***

***

***

***

Я не смотрел куда они попали, и попали ли вообще. Я уже нацелился своим копьем в одного всадника, который запоздало пришпорил своего коня и хотел устремиться на меня. В схватке, где один рыцарь статичный, а другой в разгоне, побеждает, если только скачущий всадник не полный идиот, тот, что в движении.
Так и произошло. Один венецианец, сметенный с коня, будто пушинка, выбывает из боя… из жизни. Пика застревает в теле врага, и я оставляю оружие, срочно выхватывая саблю. Слева и справа вступили в свое противостояние мои воины.
Взмах саблей, и клинок обрушивается на одного из похитителей княжны. Звон железа, от удара сабли о шлем высекается искра, доспех венецианца держит. Но люди не из железа, они из плоти с очень сложной системой внутренних органов. Самым загадочным является мозг, который, судя по всему, у моего оппонента сотрясся сильно. Вражеский всадник падает с коня, открывая мне дорогу.
Позади еще слышен звук боя, команды Димитра, а я уже лечу вперед, сокращая расстояние до украденной княжны. Не получается приторочить арбалет к седлу, и я бросаю оружие, ни капли не сомневаясь. Он сейчас не помощник, он только мешает.
Трое, их остается всего лишь трое. Я вижу переброшенную, связанную по рукам и ногам княжну. Дежавю… Похожие ощущения я испытывал, когда смотрел, как половец увозит Рахиль. Такие? Да не такие! Сейчас, эмоции казались сильнее, ярче. Может, дело в адреналине и сражении с погоней?
Я уверенно нагонял преступников. У них ноша, она тянет, замедляет. Уже должны были понять, что не уйти. Несмотря на то, что до Венецианского квартала остается шагов пятьсот, может, и меньше, но нет, не успеть им спрятаться у соплеменников. У меня и конь резвее, и мотивирован я куда сильнее.
Тридцать шагов, двадцать шагов… Вдруг один из похитителей приостанавливается, разворачивается и даже успевает, прищурив один глаз, прицелиться, прежде чем выжать спусковой крюк на своем арбалете.
— Дзын! — ударился бол в панцирь, все же разрывая его плетение, но застревая в стеганке.
— Врешь! Не уйдешь! — кричу я, не обращая внимания на боль в боку, куда прилетел болт.
Путь мне преграждает арбалетчик на коне. Он просто собой мешает мне скакать дальше! Можно было бы уважать врага за такой поступок и самоотверженность, но почему-то желание убить у меня оказалось сильнее. Отвожу руку с саблей в сторону и резко бью клинком по врагу. На миг удивляюсь своей проворности и точности. Я рубанул аккурат под шлем с широкими краями, по шее. Тело врага заваливается на мощенную дорогу Константинополя.
Врагов двое, их осталось мало, но расстояние между нами увеличилось. Пришлось чуть сбавить ход из-за действий третьего, безголового, во всех смыслах, венецианца. Это нужно было додуматься, украсть и взять в заложники княжну!
Десять шагов, я уже заношу саблю для повторения удара, который только что красочно практически отрубил голову врагу, но тут…
Венецианец, что придерживал Евдокию, скидывает ее, невеста императора кулем сваливается на дорогу, прямо передо мной. Инерция моего движения не позволяет резко сбавить ход, мало того, я понимаю, что, оставаясь столь же быстрым, есть больше шансов не наступить на девушку. Чудом, но копыта моего коня не коснулись княжны. Сердце ушло в пятки, кольнуло и приостановилось, когда я, на полном скаку, преодолел препятствие, которым стала для моего коня невеста императора. А могла быть уже моей женой!
— Слава тебе, Господи! — выкрикнул я, когда, обернувшись, увидел, что связанная девушка, словно змея, извивается на камнях.
«Мычит еще что-то!» — с умилением посмотрел я на княжну.
— М-м-м! — с кляпом во рту пыталась воззвать к моему разуму Евдокия.
Я подошел, не спешно, улыбаясь, словно мартовский кот, завидевший кошку, всю обмазанную сметаной. Так бы и облизал! И почему после боя так хочется секса? Вроде бы устал, эмоционально и физически истощен, а на тебе, «хотимы» проснулись.
— Почему так долго? Почему допустили? Почему… — начала сыпать вопросами и претензиями Евдокия.
Эта «почемучка», видимо, забыла, что меня, как и моих людей, отстранили от охраны невесты императора. Но она права, я мог настаивать, быть назойливым и ходить за ней по пятам, следить. Но я не стал что-то доказывать и искать виновных. Сейчас самое то — выговориться, накричать на кого-то. Кому-кому, но Евдокии я это позволяю.
— Почему ты? Почему не он? — уже со слезами на глазах спрашивала княжна.
— Он занят, у него проблемы, а ты, как почти жена, должна опорой быть. Не додумайся упрекать василевса, — тоном всезнающего профессора, наставлял я.
— Почему не ты? — всхлипывая, повторила свой вопрос девушка.
Может, я не совсем правильно понял, о чем именно спрашивала княжна?
— Княжна! Здорова ли? — подскакал Димитр и лихо для своих лет спрыгнул с коня.
— Воевода, а ты где был, когда меня, как?.. — Евдокия замялась, то ли не могла найти образ, как именно ее крали, то ли сравнения были непроизносимыми в виду хорошего воспитания девушки.
— Димитр, княжна на тебе! И ты прости меня, воевода, что я командовал, привык управлять боем, а тут такие дела, — повинился я.
— Привык он! Когда успел-то привыкнуть, сам еще отрок, хоть и детина великая, — бурчал воевода, словно заботливый отец, разглаживая платье на княжне, которая стала поправлять свои волосы.
Женщина! Только что ее крали, ее жизнь весела на волоске, но только развязали руки, как начала прихорашиваться.
— Воевода! — выкрикнул Ефрем, мы с Димитром одновременно обернулись. — Эм… Владислав Богоярович, я к тебе с вопросом. Далее скачем?
— Ты ранен? — спросил я, заметив, что на руке сотника разорван панцирь вместе со стеганной курткой под ним, и кровь сочиться, капая с пальцев.
— К лекарю и быстро! Боец, ити е мать? Заражений не хватает еще! Скакать он собрался! — отчитал я «героя».
Хотя, на самом деле не прав, не нужно сарказма в слове «герой». Ефрем в очередной раз показал, что стал достойным воином. Он учится, он смел, он исполнителен и, пусть пока на полусотне, а чаще, так и при мне состоит, но в будущем и тысячей командовать сможет. Было бы это будущее!
— И не сметь при мне сквернословить! — выкрикнула Евдокия, когда я уже запрыгнул в седло и, не перенапрягая коня, рысью пошел вперед.
— В роль уже входит, императрица, ити е мать! — пробурчал я.
Вынырнув из-за очередного поворота, я увидел своих «ангелов». Выстроенные в две линии, почти что сотня бойцов, направляла пики в сторону Венецианского квартала. Здесь вновь располагалась маленькая площадь, но и она не подходила для строевого боя, значит, бойцы просто обозначают себя и перекрывают дороги. За площадью и был проход в тот самый квартал Константинополя, где проживали латиняне, в основном, венецианцы.
У правого фланга построения, за воинами, в углу, заметил Стояна, он возвышался над лежащим венецианцем, доспехи которого я узнаю теперь, хоть ночью разбуди и спроси. Это был один из похитителей Евдокии, тот, кто и вез княжну.
— Воевода! — первым поздоровался, обозначив мое присутствие, Стоян.
— Что-то важное говорит? — спросил я, указывая на венецианца.
— А я знаю? — деланно пожал плечами Стоян. — По-гречески он говорить не желает. А «по-ихнему», я не разумею.
— Кто ты? — спросил я на латыни, и венецианец вздрогнул, правда, быстро взял себя в руки.
— Но капиши, — замахал одной рукой тать, вторая, будто лишняя, на скотч приклеенная, деталь, безжизненно болталась.
— Мердо, я говорю на твоем языке, — с уверенностью сказал я.
Хотя полной уверенности не было, что итальянский из будущего и тот вульгаризированный латинский нынешний, во всем похожи. Нет, все же схожесть есть, меня поняли, что стало очевидно по реакции венецианца.
— Меня зовут Франческо и не не бедный человек, у меня доля в одном из больших кораблей. Я дам выкуп за себя и за Давиде, сеньор, мы же только исполнители и мы защищались. Вы, возможно, не знаете, но послезавтра всех нас с нашими семьями собирались убивать. Мы только хотели уйти из Константинополя, взяв заложников. Так, в чем вина наша? Что жить хотим и сохранить свое имущество? — на греческом языке говорил венецианец.
Понял, подлец, что языковой барьер будет прорван в любом случае и решил сменить модель поведения. Нет, я, конечно, понимаю, что жить хочется, что, скорее всего, гавань уже перекрыта и цепью, и византийскими кораблями, но даже это не дает объяснения тому, чтобы брать заложников. Для меня такие действия — это последние, на что можно решиться. Учитывая, что на предпоследнем месте — просто застрелиться, то брать в заложники девушек, выходит, еще хуже смерти, и я никогда не стал бы так поступать. Ну, вот такой у меня психологический триггер, определение грани между вынужденной жестокостью и военной хитростью, преступлением, терроризмом.
— А теперь вдумчиво, не спеша, с подробностями, рассказывай! Ты же знаешь, что смерть смерти рознь. Умереть можно быстро, умирать можно и неделями. А боль… она разная, я умею ее доставлять, — пугал я венецианца.
— Я не боюсь боли. У меня семья здесь: жена гречанка, двое детей. Я выжить хочу, я хочу, чтобы они жили! — чуть ли не кричал воин.
И все-таки уважение к противнику должно быть. Это не значит, что убивать нельзя, или нужно жалеть и дружбу заводить. Но уважение может выражаться и в другом.
— Ты совершил преступление. По факту, это вы, латиняне, начали войну. Пусть тут, лишь в городе, но это война. Я не могу тебе обещать, что спасу твою семью, но если от меня будет зависеть их жизнь, они выживут, — сказал я.
— Что тебя интересует? — после некоторой паузы спросил венецианец.
Меня интересовало многое, но то, что я узнал, прежде всего, — заставило задуматься и пересмотреть очередность вопросов. Оказывается, что княжна была неединственной похищенной, может и главной, более ценнной, но одной из многих. Франческо точно знал, что представители восьми византийских семей уже находятся в заложниках. И это не рядовые горожане, которых можно хоть десять тысяч брать в плен, а толку не будет. Это сплошь семьи нобилиссимов или других приближенных к трону людей.
Ставка венецианцев была не так уж и беспечна, по современным понятиям, точно не глупа. Если они берут в заложники семьи многих вельмож Византии, а еще и невесту василевса, то императору ничего не останется, кроме как отпустить европейцев восвояси. А, может, еще и денег вдогонку дать.
Во все времена императора делала свита. Лишившись в одночасье подданных, богатых, держащих в своих руках многие рычаги власти, даже армию, Мануил окажется в таком положении, что остается только ждать государственного переворота. Аристократия не простит ни того, что василевс проявит строгость и принципиальность, подставляя под удар женщин и детейиз самых знатных семейств. Не простят ему и то, если Мануил покажет слабость и пойдет на все уступки шантажистов-террористов. Как в шахматах похожая ситуация называется? Вилка?
Да, именно свержением с трона могла обернуться преступная акция венецианцев. В империи свергать императоров — это древняя забава, забыть о которой еще не успели. Даже если трон молодого Комнина и не сильно расшатается, он все равно будет вынужден пойти на уступки Венеции, ее представителям, которые обосновались в Константинополе. В противном случае, василевс просто не сможет править и опять же — это дело времени, когда его заменят.
— Откуда у вас воины? И сколько их? — прозвучал мой очередной вопрос, адресован венецианцу.
— У нас многие — воины. Ходить по морю в мусульманские страны или даже в Италию опасно. У нас много врагов, часто приходится сражаться. Редко, но даже купец вынужден лично защищать свою жизнь, — отвечал венецианец, становясь все более словоохотливым.
Это же только начать нужно сдавать своих, переступить ту черту, которая расчерчивает время: до предательства, и после него. Ну, а когда все красные линии, все Рубиконы и черты пересечены, мало что сдерживает допрашиваемого, порой, он становится даже увлекающим своими рассказами, болтуном.
Итак, в Венецианском квартале минимум шестьтысяч человек, которые могут считаться воинами, и еще столько же тех мужчин, которые худо-бедно умеют владеть копьем и арбалетом, вряд ли иным оружием, требующим больше навыков и тренировок при освоении.
Но и это много. Две дороги можно перекрыть баррикадами, выставить копейщиков, на крыши домов и за укрытиями, посадить арбалетчиков. И вот такая тактика обороны может императору стоить уже не нервов, а рек крови, пожара, разрушения и потери репутации.
Думать нужно, когда принимаешь у себя, да еще и беспошлинно, купеческие караваны, необходимо проверять наличие оружие и боевых коней. При такой системе, воинов, подобных Франческо, было бы в разы меньше. Может, тогда и сами венецианцы вели бы себя скромнее? Не было бы таких противоречий, которые остается решать только силой.
— Вы согласовали свои действия с войском крестоносцев? — последовал вопрос от меня.
— Мы послали к ним гонцов. Да, мы рассчитывали в случае полного краха переговоров, держать оборону более месяца, а после ударить по городу изнутри, — отвечал Франческо, наверное, даже не предполагая, какую страшную информацию он сейчас предоставлял.
Или понимал? Ведь, если захлебнется, к примеру, первый штурм Венецианского квартала, то с латинянами начнут переговоры, убоявшись того, что враг уже за стенами Великого города.
Оставалось только ударить крестоносцам, да хоть бы и в лоб, в стену, чтобы отвлечь внимание императора. А в это время венецианцы бьют изнутри и прорываются в город. Как итог — всеобщая паника, потеря управления войсками и все… Четвертый Крестовый поход, который в иной реальности разрушил и разграбил Константинополь через пятьдесят восемь лет, не понадобится. Разграбление и почти что уничтожение Константинополя состоится намного раньше.
— Я услышал тебя, — сказал я, уточнил еще пару вопросов, например, где держат заложников и где найти семью Франческо и…
Быстро, не допуская мучений венецианцу, всадил ему нож в сердце, пристукнув по рукояти кулаком, чтобы лезвие гарантированно проникло в жизненно важный орган.
— Что делать будем? — спросил Стоян, никак не отреагировавший на то, что только что я убил человека.
— Пока точно не знаю, но в сторонке стоять будем только в одном случае, если нас об этом сильно попросят, а еще заплатят за бездействие, — отвечал я. — Пусть бойцы еще постоят здесь с часок, а после императорские силы их должны сменить. А мы пойдем поговорим с начальником варяжской стражи. Они ребята отчаянные, может, вместе что-нибудь придумаем. Но… Все только за деньги! За большие деньги!
Я опасался, что денежные мешки Константинополя, тот же Дионис, откажутся платить обещанный презренный металл. Задаток в один талант золотом я уже взял и отдавать не стану, но я рассчитывал получить намного больше.

...  

===

Глава 7

Константинополь бурлил и фонтанировал эмоциями. Не было в Великом городе равнодушных людей, всех в той или иной степени зацепили происходящие события. Как это обычно бывает, при кризисе власти, а он имеет место быть сейчас, всплывает огромная масса старых проблем. Заскорузлые обиды, затаенная ненависть, ранее душимая внутри себя, все это требует выхода, когда обстановка накалена и бушуют эмоции.
Кто-то тайно завидовал, тихонечко, в закрытой комнате, ненавидел своего соседа, вынужденный улыбаться при встрече и лгать и себе и тому самому ненавистному человеку. И сейчас платина пробивалась, застоялая вода приходила в буйство и становилась неуправляемым потоком, стремящимся уничтожить все вокруг. Иные были обижены властью, так же готовые использовать момент. Нет ни одного государство, нет и не будет, чтобы там всем и всегда жилось счастливо и ощущалась справедливость, которая имеет свойство занимать чью-то сторону, обращаясь спиной к другому.
Много проблем было в Византии, их не могло не быть, так как и государство не сказать, что было на большом подъеме, и основной идеологической платформы было, наряду с православием, память о великом прошлом, а не вера в великое будущее.
Династия Комнинов старалась и многое сделала, чтобы чуточку приблизиться к показателям былой мощи Восточной Римской империи. Они остановили наступление турков-сельджуков, несколько восстановили торговые связи, укрепили сельское хозяйство и занялись обустройством городов. Но все это — оборона, а империя никогда не сможет долго жить, если она не наступает, а обороняется.
Успехи крестоносцев, пусть они после падения латинской Эдессы и усиления Дамаска, уже были несколько сомнительны, иначе не понадобился бы Второй поход, но и это наступление латинского мира на мусульман вызывали зависть у византийцев. «Почему мы так не смогли, а какие-то потомки варваров могут?» — спрашивали ромеи, при этом убегая от службы и занимаясь чревоугодием, если не развратом.
Так что Венеция, ранее казавшаяся, да и официально так и было, провинцией Византии, смогла, почти ничего не делая, пошатнуть устои императора и всей империи. Хотя почему это ничего? Заложников венецианцы набрали хоть на подбор. Что не женщина, то жена или дочь знатнейшего вельможи империи, что не мальчик, так чей-то наследник.
Признаться, такой прыти от европейцев, я не ожидал. Провернутая ими операция, после получения мной дополнительных сведений, казалась более детально проработанной, чем та, которую планировалось осуществить против самих же европейцев. Последствия, если в ближайшее время не купировать кризис, могут быть еще страшнее, ну или сопоставимые с теми, что могли бы произойти в 1204 году, когда крестоносцы захватили-таки Константинополь, разграбили его и создали марионетку в руках Венеции и других торговых корпораций, назвав ее «Латинской империей». И это я так своими действиями поспособствовал изменению будущего Византии? Или чего-то в истории я не доучил и все это случалось?
Мануил не был из тех императоров, которые закроются во дворце и будут лишь ждать, что проблема сама собой рассосется. Напротив, как я узнал уже на утро после начала всех событий, император решил действовать решительно и даже без оглядки на то, что какие-то там заложники имеются, или даже доходы империи и византийской аристократии под угрозой.
Да, кстати, венецианцы, где получалось, еще и пограбили дома знатных византийцев. Я такого грабителя убил в доме, где проживала княжна, но остальные, как и допрошенный мной, а после убитый, Франческо, оказались умнее, сбежали, только чуточку прихватили золота у княжны. Это император уже стал одаривать свою будущую жену золотишком, у самой Евдокии отродясь не было таких богатств.
Император взял в руки меч, а вот его свита резко разделилась даже не на два, а на три лагеря, в связи с чем несколько поколебав решительность василевса. Вдруг, все забыли, или почти забыли, что есть партии, политические убеждения. Нет, теперь первопричиной ухода в один из трех образующихся лагерей противостояния, стали личные цели и видение решения кризиса.
Если члены семьи дороги и они в плену — один лагерь, который ратовал исключительно за освобождение заложников путем уступок Византии. Вторым лагерем были те, кто стремился во что бы то ни стало уничтожить это осиное гнездо, дерзнувшее стать против воли императора. Вторая партия состояла частью из военных, что характерно, не самых высших, частью из тех, кто считал уход Комнинов трагедией для себя, кто кормился прямо с императорских рук, чье благосостояние зависело от правящей династии и кто своим происхождением не вытягивал оставаться аристократом без Комнинов.
Отдельную, третью сторону, даже не сторону, группировку, которую меньше всего беспокоило происходящее, составил немалый корпус евнухов. Да, эти «безчленистые» стремились заниматься своей работой. Они понимали, что при любых исходах кризиса, если сейчас не обезопасить державу экономически и социально, то взрыв будет сумасшедшим, даже не чета происходящему. Хотя, обывателю было бы не понять, куда еще может быть хуже.
Евнухи занимались доставкой зерна в город, используя при этом, кстати, и военные методы. Строго было запрещено придумывать отговорки и не исполнять контракты на поставку продовольствия в город. Перехватывались контракты, ранее заключенные с венецианцами, фрахтовались корабли в разных районах империи.
Я несколько восхитился именно этими «недомужиками», у которых физиологически яиц нет, а вот метафизически, они имеются. Пока остальные бегают «с саблей наголо», большой корпус евнухов работает, именно они тушат пожар. Пусть пока безуспешно, но, как по мне, чиновники среднего звена делают больше, чем император и все его приближение. Может мне на землях Братства кастрировать войтов-управляющих, а вместе с ними всех старост деревень? В этом ключ к успеху, чтобы не отвлекаться на женщин, а работать? Шутка, конечно, я не покушаюсь на святая святых — размножение и стремление к оному.
Венецианцы уже выдвинули требования. И, судя по ним, я понимаю, что не только византийцы, часть из них, несколько оторвались от действительности, но и латиняне не смогли реально смотреть на происходящее и поумерить свою алчность. Они затребовали, кроме возможности уйти, еще и десять талантов золота. Не сказать, что для империи это неподъемная сумма, но у Франции бюджет, ну или что-то похожее на него, меньше.
И вот в таких условиях и был созван Императорский Совет, которому предшествовало собрание Сената. Сенаторы переругались и ни к чему не пришли. Большая часть, между тем, готова была идти на уступки венецианцам. Но, но как заплатить десять талантов, а это двести шестьдесят килограммов, золота? Никто не сказал. Только императорская казна может такую сумму выделить и то с большим ущербом для всей империи. Нет, сенаторы могли скинуться и тогда проблем не было бы, деньги нашлись бы, в империи аристократы не нищенствуют. Вот только скидываться не захотел никто.
В зал, в котором ранее принималось русское посольство, воинственно, в сверкающих доспехах, вошел император. Я не мог сказать: позолота это на василевсе, или золото, но если доспех из золота, то даже мне, с уникальной силушкой богатырской, было бы несносно такое на себе таскать. Видимо, все же бутафория, золоченая краска. Но смотрелось величественно. Не воинственно, а церемониально. Хотя, всем сразу стала понятна позиция темнокожего блондина. Он настроен показать волю и силу Комнинов. Молод еще, не проиграл свои главные битвы. А небитый, значит, менее осторожный.
— Император приветствует вас! — провозгласил глава корпусов евнухов.
— Я сам! — сказал василевс и сел во главе поставленного посреди зала стола из темного мрамора.
Многие из присутствующих на Совете ахнули и удивились. Мануил не занял трон, а восседал вместе со всеми. И это еще больше обескуражило, чем сам факт сидеть в присутствии императора.
— Я за себя скажу, как говорил и мой славный дед, когда по закону и по чести взял трон. И всем вам скажу… — василевс обвел глазами своих приближенных. — Я не из тех, кто прогибается. Мою волю не сломить и я не стану прятаться за женщину.
Все поняли, на что именно намекает василевс. Некогда, больше чем полтысячелетия назад, император Юстиниан Великий во время бунта в Константинополе, прятался за волю и решительность своей жены, в прошлом проститутки, Феодоры. Сравнивая себя с этим предком, считавшимся великим, Мануил совершал посыл всем аристократам, что готов драться, будь с кем.
Тон молодого и выглядящего мужественно императора, пусть и доспех явно не был не для боя, был решительным и жестким. Наверное, в сложившейся обстановки такое поведение оправдано, но у присутствующих на Совете скепсиса на лицах было немало.
На Совет меня пригласили, как «героя, который сослужил службу империи и не допустил пленения невесты василевса». Но я предполагал, что подоплека была и в ином. Как бы то ни было, но Братство сейчас даже в Византии сила, если учитывать те подразделения, что формировались на базе катафрактариев в пригороде Константинополя.
А еще, Братство — это та сила, которая не императорская. Я понимаю, что идея использовать меня, как наемника вполне еще может появиться в умах ромеев. Я и не против. Есть, конечно, некоторое опасение, что в отместку на Русь навалятся латиняне и возьмутся за нее всерьез. Но, волков бояться, в лес не ходить. А я люблю, знаете ли, хаживать по лесу с ружьем, чтобы и грибочки собрать и волков пострелять.
— Высказывайтесь! — повелел Мануил и плюхнулся на большой стул.
В доспехах провернуть такой маневр с усаживанием своей венценосной тушки было сложнее. По мне, так лучше уже снимать железо, иначе василевсу придется больше думать о своем дискомфорте, чем о деле.
Первым встал нобилиссим Фока. Статный мужик, с явным боевым прошлым. Такой… качек на пенсии. Понятно, что раньше был грозой с молнией, а нынче уже только гром: кричать и требовать может, но разить не получается. Это был глава партии «зеленых» и как раз-таки он отвечал за международную повестку, связанную с сельджуками и венецианцами.
Начавшийся гул Мануил пресек ударом кулака по столешнице. Хорошо, что снял кольчужную перчатку, а то и стол мог проломить.
— Говори, Фока! — грозно сказал Мануил и осмотрел всех пронзительным, не сулящим ничего хорошего, взглядом.
И Фока сказал, не убоялся пойти против позиции императора, на которую Мануил так намекал своим поведением и облачением.
— Я готов дать на выкуп полталанта золотом! — последнюю фразу Фока сказал таким тоном, будто только что объявлял о поражении всех реальных и потенциальных врагов Византии.
— Я услышал тебя, нобилиссим Фока, не разделяю твоего мнения, но ты услышан, — сказал император.
Мне, человеку с опытом многих поколений, увлекающемуся историей и политикой, стало понятно: Мануил демонстрирует свою воинственность, что готов пойти до конца, но василевс не столь узколоб. Император оставляет приоткрытыми разные двери, в том числе и за которыми унижение выкупом и другими уступками венецианцами.
— Дозволь и мне сказать, василевс! — это уже подал голос знакомый мне армянин Арсак.
Его мнение, на самом деле, очень даже важно. Армянская диаспора весьма организована, мало того, именно армяне составляют основу такого важного рода войск, как катафрактарии, по сути, рыцарей. Вот только в империи несколько иная система комплектации тяжелой конницы и сами воины не факт, что владетели земли, или даже высокого статуса. Между тем, это сила.
Арсак высказывал противоположное мнение, заочно споря с молчащим и отрешённо взирающим на свои пальцы Фокой. У него, что наманикюренный ноготь сломался? Или это демонстрация неуважения к Арсаку?
Главное, на что упирал Арсак, это слабость империи, вернее, что ее могут счесть слабой. Если вот так можно всего-то захватить заложников и получить выкуп, то, может быть стоит захватывать всех знатных византийцев, во всех городах? Там много родственников вельмож, нынче сидящих на Совете, они служат градоправителями, региональными чиновниками. Крестоносцы точно станут брать заложников. А еще они попробуют разграбить города Византии, даже если и не пойдут на Константинополь.
Арсак говорил долго, вымученно. Я уже знал, что его жена и младшая дочь в руках похитителей. И все равно, он на стороне силового решения и мало того, так и предлагает выступать навстречу крестоносцам и вести с ними переговоры, демонстрируя силу и присутствие византийского войска.
Мне, как человеку все же больше склоняющемуся к «Огню», чем к «Слову», к войне, чем к слабой дипломатии, Арсак был понятен и близок по мировоззрению. Но я поставил на его место себя. Что, если Машу, сейчас уже должную ходить с округлившимся животиком, похитят? Буду я готов рисковать ими и вступать в прямое противостояние с похитителями? Нет, не готов… к прямому противостоянию. А вот на продуманный штурм и отбитие заложников — готов! Да я уже похожее делал, когда Евдокию спасал. Княжну могли в любой момент пырнуть ножом и дело с концом, так что риск есть всегда, но бездействие — самый большой риск, оно порождает безнаказанность, и, как правило, кратное увеличение проблем в будущем.
Разве Венеция простит? Нет, они не простят уже потому, что жить без приобретенных рынков и высокого уровня торговли не смогут. Так заложено в любом государстве: растут доходы, увеличиваются траты. Это и демография и войско, флот.
А тут, бац!.. И нет сверхприбыли. Что делать тогда? Чем кормить людей, обеспечивать обороноспособность, поддерживать привычный уровень жизни? За что ремонтировать и строить флот и куда эти корабли будут ходить? На самом деле, в Европе не так, что развита торговля, и потеря такого рынка, как Византия — это крах для Венеции, ну или ее сильное ослабление. Чем закончилась похожая история в иной реальности, я знаю — Венеция спровоцировала захват Константинополя и участвовала в этом деле самым активнейшим образом.
— Воевода Владислав! — обратился ко мне император.
Я уже был полностью в своих мыслях, считая, что до меня очередь не дойдет. Плюс-минус все высказывались одинаково, используя аргументы той или иной точки зрения. И все же больше присутствующих хотели мирным путем решать проблему, опасаясь, что крестоносцы рядом и они могут стать важным, но непредсказуемым фактором. Да и вообще, я не подданный Мануила, чего это мне высказываться!
— Василевс! — я встал, со скрипом дерева о мрамор, отодвинул стул, и поклонился так же, не глубже, как это делали все остальные.
— Я доволен тем, что ты спас мою невесту. Жаль, конечно, что свадьбу стоит отложить, так как обстоятельства вынуждают, — Мануил задумался. — Может быть Господь против того, чтобы я женился и готовит моей империи страшное будущее?.. Впрочем, я хочу узнать твое мнение. Ты же не только спас невесту, но и правильно оценил обстановку, сделал многое, чтобы ситуация не была еще хуже.
На самом деле, император не преувеличивает мой вклад в события. Когда отряды Братства перегородили все дороги, ведущие в Венецианский квартал, у нас были даже мелкие стычки с разрозненными группами вооруженных латинян. Тогда еще не все заложники были доставлены в квартал, становившейся внутригородской цитаделью. Некоторые банды прибывали со своей добычей, но не могли проникнуть во внутрь. Мы договаривались. Да! Я — тот, кто за силовой вариант, но договаривался! Нужно же из ситуации максимум выжать. Тут же как? Один денек с такими событиями, при правильном коммерческом подходе, может год кормить русский городок.
Так что я, как и Стоян, Ефрем, после, так и присоединившийся к нам Геркул, вызволяли тех заложников, кого не успели доставить во внутрь европейского анклава. При этом, конечно, забирали себе и награбленное венецианцами, но сохраняли им жизни и пропускали в квартал.
После, по-христиански, конечно же освобождали пленников и отпускали их домой. Вот только, Братство просило у родственников освобожденных чуточку деньжат «на каменный храм на Руси». И ведь не лгали, каменные храмы, действительно, собираемся строить, уже и кирпичи обжигаем, даже вон, и цемент «изобрели», хиленький, но уже Цемент. Мы еще так отстроимся…
Бывших пленников родственникам выдавали только когда будет это самое пожертвование «на русский храм» ведь одно «христианское» дело должно краситься платежом другого «христианского дела». И пусть в сущности все выглядело так, что мы просто крали товар у похитителей, а после его же и продавали, но тут ситуация такова, что бесплатно Братство ничего делать не будет!
Мне претило заниматься всеми этими выкупами, я бы и так отпустил людей, если бы не дождался умеренных выплат, но за работу Братства нужно было заплатить. А те, кто этого не хотел делать… Мне не было чего предоставить, кроме того, чтобы обвинить в неблагодарности и в том, что родственники не готовы за членов семей пожертвовать на храм. Бог же покарает! Не мы освобождали, а нашими руками Господь, так что дай на храм!
Не много, но суммарно получилось собрать почти тысячу марок только «пожертвованиями». Не много, так как любой выкуп обошелся в десятки раз большими потерями для родственников. Но и нельзя было создавать такой ситуации, когда Братство обвинят в «плясках на костях». И так на грани этого ходили.
— Если бы от моего мнения зависел исход дела, я бы предложил приступ, но лукавый. Начать переговоры, даже начать что-то делать для этого, например, отпустить один корабль латинян в знак доброй воли. Далее нужно посмотреть на состояние заложников, увидеть их, ну и после… думать нужно, — сказал я, посмотрев на командира варяжской стражи Ивара Бьернссона.
С Иваром мы нашли общий язык. И дело не в том, что мы оба сносно общались на греческом, а в том, что имеем похожие подходы к решению проблемы. Скандинав, условно православный, но по сути, язычник, принявший восточное христианство, чтобы только быть угодным императору, оказался очень даже воинственным. Он не питал, по крайней мере мне так показалось, особого пиетета перед европейскими королями, или же перед церковью. Только честный найм и честное исполнение своих обязанностей.
Там, у Венецианского квартала, именно его воины стали сменять мои отряды и сразу же выстраивать оборону, выставляя телеги и громоздя баррикады. Там же нам получилось и поговорить. Вся варяжская стража, состоявшая из многих скандинавских, что удивительно, и нескольких русских, отрядов, была пехотой. Вот только тут попробуй назови этих вояк уничижительно «пешцы». Во многом, именно отдельные отряды были сплочёнными коллективами и сработавшимися группами бойцов.
Такие отряды и нужны будут в нашей общей с Иваром задумке. Конечно, именно я больше предлагал, имел опыт контртеррористической работы, но Ивару все было понятно и вполне дельные замечания шли и от него.
— Василевс, дозволь позже показать тебе наш план! — без разрешения императора, но крайне вовремя, встал со своего места Бьернссон и стал говорить.
Он понял, почему я замялся и уходил от прямых вопросов. Нельзя прямо здесь озвучивать суть придуманного нами плана. Венецианцев не просто предупредили о том, что должен состояться погром их квартала и флота, им существенно и дельно помогали. Как можно спланировать похищения, да еще привязать их по времени, чтобы взять столько много заложников? Только если четко знать, что император со всей своей свитой будет на ночном бдении в Софийском соборе, что является обязательной частью церемонии перед венчанием.
Я, например, не знал, когда это бдение будет и где. Предполагалось, что на следующую ночь бдение состоится в дворцовой церкви. И вот, когда многих глав семейств не было дома, когда охрана вельмож и самого императора сконцентрировалась у Святой Софии и в целом в историческом центре города, на набережной у Золотого Рога, и случилось то, что случилось.
Тот, кто разрабатывал план, владел информацией, как сказали бы в будущем, «инсайдерской». И я даже догадываюсь, от кого именно исходило предательства. Я чувствую подвох… вот хочется сказать, что в нобилиссиме Никифоре, которого все еще считаю своим врагом, но Дионис… В нем еще больше червоточин.
— Я выслушаю вас после Совета, — сказал император, обращаясь сразу и ко мне и к моему… подельнику Ивару.
Я стал еще раз прокручивать в голове план действия, а василевс продолжил собрание, уже не обращая внимание ни на меня, ни на командира варяжской дружины.

Глава 8

* * *
— Я тебя прошу, младший воевода Никифор, не делай того, что должно! — нерешительно, даже с нотками мольбы, говорил Алексей.
— Да все я понимаю, но как на это реагировать? Это же жена воеводы, на нее покушалась…- обычно остававшийся спокойным при любых обстоятельствах, сейчас Никифор чуть ли не кричал.
Да! Это была Улита. Именно она совершила попытку вытравить ребенка из Марии-Тесы, жены воеводы Братства. И что теперь с этим делать, ни муж Улиты Степановны, Алексей, ни младший воевода, не знали. Мужчины больше разбирались в военной стратегии, тактике, а тут такое…
— Смерть на ней есть — служанка. Это близкая к Марии женщина. И вот еще, Алексей, ты должен понимать, что я все равно стою за Братство и чистоту помыслов и деяний. Так что ты не найдешь во мне соратника, если станешь простить все скрыть от воеводы, я не стану покрывать преступление. С Марией и с ее ребенком только Божьим промыслом ничего не случилось, — сказал Никифор и строго посмотрел на Алексея. — Ты мне брат, но Улиту следует казнить, уж больно злое преступление она совершила, а измыслила еще большую скверну.
Марии на самом деле повезло, если можно назвать везением жуткие токсикозы, что ее мучают уже как месяц. Вот и тогда она не съела отравленную кашу, а, только завидев блюдо, Марию начало рвать. На фоне того, что служанка умирала, рвота жены воеводы была воспринята, как проявление отравления.
— Я не дам ее казнить! — жестко припечатал Алексей. — Она мое дитя носит и я люблю ее.
Двое мужчин жестко и бескомпромиссно смотрели друг другу в глаза и никто не хотел уступать.
— А мы и не будем казнить Улиту Степановну, — в горницу вошел отец Спиридон, прерывая своим визитом безмолвное противостояние.
— Ты прости меня, настоятель, но тут решать, не тебе. Я поставлен над Братством в отсутствие Владислава Богояровича, — сказал Никифор.
— Это так, но уже загублена одна душа, а можно загубить еще две: Улиты, да того дитя, что у нее под сердцем. А еще и вы рассоритесь. Не допущу! — последние слова отец Спиридон выкрикнул и ударил о пол своим массивным посохом, который в последнее время носил.
— Так как же, отче, поступить-то? — сказал Алексей и развел руками.
— А то не Улита Степановна сделала, а бесы, которые в нее вселились. Это они хотели извести не Марию, а сына воеводы нашего. И родится отрок Владиславовичем нареченный и станет он грозой для людей, пришедших из Степи и захвативших уже полмира, и восторжествует Свет над Тьмой… — Спиридон выдавал пророчество, а оба мужчины встали на колени и неистово крестились.
«Рано, сильно рано… А, вдруг, дочь родится, а не сын?» — промелькнула мысль в голове Спирки, ставшего уважаемым отцом Спиридоном.
Некоторые «пророчества» были подготовлены заранее, причем, составлены таким образом, чтобы, если и не попасть в самую цель, то быть в своих предсказаниях где-то рядом с вероятными будущими событиями. Вот, например, сейчас Спирка предрекал, что сын воеводы, особенно его внук станут чуть ли не спасителями Руси от нашествия каких-то там непонятных степняков. Вроде бы половцев разбили, они сейчас неорганизованные и, напротив, ищут в своем большинстве союз с Русью, но нет, еще кто-то придет, намного злее.
Зачем это все? Спирка до конца и сам не понимал, но одна из причин была очевидной — Владислав заранее готовит обоснование для высокого статуса своего сына и всего рода. Ну, кто же будет сомневаться в праве быть среди первых на Руси человеком, которому предписано сыграть важную роль в деле выживаемости русских земель, или даже их возвышении.
— И станет ему помощником тот, что из чрева Улиты выйдет, — закончил свое «предсказание» Спиридон.
Алексей и Никифор стояли и мутными взглядами взирали на Спиридона. Религиозный экстаз поглотил двух мужчин, особенно истово верующего младшего воеводу. Увлекся и Спиридон. Он так заказывал глаза, что почти не было видно зрачков, только белок, что придавало происходящему еще больший мистический антураж.
— Так что с женой моей будет? — спросил Алексей, уже запутавшийся в том, что твориться вокруг его и внутри его.
— Пусть скажет боярыня Мария! — сказал Спиридон.
С женой воеводы, прибывший для разбирательств произошедшего, Спиридон поговорил. Это прежде всего было сделано. Женщина, ребенка которого хотели вытравить, сперва жаждала смерти отравительнице. Улита еще и не рассчитала количество яда и была убита служанка и няня Тесы, которую девушка знала с детства.
Спиридону пришлось долго и настойчиво объяснять, к каким последствиям может привести казнь Улиты, тем более, что виру за служанку Алексей выдал в тройном размере — целых двести сорок гривен, учитывая незнатное происхождение половецкой служанки, сумма выглядела запредельной.
Мария поняла, что своей настойчивостью и желанием убить Улиту, она только навредит своему мужу, то есть, сделает то, чего не хочет, чего не может допустить. Муж — он ее любимый, он ей дарован Богом. Так что жалко было служанку, но предложенный вариант как именно поступить, озвученный Спиридоном, женщина приняла.
Спиридон опередил жену воеводы, которой нужно было перед выходом привести себя в порядок, но уже через минуту после «пророчества», Мария отчитывала всех собравшихся мужчин, а они терпели это, не перебивали.
— Ты, Алексей, более остальных должен был следить за женой своей. И подумай о том, что она на чужих мужей заглядывается. В чем причина ненависти ко мне? Думаю, понимаешь — любит она Владислава. Но он мой! Дальше, ты, Никифор… Не тебе ли была поручена моя охрана? Не справляешься, так я брату своему пошлю, чтобы прислал добрых воинов из Орды… — не громко, но жестко, проникновенно, говорила Мария-Теса.
На самом деле, Мария позволила Спиридону себя уговорить. Она понимала, что казнь Улиты сильно помешает ее мужу. Мало того, это помешает и ей. Она слышала, что народ, причем и местные племена черемисов и русичи, все недолюбливают кипчаков. Еще не хватало, чтобы люди говорили, что кипчатская дочь убивает местную женщину, ну, или что-то в этом духе.
— Она родит, но сразу же отправится в монастырь женский, — вынесла приговор Мария. — В Суздаль, в Покровский.
Там, под Суздалем, всего в тридцати верстах от Воеводино начали строить монастырь. Пока большей частью деревянный, но часовенка, из которой и родиться монастырь, будет из кирпича, который обжигается во Владино. Как раз получится так, что как Улита родит, монастырь уже сможет принимать «невест Христа». Улита, как пока что самая знатная из потенциальных монахинь, могла бы стать игуменьей.
— Это твое решение, боярыня? — спросил Никифор.
— Мое, но и Якима Степановича, брата Улиты, — сказала Мария.
Алексей был ни жив, ни мертв. Он понимал, что решение с монастырем — это очень правильно, лучшее из того, что могло быть. Вот только тоска съедала мужчину. Потеряв одну семью, он, получается, что теряет и другую.
— Не кручинься, брат, Господь видит твои тревоги, он вознаградит, — Никифор попытался поддержать Алексея.
— Все готово к выходу? — резко спросил Алексей, встал с лавки и стал ходить по горнице, будто убегая от сложных мыслей. — Нужно спешить к воеводе, а у нас здесь еще дела.
— Все готово. Завтра по утру можем уже посылать передовую полутысячу, а самим выходить послезавтра, — несколько обрадовано отвечал Никифор.
Младший воевода был рад, что Алексей пожелал забыться от семейных проблем и о том, какой поступок сделала его жена. Лучше так, отдать всего себя войне, службе, там времени на переживания нет, там свои переживания и более всего поглощает стремление убить и жажда выжить.
Уже было принято решение, что делать, как именно поступать Братству в сложившейся очень сложной обстановке. Долгие споры, что и как делать вылились в то, что Никифор с Алексеем решили прорываться в Византию окольными путями, через земли морды. Командующие хотели таким ходом «убить двух зайцев»: с одной стороны, помочь рязанско-муромским князьям выбить булгар и мордву с их земель, с другой, — завернуть после на Запад и двигаться через кочевья союзных половцев, после через Причерноморье уже направиться в империю.
План рискованный и содержит в себе много разных спорных решений. Например, планировалось пополниться припасами у союзных половцев Орды хана Аепы, к которому обязательно нужно заходить, чтобы соединиться с тем обрядом, что выделяет хан. При этом, все равно проблема припасов не исчезает, нужно заниматься охотой в рязанско-муромских лесах, а также без захвата хоть части обозов булгар или мордвы войско Братства будет голодать. Планировалась и помощь от бродников, как и закупка продовольствия в византийско-венецианских городах Крыма.
— Так что все сложно, но, как говорил Владислав Богоярович: «Если от тебя такого не ожидают, но ты делаешь, ты уже побеждаешь». От нас такого похода не ожидают, мы выдюжим и разом решим все задачи, — заключил Никифор, когда срочно перевел тему разговора на подготовку похода.
— Князь Андрей Юрьевич покинул Торжок, оставив там много своих воинов, а сам с малой дружиной идет к Новгороду на Волге, — сообщил очень важную информацию Спиридон.
У настоятеля храма во Владово уже появились свои осведомители в разных городах Владимирского княжества, как и в отстраивающейся столице — самом Владимире. Оттуда и новости, причем разные. Спиридон был сейчас может самым осведомленным человеком в княжестве.
Алексей и Никифор переглянулись. Впервые за последние дни у обоих мужчин появились улыбки на лицах. Может, еще и удастся отстоять Нижний Новгород, ну, а с дружиной Андрея Владимировича можно думать и о разгроме булгар с мордвой.
* * *
Как бы люди не были возбуждены, какие бы эмоции не бушевали в Константинополе, спать нужно всем. Сутки-двое бодрствования, не больше, а потом все заботы уходят на второй план, если только не поспать. Так что через пять дней ситуация немного подуспокоилась и даже начали работать рынки.
Конечно, наэлектризованность городской атмосферы была существенной, но общая обстановка — выжидательной. Все ждали, причем, и венецианцы, что же предпримет император Мануил. Император же согласился на переговоры, сроки по которым уже дважды отодвигал.
Среди латинян, закрывшихся в своем квартале, сейчас сильно перенаселенном, не было серьезных политиков, которые могли бы видеть всю политическую подоплеку происходящего. Мнение было единое: пусть нас выпустят, заплатят побольше денег за, так сказать, моральный ущерб, ну и все. Не будут приняты требования, так венецианцы решили стоять до последнего и ждать крестоносцев.
Не понимали венецианцы: крестоносцы также разобщены, они могут не пойти на выручку своим единоверцам. Тем более, что крестоносцы и православных считали почти своими, несколько отступниками, но не настолько, чтобы крестовые походы против них устраивать. Да, аппетит приходит во время еды, если получится разграбить несколько византийских городов, а еще понять, что армия империи ромеев слаба, то и Константинополь пойдет под нож, не такой уж он и неприступный. Вот только специально и целенаправленно двигать войско к Великому городу никто не станет.
Император принял наше с Иваром решение. Оно было спорным, казалось сложным в исполнении, но идти на уступки Мануил не хотел. Между тем, понимал, что смерти членов аристократических семей ударят по трону очень сильно, но не настолько, если всю грязную работу на себя примем мы, по сути, наемники. И как же, видимо, для императора было хорошо, что гнев должен пасть не только, а, может, и не столько на него, как на Братство и Варяжскую гвардию. Персонально на меня и на Ивара.
Так что, в случае, если операция провалится, меня… надеюсь просто вышлют, а не казнят, а с Иваром разорвут соглашение и просто заменят командующего Варяжской стражей. Вот, и виновные будут, и сочувствие от императора, который кинется «компенсировать» моральный ущерб потерявшим родственникам вельможам, например, теми деньгами, которые были обещаны за удачную операцию мне и Ивару.
Все ставки были понятны, игра началась и нельзя просто встать и выйти из-за игрального стола. Это было бы мало того, что бесчестно и трусливо, так и крайне невыгодно в политическом и финансовом плане. Так что играем!
Операция была назначена на ночь следующего дня, но не отдыхать пошли войны, даже не молиться, а все оставались на месте, в доме, который временно использовался в качестве штаба. Мы вновь корпели над картой.
Приколоченное гвоздями к большому столу, светло-серое льняное полотно уже не было девственно чистым. Сейчас на всей площади отреза ткани, размером примерно два метра на полтора, были вычерчены схемы расположения зданий и сооружений Венецианского квартала. Мы уже знали если не все, то почти все: главное, это где располагались заложники, а также, где именно базируются основные вооруженные силы латинян, как пройти к тому или ному пункту и даже сколько воинов мы можем встретить на своем пути. Знали мы и о том, с чем и с кем нам придется встретится. К примеру, у венецианцев есть серьезный отряд мечников, которых все «языки» напропалую хвалят, как отличных фехтовальщиков.
Обнаружился еще один важный политический аспект: венецианцы скооперировались со всеми остальными латинянами, кроме генуэзцев и пизанцев, так же имеющих свои фактории в Венецианском большом квартале, но, как видно, эти соседи Венеции имели иные взгляды на происходящее. По сути, получалась какая-то «матрешка»: вот он — Константинополь, внутри его Венецианский квартал, как закрытая зона, а уже в этом квартале с пяток домов и столько же складов — это заперлись конкуренты Венеции.
Уверен, если бы была возможность связаться с генуэзцами, то можно договориться о совместных планах. К примеру, они так же могли ударить по своим конкурентам, чтобы себе жизнь выторговать, ну и в дальнейшем можно ориентироваться на увеличение доли Генуи и Пизы в византийской торговле. Но связаться не получалось.
— Если мы пойдем сюда, — Ивар указал пальцем в край полотна, на котором углем была нарисована карта Венецианского квартала. — Нам ударят в бок.
— Это дома генуэзцев, — покачал я головой в отрицании. — Ты сам говорил, что у них война с Венецией.
— Война в море, на земле — торговля! Да, они недолюбливают друг друга, но… одной веры, сейчас в одном положении, — выражал сомнения Ивар.
— Да, одной веры, и это вере в деньги, — философски заметил я. — Не хотел я такого, но придется. Нам нужно послать к генуэзцам своих людей. Если используем еще и них, шансы на успех кратно возрастут.
— У нас и так шансов много. Я так понимаю, что ты, воевода, хочешь послать своего Стояна? — прашивал варяжский командир.
— Прости, командующий стражей, но он лучший, — констатировал я, задевая за живое Ивара.
Дело в том, что двум группам, посланным Иваром и всего одной от Братства, которую возглавлял Стоян, была поставлена одна и та же задача. Бойцам нужно было проникнуть внутрь квартала и разузнать лучшие подходы или проходы, чтобы минуть латинянскую стражу. По сути, мы проводили выпускной квалификационный экзамен диверсантам, чтобы понимать их возможности в сложившейся ситуации.
Как уже стало понятно, Стоян сработал лучше всего. Мало того, что ему и его пятерке удалось по крышам зданий пройти незамеченным и углубиться в Венецианский квартал, так он приволок цельного рыцаря Ордена Святого Марка. От этого деятеля мы много чего интересного узнали и стали корректировать многое в плане операции: и силу ударов, и их направление. Но, что еще важно — мы теперь почти наверняка знали, где какой склад и что там находится. Главной платой нам с Иваром будет возможность грабежа венецианцев.
Себастиано Дзиани, так звали рыцаря, прибыл в Константинополь с инспекцией венецианских торговцев. То ли они перестали какие-то налоги уплачивать, то ли еще что. Однако, миссия была больше для отвода глаз. На самом деле, Дзиани занимался банальным шпионажем и готовил доклад о состоянии дел в Византии. Он же стал одним из инициаторов операции по похищению людей.
А попался очень даже просто и, может быть, комично. Рыцарь стал требовать уважения к себе и колено преклонения. Он требовал с нашего бойца, который, ряженным под местных, ходил по укреплениями венецианцев и запоминал их расположение. Итог… удар кистеня с мешочком песка на конце, а рыцаря решили доставить в качестве трофея, ну и для получения информации. Стоян поджег один из домов в стороне, отвлек венецианцев и прошмыгнул на нашу территорию.
— Итак, горящая стрела, пущенная из дома, где содержатся заложники, — это сигнал к началу. Все должны понимать, что времени мало, что там, в центре квартала сейчас умирают наши люди, — давал я последние наставления перед штурмом.
— Зачем ты сам идешь? — спросил Ивар, когда я проходил группу, которую решил самостоятельно вести.
— Если сегодня не получится, то очень многое из моих начинаний не будет иметь смысла, — отвечал я.
— Я тоже поведу отряд, — подбоченившись, сказал Ивар.
Я только с укоризной посмотрел на датчанина. Мы уже говорили о том, кто может идти на такое сложное и специфическое задание. Тут нужно уметь тихо ходить, убивать по-особому, чтобы жертва не успевала или не могла проронить ни звука. Как минимум, опыт подобных операций нужно иметь. И я показал Ивару то, что умею и чему обучены мои люди. Он же показал, что лучше «танков», это если говорить по аналогии с компьютерными играми будущего, чем ближайший к командиру Варяжской страже отряд, нет. Они бьются громко, и так жестко и умело, что сложно придумать кто в пешем строю сравниться.
— Ты, мой друг, прорви оборону венецианцев вовремя и не дай мне умереть. А если что… — я похлопал по плечу скандинава, приложил указательный палец к своим губам, в знаке «молчать». — Встретимся с тобой на пиру у Одина, в Вальхалле.
— Удивительный воевода в православном Ордене, Одина поминает, пить пиво хочет в небесных чертогах, — громоподобно рассмеялся Ивар.
— Какой есть, — усмехнулся я, после, уже громче, для своего отряда, скомандовал. — С нами Бог! Выходим!

...

Глава 9

— Дзынь, — почти в полной тишине сорвавшийся камушек, падающий на каменную мостовую с высоты второго этажа, издал столь пронзительный звук, что я невольно поморщился.
Обидно будет, если сейчас нас обнаружат. Уже пройдено около ста шагов вглубь Венецианского квартала, осталось меньше половины и резко закончатся и баррикады, и воины, спящие прямо на мостовых или даже бодрствующие. Мы не стали прорываться боем, это было бы убийственным решением. Нужно действовать нелинейно. Поэтому в одном из домов, из тех, что служили, словно крепостные стены, была просто открыта задняя дверь.
То, что может показаться «простым», в ходе данной операции, конечно же, вовсе не легко осуществить. Нужно было зачистить дом, сделать этокрайне быстро и бесшумно, что уже нетривиальная задача, но, учитывая заснувшего вражеского наблюдателя, все вышло более-менее без проблем. Это если не считать ушибленную ногу одного бойца моей группы. Его пришлось оставить на месте.
Следующей проблемой было выйти из дома, для чего пришлось взять под контроль крышу. А там пятеро вражин, из которых двое не спали. Сработали, хотя и нашумели. Один из венецианцев кулем скатился с крыши после того, как был сражен арбалетным болтом. Шумно получилось, но, учитывая, что все остальные вражеские бойцы нейтрализованы, допустимо. На этом участке нет тех, кто мог бы всполошиться. Иные враги в соседних зданиях.
Контроль над крышей давал возможность оценить обстановку внутри Венецианского квартала. Да, мы можем просто выйти через дверь и окажемся внутри периметра условного вражеского лагеря. Однако, чтобы это сделать, нужно знать о наличии врага рядом с домом.

Когда уже настроился на движение, когда в крови бурлит адреналин, худшей пыткой является ожидание. Нетерпеливо, переминаясь с ноги на ногу, я ждал, когда придут сведения с крыши. И какое же было разочарование, что за домом все чисто и лишь пятеро бойцов, укрывшись своими плащами, спят. Почему-то хотелось убить еще больше венецианцев.
Узнав о том, что они также стали причиной угасания русской торговли, я стал их ненавидеть. Правда, до сих пор не понял, что раньше произошло: Русь перестала создавать те продукты, что нужны были Византии, или же Руси перекрыли торговлю и она перестала производить, может так статься, что во всем виноваты викинги, закончившие ограбления Европы. И пусть рациональным мышлением понимаю, что слишком много было процессов из-за которых угасла торговля на Руси, но вот захотел найти виноватого, чтобы без сомнений с ним воевать, нашел — Венеция.

...

 Читать  дальше ... 

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

Источники : 

Слушать - https://q1.afantastic.org/16523-valeriy-gurov-griden-4-vzlet.html

https://author.today/work/395478

https://open-lib.ru/popadantsy/griden-4-vzlet/

https://mybook.ru/author/denis-staryj/griden-4-vzlet/read/

https://bookask.ru/priklyucheniya/griden-4-vzlet/

https://rbook.club/book/56952819/

https://fanfics.me/ftf_serie40681

https://knigia.info/roman/2879-griden-4-vzlet.html

https://free.chitaem-knigi.online/books/griden-4-vzlet

***

***

***

***

=== 

***

***

***

***

***

***

***