Дом Харконненов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 309 - 31 Мая 2023

Главная » » Дом Харконненов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 309

11:13

Дом Харконненов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 309

***

===

~ ~ ~
Для того чтобы научиться познавать вселенную, надо выбрать курс, чреватый реальной опасностью. Образование не способно дать возможность такого открытия. Ему нельзя обучить, им нельзя пользоваться или выбросить его за ненадобностью. Открытие не имеет цели. Живя в нашей вселенной, мы рассматриваем цель как конечный продукт познания, и цель становится мертвой, если мы ухватываемся за нее.

Фредре Гиназ. «Философия Оружейного Мастера»

Транспортные орнитоптеры, на борту которых находились группы курсантов Школы Гиназа, начали снижаться, подлетая к новому острову, окаймленному базальтовыми вулканическими скалами, отполированными до немыслимой гладкости водопадами, шумящими на протяжении многих столетий. Весь остров торчал из воды, как громадный гнилой зуб — никаких джунглей, никакой зелени, никаких признаков местного населения. Остров казался совершенно необитаемым. Окруженный глубокими предательскими водами моря остров — безымянный, пригодный только для военных учений — располагался в восточной оконечности архипелага.

— Смотрите-ка, вот и еще один тропический рай, — не слишком радостным тоном изрек Хий Рессер. Взглянув на остров сквозь крохотный иллюминатор, который заслонили товарищи, Дункан Айдахо подумал, что на этом острове их не ждет ничего, кроме новых тяжких испытаний.

Но он был готов к ним.

Орнитоптер снова набрал высоту и начал заходить на посадку с подветренной стороны, направляясь к ограниченному отвесными стенами кратеру. Из жерла не до конца уснувшего вулкана вырывались столбы дыма и пепла, делая еще более удушливым смрадный, густой и влажный воздух. Пилот описал круг, и все увидели, что на краю кратера стоит маленький, сверкающий в лучах солнца орнитоптер; небольшое судно скорее всего будет использоваться во время тренировок. Дункан даже не стал гадать, что инструкторы припасли для них на этот раз.

Орнитоптер приземлился у подножия вулкана, где среди выступов растрескавшегося рифа дымились паром горячие источники. Поверхность лавовой скалы покрывали пестрые саморазвертывающиеся палатки, окружавшие одно более солидное строение. Никаких удобств и излишеств. Когда орнитоптер приземлился, многие курсанты бросились выбирать себе палатку по вкусу, но Дункан так и не смог понять, чем одна палатка отличается от другой.

Высокий Оружейный Мастер, который ждал их, оказался рослым человеком с длинной, до середины спины, гривой седых волос, пергаментной кожей и зоркими глазами. Испытав нечто вроде благоговения, Дункан узнал легендарного воина, Морда Кура. Это дитя Хагала пережило массовое убийство в шахтерском поселке; он один уцелел из всех жителей. Потом он жил как дикарь в лесу среди скал, самостоятельно научился драться, внедрился в банду, повинную в убийстве, после чего, добившись признания, сам убил предводителя и всех бандитов. Покинув родную планету, Морд Кур вступил в гвардию сардаукаров и много лет служил личным оружейным мастером при императоре Эльруде IX, прежде чем перебраться на Гиназ, чтобы преподавать в академии.

После того как курсанты хором повторили клятву Оружейного Мастера, легендарный воин заговорил:

— На своем веку я убил людей больше, чем вы, неоперившиеся голубки, видели за всю свою жизнь. Хвалите Бога за то, что ни один из вас не оказался среди них. Если вы чему-то у меня научитесь, то мне не стыдно будет убить вас.

— Мне не нужны зажигательные речи, чтобы учиться у него, — пробормотал Рессер, чуть пошевелив углом рта. Старик услышал бормотание Рессера и уставил свирепый взгляд на рыжеволосого курсанта. Стоявший в заднем ряду Трин Кронос, тоже прибывший с Груммана, но не такой дружелюбный, хихикнул, но тотчас умолк.

Пока Морд Кур испепеляющим взглядом буравил Рессера, ожидая, что тот скажет в свое оправдание, Дункан откашлялся и выступил вперед.

— Оружейный Мастер Кур, он сказал, что никто из нас не нуждается в зажигательных речах, чтобы с благоговением учиться боевому искусству у такого великого человека, как вы, сэр. — С этими словами он судорожно сжал рукоятку шпаги старого герцога.

— Никто не нуждается в оправданиях, если хочет учиться у великих. — Кур повернулся, чтобы видеть остальных курсантов. — Вы знаете, почему вы здесь? Я имею в виду здесь, на Гиназе?

— Потому что именно здесь Йоол-Норет положил начало школе, — ответил за всех темнокожий курсант с Аль-Данаба.

— Йоол-Норет не делал вообще ничего, — поразив курсантов, отпарировал Морд Кур. — Он был величайшим Оружейным Мастером, владевшим девяноста тремя видами единоборств. Он знал все об оружии, щитах, тактике и рукопашном бое. Дюжина других квалифицированных мастеров ходили за ним, как ученики, умоляя Йоола-Норета поделиться с ними своими знаниями и навыками, но великий боец каждый раз отказывал им, всегда откладывал начало обучения и обещал, что научит их всему, когда придет время. Но это время так и не пришло!

Однажды ночью в море упал метеорит, и от этого огромная волна залила остров, на котором жил Йоол-Норет. Море сровняло дом с землей, а сам Норет погиб во сне. Все, что могли теперь сделать его последователи, — это отыскать тело, набальзамировать его и теперь с гордостью показывать его вам в административном корпусе на главном острове.

— Но, сэр, почему, если Йоол-Норет ничему не учил, основанная здесь Школа названа его именем? — спросил Рессер.

— Потому что его ученики поклялись не делать впредь такой ошибки. Помня о всех навыках, которым они хотели научиться у Норета, они основали академию, в которой лучшие из лучших могут научиться любой технике боя, которая может им потребоваться. — Порыв ветра осыпал пеплом волосы мастера. — Итак, все ли вы готовы стать Оружейными Мастерами?

В ответ курсанты дружно проревели: «Да!» Кур тряхнул своей седой гривой и улыбнулся. Порывы океанского ветра, словно когти, царапали лавовые скалы.

— Хорошо. Мы начнем с того, что в течение двух недель будем изучать поэзию.

Под чисто символическими крышами своих пестрых палаток курсанты спали практически на голых камнях. Страшный холод ночью, изнуряющая жара днем. Солнце закрывали облака вздымаемого ветром вулканического пепла. Они обходились без стульев, ели сухую соленую пищу, пили теплую воду, которая хранилась в старых флягах. Вся пища и вода пахли серой.

Однако никто не жаловался на трудности. Оружейный Мастер лучше знает, в чем они нуждаются.

Живя в этом удушающем климате, они постигали искусство метафор и стихосложения. Даже на Старой Земле рабы чести, японские самураи, ценили это искусство не ниже, чем искусство владеть клинком.

Когда Морд Кур становился на край скалы и, окутанный клубами пара, поднимавшегося от горячего источника, читал древние эпические поэмы, сердца слушателей содрогались от восторга. Увидев, что на глазах многих курсантов блестят слезы, он улыбнулся и хлопнул в ладоши. Спрыгнув с камня, Кур объявил:

— Это успех. Отлично, а теперь мы будем учиться драться.

* * *
Одетый в гибкую кольчугу, Дункан ехал верхом на огромной, покрытой прочным панцирем черепахе, которая то и дело норовила избавиться от вожжей, а заодно и от всадника. Сидя в седле и чувствуя пятками плиты панциря, Дункан держал в руке копье — деревянное древко с тупым металлическим наконечником. Перекинув копье на запястье свободной руки, он осмотрелся. На него наступали три соперника на таких же черепахах.

Боевых черепах выращивали на острове в специальных пещерах после того, как они вылуплялись из яиц. Неуклюжие, как бегемоты, они напоминали Дункану эпизод, в котором ему пришлось сражаться в средневековых латах. Однако ороговевшие челюсти этих чудовищ могли захлопываться с силой бронированных дверей, а при надлежащем обращении черепахи могли развивать дьявольскую скорость. По многочисленным рубцам и трещинам, покрывавшим панцирь его черепахи, Дункан мог судить о том, в скольких боях уже участвовало это животное.

Айдахо принялся выбивать мечом что-то вроде барабанной дроби по толстой спине черепахи. Животное бросилось в направлении Рессера, раскачивая из стороны в сторону свою огромную, чудовищную голову, шипя на всех, кто мог приблизить?

— Я собираюсь выбить тебя из седла, Рессер! — Но в этот момент черепаха Дункана остановилась как вкопанная. Никакими силами Айдахо не мог заставить ее двинуться дальше. Другие черепахи тоже вели себя не лучшим образом, не собираясь помогать всадникам.

Турнир на черепахах был девятым состязанием в декатлоне, который должны были пройти курсанты, прежде чем быть допущенными к следующему уровню обучения. Дункан никогда не опускался ниже третьего места — в бою на воде, прыжках в длину, стрельбе из арбалета, стрельбе из рогатки, метании копья, поднимании тяжестей, метании ножа и прохождении туннеля. Стоя на высокой скале, Морд Кур следил за ходом поединка.

Рессер, который стал другом и бессменным спарринг-партнером Дункана, также добился вполне внушительных успехов. Другие курсанты с Груммана держались особняком, сгруппировавшись вокруг своего здоровенного, как бык, предводителя, Трина Кроноса, который очень много воображал о себе и своих способностях, не говоря о большом наследстве (хотя его успехи в обучении не слишком сильно отличались от успехов остальных грумманцев). Кронос весьма велеречиво рассказывал о своей службе Дому Моритани, напротив, Рессер мало говорил о доме, стараясь выжать из Гиназа все, что тот мог дать ему.

Каждую ночь, когда на скалистый вулканический остров падала тьма, Рессер и Дункан проводили долгие часы в библиотеке, работая с фильмотекой. Предполагалось, что курсанты Гиназа должны изучить военную историю, стратегию и технику рукопашного боя. Морд Кур также настаивал на том, что они все должны изучать этику, философию, литературу и способы медитации… то есть все то, что он не мог изучать, ведя жизнь лесного человека во время своего проведенного в лесах Хагала детства.

Во время вечерних занятий с Оружейными Мастерами Дункан Айдахо учил наизусть Великую Конвенцию, правила которой, касавшиеся военных конфликтов, легли в основу имперской цивилизации, сложившейся после Джихада Слуг. На моральных и этических принципах Великой Конвенции был составлен Кодекс Воина.

Сейчас же, стараясь совладать с непослушной черепахой, Дункан протер покрасневшие от солнца и пыли глаза и откашлялся. Ноздри, жег пепел, в горле пересохло. Рядом океан с ревом бился о скалы; шипели жерла маленьких вулканов, выбрасывая в воздух пахнувшие тухлыми яйцами клубы желтого дыма.

После многочисленных бесплодных попыток расшевелить животное Рессеру удалось наконец заставить ее двигаться. Теперь рыжему оставалось только покрепче усесться в седле и правильно держать копье с тупым наконечником. Пошли в бой и другие черепахи, собираясь в одно место в какой-то медленной суматохе.

Дункан сумел отразить удары Рессера и второго противника, успев ударить тупым концом копья третьего соперника. Тупой конец копья ударил курсанта в защищенную панцирем грудь, и он соскользнул с черепахи, тяжело грохнувшись о землю и стремительно откатившись в сторону, чтобы избежать грозных челюстей животных.

Дункан распластался в седле, уклонившись от следующей атаки Рессера. Но в этот момент черепаха Айдахо остановилась, ей потребовалось справить нужду, а этот процесс занимал очень много времени.

Беспомощно оглянувшись, Дункан увидел, что оставшийся в седле соперник бросился на рыжего, а тот блестяще защищался. Когда черепаха закончила свое дело, Дункан подогнал ее как можно ближе к сражающимся, занял выгодную позицию и принялся ждать подходящего момента. Рессер сошелся с противником и ловким ударом вышиб его из седла. В знак торжества он вскинул вверх руки с копьем, то есть сделал как раз то, чего с таким терпением дожидался Дункан. В тот же миг он бросил своего скакуна вперед и поразил Рессера в незащищенный бок, сбив рыжего с черепахи. Дункан победил, один из всех оставшись в седле.

Он спешился, помог Рессеру встать и отряхнул песок с его груди и ног. Через несколько секунд черепаха Дункана побрела прочь в поисках еды.

* * *
— Ваше тело — ваше самое главное оружие, — сказал Морд Кур. — Прежде чем вам можно будет доверить меч, вы должны научиться доверять своему телу.

— Но, мастер, вы же сами говорили, что самое главное наше оружие — это разум, — перебил учителя Дункан.

— Тело и ум неразделимы, — тоном резким, как удар клинка, ответил мастер. — Что такое одно без другого? Ум управляет телом, а тело управляет разумом.

Он прошелся по длинному пляжу, острые камни негромко шуршали под его мозолистыми босыми ногами.

— Снимайте одежду, всю, до трусов! Снимите ботинки. Все оружие сложить на землю!

Не задавая лишних вопросов, курсанты сбросили с себя одежду. Серый пепел продолжал падать крупными хлопьями, а из жерл, подобно дыханию ада, вырывались сернистые клубы вонючего дыма.

— После этого заключительного испытания вы все сможете наконец избавиться от меня и, кстати, от этого острова. — Губы Морда Кура вытянулись в ниточку, а лицо приобрело суровое выражение. — Следующий остров будет благоухать цветами и блистать удобствами.

Некоторые курсанты гоготнули, понимая, что сейчас им предстоит что-то нешуточное.

— Поскольку все вы прошли подготовку по вождению орнитоптеров, прежде чем попасть на Гиназ, то мои объяснения будут краткими. — Кур жестом указал на вершину отвесной стены кратера, терявшейся в серой дымке. — Там, наверху, вас ожидает орнитоптер. Вы видели его, когда летели сюда. Первый, кто достигнет машины, сядет за панель управления и долетит до комфортабельных казарм, координаты которых нанесены на консоли управления. Все остальные… пешком спустятся обратно и проведут ночь на открытом воздухе, без палаток и без пищи. — Он прищурил глаза и скомандовал:

— А теперь пошли!

Курсанты рванулись вперед, используя резервы энергии, чтобы сразу оторваться от соперников. Хотя Дункан никогда не числился в лучших бегунах, он решил компенсировать этот недостаток тщательным выбором маршрута. Отвесные стены скал блокировали некоторые дороги на полпути к вершине раздвоенного конуса, другие ущелья заканчивались тупиками, не достигнув вершины. Некоторые лощины выглядели весьма соблазнительно, узкие ручьи и водопады тем не менее сулили очень нелегкий и коварный подъем. Увидев орнитоптер сверху во время прилета на этот остров, Дункан с жадным интересом изучил все подробности склона, на вершине которого, на краю кратера вулкана, одиноко стоял орнитоптер. Теперь Айдахо пригодилось все, что он тогда заметил. Он стартовал.

Подъем становился все круче и круче, и Дункан, догнав тех, кто начал путь раньше его, начал пробираться дальше, умело выбирая лощины и ущелья, взбираясь вверх по острым бугристым конгломератам камней, в то время как другие выбирали кажущиеся более легкими боковые дороги, поднимались выше, а потом камни под их ногами катились вниз, и соперники соскальзывали вслед за ними. Дункан бежал по поперечным гребням и обходным путям, которые хотя и не вели прямо к орнитоптеру, но зато обеспечивали более легкий и надежный подъем к нему.

Много лет назад, когда он так же поднимался в гору в лесном заповеднике Харконненов, ставкой в соревновании была жизнь, да и сегодняшний подъем был несравненно легче.

Лавовая порода очень острая, но подошвы Дункана были покрыты мозолями после многих лет хождения босиком по пляжам Каладана. В этом было еще одно его преимущество перед товарищами.

Он обогнул горячий источник и взобрался по стене расщелины, в которой оказались выступы, образующие удобные опоры для рук и ног. Втиснувшись в расщелину, он искал глазами выступы, за которые можно было уцепиться, чтобы подтянуться на длину тела. Некоторые камни обламывались под его тяжестью и падали вниз.

Как бы то ни было, Дункан знал, что Трин Кронос и некоторые другие эгоистичные кандидаты постараются сделать все, что в их силах, чтобы сорвать состязание, вместо того чтобы приложить все силы для достижения победы.

К закату он добрался до губы вулкана — первым из всего класса. Он бежал без отдыха, взбирался по опасным, осыпающимся склонам, тщательно выбирая маршрут, но действуя без колебаний. Остальные соперники были недалеко, выбираясь на вершину с разных сторон. Дункан перепрыгнул через горячий поток и со всех ног кинулся к орнитоптеру.

Как только впереди показался орнитоптер, Дункан оглянулся через плечо и увидел Рессера, который, спотыкаясь, бежал почти за его спиной. Кожа рыжего курсанта была исцарапана и покрыта пеплом.

— Эй, Дункан!

Воздух казался густым и тяжелым от дыма и пыли, которые изрыгал кратер. Вулкан приглушенно, но мощно рокотал.

Чувствуя близость победы, Дункан рванулся вперед, резко прибавив скорость и сокращая расстояние до ожидавшего на гребне вулкана орнитоптера. Рессер, видя, что у него нет никаких шансов на победу, тяжело дыша, остановился и попятился назад, великодушно признавая победу друга.

С дальнего края кратера к машине приближался Трин Кронос, лицо его вспыхнуло гневом, когда он увидел, что Дункан опережает его. Когда же Кронос увидел Рессера, своего компатриота с Груммана, который, задыхаясь, прекратил борьбу, он пришел в неописуемую ярость. Хотя они с Рессером прибыли с одной планеты, Кронос никогда не упускал возможности поиздеваться над Рессером и унизить его, превращая жизнь рыжеволосого курсанта в сущий ад.

В этом классе речь шла о выживании сильнейших, и между многими курсантами возникла неприязнь, вызванная соперничеством не на жизнь, а на смерть. Просто наблюдая, как испорченный сын аристократа с Груммана третирует своего товарища, Дункан составил о нем весьма нелестное мнение. Как только Дункан взлетит, этот подонок выместит всю свою злобу на ни в чем не повинном Рессере.

Поставив ногу на подножку кабины, Дункан принял решение:

— Хий Рессер! Если можешь, беги сюда, пока я буду пристегиваться и взлетать. Я уверен, что орнитоптер выдержит двоих.

Вдалеке Трин Кронос рванулся вперед.

Дункан проверил надежность ремней безопасности, сдвинул ретрактор, чтобы, укоротив крылья, приготовить их к вертикальному взлету, но Рессер стоял на месте и глядел на Дункана, не веря своим ушам.

— Ну, быстрее же! — крикнул Айдахо.

Усмехнувшись, рыжий кинулся вперед, обретя новые силы. Он подбежал к машине, когда Дункан перевел стартер в рабочее положение. За годы, проведенные на герцогской службе, Дункан научился водить орнитоптер у лучших пилотов империи. Теперь управление не вызывало у него никаких затруднений.

Яростно выругав Дункана за нарушение правил, Кронос прибавил скорость и понесся к орнитоптеру, отбрасывая ногами камни и обломки скал. Панель управления вспыхнула разноцветными огнями. Засветившийся оранжевый прямоугольник подсказал Дункану, что реактивная тяга обеспечена, и в тот же миг Айдахо услышал ровный мощный рев турбин.

Рессер взобрался на хвост орнитоптера в тот момент, когда Дункан поднял машину в воздух. С трудом дыша, рыжий крепко ухватился за край люка кабины, вздохнув наконец полной грудью.

Видя, что не сможет добежать до орнитоптера, Трин Кронос нагнулся, поднял с земли зазубренный кусок лавы размером с кулак и швырнул его в орнитоптер, попав в выставленное бедро Рессера.

Дункан нажал светящуюся кнопку последующего включения, заработали подъемные двигатели, крылья стали двигаться вверх и вниз, а машина взмыла над лавовой шапкой вулкана. Поршни реактивного двигателя заработали быстрее, Дункан увеличил газ. Рессер, превратившись в спутанный клубок рук и ног, ввалился в кабину. Чихнув, он втиснулся в узкое пространство за сиденьем пилота и начал неудержимо хохотать.

Ветер, поднятый крыльями орнитоптера, обдал разочарованного Кроноса. Оставшись на скале, молодой человек поднял еще один камень и швырнул его в орнитоптер, попав в небьющийся плаз кабины.

Дункан весело помахал незадачливому сопернику и бросил ему фонарь из аварийного набора. Грумманец поймал фонарь на лету, не выказав никаких признаков благодарности. Отставшие курсанты понуро побрели вниз. Сегодня им предстоит провести холодную ночь под звездным небом, голыми и без пищи.

Дункан прибавил скорость, выпустил крылья на всю длину. Солнце медленно садилось за горизонт, отбросив на поверхность океана пылающую оранжевую дорожку. Как плотный черный занавес, на планету стала опускаться непроглядная тьма.

— Почему ты так поступил? — спросил Рессер, отирая пот со лба. — Это было одиночное испытание. Оружейные Мастера определенно не учили нас помогать друг другу.

— Нет, они не учили, — с улыбкой произнес Дункан. — Я научился этому у Атрейдесов.

Дункан приглушил освещение панели управления и направил машину к следующему острову по координатам, которые светились на консоли. Внизу чернел океан, освещенный яркими звездами.

***

===

~ ~ ~
Ни в коем случае нельзя недооценивать необоримую склонность человеческого ума верить в то, во что хочется верить, невзирая на противоречащую вере действительность.

Кэдмон Эрб. «Политика и реальность»

Пытаясь понять, каким образом Общине Сестер удалось увильнуть от выполнения требований Владимира Харконнена, барон и Питер де Фриз непрерывно совещались в экранированном металлом конференц-зале военного фрегата. Судно совершало оборот за оборотом по орбите вокруг Валлаха IX с готовым к бою оружием… но не видя целей, которые можно было бы поразить. В течение двух дней передаваемые ежечасно сообщения, направляемые на Баллах, оставались без ответа. На этот раз у ментата не было ответа на вопрос, каким образом ведьмам удалось спрятаться; не было никаких вероятностей, проекций или суммаций. Питер потерпел полное фиаско. Барон, который не принимал никаких извинений в случае провала (а на этот раз де Фриз своим провалом сильно его подвел), был готов убить кого угодно самым жестоким образом.

Чувствуя себя незваным гостем, угрюмый Раббан сидел в сторонке и наблюдал за дядей и ментатом, страстно желая предложить что-нибудь умное.

— Но ведь они же ведьмы, не так ли? — сказал он наконец, но никто не проявил интереса к его высказыванию. Никто даже не стал слушать, в чем заключается идея Раббана.

Рассердившись, он покинул конференц-зал, понимая, что дядя только рад его уходу. Но почему они просто обсуждают сложившуюся ситуацию? Раббан не выносил сидения и пустопорожней болтовни, которая не приводила к ощутимым результатам. В итоге они просто казались слабаками.

Как предполагаемый наследник барона, Раббан полагал, что неплохо послужил Дому Харконненов. Он следит за операциями с пряностью на Арракисе, это он нанес незаметный удар, призванный спровоцировать войну между Атрейдесами и Тлейлаксу. Каждый раз он снова и снова доказывал свою полезность, но барон продолжал в глаза называть его «танком, думающим своими мышцами», и вообще третировал, как слабоумного.

Если бы они разрешили мне проникнуть в гнездо ведьм, я бы учуял их носом.

Раббан точно знал, что надо делать. И не надо спрашивать ни у кого разрешения. Барон, конечно, скажет «нет»… и барон будет не прав. Раббан решит проблему сам и потом потребует достойного вознаграждения. Тогда дядя оценит его выдающиеся способности.

Топая тяжелыми черными ботинками, рослый Глоссу Раббан прошел по коридорам фрегата, исполненный непреклонного намерения выполнить свою миссию. Вооруженный до зубов корабль, содрогаясь от силы притяжения, продолжал описывать круги вокруг враждебной планеты. Проходя мимо кают и рубок, он слышал обрывки разговоров. Мимо, всегда выказывая уважение, пробегали по своим делам люди в синей военной форме.

Когда он отдал заветный приказ, люди торопливо отодвинули переборку носового отсека. Раббан, упершись руками в бедра, молча созерцал полированный корпус одноместного корабля.

Это был экспериментальный корабль-невидимка.

Он летал на этом корабле в чреве лайнера Гильдии больше десяти лет назад, и тогда корабль вел себя безупречно… все было тихо и незаметно. Пилотировать судно было истинным наслаждением, хотя сам заговор провалился. Слишком уж долго его планировали, да и этот проклятый Лето Атрейдес повел себя так, как никто не ожидал.

На этот раз, однако, план Раббана был прямолинейным и простым. Корабль и его содержимое были абсолютно невидимы. Он может полететь, куда ему заблагорассудится, все высмотреть, и никто ничего не заподозрит. Он выведает, что задумали ведьмы, что они собираются делать, а потом можно будет стереть с лица земли всю эту Школу Матерей и всех ее обитательниц, если он того пожелает.

Раббан завел бесшумные двигатели космического истребителя, и он отделился от корпуса фрегата через люк в носовой части дна. Раббан активировал невидимое поле, и судно растворилось в открытом космосе.

Во время снижения все системы корабля функционировали идеально. Все обнаруженные в ходе последних испытаний неполадки были устранены. Пролетев над грядой поросших высокой травой холмов, Раббан направил корабль-невидимку к белым с красноватыми крышами зданиям Школы Матерей. Что, ведьмы, думаете, что можете просто так спрятаться, когда барон требует ответов на свои вопросы? Наверное, потешаетесь сейчас, упиваясь своим непревзойденным умом? Это же надо, они и сейчас упорствуют, отказываются отвечать на предложения барона встретиться. Они что, воображают, что и дальше смогут уклоняться от ответа?

Прикоснувшись к сенсорной кнопке, Раббан зарядил орудия. Массированный неожиданный удар уничтожит библиотеки, жилые корпуса и музеи, сровняет их с землей.

Уж это-то привлечет их внимание.

Интересно, заметил ли барон его отлет?

Неслышный корабль снизился у зданий Школы, и Раббану стали видны группы женщин, снующих между корпусами. Они глупо полагают, что им нет больше нужды прятаться. Они думают, что теперь могут показать нос Дому Харконненов.

Раббан еще больше снизился. Системы нападения разогрелись; прицельные экраны светились в полной боевой готовности. Прежде чем поразить главные корпуса, надо будет уничтожить несколько этих стерв, просто так, ради спортивного интереса. Корабль невидим, и ведьмы воспримут удар, как бич божий, поражающий их за высокомерие и надменность. Корабль-невидимка вошел в крутой вираж.

Внезапно Раббан увидел, как все ведьмы разом посмотрели на него.

Он почувствовал, что какая-то сила начала сдавливать ему мозг. Он внимательно вгляделся в женщин, и они вдруг начали исчезать. Взор его затуманился, в голове появилась пульсирующая боль… физическая боль. Он прижал ладонь к виску, стараясь сосредоточиться. Но давление внутри черепа продолжало нарастать; было ощущение, что в голове топчется громадный слон.

Внизу все изображения подернулись сияющим ореолом. Дрожащие силуэты ведьм то появлялись, то исчезали снова, оставляя после себя радужные тени. Строения, ландшафт, поверхность планеты — все закачалось перед глазами Раббана. Он едва мог теперь различить панель управления.

Он потерял ориентировку, голова раскалывалась от мучительной боли. Раббан взялся за консоль управления. Корабль дрожал и извивался, как живое существо. Потом судно накренилось и вошло в неуправляемый штопор. Раббан издал клокочущий недоумевающий вскрик, не осознав в полной мере опасность до того, как его окутала гасящая удар пена и спеленали натянувшиеся ремни безопасности.

Корабль-невидимка рухнул в яблоневый сад, по инерции прорыл глубокую канаву, а потом завалился набок. Последовала мучительная рокочущая пауза, судно соскользнуло с набережной и упало в мелкую речку.

Превратившиеся в груду искореженного металла двигатели вспыхнули, и в кабину пополз жирный синий дым. Раббан услышал шипение включившейся противопожарной системы и постарался освободиться от уплотнившейся пены и натянутых ремней.

Задыхаясь от едкого дыма, глотая слезы, Раббан активировал аварийный люк в брюхе корабля и выполз из-под обломков. Переместившись подальше от горячего металла, Раббан встал на четвереньки посреди потока и ошеломленно затряс головой. Оглянувшись на корабль-невидимку, он увидел, как то появляется, то исчезает перед глазами его железный остов.

Позади него женщины, как одетая в черное саранча, облепили набережную…

* * *
Когда барон Харконнен получил по селектору сообщение о том, что Верховная Мать желает говорить с ним, его охватило бешеное желание задушить старуху. Столько дней все его вопли и требования оставались без ответа, а теперь эта старая карга, видите ли, соизволила сама вызвать его. На овальном экране появилось лицо Харишки.

— Прошу прощения, барон, за то, что я не смогла лично принять вас во время вашего визита, и приношу свои извинения за неполадки в системе связи. Я знаю, что вы хотите что-то со мной обсудить. — Тон ее был издевательски-приторным. — Но может быть, вы сначала хотите получить назад вашего племянника?

Глядя на тонкие губы, под которыми таилась дьявольская усмешка, барон вдруг сообразил, что на его массивном лице явно отражается растерянность. Он обернулся, посмотрел на капитана охраны, потом на Питера де Фриза.

— Где Раббан? — Оба в ответ только недоуменно покачали головами. Они были удивлены не меньше своего правителя. — Давайте сюда Раббана!

По знаку Верховной Матери несколько Сестер ввели в кабинет массивного, как медведь, человека и поставили его перед камерой. Несмотря на кровавые царапины и синяки, Раббан выглядел весьма воинственно. Одна рука бессильно повисла; брюки были порваны на коленях, открывая кровоподтеки на коже.

Барон неслышно выругался. Что еще натворил этот идиот?

— У него на корабле возникли какие-то неполадки. Он что, собирался нанести нам визит или просто шпионил… а может быть, он хотел на нас напасть? — На экране появилось изображение корабля-невидимки, остатки которого все еще дымились в речке, протекавшей через сад. — Он прилетел к нам на очень интересном корабле. Он то появляется в поле зрения, то исчезает из него. Обратите внимание, видите? Это гениальное изобретение.

Глаза барона едва не вылезли из орбит. Господи, мы, оказывается, еще потеряли и корабль-невидимку. Его тупой племянник не только попал в плен к Сестрам, но и корабль — самое мощное оружие Харконненов — тоже оказался в руках ведьм.

Питер де Фриз неслышно приблизился к барону и шепнул ему на ухо:

— Дышите медленно и глубоко, мой барон. Вы не позволите мне продолжить переговоры с Верховной Матерью?

Неимоверным усилием воли барон собрался, потом вернулся к экрану. С Раббаном он разберется позже.

— Мой племянник полный кретин. Он действовал без моего разрешения и ведома.

— Это очень удобное объяснение.

— Уверяю вас, что он понесет примерное наказание за свою дерзкую выходку. Естественно, мы возместим любой ущерб, который он мог нанести зданиям Школы. — Он поморщился, поразившись тому, как легко признал свое поражение.

— Несколько яблонь. Это не повод для формальной жалобы или донесения в Ландсраад… если, конечно, вы не откажетесь сотрудничать с нами.

— Сотрудничать! — Ноздри барона раздулись от гнева, он отступил назад так резко, что едва не потерял равновесие. Это у него есть доказательства против них! — А включите ли вы в ваше донесение рассказ о том, как ваша Преподобная Мать в нарушение Великой Конвенции применила против меня биологическое оружие?

— Конечно, в нашем донесении будет немного спекулятивных рассуждений, — произнесла Харишка со змеиной улыбкой на устах. — Может быть, вы помните, как несколько лет назад два корабля тлейлаксов были таинственным образом обстреляны лайнером Гильдии. Герцог Лето Атрейдес был обвинен в преступлении против человечества, но отрицал обвинение, что в то время показалось нелепым, поскольку в момент обстрела поблизости не было ни одного другого корабля. По крайней мере ни одного видимого корабля. Мы нашли доказательства того, что недалеко находился, правда, фрегат Харконненов, следовавший на коронацию императора Шаддама.

Барон силой воли заставил себя остаться бесстрастным.

— У вас нет доказательств.

— У нас есть корабль, барон. — На экране снова показалось изображение то появляющихся, то исчезающих обломков. — Любой компетентный суд придет к такому же заключению. Особенно заинтересуются развитием такого судебного дела Тлейлаксу и Дом Атрейдесов. Я уже не говорю о Космической Гильдии.

Питер де Фриз попеременно переводил взгляд с барона на экран. Колесики в его мозгу непрестанно вращались, перемалывая данные, но ментат так и не смог прийти к приемлемому решению.

— Ты сама подписываешь себе смертный приговор, ведьма, — приглушенно прорычал барон. — У нас есть доказательство того, что Бене Гессерит применил биологическое оружие — вредоносный бактериологический агент. Одно мое слово, и…

— И мы предъявим свое доказательство вашего преступления, не так ли? — произнесла Харишка. — Как вы думаете, барон, — погасят ли друг друга эти доказательства? Или наше обвинение покажется Ландсрааду гораздо более интересным?

— Дайте мне средство излечения, и я отзову мои обвинения.

Верховная Мать Харишка искоса взглянула на Харконнена.

— Мой дорогой барон, лечения не существует. Бене Гессерит принимает необратимые меры. Ничто нельзя повернуть вспять. — Она выказывала притворное сочувствие. — С другой стороны, если вы будете держать в тайне наш секрет, то мы так же поступим с вашим. Кроме того, вы получите назад вашего бестолкового племянника — прежде чем мы не сделали чего-то еще… столь же необратимого.

Де Фриз вмешался в разговор, чувствуя, что барон вот-вот взорвется:

— Кроме того, мы настаиваем на возвращении разрушенного корабля. — Они не могли позволить Общине Сестер получить доступ к технологии изготовления поля-невидимки, хотя ее сути не понимали и сами Харконнены.

— Это невозможно. Ни один цивилизованный человек не может желать восстановления такого орудия нападения. Во имя империи мы должны положить конец распространению этой технологии смерти.

— У нас есть другие корабли! — выкрикнул Владимир Харконнен.

— Она — Вещающая Истину, мой барон, — шепнул де Фриз. Старая Верховная Мать Бене Гессерит укоризненно посмотрела на них, а барон потел, придумывая наилучший ответ.

— Что вы собираетесь делать с судном? — спросил он и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Ну… он, естественно, исчезнет.

* * *
Когда Раббан вернулся, барон избил его своей тростью и запер в карцер на все время пути до Гьеди Первой. Несмотря на идиотскую импульсивность, этот «медведь» все же оставался наследником Дома Харконненов.

Пока.

Барон мерил шагами свой кабинет, время от времени яростно ударяя тростью о стены и измышляя самые изощренные наказания, которые надо было обрушить на Раббана, неуклюжая атака которого на Школу Бене Гессерит едва не привела к полному краху. Придумав такое наказание, барон натянуто улыбнулся.

Немедленно по прибытии Глоссу Раббан был отправлен на отдаленную планету Ланкивейль, где он будет жить со своим слабохарактерным отцом Абульурдом.

***

===

~ ~ ~
Такова манера Атрейдесов: они служат образцом чести для своих детей, чтобы те могли стать такими же в отношении своего потомства.

Герцог Лето Атрейдес. Первая тронная речь в Ассамблее Каладана

Прошло полтора года.

Свет полной луны облил серебром замок Каладана, отбросил тени зубчатых башен на края скал, нависших над волнующимся морем. Из своего наблюдательного пункта Туфир Гават смотрел, как по краю обрыва, взявшись за руки, идут герцог Лето и Кайлея Верниус — звездные возлюбленные.

Кайлея стала его официальной, хотя и не связанной какими бы то ни было обязательствами наложницей больше года назад, и иногда они наслаждались тихими романтическими моментами, как, например, сейчас. Лето не спешил пока принимать предложения брачных союзов, которые во множестве поступали от Домов Ландсраада.

Постоянная опека Гавата раздражала Лето, который требовал для себя некоторой меры частной жизни, в которую никто не смеет вмешиваться. Но ментата, который отвечал за безопасность герцога и его семьи, эти требования мало волновали. Лето имел пагубную привычку ставить себя в весьма уязвимые положения, слишком доверяя людям, окружавшим его. Гават предпочитал впасть в немилость к герцогу, нежели допустить фатальную ошибку и упустить из виду опасность. Герцог Пауль Атрейдес умер на арене потому, что Гават не проследил за ним и не заметил опасности. После того случая старый воин поклялся впредь не допускать подобных промахов.

Лето и Кайлея гуляли, наслаждаясь прохладой ночи, а Гават напряженно соображал, что тропинка вдоль обрыва очень узка и слишком близко подходит к бездонной пропасти. Мало того, Лето запретил оградить обрыв перилами. Лето оставил все, как было, потому что старый герцог имел обыкновение гулять по этой тропинке по ночам, обдумывая важные государственные дела. Это была традиция, а Лето уважал традиции и считал Атрейдесов храбрыми мужами.

Гават просканировал темноту с помощью инфракрасных очков и не заметил ничего подозрительного в тенях, кроме своих солдат, двоим из которых он дал приказ переместиться и сменить позицию.

Приходилось постоянно быть настороже.

Лето, взяв Кайлею за руку, любовался тонкими чертами ее лица, волосами темной меди, которые развевались на ночном ветру, дувшем с моря. Поднятый воротник пальто подчеркивал длинную стройную шею. Как ослепительно красивая женщина и настоящая леди империи, сестра Ромбура и вела себя, как императрица. Но Лето никогда не сможет жениться на ней. Он должен остаться верным традиции, как это делали его отец, дед и их предки. Дело чести и… политической дальновидности.

Однако никто, ни один человек на свете, даже сам Пауль Атрейдес, никогда не возразил бы против такого союза, если бы удалось восстановить власть Дома Верниусов. В течение нескольких месяцев, пользуясь щедрой поддержкой Лето, Ромбур слал скромные деньги и другие ресурсы К'тэру Пилру и другим участникам сопротивления, пользуясь тайными каналами и получая взамен разрозненную информацию, схемы, наблюдения, разведывательные данные и даже фильмы. Теперь, когда бездеятельность кончилась, Ромбур ожил, стал таким, каким был когда-то.

Остановившись на краю обрыва, там, где тропинка начинала спускаться к морю. Лето улыбнулся, подумав о том, что Гават находится где-то поблизости, как всегда. Лето повернулся к женщине:

— Каладан — мой дом с самого детства, поэтому для меня нет ничего прекраснее его, Кайлея. Но я вижу, что ты не слишком счастлива здесь. — Мимо, оглашая воздух пронзительными криками, пролетела ночная чайка.

— Это не твоя вина, Лето. Ты и так слишком много сделал для меня и моего брата. — Кайлея старалась не смотреть на герцога. — Просто я никогда не предполагала и вообразить не могла, что когда-нибудь окажусь здесь.

Понимая, о чем мечтает эта девушка, он сказал:

— Хотелось бы мне брать тебя на Кайтэйн чаще, чтобы ты могла наслаждаться красотами императорского дворца. Я же помню, как ты расцветала, смотря пышные представления. Ты так сияла, что мне было совестно снова везти тебя на Каладан. Здесь нет той пышности, к какой ты привыкла.

Эти слова прозвучали извинением за все то, что он не мог предложить ей, — роскошь, престиж, официальную принадлежность к Великому Дому. Лето сомневался, что девушка понимает то чувство ответственности, которое его связывало.

Нежный голосок Кайлеи звучал неуверенно, она нервничала весь сегодняшний вечер. Вот и сейчас она остановилась на тропинке.

— Икса больше нет, Лето, и вместе с ним исчезла вся пышность и потускнел блеск. Я примирилась с этим. — Они оба несколько минут смотрели на черный океан; потом Кайлея снова заговорила:

— Повстанцы Ромбура никогда не смогут свергнуть тлейлаксов.

— Мы слишком мало знаем о том, что там происходит на самом деле. Донесения очень разрозненны. Ты думаешь, что лучше не пытаться что-нибудь сделать? — Лето всмотрелся в черты женщины своими серыми, подернутыми дымкой глазами, стараясь понять причину тревоги. — Чудеса иногда случаются.

Она ухватилась за соломинку, которую он ей протянул.

— Чудеса? Да, случаются. И сейчас я хочу рассказать тебе об одном из них, мой герцог. — Он посмотрел на нее, ничего не понимая. Кайлея лукаво улыбнулась:

— У меня будет твой ребенок.

Ошеломленный, Лето застыл на месте. Далеко в море стаи птиц пели свои песни в унисон попискиванию радобуев, обозначавших опасные рифы. Потом, медленно склонившись к Кайлее, Лето поцеловал ее, ощутив знакомую влажность ее губ.

— Ты доволен? — Голос ее был хрупким, как она сама. — Я не старалась забеременеть, все вышло случайно.

— Конечно! — Он отступил на шаг, протянул руку и нежно коснулся ее живота. — Я думаю, что у меня будет сын.

— Может быть, мне стоит получить еще одну фрейлину? — с беспокойством в голосе спросила Кайлея. — Мне нужна помощь, пока я буду готовиться к рождению ребенка, и тем более потом, когда дитя явится на свет.

Он обнял ее своими сильными руками.

— Если тебе нужна еще одна фрейлина, ты ее получишь. Туфир Гават проверит самые лучшие кандидатуры на всем Каладане. Да я дам тебе десять, если надо!

— Спасибо тебе, Лето. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Но одной будет вполне достаточно.

***