18:24 Принц 013 | |
*** *** === * * * – Нам необходимо увидеться, Ванда, – заявил Вересень. – Я рассказала вам все, что знала. Еще в прошлый раз. Добавить мне нечего. – Дело в том, что возникли кое-какие новые обстоятельства и мне бы хотелось обсудить их с вами. – Ну, хорошо, – после некоторых колебаний согласилась Ванда. – Давайте встретимся. Завтра вечером вас устроит? – А если сегодня? – выдвинул встречное предложение Вересень. – Утром? Это важно. Скажем, в районе одиннадцати… Я подъеду куда скажете. До Вересня донесся короткий вздох: – Пишите адрес. Жду вас в одиннадцать. По адресу, продиктованному Вандой, располагался маленький трехэтажный особняк с мансардой и двумя террасами. Вересень нашел его не без труда – ему пришлось пройти через двор жилого дома и охраняемую парковку, и упереться в ворота, на которых блестела кнопка звонка. За воротами хорошо просматривался пятачок с английским газоном и с десяток крошечных туй в кадках. Выложенная разноцветной плиткой дорожка вела к дверям особняка, облепленным полудюжиной вывесок. Просочившись внутрь и пройдя по дорожке, Вересень обнаружил нужную ему вывеску в одно, написанное латиницей, слово: «AMAPOLA» За одинокой дверью на мансардном этаже скрывался просторный светлый офис с обилием цветов и плакатов самых разных (в основном – неизвестных Вересню) исполнителей. Преобладали негры, вооруженные тромбонами, трубами и саксофонами, а также тучные разбитные негритянки, из чего Вересень сделал вывод, что промоутерская компания «Amapola» специализируется на джазе – жанре совершенно бесперспективном для такой страны, как Россия. Он не сразу узнал Ванду – так сильно она изменилась. От былой – «модельной» – худобы не осталось и следа, формы молодой женщины заметно округлились, а бедра стали такими крутыми, что на них впору было устраивать соревнования по гигантскому слалому. На безымянном пальце Ванды поблескивало обручальное кольцо. – Ну, да. Разнесло после родов, – вместо приветствия сказала она. – Не обращайте внимания. – Почему же… Вам идет. – Знаю. Идемте на террасу, там нам никто не помешает. Они вышли на террасу, где стояли низкий столик и два кресла, и Ванда жестом пригласила Вересня присесть. – Вы, я вижу, вышли замуж, – светски произнес Вересень. – Поздравляю. У вас мальчик или девочка? – Парень, – не без гордости заявила Ванда. – Послезавтра нам исполняется год. – Еще раз поздравляю. Дети – это хорошо. – Дети – наше будущее, угу. Но вы ведь не о детях поговорить пришли? Выкладывайте, что у вас. – Вы ведь были близкими подругами с Катей Азимовой? – В прошлый раз вы спрашивали то же самое. Мы не были близкими подругами, просто приятельствовали. С тех пор ничего не изменилось. – Но вы, наверняка, знали некоторых мужчин из ее окружения. – Некоторых. Очень немногих. – Помнится, вы упоминали одного из боссов рекламной компании… Того самого, из-за которого она прервала контракт. Голландец или скандинав, кажется, так. Ванда испытующе посмотрела на Вересня. – Я не говорила, что она прервала контракт из-за него. Она просто отказалась работать на этом проекте, вот и все. А уж почему это произошло – я не знаю. – Та рекламная компания… Возможно, она была связана с фармацевтикой? – Сильно сомневаюсь. Понимаете, модели такого класса, как Катя Азимова не рекламируют антибиотики и свечи от геморроя. – Ну, фармацевтика – это не только свечи. Медицинские косметические средства – такое может быть? – Вряд ли. Не Катин случай. – Ну, хорошо. А голландец или скандинав… он мог оказаться немцем? – Это как? – искренне удивилась Ванда. – Голландец не может оказаться немцем по той простой причине, что он уже голландец. К скандинавам это тоже относится. – Наверное, я неправильно выразился, – смутился Вересень. – В том плане… Что он был именно немцем? А не кем-нибудь другим… – Понятия не имею. Это все? – Нет. Скажите, Катя никогда не упоминала человека по имени Вернер Лоденбах? – Как вы сказали? – Вернер. Лоденбах. Произнесенное имя застало Ванду врасплох – Вересень прекрасно видел это. А Ванда – прекрасно его услышала, с дикцией у Вересня всегда был порядок, он не шепелявил, не гундосил и не проглатывал окончания, он говорил четко и ясно. Так зачем надменной подруге Кати Азимовой понадобилось переспрашивать? Чтобы выиграть время и понять, как вести себя дальше. – Никогда его не слыхали? – Не припомню. А вот теперь Ванда откровенно лгала. Это можно было понять по тому, как побледнело ее лицо, как вытянулось в струну и замерло тело – как будто кто-невидимый ударил ее хлыстом по спине. От прежней снисходительности бывшей модели не осталось и следа. Любого неосторожного шага было достаточно, чтобы соскользнуть в бездну, но соскальзывать Ванда не хотела категорически. – Катя была его близкой подругой, – Вересень сделал упор на слове «близкой». – Вы меня понимаете… – Я никогда не слышала об этом человеке. Ни от нее, ни от кого либо другого. – Понятно. – Это все, о чем вы хотели поговорить? Вересень примерно представлял себе, что произойдет в следующий момент. Ванда оправится от удара хлыстом и сделает вид, что ей не больно. А потом поднимется, давая понять, что аудиенция закончена, и Боря покинет офис «Амаполы» навсегда. И все его последующие попытки связаться с подругой Кати будут наталкиваться на пустоту: первое, что сделает Ванда после того, как за ним захлопнется дверь, – так это внесет его в черный список нежелательных абонентов. И Вересню придется смириться с этим: никаких рычагов воздействия на Ванду у него нет. Даже дурацкий парень не помог бы ему – бывают ситуации, в которых бессильны даже кошки. – Мне нужно возвращаться к работе, – сказала Ванда. – Если у вас больше нет вопросов… – А ваш сын… Не слишком ли он мал, чтобы оставаться без материнского присмотра? – За ним присматривает няня. – Понятно. Общих тем для беседы было катастрофически мало, и Вересень решил прибегнуть к помощи тромбонов и тучных негритянок из Нью-Орлеана. – Привозите в Россию джазовых исполнителей? – Пытаемся. – И как идут дела? – С переменным успехом. – Посоветуете кого-нибудь послушать? – Джазовая классика. Все можно найти в интернете. – Хотелось бы… живьем. – Звоните при случае. Организую вам проходку. Нелепость Вересневских вопросов уравновешивалась сухостью ответов Ванды, но и нелепые вопросы подходили к концу. – Катя Азимова, помнится, тоже любила джаз, – заметил следователь. – Она слушала совсем другую музыку. Но теперь это не имеет никакого значения, правда? Молодая женщина поднялась и, не глядя на Вересня, направилась к стекленной двери, ведущей в офис. – Имеет значение, – тихо бросил следователь ей в спину. – Имеет значение справедливость, которая должна быть восстановлена. И преступники должны быть наказаны, сколько бы времени не прошло. – Плевать я хотела на справедливость, – Ванда резко обернулась. – Мне жаль, что с Кэт случилось то, что случилось. Но безопасность моей семьи – превыше всего. Поэтому, повторюсь. Я не знаю никакого Вернера Лоденбаха. И впредь прошу ко мне больше не обращаться. – Вернер Лоденбах мертв. Собственно, только поэтому я здесь. Вересень произнес это, не преследуя никаких особенных целей. Но реакция Ванды на вполне будничное сообщение о смерти незнакомого ей человека, изумила его. Предельно собранная, Ванда вдруг обмякла – как если бы из ее тела вынули позвоночник. Плечи ее опустились, а руки безвольно повисли вдоль тела. – Мертв? Он мертв? – Застрелен, если быть совсем точным. – Откуда вам это известно? – Я принял в производство дело о его гибели. – Так это произошло здесь, в России? – Да. – Что он делал в России? – Это мы и пытаемся выяснить. Он не связывался с вами? – Нет, – в глазах Ванды снова возник запоздалый, неизжитой до конца страх. – Нет, что вы! Мы даже не были знакомы толком… Я видела его только раз. – Вы ведь сказали, что никогда не слышали этого имени. – Он точно мертв? – Мертвее и быть не может, – уверил бывшую модель Вересень и вынул из кармана фотографию, привезенную фройляйн комиссар из Франкфурта. – Это он? Снимок перекочевал в подрагивающие пальцы Ванды. – Согласен, ракурс не слишком удачный, – начал было следователь, но Ванда перебила его: – Да. Это он. И Кэт… Надо же! А второй мужчина – кто это? – Некий Гвидо Россетти. Экс-чемпион по стрельбе и тоже покойник. Никогда о нем не слыхали? – Нет. Поймав на себе пристальный взгляд Вересня, Ванда вспыхнула. – Этого человека я действительно не знаю. И никогда о нем не слышала. Честное слово. – Я вам верю. Расскажите о Вернере Лоденбахе. Они снова устроились за столиком на террасе, и теперь Вересень терпеливо ждал, когда Ванда успокоится и сможет заговорить. – Мы с Катей не были близкими подругами, это правда. В нашем бизнесе быть друзьями невозможно, всегда идет подковёрная борьба за контракты, за лучшие предложения. Каждый – сам за себя и против всех, а это рождает ревность, зависть и интриги. Я тоже не была белой и пушистой, если выдавался случай подставить кого-то – я никогда его не упускала. Или ты будешь иметь всех, или поимеют тебя, согласно этому правилу я и жила. – А Катя? – Делала то же самое. Но ее можно понять – умненькая девочка из не самой благополучной семьи. Возвращаться в провинциальную дыру, из которой вырвалась, – немыслимо. Остается лишь карабкаться наверх… Знаете, красота не слишком помогала ей. Что-то не складывалось, хотя мужиков вокруг нее было предостаточно. А потом у нее появился этот Вернер. Подробностей их знакомства я не знаю, но Катя как-то обмолвилась, что встретила мужчину своей жизни и собирается покинуть подиум. История вполне обычная для модели, так что особого значения ее словам я не придала. А несколько лет назад мы случайно встретились в аэропорту Амстера… – Амстердама? – уточнил Вересень. – Да. В аэропорту Амстердама. У меня там была пересадка, а она летела в Мадрид. И с ней был этот человек, Вернер Лоденбах. Там я его увидела в первый и последний раз. – Азимова представила его как своего… – Вересень замялся, выискивая в недрах памяти подходящее случаю слово. – Бой-френда? – Нет-нет! Она никак его не представила, к тому же, он сразу же отошел, чтобы не мешать нам. Мы поболтали минут пятнадцать – так, ни о чем, последние сплетни. А перед тем, как попрощаться, она сказала, что счастлива. Собственно, и говорить было необязательно. Она выглядела счастливой. – Это всё? – Нет. Потом у Кэт случились неприятности с Мадридом, она вернулась в Россию и вскоре ушла из агентства. Мы долго не виделись, не было повода… – Когда же он возник? – Она позвонила без всякого повода. Сказала, что скучает по работе и по девчонкам. Что не мешало бы пересечься на чашку кофе. И мы пересеклись. Выглядела Кэт неважно, она только-только выкарабкалась из гриппа. В остальном все было мило. И она была мила. Много шутила и смеялась. А в какой-то момент замолчала. А потом спросила у меня помню ли я Вернера – парня из аэропорта? Честно говоря, такие красавчики не забываются. Ровно это я и сообщила Кэт. Думала, что ей будет приятно это услышать, идиотка… – Но слышать ей было неприятно? Наклонившись к Вересню, Ванда прошептала: – Если бы вы видели ее лицо в тот момент… – Как будто бы она раздавила слизняка? – вырвалось у Вересня. – Оно было испуганным. Да нет же… Оно было полно ужаса. Это страшный человек, – вот что она сказала. Хитрый, страшный, вероломный человек. Тот, кто однажды столкнулся с ним, даже случайно, – не может быть в безопасности. – Она опасалась за свою жизнь? – Не знаю. Когда она говорила об этом Вернере, то была страшно подавлена, вот и все. – Почему вы не сказали мне об этом два года назад? – Мне не нужны неприятности. В конце-концов, Кэт не была моей близкой подругой. И влипать из-за нее в передряги я не хотела. – Передряги? – Кэт еще сказала, что у этого парня длинные руки. Что, если бы они дотянулись до меня? У вас есть дети? – У меня есть кот. – Это не одно и то же. – Согласен. Но ведь тогда у вас не было детей, Ванда. – Тогда я уже была помолвлена. И лишние волнения в мои планы не входили. Мой муж – не олигарх и не финансовый воротила, и не поп-звезда… Ну, знаете, традиционный набор, о котором обычно мечтают девушки из модельных агентств. У нас в жизни и без того достаточно трудностей, чтобы взваливать на себя чужие проблемы. И не надо ни в чем меня упрекать. Я просто женщина, которая хочет быть хоть немного счастливой, вот и все. – Я не упрекаю, – сказал Вересень, и это была чистая правда. Почти чистая. Он сам, потративший на дело Кати Азимовой почти год, не нашел того, что все это время лежало на поверхности. И Ванда Клевская всегда рассматривалась им, как не самый важный свидетель – в ряду таких же необязательных свидетелей числом около полутора сотен. Если бы Вересень был чуть внимательнее, чуть настойчивее!.. Ничего бы не произошло. Во всяком случае, тогда, два года назад. Известие о смерти Вернера Лоденбаха – вот что развязало язык Ванде. И вменять в вину слабой женщине разумную (с ее точки зрения) осторожность – он не вправе. – Я не упрекаю вас, – снова повторил Вересень. – Когда Азимова рассказала вам о Лоденбахе? – Мы встретились примерно за месяц до ее гибели. – И больше не виделись? – Нет. Я звонила ей пару раз… Узнать, как дела и вообще. Но она даже не сняла трубку. – Почему? – Наверное, не хотела меня слышать. Иногда Кэт совершала нелогичные поступки. Сначала сама настаивала на встрече, а потом… – Ванда досадливо махнула рукой. – Но что-то вас беспокоило? Иначе вы бы не стали звонить, так? – То, что она рассказала о своем приятеле. Это меня беспокоило, да. Тогда она спросила меня, как надежнее спрятать документы… – Какие документы? – Господи, ну откуда же мне знать? Это был абстрактный разговор. – Попытайтесь вспомнить его дословно. – Два года прошло! – И все же, – подался вперед Вересень. – Ну-у… Думаю, речь шла о каком-то компромате. Возможно, речь шла о каком-то компромате, и Кэт совершенно не знала, что с ним делать. Вот и попросила совета. – У вас? – Когда-то у меня в поклонниках ходил адвокат. Достаточно известный, что не мешало ему быть самой настоящей гнидой. Гнусный человечишко, еле ноги от него унесла. Но, пока он отирался поблизости, кое-какие премудрости юриспруденции я для себя уяснила. – И что же вы посоветовали? – По возможности спрятать документы в надежном месте. Любая банковская ячейка подойдет, и лучше, чтобы банк был иностранным. Можно заручиться поддержкой влиятельного человека, который в состоянии разрешить проблему. Ну, или избавиться. – От компромата? – Да. Это – вещь опасная. Как говорится: меньше знаешь – крепче спишь. – А такая простая мысль, как обратится в правоохранительные органы, вам в голову не пришла? Ванда скептически улыбнулась: – Приходила. Но подобные мысли я всегда гоню понятной метлой. Насмотрелась на ваши правоохранительные органы. – Вы не совсем правы, Ванда. И в них работают честные люди, которые болеют за дело. – Не исключено. Но это исключения, подтверждающие правило. Вот вы, господин Вересень, наверняка, честный человек. И как это помогло Кэт? – Мы бы смогли защитить ее, если бы она пришла к нам. Если бы вы… посоветовали прийти. – Я знаю многих, которые приходили. Некоторые из них уже лежат в могиле. От слов Ванды, чудовищно несправедливых, Вересень покраснел. Но и переубеждать вздорную бабу в ошибочности ее взглядов было бесполезно. – Когда мы найдем убийцу Кати Азимовой, я первым сообщу вам об этом. – С нетерпением жду. Вот уже два года. – Если бы вы все рассказали тогда… Прощание с Вандой оказалось холодным и скомканным. Судя по всему, она уже сожалела, что позволила истории с Вернером Лоденбахом выплыть наружу. Даже мертвый, он вызывал у Ванде чувство если не страха, то беспокойства – и это беспокойство передалось Вересню. Оно было смутным – таким же, как и фигура самого утопленника. И документы, о которых упомянула Ванда… Существовали ли они в действительности? Если да – то куда делись после смерти Кати? Вересень хорошо помнил ее квартиру-студию в Купчино – полупустую и такую маленькую, что спрятать в ней что-либо было невозможно. Минимум мебели, полное отсутствие безделушек и всего того, чем молодые девушки любят украшать свое жилище. Студия Кати Азимовой больше смахивала на номер в трехзвездочной гостинице, что было совсем неудивительно: она частенько уезжала из дома и жила в отелях. Уныние гостиничного номера скрашивали лишь книги, плотно, корешок к корешку, стоящие на стеллаже. Вересень даже прикрыл глаза, чтобы воссоздать в памяти стеллаж: ничего, похожего на папку, куда можно запихнуть «компромат», на стеллаже не просматривалось. Конечно, в век цифровых технологий, важную информацию проще всего хранить на флешке, но и флешек у Кати не было, как не было ни компьютера, ни ноутбука – только планшет. Он был куплен Катей за несколько месяцев до гибели и начинка его оказалась весьма скромной. Электронный почтовый ящик, заведенный примерно в то же время, список ничего не значащих сайтов, аккаунт «ВКонтакте», куда девушка заглядывала с периодичностью раз в три месяца. Что не мешало сотням всяких прохиндеев атаковать ее предложениями, чей спектр был чрезвычайно широк: от скабрезного «покажь сисяндры» до вполне элегического «будьте моей женой». Ни на одно из предложений Катя не ответила. Ни одной записи на стене не оставила. Лишь изредка выкладывала треки немецкой группы «Nighthawks», играющей в стиле лаунж. Зачем, в таком случае, ей вообще нужен был аккаунт?.. И снова, как и два года назад, Вересня настигла мысль, что он упустил что-то важное. Что-то, что все могло бы объяснить и все это время лежало у него под носом. Мозолило глаза. Примерно так же, как Музей Арктики и Антарктики, втиснутый в тело бывшей единоверческой Никольской церкви; его куполу не хватало важной стилеобразующей детали, чтобы здание выглядело законченным. Креста на вас нет, подумал Вересень, проходя мимо музея по направлению к ближайшему подъезду в доме 22. Звонить в квартиру на третьем этаже Вересню пришлось довольно долго. После каждого звонка он прикладывал ухо к потертому дерматину, пытаясь уловить хоть какой-то шорох. Поначалу за дверью было тихо, но когда Вересень совсем уже собрался уходить, где-то в коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась, и на пороге возник загорелый парень лет тридцати, облаченный в пляжные шорты и помятую белую футболку. Точно таким же помятым выглядело лицо парня. – Привет, – сказал он, не выразив никакого удивления. – Привет, – ответил Вересень. – Проходите. Развернувшись, парень прошлепал босыми ногами вглубь квартиры. Вересень последовал за ним. – Поздновато встаете. – Поздновато ложусь. Сова, что тут поделаешь. Через мгновение они оказались на кухне, чистой и светлой. Единственное, что портило ее – обилие вещей: слишком много полок, слишком много посуды на полках. Несметное количество бессмысленных и томных псевдодизайнерских штучек: морские раковины, толстые свечи, ключницы, коллекция винных пробок, с полдюжины настенных часов – с райскими птицами, с ретро-автомобилями, с кофейными зернами, с домашними животными, с очкастой девицей, углубленной в чтение томика Лавкрафта. А еще были статуэтки, африканские маски, целый полк новодельных японских нэцкэ и фотографии, заключенные в затейливые рамки. А на подоконнике, среди цветочных горшков, стояли двое стражей этого диковинного будуара – китайский позолоченный кот с поднятой лапой, в котором Вересень тотчас признал Манэки-Нэко[14], и позолоченная же трехлапая жаба с монетой во рту. Единственным инородным телом в девичьей светелке был плакат, висевший над столом. С плаката на Вересня взирал устрашающего вида качок со штангой, а надпись на плакате гласила: МУТИРУЙ БЫСТРО И КАЧЕСТВЕННО – Где? – спросил он. – Что? – озадачился Вересень. – Заказ. – Какой заказ? – Я не понял, – теперь уже озадачился сам владелец жабы и кота. – Мне должны были принести заказ. Спортивное питание. Разве вы не курьер? – Нет. Я совсем из другого ведомства. Вересень достал из кармана удостоверение и протянул его парню. Изучив корочки, тот поднял глаза на следователя. Теперь к недоумению в его взгляде прибавилось беспокойство. – А что произошло? Если вы насчет «Мутанта», то это – лицензионный продукт… Заказал его в интернет-магазине, доставка сегодняшним днем. Сами можете проверить… Э-э… Борис Евгеньевич. – А вас как зовут? – Илья. Илья Нагорный. Паспорт показать? – Успеется. Меня интересует Вернер Лоденбах. Знаете такого? – В первый раз слышу. Кто это? Специалист по разработке спортивного питания? – Вряд ли. Хотя… – Вересень на секунду задумался. Лоденбах был связан с фармацевтикой и разработкой новых препаратов, а что есть банки с капсулами для наращивания мышечной массы, как не препарат? – Я не знаю человека по имени Вернер Лоденбах. – Где вы были в двадцатых числах июля этого года? – Отдыхал. На Тенерифе. – Надо полагать, что документальные свидетельства этому тоже имеются? Кто-то может подтвердить факт поездки? – Да кто угодно! – оживился всклокоченный Илья. – Мы там целой компашкой зависали. Пять человек. А в почте электронные билеты лежат. Магнит привез на память. Бейсболку. Дождевик из Лоро-парка, это там, где касатки представления дают. Слыхали про касаток? – Киты-убийцы, – меланхолично заметил Вересень, прохаживаясь по кухне. – Точно! Были еще вино и хамон, но все выпито и съедено. Так что случилось-то? – А во время вашего отсутствия в квартире никто не жил? – Нет. – Сколько вы пробыли на Тенерифе? – Две недели. С пятнадцатого по двадцать девятое июля. – А как же цветы? – Вересень устремил взгляд на мини-джунгли, оккупировавшие подоконник. – Кто-то же их должен был поливать во время вашего отсутствия? – Самополивающиеся горшки! Слыхали что-нибудь про это эпохальное изобретение? В горшке есть двойное дно и специальная система, которая проводит воду и не дает цветам засохнуть. – Ясно. И собаки у вас нет? – Даже хомяка не удосужился завести. – А могло такое случиться, что кто-то воспользовался квартирой в ваше отсутствие? Может быть, давали ключ кому-нибудь? Девушке там… или лучшему другу? – Вроде нет, – Илья почесал переносицу, как будто что-то вспоминая. – Вроде? – Ничего на ум не приходит. Объясните, что произошло? Может, тогда дела пойдут повеселее? Дела даже не думали посылать Вересню застенчивую улыбку надежды, напротив – ощутимо отдавали тухлятиной. Не нужно быть хорошим психологом, чтобы понять: хипстер, свивший гнездо на третьем этаже дома по улице Марата, вовсе не та фигура, которая способна поднять хвост на Вернера Лоденбаха. На изощренного лжеца Илья Нагорный не похож – слишком недалек. На исполнителя чужой воли, попки на телефоне (прими товар – сохрани товар – передай товар) – тоже. Кирилл, портье с ресэпшена гостиницы «Викинг», забросил вещи женщине с длинными волосами и в солнцезащитных очках. И Вересень мысленно напялил на Илью парик и очки – ничего не вышло, мутируй быстро и качественно не сработало. Качества в этом перевоплощении было ноль. К тому же, следователь ни секунды не сомневался, что в искомый период времени Илья покачивался на волнах Атлантики и демонстрировал мускулатуру касаткам из Лоро-парка. – Во время вашего отсутствия в квартире находились люди. И по этому адресу были принесены вещи гражданина Германии Вернера Лоденбаха. – Интересно кино, – хмыкнул Илья. – В таком случае, где они? – Это я у вас хочу спросить. Ничего нового не появилось? – А… что должно было появиться? – Вещи и предметы, которые вам не принадлежат. – Я бы заметил. – Неужели? – усомнился Вересень, разглядывая многочисленные детали кухни-будуара. – У вас здесь столько всего… Перепись бы не помешала. – Имеется, – с гордостью заявил Илья. – Но я и без переписи все помню. Раз двадцать заключал пари, что назову каждый предмет… – И? – Ни разу не проиграл. – Так кто мог воспользоваться квартирой в ваше отсутствие? – Никто. – Ближнее окружение? Друзья-подруги? Девушка у вас есть? – Есть. С ней мы как раз и ездили на Тенерифе. Она подтвердит. – Вы… Живете вместе? – Этим я уже сыт по горло. Девушка приходящая. Ничего он не добьется, сколько бы ни пытал Илью, – Вересень понял это с обезоруживающей ясностью. Конечно, он соблюдет все необходимые формальности, подключит к рутинной работе местного участкового – пусть совершит обход по квартирам и соберет сведения относительно всех временно или постоянно проживающих в этом подъезде. Но возлагать на обход особые надежды не стоит: летом Питер пустеет, горожане в массовом порядке отправляются в отпуска и съезжают на дачи. Так что обнаружить бдительную старуху или невыездного работника бюджетной сферы средних лет – дело весьма проблематичное. А вариант с неправильно указанным адресом Вересень отбросил сразу: Кирилл из «Викинга» – парень цепкий, разумный и с хорошей памятью. И у него нет ни одной причины врать следователю, как выразился капитан Литовченко, – «портье – лицо незаинтересованное». То же можно сказать об Илье. – Чем вы занимаетесь? – Актер. Я – актер. Сериалы смотрите? Как раз по вашей тематике, криминальной. – Криминала мне хватает в жизни. Говоря все это, Вересень переключился на созерцание фотографий. Их было шесть – так же, как и дурацких часов. Поначалу Борю привлекли рамки – с наклеенными ракушками, миниатюрными морскими звездами и засушенными морскими коньками; как и все на этой кухне – в количестве совершенно избыточном. За обилием морской фауны терялись собственно снимки, и нужно было приложить немало усилий, чтобы разглядеть, что на них изображено. Но Вересень все же заприметил самого Илью, нескольких парней его возраста (очевидно, приятелей) и – девушку. Девушка была хороша собой – коротко стриженая, светловолосая, чем-то похожая на американскую актрису Шэрон Стоун. Еще больше она напомнила Вересню Катю Азимову, хотя портретного сходства между ней и убитой моделью не было никакого. Но Вересень легко мог представить ее читающей Мануэля Пуига. «мы шли из кино пешком, а папа говорил, что Рита Хейворт нравится ему больше всех других артисток, и мне она больше всех других начинает нравиться, папе понравилось, как она «торо, торо» делала Тайрону Пауэру, он на коленях стоял, как дурачок, а она, вся в прозрачной одежде, даже корсет видно, идет к нему, чтобы поиграть в корриду, это она смеялась над ним, а в конце она его бросает. Иногда у нее злое лицо бывает, она красивая артистка, но предательница. Пап, а какие места тебе еще понравились? а какая артистка нравится больше? Рита Хейворт? и так мы весь ужин проговорим про кино, это все равно что снова его посмотреть». О, да. – Это и есть ваша девушка? – спросил Вересень, указав на Шэрон Стоун. Илья нахмурился. – Это моя бывшая. – А… нынешняя не против? – Против чего? – Фотографий. Некоторым девушкам это не нравится. – Некоторым – может быть. А моей нынешней плевать. – Свободные отношения? – Что-то вроде того. Теперь они оба пялились на фотографию коротко стриженой красотки. Уж эта не потерпела бы конкуренток, – подумал Вересень. Да и, по большому счету, встречаясь с такой девушкой, никому и в голову не придет развешивать по стенам кого-то другого. Вересню уж точно бы не пришло. – Тоже актриса? – Кто? Маринка Данилова? Закончила актерский, ну да. Илья говорит еще что-то, не очень справедливое, злобное, уничижительное, что выдает его с головой: прошлая любовь не изжита до конца, ее не заслонишь Атлантикой и Тенерифе и, даже если привлечь к уничтожению Маринки Даниловой касаток, китов-убийц, они обломают себе зубы. Вот и Илья всякий раз ломает зубы об эту любовь, ломает сердце. Живет несбыточной надеждой на то, что прошлое спутает дверь и случайно окажется в будущем, в комнате, где все готово для торжественного приема, вот и фотографии на местах. Все, сказанное Ильей, Вересень пропустил мимо ушей – он мучительно пытался вспомнить, где и когда слышал это имя – Марина Данилова. По всему выходило, что совсем недавно, при довольно печальных обстоятельствах… Так и есть. Девушку, которая звонила несчастной Кристине Бирман за час до ее смерти, тоже звали Марина Данилова. С Мариной Даниловой встречался старый хорь Речкалов из прокуратуры Калининского района. Что тогда сказал ему районный следователь? Данилова разыскивала у Крис своего приятеля, «нищего актеришку», водившего, по мнению Речкалова, «шашни» с погибшей. Одно ли это лицо, или речь идет о разных девушках, еще придется уточнить. Но обилие актеров, связанных с делом Вернера Лоденбаха, настораживает. – Расскажите мне об Марине Даниловой. Илья посмотрел на Вересня с недоумением: – Я уже рассказал. – На этот раз – без эмоций и по существу. Она актриса? – Закончила театральную академию. До последнего времени работала в театре… Кажется, в ТЮЗе. – Она бывала здесь? – Глупый вопрос, – поморщился Илья, но тут же осекся. – Простите. Конечно. Она здесь жила, правда, недолго. – Недолго? – Зачем вам это? Дело прошлое. – А в настоящем? Когда вы виделись в последний раз? – Прошлой зимой. Случайно, в метро. Вместо проехали одну остановку. Она вышла на Петроградской, вот и все. – О чем вы разговаривали? – Не успели мы ни о чем поговорить, – снова взъярился Илья, а Вересень тут же представил сцену, разыгравшуюся на перегоне между станциями. Получилось совсем как в старой песне «Секрета»: Но, может, черт возьми, нам снова!.. Выходишь здесь?.. Ну, будь здорова… Привет… Привет… Привет… === === Не удержавшись, Вересень даже тихонько промурлыкал припев, чем поверг Илью в немалое изумление. – Да пошла она! – в сердцах бросил он. – Нехорошо так о девушке, – попенял следователь любителю спортивного питания. – Выходит, вы и учились вместе? – Она была на два курса младше. – Общие знакомые имеются? – Целый институт. – А друзья? Могла ли она от кого-нибудь узнать, что вы уехали на Тенерифе? – С чего бы ей интересоваться уехал я или нет? Мы сто лет, как расстались. Кому охота ворошить прошлое? – Тоже верно, – согласился Вересень. – Ее домашний адрес знаете? Вшивый хипстер на поверку оказался довольно приличным парнем, готовым отбросить мелкие шкурные интересы, когда речь заходит о некогда близком ему человеке. – Зачем вам Маринкин адрес адрес? – Вопросы здесь задаю я, – Вересень произнес это даже с некоторым сожалением. – Она хороший человек. – Никто не ставит под сомнение ее порядочность. И, честно говоря, душевные качества вашей бывшей меня не интересуют. – А адрес зачем? – Найти его несложно, если уж на то пошло. Но лучше будет, если его сообщите вы. – Кому лучше? – Лучше для дела. Марине Даниловой ничто не угрожает, поверьте. Я просто поговорю с ней, как говорил с вами. Это ведь не смертельно? – Точного адреса я не знаю, – поколебавшись секунду, сказал Илья. – Кажется, она живет на Петроградке, на Воскова. – Ну, телефон у вас, наверняка, сохранился. Илья продиктовал телефон Марины Даниловой по памяти, чему Вересень даже не удивился. По старинке записав его в потрепанную записную книжку, он испытующе взглянул на покинутого влюбленного: – Мой совет. Не стоит немедленно ей перезванивать и пугать раньше времени. Вы меня поняли? – Даже если бы хотел… – грустно улыбнулся Илья. – Даже если бы хотел – ничего бы не вышло. Она давно не отвечает на мои звонки. – Вот и отлично! Если мне что-то понадобится, я с вами свяжусь. И о нашем разговоре просьба… – …никому не рассказывать. Я знаю. – Сериальный опыт? – подмигнул Вересень. …Оказавшись на улице, он первым делом позвонил Речкалову, чтобы сверить контакты Марины Даниловой. Помимо телефона в Вересневской записной книжке лежала сейчас ее фотография, которую с трудом удалось вырвать у Ильи. Следователь запасся ею на случай, если номера вдруг не совпадут. Речкалов же – единственный человек, который вступал в контакт с бывшей пассией Ильи Нагорного и сможет опознать Данилову, если это, действительно, была она. Номера совпали вплоть до последней цифры. От такой удачи у Вересня защекотало в носу. И, предчувствуя все последствия неожиданно свалившейся на него информации, он ринулся на Петроградку, по адресу, который сообщил ему все тот же Речкалов. Но, по мере того, как приближалась Петроградка, ощущение эйфории становилось все слабее, а где-то в районе Троицкого моста исчезло совсем. Что-то не вязалось во всей этой истории. Катя Азимова, успевшая поработать в Европе, смотрелась в контексте Вернера Лоденбаха гораздо естественнее, чем актриса ТЮЗа Данилова. То есть, представить лицедейку в парике и очках Вернер еще был в состоянии, а вот найти общие точки соприкосновения с изощренным убийством он не мог – хоть тресни. Не то, чтобы мозаика не складывалась вовсе (складывалась и еще как!), но в ней все время оказывался лишний элемент. Кусок, который совершенно некуда было пристроить. Этим куском был странный звонок Кристине Бирман. Вересень допускал, что псевдо-Шэрон могла замылить ключ, доставшийся ей от прошлой жизни с Ильей, и удачно воспользоваться им в то самое время, когда парень был в отъезде. Она могла сыграть роль знакомой Лоденбаха, получить его вещи и уйти из квартиры на Марата никем не замеченной (что, собственно, и произошло), но звонок!.. Он выдавал Марину Данилову с головой, напрямую связывая с двумя покойниками. Мучимый таким вопиющим несоответствием между изощренностью плана по ликвидации Вернера Лоденбаха и пустячным, детским, непростительным проколом со звонком Крис, Вересень снова набрал Речкалова. – Владимир Афанасьевич, снова я. Есть минутка? – Угу, – пробухтел поборник нравственности. – Вы ведь видели эту Марину Данилову, общались с ней… – Угу. – И как она вам показалась? – Никак не показалась. Девчонка и девчонка. – Она звонила Кристине Бирман по поводу какого-то актера, так? – Ее приятеля. Он пропал. Вроде бы. – Нашелся? – Откуда же мне знать? Я ей посоветовал написать заявление участковому по месту жительства. – Ясно. А имени этого актера она не упоминала? – Может и упоминала. – «Может» или точно? Речкалов недовольно засопел в трубку. – Если вдруг вспомните, наберите меня. – Лады. Конец разговора пришелся на начало улицы Воскова, где, согласно данным Владимира Афанасьевича Речкалова, проживала Марина Данилова. Через пять минут Вересень уже стоял перед обшарпанной дверью, украшенной сразу четырьмя звонками, под тремя из которых белели надписи: Граббе – Ходют и ходют! Нету ее дома, вот и весь сказ! Вересень снова утопил палец в кнопке звонка. – Ошалели, что ли? – Откройте, пожалуйста. – Кого еще черт несет? – Полиция! – неожиданно для себя рявкнул Боря, и дверь немедленно распахнулась. *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** Источники : https://royallib.com/read/platova_viktoriya/zmei_i_lestnitsi.html https://libcat.ru/knigi/detektivy-i-trillery/policejskij-detektiv/114394-viktoriya-platova-zmei-i-lestnicy.html https://knigkindom.ru/books/detektivy/45670-viktoriya-platova-zmei-i-lestnicy.html https://www.litres.ru/book/viktoriya-platova/zmei-i-lestnicy-9527384/ https://topliba.com/books/586266 https://akniga.org/platova-viktoriya-zmei-i-lestnicy https://knigavuhe.org/book/zmei-i-lestnicy/ *** *** *** Слушать - https://audiokniga.one/13187-zmei-i-lestnicy.html === https://audiobukva.ru/platova-viktoriya-zmei-i-lestnicy === *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** --- ---
--- --- *** --- 009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001 --- ***
--- ---
АудиокнигиНовость 2Семашхо*** *** | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |