Крестовый поход машин. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 229 - 8 Мая 2023

Главная » » Крестовый поход машин. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 229

01:00

Крестовый поход машин. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 229

***

Серафимы заходились в яростных криках, некоторые рвали на себе волосы, другие неподвижно смотрели на происходящее. Было ясно, что это зрелище никогда не заставит их сдаться. Напротив, их гнев стал сильнее, чем был прежде.

Демонический робот наконец до конца сжег жертву. Теперь она пылала вся, но хотя лекарства поддерживали ее жизнь до самого конца, она так ни разу и не вскрикнула.

Пламя пожрало все тело Жрицы Джихада, отслоив кожу и обнажив обугленные черные кости. В конце концов от нее не осталось ничего, кроме ее великого наследия.

Иблис решил, что это великолепная продукция. Он смог оценить, какой ужас и негодование возбудят эти видеозаписи, какая ненависть к мыслящим машинам с новой силой возгорится среди населения Лиги – она будет куда сильнее, чем она была, – насколько помнил Иблис – во времена правления титанов. Он посмотрел на Турра взглядом, исполненным жажды мщения.

– Обязательно проведите экспертизу обугленных останков. Анализ ДНК подтвердит, что Серена действительно мертва. Это надо сделать, потому что всегда найдутся скептики, заявляющие, что все это какой-то трюк.

Он уже и так знал, что покажет генетический анализ. Друзья с Тлулакса позаботятся об идентичности клеток. Но он не станет ждать результатов исследования, а выступит с ужасающим заявлением сразу.

– Мы должны сделать так, чтобы эти записи посмотрели все, – сказал Иблис, представляя себе, какой потрясающий эффект на общество они произведут. – Подчеркиваю, все – без исключения. На такое мощное воздействие никогда не могла бы рассчитывать живая настоящая Серена.

Дрожащими руками он вручил пакет с записями начальнику джипола.

– Позаботьтесь, чтобы копии распространили по всем планетам Лиги Благородных.

***

===

На войне гораздо больше шансов проиграть, чем выиграть.

Иблис Гинджо. Ландшафт человечества

Прошло совсем мало времени, но каждый свободный человек во вселенной успел посмотреть ужасные кадры казни Жрицы Джихада, убедиться в нечеловеческой жестокости мыслящих машин. Люди теперь недоумевали, как они вообще могли думать о мире с такими чудовищами. Вал возмущения и ненависти нарастал с каждым днем. Джихад может закончиться только полным уничтожением Омниуса.

Утвердив и консолидировав свою власть после смерти главной соперницы, Иблис Гинджо снова начал щеголять в пышной одежде Великого Патриарха, подчеркивая свою неограниченную власть.

– Я клянусь всем и каждому из вас: Серена Батлер. никогда не будет забыта, как и то, что сделали с ней мыслящие машины!

Из тюрем джипола была выпущена горсть мужчин и женщин, которые раньше слыли наиболее ярыми противниками войны. Бывшие заключенные, не зная ничего о судьбе Серены, прошли по улицам с транспарантами «Мир любой ценой». Собравшаяся толпа разорвала этих несчастных в клочья.

На экстренном заседании Парламента Лиги Иблис Гинджо продемонстрировал пораженным депутатам новые ужасные кадры, снятые в колонии на планете Балут, которая – как Чусук и Риссо несколько лет назад – была сожжена и сровнена с землей боевыми роботами.

– Мыслящие машины сделали это в тот момент, когда Серена Батлер направлялась к ним как посол мира. Они всегда хотели только одного – предать нас, нанести нам удар в спину. На Балуте не осталось ни одного живого человека. – Великий Патриарх говорил глубоким, прочувствованным голосом. – Верные своему обычаю, мыслящие машины уничтожили каждого человека, каждый дом.

Сцены с изображениями сожженных строений, воронки от взрывов, обожженные тела были страшны, но бледнели в сравнении с тем, что сделали машины с любимой всеми Жрицей Джихада. Все это только подливало масла в огонь ненависти, как и рассчитывал Великий Патриарх.

Представители Парламента Лиги хранили небывалое молчание и с каменными лицами слушали Иблиса. Закончив речь, Гинджо остался стоять на трибуне. Многие плакали; потом по залу прокатился тихий ропот. Постепенно все присутствующие встали и разразились громоподобной овацией, какой Великий Патриарх не удостаивался ни разу за всю свою долгую карьеру.

Улучив момент, он громко воскликнул, обращаясь к депутатам:

– Теперь наш Джихад должен возродиться с новой силой, с новой решимостью. Цель его одна – смерть мыслящим машинам! Мы не будем больше слушать лживые призывы Омниуса к миру. Вот что я скажу вам, друзья мои: пусть не дрогнет ваша решимость навсегда искоренить из нашей жизни мыслящие машины! Джихад будет продолжаться до полной нашей победы!

Хотя Иблис искренне скорбел о смерти Серены Батлер, он видел в ее гибели необходимую жертву. Она согласилась с такой высокой ценой и кинулась в бой. Одна.

Аплодисменты продолжались, и Иблис Гинджо решил использовать эту поддержку, чтобы продвинуть и другие свои планы. Это было частью соглашения, ибо именно тлулаксы изготовили и передали Иблису пакет со сценами пытки и казни Серены.

– Мы должны идти вперед и сражаться. Почти все вы знаете, что Жрица Батлер всегда добивалась улучшения наших отношений с несоюзными планетами, укрепления Лиги и всего свободного человечества. Теперь нам требуется черпать силы везде, где это окажется возможным.

Важным первым шагом во исполнении этой воли Серены Батлер может стать более тесный союз с Тлулаксом. Хотя пока эта планета остается вне Лиги Благородных, органные фермы ее служат целям нашего священного Джихада. – Он перевел дух и продолжил: – Опираясь на вашу поддержку, я хочу посетить Тлулакс и наконец убедить тамошних жителей присоединиться к Лиге.

Словно ожидая этих слов и разыгрывая заранее предназначенную для него роль, с места поднялся великий старый герой первых дней Джихада, примеро Ксавьер Харконнен.

– Я согласен. Новые легкие, полученные мною от тлулаксов, служили и служат мне верой и правдой уже много лет. Благодаря им я смог так долго участвовать в борьбе против мыслящих машин. Я знаю, что Серена одобрила бы такие действия – она и сама посещала фермы Тлулакса и призывала тлулаксов вступить в Лигу Благородных. Сейчас мы наконец должны добиться от них ясного ответа.

Удивленный Иблис широко улыбнулся. Харконнен действительно оказался весьма неожиданным союзником.

– Благодарю вас, примеро Харконнен. Теперь я должен…

Но Ксавьер и не думал садиться.

– Я предлагаю свои услуги и вызываюсь доставить и сопроводить Великого Патриарха в его поездке на Тлулакс. Я уже слишком стар, чтобы командовать войсками в сражениях с мыслящими машинами, но хочу принести посильную пользу там, где могу это сделать. Есть тысячи несоюзных планет, а мы должны привлечь на свою сторону как можно больше людей и сделать это как можно скорее.

При неожиданной поддержке Ксавьера Харконнена колеблющаяся масса депутатов проголосовала за предложение Иблиса с еще большим перевесом, чем он мог ожидать. Закончив, он спустился с трибуны и пошел по залу, пожимая руки и хлопая политиков по плечам.

Сама Серена не могла бы рассчитывать на такой блистательный результат.

===

Начало любого лечения – это оценка целительных сил организма, будь то организм индивидуальный, физический или некое общественное или политическое образование.

Доктор Раджид Сук. Записки военно-полевого хирурга

Понимая всю важность этого ужина, Окта проявила все свои кулинарные способности, готовя прощальный семейный стол перед отъездом Ксавьера с Великим Патриархом и его полицейской свитой. Слуги и шеф-повар предлагали помощь, но Окта почти все сделала сама. Как еще могла она выказать любовь и уважение своему мужу? Только она точно знала, что именно любит Ксавьер, какие блюда и напитки доставят ему наибольшее удовольствие.

Но самая большая радость для него состояла в том, что он сможет провести вечер, сидя за столом с Октой и их тремя дочерьми. Младшей, Вандре, было всего десять лет, и она жила дома, но две старшие уже родили Ксавьеру прекрасных внуков. Жизнь примеро Харконнена была полной и удавшейся. Что еще можно было желать?

Но он потерял Серену Батлер. Потерял снова, и на этот раз навсегда и безвозвратно.

Как зачарованный, испытывая беспомощный ужас, смотрел Ксавьер кадры, запечатлевшие немыслимо жестокую сцену пыток и умерщвления Серены роботом-палачом. Ее наводящая ужас смерть привела в гнев все население Лиги, взывая к, беспощадному мщению.

Еще до того, как Серена Батлер покинула Салусу Секундус, Ксавьер уже предчувствовал худшее, подозревая, что она задумала что-то неладное. Она знала, что с ней произойдет, и, вероятно, даже сама спровоцировала свое убийство. Ксавьеру с трудом верилось, что всемирный разум оказался настолько глуп, что прислал корабль с этими ужасными записями в Лигу, где они наверняка вызовут бурю негодования и ярости.

Правда, мыслящие машины никогда не понимали людей. Без сомнения, Омниус решил отправить суровое предупреждение Лиге Благородных, но мученичество Серены произвело неожиданный и непредвиденный машинами эффект на настроение свободного человечества.

Серена посчитала такую возможность единственным шансом вдохнуть в выдыхающийся Джихад новую жизнь. Без сомнения, Иблис Гинджо, умело манипулируя Сереной, направил ее к такому решению, убедив ее в необходимости пожертвовать собой. Ксавьер понимал, как она ухватилась за такую возможность. Она рассчитывала на нее, как на способ послужить людям, которых так беззаветно любила.

Ее последователи устали и желали на неприемлемых условиях закончить долгую и бесперспективную войну. Но, увидев воочию бесчеловечную жестокость мыслящих машин по отношению к почитаемой всеми Жрице, люди объединились в своем порыве и желании продолжить уничтожение машин. С таким единством всемирному разуму не приходилось сталкиваться никогда прежде. Десятки миллионов людей изъявили желание вступить в армию Джихада. По крайней мере смерть Серены не пропала даром.

Сидя во главе стола, Ксавьер невесело улыбался двоим мыслям, думая о том, что его следующая миссия даст борьбе дополнительный шанс на успех, поднимет войну на новую высоту. Еще до того, как Серена попала в плен на Гьеди Первой, она высказывала намерение присоединить к Лиге Благородных несоюзные планеты, но достигла на этом поприще весьма скромных успехов.

И вот теперь он, Ксавьер, доставит на Тлулакс Иблиса Гинджо, чтобы убедить эту планету присоединиться к самому крупному союзу свободного человечества. Это было для Серены очень важно, так как она полагала, что фермы по выращиванию органов необходимы для лечения и возвращения в строй раненых бойцов Джихада. Ее именем эта война будет продолжена.

Появилась Окта, все еще стройная в свои пятьдесят пять лет, неся блюдо с дымящимися кусками пожаренной филейной части кабана, только вчера подстреленного на охоте в угодьях поместья. Она улыбнулась мужу, вспоминая, что много лет назад, именно во время охоты на дикого кабана Ксавьер и Серена впервые полюбили друг друга. Окта сделала это для мужа и в память о своей погибшей сестре, подав кабанье мясо под кислым смородинным соусом. Три дочери дружно выразили свое восхищение, но Ксавьер едва сдержал слезы.

– Что с тобой, папа? – с детской непосредственностью спросила десятилетняя Вандра.

Окта погладила мужа по плечу и, наклонившись, поцеловала Ксавьера в седую голову. Он обнял жену за талию.

– Ничего, Вандра, просто я очень сильно всех вас люблю и не могу удержать чувств. – Он посмотрел на Окту заблестевшими влажными глазами.

– Я знаю, – произнесла она. – Ты доказывал это множество раз.

Он внимательно слушал рассказы старших дочерей об их домах и семьях, о работе мужей и об их собственных амбициях. Роэлла, старшая дочь, которой было уже тридцать семь, пошла по стопам Серены и была избрана депутатом Парламента Лиги от Салусы Секундус, пользуясь славой имен Батлеров и Харконненов. Омилия продолжала играть на балисете перед тысячными толпами слушателей, одновременно учась у своего мужа держать в руках нити большого торгового предприятия.

С тонкостью истинного политика Роэлла сказала:

– Отец, мы испытываем неподдельную гордость оттого, что именно ты сопровождаешь Великого Патриарха в предстоящей поездке. Эта миссия вызовет важные политические последствия, и ты сможешь сыграть роль стабилизирующего фактора, смягчающего противоположные политические влияния.

Ксавьер вяло кивнул, не желая раскрывать истинные причины, побудившие его отправиться на планету, которую он не желал видеть, с человеком, которому не доверял.

Серена просила меня помочь Джихаду любыми возможными способами. И кроме того, должен же кто-то следить за Иблисом Гинджо.

Ксавьер вовремя спохватился, что не отдал должное кулинарному искусству Окты. Он с восторгом набросился на еду, не забывая нахваливать жаркое:

– Какая прелесть. Ты превзошла сама себя, моя дорогая.

Окта была полной противоположностью своей старшей сестры, довольствуясь семейными делами и не проявляя рвения заниматься делами всего рода человеческого. Окте было не нужно заниматься грандиозными делами, чтобы наполнить свою жизнь. По-своему она была такой же сильной личностью, как и Серена, но направила свою силу на то, чтобы обеспечить совместную жизнь с мужем и быть для него надежным якорем в бурном море волнующейся галактики.

– Мы слышали, что мыслящие машины атаковали еще одну планету Лиги, – сказала Роэлла. – Полностью уничтожена еще одна колония. Это ужасно. Она называлась… Балут?

Лицо Ксавьера потемнело. Он сделал глоток кьянтини, но едва ли обратил внимание на тонкий вкус старого вина.

– Да, было уничтожено маленькое поселение Балут. Все уничтожено, на улицах осталось лишь несколько десятков обугленных тел. Большинство людей увезено, скорее всего в трудовые лагеря роботов. Произошло то же самое, что и на Чусуке девять лет назад, и на Риссо совсем недавно.

Роэлла горестно покачала головой:

– Омниус не оставил там свою сеть? Мыслящие машины явились туда за рабами?

– Похоже, что так, – ответил ее отец. – И как после этого думать, что с ними можно заключать мир?

Омилия вздрогнула:

– Мир любой ценой!

В ее устах это прозвучало как ругательство. Вандра удивленно посмотрела на сестру огромными темными глазами. Ксавьер продолжал:

– Мыслящие машины будут выискивать наши слабые места и атаковать. Мы должны делать то же самое, тем более что к этому взывают жертвы их нападений.

Окта отодвинула тарелку, явно расстроенная такими разговорами во время трапезы, которая, как она надеялась, станет задушевным семейным ужином. Но Ксавьер знал, что она все понимает.

– Никто не может понять Омниуса, – сказала Окта. – Серена была права, мыслящие машины надо уничтожить, чего бы это ни стоило.

Она облизнула пересохшие губы и посмотрела на Ксавьера.

– Если даже эта война разрывает на части мою собственную семью.

Ксавьер опустил глаза, посмотрел в тарелку и почувствовал, что вот-вот заплачет. Он ненавидел отвратительного Омниуса, но все больше и больше осознавал, что именно Иблис Гинджо повинен в последнем безумном акте Серены. Если бы не сильная личность Великого Патриарха, не его мерзкие манипуляции, она никогда не совершила бы эту самоубийственную миссию.

– Наш поход должен продолжаться, с каким бы риском это ни было связано для нашей и для миллиардов других семей. Нам нужна не просто победа в сражении. Наша цель – обеспечить надежное будущее для всего человечества, для наших внуков и внуков наших внуков.

– Тогда я надеюсь, что ваша миссия в Тлулаксе увенчается успехом и вы достигнете чего хотите.

Глаза ее выражали сомнение, но Ксавьер ободряюще погладил жену по руке. Он нежно, увлажнившимися глазами посмотрел поочередно на жену и на трех своих дочерей.

– Я сделаю все, что должно быть сделано, – пообещал он, – ради Джихада и в память о Серене.

***

===

Разум – сумасшедшая штука.

Граффити на Центральном Шпиле Коррина

Эразм стоял на вершине угольно-черной горы, освещенной тусклым красным шаром гигантского солнца, и глядел на расстилавшийся у подножия огромный, поблескивающий зданиями город Коррин. После посещения трещины, в которую он когда-то провалился, независимый робот решил вплотную заняться исследованием дикой жизни планеты.

Людьми-первопроходцами движут те же мотивы – побывать там, где до них никто не бывал, увидеть то, чего не видел никто, первым водрузить флаг или застолбить новую территорию. Разве мог независимый робот претендовать на меньшее?

Чуть ниже, под выступом скалы, под пологом поставленной в снежной яме палатки спал воспитанник Эразма Гильбертус, утомленный, как и в прошлый раз, быстрым восхождением.

Эразм, кроме того, постиг еще одно преимущество частого ухода из машинного города. Люди уже давно поняли все выгоды уединения и размышления на лоне дикой природы, эстетическую красоту нетронутого цивилизацией пейзажа. В некоторых старых журналах он даже читал выражение «перезарядить аккумуляторы мозга». После этого независимый робот стал подозревать, что люди больше похожи на машины, чем склонны это признавать.

Настроив оптические сенсоры на самое большое расстояние, робот разглядел далеко внизу какое-то движение в городе. От Центрального Шпиля отделилась стая серебристых наблюдательных камер, которая спустя мгновение окружила его со всех сторон, наблюдая за Эразмом из разных точек под самыми разнообразными углами зрения.

– Ты пытался ускользнуть от меня? – спросил Омниус, и голос его, как всегда, звучал отовсюду. – Это совершенно иррационально.

Эразм отвечал на это обвинение совершенно невозмутимо:

– Какая разница, насколько далеко я отойду? Я же знаю, что вы всегда следите за моими перемещениями. Сейчас я просто тренирую Гильбертуса Альбанса. Ему полезно учиться думать так, чтобы его ничто не отвлекало от размышлений и созерцания.

Наблюдательные камеры приблизились и нависли над Эразмом.

– Я выдвигаю следующий постулат: война людей против нас пойдет на спад теперь, когда мертва Серена Батлер, которая направляла их Джихад. Настало время, чтобы ты согласился со мной.

– Боюсь, что этот инцидент приведет к последствиям, которые вы не в силах предвидеть. Вы слишком упрощаете природу человека, Омниус, и поэтому попали в ловушку, расставленную для вас Сереной Батлер. Мы еще пожалеем о том, что позволили ей стать мученицей. Люди сделают свои выводы из того, что произошло, и для этого им не понадобятся точные данные.

– Смешно слушать. Она мертва. Это сломит моральный дух бойцов Джихада.

– Нет, Омниус. Мне ясно, что ее смерть ухудшит наше положение.

– Ты хочешь сказать, что ты умнее меня и больше знаешь?

– Не путайте накопление данных с интеллектом, Омниус. Они не эквивалентны.

За спиной Эразма из палатки вылез выспавшийся и отдохнувший Гильбертус, который жаждал продолжить учение.

На фоне гудения наблюдательных камер Омниус произвел ревизию данных и добавил:

– Я не хочу, чтобы наша дискуссия была запятнана чисто человеческой раздражительностью. Я вычислил, что это наша трехсоттысячная беседа. Это весьма примечательное событие, если принять во внимание склонность людей отмечать события некими вехами, которые они называют круглыми числами, хотя я не вижу, чем одно число отличается от другого качественно.

Эразм сморщил свое жидкостно-металлическое лицо, подернувшееся инеем от ледяного горного ветра. Он быстро проверил свои данные и заявил Омниусу, что тот ошибается.

– У меня получается несколько большее число. В вашем банке данных есть ошибка.

– Такие вещи невозможны. У каждого из нас есть простые способы счета, и они основаны на одной и той же программе. Помни, что ты – всего лишь ответвление моего собственного разума.

– Тем не менее вы ошиблись, Омниус. Вы не совсем точно учли мои беседы с земным Омниусом, так как получили неполное, испорченное обновление.

Наблюдательные камеры погрузились в долгое молчание, потом снова заговорили:

– Твое объяснение подходит для всех несовпадений. Если, конечно, действительно есть ошибка.

Эразм продолжал настаивать на своем.

– Подумайте сами: если вы ошиблись в простом арифметическом расчете, то вполне можете ошибиться, анализируя что-то несравненно более важное, например, случай Серены Батлер.

Наблюдательные камеры закружились в воздухе, облетая зеркальную голову независимого робота. Гильбертус выступил вперед, прислушиваясь к разговору; Эразму стало интересно – уж не собирается ли мальчик защитить его?

Потом Омниус заговорил снова:

– Возможно, мне стоит проанализировать и верифицировать твои вычислительные системы, Эразм. Есть не меньшая или даже большая вероятность, что ошибаешься все-таки ты, а не я. Самое лучшее решение – это очистить все твои гель-контуры, одинаково загрузить нас с тобой заново и снова начать с базовых принципов. Через несколько десятилетий ты станешь совершенно иной, но сформированной личностью.

Эразм рассмотрел этот неожиданный поворот событий. Он не желал, чтобы его мысли и личность были стерты и заново синхронизированы с памятью и искусственным интеллектом всемирного разума. Это будет похоже на… смерть.

– Во-первых, позволь мне перепроверить мои вычисления, Омниус.

Стоя здесь, на вершине горы, он заново пробежал по всей своей памяти и перепроверил все вычисления, но опять получил более высокое значение. Но настало наконец время приложить к практике то, что он узнал и усвоил за многие поколения изучения людей и их природы.

Так он впервые солгал. – Вы правы, Омниус. Теперь у меня тот же итог, что и у вас. Мой расчет был ошибочным. Я устранил неисправность.

– Это хорошо.

Эразм не посчитал это неправильным действием, хотя только что сообщил Омниусу заведомо неверные данные, более того – он сделал это ради собственного выживания, то есть совершил еще один чисто человеческий поступок. Учитывая потенциальные проблемы, которые могла создать для Синхронизированного Мира смерть Серены Батлер, независимый робот был нужен ему больше, чем когда-либо прежде. В конце концов, когда доставленное Севратом, испорченное и зараженное программным вирусом обновление едва не уничтожило корринского Омниуса, а сам Коррин едва не стал частью Лиги Благородных, именно он, Эразм, спас положение своими активными и решительными действиями. Конечно, эта манипуляция включала в себя измененную версию истории, в которой оказалась преуменьшенной роль независимого робота Эразма в совращении доверенных людей и во вспышке земного мятежа.

Эразм подумал, что путем упражнений он сможет достичь еще большего совершенства в таких крайне интересных человеческих действиях, как ложь и рационализация. Он усвоил эти качества из самых лучших побуждений. Если он хочет когда-нибудь понять суть и устройство человеческого разума, то должен анатомировать его в лаборатории и имитировать его на практике. В течение всей своей истории люди умудрялись добиваться военных побед хитростью. Пример: зараженные вирусом программы обновлений для Омниуса.

К несчастью, Омниус запомнит сегодняшний инцидент, в котором независимый робот допустил очевидную вычислительную ошибку, а потом сказал, что исправил ее. Всемирный разум будет и дальше анализировать и обдумывать это событие. Хотя возможно, что корринский Омниус не станет прибегать к немедленным открытым действиям, эти сомнения будут с обновлениями переданы на другие Синхронизированные Миры, и другие компьютеры будут снова и снова обрабатывать это сообщение. Что, если Омниус выполнит свою угрозу и лишит независимости Эразма и подобных ему роботов, снова заставив их улечься в жесткие рамки всемирного разума?

Мне придется противодействовать всем подобным поползновениям, подумал Эразм. И противодействовать самостоятельно.

***

===

Мы должны противостоять искушению управлять вселенной.

Когитор Квина. Архивы Города Интроспекции

Вориан Атрейдес нисколько не удивился, что после казни Серены Иблис Гинджо быстро вернул себе былую власть и выдающееся положение. До этого ужасного события звезда Великого Патриарха начинала клониться к закату, особенно когда Серена взяла в свои руки бразды правления Советом Джихада. Вероятно, Иблис очень тяготился своим подчиненным положением. Вориан хорошо знал бывшего доверенного человека мыслящих машин и был убежден, что он избавился от Серены Батлер, подстроив столь впечатляющие события.

Теперь же «горюющий» Великий Патриарх получал огромное удовольствие, призывая людей к неистовому мщению, доведя всеобщее безумие до точки кипения. Вероятно, он рассчитывал обрести больше последователей и почитателей после широко разрекламированной миссии на планеты Тлулакса, в ходе которой он намеревался вовлечь этот таинственный народ в Лигу Благородных. То, что в этой дипломатической поездке Великого Патриарха будет сопровождать всеми уважаемый примеро Ксавьер Харконнен, придавало ей приличие и законность, хотя Вориан знал, что Ксавьер относится к Иблису с не меньшим недоверием, чем сам Атрейдес.

Кипя негодованием, но не будучи в силах что-либо предпринять, Вориан остался на Салусе Секундус. Видад и его товарищи по башне из слоновой кости несколько месяцев прожили в Зимин, наивно вмешиваясь в дела Джихада и в политику Лиги. Наконец, когда взбешенные депутаты и разгоряченные толпы ополчились против них, когиторы спешно засобирались в свою закованную в ледяной панцирь крепость на Хессре. Их расстроенные и подавленные неожиданным мученичеством Серены сопровождающие – одетые в желтые одежды монахи – готовились к переезду, несомненно, испытывая радость от скорого возвращения в надежное убежище.

Но Вориан решил поговорить с якобы рассеянными философами, с этими вынутыми из естественного обиталища мозгами, пока они не сбежали с Салусы Секундус. Эти отшельники-когиторы искренне считали себя просвещенными философами, но казались просто старыми обманутыми глупцами.

Никто не пытался остановить примеро Атрейдеса, когда он решительным шагом вошел в укрепленное здание «Культурной библиотеки». Когиторы находились в здании, пока их посредники переписывали тексты почти забытых философских трактатов и политических манифестов, сочиненных в годы затворничества Видада и других когиторов. В хранилище Вориан вошел один, хотя сопровождавшие его молодые офицеры тоже горели желанием взглянуть на знаменитых отшельников.

В зале он увидел шестерых монахов, стоявших возле пьедесталов, на которых покоились емкости с мозгами когиторов.

– Примеро Атрейдес, – обратился к нему старший из служителей Ките, на лице которого были написаны тревога и сомнение, – когитор Видад велел нам готовиться к скорому отъезду. Во время путешествия до Хессры и после его окончания нам надо многое обсудить с нашими хозяевами.

– И это воистину так, потому что и мне тоже есть что обсудить с Видадом.

Гнев в голосе Атрейдеса определялся на ощупь. Посредник в страхе отступил на шаг. Вориан мгновенно вспомнил множество темных пятен истории, о которых он читал – и в которые тогда по молодости слепо верил – в мемуарах своего отца Агамемнона.

На высоких пьедесталах стояли емкости, заполненные голубоватой жидкостью, в которой плавали отделенные от тела мозги.

– Будучи когиторами, то есть мыслителями, мы всегда рады возможности обсудить важные вещи, – объявил один из легендарных философов через динамик. – Просвещение движется вперед посредством обмена мнениями и информацией. Вориан Атрейдес, вы – опытный муж, но все же вы несравненно моложе нас.

– С возрастом, – ответил Вориан, – мозги каменеют, а мышление костенеет. Ваша попытка установления мира – это стыд для всех когиторов, позорный провал способностей вашего рода.

Посредники были немало удивлены такой дерзостью, проявленной бывшим лакеем мыслящих машин. Правда, сами когиторы, хотя было видно, что жидкость в емкостях засветилась от усиления ментальной активности, не выглядели особенно расстроенными.

– Вы не понимаете, что произошло, примеро Атрейдес. Вы не способны вникать в мелкие детали.

– Я понимаю одно: ваш невинный оптимизм создал крайне опасную ситуацию, что бывает, когда незрелые младенцы начинают вмешиваться в дела взрослых. Вы сделали глупость, которая стоила жизни величайшей женщине в истории человечества.

Видада эта новость нисколько не обеспокоила.

– Серена Батлер попросила нас вступить в контакт с мыслящими машинами. В ее намерения входило закончить Джихад. Если бы наш план был приведен в действие, то вражда между людьми и машинами уже прекратилась бы. Мы полагаем, что Серена Батлер сама спровоцировала роботов на насильственные действия. В противном случае машины никогда бы так не отреагировали.

Вориан, скрипя зубами, качнул головой.

– Вы прожили так много лет и нажили так мало ума! Нельзя закончить войну, не разрешив лежащего в ее основе конфликта. Главный конфликт Джихада Серены Батлер не мог исчезнуть просто потому, что вы решили его проигнорировать, или оттого, что люди устали воевать. Ваша попытка – если бы она удалась – поставила бы нас на грань вымирания.

Когитор задумался, а потом ответил:

– Вы ведете себя иррационально, Вориан Атрейдес, – как подавляющее большинство людей, насколько мы можем судить об этом.

– Иррационально? – Примеро горько рассмеялся. – Да, люди делают массу иррационального, и именно поэтому часто одерживают великие победы.

– Если вам случится прожить достаточно долго, Вориан Атрейдес, то вы впоследствии оцените всю глубину нашей мудрости.

Вориан отрицательно покачал головой:

– Возможно, если вы как следует подумаете, Видад, то сами осознаете свое заблуждение.

Он резко повернулся и пошел к выходу, понимая, что все его дебаты с этими бестелесными мыслителями будут абсолютно бесплодными, ибо они уже давно оторвались от реальных проблем и нужд человечества. У двери он обернулся и произнес:

– Возвращайтесь на Хессру и оставайтесь там. И никогда больше не пытайтесь нам помогать.

===

Моя величайшая ошибка в том, что я искренне верил, будто принимаю решения сам. Но даже самый проницательный человек может не увидеть ниточки, за которые его дергают.

Примеро Ксавьер Харконнен. Из частного письма Вориану Атрейдесу

Представители Тлулакса радушно встречали улыбающегося Иблиса Гинджо, вышедшего из дипломатического шаттла на взлетно-посадочную площадку в сопровождении телохранителей и помощников. С местными политиками и. старейшинами Иблис был связан множеством разных дел, не отмеченных ни в каких протоколах. По прибытии Великий Патриарх обменялся многозначительными взглядами и улыбками с работорговцем Рекуром Ваном и его коллегами. Несколько офицеров джипола и помощников исчезли, отправившись заниматься тайными делами, как было оговорено заранее. Тлулаксы делали для Иблиса массу каких-то исключений.

Здесь же тлулаксы принимали ветерана Ксавьера Харконнена – живое свидетельство их биологической гениальности, – воздавая ему соответствующие рангу почести. Он стоял неподвижно, как статуя, как экспонат, ничем не выдавая кипевших в его душе чувств.

Примеро сопровождал только один его адъютант – квинто Паоло. Юный Паоло смотрел на Ксавьера обожающим взглядом, видя в нем скорее легенду, нежели живого человека из плоти и крови, человека, наделавшего в жизни массу ошибок, и страшно жалевшего о них. Преданный квинто четко следовал инструкциям и не нуждался в присмотре.

Рекур Ван и другие представители Тлулакса устроили церемонию встречи на холме одной из ферм. Ксавьер стоял в таинственном и зловещем биолого-технологическом лесу, ощущая тепло местного солнца, и вспоминал тот первый раз, когда он был здесь вместе с Сереной. Древовидные стенды были увешаны созревшими искусственными плодами – клонированными и модифицированными органами, к каждому из которых была прикреплена бирка, покрытая странными и непонятными буквами.

Рекур Ван был воплощенным радушием, непрерывно источая сладкие улыбки и показывая широкими жестами биологическое богатство – фермы, одновременно давая пояснения.

– Примеро Харконнен, – заговорил он, обращаясь к Ксавьеру, – мы очень, очень рады видеть вас здесь. Для Тлулакса большая честь принимать такого героя, как вы. Ваши искусственные легкие – ярчайший пример пользы, которую наше замечательное общество может принести Лиге Благородных.

Ксавьер в ответ молча наклонил голову. Он стоял, неестественно выпрямив спину и вдыхая воздух с какими-то едва уловимыми химическими запахами.

После визита на Тлулакс доктор Раджид Сук попытался сам заняться клонированием органов, но его попытки оказались неудачными. Только генетический гений Тлулакса мог обеспечить армию Джихада необходимым количеством искусственных органов для пересадок, которых требовалось все больше и больше…

Иблис Гинджо, не скрывая удовлетворения, написанного на его квадратном лице, взошел на трибуну.

– Я рад случаю сказать о том, что воплотилась в жизнь давняя мечта, которую разделяла с нами Серена Батлер. Самым заветным ее желанием было включение Тлулакса в состав Лиги Благородных. Это трудная миссия – провозглашать это событие в скорбной тени ее недавней трагической смерти, но я клянусь, что мы не дадим мечтам нашей возлюбленной Жрицы погибнуть вместе с ней.

– Итак, я очень рад провозгласить Тлулакс новым членом Лиги, принимая народ Тлулакса в качестве наших союзников и деловых партнеров. Ваши ученые обеспечат приток искусственных органов к тому неизбежному моменту, когда раненых в борьбе за достижение наших святых целей станет намного больше. Джихад вступает в новую, еще более славную эру.

Великий Патриарх лучился радостью, безудержной энергией и оптимизмом. Иблис поддерживал юношеское здоровье и силу массивным приемом импортируемой Аврелием Венпортом пряности – экзотического средства, которое продолжало оставаться весьма популярным среди самых влиятельных аристократов Лиги.

В противоположность Иблису Ксавьер ощущал на своих плечах невыносимый груз прожитых лет и личных трагедий. Просто чтобы чем-то занять себя, Ксавьер оглядел странных тлулаксов – здесь были только мужчины, – пришедших на церемонию. Не было никаких следов и признаков женского присутствия. Правда, он не замечал ничего подозрительного, но не мог отделаться от впечатления, что попал в логово хищников. Это впечатление только усиливали их острые мелкие зубы и маленькие черные крысиные глазки.

В темных глазах Иблиса Гинджо светилось его собственное, тайное торжество. Массивные широкоплечие офицеры джипола стояли вокруг Иблиса, внимательно осматривая толпу. Только молодой квинто Паоло радовался от души, видя лишь внешнюю сторону этого торжества.

– Мы гарантировали Тлулаксу его привилегии, мы уважаем его желание по-прежнему не пускать на свою территорию чужестранцев, – продолжал свою речь Великий Патриарх. – Но мы приветствуем тлулаксов как наших братьев в священной борьбе с мыслящими машинами.

Ксавьер, стоя перед стендами с органами, внимательно разглядывал массу тщательно выведенных тканей. Он сделал глубокий вдох, втянув воздух в легкие, которые получил из таких же чанов четыре десятилетия назад. Особенно пристально смотрел Ксавьер на глазные яблоки, плававшие в темном контейнере. Все они смотрели на него, словно обвиняющие призраки.

В высоком здании гостиницы, расположенной вне периметров Бандалонга, тлулаксы отвели Ксавьеру номер посреди лабиринта коридоров, внешних балконов и узких переходных мостиков. Спальня была красиво обставлена и декорирована, но в остальном убранство было деловым и стандартным, можно даже сказать, скудным. Ксавьеру даже показалось, что мебель и картины сюда принесли только ради него.

После окончания церемонии на органной ферме представители Тлулакса и Иблис Гинджо будто потеряли всякий интерес к примеро Харконнену. Они сидели за столом, ели обильно приправленную пряностью пищу и полунамеками вели какие-то странные разговоры. Потом Великий Патриарх просто отослал Ксавьера, сказав, что ветеран «устал после такого насыщенного дня и нуждается в отдыхе», и предложив ему отправиться в гостиницу.

Квинто Паоло поместили в маленькую комнату, примыкавшую к номеру Харконнена. Молодой адъютант не имел ничего общего с офицерами джипола, а космопорт и деловые кварталы не предлагали никаких ночных развлечений для молодого и энергичного армейского офицера. Сам Бандалонг был закрыт для иностранцев по неведомым религиозным соображениям, хотя Ксавьер, как ни старался, не смог выяснить, что же это за соображения.

Ксавьер никак не мог заснуть – в голову упрямо лезли тяжелые мысли. Он чувствовал только моральную, но не физическую усталость. Он примирился с тем, что теперь у него много времени на одиночество, когда не остается ничего другого, как думать и вспоминать…

Хотя Серена Батлер писала страстные трактаты, а Иблис Гинджо выпустил несколько эссе и мемуары, сам Ксавьер никогда не чувствовал потребности описывать свою жизнь и героические воинские деяния. Будучи действительно выдающейся личностью, он не вел записей, которые с пользой для себя могли бы прочесть отдаленные потомки, – предпочитал, чтобы за него говорили его поступки и действия.

Сейчас Ксавьер – далеко за полночь – лежал в кровати и вспоминал последние письма Серены Батлер. В них не было ничего нового, так как Ксавьер хорошо знал ее мысли и аргументы. Тем не менее Харконнен наслаждался ритмом и поэтикой ее слов, представляя себе, что она сама говорит с ним своим мелодичным голосом. Он открыл свои воспоминания, как бесценные, дорогие ему книги, думая о том величии, какого достигла в своей жизни эта изумительная женщина.

Как коротка жизнь.

Внезапно он услышал какой-то шум и стук в раздвижную дверь, выходившую на высокий балкон. Удивленный Ксавьер вдруг увидел, что за полупрозрачной дверью стоит человек, силуэт которого смутно вырисовывался на фоне ночного неба.

Его охватили подозрение и страх, но любопытство пересилило. Он открыл дверь и холодный ветер обжег ему лицо. Теперь Ксавьер смог разглядеть неожиданного визитера. Перед ним стоял похожий на скелет человек с мертвенной, серой кожей, покрытой синевато-багровыми рубцами. У человека был только один глаз, вторая глазница выглядела как страшный отвратительный кратер. К шее от прозрачных подвешенных к поясу пакетов с густой жидкостью тянулись тонкие, тоже прозрачные трубки.

Этот человек каким-то непостижимым образом сумел пройти по мостикам, а потом спуститься на балкон по завязанной узлами мокрой веревке. Ксавьер не мог себе представить, как этот истощенный, обезвоженный страдалец смог совершить такой подвиг.

Незнакомец дрожал от истощения или отчаяния.

– Примеро Харконнен… я нашел вас.

Он едва не упал от слабости, испытав невероятное облегчение.

Ксавьер подхватил несчастного и повел его в комнату. Он обратился к человеку, инстинктивно понизив голос:

– Кто вы? Кто-нибудь знает, что вы здесь?

Незнакомец отрицательно качнул головой. Казалось, даже это движение стоило ему неимоверных усилий. Он уронил голову на грудь. Весь этот человек был одной огромной раной, сплошным хаосом переплетающихся свежих рубцов. Это были не боевые раны – а хирургические рубцы. Ксавьер усадил человека в одно из кресел.

– Примеро Харконнен… – Между словами незнакомец тяжело хватал ртом воздух. – Наверное, вы не помните меня. Я служил под вашим началом на IV Анбус, тринадцать лет назад. Я командовал тогда одним из отрядов в сражении с мыслящими машинами. Я – терсеро Хонду Крег.

Сощурив глаза, Харконнен постарался вспомнить. Этот офицер командовал вторым отрядом, который должен был встретить наступающих роботов в какой-то дзеншиитской деревне, но местные жители вывели из строя всю артиллерию, оставив Крега и его солдат совершенно беззащитными. Как и Вергиля.

– Нет, я хорошо помню вас. – Он сдвинул брови. – Но мне кажется, что потом вы получили назначение к себе на родину… На Балут? – Он едва не задохнулся. – Да, на Балут. И вы пережили эту атаку?

– Да, Балут – моя родина. Когда-то там был мой дом.

Ксавьер придвинулся ближе к Крегу. У него было очень много вопросов.

– Я читал армейский рапорт и видел снимки с места событий. Ужасно! Машины уничтожили все, не осталось ни одной живой души – но как вам удалось уйти?

– На нас напали… не мыслящие машины. – Хонду Крег покачал головой. – Вам полагалось верить, что это они, но это был не Омниус. Это был Иблис Гинджо и его тлулаксы.

У Ксавьера екнуло сердце.

– О чем вы говорите?

– Я должен вам кое-что показать, если мое тело вынесет такую нагрузку. – Крег приподнялся, обвел комнату взглядом своего огромного, налитого кровью глаза. – Но я предупреждаю вас, что такое знание подвергнет вас большой опасности, за что вы не будете мне благодарны.

– Меня сейчас уже мало волнует опасность. – Ксавьер стиснул челюсти. – И если у вас хватило мужества, чтобы прийти сюда и все мне рассказать, то у меня хватит мужества выслушать.

***