...дракон... 157 - 2 Сентября 2025 - Персональный сайт

Главная » » ...дракон... 157

14:05

...дракон... 157

***

===

Глава 757

Хаджар слышал эту историю всего несколько лет назад. Пять, может быть уже шесть лет тому назад. Еще в те времена, когда они только начали с Эйненом работать охранниками в караване Рахаима.
Тот, перед тем как рассказать об истинной цели похода каравана, поведал им старую легенду. Частично её слышали все, но в столь полной версии, как рассказал Рахаим — ни Хаджар, ни Эйнен не припоминали.
По ней получалось, что гениальный горшечник, которому было под силу вылепить все, на что мог упать взгляд, влюбился в девушку красавицу — принцессу города.
Они вместе сбежали.
Жили в хижине в лесу, радовались мелочам. Горшечник лепил, как и положено названию его профессии, самые простые горшки для сельчан.
Принцесса работала с землей и живностью. Но постепенно её точеная, неземная красота, начала грубеть. Сперва руки, потом волосы, а когда постепенно смазывалась линия талия, не вытерпел бог войны Дергер.
Он, с самого рождения прекрасной, как теперь знал Хаджар, Тисэ, был беззаветно в неё влюблен. И, каким-то странным образом, умудрившись, как, опять же, теперь понимал Хаджар, нарушить законы Неба и Земли, вмешался в жизнь смертных.
Он увез Тисэ на седьмое небо, а горшечник остался тосковать по возлюбленной на земле. Собственно, ради него богиня любви и создала эликсир, который сохранила у себя древняя цивилизация магов.
Но, чтобы сохранить равновесие, горшечника прокляли и даже если бы тот оказался вплотную к эликсиру, то все равно не смог бы его обнаружить.
Извращенная логика богов.
Эликсир есть, горшечник есть, шанс найти Тисэ есть, значит вселенная не пострадает.
Что им, вечным, до судеб двух игрушек, которые они создали себе для развлечения.
— Ты Горшечник, — повторил пытающийся отдышаться Хаджар.
Чтобы там не говорило это… существо, но простым сном явление не было. Иначе как объяснить тот факт, что Хаджар чувствовал себя так, будто его выкрутило наизнанку, разорвало на тысячи кусочков, а потом слепило воедино.
— То, что им было, — ответил немертвый и неживой осколок прошлого. — То, что осталось…
Взгляд Хаджара опять привлек стук кристаллического сердца. Из него так и веяло демонической энергией. Постепенно разрозненные кусочки мозаики начали выстраиваться в единое целое.
Для начала — стало понятно откуда у них над головой появилось озеро, похожее на то, что закрывало вход в обитель древней цивилизации.
Скорее всего, именно те самые маги, что берегли эликсир (использовали его в качестве топлива для своего летающего острова, за что и навлекли на себя кару богов… ну или что там произошло у Черного Генерала с тем Золотым Богом) и наложили такое же заклинание на этот цветочный луг.
И, тем самым, превратили его в клетку. Клетку, из которой существо, некогда бывшее юношей горшечником, оказалось заперто внутри, а мир сверху — находился в относительной безопасности от создания.
Почему-то Хаджара не покидала мысль, что существо было именно заперто и огорожено от окружающего мира.
Что-то в нем было не так…
Что-то, имеющее непосредственное отношение к Тарезам и причине, по которой Хельмер так пекся об их сделке.
Тук-тук, билось красное, демоническое сердце; тук-тук, стучало оно.
— За что тебя сюда поместили, горшечник?
— Я не горшечник, — создание вновь не отводило взгляда от озера. — Лишь осколок от того, чем ему потребовалось пожертвовать чтобы стать тем, кто он сейчас.
— Сейчас? — переспросил Хаджар. — Он все еще жив?
— Если это можно назвать жизнью, Dlahi Hadjar, — и вновь существо произнесло эти два слова. Два слова, которые Хаджар впервые услышал, когда появился в этом мире. Причем каким-то образом существо умудрилось произнести их так, как услышал их в то мгновение сам Хаджар. На языке, которого он еще не знал. “Милый Хаджар”, убаюкивала его мать. — Человек, наделенный душой, не может победить бога, этого душу ему давшего. Но человек без души, уже и не человек. Горшечник не мертв, но и не жив. Древнее, несчастное создание, бредущее по пути, ведущему лишь к одному.
Существо замолчало, а Хаджар вдруг понял, что, если горшечник и вправду жив, то из всех ныне живущих… хорошо — существующих людей, он должен быть самым древним. Еще помнящим те времена, когда спустился с неба Черный Генерал и научил людей, по преданию Степного Клыка, идти по пути развития.
Возможно именно поэтому доспехи, которые увидел в чужом сне Хаджар, не были артефактными. В те безумно далекие времена еще попросту не умели делать артефакты. Более того — от диких зверей, обладающих собственным путем развития, тоже обороняться не умели.
Именно поэтому людской род был настолько малочисленный, что эльфы действительно считались отдельным народом со своей страной.
Народом, а не кланом, способным уместиться в одном квартале столицы “людской” Империи.
Прикинув все это в уме, легко представить, насколько несопоставимы масштабы прошлого и настоящего.
В те времена армия, насчитывающая двести тысяч человек, могла бы захватить пол мира, а сейчас…
— И к чему ведет этот путь? — спросил Хаджар.
Создание, обломок прошлого, затерявшегося в его собственном падении к бездне, ответило не сразу. Оно будто размышляло стоит ему вообще отвечать на этот вопрос или же лучше промолчать.
— Однажды ты узнаешь, Dlahi Hadjar, — наконец произнесло существо. — обязательно узнаешь… но не сейчас и не от меня.
— Ты знаешь, — Хаджар уселся на цветочном лугу. Осознал и тут же поднялся. Дурацкая привычка, которая ему досталась от того-кого-нельзя-вспоминать. — однажды мне уже сделали пророчество.
— Древо Жизни, — слегка качнуло черепом создание. — Я помню… помнил… слышал этот разговор.
— Как ты… впрочем, не важно. Такие глубины мне не понять.
— Пока не понять, — вновь не стало отрицать существо. — но поднимаешься все выше и выше, Dlahi Hadjar. И чем выше, тем дальше ты видишь. Но, чем выше, тем меньше людей ты встретишь вокруг себя. А путь твой далек и высок…
— Мы продолжим говорить загадками, ты… — Хаджар так и не смог подобрать нужных слов, чтобы как-то “назвать” создание, так что просто неопределенно помахал рукой. — или же ты скажешь уже почему тебя сюда заточили и где мне отыскать моих спутников.
— Потому что я знаю истину, Хаджар. Потому что я слепил все, чтобы было мною обозримо. И слепив, я понял истину, которая напугала и богов, и смертных, и демонов и духов.
— И что же это за истина?
Впервые за долгое время существо повернулось к Хаджару. Каким-то необъяснимым образом блеснули его пустые глазницы.
— Чтобы узнать её, тебе придется исполнить мое желание, Dlahi Hadjar.
Почему-то Хаджар знал, что ответ на этот вопрос ему не понравится. Но, все же, он не мог не спросить.
И он спросил:
— Чего ты хочешь?
А существо не могло не ответить.
И оно ответило:
— Убей меня, Хаджар, принесенный Северным Ветром. Иначе погибнут твои друзья, ибо я никогда не выпущу их из их последнего сна.
Хаджар обнажил Черный Клинок.
— Ох, Dlahi Hadjar, — засмеялся осколок несчастного горшечника. — Но я не уйду так просто. Я уйду с фанфарами и громом. Молниями и огнем. Я уйду так, чтобы обо мне запомнили!
И существо взорвалось силой, которая рвала и терзала саму реальность.

Глава 758

Волна силы, разорвавшая озерную гладь, врезалась в щит Ярости Смертного Неба. Тот заискрился, а само судно явно зашатало от удара.
Главы аристократов одновременно, не сговариваясь, коснулись ладонями до бортика корабля. Их глубокие, стоящие на грани, а то и на уровне Королевств Оружия или Магии, мистерии, рванули в сторону раззевающей пасть пробоине, но этого оказалось недостаточно.
— Орун, — все в той же спокойной манере произнес Император Морган.
Мечник, до этого показательно ковырявшийся в ухе, внезапно посерьезнел. Он поднялся, отсалютовал и поклонился.
— Да, мой генерал, — произнес он. Пусть никто и не понял, почему Орун обратился к Императору как к “генералу”, а не как к правителю империи.
В ту же секунду небо затянули белые тучи из которых сорвавшейся звездой упала белая, шаровая молния. Она окутала щит Ярости Смертного Неба плотным, искрящимся маревом, а затем словно впиталась внутрь. Одновременно с этим уже начавшая давать течь пробоине в щите сомкнула расходящиеся края.
Послы соседних империй не могли сдержать своего восторженного ужаса.
Они слышали, что в Дарнасе есть один человек, единственный, на всю Империю, который, помимо Императорского рода, мог использовать технику Божественного уровня.
И теперь они увидели его своими глазами — Великого Мечника Оруна. Повелителя, который по силе равнялся самому Императору Моргану.
Сильнейшему правителю из всех семи Империй. Лишь только, пожалуй, правитель Ласкана мог сравниться по силе с Морганом.
— Смотрите! — закричал один из высокопоставленных дворян. Статус крови не позволял приравнять их к аристократии, но если падет один из родов, то… именно такие, как этот гость, начнут яростную свару за то, чтобы их дом стал одним из Семи Столпов Империи. — Что это за тварь?!
— Боги и демоны! Помните сказку из детства?
— О дьяволе, живущем на дне озера грез?
Над восстановившейся водной гладью, движения туманной руки разорвав белый, магический туман, опираясь на посох стояло существо. Существо, выглядящее так, будто оно вылезло из неспокойного сна ребенка. Ночного кошмара.
И, самое ужасное, что напротив этого могучего создания стоял простой адепт. Рыцарь Духа начальной стадии. В руках он держал один только меч.
— Кажется, Орун, твой ученик так и не получит шанса превзойти своего учителя, — засмеялся отчего-то напряженный глава клана Тарезов.
— Как там его звали, — поддержал извечного соперника Брустр Динос. Если в чем и могли сойтись эти два аристократа, то только в ненависти к мечнику Оруну. — Хибар, кажется?
— Нет, Халвал.
— А, наверное, Хиравар.
Тут не сдержались и прыснули уже многие. Хиравар, на старом наречии, означало “кастрированный осел”. Наставник Жан, услышавший обидную перебранку, уже приготовился к худшему, но… ничего не произошло. Орун продолжал стоять позади Императора Моргана.
Сам же Жан даже не заметил, когда Орун успел туда переместиться. Как, пожалуй, не заметили и личные охранники Моргана — воины уровня Безымянных.
— Твой ученик, Орун, — Император впервые с начала турнира оторвал голову от собственного кулака. — Как ты его оцениваешь?
— Как бездарного щенка, мой генерал. Недостойного даже подпоясаться и бриться, возгордившегося юнца, да раздерут его дождевые черви.
Ни от кого не укрылась полуулыбка на лице Императора.
— За все время нашего знакомства, Великий Мечник, это, пожалуй, самая лестная оценка, которую я от тебя слышал.
— Так точно, мой генерал. Если бы вы приказали мне сделать выбор между старшими наследниками любого клана или секты из присутствующих на корабле и этим тупым шакалом, я бы выбрал тупого шакала!
Главы аристократии едва было не захлебнулись в собственной желчи.
— Надеюсь, он нас не разочарует, — только и ответил Император. — В грядущем шторме, нам нужны самые крепкие из крепких.
— Шторм, мой генерал? — переспросил Орун. — Не слышал о таком, сэр. Если же вы о небольшой драке с шелудивыми Ласканцами, то из всех их братии внимания стоят лишь орки.
Прошло мгновение. Сверкнула молния. А затем, на фоне зарождающейся на западе бури, загремел хохот. Хохот, который звучал так, будто кто-то ударил мечами о щиты, забил в военные барабаны, направил ветер в паруса фрегатов и линкоров и закричал военный клич.
Так смеялся Император Морган.
Человек, заставивший даже Драконов уважать свое имя.
— И все же, Орун, не вижу по какой причине ты так ценишь этого мальчишку.
— Моя вина, мой генерал, — вновь отсалютовал Орун. — я плохо его воспитал. Он слишком много думает и мало действует. Прошу вас немного подождать. Скоро до него дойдет, что эта тварь способна затолкать ему посох в за…
Император властно поднял ладонь и Орун замолчал.
Послы же, все время наблюдавшие за происходящем, мысленно пытались понять насколько должен быть силен Морган, чтобы управлять таким человеком, как Великий Мечник Орун.
Одновременно со словами, произнесенными Оруном, создание, стоящее на водной глади так же спокойно, как на мостовой, выставило перед собой туманный, черный посох.
Оно произнесло лишь одно слово, а на мир обрушился поток такой силы, что задрожали щиты на сотнях военных кораблей. Земля, в радиусе почти километра, осела. Бесчисленное множество деревьев оказались сломлены и в жуткой какофонии грома, сверкающей молнии и треска, они рухнули в хоровод из щепок и пыли.
Поток черной силы, от которой даже на таком расстоянии и сквозь щиты веяло гнилью и смертью, ударил по одинокой фигуре ничем не защищенного Рыцаря Духа.
— Мальчишка покойник, — злорадно прошипел Брустр. — Ох, жаль отец не дожил до момента, когда Оруна окунут лицом в его же дерьмо и…
Никто и никогда не узнает, чем должна была закончиться фраза главы клана Хищных Клинков.
Столп гнили, который буквально уничтожил все сущее на расстоянии в несколько тысяч метров позади Рыцаря Духа, так и не смог навредить самому юноше.
— Как это возможно! — глава Хищных Клинков вскочил на ноги.
Его примеру последовал и глава дома Тарезов. Последний повернулся к старику, сидящему рядом с Жаном. Ректор “Святого Неба” был невозмутим.
— Судья, зафиксируйте этот момент! Мальчишка явно использовал защитный амулет!
Стоит отметить, что все защитные и атакующие амулеты с талисманами были запрещены. Иначе Турнир Двенадцати превратился бы не в состязание силы, а богатства.
— Тут нечего фиксировать, — только и ответил старик.
Внезапно мальчишка, приковавший к себе столько взглядов, выставил перед собой раскрытую левую ладонь. Вложив в неё сжатый кулак, он низко, в пояс, поклонился.
Этот жест, кроме одного существа, никому не был знаком.
Мастер, приглашенный Императором, слегка приподнялся, а затем вновь прошептал:
— Как любопытно…
А затем ученик Оруна поднял над собой меч.
Грянул гром.
Ударила молния.
Теперь засмеялся уже Орун.
Обведя семерых аристократов полным ненависти взгляда, он прорычал:
— Давай, щенок, покажи им свои клыки!
* * *
Министр Джу, уже несколько лет блуждавший среди страны смертных, внезапно почувствовал дрожь на спине. Такого он не ощущал уже почти два с половиной миллиона лет.
С того самого момента, как он принял участие в дворцовом перевороте.
Министр Джу, принявший облик простого почтового курьера, повернулся на восток.
Дул северный ветер.
Где-то там, очень далеко, на расстоянии, невообразимом для смертных, зарождалась буря.
— Потомок странника? — прошептал Джу. — Нет, невозможно… Травес был последним… Лазурное Облако истреблено…
И все же, Джу это почувствовал.
Он ощутил его.
Услышал рев.
Рев сильнейшего из драконов — Небесного Странника.
— Пошла! — Джу, отправляя с места в карьер, пришпорил лошадь. — Пошла! Ну! Быстрее!
Он должен был успеть! Должен был успеть найти молодого дракона раньше, чем тот перейдет ко второй части техники медитации “Пути Среди Облаков”.
Иначе… иначе…

Глава 759

— Что происходит?! — закричали на кораблях в небе.
На озере, всего мгновение назад, какое-то существо использовала технику, о которой никто не то что не слышал, а и помыслить не мог. Казалось, что оно не применяло никаких мистерий или энергии, а просто… заставило гнить все в округе.
Так, будто управляло самим процессом гниения. Его сутью.
Такое было невозможно даже для Пиковых Повелителей, специализирующихся на истинном пути развития или же — магии.
И в этот момент, когда все присутствующие уже успели похоронить вставшего на пути невиданной силы мальчишку, тот каким-то чудом умудрился выжить.
В то время как позади него, на расстоянии многих километров, все обратилось в прах, он все так же стоял на водной глади.
— Как Рыцарь Духа может удерживать себя на поверхности озера?!
— Да кто он такой!
Тысячи взоров были устремлены на Хаджара. А когда вокруг него вспыхнул вихрь черной, с синими прожилками, энергии, то голоса стихли.
Не потому, что люди замолчали, просто они оказались заглушены страшным ревом. Паруса многих кораблей задрожали, когда вместе с громом по ним ударил яростный рев дикого зверя.
Энергия, недавно закручивавшаяся безумным штормом, внезапно сжалась в небольшую сферу, а затем и вовсе лопнула мыльным пузырем.
На поверхности озера стоял все тот же юноша. Вот только теперь вместо старых, тысячи раз заплатанных одежд, его прикрывал полный, черных доспех.
Со спины струился плащ. Будто созданный из тумана, обрамленный серебром, он запечатлел на себе герб. Герб, который никто и никогда прежде не видел, но даже так — взгляд лишь скользил по нему и нисколько не задерживался.
Настолько он был простым.
Чего не скажешь о броне. Она казалось крепкой. Крепкой настолько, что могла бы выдержать удар императорской техники, но при этом не выглядела тяжелой.
Она вообще походила на нечто, напоминающее одновременно и просторные одежды (с поправкой на то, что те были сделаны из таинственного металла) и, словно, вторую кожу.
Настолько плотно доспехи прилегали к телу юноши.
— Он сумасшедший? — зазвучали шепотки. — Сражаться без шлема?!
— Проклятье… вы знаете кто бы мог сделать подобный Императорский Доспех? Я хочу такой же!
— Возможно, клан Вечной Горы, — неуверенно ответили рядом.
— Да зачем тебе доспех без шлема?
И действительно. Несмотря на то, что броня юноши явно принадлежала к классу Императорского артефакта, она, почему-то, не имела шлема.
И в то время пока все обсуждали достоинства и недостатки этого артефакта, на Ярости Смертного Неба стояла гробовая тишина.
Её нарушал лишь мерный ритм, отбиваемый ногтями, больше похожими на когти, призванного Императором Мастера.
— Зов… — протянул он. — Но чьему роду он может принадлежать? Никогда не видел такого потенциала… Что за древний ходок оставил в человеческом роду свое семя? Может стоить рассказать правителю? Нет, пока посмотрю еще немного.
Слов Мастера, даже если бы их кто-то и услышал, все равно бы не поняли. Он говорил на языке Стране Драконов.
А ни один человек, даже будь он Безымянным гением, не смог бы его выучить. Для того чтобы говорить на этом языке, нужно иметь хоть каплю крови Хозяев Небес.
— Одними только доспехами он с ним не справиться, Орун, — впервые, за долгое время, высказался Агвар. При этом его голос звучал несколько взволнованно.
— С чего бы тебе, старое полено, беспокоится о моем щенке?
— С того, Великий Мечник, что в озеро он спустился вместе с моей дочерью. А выбрался — один. И, помяни мое слово, если…
Глаза Оруна сверкнули не хуже белой молнии, расчертившей в этот момент небо.
— То что? — мечник не повышал голоса, но создавалось впечатление, будто одновременно с ним говорил сам шторм. — То что, Король Эльфов, древний Агвар?
По щиту корабля начали отбивать свой неумолимый и неостановимый марш крупные капли рухнувшего с небес ливня.
Агвар отвел глаза и промолчал.
— Так я и думал, — процедил Орун.
В этом мире ничто не могло сравниться с той ненавистью, которую Орун испытывал к аристократам. И это прекрасно знали все, в чьих жилах текла “голубая кровь”.
— Хватит поджимать хвост, щенок, — мечник повернулся к озеру. — Вздыбив шерсть, противника не искусаешь. Покажи уже свои клыки.
* * *
Хаджару казалось, что он слышит голос Оруна, но, скорее всего, это просто стремились на поверхность воспоминания о последних двух годах.
Кстати о поверхности…
— Разве это не твоя тюрьма? — спросил Хаджар. — Почему ты выбросил нас сюда?
В том, что Хаджар оказался на водной глади, не было его заслуги. В тот момент, когда осколок, еще недавно — сказочного персонажа, объявил свою цену, то усилием воли он протолкнул их обоих сквозь водную толщу и оставил на озере.
И если бы не техника “Пути Среди Облаков”, один из немногих козырей Хаджара, то он бы уже снова погрузился на дно.
— Любая тюрьма имеет свой замок, Dlahi Hadjar, — голос создания, несмотря на отсутствие рта, легко перекрывал гнев бушующего шторма. — А любой замок — свой ключ.
— Я — ключ?
Вместо ответа создание лишь сдержано “кивнуло головой”. Необходимого органа у неё и вовсе не имелось, а движение вышло рваным и дерганым.
— Проклятье, — выругался Хаджар. — Это только в песнях бардов приятно слушать про тех, вокруг кого мир вертится.
Самого Хаджара уже успело изрядно утомить то, что где бы он не появлялся — его уже ждала какая-нибудь древняя сущность.
Хотя, возможно, это как-то было связано с засевшим внутри огрызка его души самого крупного из осколков сущности первого из Дарханов…
— За все прожитые мной эпохи, еще ни один человек твоей силы не выдерживал…
Хаджар явно ощущал, что создание что-то произнесло. Если бы у последнего были бы губы, он бы увидел как они шевелятся, но при этом он не мог не то “расслышать” сказанного сущностью, но попросту — осознать сказанного.
И это не укрылось от взора пустых глазниц туманного создания.
— Как жаль… — произнесло оно. — Значит ты, пока, еще слишком слаб, чтобы осознать силу слов?
— Каких еще слов?
— Истинных, Dlahi Hadjar, истинных Слов. Тех, которыми был сотворен этот мир и все, что тебя окружает.
Хаджару, как это уже бывало прежде, показалось, что перед ним приподняли завесу над какой-то тайной. Тайной столь глубокой и мощной, что стоит ему сейчас сделать шаг в её направлении и ничем хорошим это явно не закончиться.
— Что же, давай проверим, сможешь ли ты устоять перед мощью заклинания.
Хаджар уже сталкивался с магией. Правда было это в последний раз в Море Песка. И, даже в исполнении колдунов Подземного Города, она выглядела сокрушительно.
Хаджар не собирался проверять, насколько могущественно будет “заклинание” в исполнении древней сущности.
— Если ты думаешь, что я собираюсь лишь защищаться, то ты ошибаешься.
Меньше, чем удар сердца Хаджару потребовалось, что нырнуть в глубины души и позвать на помощь своего верного друга. Того, кто за эти два года не раз приходил ему на помощь.
Птицу Кецаль.

Глава 760

Когда Хаджар приходил в это место в пору Битвы Пустошей, то его Дух не был больше птенца, умещающегося на ладони. И обитал он в кронах деревья, не дотягивающего Хаджару и до пояса.
Теперь же это был ясень или, может дуб, а может и тис, который возвышался над головой на добрый метр. И среди его острых, кленовых листьев, свила себе гнездо птица, размах крыльев которой достигал больше ста пятидесяти сантиметров.
При этом Хаджар всем своим “я” ощущал, что это был не предел роста для Кецаля. И в этом тоже присутствовала своя загадка.
Хаджар никогда не слышал, чтобы Духи, призванные и созданные людьми внутри своей души, могли рости. Они на веки замирали в той форме, в которой впервые появились.
Но, видимо, этот непреложный закон каким-то чудным образом миновал Кецаля.
— Отправишься ты вновь со мной в битву, пернатый друг, — Хаджар протянул к кронам руку.
В отличии от адептов, населявших Семь Империй, Хаджар не забирал силу у Духа. Он не “заставлял” его биться на своей стороне, не использовал как бездумный и бездушный инструмент.
Нет, обученный орками, осознавший очертания Пути Предков, которые бились со своими Духами бок о бок, Хаджар всегда призывал Кецаля на битву.
И если тот соглашался, то Хаджар отдавал Духу свою силу. А тот, в свою очередь, расставался с собственной. И в таком постоянном, непрерывном обмене, они находили гармонию и мощь их союза утраивалась.
Взмахнув прекрасными крыльями, Кецаль огласил бескрайние травяные равнины пронзительным:
— Кья, — и, обвив Хаджара длинным хвостом, взмыл в небо.
* * *
— Простой Дух-Зверь, — засмеялся Брустр. — Я ожидал от тебя, Орун, чего-то более… грозного.
— Приглядись внимательно, Брустр, — Король Эльфов указал на раскрывшую позади юноши крылья птицу. — Разве ты когда-нибудь видел Духов таких размеров?

Глава Хищных Клинков и хотел возразить, но не мог. Он действительно никогда не видел, чтобы чей-то Дух-Зверь был настолько огромным. И, кроме того, стоило ему распахнуть крылья, как по озерной глади прошла мелкая, едва ли заметная рябь.
Но даже так — это было невероятно и практически невозможно.
Только в самых старых легендах, настолько старых, что они упоминались лишь в запретных для народа хрониках эпохи Ста Королевств, присутвовали какие-то намеки на героев прошлого, чьи Духи могли влиять на реальность.
Чем, ко всем демонам, Орун занимался с этим простолюдином на проклятой Горе Ненастья?!
— Боги и демоны…
— Что это такое?!
— Разве духа возможно так использовать!
И лишь Великий Мечник, видя происходящее, наконец улыбнулся.
— А теперь кусай его, щенок! — во всю мощь луженой глотки взревел, перекрывая ярость шторма, Орун.
* * *
— Я собирался припасти этот козырь до финала Турнира, но что поделать.
Хаджар, благодаря тысячам битв на грани жизни и смерти, всегда чувствовал, когда он мог позволить себе не сражаться в полную силу, а пытаться чему-то научиться в ходе сражений.
Сейчас же все его инстинкты буквально кричали о том, что если он не воспользуется всем, чем только можно, то создание из тени прошлого Горшечника не оставит от него и воспоминания.
То, что он применил в своей первой атаке, было лишь приветственной пощечиной. Толчком, которым дворовые ребята начинают свою потасовку.
Хаджар поднял руку.
Кецаль, издав очередной протяжный “Кья”, обвил запястье хвостом, а затем вспыхнул синим пламенем и завис над ладонью сферой энергии.
Хаджар провел левой ладонью над клинком и на черной поверхности меча появился узор. И если раньше он выглядел просто как устремившаяся в полет птица Кецаль, то теперь к ней добавились очертания небольшого дерева.
Пока еще без листьев, но Хаджар был уверен, что это временно.
— Путь воина духа? — создание явно было удивлено. — В мое время лишь немногие были достаточно сильны душой, чтобы сражаться вместе с духом. Видимо мир в тебе не ошибся…
— Мир?
— Я ведь уже сказал, Dlahi Hadjar, что я отвечу тебе лишь если ты исполнишь мое желание. И, прошу, не промахнись, — создание указало на бьющийся в груди демонический кристалл, заменявший ему сердце. — бей прямо сюда. А теперь — давай закончим все быстро. Я слишком долго ждал…
Существо направило на Хаджара свой посох. Оно опять что-то говорило, произносило какие-то слова, и Хаджар был уверен, что слышит их, но… не может осознать.
Нейросеть сбоила. И сам факт того, что вычислительный чип отвечал на запрос сбоем программы, несколько пугал.
Позади существа, собранного из осколков прошлого, клубились черные облака. Они скатывались в единую тучу. Та стелилась по земле и в тех местах, где она её касалась, почва буквально иссыхала.
Из цветущей, пышущей жизнью, сочной, она становилась сухой, разбитой трещинами коркой. Листья и деревья испарялись так быстро, что глаз не поспевал за их скоротечными метаморфозами.
Камни распадались на исчезающие осколки.
А затем изнутри облаков гнили и смерти появились покрытые струпьями, призрачные когтистые ладони. Они потянулись вперед. Каждая размером с лошадь. За ними показались и такие же, полные гнойников, разлагающиеся предплечья.
С них капала белесая субстанция. И, кто знает каким образом, но она буквально прожигала в земле уходящие куда-то очень глубоко, желоба.
И не нужно обладать способностью видеть сквозь Реку Мира, чтобы осознать, что ни одно живое существо, попавшее на пути капли волшебного гноя, не уцелело.
Затем существо что-то произнесло и объятья устремились в полет.
Сверху гремел шторм. Он бросал молнии, которые врезаясь в деревья, окружавшие Озеро Грез, пытались устроить пожар, но его тут же тушил яростный ливень.
Но все молнии, что попали в объятья прокаженного — пропадали. А все капли воды — исчезали.
* * *
— Чтобы это создание не использовало, но это явно уровень Пикового Повелителя, — заметил глава клана Вечной Горы.
— Это объясняет, почему многие годы Озеро Грез считалось опасным регионом. Если здесь хозяйничала тварь силы Пикового Повелителя, то мало кто смог бы противиться её воле.
Стоит отметить, что в Империях было не так много Безымянных. Повелителей, разумеется, больше. Намного больше. Но стоящих на стадии Пика, буквально находящихся на грани перехода к следующей ступени пути развития…
— Чтобы выжить, мальчишке придется одолеть существо, находящееся едва ли не на две ступени выше.
На памяти присутствующих, лишь один воин во всем Дарнасе был способен на подобное. И этот воин, в данный момент, стоял среди них.
На фоне бушующего шторма, он выглядел еще большим безумцем, чем ярость самой природы. Не отводя острых, как и его мечи, глаз, он следил за своим учеником.
А затем, после того, как прозвучали всего несколько слов, Хаджар исчез.
Главы Кланов повскакивали со своих мест.
— Невозможно! — едва ли не в унисон закричали они.
На всей Ярости Смертного Неба нашлось не больше девяти человек, которые смогли уследить за движениями Хаджара. И это заставило Оруна засмеяться.
Даже громче, чем гремел небесный гром. Он бил с такой мощью и гневом, будто сами боги были недовольны той силой, что демонстрировал его ученик.
— Тупой щенок! — смеялся Орун. — Я ведь предупреждал, что тебе еще рано использовать этот удар…

Глава 761

Спустя еще две недели, от Хаджара уже мало что осталось. Это был обтянутый кожей, покрытый струпьями, скелет. Он весили так мало, что ему пришлось придавить, едва не расплющив, ногу камнем. Иначе очередной порыв ветра сбросил бы его со скалы.
Все это время Орун пировал.
Кто знает, сколько всякой живности находилось в пещере мечника. Но тот не отказывал себе в удовольствии. Сутками напролет он занимался всего двумя вещами — жарил и отламывал сочные ломти мяса и попутно избивал Хаджара.
Стоило последнему сделать хоть какое-то движение, как ему по спине тут же прилетал удар палки. Причем грозные орудия пытки имелись у Оруна в количестве, явно превосходящем туши животных.
За эти два с половиной месяца, он нанес столько ударов, что камни под Хаджаром успели продавиться и принять его очертания.
— Слабак, — отбросив очередную, сломанную в щепки палку, Орун отломал кусок мяса и вгрызся в него зубами. — И с такими силами ты собрался перечить трем кланам аристократии?
Хаджар не мог ничего ответить. Ему было сложно даже сохранять свое сознание.
— Если бы я не пришел, они бы уже имели тебя в таких позах, от которых засмущалась бы самая дешевая портовая шлюха!
Хаджар, пусть и слышал слова Оруна, но не мог удержать их в разуме на достаточный срок, чтобы тот успел их обработать.
Он находился в каком-то странном состоянии. Граничащем одновременно с жизнью и смертью, явью и сном беспамятства.
Хаджар будто находился на перекрестке. И те пути, что вели его к жизни и яви, были такими шаткими, что могли разрушиться от брошенного в их сторону, слишком тяжелого взгляда.
И лишь стоя на месте, Хаджар мог удержаться от немедленного знакомства с клыками хищной, вечно голодной бездны.
Пустоты.
Той самой, что с момента рождения зреет в душе каждого человека.
Той самой, которую каждый заполняет тем, чем может. Кто-то вином и женщинами, наркотиками… так, как поступал Хаджар, которому “повезло” после операции по установки нейросети остаться на Земле.
Кто-то искусством. Другие деньгами. Третье яркими впечатлениями. Четвертые семье и любовью.
Каждый находит свой собственный свет, за которым они следуют по спрятанной во внутренней пустоте дороге, которая все равно вела к смерти. Но смерти такой, чтобы не было больно… нет, не от последнего вздоха, а от осознания того, насколько пустыми были пройденные на пути к смерти дни даже не жизни, а существования.
И теперь, стоя на перекрестке, посреди пустоты, Хаджар вдруг понял, что… его пустота, как бы двусмысленно это не звучало, она — пуста.
В ней не было ничего. Ничего, что могло бы поднять на свои плечи обрушивающиеся пути жизни и яви. И именно поэтому, на их фоне, голодная бездна своими укусами выедала спуск к смерти и беспамятству. Ведь куда проще падать, чем карабкаться.
Она будто нашептывала:
— Иди ко мне… успокойся во мне… я дам тебе…
Но Хаджар, сверкая яркими, стальными глазами, лишь резко отвечал:
— Нет.
И когда Орун в очередной раз замахнулся на него своей палкой, то не стал опускать её на израненное тело. Окровавленное тело Хаджара, лежащее на краю обрыва, уже давно представляло собой лакомый кусок падали.
Взвилась костяная рука Хаджара. Она сдавила горло прилетевшей полакомиться птицы. А затем Хаджар, подтаскивая сопротивляющуюся тварь, скинул на неё камень, раздавивший его ногу и с жадностью впился зубами в её пульсирующую артерию.
Видят Вечерние Звезды — он никогда в жизни не пил ничего вкуснее, чем кровь этой падальщицы.
Слышит Высокое Небо, он еще никогда не ел ничего вкуснее, чем её сырое, жесткое мясо.
Орун опустил палку рядом с собой и хищно улыбнулся.
— А ты из тех, до кого долго доходит, да? Что же… у тебя, говорящее дерьмо, есть пятнадцать минут на ужин и мы переходим к следующей тренировке!
И пусть знает Великая Черепаха — он убьет этого сумасшедшего мечника!
* * *
— Второй удар: Обнаженный Меч!
С легким треском раскололся демонический кристалл. Алые осколки обретший твердый вид, жуткой энергии посыпались на Хаджара. Они расцарапали ему руки.
Для них рассечь доспехи Зова, превышавшие по крепости некоторые артефакты Императорского уровня, оказалось проще простого.
Капли крови потекли по предплечью Хаджара. Они капали в воду и терялись в ней размытыми, багровыми пятнами.
— Так вот, как это… — из “рук” создания выпал его туманный посох. И еще до того, как коснуться поверхности озера, он исчез. Его развеял бушующий вокруг ветер. Ветер, созданный отнюдь не штормом.
Лишь через удар сердца после того, как Хаджар пробил демонический кристалл, на тот месте, где он стоял мгновением раньше раздался взрыв.
Взрыв столь мощный, что он испарил несколько тонн воды, а затем разбил береговую линию. Двести квадратных метров земли, камней и деревьев попросту стерлись среди хаоса силы и мистерий меча.
Но масштаб эти разрушений мерк по сравнению с тем, что творилось за спиной падающего в воду существа. В момент удара из спину создания выстрелил поток черной, с синим, энергии. Он вырыл борозду шириной в двадцать, глубиной в десять, а длинной в семьсот метров.
И все, что было на пути потока этой мощи, исчезло. Не испарилось, не было уничтожено, не стерто в порошок, а именно исчезло.
Ровная, будто вырезанная скульпторам, борозда, уродливым шрамом расчертившая лес.
— Некоторые из вас, молодых ребят, спрашивают меня, — шептал смотрящий в небо осколок прошлого. Одновременно с тем, как меркло свечение в демоническом сердце — исчезал и сам… Горшечник. — Эй, папаша, что ты имеешь ввиду, когда говоришь, что этот мир прекрасен.
— Что, — Хаджар с трудом смог произнести всего одно это слово.
Из его рта, ушей, глаз и носа текла кровь. Тело слабело. Сердце билось через раз.
Черный Генерал предупреждал его, что этот удар убьет того, кто не постиг Королевство Оружия. Но ведь Хаджар был так близко к нему… так близко. И в то же время — безумно далеко.
— Не верь никому, Dlahi Hadjar, — шептало умирающее создание. — Узнай тайну своего рождения… Узнай кто ты… и никогда не забывай истины, — существо притянуло Хаджара к себе и прошептало ему на ухо. — Все, что обозримо, то не вечно.
Разжав объятья, создание, все еще смотря в небо, упало в воду.
— А как же все эти войны в мире, разве назовешь ты их прекрасными? А как же голод и загрязнения, они тоже не прекрасны…
Осколок прошлого исчез в воде. Там же, куда сейчас падал обессиливший Хаджар, теряя сознание, он вдруг вспомнил, где уже слышал эти слова.
И как, проклятье, он мог их забыть?
— “Вступление Луи Армстронга к “What a wonderful world”! — озарило сознание Хаджара. Нейросеть, будто восприняв это как приказ, запустила в сознании Хаджара старую пластинку.
Пластинку, которая в течении долгих лет позволяла ему, лежа на холодной больничной койке, держаться за луч надежды.
Это была его любимая песня.
Хаджар падал на дно озера…