...дракон... 159 - 2 Сентября 2025 - Персональный сайт

Главная » » ...дракон... 159

14:25

...дракон... 159

***

===

Глава 767

Следующие дни отряд провел в сборе медальонов. Причем, что не так уж и удивительно, в большинстве случаев им не приходилось даже обнажать оружия.
Встреченные ими адепты, ощутив силу противников и узнав их в лица, спешили самостоятельно расстаться с медальонами. В конечном счете, лучше потерять шанс сразиться в Турнире Двенадцати, чем расстаться с жизнью.
Разумеется, так думали только адепты со слабой волью.
Те же, кто отчаянно рвался к вершине пути развития, вступали в ожесточенную схватку насмерть. Произошло это всего раз. И в той битве хватило одного только Гэлхада, чтобы одолеть троих Рыцарей Духа развитой стадии.
Хаджар по достоинству оценил возросшую, за два года, силу великана. Видят Вечерние Звезды, он бы не отказался сойтись с ним в поединке.
К концу третьего испытания, у каждого из отряда оказалось по четыре медальона. Учитывая скромные подсчеты нейросети, это должно было быть более, чем достаточно, чтобы пройти в следующий тур.
Когда над лесом пронесся гул сигнального горна, то все, даже находящиеся в самом разгаре битве, были мгновенно прекращены. Ведь если испытание закончилось, значит в действие вступал указ Императора.
Никто не имел права, в течении Турнира, против кого-либо обнажать своего оружия. Это считалось прямой изменой короне.
А участ изменников, по мнению многих, была более чем просто “незавидной”.
Спустя меньше часа, после того как прозвенел горн, у выхода из леса собралось не меньше семи тысяч адептов. Перед рядами уставших, изнеможённых, со следами битв на телах, претендентов уже стоял старик ректор школы “Святого Неба”.
Компания ему составляли судьи.
Именно они и начали монотонный процесс сбора медальонов. В итоге средним количеством на одного адепта приходилось три медальона.
Разумеется находились и уникумы. К примеру тот же самый Ларис. Он принес сразу пять медальонов. Но, к удивлению многих, он не оказался лидером по количеству “сувениров”.
Им оказался никто иной, как старший наследник Тарезов. Его Хаджар видел впервые в жизни. И, если что-то в нем и бросалось в глаза, то это абсолютно неестественный, кроваво-алый цвет волос.
Присмотревшись, Хаджар мог поклясться, что увидел, как между его локонами пробежала алая искра энергии. Энергии, которую сложно было с чем-то спутать.
Особенно после инцидента с осколком души Горшечника.
Высокий, но какой-то нескладный и слегка дерганный Тарез принес сразу девять медальонов. По рядам адептов пронеслись шепотки.
Если успех Лариса в какой-то мере обуславливался наличием отряда прихлебателей, то Тарез участвовал в одиночку.
— Ты что-нибудь слышал о его тренировках? — шепнул Хаджар своему другу.
Эйнен отрицательно “покачал” головой.
— Понял, — вздохнул Хаджар.
— Вряд ли, — островитянин обратил взор своих нечеловеческих, фиолетовых глаз на наследника аристократии. — Я ничего о них не слышал, потому что — их не было.
— Это как?
— А вот так, — “развел руками” Эйнен. При этом его ладони все так же были вытянуты по швам. — Тарез все эти два года кутил в лучших заведениях Даанатана. А о количестве дев, которые побывали в его постели, до сих пор ходят слухи. Некоторые даже ставки делают.
— То есть ты хочешь сказать, что этот парень два года валял дурака, а затем в одиночку прошел через лес Озера Грез и принес девять медальонов?
— Именно так.
Хаджар выругался. Довольно-таки грязно.
После этого из общей толпы выдялелилось еще несколько одиночек. Они принесли от четырех до шести медальонов. И, скорее всего, принадлежали к тем гениям, которые воспитывались своими учителями в уединении от суеты большого мира боевых искусств.
Такие напрягали адептов Империи даже больше, чем известные ученики крупных боевых школ. От последних хотя бы было известно, чего ожидать. В то время как эти юноши и девушки являлись для всех абсолютной загадкой.
Две секты, принимавшие участие в турнире, принесли по три медальона. В том плане — что каждый, кто выступал от секты, принес ровно три.
Минимум, который требовался, для прохождения в следующий этап. Может для кого-то это и выглядело обычным совпадением, но не для Хаджара.
Нейросеть мгновенно подсчитала вероятность подобного стечения обстоятельств. И эта самая вероятность застыла на отметке меньше, чем в три процента.
А значит, от сектантов, как и от неизвестных гениев, можно было точно так же — ожидать всего, чего угодно.
Истину говорили в столице, что настоящий Турнир начнется только с четвертого испытания.
— Рад объявить, достопочтенные претенденты, что в следующий тур, который мы начнем через неделю, проходит ровно восемьсот восемьдесят адептов. Остальным, кто уцелел, я желаю удачи на вашем пути развития. Уже один тот факт, что вы так далеко зашли в Турнире Двенадцати, показывает вас, как стоящих на самой высоте силы молодого поколения.
Ушедшие из рядов адептов несколько тысяч адептов проводили аплодисментами. Они звучали как среди прошедших дальше, так и с многочисленных палуб зрительских, летающих судов.
— Вам же, прошедшие в четвертый тур, я так же желаю удачи, — ректор ударил тростью о землю и десяток судей пошел по рядам. Они выдавали уже знакомые всем талисманы с номерами. Да уж — организаторы особым воображением не отличались. Четвертый тур оказался точной копией второго. — Правила вы уже знаете. Начиная с четвертого тура мы будем проводить дуэли до тех пор, пока не останется только один победитель. С турнирной сеткой вы сможете ознакомиться сразу после окончания четвертого и начала пятого тура. А сейчас, мой вам совет — отдохните и наберитесь сил.
С этими словами ректор попросту растаял в воздухе. Его техника перемещения не выглядела такой же доминирующей и могучей, как Божественная белая молния Оруна, да породит он тухлую медузу. Нет, это была эфмерной и иллюзорной, но мертвецом окажется тот, кто позволит себе заблуждаться на счет силы ректора.
Хаджар погладил шрам на правой руке.
Вряд ли он хоть когда-нибудь забудет вечер, когда на Гору Ненастий пришел ректор школы “Святого Неба”.
— Пойдемте, — предложил Эйнен.
Отряд направился в сторону столицы, но не успели они сделать и несколько шагов, как с неба прямо перед ними опустилась лодка. И все бы в этом небольшом суденышке ничего, но вот герб на единственном парусе мгновенно привлек всеобщее внимание.
А как иначе.
Не каждый день видишь, чтобы к кому-то спускался гонец самого императора.
Диносы и Гэлхад мгновенно поклонились вестнику воли Императора. Каждый гражданин Дарнаса обязан был встречать гонца Императора так же, как самого правителя. Ведь гонец, по сути — изъявление воли Императора.
Но тот, одетый в богатые, вышитые драгоценными камнями одежды, прошел мимо опешивших и ошарашенных аристократов.
Подойдя к Хадажру, он окинул его взглядом и, при всех собравшихся вокруг адептов, громко спросил:
— Хаджар Дархан?
— Да, — спокойно кивнул Хаджар. — Это я.
— Приглашение, — и гонец протянул Хаджару запечатанный личном Императором свиток.
И пока все адепты не могли понять, видят ли они чудной сон, в котором в императорский дворец приглашают простолюдина или же это происходит взаправду, Хаджар лишь грязно ругался.

Глава 768

— Ты серьезно собрался идти в этом на прием к самому Императору?
Дора, сменившая простые штаны и блузку, на платье, стояла посреди, пожалуй, самой роскошной лавки, в которой когда-только бывал Хаджар. Стоило начать с того, что она находилась на самом дорогом проспекте Даанатана.
Аренда помещения на этой улице стоила не меньше пяти тысяч имперских монет за месяц. А в большинстве случаев — еще и больше.
Здесь выстреливали в небо куполами и шпилями многочисленные главные здания административных организаций. Один из самых ярких примеров — огромный, сравнимый с габаритами с королевским в Лидусе — дворец генералитета.
Жилые дома, стоявшие на Восьмом Проспекте Даанатана стоили больше, чем военный небесный фрегат. И, в целом, здесь обитали лишь богатейшие люди столицы и Дарнаса в целом.
При этом каждый ресторан (многострадальный Небесный Пруд находился именно здесь), каждый жилой дом, каждое административное здание и, как шутил Эйнен, даже уличный туалет — все они имели воздушный причал.
И пока друзья летели на лодке к известному, на всю столицу, ателье госпожи Брами, то Хаджар встретил такое изобилие влиятельных и богатых людей, что испугался, как бы их имена и длинные, в несколько страниц, титулы не забили память нейросети.
Вряд ли такое в принципе было возможно, но опасения возникли.
Само же ателье выходило фасадом к стене, ограждавшей “Запретный Город” — резиденцию Императора. И, следовательно, обладало самым высоким ценником и респектабельностью.
В этом месте, трехэтажном, выполненном в древесном стиле, одевался весь цвет Дарнаса.
Ходили слухи, что госпожа Брами лично шила платья и одежды для семьи Императора. И что она была одним из немногих людей, которые могли похвастаться свободным входом в “Запретный Город”.
Стоило им спуститься по лестнице на третий (но здесь, учитывая что по Восьмому Проспекту не было принято ходить, а лишь летать, он считался “первым” этажом) этаж, как к ним тут же подошел статный молодой человек.
В строгих, черно-белых одеждах, он низко поклонился Доре Марнил и предложил сесть.
Причем усадили их ни куда-нибудь, а на диван, каркас которого был сделан из редкого, драгоценного металла. Сто грамм этого материала с легкостью можно было продать за сто тысяч имперских монет.
Баснословная сума. И при этом из него был сделан каркас для, внимания, — гостевого дивана. Об обшивке и деревянных вставках речь уже и не шла.
Ни Хаджар, ни нейросеть не смогли определить, что это были за материалы. Но, на ощупь, их цена вряд ли была меньшей.
— Что-то из напитков? — предложил юноша.
— Три пиалы с цветочным чаем и по бокалу легкого вина.
— Могу предложить немного верескового меда этого сезона.
— Нет, — слишком резко ответила Дора. В памяти девушки мед еще долгое время будет ассоциироваться с событиями Озера Грез. — Прошу прощения за грубость, Далин. Но, пожалуйста, без меда.
— Конечно, достопочтенная старшая наследница Дора, — поклонился юноша по имени Далин.
— Младшая, — с немного грустной полуулыбкой поправила эльфийка.
— Для нас, достопочтенная, вы всегда будете единственной наследницей Зеленого Молота, — едва слышно прошептал Далин и, отвесив столь же глубокие поклоны Эйнену и Хаджару, удалился.
Порой Хаджар забывал, “насколько” была богата аристократия. И уж тем более — какими несметными сокровищами владела правящая семья клана.
И уж тем более, учитывая весьма спокойную и ровную манеру общения Доры, Хаджар забывал и о её личном благосостоянии.
И такие моменты, когда Дора легко, не моргнув и глазом, позволяла себе арендовать и закрыть для посетителей самое знаменитое, дорогое и модное ателье в столице, возвращали Хаджара к осознанию реальности.
Чести ради стоит сказать, что Хаджар не испытывал ни грамма зависти. У него хранился в душе меч — Черный Клинок и это, все что ему требовалось по жизни.
— Ты просто не можешь пойти в Запретный Город в… в… в…, - Дора неопределенно помахала рукой. — в этом, — так и не подобрав нужного сравнения, закончила она.
Хаджар поднялся и подошел к ростовому зеркалу, стоявшему неподалеку от их дивана. К этому моменту Далин уже принес и расставил перед ними сервиз. О цене последнего, как и о оправе зеркала, Хаджар решил даже не задумываться.
Продать все это и вот у Империи появляется еще несколько фрегатов и, может быть, два, а то и три линкора.
С поверхности зеркала на Хаджара смотрел молодой мужчины. Слегка небритый, с правильными, в чем-то красивыми чертами лица, мускулистый, но вмеру. Так, что было видно, что каждое волокно и каждая жила предназначались лишь для одного — сражения.
Ни грамма лишнего.
В длинных, немного спутанных волосах, покоилось два орочьих пера, а с другой стороны позвякивали фенечки бедуинов Моря Песка.
Всю правую руку, от кончиков пальцев, до плечевого сустава покрывала алая, именная татуировка.
Из-под одежд торчал край круглой, черной татуировки — печать его драконьих предков.
— Думаешь, стоит побриться? — не оборачиваясь, спросил Хаджар.
— Думаю, юноша, вам стоит одеть что-то, что слуги Запретного Города не сочтут за грязь на полу.
Прозвучавший голос был одновременно строг, но при этом как-то… сладок. Настолько, что захотел прикоснуться к его обладательнице и обладать ею так же, как она своим голосом.
Хаджар повернулся.
У окна, окидывая его профессиональным, оценивающим взглядом, стояла невысокая женщина. Того самого возраста, когда еще не пропала с лица и фигуры юность, но взгляд и повадки уже относились к уверенной в себе, знавшей всему цену, женщины.
Она стояла не шелохнувшись, но при этом буквально излучала вокруг себя чистую и незамутненную страсть. Стройная, среднего роста, с идеальной, точеной фигурой, округлыми бедрами и крепкими грудями.
Одетая так, что каждый элемент её гардероба подчеркивал все прелести её тела и скрывал те немногочисленные недочеты, которые она сама в себе находила.
Потому как Хаджар, н миг ослепленный отраженным от её бронзовой кожи солнцем, при всем желании не смог бы обнаружить хоть один изъян в этом великолепии.
— Госпожа Брами, — Дора поднялась на ноги и обняла уроженку Моря Песка. — Рада видеть вас.
Они расцеловались.
— Моя прекрасная Дора, — Брами посмотрела на эльфийку и улыбнулась. — Ты специально надела это платье, да?
Эльфийка густо покраснела.
— Маленькая лисица, — рассмеялась Брами. Смех её звучал так же жарко, как полдень в пустыне. И так же сладко, как спелый финик. — Не думай, что лестью ты добьешься от меня хоть четвертака скидки.
— Я была обязана попробовать, — улыбкой ответила Дора.
Брами, сверкнув зелеными глазами и качнув сложной прической черных волос, глянула за плечо девушке. Сдержано кивнув, она поприветствовала Эйнена.
Тот ответил тем же. Правда вряд ли Брами смогла заметить наличие взаимного жеста.
— Еще не было случая? — спросила она.
— Еще не было, — утвердительно повторил островитянин.
Почему-то Хаджар не был удивлен, что эти двое уже успели познакомиться. Наверняка Дора приводила сюда Эйнена, чтобы через внешний вид повлиять на мнение её отца. И, видят боги, вряд ли Эйнен позволил ей расплачиваться за себя.
Пиратская городость — вещь весьма странная, но неприступная.
— Мы еще не знакомы, — хозяйка протянула Хаджара руку. — Госпожа Брами.
— Хаджар Дархан.
Он прекрасно понимал, что ему предлагают поцеловать руку, но вместо этого банально её пожал.
— Интересно, — протянула улыбающаяся Брами. — Что же, начнем, пожалуй?

Глава 769

— Более жалкого, чем это, я мало что видел в своей жизни, щенок.
Орун, сидя на ветке дерева, жевал зубами кости какого-то животного. Раскусывая, он вытягивал из них костный мозг, а затем кидал вниз. Причем каждый раз, как бы не ловчился Хаджар, попадал ему в шею или темечко.
В это время над ними бушевала буря. Причем уже далеко не первый день или даже неделю. И все это время Хаджар, стоя под проливным дождем с одним лишь Черным Клинком, пытался рассечь им молнию.
Огненные, алые, синие, зеленые и белые молнии, срывались с укрытого вороньим крылом неба и устремлялись в своем яростном выпаде к холодной, промокшей из-за дождя земле.
Своими огненными клыками они сжирали деревья и поднимали под купол застывшего мрака стаи птиц. Вдалеке звучали крики и вой испуганных небесной яростью зверей.
С тех пор, как Хаджар попал на Гору Ненастий, прошло уже почти три месяца и за все это время он ни разу не замедлил бешенного бега сердца.
Любая ошибка могла привести к его мгновенной смерти.
Но все, что он прошел раньше, меркло по сравнению с этой “тренировкой”. Даже если бы он находился в регионе смертных, то рассечь самую простую небесную искру уже считалось бы достижением, достойным внимания.
Чтобы рассечь пропитанные разнообразными энергиями и мистериями молнии в таком месте, как Гора Ненастий? Да во всей империи не набралось бы и тысячи мечников, способных на это!
— Может быть какой-нибудь совет? — прорычал Хаджар.
Смахнув со лба отросшие волосы, он с трудом поднялся с земли. В очередной раз Хаджар не смог не то, что рассечь небесного удара, а банально его отразить.
Зеленая, слабейшая из пяти местных разновидностей молний, ударила в полную силу прямо в Черный Клинок. Тот, будучи равным Императорскому артефакту, смог частично погасить её мощь, но весь оставшийся потенциал огненным молотом врезался в Хаджара.
Оставив на том месте, где стоял, угольную пропалину, Хаджар отлетел на несколько метров в сторону. Врезавшись ребрами в ствол могучего дерева, он не просто повалил его на землю, а сбил таким образом, что оно едва в воздух не взмыло.
— Не пытайся уследить за молнией, — Орун, издавая не самые приятные звуки, посасывал очередную косточку.
— И как же мне тогда её рассечь?
— Если ты не способен даже этого понять, то просто дай ей себя поджарить и избавь мир от очередного идиота.
— Если ты даже этого не можешь объяснить, ты прыгни со скалы и избавь мир от очередного недо-учителя!
— Нет такой скалы, спрыгнув с которой, я бы убился.
— О, поверь мне, я такую отыщу!
— Ты даже молнию отыскать не можешь, а что-то там про скалу говоришь. Ногу, ведь, подвернешь на первом камне.
— А ты даже камню не сможешь объяснить, как ему нормально на земле лежать.
— Камень, в отличии от тебя, прекрасно знает, как ему лежать. Потому что он — камень.
— А я — не молния! Я не знаю как она летит!
— Ты не мечник, — Орун разломал косточку надвое. Покрутив обломки между пальцев, он неглядя, резко выбросил их в небо. — Мечник знает, когда и откуда к нему придет угроза. И еще до того, как угроза поймет, что её заметили, — два обломка простой кости, разлетевшись на десятки метров в разные стороны, одновременно пронзили собой алую и зеленую молнии. Те разлетелись снопом искр и исчезли, оставив после себя характерный запах. — мечник уничтожает угрозу. И так до тех пор, пока не останется один.
Орун, как ни в чем не бывало, достал из кармана очередную косточку и снова принялся её жевать. Выглядел он при этом как довольный жизнью зверь.
В нем вообще мало что осталось от человеческого. Даже повадки напоминали, скорее, звериные, нежели людские.
— Какого… — Хаджар не мог понять, каким именно образом Орун смог обнаружить и определить, куда придутся удары молний.
Тот, во время их очередной перепалки, числа которым за последние месяцы просто не нашлось бы, не прерывал зрительного контакта с Хаджаром.
Тогда как он смог предугадать удары молний? Те ведь били с неба по абсолютно непредсказуемым, хаотичным траекториям и предсказать их появление нельзя ни в каком…
Руководствуясь инстинктами, Хаджар отпрыгнул в сторону. В пень, у которого он сидел, ударила молния. Столп огня выстрелил к черным облаком, а затем исчез. Вместо широкого, многотонного поня остались лишь угли и пропалина.
Но даже так — Хаджар вовсе не предугадал само появление небесного снаряда. Лишь только среагировал в момент, когда молния уже рассекла пространство. А это и рядом не стояло с тем, на что был способен Орун.
— Проклятье, — выругался Хаджар и поднялся на ноги.
— Лучше бы лежал, — сокрушался Орун. — Глядишь, так бы по-быстрее отправился к праотцам.
— Заткнись, — процедил Хаджар.
— Ну да — на старого Оруна так ты герой позубоскалить, а с молнией разобраться — силенок не хватает. Бездарь.
— И это мне говорит сумасшедший.
— Единственный нормальный в доме душевнобольных будет выглядеть сумасшедшим.
Хаджара одновременно восхищала и пугала способность Оруна ко времени и нет ввинтить философию и…
Вспышка озарения, сравнимая по яркости с очередной зеленой молнией, поразила сознание Хаджара.
Ко времени и нет…
Всю свою жизнь Хаджар доверял своим органам чувств. Он полагался на них куда больше, нежели на вычисления нейросети. Причем, будучи не безгрешным, он даже хотел сжульничать и приказал модулю вычислить траекторию следующей.
Увы, модуль так и не смог этого сделать, потому как не обладал достаточным количеством входных данных.
Но, вот уже как несколько десятилетий он обладал и другим органом чувств. Вернее, все тем же, просто в несколько ином формате.
Прикрыв глаза, Хаджар сосредоточился на своем видении потоков энергии. Он посмотрел на небо сквозь Реку Мира.
Будучи максимально сосредоточенным, он не мог ни слышать, ни видеть реакции Оруна.
— Всего неделя, — вся напускная насмешливость мгновенно исчезла с мечника. Все это время он внимательно следил за тем, чтобы к месту их тренировок не подошел ни один зверь. Сбив сейчас боевой настрой ученика, он рисковал замедлить его прогресс на месяцы, если не год. — А мне, в свое время, потребовался месяц…
Хаджара поразило увиденное им. Небо, при взгляде сквозь Реку Мира выглядело как бушующий океан энергии. Неразбериха разноцветного полотна, словно сшитого неумелым портным. Вечно изменчивая пестрота, в которой не наблюдалось ничего постоянно.
А каждая вспышка молнии выглядела как вытянувшаяся из этого полотна нить, которая затем рассеивалась облаком энергии.
Но, самое важное, за несколько мгновений до вспышки, в пестром гобелене появлялся узел, который и порождал новую нить.
Хаджар открыл глаза и прыгнул в сторону, где формировался узел. Увы, даже так, ему не хватило нескольких мгновений и молния попала даже не в меч, а ему в грудь.
Сознание Хаджара мгновенно пропало во тьме забытья.
Орун, продолжая сидеть на ветке, вот уже который день распространял мистерии своего меча на многие километры вокруг. Этого хватало, чтобы отгонять хищников.
— Одно дело — понять, что надо использовать, другое дело — осознать, как. Посмотрим, — ухмыльнулся мечник. — сколько времени у тебя уйдет, чтобы овладеть этим навыком.
Разумеется, потерявший сознание Хаджар, не слышал и этого.

Глава 770

— Хватит уже дергаться, — прошептала Дора.
— Да не могу я, — в который раз рычал Хаджар. — Они неудобные.
— Одежды, сшитые госпожой Брами, не могут быть неудобными. Они — лучшие!
— Твоя госпожа Брами, — стоял на своем Хаджар. — сама сказала, что ей потребовалась бы неделя, чтобы сшить достойный наряд.
— Она всегда так говорят, — парировала Дора. — Когда шила платье жене моего отца, то тоже просила неделю, а в итоге все сделала за три дня. Так же, как и тебе. Такие её сроки — лишь часть легенды лучшего ателье.
Дора могла говорить все, что угодно, на главное, за что зацепился слух Хаджара — оговорка “жена отца”. Не мать, мама или матушка, а именно — “жена отца”.
Кстати, эта оговорка не укрылась от Эйнена, что говорило о том, что островитянин тоже ни сном, ни духом о прошлом Доры. И не стоит забывать, то, как они втроем познакомились.
Это произошло уже почти три года назад. В Лесу Теней Доре потребовалось пространственное кольцо Хаджара для того, чтобы забрать часть силы у Духа, обитавшего в том лесу.
При этом она использовала какую-то особенную, опасную технику, которую, внимание, выкрала из родного дома. Причем она объясняла, что эта сила нужна ей для Турнира Двенадцати и события, с ним связанного…
Уже тогда Хаджару показалось это весьма странным. И это учитывая, что в те времена он еще ничего не знал о том, как устроена жизнь не только аристократии в целом, но и клана Зеленого Молота в частности.
— Так что прекрати дергаться и стой спокойно. Скоро наша очередь.
Все это время они находились в длинной очередь, ведущей к воротам из Кровавого Золота. Металл, получивший свое название из-за насыщенного, алого оттенка.
Не важно какое положение занимал гость, не важны ранги, сословия или заслуги. Если вас пригласил Император и, при этом, в момент приглашения вы находились не на территории “Запретного Города”, то вам предстояло пройти через Врата Ярости и их охранников.
Так что очередь, собравшаяся на прием к Императору Моргану, тянулось от самого конца Восьмого Проспекта. И этот вечер, вечер приема во дворце был тем редким исключением, когда по проспекту хоть кто-то ходил пешком.
Хаджар, то и дело, одергивал рукава своего новенького, сине-белого камзола. Нет, он, сшитый госпожой Брами за трое суток, действительно был не только безумно качественным, но еще и жутко красивым. Ну, если верить Доре, разумеется.
Сам Хаджар, в принципе, не видел между ним и старыми одеждами особой разницы. Кроме, разве что, той, что к старым одеждам, за почти двадцать лет носки, он уже очень привык. Они были для него как вторая кожа.
Он их даже почти не чувствовал на себе. Чего не скажешь об этом предмете, скорее, роскоши, чем гардероба.
Чего стоили только ботфорты к этому камзолу — пятнадцать тысяч монет за пару! А сами одежды? Двадцать три тысячи за наряд!
Хаджар вообще был удивлен, что у него имелись подобные суммы денег. Хотя, большую часть пришлось отдать Ядрами высокоразвитых монстров.
Благо после двух лет, проведенных на Горе Ненастий, такого добра у Хаджара было в предостаточном количестве.
Но, что напрягало Хаджара больше всего, так это Грэвэн’Дор. Как были связаны его новые, престижные, дорогие одежды с обителью погибшей Ана’Бри? Это легко объяснялось видением будущего, которое ему показала ведьма.
В сцене, где Хаджар, пронзенный, окровавленный, лежал на снегу, он был одет в точно такой же камзол. И, признаться, ему было несколько не по себе от того, что он разгуливал в собственном посмертном наряде.
Это все равно, как если разгуливать с погребальным костром за спиной.
— Смотрите, это тот самый простолюдин? — донеслось до Хаджара.
— Да, кажется именно о нем говорил твой дедушка.
— А он красив.
— Даже бродяга в одеждах от госпожи Брамси будет красив.
— Но ты не можешь отрицать, что Император отправил ему личное приглашение.
— Кстати, почему?
— Говорят, что он личный ученик самого Великого Мечника Оруна?
— Да? Не вижу у него деревянного медальона школы “Святого Неба”.
— В этом-то вся и загадка. Он лишь полноправный ученик.
— Лишь полноправный?!
И таких разговоров вокруг было предостаточно. Хаджар, за время, проведенное в роли генерала Лунной армии Лидуса, привык к избыточному вниманию к своей персоне.
Разумеется, он его ни в коей мере не желал для себя, но мог смириться и пропускать такие кривотолки мимо.
— А ты знаменит, мой варварский друг, — ткнул его в бок Эйнен.
— Не больше чем ты.
И Хаджар, отчасти, был прав. Об Эйнене в очередь к Вратам Ярости шло разговоров лишь немногим меньше, чем о самом Хаджаре. Народ привлекало их романтичное амплуа в качестве выходцев из простого народа.
Подобные истории “успеха”, когда из грязи и прямиком в могучие адепты, всегда привлекали людей. Правда, почему-то, они забывали о том, что между “грязью” и “могучим адептам” пролегали километры крови, пота, потерь и лишений. И только тот, кто все это преодолел, в итоге получал приглашение Императора.
Приглашение, которое Хаджар бы лучше никогда в жизни даже на расстоянии не видел.
Кстати, по сути, выбора у него все равно не было бы. Все восемьсот восемьдесят адептов, прошедшие в четвертый тур Турнира Двенадцати, получили приглашение на Императорский прием.
С той лишь разницей, что Хаджар получил личное приглашение, а остальных пригласили “скопом”. По сути разницы никакой, но для тех, кто жил придворными интригами — разница колоссальная.
И именно из-за этих интриг Хаджар и искал всевозможные способы избежать приема. Правда, учитывая, что Эйнен составлял компанию Доре, то у Хаджара не оставалось выбора — он должен был прикрыть друга.
Все еще жива была наука Южного Ветра, первого учителя Хаджара, который говорил молодому принцу держаться как можно дальше от всего, что дурно пахнет. А, по словам старика, в королевском дворце меньше всего воняло в нужнике.
Одно это уже о многом говорило…
— Приглашение! — прогремело над головой.
Хаджар, будучи поглощенным собственными мыслями, не обратил внимание, как они втроем подошли к вратам из Кровавого Золота.
Как и ожидал Хаджар, их встретили вовсе не стражники. Это были два голема. Чем-то они напоминали тех, что охраняли вход в школу “Святого Неба”. С поправкой на то, что вместо пятиметрового гиганта с копьем, над ними нависал семи метровый титан с двуручником.
А тигра заменил бронированный кабан.
— Достопочтенные стражи, — синхронно поклонились адепты.
Каждый из них, не разгибая спины, протянул свое собственное приглашение. Титан провел над ними ладонью, а кабан, потрясая металлом, принюхался.
— Вход свободен! — прогремел искусственный голос.
Стоило только Хадажру перешагнуть через границу врат, как он усомнился в том, справедливо ли дворец назвали “Запретным Городом”. Скорее… скорее это походило на “Запретную Страну”.
— Проклятье, — выдохнул Хаджар. — А карта прилагается?

Глава 771

Как бы странно это ни было, но “Запретный Город” не находился на холме или возвышенности, как все остальные дворцы. Напротив, огромные просторы, которые занимал Императорский род, превосходящие по размерам огромный квартал Хищных Клинков, находился в низине.
И не просто на небольшом понижении уровня проспекта, а буквально в нескольких сотнях метров под городом.
Вид, открывшейся по ту сторону пелены, закрывавшей проем Врат Ярости, поражал воображение. Среди скалистого бассейна, диаметром в почти полсотни километров, раскинулся самый красивый сад, который только мог вообразить Хаджар.
Озера цветов, в которых, как могло показаться с первого взгляда, стояли в различных позах прекрасные юноши и девушки. Но если приглядеться и можно было заметить, что те не шевелились. Вообще.
Скульптор, создавший эти статуи, был настолько искусен, что на долю мгновения смог обмануть даже Рыцаря Духа.
Ручьи, со столь чистой водой, что, если бы не легкий ветер, могло бы показаться, что в каналах и вовсе ничего нет. Через них были перекинуты мосты из дерева, драгоценных металлов и даже камней. И каждый являлся произведением искусства.
Все они запечатлели в себе сцены прошлого, сказочные сюжеты или абстрактные, почти бесформенные, фантазии автора.
Множество самых редких и прекрасных деревьев, чьи лепестки кружились в изящном хороводе. Огромное количество золотых беседок, стоявших на сплетении бесчисленных дорожек и тропинок.
И все эти нити, вымощенные благородными породами камня, вели в одно, единственное здание. Стоило признать сразу — такой громадины Хаджар еще никогда не видел.
В нем с легкостью можно было бы расселить, пожалуй, почти миллион человек. Огромное, оно, тем не менее, не казалось массивным.
Несмотря на тяжелые, квадратные, с выступающими краями крыши, заменявшие замку-дворцу купола.
Несмотря на чередующиеся с изысканнейшими витражами — бойницы, сквозь которые можно было заметить дула последнего слова оружейной техники — ружей. Пока не обеспеченных волшебных порохом, но артефакторы уже разрабатывали для них особые свинцовые пули.
Хаджар прекрасно понимал к чему шел технический прогресс. Результат подобной инженерной мысли, с поправкой на отсутствие Реки Мира, он уже видел на Земле.
Но, его радовало, что на данный момент даже Император одной из двух богатейших Империй мог позволить за год заказать во дворец всего десяток артефактных ружей.
Высокие, чуть ли не крепостные стены, окружали двороцово-замковый комплекс. На них несли вахту особые адепты — они вели под уздцы самых разных монстров, в том числе и обладавших крыльями. Их называли десантными, элитными отрядами.
Насколько знал Хаджар, обычно они несли вахту на границе с Ласканом. Бесшумные убийцы, которым не требовались корабли — вместо этот у них имелись свои летающие питомцы. Для таких незаметно пересечь границу и устроить какую-нибудь диверсию — обычные, служебные будни.
Но, даже несмотря на все это, дворец действительно выглядел достойным резиденции Импертора Дарнаса. Пусть и неприступнее любого замка, он был настолько украшен и настолько красив, что дыхание перехватывало.
— Смотрите, — прошептала столь же восторженная Дора.
Она указала на кружащий над центральной башней дворца исполинский волшебный иероглиф. Такого Хаджар еще никогда прежде не видел.
Если раньше все волшебные символы, не важно — защитные руны Эйнена или поднимавшие в небо суда образцы высшей магии, были сделаны из чистой энергии или, в редких случаях, волшебных кристаллов, то этот…
— Как такое возможно, — выдохнул Хаджар. — Что это за демоновщина такая…
— Понятия не имею, — Эйнен открыл свои нечеловеческие, фиолетовые глаза. Но даже они, видимо, не смогли открыть ему секретов таинственного иероглифа. — Он ведь из камня, да?
И это было правдой. В нескольких километрах над дворцов кружилась многотонная, каменная махина. Из самой резиденции Императора в неё, нескончаемым потоком, бил столп сероватой энергии. Пропитывая иероглиф силой, он создавал пелену, которая покровом растягивалась над всем “Запретным Городом” и исчезала внутри ограждавших сад стен.
— Пойдемте, — поторопила первой пришедшая в себя Дора. Оно и понятно — эльфийка, скорее всего, посещала это место отнюдь не в первый раз в жизни. — Мы задерживаем очередь.
Хаджар машинально обернулся. И действительно — за те несколько минут, что они любовались пейзажем, из Врат Ярости никто, больше, так и не вышел.
Следуя за Дорой и Эйненом, Хаджар ступил на лестницу, ведущую в сад. Вырезанная прямо в скале, она сперва показалась ему обычной слюдой, но стоило ему наступить на первую ступень, как та мгновенно вспыхнула энергией.
— Сверкающий Янтарь, — Хаджар одновременно поразился, но и в какой-то мере оскорбился подобной роскоши. — Разве это не редкие алхимический реагент?
— Все верно, — подтвердил островитянин. — Одной такой ступенькой можно было бы месяц кормить целую ступеньку.
Разумеется, Эйнен имел ввиду вовсе не сам Сверкающий Янтарь а то, за какую цену его можно было продать. Хаджара, как человека, который расстался с тремя четвертями своего состояния лишь ради покупки нового камзола и ботфорт.
В такие моменты Хаджар начинал осознавать, что значит… нет, не пролетарская зависть или ненависть, а чувство справедливости.
Да, может самому Хаджару для хорошей жизни и хватало одного лишь меча, но такого нельзя было сказать о провинциях Империи. Особенно о таких смертных регионах, как его родное королевство Лидус.
Даже вся Солнечная Руда, которую выкопают в Лидусе, не сравнилась бы по стоимости с лестницей, ведущей к саду Императора Дарнаса.
Ну разумеется — зачем же продавать лестницу, если можно довести одну из провинций до состояния гражданской войны…
— Сколько же народа на сегодняшнем приеме? — Эйнена, так и не закрывшего глаза, кажется куда больше интересовал вопрос численности гостей.
Оказавшись в саду, идя по тропинкам ко дворцу, троица слилась в едином потоке со множеством господ. Здесь были и дворяне, а видные политические деятели (зачастую — одно и тоже) и вершители судеб — аристократы, знаменитые артисты и люди искусства; барды, чьи имена гремели на всю страну; военные (коих присутствовало не меньше трети от общего числа), чеканившие шаг.
Все они — одетые в деньги, и, как считал Хаджар — мусор. Как бы ты дорого ни был одет, это никак не поможет тебе на поле брани или в таких регионах, как Гора Ненастий. Не поможет и на пути развития, если только твоя техника не зависит от того, сколько десятков тысяч имперских монет стоит твой наряд.
И, можно было бы возразить, что эти господа и их спутницы одевались так лишь на приемы, но как знал Хаджар — нет. Некоторые генералы внутренних войск и вовсе никогда не снимали своих пижонских нарядов.
А уж про политиков и аристократию и вовсе говорить не приходилось. И это в те времена, пока провинции, агонизируя, боролись за выживание, а на западе страны уже поднималось цунами грядущей битвы за выживание.
Что-то прогнило в Дарнасе. Прогнило уже давно.
Вонь, о которой говорил в детстве Южный Ветер, чувствовалась здесь так явно, что Хаджар поморщился.
Он не знал и не мог знать, что в этот момент за ним неотрывно следят два зеленых глаза…