Главная » » ...После смерти

08:07

...После смерти

***

5 книг о жизни после смерти

Загробная жизнь — тема, пожалуй, одна из самых резонансных в истории человечества (и едва ли перестанет быть таковой). Древние, классические и современные произведения литературы и искусства — не говоря уже о философских и религиозных работах — неизменно обращаются к мифологии ада и рая и предлагают разные варианты развития событий после смерти героя.

Мы выбрали несколько книг, которые рассказывают о жизни после смерти.

1. Божественная комедия. Данте Алигьери. ("Божественная Комедия" - выдающееся художественное произведение, в эпоху Средневековья ставшее предвестником Возрождения, труд, который стоит в ряду величайших достижений человеческой мысли, и который сам Данте Алигьери назвал просто "Комедией", а потомки - "Божественной")

С загробной жизнью в этой предренессансной поэме уже все серьезно — никакого стеба и смеха. Римский поэт Вергилий послан лирическому герою Данте от его возлюбленной Беатриче, чтобы тот сопровождал его в потустороннем мире (подобно тому как автор «Энеиды» некогда «водил» Энея по подземному царству).

Данте описывает круги ада, где томятся грешники разного калибра и обитают мифологические существа, а также чистилище и рай — согласно католической концепции о загробной жизни. Поэма, в которой, кстати говоря, нет никакой комедии, поскольку в Средневековье этот термин понимали иначе, названа «божественной» не самим автором, а Джованни Боккаччо — автором "Декамерона" ( Джованни Боккаччо - один из основоположников европейской литературы эпохи Возрождения. "Декамерон" - самое значительное произведение Боккаччо - это сборник из ста пикантных, остроумных и романтических новелл, воспевающих жизнь во всех ее чувственных проявлениях.
Молодые люди, спасаясь от чумы, свирепствовавшей во Флоренции, уезжают в загородное имение. Там на протяжении десяти дней они развлекаются, рассказывая друг другу истории, каждая из которых является ярким фрагментом картины итальянской жизни XIV века. )

2. Линкольн в бардо. Джордж Сондерс ( Роман-шедевр в прогрессивном жанре трансреализма: большая часть событий происходит в бардо — пограничном месте-состоянии между жизнью и смертью (в буддизме). Сондерс, блестящий мастер короткой формы, написал трагическую семейную историю со сверхъестественной атмосферой, преодолевая все жанровые условности. Наследник Эдгара По и Германа Мелвилла, Сондерс в "Линкольне в бардо" соединил поэтичность и исторические реалии, взяв за основу реальный случай с американским президентом и его маленьким сыном. Этот роман действительно перенесет вас за грань реальности.

Ультра-трендовое интеллектуальное чтение от последнего букеровского лауреата. Букер 2017. Роман-шедевр в прогрессивном жанре трансреализма: большая часть событий происходит в бардо – пограничном месте-состоянии между жизнью и смертью (в буддистской мифологии). Сондерс, блестящий мастер короткой формы, написал трагическую семейную историю со сверхъестественной атмосферой, преодолевая все жанровые условности. Наследник Эдгара По и Германа Мелвилла, Сондерс в «Линкольн в бардо» соединил поэтичность и исторические реалии, взяв за основу реальный случай с американским президентом и его маленьким сыном. Этот роман действительно перенесет вас за грань реальности. )

Бардо — слово из буддийской философии, которое обозначает состояние между жизнью и смертью. Именно в этом переходном пространстве происходит большая часть действий книги. Роман о президенте Линкольне и его сыне, написанный букеровским лауреатом Джорджем Сондерсом, называют шедевром интеллектуальной литературы, и нам остается только согласиться с этим.

3. Милые кости. Элис Сиболд ( "Шестого декабря 1973 года, когда меня убили, мне было четырнадцать лет" – так начинается самый поразительный роман начала XXI века. Главная героиня, Сюзи Сэлмон, после гибели оказывается на небесах и наблюдает сверху за тем, как ее убийца пытается замести следы, а семья – свыкнуться с утратой. Но эта сильная, драматичная книга не об убийстве, не о насилии, а о жизни. Жизни после смерти. Жизни тех, кто остался. Наверное, поэтому она написана таким на удивление светлым языком. )

Повествование в этом романе ведется от лица жестоко убитой девочки Сюзи, попавшей после смерти в рай. Оттуда она наблюдает за происходящим на земле и рассказывает читателю о жизни, в которой она должна была участвовать — и частью которой она никогда уже не станет.

Автор романа, Элис Сиболд, сама была жертвой насилия. Этот роман, по-видимому, обращается к той версии, в которой она должна была умереть — в том же тоннеле, где с ней случилось несчастье, ранее была расчленена девушка. И эту судьбу как раз наследует героиня «Милых костей».

4. Теркин на том свете. Александр Твардовский

("Какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный солдатский язык – ни сучка, ни задоринки, ни единого фальшивого слова!" - писал И. А. Бунин о поэме "Василий Теркин" Александра Твардовского - выдающегося русского поэта с драматической судьбой. Поэма "Василий Теркин" стала одной из вершин творчества поэта, в которой во всей полноте ожила народная душа. В книгу также включены поэмы "Дом у дороги", "За далью - даль", "Теркин на том свете", "По праву памяти", (опубликована только в 1987), ... пейзажная лирика, военные стихотворения и стихотворения последних лет, рассказы и очерки.)

Великая поэма Александра Твардовского о Василии Тёркине, несомненно, обогатила русскую литературу XX века. Поэт написал новаторское произведение с очень сильным, живым народным языком — и героем, который олицетворяет находчивого, остроумного и неунывающего русского солдата.

В «Василии Тёркине» много юмора и того, что сейчас можно было бы назвать стебом: ну разве не иронично звучит фраза «Тёркин на том свете»? Именно так называется продолжение классической поэмы, в котором главный герой погибает в бою и оказывается на небесах, где встречается с боевыми товарищами и курит бездымный неземной табак.

Но Тёркин слишком нужен на земле, в реальной жизни и реальных делах, поэтому надолго на небесах он не задерживается.

А.Т. Твардовский. Теркин на том свете

Тридцати неполных лет -
Любо ли не любо -
Прибыл Теркин
На тот свет,
А на этом убыл.
Убыл-прибыл в поздний час
Ночи новогодней.
Осмотрелся в первый раз
Теркин в преисподней...
Так пойдет - строка в строку
Вразворот картина.
Но читатель начеку:
- Что за чертовщина!
- В век космических ракет,
Мировых открытий -
Странный, знаете, сюжет
- Да, не говорите!..
- Ни в какие ворота.
- Тут не без расчета...
- Подоплека не проста.
- То-то и оно-то...

x x x

И держись: наставник строг
Проницает с первых строк...
Ах, мой друг, читатель-дока,
Окажи такую честь:
Накажи меня жестоко,
Но изволь сперва прочесть.
Не спеши с догадкой плоской,
Точно критик-грамотей,
Всюду слышать отголоски
Недозволенных идей.
И с его лихой ухваткой
Подводить издалека -
От ущерба и упадка
Прямо к мельнице врага.
И вздувать такие страсти
Из запаса бабьих снов,
Что грозят Советской власти
Потрясением основ.
Не ищи везде подвоха,
Не пугай из-за куста.
Отвыкай. Не та эпоха -
Хочешь, нет ли, а не та!
И доверься мне по старой
Доброй дружбе грозных лет:
Я зазря тебе не стану
Байки баять про тот свет.
Суть не в том, что рай ли с адом,
Черт ли, дьявол - все равно:
Пушки к бою едут задом,-
Это сказано давно...
Вот и все, чем автор вкратце
Упреждает свой рассказ,
Необычный, может статься,
Странный, может быть, подчас.
Но - вперед. Перо запело.
Что к чему - покажет дело.

x x x

Повторим: в расцвете лет,
В самой доброй силе
Ненароком на тот свет
Прибыл наш Василий.
Поглядит - светло, тепло,
Ходы-переходы -
Вроде станции метро,
Чуть пониже своды.
Перекрытье - не чета
Двум иль трем накатам.
Вот где бомба ни черта
Не проймет - куда там!
(Бомба! Глядя в потолок
И о ней смекая,
Теркин знать еще не мог,
Что - смотря какая.
Что от нынешней - случись
По научной смете -
Так, пожалуй, не спастись
Даже на том свете.)
И еще - что явь, что сон -
Теркин не уверен,
Видит, валенками он
Наследил у двери.
А порядок, чистота -
Не приткнуть окурок.
Оробел солдат спроста
И вздохнул:
- Культура...
Вот такие бы везде
Зимние квартиры.
Поглядим - какие где
Тут ориентиры.
Стрелка "Вход". А "Выход"? Нет.
Ясно и понятно:
Значит, пламенный привет,-
Путь закрыт обратный.
Значит, так тому и быть,
Хоть и без привычки.
Вот бы только нам попить
Где-нибудь водички.
От неведомой жары
В горле зачерствело.
Да потерпим до поры,
Не в новинку дело.
Видит Теркин, как туда,
К станции конечной,
Прибывают поезда
Изо мглы предвечной.
И выходит к поездам,
Важный и спокойный,
Того света комендант -
Генерал-покойник.
Не один - по сторонам
Начеку охрана.
Для чего - судить не нам,
Хоть оно и странно:
Раз уж списан ты сюда,
Кто б ты ни был чином,
Впредь до Страшного суда
Трусить нет причины.
По уставу, сделав шаг,
Теркин доложился:
Мол, такой-то, так и так,
На тот свет явился.
Генерал, угрюм на вид,
Голосом усталым:
- Ас которым,- говорит,-
Прибыл ты составом?
Теркин - в струнку, как стоял,
Тем же самым родом:
- Я, товарищ генерал,
Лично, пешим ходом.
- Как так пешим?
- Виноват.
(Строги коменданты!)
- Говори, отстал, солдат,
От своей команды?
Так ли, нет ли - все равно
Спорить не годится.
- Ясно! Будет учтено.
И не повторится.
- Да уж тут что нет, то нет,
Это, брат, бесспорно,
Потому как на тот свет
Не придешь повторно.
Усмехнулся генерал:
- Ладно. Оформляйся.
Есть порядок - чтоб ты знал -
Тоже, брат, хозяйство.
Всех прими да всех устрой -
По заслугам место.
Кто же трус, а кто герой -
Не всегда известно.
Дисциплина быть должна
Четкая до точки:
Не такая, брат, война,
Чтоб поодиночке...
Проходи давай вперед -
Прямо по платформе.
- Есть идти! -
И поворот
Теркин дал по форме.
И едва за стрелкой он
Повернул направо -
Меж приземистых колонн -
Первая застава.
Тотчас все на карандаш:
Имя, номер, дату.
- Аттестат в каптерку сдашь,
Говорят солдату.
Удивлен весьма солдат:
- Ведь само собою -
Не положен аттестат
Нам на поле боя.
Раз уж я отдал концы -
Не моя забота.
- Все мы, братец, мертвецы,
А порядок - вот он.
Для того ведем дела
Строго - номер в номер,-
Чтобы ясность тут была,
Правильно ли помер.
Ведь случалось иногда -
Рана несмертельна,
А его зашлют сюда,
С ним возись отдельно.
Помещай его сперва
В залу ожиданья...
(Теркин мельком те слова
Принял во вниманье.)
- Ты понятно, новичок,
Вот тебе и дико.
А без формы на учет
Встань у нас поди-ка.
Но смекнул уже солдат:
Нет беды великой.
То ли, се ли, а назад
Вороти поди-ка.
Осмелел, воды спросил:
Нет ли из-под крана?
На него, глаза скосив,
Посмотрели странно.
Да вдобавок говорят,
Усмехаясь криво:
- Ты еще спросил бы, брат,
На том свете пива...
И довольны все кругом
Шуткой той злорадной.
Повернул солдат кру-гом:
- Будьте вы неладны...
Позади Учетный стол,
Дальше - влево стрелки.
Повернул налево - стоп,
Смотрит:
Стол проверки.
И над тем уже Столом -
Своды много ниже,
Свету меньше, а кругом -
Полки, сейфы, ниши;
Да шкафы, да вертлюги
Сзади, как в аптеке;
Книг толстенных корешки,
Папки, картотеки.
И решеткой обнесен
Этот Стол кромешный
И кромешный телефон
(Внутренний, конечно).
И доносится в тиши
Точно вздох загробный:
- Авто-био опиши
Кратко и подробно...
Поначалу на рожон
Теркин лезть намерен:
Мол, в печати отражен,
Стало быть, проверен.
- Знаем: "Книга про бойца".
- Ну так в чем же дело?
- "Без начала, без конца" -
Не годится в "Дело".
- Но поскольку я мертвец...
- Это толку мало.
- ...То не ясен ли конец?
- Освети начало.
Уклоняется солдат:
- Вот еще обуза.
Там же в рифму все подряд,
Автор - член союза...
- Это - мало ли чего,
Той ли меркой мерим.
Погоди, и самого
Автора проверим...
Видит Теркин, что уж тут
И беда, пожалуй:
Не напишешь, так пришьют
От себя начало.
Нет уж, лучше, если сам.
И у спецконторки,
Примостившись, написал
Авто-био Теркин.

x x x

По графам: вопрос - ответ.
Начал с предков - кто был дед.
"Дед мой сеял рожь, пшеницу,
Обрабатывал надел.
Он не ездил за границу,
Связей также не имел.
Пить - пивал. Порой без шапки
Приходил, в сенях шумел.
Но, помимо как от бабки,
Он взысканий не имел.
Не представлен был к награде,
Не был дед передовой.
И отмечу правды ради -
Не работал над собой.
Уклонялся.
И постольку
Близ восьмидесяти лет
Он не рос уже нисколько,
Укорачивался дед..."

x x x

Так и далее - родных
Отразил и близких,
Всех, что числились в живых
И посмертных списках.
Стол проверки бросил взгляд
На его работу:
- Расписался? То-то, брат.
Следующий - кто там?
Впрочем, стой,- перелистал,
Нет ли где помарок.
- Фотокарточки представь
В должных экземплярах...
Докажи тому Столу:
Что ж, как не запасся,
Как за всю войну в тылу
Не был ты ни часа.
- До поры была со мной
Карточка из дома -
Уступить пришлось одной,
Скажем так, знакомой...
Но суров закон Стола,
Голос тот усопший:
- Это личные дела,
А порядок общий.
И такого никогда
Не знавал при жизни -
Слышит:
- Палец дай сюда,
Обмакни да тисни.
Передернуло всего,
Но махнул рукою.
- Палец? Нате вам его.
Что еще другое?..
Вышел Теркин на простор
Из-за той решетки.
Шаг, другой - и вот он, Стол
Медсанобработки.
Подошел - не миновать
Предрешенной встречи.
И, конечно же, опять
Не был обеспечен.
Не подумал, сгоряча
Протянувши ноги,
Что без подписи врача
В вечность нет дороги;
Что и там они, врачи,
Всюду наготове
Относительно мочи
И солдатской крови.
Ахнул Теркин:
- Что за черт,
Что за постановка:
Ну как будто на курорт
Мне нужна путевка!
Сколько всяческой возни
В их научном мире.
Вдруг велят:
- А ну, дыхни,
Рот разинь пошире.
Принимал?
- Наоборот.-
И со вздохом горьким:
- Непонятный вы народ,-
Усмехнулся Теркин.
- Кабы мне глоток-другой
При моем раненье,
Я бы, может, ни ногой
В ваше заведенье...

x x x После боя... Тёркин

***

5. Голова профессора Доуля. Александр Беляев ( Александр Беляев (1884 - 1942) - классик отечественной научной фантастики и приключенческого романа. Русский Жюль Верн и советский Джек Лондон, Александр Беляев всегда оставался интереснейшим и оригинальным писателем именно потому, что ему удавалось сочетать остроту авантюрного сюжета, предвосхищение грядущих научных открытий и гуманистические традиции "высокой литературы". Его книги учат тому же, чему и русская классическая литература: очищению души через сострадание. Только учат через причудливую игру фантастического сюжета.
В книгу вошли популярные произведения писателя, посвященные теме покорения мира: "Властелин мира","Голова профессора Доуэля", "Остров Погибших Кораблей". )

Писатель-фантаст Александр Беляев не нуждается в представлении, как не нуждаются в нем Жюль Верн или Джек Лондон. Его книги интересно читать в любом возрасте и находить в них каждый раз новые смыслы: за занимательным сюжетом у автора всегда стоит глубокая рефлексия.

Писатель серьезно болел и иногда подолгу лежал без движения. Возможно, в таком состоянии ему и пришла идея одного из своих самых жутких романов. Профессор Доуэль мертв, но его голова, отделенная от туловища, продолжает служить прогрессу. Фантастический вариант жизни после смерти, который, вероятно, в ближайшее время станет реальностью.

*** Источник : 5 книг о жизни после смерти https://eksmo.ru/selections/5-knig-o-zhizni-posle-smerti-ID14630708/?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com

***

*** ПОДЕЛИТЬСЯ

***