Гридень 003 - 13 Августа 2025 - Персональный сайт

Главная » » Гридень 003

17:13

Гридень 003

***

===

Глава 5

Только придя в лагерь дружины князя Ивана Ростиславовича я ощутил зверский голод. Отчего-то ранее не думал о еде, лишь пил, а сейчас… Я даже с некоторым интересом посматривал на Спирку, все же находя его слишком костлявым.
Шутка, конечно. И в декорациях средневековья, в котором я очутился, такие шутки не столь и веселы.
— Спирка, а Спирка, я вот думаю, если ты меч возьмешь, он тебя не перевесит — хмыкнул я.
Спирка, что-то обиженно пробурчал себе под нос.
— Ну смелее! Не слышу! — сказал я.
— А твое седалище такое толстое, что и в брони не поместится, — скороговоркой выкрикнул Спиридон и уже приготовился убегать.
— Я голодный, Спирка, очень голодный, так что лучше беги! — сказал я и наиграно оскалился.
И он побежал. Наивный средневековый дьячок.
Но кормить меня, действительно, не собирались, а распаковывать узлы, которые собирал Спиридон, и откуда доносились, еще больше распыляющие, аппетит ароматы, не хотелось. Оттуда еще что-то позвякивало, постукивало, и нужно вначале прояснить, чего такого спер дьячок у лжепопа Ильи, или даже из церкви прежде чем распаковывать тюки. Мало ли, обнаружиться нечто ценное, и кто-то узнает об этом, так после придется отбиваться от «дедов».
Вот интересно, а есть в дружине дедовщина? Наверное, что-то подобное должно быть. Или нет, и тут военное братство? Впрочем, там, где каждый воин постоянно с оружием в руках особо не поозорничаешь. Да чего там воин. В Берладе и ремесленники ходят с топорами. Хотя, как я успел понять, поголовного смертоубийства все же не происходит и какой-никакой, но закон на русских землях существует. Кому же хочется отдавать от двадцати до восьмидесяти гривен за то, что покалечил, или убил человека?
Если дедовщина, или ее нет, мне сие пока не известно. Я недавший клятву и для некоторых, может и для многих. Данный факт является очень даже важным. А для меня подобное создает проблемы в коммуникации. Если в обществе самых молодых воинов еще есть общение, то с другими, в такой роскоши отказано.
И что делать? Ну не подходить же, не бить в нос, а после, любуясь, как стекает кровь с улыбкой говорить:
— Давай поговорим.
Но из всего можно выживать и полезное. Если меня не замечают, то и хорошо, а еще лучше, что у меня острый слух и я слышу многие разговоры. А порой можно нарваться на весьма важные для меня темы.
— Продай шелом за две гривны, — говорил один ратник другому.
— А есть иное? — отвечал ему собеседник.
И вот только тогда, когда удавалось одним ухом слушать разговоры в дружине, у меня появилось хоть какое понимание в здешней финансовой системе. Вернее ее почти отсутствии.
Гривна… она вроде как дорогая, не особо распространенная, потому как это средство накопления и покупки чего-то значимого. Как по мнению человека из будущего — хрень еще та. Хрень — это еще и то, что в качестве денег принимаются и шиферные пляслица, стеклянные бусы, пусть последние и реже, чем двумя веками ранее. И ладно, что меховые шкурки, так индийские ракушки каури даже можно было использовать в качестве денег. У меня вообще сложилось впечатление, что можно создать свои деньги и стать своего рода Резервным Фондом Руси.
— Ногаты есть! — радостно, будто вспомнил, выкрикнул тот, кто хочет купить шелом.
— Куда они мне? Лучше уже кунами дай, — раздосадовано отвечал обладатель лишнего шлема.
Итак, выходит, что гривна состоит из кун. По сути, это часть гривны. А ногаты? Есть еще и сребреники. Вот и новый килобайт информации и я понимаю, что это все названия старых монет, которые, как подсказывал архив данных, распаковывающийся в голове, все больше уходили в небытие. Ну так уже больше века, как нет поступлений серебра от арабов. Не понятно только, что там в Европе, почему оттуда нет притока денег. Или Византия? Там же вряд ли будут пользоваться массивными слитками серебра.
Кстати, и гривны бывают разные. Потому, когда какой-то ушлый ратник Ивана Ростиславовича предложил мне продать одного из своих коней за семь гривен. Я лишь небрежно спросил каких именно гривен и отказался. Киевские гривны были меньше весом. Впрочем, и за новгородские гривны не отдал бы. Сразу было понятно, что цена за таких зверей сильно занижена. Но даже это говорило, что те десять гривен, тоже ромбовидные киевские слитки, что я взял у лжепопа, внушительная сумма.
— Ты чего тут ухо нагрел? Ась? — недоуменно спрашивал один из участников торговой сделки.
Я не сразу понял, что обращаются ко мне, заметив, что я торг слушаю. Был в своих мыслях. В прошлой жизни приходилось побывать заграницей, причем, как с автоматом, так и без него, а с туристическим аудиогидом. Но во всех случаях я прежде всего смотрел на два обстоятельства: что там с деньгами и что там… Ха, обманул сам себя же. Не два, а три. К деньгам прибавляю еду и девушек. Но, прежде всего, деньги. Это чтобы понять из стоимость, иначе в чужой валюте спустить можно немало.
— Ась? Молчишь- то чего? Снова немым сделался? — сказал обладатель шелома и рассмеялся.
— А коли нос в кровь тебе разобью? — оскалился я.
Смеяться надо мной можно в исключительных случаях и только когда мне и самому смешно. Ратник что-то себе пробурчал под нос, а я, подчерпнув всю нужную информацию, побрел к себе, то есть в то место, где располагается наш десяток. Я и в прошлой жизни не особо углублялся в финансовые тонкости, довольствуясь лишь отговоркой историков, что наступил «безмонетный период».
— Отрок! Погодь! — кричали мне в след. — А коня продашь, али как?
И это уже стало, как сказали бы в будущем, мемом «Предложи Владу купить его коня».
Слушать умею, уже уяснил, что моих коней продавать меньше чем за тридцать пять гривен, это сильно продешевить. Но нет никого, кто не предложил бы торг. Хоть напиши на бумаге: «Не продается». Ах, да, бумаги нет. Тут и бересты нет. Так что приходится терпеть такое неудобство.
— Обойдешься, — бросил я через плечо, не оборачиваясь.
А кони у меня, действительно, хорошие. Это мнение и окружающих, которые так и норовят кинуть оценивающий взгляд на лошадок, ну и моя память об этом говорит. Воисил объяснил, что не смотря на то, что кони не по моему статусу, пока я не в лагере дружины, так и вовсе покушаться на мою собственность не должны. Но после многое зависит от слова князя. Если не упомянет о конях, то их могут пробовать отжать, ну а примет Иван Ростиславович решение, так и будет и все подчиняться.
Что-то такое, по мере рассказа Воисила, всплывало и в моей голове. Память накатывает, словно морские волны в безветрие, по чуть-чуть и с перерывами. И, да, я уже не могу, да и не стараюсь, разграничивать личности. Создается нечто новое… Держись средневековый мир, нынче еще тот раздражитель мироустройства рождается!
Надеюсь, что именно так и будет, потому что карьера одного из дружинников отвергнутого князя — это не предел моих устремлений. Но и в ратниках походить нужно. Осмотреться, найти варианты, да и понять, что вообще можно сделать с этой Россией, Русью.
А то, что делать что-то нужно, факт. Ну не смогу я жить и наблюдать, как Россия, будь в каком времени, но Моя Россия, катится в пропасть. Монголы… Подготовить бы мое Отечество к тому, что поддать ветерку меж ягодиц этим степнякам. Германцы… Они же прямо сейчас устраивают геноцид нашим соплеменникам-славян.
От буйства мыслей начала болеть голова и я решил, что можно немного повременить с тем, чтобы составлять план «как изменить мир». Нужно лишь добавить, что мечты должны быть либо безумными, либо нереальными, иначе это просто планы на завтра.
Я сидел на окраине лагеря князя и смотрел вдаль. Красиво, ничего не скажешь. Красота здешняя, это катарсис для человека из будущего, который знает, что полюбуется вот этим всем, получит удовольствие, а после поедет домой, в теплую постель, с ванной, унитазом, мультиварками и с интернетом, где можно заказать хоть еду, хоть собеседника, скорее, собеседницу.
А вот так, когда нет вех благ цивилизации, эти нетронутые пролески, начинающаяся степь, заболоченные заводи, речушки — это проблема. Если жить посреди такой вот «красоты», то она уже не кажется притягательной, а становится даже неприятной, ибо тебе идти через заросшие леса, или переходить в броды реки. Дорог нет, заправок со всяким фастфудом, не найти, в комфортном автомобиле за два часа двести километров не проедешь. Так что нужно принимать реальность, настраиваться на…
— Где он? Где сын того татя? — крик со стороны центра лагеря выбил меня из размышлений.
Я насторожился и передвинул на поясе чехол с ножом поудобнее. Нынче это мое единственное оружие, но при правильном подходе и навыках нож становится очень действенным аргументом в любом споре. А то, что назревает спор и речь идет обо мне, уже понятно. Проверить бы еще свои навыки, насколько получается работать в новом теле. Опыт показывал, что одного понимания, как правильно бить, маловато, нужно еще и мышцы со связками подготовить к нанесению ударов.
— Убить его потребно, и делов! — не унимался мужик.
Я привстал, чтобы рассмотреть, что происходит. Два моих знакомых, которые и сопровождали меня в лагерь, десятник Мирон и пожилой воин Воисил, сдерживали рослого дружинника, экипированного не хуже, чем Мирон, от чего можно сказать, что он либо десятник, либо уважаемый воин. Уже то, что на поясе у этого воина был меч в разукрашенных ножнах, с цветастым камнем в навершие, говорил в пользу некоторого, далеко не самого низкого статуса.
— Фомка… фу ты, Владка, то по твою душу пришли? — спросил Спиридон, так же всполошившийся от криков.
— Еще раз назовешь меня Владкой, нос откушу! — сказал я и Спирка обеими руками схватился за свой курносый нос.
— Нелюдь! Кто же людей-то ест? — несколько испуганно спросил дьячок.
Я не отвечал, а изготовился к бою, вынимая нож из чехла и делая два шага к увесистой палке, лишь немного недотягивающей до гордого названия «оглобля», использовать которую можно было бы при определенной картине боя. Вот только, против меча… Правда, спешно идущий ко мне ратник не извлек свой клинок. Отчего и я решил спрятать нож. Если в рукопашную придется отбиваться, так и лучше. Тут, как мне кажется, я имею немалые шансы. Местный кулачный бой не выдерживал критики. Вместе с тем, слабое развитие этого направления давало преимущество человеку, который имел понятие о развитых системах единоборств. Я понятие имел.
— Что очи свои нахмурил, окаем? — спросил, приблизившись ко мне воин.
Сделал себе зарубку в памяти спросить у Спирки о значении явного оскорбления «окаем». Если это слишком унизительно, как обзывание представителем нетрадиционной ориентации, то нужно бить сразу и так, чтобы не взирая на последствия. Есть такие оскорбления, на которые нужно отвечать вопреки даже здравому смыслу.
— Отчий родитель твой предал нас, а ты в дружину идешь? — пусть и повышенным тоном, но, видимо, не так решительно воин был настроен обострять ситуацию, как это выглядело на первый взгляд.
— Сын за отца в ответе? Или я сам по себе, а отец сам? — спокойно отвечал я на выпады мужика.
— Еще как в ответе. Ты коня мне должен. Я по воле твоего родителя и дома доброго лишился, и семью свою оставил в Звенигороде. И некуда им нынче приехать. Так что коня отдашь! А, нет, так до твоей клятвы дружинной пороть буду кожный день, — не успокаивался воин.
— Попробуй забери, — я изогнул бровь.
Собеседник аж глаза выпучил и потянулся к мечу. Я тоже напрягся, готовясь к драке.
— Вышата, не дури, то князь решил. Иван Ростиславович не пожалует, коли ты Влада забижать станешь, — сказал Мирон, оказавшийся рядом со мной и даже чуть впереди, словно прикрывая своим телом.
Интересная ситуация вырисовывалась. Это чего так десятник за меня встал, да еще против своего же соратника по дружине? Кто я ему, чтобы ссориться со своим? При этом Вышата ну явно кто-то из командиров.
— Уйди, Мирон. Не до смерти, но проучу сына предателя Богояра. Я в своем праве. Он новиком станет? Вот нынче же и науку преподам, — сказал тот, которого назвали Вышатой.
Мужик он был высокий, может только в малом уступал мне в росте. Выглядел достаточно по-спортивному, а выверенные движения подсказывали, что передо мной неплохой фехтовальщик. Какие-то более слаженные, четкие движения свойственные людям с навыком боя на мечах, уже получилось сравнить. Вышата ухмылялся и всячески демонстрировал свое превосходство.
Он посматривал на коней и чуть ли не облизывался. Такие холеные лошадки в любой конюшне не затерялись бы. Но пока забрать у меня коней силой — это прямое воровство. Угрозами заставить отдать, или обманом, вот это пожалуйста, никто ничего не скажет против. И все же мне до конца не понятна мотивация Вышаты: то ли он задирает меня, действительно, из-за отца, то ли отыгрывает роль, чтобы попробовать отжать коня.
Я понимал, что обладаю тем, чем владеть, по мнению некоторых людишек, недостоин. И тут обвинения в том, что мой отец предатель, все же имеют лишь вторичное значение. Как и всегда, во все года, людьми двигает жажда наживы.
— Отойди, Мирон! — сказал Воисил, стоявший чуть в стороне. — Не гоже тебе спрочаться с полусотником. Пусть науку даст отроку, чай не убудет с него от синего пятна под оком.
Вышата с одобрением посмотрел на Воисила, у которого глаза были, как у купца, который хитростью смог облапошить своего же собрата. Хотя, как там смотрят купцы? Я с ними еще не общался.
— А ты, Вышата, не сочти за бесчестие, но скинь зброю и брони. Вот так и проучи мальца, — сказал пожилой воин, усмехнувшись в свою почти седую бороду.
Полусотник, не сразу стал раздеваться и скидывать пояс с мечом, посмотрел на меня, такого «мальца». Я уже понял, что ростом и статями выделялся не просто более, чем среднестатистический человек этого времени, а может и выдающимися. Стал мне понятен и замысел Воисила. Он видел, как я раскидал мужиков у церкви, вот и вывел полусотника на такой вот поединок.
— Воисил, а поруганием устоев дружины не будет то, что мы биться станем? — я решил уточнить этот момент, так как не хотелось из-за одного удара оказаться изгоем и, весьма вероятно, нищим изгоем.
— Не, вы же без зброи! — прямо-таки возмутился Воисил моей дремучести. — То баловство одно, на кулаках выходить. Да и ты не в дружине, Вышата сам вызвался, так что и виру платить не нужно.
— Ну, изверг татевый, иди сюда, — Вышата хлопнул в ладоши и оскалился, после посмотрел на Воисила. — А ты, старый, помалкивай! Мы с тобой собраты по оружию, но не ты с ним. Помни сие!
Между тем, мой соперник уже изготовился, призывно замахал руками, приглашая начинать. Медленно, вычерчивая круг, я стал приближаться к полусотнику. Он провожал меня внимательным взглядом, было понятно, что к драке этот воин не относится спустя рукава, видит во мне противника.
Вышата делает шаг и показывает, что будет бить правой рукой, но это лишь замах, между тем я делаю шаг назад. Уже хорошо, понятно, что полусотник обладает отличной реакцией и быстротой, можно уже предполагать, что от него ждать. Делаю шаг влево и так же замахиваюсь, не произведя удар. Дергается уже Вышата. Это было важно — показать, что я не робею и в игру «напугай соперника» можно играть вдвоем. А еще вот такой, несколько неуважительный жест и ухмылка от меня, вроде бы, как юноши, должна была разозлить Вышату. Ну а кто злой, тот чаще всего опрометчивый.
Полусотник делает два шага ко мне навстречу, заводит руку под замах, я не делаю шаг назад, что более всего напрашивалось, чтобы уйти от удара. Ныряю под пролетающую руку соперника, вплотную приближаюсь к нему. Захватываю туловище Вышаты, рывком приподымаю мужика, затягиваю его на себя и… твою мать, больно же… больно мне!

...

===

Глава 6

Лежим оба рядом и я не могу подняться, и полусотник, наверное, тоже, или же он наслаждается видом проплывающих облаков. Мое тело не предназначено для таких вывертов и приемов, как бросок прогибом. Надеюсь, что произошло только незначительное, временное, защемление нерва, только бы не посыпался позвоночник.
Тренировки. Срочно нужно заняться собой. Есть сила, такая, богатырская, природная, что подковы на раз могу гнуть. Реципиент ранее, бывало, так развлекался. Справедливости ради тут, в этом мире и подковы иные, даже формой, они треугольником, да и металл, из которого они сделали слишком хлипкий.
Вместе с тем, есть у меня понимание, что делать и даже некоторый автоматизм принятия решений, но нет подготовки, растяжки, готовых к напряжению мышц. Вот и получился конфуз. Вроде как и победил, знатно воткнул Вышату, вот только, мой соперник уже встает, а я лишь начинаю чувствовать, что немного отхожу, но подниматься пока не буду, подожду, когда большей частью боль не отступит. Все-таки это, скорее всего, связки. Нужно быть аккуратнее.
— В круг, я буду просить князя о круге, — хрипя говорил Вышата.
— Акстись, полусотник. Ну как же в круг, коли отрок не обучен, токмо что силой его Батька и наделил, — сказал Воисил.
Еще одна зарубка про то, кто этот Батька. Прозвучало так, что вряд ли имелось в виду то, то это мой папаша.
— Сочтемся! А конь… Все равно будет моим. Вон тот чернявый, он мой. Об том уже все в дружине ведают, — буркнул Вышата и пошел прочь.
Побитой собакой он не выглядел, напротив, словно выполнил какой-то долг. Что-то неладное тут, ну да пока слишком мало информации, чтобы думать и делать выводы. Потому и нечего засорять свои мозги.
— Не к добру, — пробурчал Воисил. — Вышата был Богояру первейшим другом, все делили. Но один предал, а иной тут.
— Мне кто расскажет все, что творится вокруг? — отозвался я, наконец, подымаясь.
— А то не сразумел, отрок? — спросил Воисил.
— Все дело в том, что мой родитель предал? Так отчего же я тут, зачем в дружину позвали? Может поквитаться за Богояра решили, на мне отыграться? — спрашивал я.
— Чудны слова твои, отрок, токмо кожный в дружине поставить себя повинен, в бою проявить себя, норов выказать. Такоже и ты. Задевать станет кожный, коли ты слаб и в бою струсил, а будет так, что силен и в руках и в душе, так и уважение добудешь, — нравоучал Воисил.
Мирон молчал, он задумчиво смотрел вслед удаляющегося Вышаты. Смотрел с долей разочарования, но и была в его взгляде решимость.
— Встану в круг с ним, — наконец, сказал Мирон.
— Не дури, десятник. На мечах Вышата лютый, а у тебя апосля слома рука еще не зажила, — пытался вразумить Мирона Воислав.
Я не особо вслушивался в диалог Мирона и Воислава. Он затягивался и превратился в череду фраз, смысл которых был одинаков: один говорит: «Нет, я буду с ним драться», второй отвечает: «Не надо, это не разумно». Видимо, что-то накипело в дружине князя и тут некоторые соратники превращаются во врагов.
А может быть иначе в мужском коллективе, когда мужи остаются без дома, жен и детей, становятся скитальцами без хоть какой определенности? Наверное, нет, не может. Тут могут кипеть такие эмоции, что и психологи из будущего не стали бы разбираться и за большие деньги. А где их семьи? Может вовсе все сгинули? Тогда и мне, человеку, который скорее черствый к людям, чем человеколюб, становится не по себе.
— Влад! — окликнул меня Мирон.
Я подошел, десятник указал мне присесть на траву.
— Ты должон ведать. Вышата с родителем твоим были други закадычные, завсегда разом: и бражничать и в сече и с девками… А вот взял и предал Богояр князя, после того бесы лезут у Вышаты наружу. Кидается на всех. Был ранее добрым, дружбу водил со всеми, а нынче… Коли не слово бы князя, то мог тебя и сгубить, — объяснил мне Мирон.
— А ты отчего со мной носишься? Я же сын предателя? — прямо спросил я.
Мужчина задумался и погрустнел.
— Мамку твою любил, без ответа любил, покуда не преставилась она. Просила Агата присмотреть за тобой, будто чуяла, что помрет. А я и не досмотрел, — сказал Мирон и резко, одним рывком, поднялся с травы. — Пойду я. Князь тебя призовёт, говори, как есть, но укажи, что не за одно ты с родителем своим, иначе может и не взять. Или чего хуже велеть сделать…
— Это Богояр? Это мой отец убил мою мать? — задал я вопрос уже в спину уходящего Мирона.
Десятник резко развернулся, его скулы на лице сжались, взгляд стал колючим, что и меня немножечко, но пробрало, а после непродолжительной паузы он сказал:
— Сюды нос не суй свой. То мое дело. Я кровником его назвал, мне его убить. А коли мешаться станешь, то месть моя сильнее слова, что дал Агате. Так и знай, не пощажу!
Я промолчал. А ведь грозный мужик он, на самом деле. Говорил так, как в гроб гвоздь-сотку вбивают. Жестко и бескомпромиссно. Умеет в то же время быть откровенным. Нормальный мужик, может только излишне откровенен.
— Спиридон, тебя князь кличет, — сообщил подошедший ратник, ну или какой начинающий воин, лет так пятнадцати.
Здесь таких новиками называют.
— Пойду я! — несколько обреченно сказал Спирка, но вопреки заявлению, полез в свои котомки.
Дьячок смешливо вытянул язык и стал копаться в своих вещах.
— А, вот он, — сказал он, скорее всего самому себе и, взяв мешочек, в котором что-то звякнуло, отправился к Ивану Ростиславовичу.
— Думаю я, что погонит тебя князь. Все ж таки дружину собирает, а не… Церковный хор, — высказал я свои мысли.
Спирка так и замер в позе собирания картошки, склонившись над своими котомками. Картошка!!! Ты моя любимая женщина, как я буду тебе изменять с репой?
— С чего это? Я… э… — замялся Спирка. — Вельми полезный я.
— С чего это? Даже в голодное время с тебя нечего взять, кожа да кости, — усмехнулся я.
— Нет, ну ты чего? А? Взаправду узрел во мне кусок мяса? — злился Спиридон.
— Было бы там мясо, — не унимался я.
— Хватит, а? — взмолился дьячок.
— Добро, не буду, убедил. Но вот, что я тебе скажу, дружок, — увидев, как Спирка хотел вновь что-то возразить, я добавил. — Да, дружок. Только с друзьями так шутить и можно, ни с кем иным. Ты вот что скажи князю…
И я стал поучать дьячка. Наверное, было несколько сюрреалистично наблюдать за тем, как отрок, еще и без шестнадцати лет, пусть и рослый, поучает человека, похожего на попа. Спирка как был в рясе, так и оставался. И поучать священника это, как… Девственнику рассказывать эскортнице про секс. Вот те раз!.. То картошка, то теперь про секс вспомнил! Терпеть свои гормоны, не поддаваться на провокации!
А посыл мой был простой. Я нужен князю. Уже понятно, что меня никуда не попрут. В дружину может не взять, что так же вряд ли, но не прогонят. Я сын Богояра и я тот, надеюсь, что не валет какой, а туз, который хочет как-то сыграть князь. Потому нужно хоть здесь воспользоваться моментом и поставить маленький, но ультиматум.
— Либо мы вдвоем, либо и я уйду! — припечатал я.
Спиридон смотрел на меня серьезными, взрослыми, даже мудрыми глазами. После моих слов он изменился. Я это почувствовал, мне же было важно, чтобы рядом находился вот такой вот Санчо Панса, если я Дон Кихот, или Робин, если я Бетмен. Это психологическая разгрузка, это… Да, чего я перед собой же оправдываюсь. Я всю жизнь был защитником, верил в то, что защищаю Родину, которая у меня ассоциируется в том числе и с бегающей по улицам радостной детворой. Мне нужно здесь и сейчас кто-то, кого можно и нужно защитить. Ну, а свое я с дьячка возьму. Буду свой юмор отрабатывать, подстраиваясь под эпоху. Да и пахнет у него из котомок вкусно…
— Спаси Христос! — сказал Спиридон и уже было отправился в сторону шатра князя.
— Стой! Ты хотел дар преподнести князю? — остановил я Спирку. — То лишним не будет. С князьями только силой нельзя, их и умилостивить нужно.
— Ты откуда знаешь? — удивился Спиридон.
— Ты дядьку слушай, дядька дурного не посоветует, — улыбнувшись, сказал я.
— Дядьку? — рассмеялся Спирка, смеялся и я.
Спиридон ушел. Я еще хотел разобраться, да подумать над тем, почему Спирку князь первым вызвал, но не стал зазря напрягаться. Нужно было что-то пожевать, а развязанные узлы Спиридона еще больше стали пахнуть едой.
Душистый хлеб… Не хлеб, а мечта зожника. Отруби тут были во всем, прямо попадались и твердые цельные зерна ржи. Но на голодуху, такой вот хлеб заходил просто в лет. Я не заметил, как уже половина от кругляша в килограмм весу был употреблен. Нашел еще и куриные яйца. Ударил одно и… А влажных салфеток-то и нету. Яйца были сырыми и одно из них я сейчас слизывал со своей правой руки. Неприлично ем, а кому тут до этого дело? А просто стряхнуть с руки остатки разбитого яйца не позволило понимание, что этот продукт не такой уж и массовый, особенно в походе.
Спиридона не было примерно полчаса, насколько я мог чувствовать время, а после он пришел задумчивый и растерянный. Сел рядом и молчит. Знаю я такую ситуацию, когда от меня ждут проявления инициативы в разговоре. Мол, спросить должен: как дела, как встреча прошла, и все такое. Нет, не буду спрашивать.
— И не спытаешь, как склался разговор у князя? — не выдержал Спиридон.
— Неа! — развлекался я.
Еще пауза…
— Он предложил дойти до Киева, а коли сгожусь в чем, так может и оставить при себе. У него в дружине токмо два десятка человек цифирь знают, да письмо, а я писать и за князя могу… — полилась песня.
Не скажу, что не слушал Спирку, нет, напротив, то и дело, но у него проступала интересная информация. Например, Спиридону предложили выстрелить и перезарядить самострел, то есть арбалет. Значит, они тут есть, но используются мало и вовсе, возможно, считаются оружием для слабосилков. Почему? Ну, не видел я арбалетов до того, а вот луки присутствовали у многих, тот же Мирон имел сложный составной, или как еще он назывался. Композитный лук?
— Получилось выстрелить и перезарядиться? — спросил я безучастным голосом.
— Нет, там сила потребна, недотянул. Ногу вставил, тянул, тянул, тянул… — рассказывал Спирка.
— Тянем-потянем, а вытянуть не можем… — отрешенно на выдохе сказал я.
— Ты правым был, не хотел князь попервой меня оставлять. Сказал, кабы я двадцать гривен платил за то, что с дружиной пойду. У меня только и нет, — Спиридон замялся.
— Ну и потом ты пересказал князю то, что я говорил. Он подумал и решил оставлять, — догадался я.
— Да, так и было. А еще спрашивал князь, могу ли крестить я, али исповедовать, церковное служение провесть, — продолжал дьячок.
— А ты что? — вновь почти что безразлично спросил я.
— Так не рукоположенный я, как можно? — деланно удивился Спиридон.
— А что, Илья рукоположен? — тут я уже немного заинтересовался.
— Говаривал, что у самим Царьграде-Константинополе рукоположили его, — с придыханием ответил дьячок.
— Говорят, что кур доят, — усмехнулся я, а Спиридон прямо забился от смеха в конвульсиях.
Вот тебе и юмор. Палец покажи, так и с него смеяться станут. А все же какой здесь народ-то доверчивый! Пришел лжепоп с бугра и давай рассказывать, что сам патриарх Константинопольский объявил его священником, и все, иди и крести людей, венчай, как-то иначе стриги серебро с людей. А на самом деле, вот я уверен, Спиридон Библию и получше того Ильи знает. Да и я Святое Писание некогда, оказывается, учил. Правда, подобные знания даже показывать не хочу.
— Отрок! — стараясь басовито и громко говорить, обратился ко мне некий паренек. — Ты тот, кого в Берладе Фомкой-дурнем кличут, иди до князя.
— И никто его так не кликал в граде! — вступился за меня Спирка.
Я не стал ничего говорить, встал с примятой свежей травы, пошел в сторону того, кто меня дурнем назвал. Нет, не бить его собрался, хотя я все запомнил и при случае не скажу, а делом проучу этого новика, но вот проходя я так задел нарочно плечом так же не хилого, а скорее молодого воина-переростка, что тот покачнулся и сделал два шага в сторону, балансируя на грани падения.
— Поквитаемся! — пробурчал молодой воин, но я только улыбнулся, чем еще больше раззадорил скорого на язык новика.
Князь позвал, а мне устраивать очередную драку? А как отнесется князь к такому? Вот то-то. Нужно сперва статус получить, а после… повысить свой статус, вновь повысить. Это гонка, длинною в жизнь, и в долгий ящик откладывать плату за обиды нельзя. Потому уже при второй встрече этот подросток-переросток либо извиниться, либо извиниться, но уже без пару зубов. Ладно воин какой, тот же полудесятник, но чтобы на меня наезжали новики? Так размышлял я, тот, кто еще и новиком не является.
Ничего скоро разговор с князем, там, уверен, что-то да проясниться. Может, и можно всем встречным-поперечным морды бить.
Шатер князя отличался только лишь тем, что был больше иных, в любом случае я его приметил сразу. Не знаю, как в остальных походных жилищах, наверняка еще более жалко и убого с убранством, но у князя я не заметил ни намека на роскошь. Может лишь только развешанные на сбитых досках доспехи и оружие могли показать статус временного жилища, как и жильца.
Стола не было, но какие-то подушки валялись, ну или лежали, по углам шатра. Словно не к русскому князю я зашел, а к монгольскому бею. Впрочем, это стереотипы, так как досконально походный быт русских князей мне был не известен. Наверное, возить с собой еще и мебель: массивные дубовые столы с лавками, кроватями и всем прочим — это нерационально и слишком накладно.
Сам князь восседал не на стуле, или каком кресле, а на большом пне, не так, чтобы аккуратно отпиленным, а частью со следами последствий от ударов топора. Сразу же в мою голову пришла фраза: «важно не на чем сидеть, а как сидеть и кем при этом казаться».
Князь выглядел владетельно, хозяином.Подбородок приподнят, словно показывает небольшой шрам на шее, взгляд в мою сторону, но не на меня, а, словно мимо, от чего можно было почувствовать себя неуютно. Так и хотелось обернуться за спину и посмотреть, чего там интересного рассматривает князь. Но я, конечно, этого не сделал. Мало что ли в своей жизни перед начальством, да командованием на ковре стоял? Кстати, ковров то и не было в шатре, только пару покрывал, тряпичных полотнищ с фигурным орнаментом по краям. Я не стал включать, столь любимый вид для каждого начальника, когда подчиненный «лихой и придурковатый». В нынешней ситуации подобное могли счесть и за признаки бесноватости, или юродивости. А, может, и просто за слабоумного приняли.
Рядом с князем, так же на пеньке, но с подложенной под седалище подушкой, расположился даже не парень, а, скорее мальчик, лишь готовящийся войти в пубертатный подростковый период. Он так же пыжился и тужился, стараясь казаться важным. Но, нет, тут еще работать и работать над собой, чтобы уметь себя показать, как это делает папка.
— Что узрел? Али кого иного увидеть желал? — спросил князь, когда я смотрел на княжича.
— Князь, ты звал меня? Ну вот я и пришел, — сказал я.
— Хм… — философски заметил Иван Ростиславович.
Наступила пауза, в ходе которой князь то и дело бросал на меня изучающий взгляд, после отворачивался и думал о своем. Наверное, все же что со мной делать. Или мое поведение было не типичным тому, как обычно ведут себя в присутствии князя. Поклон? Может быть я какой поклон ритуальный не отбил? Ну не начинать же тут выписывать книксены? И, честно говоря, ломает меня спину гнуть. Нет, не спорю, наверняка, чтобы чего-то добиться, нужно и голову склонить. И тут, у князя это нужно было сделать. Ну, да не поклонился, так и нечего это сделать сейчас.
— Что правда в том сказании, как ты сбег от кипчаков? — спросил князь после продолжительной паузы.

...

===

Глава 7

* * *
Кипчаков? У меня чуть не вырвалось «от кого именно». Но я быстро понял, что Иван имеет ввиду половцев, после пришло и понимание, что даже чаще, чем половцами, этот кочевой народ называют именно кипчаками. Скорее так, что половец — это характеристика образа жизни и места обитания — поля. А вот кипчак, наверное, — название этноса. Но я могу ошибаться. Да и не важно это. Вон есть черные клобуки, а что среди них и печенеги, и торки, и берендеи, и еще хрен знает кто… Но отвечать нужно и за лучшее я счел добавить таинственности.
— Люд много говорит, и не упомню, что правда, а что нет, — пространно отвечал я.
Некоторые воспоминания, сумбурные и мутные, пришли, распаковался пакет с данными. Но именно тут произошел сбой программного обеспечения и остаются белые пятна в памяти. Сдается мне, что я, то есть тот Влад, который был до меня в этом теле, не ответил бы четко на заданный князем вопрос. Что-то там случилось еще такого, что меня напугало и сделало из без того набожного, просто религиозным фанатиком. Беспамятство, наверное. Произошел какой-то сбой в сознании, аффект.
— Это, да, люди, порой столько набают, что диву даешься, — соглашался со мной князь. — Но ты убил десяток кипчаков? Кони у тебя знатные, на таких коли не хан, так какой опа ездит. Сотники опа без ратников не ходят. Вот и вопросов к тебе превелико. Так что скажешь?
— Князь, и сказать нечего. Ночью развязался, подкрался к охране, перерезал спящим горло, взял коней и в поле, — слишком сжато и даже не совсем правдиво, отвечал я.
Однако, рассказ должен звучать правдиво, просто, оставляя лишь некую недосказанность. Или как? Сказать, что впал в безумство и стал голыми руками рвать на части степных воинов, они остолбенели, испугались… Вот еще кое-какие вводные вспомнил. Нужно самому разобраться, что вообще произошло там, что так мне голову скрутило. Может сделал то, и меня, человека из будущего, повидавшего кровь и смерть, удивит? Ну не ел же я людей? А остальное, как-то и ладно, если на кону стоит жизнь. А, нет… сразу на ум приходят срамные мысли. Вот еще их нужно исключить, а то и не знаю, как тогда жить с этим, если… Тьфу ты, мерзость!
— Все просто у тебя. А самому летов шестнадцать? Али еще нет, того менее? — спросил князь.
— Три седмицы и шестнадцать будет, — отвечал я, силясь вспомнить, сколько же мне точно лет.
— То добро, что еще не в силе мужеской ты, шестнадцати нет. И спросу с тебя особого нет, — князь даже как-то обрадовался, что я несовершеннолетний. — Вот только сдается мне, что взгляд у тебя не отрока.
Я промолчал. В таких случаях оправдываться — это только вызывать дополнительные подозрения.
— Отца чтишь? — резко, громко спросил князь.
И тут, даже в глухом Средневековье, психологические приемы при допросе применяют. Зубы заговорил, дал возможность полностью сконцентрироваться на одной теме и… главный вопрос, звучащий громко, требовательно, да еще и от князя. Был бы на моем месте истинный отрок, так и опешил, может и вовсе поплыл, рассказал даже то, чего и не было. Вот только, в подобном случае князь получил бы лишь то, чего и ожидал, испуганный малец сказал бы то, что могло смилостивить Ивана Ростиславовича. А мнение самого отрока осталось бы при нем.
— Грех то, но нет, князь, не чту более. Не может быть он мне отцом, коли предатель, когда крест целовал, да клятвы давал, но порушил их все. Людей когда своих соратников погубил, — отвечал, не показывая ни грамма сомнений.
При этом, в глубине меня бушевали страсти и сомнения. Вот только это было в таких глубинах подсознания, что если там и случился ураган, то мое основное сознание обдуло легким морским бризом.
— Вот как? И убьешь его, родителя своего? — князь сперва с веселым интересом задал вопросы, даже подался чуть вперед, но после что-то в его голову пришло и он пристально уставился на своего сына.
Да, наверняка рядом с Иваном Ростиславовичем восседал его сын. Имени только этого парня я еще не знал, не удосужился поинтересоваться, а надо бы уже вникать в расклады. Одно понятно, Иванович он. Малец был интересным. Лет тринадцать на вид, рыжеватый, как и у папки веснушки по всему лицу. Он все еще продолжал хмуриться. При этом, я увидел, что княжич явно не возлегает на травке с напитками. Руки у, считай, ребенка были мозолистые, с синяками. Вот такая тут элита.
Все то время, пока я украдкой рассматривал княжича, я специально тянул. Пусть князь думает, что решение мне далось не просто. Я бы не поверил, если сын ничтоже сумняшися начнет говорить о том, что готов убивать своего отца. Для человека из будущего такое вообще трудно воспринимается, по крайней мере, для меня всегда родственные узы были очень крепки и я не стал бы сдавать своего отца. Но для сознания, рожденного и воспитанного в этом мире, предательство отца таковым может и не быть, если отец презрел клятву.
— Я сам вызову его на бой, если первенство вызова мне отдаст десятник Мирон. Богояр убил мою мать, он предал своих соратников, он отправил меня в руки кипчаков, — начал приводить я доводы, почему должен убить своего отца.
Честно говоря, я не был столь уверен в том, что говорил. Пусть ненависть к отцу и доминировала, с лишь отголосками иных, противоположных эмоций, но абсолютной уверенности в том, что я смогу убить сильного и многоопытного воина, у меня не было. До конца еще не понимаю, насколько я хорошо владею оружием, но четко помнил, что до Богояра мне, как в определенной позе до Пекина. Был расчет на то, что таком деле несколько могут помочь навыки меня прежнего, все же удивить Богояра я смог бы, но при таких раскладах вызов отца, как тут говорят «в круг», лотерея еще та.
— Я по чести скажу, что нет уверенности полной, что предал меня отец твой. Он не был в том последнем бою, когда мы прорывались, но и не ударил в спину князю Володимирко, на чем уговор был. Но то, что люди из его сотни рубились со своими собратами, вот это и есть головное свидетельство крамолы и предательства, — сказал Иван Ростиславович.
Я увидел в князе сожаление, чуть ли не горечь утраты. Он не хотел осознавать, что его предала дружина, часть его единственной семьи, так как жена умерла и кроме сына и дружины, у Ивана Ростиславовича нет ничего. Еще не попав в это воинское братство, я уже понимаю, что такой вот мужской коллектив, он может быть крепче родственных уз. Да, ссорятся, могут и подраться, и, как говориться, в семье не без урода, но это семья. Такая, какую я встретил на своей войне, где делишься последним, где знаешь, что прикроют спину, где гниль лезет наружу, ее смывают, часто и кровью, а в остатке остается правда и честь. И как же, наверное, тяжело осознавать, что вот такие близкие люди предали, да еще ударили в спину. Но стоит ли мне жалеть князя? Нет. Все эти размышления только для того, чтобы понимать своего работодателя.
— Я не верю тебе, новик, — после некоторой паузы сказал Иван Ростиславович. — Ты… смотришь на меня глазами своего отца, лишком гордо, особливо для отрока. Гордыня у дружинника первейший враг. Себя одолей, отрок! И не верю…
И что я должен был услышать? Что князь не верит? Или, что гордец? Может для кого-то и эти слова были бы важными, но я вычленил для себя главное. Важнее всего то, что я новик, то есть зачислен в кандидаты в младшую дружину. А вопрос веры, он же индивидуален. Я вот и сам князю не верю. Я никому не верю ни на грош, может только Спирке на копеечку, уж больно он мне кажется безобидным.
— Ты должен знать, что через тебя, я стану искать встречи с Богояром, чтобы спросить с него и, если он предал, то убить. Желаешь, уходи, беги к отцу своему и коли он все же предатель, то скажи ему, что кровник нынче я ему, пусть я князь, а он и не боярин вовсе, — сказал Иван Ростиславович и отвел взгляд.
Дилемма, однако. Наверняка, мой папочка пристроился в удобном кресле, ну или на широкой лавке, мог бы и меня туда усадить, чуть подвинувшись. Вот как нынче сидит сын князя рядом с родителем и не может скрыть своего удивления, как именно повернулся разговор.
Вот только, внутри набирали силу эмоции, сдерживать которые было сложно. Злость закипала, я уже точно знал, что отец убил мать, которую я любил. Он ее мучил, издевался, постоянно ревновал. Было, что и меня ударял, когда я, еще вовсе мальчишкой заступался за бедную женщину. А как он меня учил? Да Фридрих Прусский со своей палочной системой наказаний за солдатские провинности, заплакал бы от жалости ко мне. Были даже переломы конечностей. И вообще, казалось, кто они мне, эти люди: мать Агата и отец Богояр? Видимо, нынешнему мне небезразличные. Так как доля сомнений была.
Были и более рациональные мысли. Во-первых, Князь мог недоговаривать, а наверняка, так и лукавил вовсе. Вон как глаза бегают, а он все голову отворачивает. Может быть, что меня просто так и не отпустят. Не мытьем, так катаньем, но меня будут использовать, как приманку. Кроме того, отпуская, если все же это предложение искренне, то заберут все. Обчистить до исподнего сына предателя, да еще и такого сына, который защищает отца — чуть ли не святое дело, но, главное, рациональное.
Во-вторых, а куда мне идти? Где эта Галич? Нет, я знал, что где-то на Украине, той самой западной, которой тут даже не пахнет. Русский Галич не близко от Берлады, это точно. И смог бы я один дойти туда, особенно, если буду гол, как сокол? Вряд ли. Тут остро встанут вопросы и пропитания и, что еще важнее, безопасности, как от хищников, так и от самых лютых на планете хищников — людей. А вот в составе такого отряда, дружины князя Ивана, можно передвигаться в относительной безопасности.
Ну и еще одно. Мне же не обязательно прямо сейчас уходить. Могу сбежать в любой момент. Если этот момент будет, к примеру в Киеве, так еще лучше. Думаю, что с этого города в Галич всегда найдется попутный обоз. А у меня есть гривны, кони. Найду чем расплатиться.
Что касается клятв… Так их нынче и князья нарушают и бояре. А я вот такой из будущего буду блюсти клятвы? Нет, не буду, если только слово не будет дано человеку, в честности которого я буду убежден. С волками, как говориться, по-волчьи, но в честном обществе, по чести.
Отношений с дружинниками жалко? Посчитают же предателем, трусом, или еще кем. Нет, тоже не жалко. Нет тут у меня своих. Есть люди, которые показались приемлемыми в общении, но уже есть и те, кого хочется ударить. Но родных и близких нет точно.
Так что идем на Киев, то есть в Киев, но это я так, по старой привычке…
— Княже, а могу просить я за Спирку… Спиридона? Он добрый малый, зело мудрый, оставь его в дружине, коли так сладиться, — решил я попросить за дьячка. — Он говорил тебе, что мы нынче куда я, туда и он?
— Он просил довести его до Киева, за оборону заплатил гривнами. И все… В дружину его взять, когда и самострел не зарядит? — князь улыбнулся.
— Кому он там, в Киеве нужен? А тебе сгодится. И снедь сосчитает и зброю, серебро и отпоет у могилы и поженит, — привел я доводы. — Куда он, там и я, князь.
Вот как бы он не хорохорился, как не пыжился, и сам дьячок знает, что его затея прийти в Киев и просто сказать, что я вот такой-сякой, хочу на службу дьяком, или вовсе настоятелем храма, весь план обречен на провал Подобное не получится и хлебные места в стольном граде все поделены.
И это не мое мнение, а самого Спирки, подслушал я его. Вот и подумал… Пусть будет здесь, в дружине. Князя сильно уговаривать не придется, если только Иван Ростиславович не идиот. Грамотный человек, потенциальный поп, по совместительству завхоз, кладовщик, повар даже рассказчик, — все подойдет и пригодиться. А мы еще врачевать попробуем.
— Изъявит желание свое, я супротив не стану. Так и передай Спиридону, но его гривны пошли в казну дружины, сказал Иван Ростиславович.
— Я с тобой князь буду! Надо, клятву дам. Где тот самострел, из которого я должен стрелять? — сказал, пытаясь уйти от дальнейшего разговора на сложные темы.
— Самострел? — недоуменно спросил Иван Ростиславович, а после его лицо разгладилось и он засмеялся. — То я слабосилку ентому, Спиридону, за коего ты просил, дал. Не для проверки, а кабы повеселиться. Он и зарядить не сладил. Кряхтел, вздыхал, тужился, а все едино, не сладил. Но сам зело разумный. Ты пойдешь новиком в десяток Мирона. Десятник за тебя просил, ему и ответ держать.
— Спаси Бог, княже! — сказал я.
— Еще раз моего человека, десятника, али иного полусотника или сотника, облаешь, али строптивость покажешь, плетью научать станут. Сразумел? — когда я уже рассчитывал уйти, сказал князь.
— Да князь, — сказал я. — Опосля клятвы, и перестану. Я же должен клятву дать, или что иное сделать?
— Лучшего коня своего отдашь мне! — жестко припечатывал князь. — Не чину тебе два коня, пока не по чину. Войди в малую дружину и тогда заводного коня возьмешь, но того, что подурнее. Так было и будет в дружине.
Я тяжело дышал и думал что ответить. Ясно, что так просто двух коней мне не оставят. Это как у учителя в школе появились сразу машины марок «бентли» и «ферарри» и все последних моделей. Кто быстрее прибежит в дом учителя после обнародованного факта? Налоговый инспектор, или доставка пиццы? Я бы поставил на налоговика. Но будь одна машина у учителя, то хотя ы прикрыться можно продажей квартиры или еще чего. И вообще зачем учителю такие машины? Нет, так я домыслю, что и вовсе нужно отказаться от двух коней. Один, так один.
У новика вообще не обязательно должна быть лошадь, и уж, тем более, две. Так что промолчал, пообещав себе, кто когда-нибудь, не в самое отдаленное время, я заведу себе целую конюшню добрых лошадей. Нет, завод, большой конный завод.
— Новиком отбудь, прояви себя. Клятву дашь, то, как ведется. Я поразмыслю, сего дня, али как. А что по самострелу… — Иван Ростиславович улыбнулся. — Коли ты не сладишь с заряжанием самострела, так неча и делать в дружине. Иди хлеб сажать! Все, остальное у Мирона спытаешь.
Я ничего не ответил, лишь бросил заинтересованный взгляд на княжича, поймал такой же на себе и пошел прочь. Принцип во все времена: подальше от начальства, поближе к кухне. Где располагался десяток Мирона, я понял, когда шел ко княжескому шатру. Так что туда и пошел. Вроде бы в чане там какую-то кашу варили. Вот бы кашки, любой, но сытной. Возможно, именно желание еды так гнало меня в расположение десятка Мирона, что я и не заметил, как минул весь военный лагерь и оказался на его окраине.
— А я и не сумневался! — усмехнулся Воисил, когда я рассказал, ну или доложил, своему командиру Мирону о назначении.
В казане вскипало какое-то варево и мне было не до разговоров.
— Снедать хочешь? — спросил Мирон, видимо, заметив, как я кошусь на какую-то кашу.
Я хотел. Несмотря на то, что относительно недавно умял полбуханки хлеба, не наелся. Потому и запихивал в топку кашу, почти не чувствуя вкуса. Овсянка, но, как не трудно было догадаться, не хлопья какие, а зерна. Впрочем, варево казалось вполне сносным, даже с отсылкой на голод. Каша, куски вареного сала — неплохо, бывало и намного хуже.
Пока я ел, на меня вываливали ворох информации. Туда не ходи, сюда не лезь, с Вышатой не задирайся. Нынче отвечать за меня будет Мирон, но вот учиться, или же показывать свои навыки, я буду не в десятке. Пока не в десятке. Князь повелел собрать в единое всех новиков и учинить им, то есть и мне, что-то вроде «школы молодого бойца». Особо указали, что если я вовсе бездарность, то оставят в Берладе и в дружину не возьмут. Но тут же Воисил, усмехаясь заметил, что такому рослому и сильному мне, рады будут и без навыков, например, кабы коней на себе носил. Посмеялись, даже я улыбнулся.
— С рассветом тебе надлежит быть на окраине, вон у той поляны, — Воисил, вслед за десятником, принялся меня инструктировать. — Там сбираются новики, показывают, кто на что горазд. Нынче в Берладе дюжину отроков взяли. Не хотят нынче вольные берладники на службу идти, все смотрят, как наш князь себя поведет. Вот молодняк и идет, а мудрые мужи отсиживаются.
— Что со Спиридоном? Князь его может оставить, но куда тому деваться, не сказал, — даже несколько неожиданно для себя, в очередной раз я поинтересовался судьбой дьячка.
— А что, десятник? — Воисил усмехнулся, обращаясь к Мирону. — Заберем до себя того слабосилка? Кашу варить станет, да за костром присмотрит. Был бы краше ликом…
И вновь десятник и Воисил рассмеялись, но я в этот раз лишь нахмурился, все же надеясь, что про красивое лицо и то, что можно с носителем такого лика сделать, шутка.

...

***

Источники ---
...

Слушать - https://q1.afantastic.org/16462-valeriy-gurov-griden-nachalo.html

...

https://booksread.ru/read/griden-nachalo-denis-staryy/

https://author.today/work/380161

https://kartaslov.ru/книги/Валерий_Гуров_Гридень_Начало/4

https://mybook.ru/author/denis-staryj/griden-nachalo/reader/

https://afantastic.org/16462-valeriy-gurov-griden-nachalo.html

...

***

***

***

***
https://knigi.ebooker.online/book/44219772-kniga-griden.-nachalo