...наследник 028 - 9 Апреля 2024 - Персональный сайт

Главная » » ...наследник 028

05:35

...наследник 028

***

===

Глава 7

— Так… разве мы не должны…
Голос Агаты был необычайно тих и сдавлен.
— Не должны что? — спокойно уточнил я.
Не то, чтобы я не понимал, о чём речь. Но мне доставляло своего рода удовольствие наблюдать за тем, как девушка пытается выдавить из себя несколько слов. От её снисходительно-презрительного выражения лица, от показного гонора, что запомнился мне по нашей первой встрече, ничего не осталось.
— Предупредить… Мори? — наконец, решилась Романова. — Ведь если они и правда… грохнут его, то войны не избежать.
Я лишь покачал головой, сиятельно улыбаясь. Похоже, вопрос назревал у девушки все те три минуты, что мы отдалялись от номера Суворовых.
— Тебя ведь не это волнует? — всё тем же тоном заметил я.
В глазах Агаты промелькнуло что-то непонятное.
— Что? Нет, почему…
— Потому что японец, — пояснил я, чуть понижая голос, — уж точно сумеет за себя постоять. Как и его дочь Юкино, если у Суворовых достанет глупости попытаться сунуться к ней.
Агата покачала головой.
— Убить можно всех…
— Возможно, — кивнул я. — Но это не тот случай. Разница в силе слишком велика; возможно, с японцами бы можно было справиться силами клана, но Суворовы собрались бить их тихо и чуть ли не в одиночку. Здесь без шансов. Так что я бы даже сказал, что если кто сейчас и находится в этом здании в максимальной безопасности, так это Мори с дочкой.
Особенно дочка. Если старухе Рюдзин для чего-то нужна Юкино, то она не допустит, чтобы с девушкой что-то случилось. Раньше времени.
— Чего не скажешь, — заключил я, кивая головой на Агату, — о тебе.
Агата промолчала; привыкшая обычно не лезть за словом в карман, сейчас, от шока всего пережитого она слишком растерялась, чтобы быстро подобрать ответ.
— Ну, — пояснил я, — мы идём уже минуты три — а ты даже не уточнила, куда мы направляемся.
Агата моргнула.
— Не говоря уже о том, чтобы спросить, кто я такой или попросту уйти своим путём. Я ведь тебя не держу.
Агата моргнула ещё раз.
— Никс, — радушно отрекомендовался я. — Просто Никс. Один из VIP-гостей госпожи Рюдзин.
— Парень? — удивление Агаты было сильнее даже шока. Её брови взлетели вверх, а лицо, только что оцепенело-заторможенное, вмиг стало выглядеть живее и ярче. — Разве она не…
Я пожал плечами.
— Из всех правил бывают исключения. Возможно, я одно из них?
— Ты очень странный, — заметила Агата. — Не похожий ни на кого из тех, кого я знаю.
— Это хорошо или плохо?
— Ну, — Агата сделала попытку улыбнуться (вышло примерно на троечку с плюсом), — я ведь пока ещё иду с тобой.
В коридоре повисла тишина; я не спешил её прерывать. Вместо этого я медленно шёл вперёд и вдумчиво изучал помещения, по которым мы проходили.
Что ж. В первую очередь это место было не отелем, не ночным клубом и не бальным залом — оно было школой. И, хоть сейчас помещения были временно переделаны под что-то другое, школьная сущность проступала через них. Мы шли по типичному школьному коридору с рядами дверей в кабинеты или жилые комнаты, большинство из которых были наглухо закрыты и почти не отличались друг от друга.
Впрочем… как там говорится? Имеющий глаза да увидит?
А когда глаз мало, приходится задействовать кое-что ещё. Со стороны могло показаться, что я просто пялюсь на пронумерованные двери и иду практически наугад, но на деле всё было несколько иначе.
Наконец, я вновь прервал молчание.
— Угадать исход несложно. У Суворовых только два варианта: убить Мори или Юкино сейчас, на этом открытии, либо… утереться и заткнуться. А поскольку в первое я совершенно не верю, то остаётся лишь дождаться конца вечера. Вуаля! И они больше не опасны. Впрочем…
Секунд пять я молчал, любуясь гаммой противоречивых чувство на лице Агаты от этого «впрочем».
Не то, чтобы девушка была безнадёжно труслива; в какой-то степени в ней даже чувствовалась смелость. Вот только блеф в комнате Суворовых выжал из неё все моральные силы, а полная неопределённость дальнейшего добила остатки. Тут уж не до бравады и героизма.
Плюс этот изуродованный труп… надо полагать, ещё долго будет сниться ей в кошмарах. Возможно, я не питал к Евгению Суворову ни капли тёплых чувств, но стоило признать — смерть была необычайно жестокой и кровавой, даже для такого придурка, как он.
Интересный всё-таки тип этот Хидео Мори.
—…впрочем, — закончил я, — вполне возможно, что убийство Мори и война — не самое худшее, что может произойти здесь этой ночью.
— Ты о чём? — изумилась Агата. — Что может быть хуже глобальной войны трёх сверхдержав?
— Знаешь правило Мёрфи? — хмыкнул я, будто мы говорили не о возможности бойни с миллионными жертвами, а о чём-то лёгком и забавном. — Если дерьмо может случиться, оно случается.
В глазах у Агаты бегали вопросы; впрочем, она лишь смотрела на меня, ожидая, что ещё я скажу.
Как я того и добивался.
Одного страха мало, чтобы заставить её таскаться за мной весь вечер. Страх прилипчив, страх заставляет делать иррациональные поступки… но страх нуждается в постоянной подпитке. Полчаса спокойствия — и она расслабится.
А потому, если я хочу использовать её в своих планах, мне понадобится второй рычаг — любопытство.
— Вот, например, Обелиски, — я покачал головой. — Редкостная дрянь, правда?
— Ну… не поспоришь, — согласилась Агата. Она понемногу оживала, отходя от пережитого шока, но всё ещё была слегка подавленной. — Но при чём тут они?
— Как знать, — я лишь слегка улыбнулся в ответ. — Система, по которой они появляются в тех или иных местах, до сих пор не разгадана, верно?
— По-моему, да…
— Так отчего бы одному такому не появится здесь?
В глазах у Агаты читалось непонимание. Она явно гадала, шучу я, уводя тему в сторону, или же тут что-то иное.
Любопытство подогревалось.
— Что ты о них знаешь? — я остановился и поглядел на Романову, склонив голову чуть на бок.
— Эээ… А почему ты спрашиваешь?
— Готовлю школьный проект, конечно же, — хмыкнул я.
Агата ничего не ответила, не понимая, как реагировать на мой сарказм.
— А если без шуток, — совершенно честно признался я, — то хочу кое-что тебе о них рассказать. Но сначала хочу узнать, что тебе самой известно об Обелисках.
Ну, а заодно и мне не помешает сверить данные.
…в принципе, мне ведь было немного известно о них. Обелиски искалечили младшую внучку Горыныча, Обелиски как-то связаны с гибелью семьи Орлова… вот, собственно, и всё. Трагично, печально, но не очень-то информативно.
С другой же стороны — едва ли кто-то из жителей Земли заглядывал в рабочие файлы Теонора. В отличие от меня, собственно. Да и знанием галактической истории кто-то из землян тоже вряд ли мог похвастаться.
Поначалу, прочитав файлы Теонора, я практически ничего не понял. Что уж говорить, мой братец умеет превратить текст в сухой канцелярит, делающий непонятными даже самые простые вещи. Обелиски, упомянутые в его файлах, вызывали у меня какие-то смутные ассоциации, но дальше этого дело не шло.
Но затем — уже на Земле, во время рассказа девочки — у меня стали появляться первые подозрения. Слова Орлова, вкупе с планами брата, лишь укрепили их…
И теперь, чтобы подтвердить или опровергнуть мою теорию, мне нужно было выслушать рассказ Агаты.
Та замерла на миг, задумываясь.
— Я не очень много о них знаю… конечно, в новостях крутили, но… Они появились полгода назад… вроде. Высоченные штуки, похожи на каменные стеллы с узорами, но совершенно неразрушимые…
Я молчал, не перебивая; лишь начал вновь медленно шагать вперёд по пустынному коридору.
— Никто так и не понял, что это такое. Вначале они возникали, будто вырастали из земли, а люди рядом с ними умирали; потом в Сеть попали видео с теми монстрами, как будто какие-то мутанты…
Она пожала плечами.
— Сначала все думали, будто они приходят из Обелисков. Свидетелей-то не оставалось. Потом стало понятно, что мутанты — это сами люди, оказавшиеся слишком близко.
Так. Явление меняет людей. Как я и думал. Девочка просто не знала этого; на своё счастье, она оказалась не настолько близко к Обелиску — видимо, её зацепило краем, перекрутив организм, либо же её покалечил один из этих несчастных кадавров.
—…а затем они снова исчезают, — продолжала Агата, вспоминая. — По ним пытались бить из дальнобойных орудий, пытались бомбить — никакого эффекта. Появился, нанёс урон и снова пропал. Потом затишье — неделя, две, три — и снова Обелиск. Никакой системы ни в месте, ни во времени появления, как ты и сказал…
Ну, всё сходится. Похоже, мои подозрения были верны. И если это так, то…
…ах ты ж, ртыфпрсчкц, выртченый придурок Теонор. Сказал бы, что ты играешь с огнём, но вряд ли такое скромное выражение передаст всю суть устроенного тобой кромешного, неисчислимого ртыфчсучца.
— Вроде, это всё, что я знаю, — добавила Агата, выжидающе глядя на меня.
Ах, да. Любопытство
Чудесная, знаете ли, вещь. Ни жажда наживы, ни любовь, ни месть — ничего не способно так эффективно туманить людям мозги. Любопытство заставляет забыть обо всём — о выгоде, о здравом смысле, даже об инстинкте самосохранения. Порой это приводит к катастрофе. Порой… ну, однажды именно любопытство подсказало людям, что неплохо было бы оторвать зад от нагретого камня, взять в руки палку покрепче и выйти из пещеры. Итог мы видим: человеческий род распространился по всей галактике.
— Угу, — кивнул я. — Теперь моя очередь. Так уж вышло, что мне известно об Обелисках чуть больше, чем другим.
Агата смотрела на меня, не отрываясь; страх и оцепенение почти пропали из её взгляда, оставив только живейший интерес.
— Но начать придётся издалека, — предупредил я. — История долгая, и, возможно, немного путанная. Видишь ли… как говорится в одном хорошем фильме — давным-давно, в одной далёкой-далёкой галактике…
* * *
Разумеется, та версия, что я излагал Агате, была сильно урезана и упрощена. А что ещё мне оставалось — не начинать же в духе «привет, я из космоса, а мой братишка хочет превратить твою планетку в галактический бордель на одного».
К тому же, некоторые вещи невозможно понять без знания контекста. Так что мне приходилось упускать детали, объединять и делать рассказ примитивнее; в моём изложении он был похож на какую-то странную сказку.
На деле же, разумеется, сказками там и не пахло. А пахло реальностью — мрачной и неприглядной.
В центре всего, конечно же, была Сила. Единственное колесо, что могло по-настоящему раскрутить вселенную.
«Давным-давно, в одной далёкой-далёкой галактике». Ну, галактика-то была та же, а вот насчёт «давным-давно»… пожалуй, что да. Эти времена были седой древностью даже для нас.
Галактика и сейчас остаётся не самым дружелюбным местом — постоянные локальные войны, грызня за власть и ресурсы — а уж тогда это и вовсе пылало, как огромный космический пожар. Облик Галактической Империи лишь рождался, выковывался из сотен разрозненных цивилизаций, имевших общее происхождение, но чертовски непохожих друг на друга. И, конечно же, не обходилось без культур, целиком и полностью завязанных на войне.
Вечная гонка вооружений, поиск новых способов эффективнее убивать ближнего своего. Каждая военизированная культура делала ставку на что-то своё; эта, конкретная выбрала биоинженерию и редактирование генома человека.
Учёные Инженеров — назовём их так — уже давно подвизались на поприще создания «генно-модифицированных суперсолдат», но вылепленные ими боевые кадавры, словно вышедшие из нелепых боевиков-мокбастеров 80-х, раз за разом оказывались нежизнеспособны — или попросту неэффективны. Нужно было что-то другое; какой-то стандарт.
Ответ подсказал ещё один вечный признак военных цивилизаций — культ героев, возведённый в абсолют.
…кто такой герой? Если отринуть всю романтику и задуматься. С точки зрения сухого прагматизма, это солдат, оказавшийся эффективнее своих собратьев. Сильнее, умнее, выносливей, да и просто — отважней.
Но есть и существенный минус: герои единичны, и к тому же быстро кончаются. Если герой выжил во время первого подвига, начальство бросит его в новую мясорубку, совершать второй; затем третий, четвёртый — и так, пока всё не окончится цинковым гробом и именем в учебниках истории.
А ещё героям ставят памятники. Или, куда чаще — обелиски. Инженеры были не исключением в этом плане.
Военная культура вообще полна романтики — основы любой пропаганды — но вот учёные, генетики и биотехники, были полными рационалистами, видящими в героизме лишь набор цифр и показателей. Военный потенциал юнита Х оказался выше, чем у прочих? Не вопрос. Давайте просто вычленим преимущество из его генного кода, скопируем эти параметры и воспроизведём, используя менее эффективных юнитов в качестве мясных болванчиков. Зачем ждать стихийного появления героев-единиц, если можно нажатием пары кнопок наделать хоть тысячу клонов?
Так и появились Обелиски — высшая форма памятника героизму Инженеров, генные трансляторы-преобразователи. Каждый Обелиск нёс в себе данные о генах одного из величайших солдат Инженеров. Изменялись физические показатели, изменялась биохимия, и даже содержимое мозга тоже менялось под воздействием изобретения.
…помнится, в юности я был изрядно впечатлён документалкой, в которой использовались архивные кадры с самого первого испытания Обелиска. Кадры шли без цензуры, а цензурить… было что. Самый первый Обелиск не редактировал геном своих жертв (иначе это не назовёшь): он заменял его, грубо и топорно. Все двести рядовых-добровольцев были превращены буквально в одного и того же человека — не только внешне, но и ментально.
Представьте это со стороны. Тесное помещение, забитое одинаковыми копиями этого парня, вылитого Рэмбо, покрытого шрамами. Копиями, каждая из которых не понимала, куда попала, каждая из которых считала себя оригиналом. Память-то оригинала ничего не знала об Обелисках! Вообразите этот шок, помноженный на двести. Вояка и в менее стрессовых ситуациях, очевидно, страдал от острого ПТСРа. А уж оказавшись в окружении 199 своих клонов…
Словом, случилась бойня. Клоны не понимали, где они и что делать, зато очень хорошо умели убивать, даже без оружия. Крики, ссоры, первая кровь, резня — и, как апофеоз, взрыв и воронка на месте полигона. Кажется, один из клонов в ходе бойни добрался до склада с горючим топливом и подорвал себя и остальных, предпочтя уйти в небытие.
Впрочем, начальство было вполне довольно результатом. Да, исполнение подвело, но Обелиски-то сработали безупречно! И испытания продолжились.
В следующих итерациях Обелиски действовали уже тоньше и филигранней. Они меняли не всё сразу, а лишь выбранные параметры; они не подменяли старое сознание новым, а скорее смешивали их — ровно в той пропорции, в какой было нужно. Словом, всё работало так, как хотело командование Инженеров — на первый взгляд.
И, наверное, мало кто заметил, что слияние разумов было не совсем тем, чем думалось командованию и учёным. А, если быть точнее, этого не заметил никто, кроме самих «слитых».
А дьявол, как всегда, крылся в деталях.
Множество сознаний — разных, но настроенных на одну волну. Доподлинно неизвестно, создали ли учёные Инженеров этот коллективный сверхразум с нуля, или лишь «подключили» к нему людей. Известно лишь то, что прошёл месяц, другой — и генно-модифицированные бойцы, так радовавшие командование своими успехами, всё больше переставали чувствовать себя… отдельными личностями. По мере того, как их становилось больше, усиливалось и это чувство, и в конечном итоге…
Они стали Единством.
А Единство имело свои взгляды на происходящее. Единству нравилось становиться сильнее, прирастать новыми умами и телами. Единство знало, что основой для него послужил отборный генный материал — и не без причины считало лучше прочих.
В нужный час всё произошло быстро. Когда у тебя тысячи тел, координируемых единым сознанием, легко провернуть нечто подобное. Обелиски были включены одновременно, на полную мощность, превратив две трети населения, включая всю верхушку, как военную, так и гражданскую, в часть Единства раньше, чем они успели понять, что происходит. Оставшаяся треть пыталась противостоять Единству, но шансы явно были неравны. И сверхразум, достигший размеров целой планеты, вышел в космос, ведомый жаждой экспансии.
Прибавляя в весе, Единство менялось. Если поначалу его разум был похож на человеческий, то теперь это было нечто чуждое, воспринимающее людей только как помеху — и как ресурс. На угрозу отреагировали быстро, но Единство действовало ещё быстрей.
В общей сложности молодая Галактическая Империя потеряла в той войне три десятка планет; ещё столько же были потрёпаны и отброшены чуть ли не в средневековье. Единство, казалось, не имело какого-то «командного центра», уничтожив который, можно было бы разбить коллективный разум на отдельные составляющие. Единственное, что оставалось делать — это уничтожать носителей Единства раньше, чем то успевало восполнить урон.
Все возможности генной инженерии тоже никуда не делись. Единство меняло тела своих носителей, по щелчку пальцев превращая их в боевых монстров, сливая их с механизмами, придавая им такие свойства, каких требовала ситуация. Где бы, на каких бы условиях не развернулась битва — преимущество всегда было за Единством.
Ход войны преломило изобретение защиты от действия Обелисков; не имея возможности пополнять свои ряды, сверхразум продолжал сопротивляться — но всё-таки начал сдавать позиции. Затем понадобилась уйма времени для того, чтобы вычислить его носителей, затаившихся на космических задворках, отыскать все резервы и тайные базы— ведь даже один разум Единства мог бы отыграть всё назад. На то, чтобы защититься от возможного реванша, ушло несколько столетий, но всё же Галактика одержала победу…
Вроде бы.
О Единстве и Обелисках не было слышно уже долгие тысячи лет. Из вчерашней угрозы они превратились в воспоминание, а из воспоминания — в легенду. Легенду о том, что разум Единства, не имеющий материальной основы, всё ещё жив, просто впал в спячку до лучших времён. О том, что часть резервных колоний так и не была обнаружена, и Единство ждёт своего часа. О том, что где-то ещё остались целые, работающие Обелиски, которые можно перепрограммировать.
Специально на такой случай в Галактике даже существовал закон о запрете прикасаться к подобным осколкам прошлого — касающийся не только Обелисков, но и кой-каких других артефактов былых войн. Все прекрасно понимали, что есть вещи, к которым лучше не лезть, как бы не было велико искушение.
Все, кроме идиотов, что мечтают стать круче всех.
Идиотов не останавливали ни запреты, ни здравый смысл; они столетиями продолжали искать утерянные технологии редактирования генома, уверенные в том, что уж у них-то всё получится как надо.
И один из них — мой братец — кажется, нашёл их. И теперь тестирует принципы работы едва ли не методом тыка, то убивая «подопытных», то превращая их в безумных мутантов.
Как там говорил Орлов? Кошачьи уши?
Бррр. Теонор, ты больной, и я не устану это повторять. Больной псих-извращенец без малейших моральных ориентиров, зато с распухшим либидо и амбициями величиной с чёрную дыру.
И вот у этого милейшего типа в руках — одна из мощнейших технологий Галактики, потенциально способная вернуть к жизни давно потерявший что-либо человеческое сверхразум.
Кажется, слов про «игру с огнём» действительно было катастрофически мало.
* * *
— …словом, граната в руках обезьяны куда опаснее любой войны, — заключил я, разведя руками.
Агата молчала. В её глазах явственно читались довольно естественные для всей этой ситуации вопросы. «Кто ты, чёрт побери, такой», «откуда тебе всё это известно» и «для чего ты мне это рассказываешь». Но Романова не задавала их вслух, прекрасно понимая, что либо я сам скажу ей это, либо… не скажу, даже если она спросит.
Мы шагали по коридору, отдаляясь от места, где находился VIP-зал для почётных гостей. Интересно, там уже кто-нибудь хватился меня, или я могу разгуливать здесь столько, сколько захочу?
Похоже, старуха не особо заботилась об охране. Может, потому, что считала, будто только психу придёт в голову куда-то здесь вламываться.
А может, потому, что хорошо замаскировала Обелиск. Я замер перед одной из дверей — такой же безликой, как и все прочие, ничем не выделяющейся.
Кроме чёткого отпечатка Силы, исходящего из-за неё.
— Таким образом, — продолжил я, разглядывая дверь, — во всём этом я хорошо знаю теорию, но на практике… есть пара пробелов.
Агата остановилась за моей спиной, недоумённо пытаясь сообразить, что я имею в виду.
— Каких? — осторожно уточнила она, уже не зная, чего от меня ожидать.
— Ну, — я пожал плечами, — например, как подключиться к программе Обелиска.
* * *
После третьего взгляда, кинутого на Аннабель на ходу, Константин не выдержал.
— Ты выглядишь как-то слишком радостно, — заметил он.
— Что? — глаза Аннабель широко распахнулись. — С чего ты взял?
Орлов покачал головой. Наверное, как для тёмной, Аннабель слишком плохо умеет врать.
— С того, что ты ведёшь себя как-то странно.
— А давно ли ты успел меня узнать, Великий Мастер? — фыркнула Аннабель; в голосе читалось лёгкое раздражение. — Мы с тобой, кажется, знакомы не больше трёх часов. Откуда тебе знать, что для меня странно, а что нет?
— Посуди сама, — Константин чуть развёл руками на ходу. — К нам подошёл тип, известный скандальной репутацией, от которого можно ждать лишь неприятностей, и навесил на наши головы лишние хлопоты. Но вместо того, чтобы разозлиться или вроде того, ты… даже как-то шагать стала бодрее. Не самая обычная реакция.
Повисла пауза; Анабель глядела на него слегка сердито.
— Что-то личное к Распутиным, верно?
Орлов осторожно склонил голову набок. Только дурак не знает о том, что Распутины и тёмные — далеко не лучшие друзья, но всё же Аннабель, казалось, и отличало от общей массы тёмных отсутствие страданий по былому величию и всего прочего пафосного настроя.
— Личное, — согласилась Аннабель. — И если бы тебе довелось иметь дела с этой гнилой семейкой, ты бы тоже наверняка так считал.
В голове у Орлова промелькнули картины прошлого — сделки отца с Распутиными, все переговоры, на которых он присутствовал ещё мальчишкой. Да уж, Распутины те ещё фрукты.
Но… как и любые аристо. Борзость рода определяется его силой, а Распутины — одни из тех, у кого её хоть отбавляй. Словом, нельзя сказать, что это приятные парни, но и демонизировать их напрочь как-то… неправильно.
Впрочем, к чёрту Распутиных как явление. Его волновал один вполне конкретный Распутин: Йошида.
Что известно Нахальному? Что он планирует предпринять? Есть ли на празднике ещё кто-то, кому известен секрет Йошиды?
А ведь если они избавятся от Йошиды, мелькнула у него предательская мысль, то вся эта безумная суета и неприятности останутся позади.
Да, верно. Даже сегодняшнее представление в общем зале можно будет как-то обосновать, перевести в шутку или в неудачную рекламу ресторану. И он сможет вернуться к тихой, обыденной повседневности…
…то есть именно к тому, чего он больше всего не хочет.
К чёрту. Нужно подыграть Нахальному, чтобы быть в курсе происходящего.
А ещё нужно понять, что же не так с Аннабель. Возможно, тогда можно будет как-то погасить её излишний неуместный пыл?
— Может, расскажешь поподробнее? — предложил Орлов.
— Нечего рассказывать, — фыркнула девушка. — Распутины вели себя как типичные аристо, вот и вся история.
— Я тоже аристо, — заметил Константин.
— Ты не из тех, что ведут себя как куски дерьма.
Орлов хмыкнул.
— Мы с тобой, кажется, знакомы не больше трёх часов, — парировал он её же словами. — Откуда тебе знать, как я себя веду?
Аннабель внимательно поглядела на него; досады и сердитости в её взгляде поубавилось.
— Ладно, — согласилась она. — Только не жди какой-то фантастической истории. Если коротко, то… пару лет назад у Тёмной Спирали был вполне реальный шанс перестать быть бандой отбросов и стать аристо. Самыми младшими в пищевой цепочке, конечно же, но всё-таки. Разумеется, для этого нужно было избавиться от Голицина и ему подобных фриков, но зато с нас сняли бы долг, разрешили бы легализоваться…
— Да ладно, — брови парня поползли вверх. — Не слышал ни о чём таком. Медведевы правда готовы были отказаться от денег? По-моему, ты говорила, что тёмные собирают для них достаточно кругленькую сумму, значительную часть их бюджета…
— Текущий политический момент… был подходящим, — Аннабель неопределённо мотнула головой. — Медведевы стремительно теряли позиции; деньги были не так важны, как союзники из числа аристо — пускай даже чисто номинальные, важно не качество, а количество. Вот у них и мелькнула идея сделать из тёмных клан — клан Астрид. Моя мать, разумеется, уцепилась за этот шанс двумя руками, и даже я поверила, что моя жизнь может измениться. Всё уже было почти решено, когда…
Она вздохнула.
— Распутины устроили собрание кланов. Как было официально сказано — «для оценки потенциальных главы и наследницы нового клана». Медведевым пришлось подчиниться, но они уверяли нас, что всё в порядке, что это просто формальность. А мы по наивности поверили. Думали, что это первый день новой жизни.
Её глаза сжались в узкую щёлочку.
— Когда мы вошли, никто ничего не говорил. Все просто сидели, совершенно молча, и сверлили нас взглядами. А затем Наина Распутина демонстративно встала и вышла из помещения со словами, что не будет пить чай с мусором в одной комнате.
— И этого хватило, чтобы всё отменить? — не то, чтобы Орлов недооценивал влияние Распутиных, но звучало всё равно… странновато.
— Другие кланы только этого и ждали, — с ненавистью выплюнула Аннабель. — Своего мнения на наш счёт у них не было, но большинство из них страстно хотели лизнуть лапу Распутиным. После Наины они тоже стали молча выходить — один за другим. Мы сидели там, как оплёванные…
Она помолчала.
— Конечно, Медведевы были вынуждены всё отменить. И, разумеется, свою злость за провал они сорвали на нас. Об отмене долга можно было забыть…
Аннабель покачала головой.
— Тогда я поняла две вещи. Первая — рассчитывать всегда можно только на себя саму. И вторая — Распутины козлы.
Ясно-понятно. В общем и целом, Орлов даже не был особо удивлён. Решение наверняка было принято до этого «собрания», а демонстрация была нужна для того, чтобы поставить Медведевых — и тёмных заодно — на место.
— Смотри там этого вслух не ляпни, — заметил он, кивнув на большую дверь, к которой они подходили. — Не забывай, мы в VIP-зоне, и мы здесь… незваные гости. Нахальный, конечно, устроил нам пропуск, но если мы привлечём слишком много внимания, у настоящих VIP-ов возникнут всякие вопросы. Например, кто мы вообще такие и что тут забыли. А народу тут не так много, как в общем зале, смешаться с толпой не выйдет.
Он старался не думать о том, что «не привлекает внимания», наряженный в старинный камзол.
— За это не переживай, — отозвалась девушка. — Я не идиотка. Тем более, уж я-то отлично знаю, как себя вести, когда все вокруг большие шишки, а ты из отбросов. Просто… меня радует сама возможность доставить Распутиным неприятности, тем более, крупные.
— Ты же… отдаёшь тебе отчёт, что Йошида в то время валялся в коме и никакого отношения к тем событиям не имел? — осторожно уточнил Орлов. Они замерли перед дверью в VIP-зал.
— Все Распутины одинаковы, — убеждённо фыркнула Аннабель, распахивая дверь.
…на первый взгляд малый зал почти не отличался от большого — ну, кроме размеров, естественно. Те же гости, те же официанты и та же эстетика пафосного дорогого мероприятия. Главное отличие улавливалось не сразу, а лишь спустя секунд десять-двадцать нахождения здесь.
Никаких пустышек.
Старуху Рюдзин не волновали не титулы, не репутация. Всё, что она ценила, так это Силу — в том или ином эквиваленте. Поэтому здесь не было тех, кто громко кричит о своей силе, но на деле может только разбивать статуи.
Орлов и Аннабель, слегка оглядываясь по сторонам, старались не привлекать к себе внимания; впрочем, на них особенно и не смотрели.
Больше всего здесь, конечно же, было молодых девушек. Аристо из знатных кланов или безымянные девушки с улиц — всех их отличала уверенность во взгляде; так смотрят те, кто знает себе цену.
Те, кто прошёл отборочный тур Рюдзин. Решающий экзамен им ещё предстоит, и далеко не все из них будут приняты в Драконью Школу, но уже одно то, что они дошли сюда — кое-что да значит.
Впрочем, и без них здесь хватало людей. Вон мелькнуло семейство Громовых — третьих по силе в столице после Распутиных и Суворовых. Вон Воронцова-старшая — мать Екатерины. Ещё несколько аристо из не самых слабых кланов… Впрочем, здесь не было ни Медведевых, ни Суворовых… ни Распутиных.
И Йошиды, кстати, тоже не было. Разве он не сюда направлялся? Орлов пробежался глазами по комнате, выделяя находящихся здесь парней. Взгляд зацепился за английского принца, сидящего в одиночестве с гордым и независимым видом; за Абеля Шварца, сверкающего замазанным синяком… никакого Йошиды.
— А вон и Горыныч, — сообщила Аннабель ему на ухо; в её голосе прорезались какие-то нехорошие шипящие нотки.
Нет, пожалуй, если просто рассказать ей правду, будет только хуже. Нужно как-то… обезвредить её пыл.
Орлов поглядел туда, куда она указывала.
Старик Горыныч сидел за столиком, и в его безупречно гладкой лысине отражался потолок. По правую руку от него сидела девушка, знакомая ему по вчерашнему аукциону — Виктория, кажется? С другой находился похожий на неё паренёк, что-то активно доказывающий деду.
— Дурак ты, Ярик, — донёсся до Орлова тихий и ехидный голос старика.
— С чего это?
— Ты никак не можешь определиться, для кого ты жизнь живёшь, — рассудил Горыныч. — Для себя или для других.
В руках старик что-то держал; приблизившись на пару шагов, Орлов увидел, что это кусочек суши.
— Ты перебарщиваешь, дед, — в голосе Ярика звучало скорее удивление, чем настоящая злость; было видно, что, несмотря на характер спорщика, дед для него — непререкаемый авторитет. — Это же просто суши. Мелочь, которая…
— Мелочь, — согласился Горыныч. — Вроде тех, из которых всё и складывается. В особенности — репутация.
Он бросил суши на плоскую тарелку и щелчком подозвал официанта; тот подлетел в долю секунды.
— Унеси эту дрянь, — чуть брезгливо велел Горыныч. — И принеси нормальные закуски. Сало там, горчичку, чеснок… ну, и так далее, сам понимаешь. И водки не забудь, конечно.
Официант улетел так же быстро, как и прилетел, а Горыныч продолжил, глядя на внука.
— Речь не обо мне, Ярослав. Мне нечего здесь доказывать — ни Рюдзин, ни ещё кому-то. Все эти аристо вокруг пытаются выставить себя в лучшем свете — кто заслуженно, кто нет — чтобы попасть под лучи её милости, но я-то ей уже всё давно доказал. Тогда, сорок лет назад, на войне, когда мы с ней сражались плечом к плечу. А вот ты…
— Я просто сказал, что незачем требовать себе отдельное меню, — попытался вставить Ярик.
— Вот именно, — кивнул старик. — И тем самым попытался подстроиться под других — вместо того, чтобы другие подстроились под тебя. Начнёшь так делать однажды, и всю жизнь только и будешь прогибаться под изменчивый мир…
Его глаза, задумчиво блуждавшие по залу, встретились с глазами Орлова. Старик замолчал; Константину отчего-то захотелось отступить назад и спрятаться за чьей-нибудь спиной. Он сглотнул.
— А, господин Орлов, — старик улыбнулся радушнейшей из всех возможных улыбок. — И вы здесь.
Они уже стояли достаточно близко друг к другу, и Горынычу не приходилось повышать голос. На Орлова глядели все — Аннабель выжидающе, Вика чуть удивлённо, Ярик вопросительно… А сам Горыныч — испытующе и с немного странным прищуром.
— Доброй ночи, господин Горыныч, — кивнул Орлов.
Взгляд старика переместился на Аннабель.
— Не ожидал увидеть вас тут, — продолжал он, всё ещё обращаясь к Орлову. — Или ваше появление тут связано…
Он замолк и помотал головой.
— Забудьте. Мысли унесли старика куда-то не туда.
Это он о чём? Осёкся так, будто…
Вот чёрт. Орлов поглядел на Вику, мысленно хлопнув себя по лбу.
Ну конечно же! Старик всё знает. Про вчерашний аукцион. Вика не могла не рассказать ему. Возможно, он знает и ещё что-нибудь…
И к тому же, он осознаёт, что род Орловых не настолько крут, чтобы его пустили сюда, в VIP-зал, просто так.
«Или ваше появление здесь связано… с Йошидой Распутиным». Ты это хотел сказать, Горыныч? Но вовремя замолчал, поняв, что не знаешь, можно ли говорить при Аннабель.
Ладно.
— Да, — спокойно заявил Орлов, усаживаясь напротив Горыныча. — Вы правы. Моё появление здесь связано именно с тёмными.
— Тёмными, — старик утверждал, а не спрашивал, будто и ждал такого ответа — но всё-таки это был вопрос.
Орлов пожал плечами.
— Моё появление на этом вечере в виде нового главы прежде забытой фракции не только вызвало всякие вопросы, но и… привело меня сюда.
В каком-то смысле это даже правда.
— Вот как… — медленно пробормотал старик, осмысливая новую информацию. — Может быть, вы… представите мне свою новую спутницу?
Орлов покосился на Аннабель, которая, в свою очередь, сверлила старика подозрительным взглядом.
— Аннабель, — указал он. — Это Ратибор Степанович Горыныч. Господин Горыныч, это Аннабель Астрид, заместитель главы Тёмной Спирали.
— Так вы дочь госпожи Астрид? — старик поглядел на девушку с лёгким интересом. — Наслышан о вас от вашей матери, милая леди.
Аннабель кивнула, постаравшись сделать это довольно учтиво.
— Как и я о вас, Ратибор Степанович. Мать вела с вами… много разных дел.
— Больше, чем вы можете себе вообразить, — старик широко улыбался. — И, знаете, раз уж тёмные сменили руководство, хотелось бы узнать — намерены ли вы продолжать это сотрудничество со мной? Или же вы теперь изберёте новый путь?
В этот момент к столику скользнул смущённый официант.
— Эээ… многоуважаемый господин Горыныч, — еле выдавил он из себя. — Безумно прошу прощения; мы нашли на кухне чеснок, отыскали горчицу, но… ни водки, ни чёрного хлеба нет. А что до сала, то оно только…
Он как будто боялся закончить фразу.
— Ну, говори, — старик уставился на него недовольным и чуть усталым взглядом.
—…оно только в роллах, — признался официант. — Роллы с беконом. И, возможно, найдётся сакэ…
— Твою ж коврижку, — задумчиво протянул Горыныч. — Варварство, пошлое варварство. Брать сало — и заматывать в него эти ваши… ладно, давай неси то, что есть.
Почтительно кивнув, официант моментально удалился.
— Кстати, — Аннабель за время этой короткой репризы немного убавила растерянности и сейчас держалась уверенно. — Насчёт вашего вопроса — о сотрудничестве с тёмными.
— Да, милая леди? — улыбнулся старик.
— Прежде тёмные, — спокойно заметила Аннабель, — не имели особого выбора и вынуждены были довольствоваться тем, что есть. Теперь же… надеюсь, мы сможем позволить себе быть чуточку переборчивее.
Орлов шумно вдохнул воздух. Это у неё называется не лезть на рожон?
— Звучит так, будто я неподходящий партнёр для вас, — кивнул Горыныч. — Я вас чем-то обидел?
— Ходят некоторые слухи, — Аннабель пожала плечами. — Неподтверждённые, но… устойчивые. Будто вы сотрудничаете с Распутиными.
Вот чёрт. Ну нельзя же так топорно.
— Распутины? — вклинился в разговор Ярик. — А что, кто-то считает, что с ними…
— Ярик, — старик положил ему руку на плечо, успокаивая одним жестом. — Остынь. Скушай… суши.
Взгляды старика и Орлова пересеклись — вопрос у Горыныча, усталость у Константина.
— Слухи… действительно ходят, — Орлов старался, чтобы голос звучал спокойно и естественно. Пока старик успокаивал буйного внука, он сам успел слегка пнуть под столом Аннабель. — Ну, и сами понимаете. Для тёмных одно только имя Распутиных как красная тряпка для быка. Уж что есть, то есть, не обессудьте.
— И не только они, — хмыкнул старик, всё так же изучая его взглядом. — Если так подумать, практически все сильные мира сего пинали вашего брата как могли. А что до слухов, то да — я действительно немного пообщался с Йошидой Распутиным. Крайне… интересный молодой человек.
Аннабель вытаращилась на него, да и Орлов тоже.
— Вы даже не скрываете?..
— А я что, говорю о чём-то постыдном, чтобы это скрывать? — старик продолжал улыбаться. — Это вы, милая леди, юлите, пытаясь что-то из меня вытянуть. Могу лишь сделать вывод, что вам зачем-то понадобился Йошида Распутин, раз вы заинтересовались этими слухами.
Да, старик не из тех, кто долго соображает. Орлов поймал его взгляд — жёсткий и утверждающий. Кажется, старик пытается что-то ему сказать.
— Я вовсе не… — попыталась было возразить Аннабель, но Константин её опередил.
— Ладно, ладно, — он вторично пнул девушку по ноге. — Карты на стол, вы совершенно правы.
Он сделал вид, что немного раздосадован.
— Знаете, столько разговоров об этом Йошиде — а я даже ни разу не видел его вживую. Вот и решили подойти к тому, кто хотя бы знает его лично.
Орлов пристально уставился на Вику; старик и так поймёт намёк, а вот сообразит ли девушка, зачем он говорит заведомую ложь — ещё вопрос.
Впрочем, Вика всё поняла правильно и едва заметно моргнула, как бы соглашаясь с ним.
— Впрочем, если ваши с ним отношения ограничились одним только разговором… — продолжил он, пытаясь увести разговор в мирное русло.
— А кто сказал, что только одним? — хохотнул старик. — И кто сказал, что я намерен ограничиться этим?
Он явно веселился, глядя на Орлова и недоумевающую Аннабель.
— Нет уж, — продолжил он. — Тут я вам не помощник; я понятия не имею, чего вы хотите от Йошиды, могу лишь догадываться, что ничего хорошего, а я планирую и дальше сотрудничать с ним. Так что ищите его сами, без меня.
Аннабель молчала, явно смущённая тем, что старик так быстро обо всём догадался. А вот что делать ему? Горыныч точно знает, что он общался с Йошидой, знает, что Орлов в курсе, как тот выглядит. Так зачем же он не дал ему увести беседу в тупик?
— Может, хотя бы подсказку дадите?
Константин и сам не понял, как вырвались у него эти слова; скорее, их подсказало ему подсознание — но, уже сказав, он вдруг понял, что это именно то, что нужно. Улыбка старика расцвела — будто именно этого он и ждал.
— Внимательный человек, — заметил он, — не нуждается в подсказках. Он всё понимает сам.
Аннабель переводила взгляд с одного на другого; Ярик и Вика недоумённо переглядывались.
— И всё-таки без первой зацепки это будет сложно, — Орлов пожал плечами.
— Зато, — парировал Горыныч, — когда кусочки паззла всё-таки встанут на свои места, вы будете уверены в результате. А не начнёте гадать, сказал я вам правду или же слукавил.
А ведь он прав. Старик понял, что Аннабель не знает Йошиду лично… и что лучше бы ей и дальше его не знать. И… да, всё именно так. Скажи он ей что-то, назови кого-то, девушка начнёт сомневаться. А вот если она сама придумает какую-то версию…
Нужно лишь подтолкнуть её.
Неуместный пыл Аннабель будет направлен в другое русло, а он сам сможет воспользоваться паузой и поговорить со стариком один на один; так будет больше толку.
Константин пожал плечами.
— Ходят слухи, что Йошида умеет маскироваться и менять внешность. Значит, он может быть тут кем угодно.
Аннабель уставилась на него, вместе с Викой и Яриком.
— Такие слухи правда ходят?!
— Какие только слухи не ходят про потомка Императора, — лениво отозвался старик, откидываясь на спинку. — И бессмертен, и кулаками бетон крошит, разве что лазером из глаз стрелять не умеет.
— О д-да, — внезапно подтвердил Ярик, чуть морщась. — После того, что я видел, от него можно ждать любого таланта.
Аннабель перевела изумлённый взгляд на него.
— Если так задуматься, то да, — согласилась Вика. — После того, что он сделал, я бы не удивилась ничему.
— Ну вот, — кивнул Горыныч. — Всё просто. Нужно лишь перебрать тех, кто здесь находится, и найти лишнего. А если лишнего нет, то здесь нет и Йошиды, верно?
Аннабель оглядывала всех присутствующих взглядом, в котором читалось сомнение; кажется, она гадала, издеваются над ней сейчас или же говорят всерьёз.
— Но разве можно понять…
Старик лишь выразительно постучал пальцем по виску.
— Лишний… лишний… — Аннабель забормотала практически про себя. — Что это значит? Здесь ведь нет лишних. Громовы, например. Сильный клан, они здесь совершенно уместны. Или Воронцова… ну не мог же он перевоплотиться в Воронцову-старшую. А…
— А как насчёт этого? — снова удивляясь самому себе, Орлов неожиданно указал вбок — на Абеля Шварца, который с довольным видом рассказывал что-то окружающим его девушкам.
Все посмотрели туда же.
— Из тех, кого я здесь видел — единственный не-аристо среди кучи знати, — хмыкнул Орлов. — Кроме тебя и Ратибора Степановича с семьёй. На девушку-кандидатку он тоже не тянет, так что…
Старик прав. Нужно временно отослать Аннабель. Как он и думал раньше, если посвятить её в то, что Никс и есть Йошида, реакция может быть… не совсем адекватной.
— Думаешь, Шварц — Йошида? — с сомнением протянула Аннабель. — Как-то уж слишком легко он получил от Никса по морде — там, на входе.
— По-настоящему сильный знает, когда нужно прикинуться слабым, — старик Горыныч с глубокомысленным видом сцепил руки перед собой.
— А где тогда настоящий Шварц?
— Кто его знает? — пожал плечами Константин. — Может, сидит дома, считает деньги, отсыпанные кланом Распутиных за то, чтобы Йошида мог взять его внешность. А может, прикопан где-нибудь в лесочке.
Шварц, конечно, не последняя шишка в городе. Но это хотя бы не Мори, не принц Филипп и не кто-то вроде Медведевых, Суворовых или Громовых. Нет никаких гарантий, что Аннабель не нарвётся на скандал, но хотя бы не такой фатальный, как с вышеперечисленными.
И, в конце концов, разве сам Йошида не действует похожим образом? А это выиграет время.
— Это не точно… это ведь не точно… — Аннабель уцепилась за край стола, собираясь встать.
— Милая леди, — рассмеялся старик. — Раз уж наше сотрудничество пока ещё не расторгнуто окончательно, позвольте дать вам один совет. Чтобы кого-то найти, его нужно… для начала, хотя бы поискать.
Аннабель пару раз моргнула… и резко встала.
— Я осторожно, — сообщила она Орлову. — Так. Небольшая проверка.
— Само собой, — согласился тот. — И не привлекай внимания. Помни про осторожность, про то, что он наверняка видел тебя с Никсом и точно не забыл обиды…
—…как думаешь, эта её «небольшая проверка» обернётся шумихой? — хмыкнул Горыныч, глядя, как Аннабель направляется в сторону Шварца и его ватаги.
— Скорее всего, — вздохнул Орлов. — Надеюсь, не слишком громкой.
— Ну, вот и отлично, — улыбка старика погасла. — Зато теперь у нас есть время поговорить. Не будем тратить его зря.