шатров. - Мало ли
какие формы жизни могли существовать в иных мирах! Тут, пожалуй,
никому не под силу решить что-либо определенное, ей-ей.
- Гниль, гнусь и жалкая интеллигентщина! - внезапно разъярился
Давыдов. - Конечно, задача трудна, потому что нет фактов, надо идти
только умозрительно. Вся надежда на мощь ума. Проломить стену. Но если
ваша голова не сообразит ничего путного, то кто же еще из нашего
наличного состава одолеет это? А потом, о разных формах жизни - всяких
там каменных или металлических существах, - это вы оставьте писателям.
Нам не к лицу. Помните об энергетики жизни - она сложилась не
случайно, а вполне закономерно. Основные положения, по-моему,
следующие, и из них нам и надо исходить, чтобы оставаться учеными до
конца. Строение живых существ не случайно. Во-первых, единство материи
Вселенной доказано - всюду и везде девяносто два основных элемента,
как и на нашей Земле. Доказана общность химических и физических
законов во всех глубинах мирового пространства. А если так, то, -
Давыдов стукнул кулаком по столу, - живое вещество, состоящее из
наиболее сложных молекул, в основе своей должно иметь углерод -
элемент, способный образовывать сложные соединения. Во-вторых, основа
жизни есть использование энергии излучения Солнца, использование
наиболее распространенных и эффективных химических кислородных
реакций. Так?
- Все верно, - кивнул Шатров, - но пока...
- Одну минуту. Чем сложнее строение молекул, тем легче они
распадаются при повышении температуры. В веществе раскаленных звезд
вообще нет химических соединений. В менее сильно нагретых звездах,
как, например, в спектрах холодных красных звезд, в солнечных пятнах,
мы обнаруживаем лишь простейшие химические соединения. Поэтому можно
утверждать, что появление жизни в любой, самой необычной ее форме
может быть только при сравнительно низкой температуре. Но не очень
низкой, иначе движение молекул замедлится чересчур сильно, химические
реакции перестанут происходить и энергия, нужная для жизни, не будет
производиться. Следовательно, заранее, без всяких особых допущений
можно говорить об узких температурных пределах существования живых
организмов. Не буду утруждать вас длительными рассуждениями, вы и так
легко поймете, когда я скажу, что эти температурные пределы
определяются еще точнее: это те пределы, в которых существует жидкая
вода. Вода - носитель основных растворов, посредством которых
осуществляется жизнедеятельность организма.
Жизнь для своего появления и постепенно нарастающего усложнения
требует длительного исторического, эволюционного развития.
Следовательно, условия, необходимые для ее существования, должны быть
устойчивыми, длительными во времени, в узких пределах температуры,
давления, излучения и всего того, что мы понимаем под физическими
условиями на поверхности Земли.
А что касается мысли, она может появиться только у весьма
сложного организма, с высокой энергетикой, организма, в известной мере
независимого от окружающей среды. Значит, для появления мыслящих
существ пределы еще уже - это как бы узкий коридор, проходящий через
время и пространство.
Возьмите, например, растения с их синтезом углерода при помощи
света. Это энергетика более низкого порядка, чем у животных с их
кислородным горением. Поэтому растения хотя и достигают колоссальных
размеров, но при условии неподвижности. Движения могучего и быстрого,
как у животного, у больших растений быть не может. Не та машина, грубо
говоря.
Итак, жизнь в той же общей форме и тех же условиях, как на Земле,
не случайна, а закономерна. Только такая жизнь может проходить
длительный путь исторического усовершенствования, эволюции.
Следовательно, вопрос сводится к оценке возможных эволюционных путей
от простейших существ до мыслящего животного. Все другие решения -
бред, беспочвенное фантазирование невежд!
- Строго, Илья Андреевич! Я вовсе не отказываюсь думать над этим
вопросом. И все, что придет в голову, буду сообщать вам...
- Илья Андреевич, вас к телефону. Уже который раз звонят, но вы
отсутствовали несколько дней.
Давыдов яростно крякнул, оторвавшись от корректуры. Большая кипа
гранок топорщилась на столе с приколотым сверху листом: "Проф.
Давыдову, срочно! Просьба не задержать!" Под гранками лежали две
статьи, присланные на отзыв и уже задержанные профессором. За
несколько дней, потраченных на попытку добиться разрешения экспедиции
в Кам, накопилось много срочной работы - той работы, которая облепляет
каждого крупного ученого и не имеет прямого отношения к его
исследованиям. На квартире Давыдова лежала толстая диссертация.
Диссертант ожидал рецензии. Через три часа должно было состояться
длинное заседание. Явился препаратор с просьбой осмотреть работу и
дать указания для ее продолжения. И в то же время нужно было написать
несколько писем для осуществления необычайного шатровского дела.
Профессор, вернувшись к столу после разговора по телефону,
схватился за корректуру. Перо черкало сердито и резко, отрывистые
ругательства сыпались на корректоров. Наконец у Давыдова строчки стали
сливаться в глазах, он пропустил две поправки и понял, что нужно
сделать перерыв.
Давыдов потер глаза, потянулся и вдруг запел громко и неимоверно
фальшиво на однообразный, унылый мотив:
- "Ой ты, Волга-матушка, русская река, пожалей, кормилица, силу
бурлака!"
В приоткрытую дверь стукнули. Вошел профессор Кольцов,
заместитель директора института, в котором работал Давыдов. На лице
Кольцова, обрамленном короткой бородкой, блуждала язвительная усмешка,
а темные глаза печально смотрели из-под длинных, загнутых, как у
женщины, ресниц.
- Жалобно поете, сэр! - усмехнулся Кольцов.
- Еще бы! Невпроворот работы, мелких делишек, к настоящему делу
не подойти. Чем старше становишься, тем больше наматывается разной
чепухи, а силы уже не те, ночами трудно сидеть... Мышиная возня! -
прогремел Давыдов.
- Пфф, сколько шуму! - поморщился Кольцов. - Вы тащить можете,
сэр, у вас фигура могучая - статуя командора... Ха-ха-ха! Вот вам
письмо от Корпаченко из Алма-Аты. Оно вас, думаю, заинтересует.
Небо над крышами посветлело, наступивший рано летний день боролся
с желтым светом настольной лампы у раскрытого настежь окна. Давыдов
закурил. Папироса уже потеряла всякий вкус, табак тяжело оседал на
утомленное сердце. Но намеченная программа была выполнена -
одиннадцать писем к геологам, работавшим в области меловых отложений
Средней Азии, лежали на загроможденном бумагами и книгами столе.
Оставалось запечатать конверты, и тогда письма уйдут с утренней
почтой. Давыдов принялся надписывать адреса и не заметил, как в
комнату вошла жена, по-детски протирая кулачками заспанные глаза.
- Как тебе не стыдно! - негодующе воскликнула она. - Рассветает!
А где же обещание не сидеть ночами? Ведь сам жаловался на усталость,
на потерю работоспособности... Фу, как нехорошо!
- Я уже кончил... Вот видишь - пять конвертов надпишу, и все, -
виновато оправдывался Давыдов. - И больше я не буду сидеть. Это надо
было во что бы то ни стало сделать... Иди спи, маленькая, я сейчас
лягу.
Давыдов надписал последний конверт и погасил лампу. Бледный свет
и прохладный воздух утра заполнили комнату бесстрастной ясностью.
Давыдов посмотрел на небо, потер лоб. Внезапно поставленная им
задача поисков звездных пришельцев в горных котловинах Средней Азии
предстала во всей своей безнадежной трудности.
В самом деле, если сравнительно часто находятся остатки
ископаемых животных, то ведь это потому, что миллиарды их жили на
поверхности Земли и многие остатки неизбежно попадали в условия,
способствующие их сохранению и окаменению. Но пришельцев из чужого
мира не могло быть много. Даже если следы их сохранились где-то, то
найти эти следы в огромных массах осадочных отложений, в тысячах
кубических километров горных пород можно только при раскопках
колоссального объема. Тысячи людей должны просматривать тысячи
кубометров породы, сотни мощных экскаваторов - снимать верхние пласты.
Химера! Ни одна страна в мире, как бы богата она ни была, не может
тратить миллиарды рублей на раскопки такого масштаба. А обычные
палеонтологические раскопки, даже самые крупные, с вскрытием площадок
в триста-четыреста квадратных метров, - капля в море, пустяк при
поставленной задаче. Вероятность, равная нулю!
Истина, обнаженная и беспощадная, заставила Давыдова опустить
усталую голову. Его попытки показались ему смехотворными, планы -
безнадежными.
Шатров был прав, более прав, оценивая своим ясным умом всю
негодность средств, имевшихся в их распоряжении.
"Беда! - огорченно подумал Давыдов. - Не уснешь теперь вовсе:
одолеют проклятые сомнения. Что бы еще сделать, чем отвлечься? Да, вот
письмо, переданное Кольцовым, еще не просмотрел".
Профессор извлек из портфеля письмо известного геолога,
работавшего в Казахской академии наук. Тот писал в институт о том, что
в текущем году начинаются грандиозные работы в ряде больших межгорных
котловин Тянь-Шаня - народная стройка целой сети крупных каналов и
гидроэлектростанций. Два из этих строительств - кстати, наиболее
крупные: номер два - в низовьях реки Чу и номер пять - в области
Каркаринской котловины - вскроют верхнемеловые отложения, в которых
известны большие скопления костей динозавров. Поэтому необходимо
организовать постоянное наблюдение палеонтологов во время земляных
работ. Необходимо связаться с Госпланом и после этого координировать
действия непосредственно с начальниками строительств...
По мере чтения письма отступала безнадежность, заполнившая душу
Давыдова. Он понял, что ему на помощь приходит редкая удача. Интересы
его науки совпали с производственными интересами страны, и теперь
огромная мощь труда осуществит такие раскопки, какие даже не снились
ни одному ученому! Пожалуй, есть надежда проверить невероятную находку
Тао Ли и, если опять повезет, подарить человечеству ясное
доказательство того, что оно не одиноко во Вселенной...
Солнце, свежее и яркое, вставало над городом, облака казались
полосами лиловой пены на прозрачной золотой воде. Шум просыпающегося
города несся в комнату.
Давыдов встал, жадно вдохнул несколько раз свежий воздух,
задернул портьеру и стал раздеваться.
Шатров смял и бросил в корзину только что законченный рисунок
черепа. Потом извлек из груды книг на столе брошюру и задумался, не
раскрывая книги.
Тяжелая дорога - путь новых исканий! Редкие взлеты мысли - как
сказочно легкие прыжки над пропастями грубых ошибок. И все время
тащишься по крутым склонам медленного восхождения под тяжким бременем
фактов, задерживающих, влекущих назад, вниз... Ничего! Поставленная
задача велика и важна. А те, кто был здесь семьдесят миллионов лет
назад? Бесстрашная воля и ум человека не испугались даже грозных
межзвездных пространств. Те, неведомые, сумели переброситься с одного
корабля на другой в то время, когда они на огромных скоростях
расходились друг с другом. Не испугались того, что каждая секунда
времени удаляла их на сотни километров от родной планеты. И, выполнив
какую-то задачу, сумели вернуться или вскоре погибли, ибо те великие
изменения, которые разумный труд производит в природе, не ускользнули
бы от нас, изучающих теперь, семьдесят миллионов лет спустя, свою
планету.
Если мы до сих пор не нашли этих изменений, то пришельцы были на
Земле очень короткое время. Неведомые гости неведомого мира!
Хорошо! Он будет размышлять дальше над своей долей задачи, искать
возможные облики людей иных миров. И скоро он сообщит Давыдову... Но
Давыдов... Он пишет ему регулярно о чем угодно, кроме самого
интересного: как идут поиски. Полтора года прошло уже с момента
памятного разговора в Москве над пробитыми костями вымерших ящеров.
Видимо, ничего не удалось большому другу...
В этот самый момент машина Давыдова быстро шла по пыльной,
выбитой дороге. Белесая пыль бежала под дергающийся вперед и назад
свет фар, облаком взвивалась позади, застилая звезды у низкого
горизонта.
Вдали перед ветровым стеклом машины вставало в ночи красноватое
обширное сияние. Оттуда доносился низкий гул, прорывавшийся сквозь шум
мотора...
Через полчаса Давыдов в сопровождении прораба и своего
сотрудника, прикомандированного к стройке, направлялся к северному
концу участка, слегка оглушенный исполинским размахом работы.
Тысячесвечные фонари на высоких столбах казались окруженными
легким туманом, облако более густой пыли окутывало левую сторону
участка. Там скрежет, грохот и лязг мощных экскаваторов совершенно
заглушали стук сотен вагонеток, с шумом опрокидывавшихся на откаточной
горке.
Толща отложений была глубоко прорезана ложем будущего канала.
Двадцатиметровые стены высились по сторонам; на их ровных, точно
оглаженных исполинским ножом крутых скатах выступали мощные галечники,
целые нагромождения валунов, сменявшиеся желтыми песками и слоистыми
песчаниками с миллионами блесток слюды и гипса.
Ночь, расстилавшаяся вокруг, в просторах пустынной степи, здесь
не существовала, как не существовала и самая степь. Здесь был особый
мир напряженного гигантского труда, по-своему изменивший лицо древней
казахстанской пустыни.
Давыдов проходил мимо загорелых, покрытых потом и пылью людей, не
обращавших на него никакого внимания. Отбойные молотки сотрясались в
умелых руках, разрыхляя выступы твердых скал. Грузные, похожие на
огромные железные скелеты машины тяжело ворочались в пыли. Грузовики
стадами толклись у погрузочных конвейеров, без конца ссыпавших
убираемый грунт.
- Вот это раскопки, Илья Андреевич! - прокричал сотрудник
Давыдова.
Профессор весело усмехнулся и хотел что-то сказать, но в этот
момент застланное пылью небо осветилось широкой дугой вспышки, тяжкий
гул передался по земле.
- Взрыв на выброс, - пояснил прораб. - Выкинули разом сотни три
тысяч кубометров. Там, на восьмом участке, готовят канавку для
экскаваторов.
Давыдов оглядел "канавку", вдоль которой шел. Она тянулась
насколько хватал глаз в рядах фонарей, прямо и неуклонно рассекая
степь, на севере расширяясь в котлован чуть ли не полкилометра в
поперечнике. Там было вскрыто кладбище динозавров - колоссальное
нагромождение огромных окаменелых костей. Кости тянулись грядой
поперек всего котлована и, по-видимому, еще далеко за его пределами.
Они беспорядочно громоздились, подобные обрубкам бревен, наваленные
друг на друга слоем в восемь метров толщины, смешанные с большим
количеством крупной гальки. Здесь не было цельных скелетов, только
обломки костей разной величины и разных пород вымерших ящеров,
перемешанные как попало. Экскаваторы врезались в это скопление
остатков сотен тысяч чудовищ, разгребая и расчищая площадь котлована.
Разбросанные и наваленные грудами кости угрюмо чернели на краю выемки
в тусклом свете начинающегося утра...
Высоко поднявшееся солнце жгло уже в полную силу. Груды черных
костей раскалились, как в банной печи.
- Можно считать осмотр оконченным, - сказал Давыдов, беспрерывно
вытирая мокрое от пота лицо. - Здесь то же самое, что и на втором
участке. Вторая гряда костей. Я исследовал двадцать лет назад к северу
отсюда, в урочище Бозабы, на правом берегу Чу, еще большую гряду
костей - тридцать километров в длину. Подобные гигантские кладбища
есть и в долине реки Или, и в Каратау, и около Ташкента. И все они
такие - из беспорядочно перемешанных миллионов костей, но ни одного
целого скелета или черепа. Для изучения материал почти непригоден. Это
остатки размытых когда-то кладбищ динозавров, кладбищ, которые
превосходят всякое воображение по своим размерам.
- У вас какие-нибудь новые соображения относительно этих "полей
смерти", Илья Андреевич? - спросил помощник. - В опубликованных
работах вы...
- Высказался неясно? - перебил Давыдов. - Не только неясно, но и
неверно. Я тогда не представлял себе полностью масштабов явления.
- А теперь что вы думаете, Илья Андреевич?
- Не знаю... Просто не знаю и не думаю! - резко сказал Давыдов. -
Ну хорошо, нужно идти. Если я через три часа уеду, то к вечеру буду на
Луговой. Поезд в Москву идет в час ночи.
- А мне продолжать наблюдения?
- Разумеется. Подыщите помощников для разборки костей. В массе
обломков кое-что попадается и путное. Наконец, на других участках
опять могут встретиться новые скопления. Хотя если будут продолжаться
галечники и конгломераты, то все будет то же самое. Я не надеюсь уже
на это строительство. Вот номер пять - там другой характер отложений:
пески и гравий, песчаники почти без гальки. Отложения мелких,
спокойных потоков и даже частично ветровые. Но Старожилов оттуда за
полгода работ не сообщил ничего интересного. Сидит безрезультатно.
Захандрил, бедняга...
В большой комнате для занятий аспирантов находилось трое молодых
людей. Один, взгромоздясь на стол, оживленно беседовал с девушкой,
сидевшей в углу.
- Настоящий исторический момент, - говорил сидевший на столе,
яростно теребя свои густые рыжеватые волосы, - определяет очень многое
в будущей судьбе человечества. Атомная энергия в руках агрессоров
угрожает гибелью цивилизации, всем достижениям культуры. Наши геология
и палеонтология вовсе не самое важное, и это-то заставляет меня
сомневаться, правильно ли я выбрал специальность. Я чувствую себя
как-то в стороне от настоящей жизни. Хочется быть в рядах тех, кто
создает атомную энергетику для нашей Родины. Страна социализма должна
иметь самую могучую и передовую физику. Верно, Женя?
- Все это верно, - отвечала ему девушка, - но если кто не
способен к математике? Я вот не люблю ее - как же я могу работать по
физике?
- Не так страшно. По-моему, для некоторых разделов физики вовсе
не требуется много математики... Ты что качаешь головой? - повернулся
он к другому аспиранту, молчаливо прислушивавшемуся к разговору.
- А все-таки как интересна палеонтология! - вздохнула девушка. -
Конечно, физика важнее. Но мне кажется, и тут можно принести много
пользы... Знание...
Дверь с шумом распахнулась, и в комнату влетела худенькая,
стройная девушка со свертком миллиметровки в руках.
- Ребята, приехал Илья Андреевич! Я видела его в канцелярии.
Сказал - сейчас к нам зайдет. Надо приготовиться! А вы тут разговорами
занимаетесь с Мишкой.
Женя оглянулась на дверь.
- Мы с Михаилом о серьезных вещах говорили.
- Знаю, о каких серьезных вещах: бросать палеонтологию, идти
заниматься атомной энергией. Так тебя сразу и возьмут. Гений пропадает
непризнанный! Давайте-ка спросим у Ильи Андреевича, как он к этому
делу отнесется. Он, когда сердитый, говорят, мастер ругаться черными
словами.
- Ты с ума сошла, Том! - заволновался Михаил. - Разве можно
сказать большому ученому: мы, мол, не считаем его науку важной! Мы,
его аспиранты!
- А вот возьму и спрошу! - заупрямилась Тамара. - Надо наконец
поставить точку на всех ваших разговорах. Ты Женю ими замучил, да и
мне надоел...
В дверь громко постучали. Михаил мгновенно спрыгнул со стола,
Женя невольно поправила волосы. Вошел Давыдов, широко улыбаясь, бодрый
и веселый, поздоровался, в нескольких словах рассказал о своей
поездке.
- А теперь вы рассказывайте. Какие достижения и вопросы? Начнем
хотя бы с вас, Тамара Николаевна.
Тамара улыбнулась слегка смущенно.
- А можно вас сначала спросить по общему вопросу, Илья Андреевич?
- начала она. - Вы не торопитесь?
Михаил за спиной Давыдова в комическом ужасе закатил глаза.
- Нисколько не тороплюсь, - ответил Давыдов. - И вы знаете, я
люблю, когда меня спрашивают.
- Илья Андреевич, Михаил... мы все обсуждали, правильно ли
сделали выбор специальности. В такое время наши ископаемые кости...
Вот Михаил говорит - надо бы заниматься физикой... И мы были на
докладе Петрова - не совсем понятно, но страшно интересно! - Тамара
выпалила все это одним духом, запнулась, вздохнула и поспешно
закончила: - Я хотела спросить ваше мнение по этому вопросу. Что вы
нам посоветуете?
Давыдов стал серьезным, нахмурился и против ожидания Тамары
нисколько не рассердился. Он медленно вытащил портсигар.
- Окно открыто, значит, можно курить... Вопрос серьезный. Я вас
понимаю. Во время крупных переворотов в технике те дисциплины, которые
стоят в стороне, должны казаться неважными. И вы, молодежь,
естественно, колеблетесь, несмотря на уже приобретенную специальность.
Я бы тоже колебался... Но вот что я вам скажу...
Давыдов зажег папиросу, задумчиво посмотрел на поднимавшийся
вверх дым.
- Есть люди, - медленно начал профессор, - безразличные в выборе
научного пути. Случай, выгода - и они будут заниматься чем угодно. И
даже с большим успехом, с хорошими результатами. Но я не считаю их
настоящими учеными. Выбор науки, что там ни говори, определяется
личными склонностями, способностями и вкусами. Только тогда, когда ваш
ум будет требовать знания, ловить его, как задыхающийся ловит воздух,
тогда вы будете подлинными творцами науки, не щадящими сил в своем
движении вперед, сливающими свою личность с наукой. Я сам вначале
колебался. По образованию я инженер, люблю технику, и все же основные
мои склонности - исторические. Вот я и занимаюсь древнейшей историей
Земли и жизни. Худо ли, хорошо ли, но это заполняет всю мою жизнь,
целиком. Конечно, может быть, жаль, что я не физик, не творю важнейшее
для настоящего момента, но тут дело в комбинации моих способностей и
интересов, которые принесут наибольший эффект, если будут
гармонировать с избранным путем. И не стоит преуменьшать значение
нашей науки. Ее "завтрашний день" дальше, чем у других отраслей
знания, она сделается необходимой позже других, но сделается, когда мы
сможем вплотную взяться за человека. Наш организм - это исторически
сложившаяся сложнейшая комбинация эволюционных наслоений от рыбы до
высшего млекопитающего. Понять биологию человека по-настоящему без
изучения всей эволюционной лестницы нельзя. А от этого целиком зависит
медицина будущего, сохранение человека как вида и еще многое другое.
Сейчас эти вопросы еще далеки от нас, но приближаются с каждым днем. И
мы готовим для них точную основу знания. Бросить наше дело нельзя еще
и потому, что человеку, строящему будущее, необходим общий подъем
культуры, знания и широкий кругозор. Наука имеет свои законы развития,
не всегда совпадающие с практическими требованиями сегодняшнего дня. И
ученый не может быть врагом современности, но и не может быть только в
современности. Он должен быть впереди, иначе он будет лишь чиновником.
Без современности - фантазер, без будущего - тупица. А ведь еще Петр
Великий это хорошо понимал. Вспомните его указ о непременном сборе
ископаемых костей - это в те-то тяжелые времена, в бедной и
бескультурной стране!
Давыдов потушил папиросу и по рассеянности бросил ее на пол.
Аспиранты этого не заметили. Женя перегнулась боком через стол, глядя
на Давыдова. Тамара стояла с победно поднятой головой, а Михаил хмуро
опустил глаза.
- Теперь о другой стороне вашего вопроса, - продолжал Давыдов. -
Тут тоже не следует преувеличивать. Говорить о гибели цивилизации и
безнадежно опускать руки нельзя - так поступают многие интеллигенты на
Западе, пытаясь оправдать свое бездействие. И без того сейчас там
культура сильно отстает от техники. Люди приобретают все большую
власть над природой, забывая о необходимости воспитания и переделки
самого человека, часто недалеко ушедшего от своих предков по уровню
общественного сознания. А вы, советская молодежь, хотите быть бойцами
за культуру, за будущее счастье человечества. Тогда верьте в
могущество нашей страны и не колеблясь идите по выбранному пути!
Возможно, что впереди, вряд ли очень скоро, - новая грозная война,
решающая схватка старого с новым. Делая наше дело, мы будем бороться
за нашу культуру. Благородная задача - отстоять ее от варварства,
вооруженного последним словом техники. Потом, представляете ли вы как
следует, что такое атомная энергия сейчас? Большая часть элементов из
числа всех девяноста двух обладает весьма и весьма устойчивыми ядрами.
Чтобы разбить их, нужно приложить энергию, большую, чем мы получим от
их распада. И это не случайно. За миллиарды лет формирования нашей
планеты, как и других планет, в процессах изменения материи произошел
как бы отбор - все неустойчивое распалось, перешло в устойчивые формы.
Сейчас мы подошли к использованию цепных реакций в последних элементах
менделеевской таблицы, самых тяжелых по своему атомному весу. Это тоже
не случайно - самые тяжелые элементы очень богаты нейтронами и легко
распадаются, осуществляя цепную нейтронную реакцию[Цепная нейтронная
реакция - лавинообразное нарастание процесса деления атомных ядер.] -
единственную, которую мы можем технически использовать в настоящий
момент. И этот распад отнюдь не следует представлять как полный распад
всего атома. Атом тяжелого элемента как бы раскалывается на две части,
каждая из которых дает устойчивые элементы середины менделеевской
таблицы. При этом частично освобождается энергия. Тут еще очень далеко
до полного распада и не менее далеко до цепной реакции с устойчивыми
элементами.
Пока наше овладение атомной энергией сводится к использованию
цепных реакций с неустойчивыми изотопами урана и тория, а также
реакции перехода изотопа водорода - трития в гелий в очень сложных
условиях водородной бомбы. Можно, как вы знаете, повысить атомный вес
урана и получить искусственные элементы, выходящие уже за пределы
таблицы, - нептуний и плутоний, девяносто третий и девяносто четвертый
искусственные элементы. Уран можно превращать и дальше, создавая
элементы девяносто пятый и девяносто шестой америций и кюрий, и так
далее - до сотого и больше номера.
Все они неустойчивы, подвергаются распаду. Энергия распада
плутония и составляет горючее атомных мирных машин и взрывную силу
атомных бомб, так же как и энергия неустойчивых форм урана - изотопов
двести тридцать пять и двести тридцать три. Несомненно, в процессах
превращения материи ранее существовали элементы вроде нептуния, более
тяжелые, чем уран, но впоследствии они перешли в устойчивые формы
основных девяноста двух. Поэтому уран мы можем рассматривать как
остаток этих сверхтяжелых элементов, уцелевший вследствие своего
рассеянного состояния, вдобавок встречающийся в верхних зонах земной
коры, где он устойчив в условиях сравнительно небольших температур и
давлений. Уран и, вероятно, второй близкий к нему тяжелый
элемент - торий пока останутся основой атомной энергии, ибо между
использованием способности урана к распаду и использованием энергии
вещества других элементов лежит техническая пропасть, которую мы вряд
ли очень скоро перейдем. Но уран и торий - крайне редкие элементы,
запасы их в мире незначительны. Отсюда следует, что пока накопление
запасов атомной энергии весьма ограниченно...
- Вас к телефону, Илья Андреевич, - вызов с междугородной! -
послышался голос из-за двери.
- Сейчас, сейчас! - Давыдов с мучительным выражением наморщил
лоб. - Ну, вот то, что я хотел вам рассказать об атомной энергии...
Урана немного, его запасы могут быть израсходованы очень быстро.
Поэтому, глядя в будущее, мы должны изыскать крупные запасы этого
драгоценного вещества. И мы... - Профессор вдруг умолк, поглаживая
виски и смотря остановившимся взглядом поверх голов своих
собеседников. - Крупные запасы урана... огарки формирования планеты, -
тихо забормотал Давыдов. - Так...
Профессор словно поперхнулся и быстро вышел из аспирантской
комнаты.
- Что это случилось с Ильей Андреевичем? - воскликнула Тамара,
нарушая общее недоуменное молчание. - Я могу поклясться, что он чуть
было не сказал черное слово!
- Что ты выдумываешь, Тамара! - негодующе возразила Женя. -
Просто его перебили с этим несчастным телефоном. И все нам
испортили... Так интересно он говорил!
- Уверяю тебя, что с ним что-то произошло. Тебе из-за шкафа не
было видно. Он изменился в лице, будто привидение увидел.
- Верно, верно, Том, - поддержал Михаил, - я тоже заметил. Может
быть, ему пришла в голову интересная мысль?
Догадка Михаила была правильной. Давыдов шагал по коридору, и все
его мысли сосредоточились вокруг внезапно возникшей догадки. Ученый
перенесся на два года назад, когда под впечатлением страшной волны,
разрушившей остров, он всматривался с борта парохода в глубину океана
и в мозгу его формировалась еще робкая идея о силах, вызывающих
движения земной коры. С тех пор он непременно подбирал факты и
размышлял, постепенно переходя от этих явлений современности к гораздо
более крупным во времени и пространстве горообразовательным процессам
прошлого. И теперь разве не сама судьба дает ему в руки доказательство
правильности его предположений?
Давыдов взял трубку. Ответа не было, но он механически продолжал
прижимать трубку к уху, думая о своем. Двадцать лет мучила Давыдова
загадка "полей смерти" динозавров в Средней Азии. Вдоль подножия
Тянь-Шаня тянутся гигантские скопления костей огромных ящеров.
Миллионы особей самого различного возраста погребены в этих
скоплениях. Но раньше они были еще гораздо больше, так как мы имеем
дело лишь с остаточными местонахождениями, размытыми в третичное время
при дальнейшем поднятии гор. Что могло вызвать такую массовую гибель
именно в этом месте? Не вымирание же вдруг от каких-то неизвестных
причин? Нет, массовая гибель динозавров совпала по времени с началом
великой альпийской эпохи горообразования, поднявшей хребты Тянь-Шаня,
Гималаев, Кавказа и Альп. Совпала и в пространстве, территориально.
Тогда, семьдесят миллионов лет назад, в конце мелового периода, эти
хребты медленно вспучивались рядами параллельных складок - совсем так,
как это происходит сейчас на Тихом океане. Разница была только в том,
что тянь-шаньские складки мелового периода образовывались не в океане,
а на суше, по окраине моря, и эта область была населена наземными
животными. Кроме того, в меловую эпоху складкообразование имело
гораздо больший масштаб, чем теперь. Одни и те же процессы образования
гор тогда и теперь обязаны силам распада сверхтяжелых элементов в
глубинах земной коры. Если это предположение верно, то нет ничего
невероятного, что энергия атомных реакций в некоторых областях в
какие-то моменты прорывалась наружу, хотя бы в виде мощного излучения.
Образовывался обширный район, в котором гибло все живое, а также и те
животные, которые передвигались сюда из других областей. Следует
проверить кости динозавров на радиоактивность!
Ничто, разумеется, не могло предупредить безмозглых ящеров о
неизбежной гибели. Более мелкие остатки не сохранились в процессах
перемыва, а прочные, огромные кости динозавров и сейчас удивляют нас
непомерным количеством. Такое совпадение не случайно!..
"А что, если не случайно и другое совпадение? Почему мы нашли
следы звездных пришельцев тоже в области горных поднятий того времени?
Мощное излучение, губительное для динозавров, которое, разумеется,
можно уловить прибором, началось тысячелетиями раньше. Тогда, если
"они" бродили там, где позже произошла массовая гибель динозавров,
значит, "они" искали источники атомной энергии... Но если это так, то
вот два важнейших следствия: первое - нам нужно искать следы звездных
пришельцев, этих небесных гостей Земли, вдоль Тянь-Шаня и Гималаев -
самых молодых горообразовательных зон Земли, именно там, где мы их и
ищем. Второе - если горообразовательные процессы и вулканизм возникают
потому, что в земной коре время от времени создаются концентрации
сверхтяжелых элементов, вступающих в цепную реакцию, то можно ожидать
нахождения остатков этих концентраций на доступных нам глубинах земной
коры в соответствующих географических районах... Вот если бы удалось
найти еще раз следы небесных гостей в областях горообразования, у меня
была бы уже уверенность в том, что..."
- Говорите! - неожиданно раздался в трубке голос. - Соединяю с
Алма-Атой!
Давыдов вздрогнул, ход мыслей разом остановился. Алма-Ата могла
сообщить важные новости со строительства каналов.
Далекий, но отчетливый голос назвал его имя, Давыдов узнал
ученого секретаря Геологического института.
- Илья Андреевич, утром звонил Старожилов со строительства номер
пять. Там обнаружены скелеты динозавров, не то поврежденные, не то
неповрежденные - я не разобрал из-за плохой слышимости. Старожилов
просил меня связаться с вами. Он считает ваш приезд необходимым. Что
ему передать?
- Передайте, что вылечу завтрашним самолетом! - быстро сказал
Давыдов.
- У меня еще к вам два дела, - продолжал секретарь, - но,
поскольку вы будете у нас, на месте поговорим. Значит, ждем. Привет!
- Преогромное спасибо! - радостно закричал в трубку Давыдов. -
Привет всем... До свиданья!
Давыдов поспешил к Кольцову, попросив завхоза заказать билет в
аэропорту. Читать дальше ... Источник : https://www.litmir.me/br/?b=275179&p=1
