11:39 Ватник... или отрицание отрицания | ||
*** *** *** *** Ватник СолженицынаСолженицын был, от этого никуда не деться. И как ни парадоксально это прозвучит, мы должны быть ему за это благодарны. Просто за то, что он был – а если бы его не было, то его следовало придумать, причем придумать именно такого, какой он есть, насквозь лживого и продажного мерзавца, разрекламированного на весь мир. Не нами подмечено, что история развивается по законам драмы. Эти законы были открыты еще Аристотелем. Драма – трехчастна, в ней есть завязка, кульминация и развязка. Причем, в развязке должна произойти перипетия, то есть «перемена участи»: положительный персонаж может оказаться главным негодяем, а отрицательный – героем. То есть, в любом сюжете должно присутствовать внутреннее движение, обусловленное теми или иными противоречиями. Так и в истории. Всякое великое дело должно быть не просто воспринято и понято в своей позитивности – оно должно пройти горнило испытаний, оно должно пройти через свое отрицание, а потом через отрицание отрицания. Это соответствует знаменитой схеме Гегеля, согласно которой развитие идеи проходит три стадии: тезис – антитезис – синтез, или положение – отрицание – отрицание отрицания. При этом последний акт – отрицание отрицания – самый важный. Другой немецкий философ, во многом противоположный Гегелю – Фридрих Ницше, также говорил о необходимости «утверждения утверждения», то есть удвоения любого действия воли, его повторения, если оно хочет быть настоящим. Историю послевоенной России тоже можно рассматривать как трехчастную драму. Когда мы победили фашистов в 1945 году, это был первый акт драмы, это говоря словами Гегеля, был тезис. И мы, конечно, стали петь песни об этой победе, снимать фильмы, писать книги... Но это все напоминает действия человека, который помог детскому дому и всем об этом рассказывает целый год. Это очень нравится ему самому, но это не работает на внешнюю публику, и это не работает на будущие поколения. Скажите, как должны реагировать европейцы на наши фильмы о войне и наши книги о солдатах-героях, если европейцы – это мелкие трусы, которые испугались Гитлера? Да каждый такой фильм – это удар по их самолюбию, поэтому они старались игнорировать наши саги и былины, в лучшем случае. Теперь возьмем молодое поколение в нашей стране, которое не воевало. Им рассказывают, какие молодцы были их отцы и деды. А читается: «не то, что вы», «не то, что нынешнее племя, богатыри – не вы!»... Был такой феномен, получивший название «дети победителей». Эти дети героев вырастали «забитыми по шляпку» своими харизматичными отцами, они были одержимы «эдиповым комплексом», тайно ненавидели жестких и властных отцов и хотели только одного – чтобы надоевшая ненавистная отцовская пропаганда уже когда-нибудь кончилась: «Ой, опять фильм про войну... Давайте лучше посмотрим про ковбоев...». Именно эти «закомплексованные европейцы» и эти «сынки победителей» и стали первыми жадными и благодарными читателями солженицынских книг. Это была сладкая месть отцам-победителям в СССР. А в Европе это была месть русским, которые единственные не легли под Гитлера, и теперь кичатся этим. Книги Солженицына и вообще вся «холодная война» – это не что иное, как второй акт всемирной драмы, или, говоря гегелевским языком, это «этап отрицания». Из книги Белякова А. , Матвейчева О.А. "Ватник Солженицына" Источник : https://zen.yandex.ru/media/kmbook/vatnik-soljenicyna-5de628392fda8600b1edf8af?&dbr=1*** *** Ватник Солженицына Анатолий Владиславович Беляков
Новая книга Анатолия Белякова и Олега Матвейчева вскрывает второе дно «властителя дум» российской интеллигенции и рассказывает правду о том, какими путями Александр Солженицын пришел к мировой известности. ***
Олег Матвейчев, Анатолий Беляков Ватник Солженицына
Лицедей на сцене истории
Этот ватник упомянут в своих воспоминаниях бывший генерал Петр Григоренко, геолог Анна Гарасева, журналист Виктор Буханов и многие другие. В этом ватнике запомнят его сотрудники московских журналов и соседи писателя по рязанской квартире и подмосковным дачам. В нем он будет напрашиваться на постой к своим знаменитым друзьям. Осенью 1969 года опальный, но несгибаемый Солженицын попросится к Мстиславу Растроповичу и Галине Вишневской пожить на их даче в номенклатурном поселке Жуковка. Великая певица позже напишет в своих воспоминаниях: «В шесть часов утра приехал Александр Исаевич, оставил свои вещи, а сам уехал в Москву поездом… Заходим в дом, и я хозяйским глазом вижу, что ничего не изменилось, никакого нового имущества нет. Лишь на кровати в спальне узел какой-то лежит… Что же за узел такой? Оказывается, это старый черный ватник, стеганый, как лагерный, до дыр заношенный. Им обернута тощая подушка в залатанной наволочке, причем видно, что заплаты поставлены мужской рукой, так же, как и на ватнике, такими же большими стежками… Все это аккуратно связано веревочкой, и на ней висит алюминиевый мятый чайник. Вот это да. Будто бы человек из концентрационного лагеря только что явился и опять туда же собирается. У меня внутри точно ножом полоснуло»[2 - Вишневская Г.П. Галина. Минск, 1997. С. 483-484.]. В этом ватнике – весь Солженицын. Мастер самопрезентации, творец и главный редактор собственной жизни. Мостырщик, если выражаться в терминах из «Архипелага», лепила. Огромное количество фотографий, на которых запечатлен Солженицын в кругу семьи, на отдыхе или в других непубличных обстоятельства, дают, однако, понять, что кроме стеганой фуфайки у писателя было немало опрятной и вполне приличной одежды. Однако когда ему было необходимо произвести впечатление на людей, особенно при первом знакомстве, он надевал именно ее. В свой ватник Солженицын облачился и при задержании 12 февраля 1974 года. Первый зам Генпрокурора СССР Михаил Маляров потом рассказывал корреспондентам Агентства печати «Новости», мол, сразу же обратил внимание на то, что всемирно известный «борец за свободу» был одет в старую, потрепанную одежду – видимо, по замыслу Солженицына, его одежда должна была изображать рубище. «Даже рыбак, – сказал Маляров, – возвращающийся с рыбалки в ненастный день, выглядит изысканнее»[3 - Королев Б., Помазнев В. Дело №3-47-74 // В круге последнем. М.: Изд-во АПН, 1974. С. 30.]. Когда Александру Исаевичу был зачитан текст указа о лишении его гражданства, он объявил свою последнюю просьбу: «Я не хотел бы появиться за границей в маскарадном костюме, который надел при задержании»[4 - Королев Б., Помазнев В. Дело №3-47-74. С. 32.]. Просьба писателя была удовлетворена. «Репортеры многочисленных западных газет и агентств, встретившие самолет из Советского Союза, на борту которого находился Солженицын, единодушно упомянули в своих сообщениях прекрасную коричневую меховую шапку нежданного гостя и прочие детали его гардероба»[5 - Королев Б., Помазнев В. Дело №3-47-74. С. 32.]. Подобный маскарад, впрочем, любили устраивать и другие знаменитости, любившие напустить на себя флеру простонародности. Лев Толстой, говорят, любил дождаться у себя в Ясной Поляне московского экспресса и в ту самую минуту, когда поезд следовал мимо его тульского поместья, выйти босиком да в рубахе навыпуск в поле с плугом. «Барин пашет», – с удовольствием отмечали прильнувшие к окну пассажиры. Показная скромность была отличительной чертой Мао Цзэдуна. Во время «Великого похода» 1930-х годов он демонстративно подбирал брошенные солдатами изорванные сандалии: «Починю и буду носить»; в Яньани он наряжался в куртки с огромным количеством заплат и питался простой чумизой. Да и его быт в Запретном городе не отличался особой прихотливостью – большую нужду он справлял прямо в саду, на глазах у своего референта, стоявшего с лопатой за спиной Великого Кормчего. Что ни говори, а то, какими вещами окружает себя человек, может сказать о его натуре, намерениях, мотивах его поступков больше, чем любые из его слов, ведь вещь – это просто временно отчужденное «я», кусочек души, отбывающий ссылку в мире грубой материальности. Вы можете молчать – все скажут за вас ваши вещи. Фарс, водевиль, трагикомедия с переодеваниями – вот, чем была жизнь Солженицына. Ватник и стоптанные ботинки были тщательно продуманным реквизитом к спектаклю его жизни. Скитания по чужим дачам в поисках «укрывища» от якобы страшной опасности – частью детально разработанного сюжета. Громкие воззвания и «письма вождям» – ключевыми сценическими монологами. Роль же его была аллегорическая – весь русский народ. От этой роли Александр Исаевич не отступался даже наедине с собой и своей любимой пишущей машинкой «Рене». Играть – так играть каждую минуту. В конце концов, лицедей он или банщик? «Лицедейство», кстати, на древнегреческом – ?????????, что также означает «лицемерие», «притворство». «Не верю!» – кричал Станиславский, когда видел фальшивую, неорганичную игру актера. Солженицыну – верили. Им восхищались, его жалели, его почти боготворили, называли титаном и светоносцем, голосом миллионов, не догадываясь, что все, за что его любят и чему сочувствуют – всего лишь хорошо продуманный образ, что все это сделано на продажу. И все бы ничего, если бы свой талант актера, режиссера и собственного антрепренера Солженицын использовал как-нибудь безвредно, во имя чистого искусства. Так нет же – свою жизнь и свою лиру Солженицын посвятил дискредитации советской власти и разрушению своей страны. И вот ведь какое дело – у него это получилось! Забодал теленок дуб! Все советские диссиденты вышли из бутафорского ватника Солженицына, чтобы рвать на части свою родину. Нет, не джинсы и батник развалили СССР, как принято считать, а кирзачи и ватник… Читать дальше ... *** Ватник... или отрицание отрицания *** Ватник...006 Источник : https://play.google.com/books/reader?id=s46sDwAAQBAJ&hl=ru&pg=GBS.PT43.w.0.1.46 *** *** *** *** *** ПОДЕЛИТЬСЯ
***
*** ***
*** Интеллигенты... Из истории литературы, Александр Твардовский и Константин Симонов
*** Активный участник литературного движения послевоенных лет – Константин Симонов. Он немало преуспел в борьбе с «отступлениями от генеральной линии» партии, будучи главным редактором «Нового мира», а затем «Литературной газеты ... *** В чужой земле и в городе чужом...
В чужой земле и в городе чужом В чужой земле и в городе чужом Я знаю, ты бежал в бою Тебя назвать я не берусь Пускай ты этого не знал, В окоп, что бросить ты посмел, За твой окоп другой боец Назад окоп твой взяв в бою, Не смей о павшем песен петь, 1942 *** Над черным носом нашей субмарины... Над черным носом нашей субмарины Она, как ты, восходит все позднее, Они горят трусливо и бесстыже. Я не прощусь с опасностью земною, На небе любят женщину от скуки
| ||
|
| ||
| Всего комментариев: 0 | |