Хроники Дюны. Ф. Херберт. Дети Дюны. 068 - 12 Апреля 2023

Главная » » Хроники Дюны. Ф. Херберт. Дети Дюны. 068

15:50

Хроники Дюны. Ф. Херберт. Дети Дюны. 068

===

Любая тропа, сужающая будущие возможности, может
стать смертельной ловушкой. У людей нет ниточки для дороги
через лабиринт - они видят лишь безбрежный горизонт,
наполненный уникальными возможностями. Узкой точке зрения
лабиринта следует быть привлекательной лишь для тех
созданий, у которых нос засунут в песок. Сексуально
производимые уникальности и различия - защита жизни
пространств.
Руководство Космического Союза.

- Почему я не испытываю скорби? - Алия адресовала этот вопрос в
потолок своего маленького приемного покоя, помещения, которое она могла
пересечь за десять шагов в одном направлении и за пятнадцать шагов в
другом. В нем были два высоких и узких вида, смотревшие за крыши Арракина
на Защитную Стену.
Был уже почти полдень, солнце так и выжигало плато, на котором был
построен город.
Алия опустила взгляд на Бура Агарвиса, бывшего Табрита, а теперь
служителя Зии, руководившей Храмовой стражей. Агарвис принес известия о
том, что Джавид и Айдахо мертвы. Вместе с ним вошла толпа лизоблюдов,
служителей и стражей, и еще больше их толпилось снаружи, показывая, что им
уже известно сообщение Агарвиса.
Дурные новости быстро доходят на Арракисе.
Невысок он был, этот Агарвис, с лицом, слишком круглым для
Свободного, почти инфантильным в своей округленности. Он был из той новой
поросли, что достигла упитанности водой. Алии он виделся словно бы
расщепленным на два облика: один - с серьезным лицом и непроницаемыми
глазами цвета индиго, озабоченная складка у рта, а другой - чувственный и
уязвимый, возбуждающе уязвимый. Ей особенно нравилась пухлость его губ.
Хотя еще и полдня не наступило, Алия в потрясенном молчании вокруг
ощутила нечто, говорившее о закате.
"Айдахо бы следовало умереть на закате", - сказала она себе.
- Как же так вышло, Бур, что ты приносишь мне эти новости? - спросила
она, и отметила, как бдительное и живое выражение появилось на его лице.
Агарвис постарался сглотнуть и заговорил хриплым голосом, более
напоминающим шепот.
- Я поехал с Джавидом, вы помните? И когда... Стилгар отослал меня к
вам, он велел мне передать вам, что я несу вам его конечное повиновение.
- "Конечное повиновение"? - окликнула она. - Что бы это значило?
- Не знаю, леди Алия, - взмолился он.
- Объясни мне еще раз, что ты видел, - приказала она, и подивилась,
какой же холод пробирает ее кожу.
- Я видел... - он нервно качнул головой, поглядел в пол перед Алией.
- Я видел Святого Супруга мертвым на полу центрального прохода, а Джавид
лежал неподалеку в боковом проходе. Женщины уже готовили их для Хуануи.
- И Стилгар вызвал тебя туда?
- Верно, миледи. Стилгар послал Модибо, Склоненного, своего
рассыльного в съетче. Модибо меня ни о чем не предупредил. Он просто
сказал, что Стилгар хочет меня видеть.
- И ты видел тело моего мужа там на полу?
Он стрельнул взглядом в ее глаза и опять посмотрел в пол перед тем,
как кивнуть:
- Да, миледи. И Джавид, мертвый, рядом. Стилгар сказал мне... сказал
мне, что Святой Супруг убил Джавида.
- А моего мужа, ты говоришь, Стилгар...
- Он собственным устами мне это сказал, миледи. Стилгар сказал, что
он сделал это. Он сказал, Святой Супруг искушал его ярость.
- Ярость, - повторила Алия. - А как?
- Он не сказал. И никто не сказал. Я спрашивал, но никто не сказал.
- И вот тогда тебя отправили ко мне с этими новостями?
- Да, миледи.
- Ты там ничего не мог сделать?
Агарвис облизнул тубы перед тем, как ответить:
- Стилгар приказал, миледи. Это его съетч.
- Понимаю. И ты во всем подчинялся Стилгару.
- Во всем, миледи, пока он не освободил меня от моих обязательств.
- Ты имеешь в виду, когда ты был отправлен со своим поручением?
- Теперь я подчиняюсь лишь вам, миледи?
- Да, правда? Скажи мне, Бур, если я прикажу тебе убить Стилгара,
твоего старого Наиба, ты это сделаешь?
Он встретил ее взгляд с крепнущей твердостью:
- Если ты прикажешь, миледи.
- И я приказываю. Ты не имеешь представления, куда он направился?
- В пустыню, это все, что я знаю, миледи.
- Скольких людей он взял с собой?
- Может быть, с половину боеспособных.
- И Ганима и Ирулэн с ним!
- Да, миледи. Остались обремененные своими женщинами, своими детьми и
своими пожитками. Стилгар предоставил каждому свободный выбор - идти с ним
или быть освобожденным от крепости. Многие предпочли быть освобожденными.
Они будут выбирать нового наиба.
- Я им выберу их нового наиба! И им станешь ты, Бур Агарвис, в тот
день, когда ты принесешь мне голову Стилгара.
Агарвис мог принять выбор поединком. Такое в обычаях Свободных. Он
сказал:
- Как прикажешь, миледи. Какие силы я могу...
- Поговори с Зией. Я не могу дать тебе много топтеров, они нужны
повсюду. Но бойцов ты получишь достаточно. Стилгар опозорил свою честь.
Многие с радостью пойдут вместе с тобой.
- Тогда, я этим займусь, миледи.
- Погоди! - она с секунду его изучала, размышляя, кого бы послать для
надзора за этим уязвимым младенцем. За ним следует как следует следить,
пока он не докажет свою благонадежность. Зия сообразит, кого послать.
- Мне можно идти, миледи?
- Нет, еще не уходи. Я должна обсудить с тобой лично и в подробностях
твой план по захвату Стилгара, - она подняла руку к лицу.
- Я не буду скорбеть, пока ты не осуществишь мою месть. Дай мне
несколько минут прийти в себя, - она опустила руку. Одна из моих
служительниц тебя проведет, - она подала незаметный знак рукой одной из
служительниц и шепнула Шалусе, своей новой камер-даме.
- Вымойте его и надушите, прежде, чем привести. Он пахнет червем.
- Да, госпожа.
Затем Алия отвернулась, изображая печаль, которой не чувствовала, и
выбежала в свои личные апартаменты. Там, в спальне, она с грохотом
захлопнула дверь, выругалась и топнула ногой.
- Проклятье этому Данкану! Почему? Почему? Почему?
Она ощущала, что это была осознанная провокация Айдахо. Он убил
Джавида и раздразнил Стилгара. Это свидетельствовало, что он знал о
Джавиде. И все вместе выглядело посланием от Данкана, его прощальным
жестом.
Она топала ногой опять и опять, в ярости кружа по спальне:
- Проклятье ему! Проклятье ему! Проклятье ему!
Стилгар перешел к мятежникам, и Ганима с ним. И Ирулэн тоже.
"Проклятье им всем!"
Ее топнувшая нога наткнулась на что-то металлическое - очень
болезненно. Вскрикнув от боли, она поглядела вниз, ища, обо что ушибла
ногу, и обнаружила металлическую пряжку. Она схватила пряжку - и
окаменела, от одного вида ее на своей ладони. Это была старая пряжка, одна
из тех, из платины и серебра, настоящих изделий Келадана, которыми некогда
Герцог Лито Атридес I наградил своего мечевластителя, Данкана Айдахо. Она
много раз видела ее на Данкане. А теперь Данкан бросил ее здесь.
Пальцы Алии судорожно стиснули пряжку. Данкан бросил - ее здесь,
когда... когда...
Слезы брызнули у нее из глаз, пересилив все ее воспитание Свободной.
Рот ей свела окоченелая гримаса, и она почувствовала начало прежней битвы
внутри ее черепа, битвы, распространившейся по телу вплоть до кончиков
пальцев рук и ног. Она стала двумя людьми в одном теле, и один из
обитателей смотрел на эти телесные корчи с изумлением, а другая - охотно
уступила огромной боли, разлившейся в нее в груди. Слезы теперь свободно
текли у нее из глаз, а Тот, Изумленный, внутри нее брюзгливо вопрошал:
"Кто плачет? Кто это плачет? Кто сейчас плачет?"
Но ничто не останавливало слез, и она, рухнув на кровать и
свернувшись на ней, ощутила, как боль словно прожигает ее грудь.
А нечто так и продолжало вопрошать в полном изумлении:
"Кто плачет? Кто это..."

Этими деяниями Лито II устранил себя из эволюционной
последовательности. Он сознательно себя отсек, утверждая:
"Быть независимым есть быть устранившимся". Близнецы
смотрели на память шире, чем на измерительный процесс, то
есть, на способ определения своего расстояния от
человеческих истоков. Это оставлено было Лито II совершить
эту дерзость постижения, что подлинное творение независимо
от своего творца. Он отказался заново включиться в
эволюционную последовательность, утверждая: "И это тоже
уводит меня все дальше и дальше от человечества". Он видел
сложности этого: в жизни не может быть действительно
замкнутых систем.
Харк ал-Ада. Святая метаморфоза.

Птицы жадно охотились за насекомыми, кишмя кишевшими в сыром песке за
разломанным каналом: попугаи, сороки, сойки. Прежде здесь был джедида,
последний из новых городов, построенный на фундаменте обнажившегося
базальта. Теперь он был покинут. Ганима, пользовавшаяся утренними часами
для того, чтобы изучать местность за естественной растительностью
заброшенного съетча, уловила движение и увидела пеструю ящерку гекко. До
того пролетел дятел джила, гнездившийся в глинобитной стене джедиды.
Она-то думала об этом как о съетче, но на самом деле это оказалось
собранием низких стен, сделанных из закаленного глинобитного кирпича и
окруженных посадками, сдерживающими дюны. Находилось это внутри
Танцеруфта, шестьюстами километрами южнее Хребта Сихайя. Без человеческих
рук, поддерживавших съетч в порядке, он уже начал таять в пустыне, его
стены разрушались песчаными ветрами, секущими как наждак, его растения
умирали, его плантация потрескалась под палящим солнцем.
И все же песок за разрушенным каналом оставался влажным,
свидетельствуя, что приземистая глыба ветроловушки все еще работают.
За месяцы после бегства из Табра, беглецы обращались за защитой к
нескольким таким местам, которые Демон Пустыни сделал необитаемыми. Ганима
не верила в Демона Пустыни, хотя нельзя было отрицать наглядного
доказательства канала, кем-то разрушенного.
Случайно до них дошла весточка из северных поселений, переданная
через встречавшихся им мятежных охотников за спайсом: несколько топтеров -
некоторые говорили, более шести - совершают разведывательные полеты, ища
Стилгара, но Арракис велик и пустыня дружелюбна к беглецам. По сообщениям,
существовала группа поиска и уничтожения, которой поручено было найти
отряд Стилгара, но эти силы, возглавляемые бывшим Табритом Буром
Агарвисом, имели и другие обязанности и часто отзывались в Арракин.
Мятежники рассказывали, что между ними и отрядами Алии происходит
мало сражений. Беспорядочные погромы Демона Пустыни сделали первой заботой
Алии и наибов охрану населенных мест. Даже контрабандисты пострадали, но о
них рассказывали, что они рыщут по пустыне в поисках Стилгара, ради цены,
назначенной за его голову.
Стилгар привел свой отряд в джедиду накануне, как раз перед
наступлением тьмы, пользуясь своим старым носом Свободного, безошибочно
чующим влагу. Он пообещал, что скоро они двинутся на юг, к пальмам, но
отказался назначить дату выхода. И, хотя за его голову была назначена
такая цена, на которую можно купить целую планету, Стилгар казался
счастливейшим и беззаботнейшим из людей.
- Это хорошее место для нас, - сказал он, указывая на все еще
функционирующую ветроловушку. - Наши друзья оставили нам немного воды.
Их отряд был теперь маленьким, всех вместе шестьдесят человек.
Старики, больные и совсем юные были тайком доставлены на юг, в пальмы, и
рассредоточены там среди семей, которым можно доверять. Остались только
самые стойкие, и у них было много друзей и на севере, и на юге.
Ганима подивилась, почему Стилгар отказывается обсуждать то, что
происходит с планетой. Разве ему не видно? Каналы сокрушаются, Свободные
оттесняются назад к тем южным и северным границам, что очерчивали некогда
пределы их владений. Движение это - наверняка проявление того, что
вершится в самой Империи. Состояние одной зеркально отражало состояние
другого.
Ганима запустила руку под воротник своего стилсьюта и ослабила его.
Несмотря на тревоги, она чувствовала себя здесь замечательно вольной.
Внутренние жизни больше ее не преследовали, хотя она ощущала порой, как их
памяти проникают в ее сознание. Она знала, из этих воспоминаний, какой
пустыня была прежде, до экологического преображения. С того начать, она
была суше. Непочиненная ветроловушка функционировала до сих пор, потому
что воздух был влажен.
Многие создания, некогда чуравшиеся пустыни, теперь рискнули в ней
поселиться. Многие в отряде отмечали, как расплодились дневные совы. Да
вот, прямо сейчас Ганиме видны муравьеды, подпрыгивающие и
пританцовывающие среди линий насекомых, кишащих в сыром песке в конце
разрушенного канала. Можно даже найти нескольких барсуков, а вот
мышей-кенгуру просто не сосчитать.
Новыми Свободными правил суеверный страх, и Стилгар был не лучше
остальных. Эта джедида была возвращена пустыне после того, как канал был
разрушен в пятый раз за последние одиннадцать месяцев. Четыре раза они
отремонтировали его после разрушительных налетов Демона Пустыни, затем у
них не осталось излишка воды, чтобы рисковать еще одной ее потерей.
То же самое происходило со всеми джедидами, и со многими старыми
съетчами. Каждые восемь из девяти новых поселений были покинуты. Многие
старые съетчи были перенаселены так, как никогда не бывали. И в то время,
как пустыня вступала в эту новую фазу, Свободные обращались на прежнюю
стезю. Во всем они видели знаменья. Червей стало очень мало. Кроме как в
Танцеруфте? Это суд Шаи-Хулуда. Видели мертвых червей - без всяких
признаков, отчего они умерли. Они быстро после смерти превращались в пыль
пустыми, но Свободных наполняло ужасом, когда они наталкивались на этих
разрушающихся громадин.
Отряд Стилгара наткнулся на такую тушу в прошлом месяце, и им
понадобилось четыре для, чтобы избавиться от неприятного ощущения. От
червя разило прокисшим и ядовитым разложением. Его рассыпающееся тело
сидело на огромном спайсовом выбросе, спайс по большей части пропал.
Ганима отвернулась от кваната и поглядела назад на джедиду. Прямо
перед ней была разрушенная стена, некогда защищавшая муштамалу, небольшой
прилегающий садик. Она обследовала все место, подчиняясь собственному
неуемному любопытству, и нашла запас плоского и пресного спайсовом хлеба в
каменном коробке.
Стилгар уничтожил этот хлеб, сказав: "Хорошую еду Свободный никогда
не оставит".
Ганима заподозрила тогда, что он ошибается, но это не стоило ни
споров, ни риска. Свободные менялись. Некогда они свободно перемещались по
бледу, влекомые собственными нуждами: вода, спайс, торговля была для них
сигналом тревоги. Но жизнь животных. Активация жизни пошла теперь в
странных новых ритмах, в то время как большинство Свободных сгрудились в
своих старых пещерах-лабиринтах под тенью северной Защитной стены.
Редкостью стали в Танцеруфте охотники за спайсом, и только отряд Стилгара
продвигался по старым путям.
Она доверяла Стилгару и его страху перед Алией. Ирулэн теперь лишь
подкрепляла его доводы, обратясь к причудливым размышлениям Бене
Джессерит. Но на далекой Салузе до сих пор жил Фарадин. Однажды
обязательно наступит день, который станет для и его судным днем.
Ганима поглядела на серебристо-серое утреннее небо, мысленно ища
ответ. Откуда же найти помощь? Где кто-нибудь, кто будет ее слушать, когда
она поведает, что она видела, что происходит вокруг них? Леди Джессика на
Салузе, если верить сообщениям. А Алия - она стоит на пьедестале, заботясь
только о том, чтобы выглядеть грандиозной, и в то же время все больше и
больше теряет связь с реальностью. Гурни Хэллека нигде не найти, хотя
отовсюду сообщают, что его видели. Проповедник где-то укрылся, его
еретические проповеди - лишь тускнеющая память.
И Стилгар.
Она поглядела через сломанную стерегу туда, где Стилгар помогал
чинить резервуар. Стилгар упивается своей ролью блуждающего огонька
пустыни, цена за его голову ежемесячно возрастает.
Ничто больше не имеет смысла. Ничто.
Кто этот Демон Пустыни, это создание, способное разорять каналы,
словно они - лживые идолы, которые должны быть заброшены в песок? Был ли
это блуждающий червь? Была ли это третья сила в мятеже - много людей?
Никто не верил, что это червь. Вода бы убила любого червя, рискнувшего
напасть на канал. Многие Свободные считали, что Демон Пустыни был на самом
деле революционным отрядом, стремящимся свергнуть Махдинат Алии и вернуть
Арракис на прежние пути. Верившие в это говорили, что такое будет во
благо. Избавиться от этих жадных апостольских когорт, не занятых почти
ничем, кроме созерцания собственной посредственности. Вернуться к истинной
религии, которой отдал себя Муад Диб.
Глубокий вздох потряс Ганиму. "Ах, Лито", - подумала она. - "Я почти
рада, что ты не живешь и не видишь этих дней. Я бы сама к тебе
присоединилась, но я - еще неокровавленный нож Алия и Фарадин. Фарадин и
Алия. Ее демон - старый Барон, и этого нельзя позволять".
Из джедиды вышла Харах, подошла к Ганиме твердо меряющим песок шагом.
Остановясь перед Ганимой, она спросила:
- Что ты делаешь здесь одна?
- Это странное место, Харах. Нам следует его покинуть.
- Стилгар дожидается здесь встречи кое с кем.
- Да? Он мне не говорил.
- А с чего ему все тебе рассказывать? Маку? - она хлопнула по меху с
водой; вздувавшемуся у Ганимы на животе. - Ты что, взрослая женщина, чтобы
быть беременной?
- Я бывала беременной так много раз, что их и не сосчитать, -
ответила Ганима. - Не играй со мной в эти игры взрослого с ребенком!
От злобы в голосе Ганимы Харах отступила на шпаг.
- Вы - компания дураков, - продолжала Ганима, взмахом руки охватывая
джедиду и деятельность Стилгара и его людей. - Мне бы никогда не следовало
идти с вами.
- Ты была бы уже мертва, если б не пошла.
- Может быть. Но вы не видите того, что прямо у вас под носом! С кем
это Стилгар дожидается встречи?
- С Буром Агарвисом.
Ганима воззрилась на нее.
- Он будет тайно доставлен сюда друзьями из съетча Красное Ущелье, -
пояснила Харах.
- Игрушечка Алии?
- Его повезут с завязанными глазами.
- И Стилгар в это верит?
- Бур попросил о переговорах. Он согласился на все наши условия.
- Почему мне об этом не сказали?
- Стилгар знал, что ты выступишь против этого.
- Выступлю против... Это безумие!
Харах насупилась:
- Не забывай, что Бур...
- Он - СЕМЬЯ! - огрызнулась Ганима. - Он внук кузины Стилгара. Знаю.
И Фарадин, чью кровь я однажды пущу - мой не менее близкий родственник.
По-твоему, я оставлю свой нож в ножнах?
- Мы получили дистранс. За ними никто не следует.
Ганима тихо проговорила:
- Ничего хорошего из этого не выйдет, Харах. Нам надо немедля отсюда
удалиться.
- У тебя было знаменье? - спросила Харах. - Этот мертвый червь,
которого мы видели! Был он...
- Запихай это в свое чрево, и пусть это родится где-нибудь в другом
месте! - рассвирепела Ганима. - Мне не нравятся ни эта встреча, ни это
место. Разве этого недостаточно?
- Я скажу Стилгару, что ты...
- Я сама ему скажу! - и Ганима широким шагом прошла мимо Харах,
которая вслед ей сделала "рожки червя", чтобы отогнать зло.
Но Стилгар только рассмеялся над страхами Ганимы и велел ей идти
собирать песчаную форель, словно она была одной из детей. Она сбежала в
один из заброшенных домов джедиды и скорчилась в углу, лелея свой гнев.
Хотя, чувство гнева быстро прошло - она ощутила оживление среди внутренних
жизней и припомнила чью-то присказку: "Если мы сможем все остановить, то
все пойдет как мы планируем".
"Что за странная мысль".

Но она не могла припомнить,кто же это сказал. Муад
Диб был лишен наследства, и говорил он от лица лишенных
наследства всех времен. Он возмутился вопиющей
несправедливостью, отделяющей личность от того, во что она
приучена верить, от того, что по праву должно к ней
перейти.
Харк ал-Ада. Анализ махдината.

Гурни Хэллек сидел на круче Шулоха, его бализет лежал рядом с ним на
коврике из спайсового волокна. Замкнутая котловина внизу была полна
рабочими, сажающими урожай. Песчаный спуск, по которому Отверженные
заманивали червей на спайсовый след, был перегорожен новым кванатом, и
новые посадки укрепляли его.
Было почти уже время полуденной трапезы, и Хэллек находился на круче
больше часа. Он искал уединения, чтобы подумать. Люди внизу усердно
трудились, но все, им видимое, было работой меланжа. Личная оценка Лито
была такова, что производство спайса скоро упадет и стабилизируется на
одной десятой своего пика в годы Харконненов. Пакеты с едой по всей
империи вдвое возрастали в цене при каждом новом объединении. Говорили,
семье Мегулли было уплачено за половину планеты Новебрунс триста двадцать
один литр спайса.
Отверженные трудились как понукаемые дьяволом - и, возможно, так оно
и было. Перед каждой трапезой они обращались лицом к Танцеруфту и молились
воплощению Шаи Хулуда. Так им виделся Лито и, их глазами, Хэллек видел
будущее, где их веру разделит почти все человечество. Хэллек не был
уверен, что ему нравится эта перспектива.
Лито заложил основы этому, когда доставил сюда Хэллека и Проповедника
на угнанном Хэллеком топтере. Лито разломал канал Шулоха голыми руками,
отшвыривая огромные камни более чем на пятьдесят метров. Когда Отверженные
попробовали вмешаться, Лито почти незаметным взмахом руки обезглавил
первого же, приблизившегося к нему. Остальных он пошвырял назад их
товарищам, смеясь над их оружием. Он заорал на них голосом Демона:
- Огонь меня не коснется! Ваши ножи не причинят мне вреда! На мне
кожа Шаи Хулуда!
Отверженные узнали его и припомнили его бегство, когда он с обрыва
прыгнул "прямо в пустыню". Они простерлись перед ним и Лито отдал свои
приказы:
- Я привез вам двух гостей. Вы будете их охранять и почитать их. Вы
восстановите свой канал и начнете сажать сад оазиса. Однажды я сделаю это
место своим домом. Вы приготовите мне мой дом. Вы больше не будите
продавать спайс, вы будете сохранять каждую собранную крошку.
Он продолжал свои наставления дальше и дальше, и Отверженные ловили
каждое слово, смотря на него остекленелыми от страха глазами, в священном
ужасе.
Вот он, пришел наконец из песков Шаи Хулуд!
Ни намека на эту метаморфозу не было, когда Лито нашел Хэллека с
Гиадреоном ал-Фали в одном из мятежных съетчей Гара Рулена. Лито со своим
слепым спутником прибыл из пустыни на черве, по старому спайсовому
маршруту, через те области, где черви стали редкостью. Он говорил о
нескольких обходных петлях, которые вынужден был сделать из-за влажности
воздуха, достаточной, чтобы отравить червя. Они прибыли вскоре после
полдня, и охрана провела их в общее помещение с каменными стенками.
Воспоминания об этом завладели Хэллеком.
- Значит, это Проповедник, - сказал он.
Вышагивая вокруг слепца, изучая его, Хэллек припомнил рассказы об
этом человеке. В съетче лицо старика не было закрыто маской стилсьюта, и
можно было мысленно сравнивать в памяти черты этого лица с другими. Да,
этот человек и впрямь очень похож на старого Герцога, в честь которого
назван Лито. Случайно ли сходство?
- Ты знаешь рассказы об этом человеке? - спросил Хэллек, обращаясь в
сторону, к Лито. - Что это твой отец, вернувшийся из пустыни?
- Я слышал такие версии.
Хэллек повернулся, чтобы оглядеть мальчика. На том был странный
стилсьют с закрученными краями вокруг лица и ушей. Покрывала его черная
роба, ноги его были одеты в пескоступы. Очень многое в отношении его
присутствия здесь требовало объяснений - как он умудрился бежать еще раз?
- Почему ты привез сюда Проповедника? - спросил Хэллек. - В Джакуруту
мне сказали, что он работает на них.
- Больше нет. Я привез его, потому что Алия хочет его смерти.
- Вот как? По-твоему, здесь убежище?
- Ты - его убежище.
К этому времени Проповедник стоял рядом с ними, слушая, но ничем не
показывая, будто его волнует, какой оборот примет их дискуссия.
- Он хорошо мне послужил, Гурни, - сказан Лито. - Дом Атридесов не до
конца утратил чувство признательности к тем, кто нам служит.
- Дом Атридесов?
- Я Дом Атридесов.
- Ты бежал из Джакуруту до того, как я успел завершить проверку, о
которой распорядилась твоя бабушка, - сказал Хэллек холодным голосом. -
Как можешь ты допускать...
- Жизнь этого человека следует охранять так, словно она - твоя
собственная, - проговорил Лито, - будто и нет никакого спора, - и он
встретил взгляд Хэллека, нисколько не дрогнув.
Джессика обучила Хэллека многим из тонкостей умения наблюдать,
входящим в Бене Джессерит, но в Лито он не мог разглядеть ничего, кроме
спокойной уверенности. Но еще оставались в силе приказы Джессики.
- Твоя бабушка поручила мне завершить твое образование и
удостовериться, что ты не одержим.
- Я не одержим, - просто бесстрастное заявление.
- Почему ты сбежал?
- У Намри был приказ убить меня, неважно, что я делаю. Приказ этот
исходил от Алии.
- Так ты что, Видящий Правду?
- Да, - еще одно бесстрастное заявление, преисполненное
самоуверенности.
- И Ганима тоже?
- Нет.
Туг Проповедник нарушил свое молчание, устремив слепые глазницы на
Хэллека, но указывая на Лито:
- По-твоему, ТЫ можешь его проверять?
- Не вмешивайся, ничего не зная о проблеме и ее последствиях, -
ответил Хэллек, даже не глянув на слепца.
- О, мне достаточно хорошо известны ее последствия, - сказал
Проповедник. - Однажды меня проверяла старуха, воображавшая, будто знает,
что делает. Как выяснилось, она не знала.
Тогда Хэллек на него поглядел:
- Ты тоже - Видящий Правду?
- Всякий может быть Видящим Правду, даже ты, - ответил Проповедник. -
Это дело честности перед самим соей насчет природы твоих собственных
чувств. Для этого требуется внутренняя согласованность с легко
распознаваемой правдой.
- Почему ты вмешиваешься? - спросил Гурни, кладя руку на нож. Кто он,
этот Проповедник?
- Я ответственен за эти события, - сказал Проповедник. Моя мать могла
бы возложить на алтарь даже свою собственную кровь, но у меня другие
мотивы. И я действительно понимаю твою проблему.
- Ну? - Хэллек теперь был неподдельно заинтригован.
- Леди Джессика приказала тебе отличить собаку от волка, зе'еб и
ке'еб. По ее определению, волк - это тот, наделенный силой, кто этой силой
злоупотребляет. Однако, между собакой и волком есть предрассветный период,
когда ты не можешь отличить их друг от друга.
- Почти в цель, - сказал Хэллек, заметив, что все больше и больше
обитателей съетча заходят в помещение, чтобы послушать. - Откуда тебе это
известно?
- Потому что я знаю эту планету. Не понимаешь? Подумай, как это. На
поверхности - скалы, грязь, осадочные породы, песок. Это - память планеты,
картины ее истории. Точно также с людьми. Собака напоминает волка. Всякое
мироздание вращается вокруг ядра БЫТИЯ, и из этого ядрышка идут наружу все
воспоминания, прямо на поверхность.
- Очень интересно, - сказал Хэллек. - И как это поможет мне выполнить
приказание?
- Пересмотри картину твоей истории внутри себя. Приобщись к ней
по-звериному.
Хэллек покачал головой. В Проповеднике была подчиняющая себе прямота,
качество, многократно встречавшееся ему в Атридесах - и не один намек он
уловил, что этот человек пользуется силой Голоса. Хэллек почувствовал, как
у него сердце начинает ходить ходуном. Возможно ли?..
- Джессика хочет окончательной проверки, потрясения, при котором
проявится подкладочная ткань ее внука, - сказал Проповедник. - Но эта
ткань всегда перед тобой, открытая взору.
Хэллек повернулся и посмотрел на Лито - непроизвольно, подчиняясь
неодолимой силе.
А Проповедник продолжал, словно читая назидание упрямому ученику:
- Этот молодой человек смущает тебя, поскольку он не единичное бытие.
Он сообщество. И, как в любом обществе, при потрясении любой его член
может взять на себя руководство. Такое не всегда во благо, и мы получаем
наши истории о Богомерзости. Но ты уже достаточно ранил это сообщество,
Гурни Хэллек. Разве ты не видишь, что трансформация уже произошла? Этот
юноша достиг такой внутренней общности, которая обладает безмерной силой,
которую уже не сокрушить. Я и без глаз это вижу. Сперва я противостоял
ему, но теперь следую его велениям. Это - Целитель.
- Кто ты? - вопросил Хэллек.
- Я - большее, чем видимо тебе. Не смотри на меля, смотри на того,
кого тебе приказали учить и проверять. Он сформировался через кризис. Он
уцелел в смертоносной среде. Он здесь.
- Кто ты? - настойчиво повторил Хэллек.
- Я велю тебе смотреть только на этого юношу Атридеса! Он - та
основополагающая обратная связь, от которой зависит наш человечий род. Он
заново введет в систему результаты ее прошлых разработок. Никто не в
состоянии знать эти прошлые разработки так, как знает он. А ты помышляешь
уничтожить такого!
- Мне было приказано проверить его, и я не по...
- Помышлял!
- Богомерзость ли он?
Проповедник утомленно рассмеялся:
- Ты упорствуешь в чуши Бене Джессерит. Как же они творят мифы,
усыпляющие людей!
- Ты - Пол Атридес? - спросил Хэллек.
- Пола Атридеса больше нет. Он пытался стоять верховным моральным
символом, в то время как сам отрекся от всех моральных претензий. Он стал
святым без Бога, каждое слово - богохульство. Как ты можешь думать...
- Потому что ты говоришь его голосом.
- Не МЕНЯ ли ты будешь проверять? Остерегайся, Гурни Хэллек.
Хэллек сглотнул и заставил себя опять посмотреть на бесстрастного
Лито, который так и стоял, хладнокровно наблюдая.
- Кто кого проверяет? - вопросил Проповедник. - Не может ли быть так,
что леди Джессика проверяет тебя, Гурни Хэллек?
Хэллека глубоко всколыхнуло это замечание, он сам понять не мог,
почему дал словам Проповедника так запасть ему в душу. Но в слугах
Атридеса глубоко сидело повиновение принимать за должное подобное
загадочное умение их владык. Леди Джессика ему это объясняла - и сделала
все еще более загадочным для него. И теперь Хэллек ощутил, как происходит
в нем некое изменение, НЕЧТО, лишь самым краешком задевшее при
проникновении всю выучку Бене Джессерит, которой закалила его леди
Джессика. В нем поднялась безмолвная ярость. Он не хотел меняться!
- Кто из нас играет в Бога, и куда ведет? - осведомился Проповедник.
- Чтобы ответить на этот вопрос, тебе нельзя полагаться на один лишь
рассудок.
Медленно, осмотрительно, Хэллек перевел взгляд с Лито на слепца.
Джессика частенько повторяла, что ему следует достигать равновесия клириса
- "ты-будь не-будь". Она называла это наукой вне слов и фраз, вне правил и
доводов. Это - отточенный край его собственной внутренней - всепоглощающей
- истины. Что-то в голосе слепца, его тоне, его манерах, зажгло ярость
Хэллека, перегоревшую в нем в глухое спокойствие.
- Ответь на мой вопрос, - сказал Проповедник.
Хэллек ощутил, как эти слова усугубили его сосредоточенность на
данном месте, данном конкретном моменте и его требованиях. Его положение в
мире определялось только лишь сосредоточенностью. В нем не осталось
никаких сомнений. Это Пол Атридес, не мертвый, а вернувшийся. И это не
дитя - Лито. Хэллек еще раз поглядел на Лито - и теперь действительно его
увидел. Увидел приметы перенесенного потрясения вокруг глаз, чувство
уравновешенности в осанке, пассивный рот с его причудливым чувством юмора.
Лито выделился из фона, как будто в фокусе ослепительного света. Он достиг
гармонии, просто ее приняв.
- Скажи мне, Пол, - проговорил Хэллек, - твоя мать знает?
Проповедник вздохнул.
- Для Сестер, для всех них, я мертв. Не пытайся меня обвинить.
Так и не глядя на него, Хэллек спросил:
- Но почему она...
- Делает то, что ей должно. Строит собственную жизнь, полагает, будто
управляет многими другими жизнями. Все мы играем в бога.
- Но ты жив, - прошептал Хэллек, потрясенный теперь до глубины души
осознанием этого, поворачиваясь, наконец, чтобы взглянуть на этого
человека, который был моложе его, но которого так состарила пустыня, что
он казался вдвое старше Хэллека.
- Ну, что? - вопросил Пол. - Живой?
Хэллек посмотрел вокруг, на наблюдающих Свободных, на их лицах
застыло смешанное выражение сомнения и благоговения.
- Моя мать никогда не должна была усваивать мой урок, - это был голос
Пола. - Быть богом вполне способно в конечном итоге сделать тебя скучающим
и деградирующим. Одно это было бы достаточной причиной для изобретения
свободы воли! Бог мог бы захотеть тогда сбежать в сон и жить только среди
бессознательных проекций созданий своих грез.
- Но ты жив! - громче теперь проговорил Хэллек.
Пол, проигнорировав возбуждение в голосе своего старого товарища,
спросил:
- Ты бы действительно стравил его и сестру в испытании Машад? Какая
смертельная чушь! Каждый из них заявил бы: "Нет! Убей меня! Оставь другому
жизнь!" И куда бы привело такое испытание? И что тогда значит жить, Гурни?
- Это было не испытание, - сказал Хэллек. Ему не понравилось, как
Свободные плотнее стеснились вокруг них, разглядывая Пола, не обращая
внимания на Лито.
Но теперь вмешался Лито.
- Погляди на ткань, отец.
- Да... Да... - Пол высоко поднял голову, как будто принюхиваясь. -
Так это Фарадин!
- Как легко следовать нашим мыслям, а не нашим чувствам, - сказал
Лито.
Хэллек был не в состоянии последовать за этой мыслью, и уже собирался
спросить, но Лито перебил его, положив руку ему на плечо:
- Не спрашивай, Гурни. Ты можешь вернуться к подозрению, что я
Богомерзость. Нет! Оставь это, Гурни. Если ты попытаешься взять это силой,
то только погубишь себя.
Но Хэллека одолели сомнения. Джессика его предостерегала: "Они могут
быть очень хитрыми, эти предрожденные. У них есть трюки, которые тебе даже
и не снились". Хэллек медленно покачал головой. И Пол! Великие боги! Пол
жив и в союзе с этим знаком вопроса, которому является отцом!
Свободные вокруг них не могли больше сдерживаться. Они полезли между
Хэллеком и Полом, между Лито и Полом, оттеснив Хэллека и Лито на второй
план. Хриплые вопросы хлынули градом.
- Ты Муад Диб? Ты вправду Муад Диб? Это правда, то, что он говорит?
Скажи нам!
- Вы должны думать обо мне только как о Проповеднике, - совсем
затолканный ими, ответил Пол. - Я не могу быть Полом Атридесом или Муад
Дибом, никогда больше. Я ни супруг Чани, ни Император.
Хэллек, боясь того, что может случиться, если эти разочарованные
вопросы не получат логического ответа, собирался уже было вмешаться, когда
Лито его опередил. Вот когда Хэллек впервые узрел стихию жуткого
изменения, совершившегося в Лито. Взревел бычий голос: "По сторонам!" - и
Лито шагнул вперед, раскидывая взрослых Свободных налево и направо, сшибая
их, молотя их руками, вывертывал ножи у них из рук, хватаясь за лезвия.
Меньше чем через минуту те Свободные, что оставались на ногах, жались
по стенам в оцепенении ужаса. Лито встал рядом с отцом.
- Когда говорит Шаи Хулуд, вы повинуетесь, - сказал Лито.
И когда кое-кто из Свободных вздумал спорить, Лито отломил кусок у
каменной стены прохода при выходе из помещения и раскрошил его голыми
руками - не переставая улыбаться.
- Я разрушу ваш съетч у вас на глазах, - сказал он.
- Демон Пустыни, - прошептал кто-то.
- И ваши каналы, - сказал Лито. - Я разорву их на куски. Нас здесь не
было, вы слышите меня?
Головы испуганно и покорно закивали в разные стороны.
- Ни один из вас нас не видел, - сказал Лито. - Один шепоток от вас -
и я выгоню вас в пустыню без воды.
Хэллек увидел руки, поднятые в предостерегающем жесте - знаке червя.
- Теперь мы пойдем, мой отец и я, в сопровождении нашего старого
друга, - сказал Лито. - Приготовьте нам топтер.
...А затем Лито направил их на Шулох, объяснив по пути, что они
должны двигаться быстро, потому что "Фарадин прибудет на Арракис совсем
скоро. И, как сказал мой отец, тогда ты увидишь настоящее испытание,
Гурни".
Глядя вниз с кручи Шулоха, Хэллек опять себя спросил, как спрашивал
каждый день: "Что за испытание? Что он имеет в виду?"
Но Лито больше не было в Шулохе, а Пол отказывался отвечать.