18:31 ...время 023 | |
*** === Да, мне недоставало опыта, и иной раз я не мог даже понять, что она мне объясняет — настолько сильно разнились классические имперские методы обучения и то, что «преподавал» мне Беренгар. Часто случалось так, что после объяснений и примеров Айрилен ничего не получалось, но стоило поговорить с Сейнорай и рассказать ему, что требуется — как на следующий день заклинание давалось мне легко. И магесса была поражена этому! Мы с ней… Сблизились, если можно так сказать. Обсуждали магию, стратегию, тактику, историю, иногда даже перешучивались. С магистром, несмотря на её холодный образ воительницы, не подпускающей к себе никого близко, было довольно легко. Но понаблюдав за ней, я понял, что со мной она общается куда мягче и свободнее, чем с другими. Впрочем, даже так я не мог сказать ей правду… Не мог признаться, что её помощь с поддельными документами оказалась бесполезна по одной весомой причине. Потому что теперь был человек, который знал, что я — не Рой. Как раз сейчас я сижу на задней части телеги, глядя на генерала Слэйта. Расположившись за длинным столом, в окружении Молоха, Вангарда, Горация и тысячников армии, он бурно обсуждает план завтрашней атаки на твердыню, запирающую проход к Ялайскому королевству. А я смотрю на отца и вспоминаю наш последний разговор, который прошёл так странно…
* * * (Некоторое время назад, сразу после битвы за Лавенгейский вал) После боя в Лавенгейском валу, после схватки с Советником Иранедера и после того, как я впал в ступор, услышав слова отца, сказанные в крепостном дворе, мы вернулись во временный лагерь. Кристиан обнял Роберта и Нормана, напряжённо ждущих у генеральского шатра и обрадовано вскочивших навстречу, сказал им несколько слов, а затем велел не беспокоить его какое-то время. Этот же приказ получили адъютанты и гвардейцы, охраняющие отца. Кристиан лишь перекинулся несколькими словами с Вангардом и Молохом, убедился, что в ближайший колокол его не потревожат, пообещал вскоре вернуться в штаб командования — а затем пригласил меня на разговор. Надо ли говорить, что заинтересованными взглядами нас провожали все? Мои братья, не подозревающие, что я — это я, генералы, охрана, маги, прочие солдаты… Полагаю, в тот момент у них в голове крутился вопрос — чем же этот парень заслужил личную аудиенцию самого Кристиана Слэйта? Меня и самого терзали самые разные, подчас — тревожные — мысли… Шатёр не изменился с того момента, как мы обсуждали в нём штурм города. Тот же стол с картами приграничья, те же стулья, личное кресло отца, стойка для доспехов и оружия, пара сундуков, несколько ковров, магические светильники, установленные по периметру, отделённая резной деревянной ширмой спальная часть. Прошло всего несколько часов, как генералы спорили о нападении на город, но у меня внутри было ощущение, что это происходило несколько дней назад… — Как ты узнал? — напряжённо спросил я, когда отец расстегнул застёжки и скинул помятые наплечники прямо на пол, а затем устало уселся в кресло. — Что ты — это ты? — усмехнулся генерал. — Да. Я внимательно смотрел на волевое лицо отца. Старался увидеть подсказку о том, чего мне ждать. Не знал, как реагировать — радоваться или бояться. С одной стороны — я испытал немалое облегчение оттого, что теперь он знает, что я жив. С другой… Как объяснить ему мою магию? Как рассказать о том, что произошло в Верлионе? Как объяснить, почему я выдавал себя мёртвым?.. Из запотевшего на столе кувшина отец разлил янтарное вино по двум бокалам и жестом предложил мне сесть. Я последовал этому приглашению и взял хрустальный сосуд. Он был чуть холодным, а от вина доносился приятный пряный аромат. Это что, яблоки из нашего поместья?.. — Не считая того, что я отказался верить, будто мой сын мог настолько глупо погибнуть в огне? — отец сделал длинный глоток и пристально посмотрел на меня своими синими глазами. — У меня была вещь, что вселила эту уверенность. Он отодвинул воротник, подцепил пальцем золотую цепочку и вытянул из-под рубашки висящий на ней фамильный перстень. Мой перстень! С гербом трёх капель росы, выполненных из синих сапфиров! И они слегка светились… Отец снял цепочку с шеи и протянул украшение мне. *** — Так он был с секретом? — догадался я. — Именно. Перстень настроен на тебя. И если светится, когда ты далеко — значит, ты жив. А как только камни потухнут… Продолжать смысла не было. Наши взгляды снова встретились, и отец усмехнулся. — Я рад, что нашёл тебя, Хэлгар. Ты даже не представляешь, как сильно я этому рад… — Отец… — слова застряли у меня в горле, и я почувствовал, как глаза щиплет. Проклятье, только бы не разреветься от избытка чувств как девчонка! Отец не поймёт и не одобрит, но, как назло, на меня навалилось всё и сразу. Усталость от сражения, боль от убийства такого числа людей, облегчение оттого что я, наконец, открылся, радость от осознания, что отец рад меня видеть… И страх. Страх всё также сковывал нутро. Я понимал, что просто радостью от встречи наш разговор не ограничится… И оказался прав. — На самом деле я узнал тебя и без кольца, — сказал генерал, допивая вино и доливая себе из бутылки. — В тот день в Ранхольде, когда «чёрные» сошли с ума. — Но… — я запнулся, — но почему ничего не сказал? — Решил… Присмотреться . Ты изменился — повзрослел за полгода куда сильнее, чем можно было рассчитывать. И… Вся та история, которая случилась в Верилоне… Она меня смущала. — «Смущала»? — Чернокнижник, похищающий людей, тёмные проявления, обвинение тебя в малефиции, воронка проклятья над городом, которая должна была его разрушить, убитые Рвачи и Ищейка… И я говорил с Изабель. — Вот как? Я глотком допил вино и отставил бокал. — Она рассказала, о чём вы говорили с этим горбуном. О том, что слышала перед тем, как потеряла сознание. О предложении малефика и том, как ты на него согласился. — Отец, я… — Увидев тебя там, на площади Ранхольды, на мгновение я даже подумал, что дочь графа Канти была права. Что ты согласился стать сообщником этого Керса и, возможно, даже кого-то убил и потому постарел. Но… Я молчал, глядя в лицо отцу. Что я мог ему сказать? Как мог оправдаться? Пока мы возвращались во временный лагерь, я понимал, что придётся объясняться, и придумал ложь. Но она звучала так жалко, что мне не верилось в её состоятельность. А рассказать правду… Как он после этого отреагирует? Я знал, как отец относится к тёмным! Хотя… Помня о том видении, о том, что он велел малефику заблокировать пробудившуюся во мне тьму… — … Но я понял, что всё не так, — продолжил отец, пристально глядя на меня. — Отчего же? — Меньше колокола назад я срастил твои связки, — многозначительно поднял брови генерал, — И видел, как ты плетёшь заклинания Света. Ни один чернокнижник на такое неспособен. Секунду я перевариваю услышанное, а потом хватаюсь за предложенную ниточку, наскоро меняя заранее придуманную ложь. — Я… Да, ты прав. Разумеется, я не соглашался на предложение Керса. Сделал это только для того, чтобы он подпустил меня поближе, расслабился. А затем нанёс удар. Я убил его, отец… Но потом… Я сглупил. — Вот как? — Там были его книги, расчёты. Я решил, что смогу остановить это проклятье, которым он намеревался заразить весь город! И у меня почти получилось! — Расскажи подробнее. — Я… Заклинание исчезло, но не совсем… Оно ударило в меня, впиталось… И именно тогда я… Повзрослел… Меня вышвырнуло из той башни, а когда я очнулся — увидел, что выгляжу по-другому. И… Почувствовал… Почувствовал, что во мне скопилась тьма… Она как то повлияла на меня, изменила… Отец смотрел на меня странным рассеянным взглядом. Словно не воспринимая сказанное, но его поза была такой напряжённой, что я подумал — ещё мгновение, и он вскочит, чтобы самолично вытащить меня наружу и повесить на ближайшем дереве! Но нет — потерев виски и проведя ладонями по лицу, генерал только покачал головой. — Проклятье! Хэл, ну зачем? Для чего ты туда полез? — Не было времени, отец… — понуро ответил я. — Но выбор имелся — или попробовать всё исправить, или трусливо сбежать. Тогда погибли бы все… и я, в том числе. Поэтому я рискнул, и у меня получилось… Почти… Просто когда я понял, что во мне оказалась тьма… Тогда же я осознал, что если это выяснится — никто не станет разбираться. Меня просто повесят… И это навлекло бы на вас с мамой и братьями большие неприятности. Я не хотел этого — потому изобразил собственную гибель и бежал на фронт. Решил, что коли уж замарался — сделаю всё, чтобы очиститься и принести своей стране хоть какую-то пользу… А уже позже выяснил, что тьма, которая меня поразила, не вечная, и от неё можно избавиться. Она не сделала меня тёмным — просто покалечила. Но теперь её нет. — Я вижу, сын. Вижу. Его тон изменился — стал сухим и безжизненным… Я отметил это машинально, но не придал значения. Ведь в голове крутились разрозненные кусочки мозаики, волнующей меня, и связанной с отцом… Видение, где он велит малефику заблокировать мой тёмный дар, книга Беренгара, спрятанная в доме деда, слова родителя Керса о найденном подземелье замка Ирандера с разными артефактами… Мне казалось, что всё это связано, казалось, что отец знает куда больше, чем говорит и показывает мне — но картинка в голове не складывалась целиком. Я не мог просто спросить его обо всём этом! Ведь я даже не знал, что он думает о произошедшем со мной! Не знал, что предпримет несмотря на свои слова! Но генерал, глядя куда-то «сквозь» меня, сам направил разговор в нужную сторону. — Это сейчас не так важно. За последние полгода ты прошёл через много сражений. Увидел, какова война на самом деле, не так ли? — Да. — Такое само по себе накладывает отпечаток на человека... Я помню, потому что сам испытывал подобное. Особенно в тот год, когда убил Ирандера… — Ты… Ты никогда об этом не рассказывал. Как это было? Задавая этот вопрос, я вдруг заметил, что с отцом что-то не то… Начало нашего разговора было очень напряжённым — мы оба были сконцентрированы и собраны, затем наступил миг просветления, но сейчас… Генерал словно впал в прострацию… Его взгляд расфокусировался ещё сильнее, тело расслабилось настолько, что расплылось в кресле, а голова на каждой фразе слегка дёргалась… Да что с ним такое?! — Мы… Мы разгромили войско Ирандера в битве на Бледных равнинах. Гнали остатки его воинства до крепости Ай-Шадзул… Она построена за ущельем, ведущим в ялайские земли… Там мы и сразились. Я вызвал Ирандера на бой. Предложил ему поединок. И он согласился. — Но зачем?! — Мы и так побеждали. Я хотел, — отец тряхнул волосами, и я заметил, что с последней нашей встречи в них изрядно прибавилось седины, — … хотел покончить с этим отродьем раз и навсегда. Лишить тёмных преимущества… Сказал, что если Ирандер победит меня — мы отступим… Оставим их земли и не тронем ялайцев следующие десять лет… Дадим время убраться подальше. — Что?! И Император одобрил такое? Отец резко дёрнул головой. — Ты можешь подумать обо мне всё, что угодно, сын — но я не собирался выполнять данное обещание. Ирандера и его прихвостней следовало убить, уничтожить, искоренить любыми методами! И если бы я проиграл… Наши полки смели бы остатки его армии, ударили железным кулаком и размазали их по тем скалистым землям! — Но ты победил? — Победил, — кивнул генерал, — Раньше я был магом куда более сильным, чем сейчас… Лучшим выпускником столичной Академии. — Но Ирандер… Он ведь жил сотни лет! — Это так. Но мы долго воевали. Несколько раз я наблюдал, на что он способен, и не скажу, что это что-то невероятное. Конечно, он сильнее любого мага, но думаю, что Император, храни его Святые предки, мог бы посоперничать с ним на равных. А я… Я был немногим слабее. И веры в собственные силы у меня хватало. — Но… — Во время нашего поединка поднялась страшная буря… — отец словно бы и не заметил, что я пытался что-то спросить. — Мы встретились в том злосчастном ущелье… Молнии били в скалы, вокруг сыпалась каменная крошка, а мы сражались! Не знаю, сколько это продолжалось — но я пронзил ялайскую тварь своим полуторником! Он сбил мне наплечник и сильно ранил — но я всё же умудрился его достать, даже несмотря на то, что он использовал грязные приёмчики этой своей тёмной магии! *** После слов отца мою кожу покрыли мурашки. «Глаз бури», ущелье, молнии, бьющие в скалы… Рыцарь в доспехе с заляпанным грязью гербом, которому я сбиваю наплечник в своих снах… Всё это звучало так похоже! Но как?! Почему?! Рыцарь из моих снов — отец?! А я — Ирандер?! И тьма во мне… Да нет, это же просто бред! На меня обрушивается такой поток эмоций, что я даже не знаю, что ответить, что спросить. А отец, словно находясь в трансе, словно не замечая моего ошеломления, продолжает: — А потом мы прошли по ущелью к замку Ай-Шадзул… Вскрыли его, убили всех тех, кто защищал твердыню и раскатали её по камешку… Уничтожили всё, что Ирандер собрал там… Артефакты, оружие, тварей, которых создавали его приспешники… Но тёмный властелин оказался хитёр. У него были Советники, которых он прятал до поры до времени. Они остались в его столице, и нанесли по нам удар оттуда. У них были свежие, подготовленные войска, снабжение, несмотря на скудные земли… Они рискнули всем, чтобы выбить нас со своей территории. А наша армия теряла силы, ждать провианта приходилось долго… Пришлось отступать на укреплённые позиции, и война продолжилась… Но уже без Ирандера. Я оставил фронт и вернулся домой… Я находился в замешательстве. Видел, что с отцом что-то не так… Он говорил не как обычно, а словно бы… Механически? Во мне поселилось чувство, что сейчас лучше оставить отца в покое, но один вопрос жёг душу слишком давно… С того самого момента, как я узрел то странное видение. Нет, даже раньше! С той злосчастной охоты, когда выплеснувшийся из меня дар превратил медведя в Келаура! — Отец, мне… Я хочу спросить… — я понимал, что видение может быть лживым, может быть игрой моего воображения, воспалённого тёмной магией… Но был обязан проверить. — Да? — устало откликнулся генерал. — Ты знал, что во мне есть тьма? Слова повисли в воздухе. Ну вот и всё! Сказанного уже не вернуть! Генерал не торопился отвечать. Он сжал зубы так, что они заскрипели, дёрнул головой, будто пытался отогнать этот вопрос, но не смог — и, словно преодолевая себя, отрывисто бросил: — Знал. — Но почему?! — мигом взорвался я. — Откуда она взялась?! Ведь в нашей семье никогда не было тёмных! Снова недолгое молчание. Под кожей на шее генерала проступили вены. Глядя на них, я подумал, что ещё немного — и они лопнут, так сильно был напряжён родитель… — Ты прав… В нашей семье никогда не было тёмных. Я ждал какого-то продолжения, но отец застыл, глядя на меня немигающим взором… Он ничего не говорил, его лицо не выражало никаких эмоций… Я не понимал, что происходит… — Но… — Давай… не будем… говорить об этом… Хэл. — Но отец!.. — меня понесло… Я пытался остановить себя, но слова сами рвались наружу. Отец явно всё знал! Почему он не хочет ничего мне рассказать?! ПОчему не хочет помочь?! — Я ничего не понимаю! Тот малефик, что заблокировал тьму во мне — это правда?! Откуда взялась книга в особняке деда в Верлионе?! И я говорил с отцом Керса! Он забрал из замка Ирандера, о котором ты упоминал, камень… Взмах руки. Генерал остановил поток слов, льющийся из меня, и я увидел, как гуляют его желваки. — Я… Сказал… Не будем… Говорить… Об этом… Он напрягся так, что в его глазах полопались капилляры, а зубы заскрежетали, словно он стачивал их друг о друга! Отец вцепился в подлокотники, костяшки его пальцев побелели… И тут до меня дошло! Это не просто нежелание продолжать разговор, а что-то другое! Голова генерала дёрнулась в одну сторону, в другую, сквозь сцепленные зубы прорвался едва слышный стон. Ялайский пепел! У него какой-то приступ! — Отец, тебе плохо?! — Ты… Хэл… Я не… — Проклятье! Я приведу помощь! Я вскочил, уронив пустой бокал на ковёр, и уже собирался выбежать из палатки, как вдруг услышал за спиной совершенно спокойный голос: — Хэл! Обернувшись, я посмотрел на родителя. Он сидел в кресле, как не в чём ни бывало! Поза расслаблена, взгляд ясный… Что за?.. — Отец, ты в порядке?! — Что за вопрос? — генерал приподнимает бровь, — Конечно в порядке. — Но… Я не знал, что сказать. Всё происходящее запутало меня ещё сильнее, чем до начала разговора. Я смотрел на отца, ничего не понимая… Что только что произошло?! — Я рад, что ты цел, Хэлгар, — совершенно спокойно произнёс отец. — И прекрасно понимаю, что в тебе нет тьмы. Но на всякий случай повторю, что сказал только что — никому не следует знать о том, кто ты такой. У многих могут возникнуть вопросы. Они начнут копать, и в момент наступления нам не нужно внимание Трибунала, ты согласен? «На всякий случай повторю»?! Он же не говорил ничего подобного! В голове проносится догадка… Да он же не помнит и половины нашего разговора! Но почему?.. Глава 22 . Ловушка. Из воспоминаний о разговоре с отцом меня выдёргивает проснувшееся вдруг восприятие. Оказывается, прямо мне в лоб летит яблоко, которое кинула Айрилен. Лишь в последний момент я успеваю схватить в полёте зелёный фрукт. — Ты что, оглох? — Извини, задумался, — откусив большой, сочный кусок, я иду следом за женщиной, вернувшейся с генеральского совещания. — Понимаю, — усмехнувшись, магесса останавливается, пропуская перед нами подводу, загружённую Этеринумом. — Мне тоже слегка не по себе. — Серьёзно? Самой магистру Старвинг — «не по себе»? — Язвишь?! — прищуривается собеседница. — Быстро же ты почувствовал себя уверенно! — Твоими стараниями. Айрилен смеётся, делает знак новым гвардейцам, выданным ей для охраны, и они чуть задерживаются, отпуская нас подальше. — Готов к завтрашнему сражению? — Наверное, — я и правда не знаю наверняка. Иногда кажется, что я привык к смертям и крови, а в иной раз мысль о том, сколько человек погибнет в следующем сражении, вызывает дрожь, с которой я не могу совладать… — Это не тот ответ, на который я рассчитывала, — хмурится магесса. — Я не подведу, если ты об этом. Просто… — Просто нервничаешь? — Да. Она коротко кивает и шагает по лагерю дальше. Вокруг раздаются крики, ругань сержантов и капитанов, народ чистит снаряжение, проверяет доспехи, тренируется, обедает, просто отдыхает… Каждый занимает себя, как может. Мы приходим в личный шатёр Айрилен. Не такой большой, как у отца, но куда более уютный. Почти настоящая кровать, пара зеркал, шкаф с книгами, три сундука, много ковров, и даже большая деревянная ванна за деревянной ширмой. Она наполнена почти до краёв, и проходя мимо, магистр Старвинг делает над ёмкостью лёгкое движение рукой. От поверхности воды тут же поднимается пар. — Вот оно, преимущество твоего положения, — усмехаюсь я. — Личная ванная… Я и забыл, когда принимал такую. — Я чувствую. Точнее — мой нос, — фыркает магесса, жестом указывает на свободный стул, а сама садится на кровать и скидывает с плеч излюбленную кожаную куртку, оставаясь в простой льняной рубахе белого цвета, облегающей её фигуру. — Жестоко. — Правдиво. Мы снова улыбаемся друг другу. С того момента, как я на руках вынес Айрилен из Лавенгейского вала, такие пикировки вошли у нас в привычку. Подозреваю, что таким образом женщина просто показывала мне своё расположение. Но иногда… Иногда её взгляд из насмешливого становился… Я не понимал до конца, каким. Но чувствовал — что-то изменилось. Также происходило и её с голосом — чуть менялась тональность, и во мне… Как иногда выражались летописцы — «в груди начинал полыхать пожар, и огонь струился по венам». Вот что-то подобное. Мало что значащее замечание, которое можно трактовать двояко, пристальный взгляд, скользящий по мышцам голого торса после тренировки, случайное прикосновение руки во время занятий… И ведь подобные странные моменты в нашем общении проскакивали и раньше — после ночного боя у Сарнского брода и в Ранхольде… Если бы я не знал Айрилен — подумал бы, что она так ненавязчиво оказывает мне знаки внимания. Но от подобного предположения на лице сама собой появлялась глупая улыбка. *** Ну да, как же! Великий магистр Света, герой имперской армии, выдающаяся колдунья заинтересовалась бывшим охранником каравана (как она думала), тайно освоившим магию? Смех, да и только! Однако сейчас, видя «тот самый» взгляд колдуньи, в голове снова промелькнули эти мысли. Я ей нравлюсь? Я был бы рад, окажись это так… Она красива, а я… Да ведь это бред! Скорее, магесса хочет отдохнуть телом, и… — Ну и чего ты скалишься? Слова Айрилен выдёргивают меня из пошлых мыслей, и я надеюсь, что на лице не отражается смущения. — Кое-что вспомнил. — Я тебе пытаюсь втолковать тактику завтрашнего перемещения по Ай-Шадзул, а ты в облаках витаешь?! Рой, да что с тобой такое? Я не отвечаю — не могу же рассказать о своих мыслях в отношении магессы! Да и вообще, воспоминания о разговоре с отцом и связанными с этим странностями всё ещё гнетут душу… Столько вопросов, столько загадок, которые не дают мне спокойно спать по ночам — но разгадать их и узнать ответы просто невозможно, пока идёт наступление. Айрилен права! Нужно быть сосредоточенным… Два следующих колокола мы обсуждаем план атаки, и к мыслям о магистре Старвинг я не возвращаюсь. Когда заканчиваем, уже вечереет и я, попрощавшись, собираюсь уходить, но магесса вдруг ловко хватает меня за запястье и… Я даже не успеваю понять, что это произошло — в компании Айрилен не считаю нужным постоянно быть настороже. А потому, когда она оказывается вплотную ко мне, привстаёт на цыпочки, обдавая лавандовым запахом, и прижимается своими, удивительно нежными губами к моим, я… В первый миг я теряюсь. Но близость красивого женского тела, её запах, кровь, кипящая в моих венах — всё это перерастает в такое сильное возбуждение, что я отвечаю на поцелуй, чувствуя горячий язык Айрилен у себя во рту, и… Всё заканчивается. Колдунья мягко отталкивает меня в грудь, и сама делает шаг назад. Её зелёные глаза светятся ярче обычного, волосы слегка растрёпаны, а кожа на щеках чуть порозовела. — Я… — Лучше молчи, — хрипло просит она, откидывая тёмные волосы. — Что это было? — всё-таки не сдерживаюсь я. — Хотела попробовать тебя, — пожимает плечами магесса и слегка смущается. — Понять, правильное ли представляла твой вкус… Раньше. — И… как? — Сложно сказать. Думаю, мы повторим после завтрашней победы. Считай, что это аванс. — Ты серьёзно? — О Святые предки! — картинно закатывает она глаза. — Ты что, никогда не был с девушкой? Что за нелепые вопросы? — Я… — затыкаюсь, сочтя за лучшее не отвечать, но Айрилен мгновенно всё понимает. Её глаза удивлённо расширяются. — Серьёзно?! Хм… Тем интереснее будет … — Пожалуй, я пойду… — бормочу я. Опыта с девушками у меня, и правда, нет, но я понимаю, что после слов магистра об «авансе» остаться в шатре мне не светит. Да и после своих глупых вопросов я скорее сгорю со стыда, чем… — Доброй ночи, Айрилен. — Доброй, Рой. Постарайся завтра не погибнуть… И мы продолжим наш разговор. Из шатра я выхожу разгорячённым и не обращаю внимания на завистливые взгляды гвардейцев. Проклятье, неужели они всё слышали?! Стараясь казаться невозмутимым, я направляюсь к палаткам своей сотни. Но мысли в голове роятся, а на губах всё ещё чувствуется привкус Айрилен. Неужели она серьёзно? Решила расслабиться… но почему тогда не сделала это перед сражением? Ялайский пепел! Только сейчас я понимаю, как мне хочется побыть с женщиной! Раньше всё время что-то отвлекало от этого — схватки с тёмными, война, патрули, Ветреный лагерь, путь до него, Керс и его проклятье, моя внутренняя тьма… Вспомнив о Верлионе, перед глазами тут же встаёт образ Изабель… Я жду, что сердце кольнёт, или в груди проснётся щемящее чувство, но, к своему удивлению, ничего подобного не испытываю. Только лёгкую грусть оттого, что блондинка считает меня предателем… Отчего при воспоминании о ней во мне не пробуждаются прежние эмоции? Я ловлю себя на мысли, что за то время, пока служу в армии, вспоминал Изи всего несколько раз… И прежних чувств эти воспоминания во мне не вызывали… Неужели то, что я к ней испытывал, было всего лишь юношеской влюблённостью? Неужели это не та самая любовь, о которой слагают баллады и рассказывают истории? Я усмехаюсь сам себе. Очевидно, что нет, иначе я думал бы о златовласке куда чаще, тосковал по ней, мечтал вернуться… Но нет… Не могу сказать, что меня это расстраивает — особенно в свете произошедшего с Айрилен. Но именно сейчас я понимаю, что прежняя жизнь — та, что была у меня до пробуждения тьмы и до встречи с Керсом — теперь не более чем светлое воспоминание о навсегда ушедшем. Воспоминание, которое после всех сражений и смертей, что я видел за год, изо дня в день блёкнет… * * * Мы развиваем стремительную атаку. Настолько, что ялайцы просто не успевают нас задержать. Сначала в бой вступают инженерные расчёты. Мы не зря тащили за собой через всё приграничье требушеты новейшей конструкции и убили несколько дней, чтобы собрать их. Несколько одновременных залпов легко разносят ворота, которыми заканчивается ущелье. Ялайцам не помогает даже магия, защищающая дверь в земли Ирандера — каждый из снарядов требушетов «заправлен» Этерниумом. Освобождаясь от удара о магические преграды, дикая энергия уничтожает их, и пока малефики соображают, следующие удары бьют непосредственно по укреплениям... А когда врата сносят — в бой идёт пехота. Находящиеся на скалах войска противника пытаются сбрасывать на марширующих через ущелье солдат Империи камни, бочки с маслом, но у них не получается нанести нам хоть сколько-нибудь ощутимый урон. Имперские маги, равномерно распределённые по рядам солдат, выставляют одноыременную защиту. Собственно, ими командует Айрилен — и я впервые вижу, как слаженно могут работать колдуны, когда ими управляет опытный Магистр. Над головами наших отрядов разливается пламя, которое горит прямо в воздухе. По магическим щитам бьют потоки тьмы, крови — но имперские колдуны сегодня на высоте. Они защищают воинов, и ни один из нас не погибает, пока мы не добираемся до ворот. Тысячи имперских солдат, сотни магов — ударный кулак империи входит в заново отстроенную твердыню Ирандера, и растекается людскими ручейками по запутанным лабиринтам улиц. Отряды имперцев продвигаются через город по уже отработанной в Лавенгейском валу тактике. Под прикрытием тяжёлых башенных щитов мы идём плотными рядами, шаг за шагом зачищаем Ай-Шадзул, вступаем в постоянные схватки с хорошо оснащёнными ялайцами — и выходим из них победителями! Наши маги не щадят себя — ведь каждому из них выдали запас Этерниума, который разрешено принимать в неограниченных количествах. Но самое главное — колдуны получили разрешение на убийство и императорское прощение по окончании сражения… Для тех, кто доживёт до него. Я Этерниум брать не стал, помня о том, к чему он приводит… Но военачальники и сам Император хотят победы любой ценой. Они хотят искоренить ялайскую заразу, и для этого готовы пойти на всё… Мы устремляемся к твердыне, возвышающейся над городом. Она выстроена на скале и торчит конусообразными чёрными башнями на фоне ясного неба как насмешка над прошлой победой моего отца! Имперскую армию не могут остановить немногочисленные хрраши, которых наши маги с остервенением рвут на части. Не могут нас как следует атаковать и кейласы, постоянно пикирующие с неба — получившие возможность принимать Этениум колдуны с лёгкостью сжигают их в воздухе и выставляют такие мощные щиты, что летающие твари разбиваются о них, ломая кости… Малефики умирают один за другим. Мы сражаемся, как они — жестоко, не считаясь с потерями, готовые положить жизни за свою страну! Мы заливаем кровью каждый квартал, усыпаем улицами каждую улицу, каждый проулок и двор, по которому проходим… Здесь нет мирных жителей — только сотни, тысячи солдат, которые остервенело бросаются на нас ! *** И мы убиваем каждого, устремляясь к чёрному замку, возвышающемуся над городом! Пока наше победоносное наступление, наш решительный удар, наша стальная атака не захлёбывается… Это происходит в тот миг, когда там, где были городские ворота и ущелье, вспыхивает магический взрыв, так похожий на взрыв Этерниума в Ранхольде… Отголоски магической энергии проносятся по залитым кровью улицам — именно так я и понимаю, что произошло. Затем по воздуху прокатывается ударная волна. А потом… Потом начинается казнь. Никто из нас поначалу не понимает, откуда берутся враги. В какой-то момент я замечаю, как то тут, то там из ярких вспышек Этерниума появляются малефики и с ходу бьют нас всей доступной им магией… Улица вспучивается, лопается, словно яичная скорлупа… Над землёй проносятся заклинания, бушуют стихии… Кругом появляются всё новые и новые вспышки Этерниума— большие и маленькие, они будто разрывают пространство, открывают «коридоры»… Куда-то. На улицы и площади города выплёскиваются всё новые и новые ялайские войска… Люди, хрраши, малефики, созданные ими твари в тягучей, чёрной жиже… Крыши некоторых домов неподалёку от нас разлетаются в магических взрывах и оттуда, как осы из гнёзд, вырываются полчища летающих тварей — размером не больше собаки, и очень напоминающих кейласов… На моих глазах плотная стая таких созданий проносится по перпендикулярной улице, на ходу разрывая плоть целой группы солдат в хороших доспехах… Когда всё это случается мой отряд, отряд Айрилен и ещё три сотни тяжёлых рыцарей оказываются на переплетении нескольких улиц. И противники появляются прямо среди нас… Огромный клубок тьмы разрывается в центре закованных в латы имперцев. Во все стороны бьют теневые щупальца, разрывая, пронзая и убивая людей. Их не спасают ни доспехи, ни маги, которые не жалея себя, прикрывают нас. По-крайней мере — пытаются… — Отходим, отходим! — А-а-а-а-а!!! — Помогиииитееее! Крики, боль, кровь, дым, запах жжёного мяса, магические вспышки… На нас наседают со всех сторон. Мы оказываемся в такой мясорубке, какой мне видеть ещё не доводилось. Нас теснят. Напирающих ялайцев так много, что отряды буквально разрывают на части. Блик, Коряга, солдаты, которых дали мне под командование, люди Айрилен, рыцари — волна живой вражеской силы, взявшейся из ниоткуда, разносит всех нас в разные стороны. Имперский строй не выдерживает, и единственное, что я успеваю — отбиваться от десятков ударов, выставлять щиты, бить во все стороны магией, не жалея сил… Но этого оказывается недостаточно… Странно, но страха во мне нет — лишь кипящая ярость и злость, желание выжить! Мне кажется, что я слышу, как моё имя выкрикивает Айрилен. Кажется, вижу, как взмахом алебарды убивают Корягу. Кажется, замечаю очередные вспышки Этерниума, из которых появляются всё новые и новые солдаты и малефики. Но разглядеть всего этого не успеваю. Вместе ещё с десятком солдат, которых оттесняют со мной, мы отступаем по одному из проулков. Тут узко и получается отбиваться хоть как-то… Ровно до того момента, как над крышей одного из домов грохает взрыв. На нас сыпятся осколки, я выставляю магический щит, пытаюсь отбиваться и мечом, но несколько взрывов с разных сторон сносят стены, крыши — и моя защита не выдерживает. Она лопается, меня швыряет куда-то назад, и я погружаюсь в темноту… * * * Боль… Первое, что я чувствую — боль. Она засела где-то в боку, и рвётся в стороны, стоит только пошевелиться. — Ялайская гниль! — цежу я сквозь зубы после неудачного движения. Открываю глаза, моргаю, пытаясь понять, что произошло. Кругом — каменные обломки. Меня присыпало ими, но в целом — повезло. Здоровенная балка встала по диагонали, зацепившись одним концом за ближайшую стену и «защитила» меня. А вот солдат удача обошла стороной… Из-под камней торчат переломанные, окровавленные и ободранные руки и ноги сослуживцев… Кругом нет врагов, но я слышу, как на соседних улицах идёт бой. Где-то грохает магия, кто-то кричит… Нужно убираться отсюда, пока никто не пришёл и не добил меня, пока валяюсь… Аргх, проклятье! Попытавшись встать, снова чувствую сильную боль в боку. И только сейчас замечаю толстенный стальной прут, пробивший доспех и… Тело. Вот это новости… По коже пробегает озноб и я чувствую, как сознание сковывает страх. Ялайский пепел! Так близко к смерти мне находиться ещё не доводилось… Что же делать? Судя по ощущениям, железка пронзила тело насквозь… Проклятье, а если совсем немного пошевелиться — внутри всё взрывается вспышками боли! Что-то задето… Какой-то орган… Какой, если судить по расположению? Печень? Плохо, очень плохо… Я ещё не подох — значит, воротная вена не задета, но это мало что меняет. Судя по запёкшейся на доспехах корке, крови я потерял прилично. Отсюда и головокружение… Умру… Неужели я умру здесь?.. В какой-то раскуроченной подворотне ялайского города? В окружении трупов сослуживцев, слыша, как тёмные уничтожают моих друзей? Умру, не вернувшись к Айрилен и не ощутив тепло её тела?! Святые предки, как же я надеюсь, что она жива… Ради неё… Ради неё стоит попытаться выжить… Хотя бы ради неё! Я не настолько хорош в целительстве, чтобы излечить такое серьёзное ранение… Прижечь рану — запросто, но как восстановить орган?.. Интересно, сколько я ещё проживу? Две минуты? Десять? Сознание как в тумане, я вот-вот отключусь! Мысли начинают путаться, но одно я понимаю точно — мне срочно нужна помощь… Помощь опытного мага, который сможет меня спасти… Но поблизости нет никого, кто… Рука в кожаной перчатке натыкается на что-то плоское, лежащее под каменными осколками. Я вцепляюсь в плоскую сумку, в которой лежит книга Беренгара, словно это спасительная соломинка. Вот оно! Вот тот маг, который мне поможет! Святые предки, как же хорошо, что я взял за правило всегда таскать артефакт Сейнорай с собой! Онемевшими пальцами подтягиваю сумку поближе, срываю застёжку, вытаскиваю книгу. Затем, дрожа от накатывающих боли и озноба, зубами стягиваю перчатку и кладу запотевшую ладонь на листы… — П-помоги… Учитель… Помоги! Я вываливаюсь посреди зала Сейнорай и падаю на отполированную мозаику пола, заливая её кровью. Из бока всё также торчит стальной прут. — Великие Боги, Хэлгар! Беренгар тут же оказывается рядом, падает на колени, подхватывает меня. Хлещущая из бока иллюзорная кровь окропляет его чистые, бело-зелёные одеяния. — Что произошло?! — П-помоги… Я не хочу… Не хочу умирать… Что мне сделать? Как точно понять, что повреждено? Как излечить орган?! Превозмогая боль, я поднимаю взгляд и сталкиваюсь им со льдисто-синими глазами мага. Они предельно серьёзны — мне кажется, что такого серьёзного взгляда у него я ещё не видел… Сейнорай кладёт руку на рану рядом с торчащим из тела прутом, прикрывает глаза, и я чувствую лёгкую, едва заметную вибрацию, расходящуюся по моему телу. Но даже она вызывает боль… Зрение начинает заволакивать кровавый туман, в голове слышится звон… — Я… Умираю… Боги! Не хочу умирать! Помоги… Беренгар… Прошу… — Молчи, Хэлгар… Тебе нужно беречь силы! — Объясни, что делать… Пожалуйста… Мгновение молчания, которое тянется для меня, как вечность, утонувшая в боли. Я фокусируюсь на ней, стараясь удержаться от провала в беспамятство. Потому что знаю — стоит только утратить контроль над сознанием, и я умру… — У тебя недостаточно опыта, Хэлгар. Недостаточно умений целителя, чтобы вылечить такое ранение… И времени, чтобы обучить тебя подобному, у нас нет. Из моего рта вырывается болезненный стон. — Значит… Значит я умру?! — Если только не… — Говори! — Если только не впустишь меня в своё тело. Это твой единственный шанс выжить… Я использую свои знания, свой опыт, магию, спящую в моём духе, чтобы излечить тебя. Она встроится в твой Источник, и… *** Услышав предложение учителя, я начинаю хрипло смеяться, не обращая внимания на боль. Ничего не могу с собой поделать! — Не зря… Не зря я подумал, что ты можешь захватить моё тело во время нашей первой встречи! — Ты ошибаешься, — Сейнорай удручённо качает головой. — Тогда я этого сделать не мог. Ты не был готов к тому, чтобы вместить такую магическую мощь. У меня просто не получилось бы перенести своё сознание в тебя — мы бы оба погибли. — Значит, ты ждал… — Нет. Можешь думать что угодно, Хэлгар — но нет. Мне не нужно твоё тело. И я, признаться честно, не уверен, что ты выживешь даже сейчас, проверни мы подобное… — Но шансы есть? — Есть. Половина на половину. — Как обычно… Я скриплю зубами, когда тело пронзает новая вспышка боли. Она становится нестерпимой… Подохнуть, так и не увидев Айрилен снова? Так и не поговорив с отцом, не разобравшись с происходящим? Не отомстив ялайцам за ловушку? Или довериться древнему старику из книги, который владеет магией, которая мне и не снилась? Попробовать выжить? Если ты умираешь, когда тебе только-только исполнилось семнадцать — ответ очевиден… Проклятье, а ведь вчера у меня был день рожденья! А я даже и не вспомнил… Странные мысли приходят на пороге смерти… — Тогда сделай это. Но прошу… Не обмани… Сейнорай кивает, прикрывает глаза, кладёт руку мне на голову и… Всё исчезает. Свет меркнет, звуков больше нет. Как и боли. Нет ничего — мне даже собственное «я» ощутить сложно… А затем яркий свет затапливает всё вокруг. Мне больно — свет режет меня на части, кромсает. Затем приходит тьма. Она холодная, жжётся, тоже причиняя боль. Я хотел бы закричать — но не могу. У меня нет рта, нет голоса — ничего нет. Только ощущение боли… …Которое вдруг исчезает! Я хлопаю глазами и вижу над собой деревянную балку, уцелевшие каменные стены, синее небо, которое заволакивает дым. «Получилось!» — пытаюсь сказать, но рот не слушается. Проклятье, в чём дело?! Хочу встать, но руки и ноги тоже отказываются подчиняться. «Я парализован! Ялайская гниль, только не это!» Но стоит об этом подумать, как я переваливаюсь набок и вижу валяющийся рядом окровавленный штырь. У Беренгара получилось?! Я вытащил его? Лишь в следующее мгновение понимаю, что тело не слушается меня. Точнее — слушается НЕ МЕНЯ! Это ужасное ощущение… Оно заставляет меня испугаться так, как я не боялся ни разу в жизни. Моё тело двигается само. Оно с кряхтением встаёт, отряхивается, поднимает книгу, убирает её в сумку, оглядывается — НО НЕ Я ОТДАЮ ТЕЛУ ПРИКАЗЫ ДЕЛАТЬ ВСЁ ЭТО!!! «Беренгар! Беренгар, сучий ты сын! ЧТО ПРОИСХОДИТ?!» — пытаюсь закричать я, но слова так и остаются непроизнесёнными. Они — просто часть меня. А я — всего лишь мысль, не более того. Мысль, которая не имеет отношения к телу. Теперь оно принадлежит другому… «Нет! НЕ-Е-Е-ЕТ! Сучье отродье, ты обманул меня!» Опираясь на остатки уцелевшей стены, перебираясь через камни, «я» выбираюсь из проулка и вытираю с лица кровь и грязь. Вокруг — ни души. Глаза смотрят на громаду замка Ирандера, а затем Беренгар, завладевший телом, произносит: — Ну что ж… Пришло время поквитаться, Ирандер! _________ Конец второй части *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** Источники : https://author.today/reader/241338/2172686 https://books-lib.com/books/nauchnaya-fantastika/175915-ne-vremya-dlya-geroev-tom-2-ilya-solomennyi.html https://readli.net/chitat-online/?b=1207298&pg=1 https://chitatnik.com/ne-vremya-dlya-geroev-2-solomennyy https://onlinelit.net/book/ne-vremya-dlya-geroev-2 https://flibusta.one/books/53094-ne-vremya-dlya-geroev2/reading/ *** *** *** *** Слушать - https://audiokniga-online.ru/fjentezi/1583-ne-vremja-dlja-geroev-kniga-2.html === https://audioknigi.pro/audioknigi/20114-ne-vremya-dlya-geroev-kniga-2-ilyya-solomennyy.html === https://kot-baun.ru/kniga_audio_fentezi/13021-ne-vremja-dlja-geroev-ilja-solomennyj-2.html === *** *** *** *** *** *** *** --- --- =================================== ---
--- --- *** *** *** *** *** --- ---
--- --- *** --- 009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001 --- ***
25 апр. Милая Марья. Что с тобою делается? Уж более четырех месяцев не получала я от тебя ни строчки. Здарова ли ты? Кабы [не] всегдашние хлопоты, я бы уж побывала у тебя в гостях; но ты знаешь: 12 миль не шутка. Без меня хозяйство станет; Фриц в нем ничего не смыслит - настоящий ребенок. Уж не вышла ли ты за муж? Нет, верно ты б обо мне вспомнила - и порадовала свою подругу вестию о своем счастии. В последнем письме ты писала, что твой бедный отец вс° еще хворает; надеюсь, что весна ему помогла и что теперь ему легче. - О себе скажу, что я, слава богу, здарова и счастлива. Работа идет по маленьку, но я все еще не умею ни запрашивать, ни торговаться. А надобно будет выучиться. Фриц также довольно здоров, но с некоторых пор деревянная нога начинает его беспокоить. - Он мало ходит, а в ненастное время крехтит да охает. Впрочем, он попрежнему весел; попрежнему любит выпить стакан вина, и вс° еще не досказал мне историю о своих походах. Дети ростут и хорошеют. Франк становится молодец. Вообрази, милая Марья, что уж он бегает за девочками, - каков? - а ему нет еще и трех лет А какой забияка! Фриц не может им налюбоваться, и ужасно его балует; вместо того, чтоб ребенка унимать, он еще его подстрекает, и радуется всем его проказам. Мина гораздо степеннее; правда - она годом старше. - Я начала уж учить ее азбуке. Она очень понятлива и кажется будет хороша собою. Но что в красоте? была бы добра и разумна, - тогда верно будет и счастлива. ... Читать дальше » --- --- ---
АудиокнигиНовость 2Семашхо*** *** | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |