Хроники Дюны. Ф. Херберт. Дюна. КНИГА ПЕРВАЯ. ДЮНА. 002 - 5 Апреля 2023

Главная » » Хроники Дюны. Ф. Херберт. Дюна. КНИГА ПЕРВАЯ. ДЮНА. 002

19:38

Хроники Дюны. Ф. Херберт. Дюна. КНИГА ПЕРВАЯ. ДЮНА. 002

===

Это сказала Алия-Нож: "Преподобная мать должна сочетать
соблазнительные хитрости куртизанки с неприступностью и
величием девственной богини, сохраняя эти качества столь долго,
сколько позволяет ее юность. А когда ее молодость и красота
исчезнут, их место займут коварство и находчивость".
Принцесса Ирулэн.
Муаддиб: семейные комментарии.

- Ну, Джессика, что ты теперь скажешь? - спросила Преподобная мать.
Их разговор происходил в замке Каладан в день тяжелого испытания Пола. Обе женщины были в комнате Джессики одни, а Пол был в соседней.
Джессика стояла у окна, выходившего на юг, завороженная путаницей красок заката над рекой. Она прекрасно расслышала вопрос, но все еще не могла решить, как ей себя вести.
Она вспомнила про испытание, через которое прошел ее сын, и прошептала:
- Бедный Пол...
- Я задала тебе вопрос! - голос старухи звучал сердито и настойчиво.
- Что? А! -- Джессика оторвалась от воспоминаний и повернулась к старухе, сидящей у стены между двумя окнами, выходящими на восток. -- Что же вы хотите, чтобы я сказала?
- Что я хочу? Я хочу, чтобы говорила ты, -- в голосе старухи слышалась издевка.
- Да, но у меня сын! -- вспыхнула Джессика, хотя и понимала, что ее намеренно вводят в состояние гнева.
- Тебе было ведено рожать для Атридесов только дочерей!
- Это так много для него значило! -- взмолилась Джессика.
- И ты со своей гордыней произвела на свет Квизатца Хедераха!
Джессика подняла голову.
- Я знала, что это необходимо.
- Ты думала только о том, что твой герцог желает сына! -- проворчала старуха. -- А интересы герцога в расчет не принимались. Твоя дочь могла бы стать невестой наследника Харконненов. Ты безнадежно усложнила дело, поставив под угрозу развитие всей генетической линии нашего рода.
- Но ведь и вы не безгрешны! -- с вызовом бросила Джессика в лицо старухе, храбро выдержав ее взгляд. И та вдруг смущенно пробормотала в ответ:
- Что сделано, то сделано!
- Я поклялась никогда не менять свои решения, -- подтвердила Джессика.
- Как это благородно! -- рявкнула старуха. -- Никаких сожалений. Посмотрю, какую ты будешь предлагать цену за свою жизнь и жизнь своего сына, когда каждый захочет убить вас... Как ты будешь молить о пощаде...
Джессика побледнела.
- Неужели нет выбора?
- Выбора? И это спрашивает ученица Бене Гессерит?
- Я спрашиваю лишь о том, что видите в будущем вы, с вашими большими возможностями?..
- Я вижу в будущем то, что видела и раньше. Ты хорошо знаешь состояние наших дел. Стремление смешивать кровь безо всякого плана было свойственно нам, Джессика. Империя, компания СНОАМ, Великие дома -- это всего лишь частицы, выброшенные на поверхность бешеного потока.
- СНОАМ, - прошептала Джессика. - Я думаю, что она уже решила, как поделить захваченное у Атридесов.
- Что СНОАМ, когда даже погода в наше время изменчива, как флюгер, -- сказала старуха. -- Император и его друзья требуют шестьдесят пять процентов от директорских прав компании. Они тоже почуяли запах добычи. И чем она крупнее, тем больше вожделение. Это неизбежная страница истории, девочка.
- Что мне сейчас позарез нужно, -- сказала Джессика, -- так это взгляд в историю.
- Не надо шутить! Ты не хуже меня знаешь, какие силы нас окружают.
Джессика с горечью проговорила:
-- А мы как щепки в потоке!
-- Помолчать бы тебе, девочка! На эту дорогу ты вступила
сама, и я знаю, что тебя ожидает.
-- "Я -- Бене Гессерит. Я существую только для того, чтобы
наблюдать", -- процитировала Джессика.
-- Правильно! -- сказала старуха. -- И все, на что мы теперь
можем надеяться, -- это спасти главное: основу для продолжения
рода.
Джессика закрыла глаза, чувствуя, как слезы жгут ей веки.
Наконец она произнесла:
-- Я заплачу за свои ошибки.
-- А твой сын тоже будет платить за твои ошибки?
-- Я постараюсь его защитить!
-- Защитить! -- фыркнула старуха. -- Ты же хорошо знаешь, в
чем гнездится слабость! Защищая его, ты лишишь его силы,
необходимой ему, чтобы выполнить свое предназначение.
Джессика отвернулась и посмотрела в окно. Старуха поднялась,
поправляя платье.
-- Позови сына, мне пора уходить. -- Голос старухи
смягчился. -- Джессика, девочка, я бы хотела остаться и помочь
вам, но каждый должен идти своим путем.
-- Я знаю.
-- Ты дорога мне, как любая из моих дочерей, но я не могу
смешивать материнские чувства с долгом.
-- Я понимаю...
-- То, что ты сделала и почему ты это сделала, -- мы знаем
обе. Хочу сказать тебе в утешение, что твой сын может стать
вершиной Бене Гессерит. Однако не питай слишком больших надежд
-- у него один шанс из тысячи.
Джессика сердитым жестом смахнула слезы со своего лица.
-- Вы снова заставили меня почувствовать себя маленькой
девочкой, отвечающей первый урок. Люди не должны уподобляться
животным. А я была так одинока...
-- Это следовало бы сделать одним из испытаний, -- сказала
старуха. -- Люди почти всегда одиноки. А теперь зови Пола, у
него было время подумать. Я еще должна задать ему несколько
вопросов.
Джессика кивнула и, подойдя к соседней двери, открыла ее:
-- Пол, зайди к нам, пожалуйста.
Пол нехотя вошел к женщинам, в его походке сквозило
упрямство. Он взглянул на мать так, как будто она была ему
чужой. При виде Преподобной он насторожился и приветствовал ее
как равный равную.
-- Давай вернемся к вопросу о твоих снах, юноша, -- сказала
ему старуха.
-- Чего вы от меня хотите? Не все сны стоят того, чтобы о
них помнить, хотя я могу вспомнить любой.
- Как же ты определяешь разницу между ними?
- Просто... знаю.
Старуха посмотрела на Джессику, потом опять на Пола.
-- Что тебе снилось прошлой ночью? Достоин ли тот сон
воспоминания?
- О, да!
Пол закрыл глаза, припоминая:
- Мне снился пожар... вода... и девушка в ней... очень
худенькая, с огромными глазами ярко-синего цвета. Я
разговаривал с ней и рассказал ей о вас.
Пол открыл глаза.
- То, что ты рассказал той девушке, произошло сегодня?
Пол подумал, прежде чем дать ответ.
- Да. Я рассказал ей о том, что пришли вы и отметили меня
клеймом странности.
-- Клеймом странности! -- выдохнула старуха и посмотрела на
Джессику, чтобы привлечь ее внимание к Полу.
-- Скажи мне правду, Пол, ты часто видишь во сне то, что
потом происходит наяву?
- Да. Я часто видел во сне эту девушку.
- Ты ее знаешь?
- Нет. Но я ее встречу.
- Расскажи мне о ней.
Пол снова закрыл глаза:
- Мы -- на маленьком пятачке среди скал, где можно
укрыться. Несмотря на ночное время, очень жарко, и сквозь
промежутки между скалами видны пески. Мы... чего-то ждем... я
должен встретиться с какими-то людьми. Она боится, но пытается
скрыть это от меня, а я... совсем не волнуюсь. Она говорит
"Расскажи мне о воде твоего родного мира... Узул..."
Пол открыл глаза.
-- Ну, не странно ли? Мой родной мир Каладан. Я никогда не
слышал о такой планете -- Узул.
-- Было ли в этом сне еще что-нибудь? -- вмешалась Джессика.
-- Впрочем, может, это меня она назвала таким именем, --
подумал вслух Пол. -- Мне это только сейчас пришло в голову. --
Он снова закрыл глаза. -- Она попросила рассказать ей о воде. Я
взял ее за руку и сказал, что прочту ей стихи. И вот я читаю ей
стихи, но многие слова ей непонятны, приходится объяснять...
Старуха посмотрела на Пола:
-- Молодой человек, как Проктор школы Бене Гессерит я
утверждаю, что вижу перед собой Квизатца Хедераха, который
станет одним из нас. Твоя мать тоже видела такую возможность,
но она смотрела глазами матери.
Старуха замолчала, а Пол, понимая, что она ждет его ответа,
хранил молчание. Наконец она сказала:
-- Кем ты станешь, покажет будущее. Но в тебе что-то есть,
это несомненно...
-- Мне можно уйти?
-- Разве тебе не хочется узнать, кто такой Квизатц Хедерах?
-- спросила Джессика.
-- Мне ведь сказали, что те, кто пытались это узнать,
умирали.
-- Я могу тебе намекнуть, почему их попытки не удались, --
сказала Преподобная мать.
"Она говорит о намеках, значит, сама ничего толком не
знает", -- подумал Пол.
-- Раз можете, так скажите!
-- Он что, командует мною? -- старуха улыбнулась, и лицо ее
стало еще более морщинистым. -- Ну что ж, это хорошо.
Пол почувствовал удивление -- старуха говорит элементарные
вещи. Неужели она думает, что мать его ничему не учила?
-- Это и есть ваш намек?
-- Мы здесь не для того, чтобы играть словами, -- сказала
старуха. -- Ива сгибается под ветром, пока не разрастется и не
встанет стеной на его пути. В этом ее предназначение.
Пол пристально поглядел на нее. Она сказала
"предназначение", и он почувствовал, как это слово будто
ударило по нему. Он ощутил вдруг в себе приступ злобы: глупая,
пошлая старуха!
-- Вы думаете, что я могу стать этим Квизатцем Хедерахом? --
отчеканил он. -- Вы сказали об этом, но вы ни одним словом не
обмолвились о том, как я могу помочь своему отцу. Я слышал весь
ваш разговор с моей матерью. Вы говорили так, будто мой отец
уже мертв...
-- Если бы мы могли что-либо предпринять для спасения твоего
отца, то мы бы давно уже это сделали, -- проворчала старуха. --
Может, мы еще успеем спасти тебя. Это сомнительно, но возможно.
Но для твоего отца уже ничего нельзя сделать. Когда ты поймешь
мои слова и примешь их за непреложную истину, ты усвоишь урок
настоящего Бене Гессерит.
Пол видел, как потрясли эти слова его мать. Он во все глаза
смотрел на старуху. Как она могла сказать такое о его отце? Что
заставляет ее так думать? В нем все кипело от негодования.
Но Преподобная мать уже обратилась к Джессике:
-- Ты обучила его согласно пути -- я вижу все признаки
этого. На твоем месте я сделала бы то же самое -- ну их к
дьяволу, все правила!
Джессика кивнула.
-- Теперь я предупреждаю тебя, -- сказала старуха, --
продолжай обучение, как начала. Внутренний голос подскажет ему
свой путь безопасности. Положено хорошее начало, но мы не
знаем, сколько всего ему еще понадобится... и что приведет в
отчаяние.
Старуха подошла вплотную к Полу и посмотрела на него сверху
вниз:
-- Прощай, юноша! Надеюсь, тебе повезет. А если нет -- что
ж, мы еще и сами кое-что можем.
Она снова посмотрена на Джессику. Между ними мелькнула искра
понимания. Потом она, не оглядываясь, вышла из комнаты, шелестя
юбкой. И комната, и все, кто в ней находилась, уже перестали
быть предметом се внимания. Но Джессика успела заметить слезы
на ее морщинистых щеках. Эти слезы говорили об охватившем ее
смятении больше, чем любые ее слова и поступки в этот
напряженный день.

x x x

Вы уже читали, что Муаддиб не имел друзей своего возраста
на Каладане -- опасность была слишком велика. Но у него были
прекрасные друзья среди учителей. Один из них -- Гурни Хэллек,
трубадур-воин. (Вы найдете его песни в этой книге, и, быть
может, они полюбятся вам. Пойте их, пусть они станут вашими
песнями). Имя другого -- Зуфир Хават. Этот старый ментат,
служивший герцогу и ведающий убийствами, внушал страх даже
падишаху-императору. В числе друзей Муаддиба были также: Дункан
Айдахо -- мастер фехтования, доктор Веллингтон Уйе, озаренный
светом знания, но ставший предателем, Его мать, леди Джессика,
направила своего сына по пути Бене Гессерит. Отцовские чувства
герцога Лето, скрытые в нем до поры, пробудились с рождением
сына.
Принцесса Ирулэн.
История детства Муаддиба.

Зуфир Хават вошел в классную комнату замка Каладан и молча
запер за собой дверь. Сегодня он чувствовал себя особенно
усталым. Как быстро промчались годы!.. Его нога ныла в месте
ранения, полученного еще на службе старого герцога. Он служил
уже третьему поколению этой семьи.
Оглядев комнату, залитую лунным светом, он заметил Пола,
сидевшего за столом над разложенными бумагами и картами.
"Сколько раз я должен повторять ему, чтобы он не сидел
спиной к двери!" -- Хават сделал несколько шагов по направлению
к мальчику.
Пол остался сидеть в прежней позе. Хават кашлянул. На луну
набежало облако, и свет в комнате померк. Пол выпрямился и, не
оглядываясь, сказал:
-- Я помню, что сижу спиной к двери.
Хават выдавил на лице улыбку, прошел в глубь комнаты,
остановился у стола. Пол поднял голову и посмотрел на старика:
темное, изрезанное морщинами лицо, глаза, полные тревоги.
-- Я слышал, как вы шли по дому, как открывали дверь.
-- Но ведь так может войти любой!
-- Я еще в состоянии отличить вас от любого.
"Может быть, он и прав", -- подумал Хават. Это его
служанка-мать, конечно, многому научила. Хотел бы я знать, что
подумали бы об этом в ее драгоценной школе? Может быть, поэтому
сюда и прислали старуху Проктора -- наставить нашу дорогую леди
Джессику на путь истинный?
Хават поставил стул напротив Пола и сел лицом к двери.
Откинувшись на спинку, он изучал комнату. Внезапно она
показалась ему незнакомой, видимо, потому, что вещи были уже
отправлены на Арраки. Остались только стол и зеркало, возле
которого висела вся изрезанная мишень, похожая на лицо старого
солдата, побывавшего во многих сражениях. "И я, наверное, такой
же", -- подумал Хават.
-- Зуфир, о чем ты думаешь? -- спросил Пол.
Хават взглянул на мальчика:
-- Тебя печалит отъезд?
-- Печалит? Чепуха! Жаль, конечно, расставаться с друзьями.
-- Он посмотрел на карты. -- Арраки -- всего лишь одна из
планет. Мой отец послал тебя навестить меня?
Хават нахмурился: мальчик слишком хорошо его понимал. Он
кивнул:
-- Ты думаешь, было бы лучше, если бы он пришел сам? Но ты
же знаешь, как он занят. Он придет позже.
-- Я изучал бури на Арраки.
-- Бури? Понятно.
-- Похоже, что они там очень страшны. Они распространяются
на территорию в шесть-семь тысяч километров и разрушают все на
своем пути. Скорость ветра достигает семисот километров в час.
Почему там не возьмут погоду под контроль?
-- Это требует больших расходов. У Арраки свои проблемы.
Союз требует чересчур высокую плату за этот контроль. Дом
твоего отца не слишком богат, и ты это знаешь.
-- Ты когда-нибудь видел Свободных?
"Мальчишка умен не по годам", подумал Хават.
-- Видел и не видел, -- сказал он. -- Об этом народе
известно немногое. Они носят широкие накидки, и от них исходит
неприятный специфический запах.
Пол сглотнул слюну, внезапно осознав важность этого
сообщения: Свободные носят специальные костюмы, которые
удерживают воду. Видимо, им приходится перегонять собственные
выделения, чтобы не мучиться от жажды.
-- Вода там -- драгоценность, -- сказал он.
Хават кивнул, думая о том, что ехать на эту планету надо
хорошо подготовившись.
Пол посмотрел на небо и увидел, что начинается дождь.
"Вода..." -- подумал он.
-- Ты еще много узнаешь о ней, -- вторил его мыслям Хават.
-- Как сын герцога ты не будешь испытывать в ней нужды, но
другие...
Пол вспомнил слова Преподобной матери: "Ты узнаешь о
погребенных надеждах, о безумии пустыни. Тебе придется носить
очки от солнца, и не будет у тебя ничего для передвижения,
кроме собственных ног На Арраки луна станет твоим другом, а
солнце -- врагом".
И только сейчас, спустя неделю после встречи с Преподобной
матерью, Пол почувствовал страх. Посмотрев на хмурое лицо
Хавата, он спросил:
-- Ты встречался с Преподобной матерью?
В глазах Хавата зажегся интерес:
-- Да, а что?
-- Она... -- Пол заколебался.
-- Что "она"?
-- Она сказала одну вещь. -- Пол закрыл глаза и начал
говорить, невольно повторяя чужие интонации: -- Ты, Пол
Атридес, сын герцога, должен твердо знать то, что знали твои
предки.
Пол открыл глаза.
-- Эти слова рассердили меня, и я сказал: -- Мой отец правит
целой планетой. "Он ее теряет", -- возразила она. А когда я
предположил, что мой отец взамен получит еще более богатую
планету, она ответила, что он и ее потеряет и что об этом знают
все.
-- Это правда, -- пробормотал Хават.
-- Тогда почему мы переселяемся?
-- Потому что таков приказ императора. Что еще изрекла эта
шпионка?
Пол посмотрел на свою руку. "Она отметила меня печатью
власти", -- подумал он.
-- Она спросила, что значит "править"? Я ответил, что это
значит приказывать Она же сказала, что мне придется отучаться
приказывать.
"Здесь она попала в точку", -- подумал Хават и кивнул Полу,
чтобы тот продолжал.
-- Она сказала, что надо действовать только убеждением, а не
приказом... что надо привлекать к себе лучших людей.
-- Она тебе не говорила, как твой отец привлек на свою
сторону таких людей, как Дункан и Гурни?
Пол пожал плечами:
-- Еще она говорила, что хороший правитель должен знать все
языки своих подданных. Скажи мне, Зуфир, разве Арраки такая
плохая, как она мне ее описала?
-- Ничто не может быть плохим или хорошим само по себе.
Возьми, например, этих бродяг Свободных. По нашим сведениям, их
там немало. Гораздо больше, чем считают. И они ненавидят
Харконненов всем сердцем. Нс пропускай это мимо ушей, мой
мальчик.
-- Мой отец рассказывал мне о Салузе Второй, -- припомнил
Пол. -- Знаешь, Зуфир, она похожа на Арраки... возможно, не
совсем такая, но похожа.
-- Мы так мало знаем о ней...
-- Свободные нам помогут?
-- Возможно. -- Хават встал. -- Сегодня я улетаю на Арраки.
А ты пока позаботься о себе сам, хотя бы ради меня, старика,
который так тебя любит, ладно? И сиди только лицом к дверям. Не
то чтобы я считал, что в этом замке существует для тебя
опасность, просто у тебя должна выработаться такая привычка.
-- Значит, улетаешь?
-- Да, а ты последуешь за мной завтра. Следующая наша
встреча состоится на земле нового мира. Будь всегда начеку, и
ты сумеешь избежать любой опасности. -- Он потрепал Пола по
плечу и пошел к двери.
-- Зуфир!
Хават оглянулся.
-- Никогда не сиди спиной к двери, -- попросил Пол.
Усмешка скользнула по лицу старика. После его ухода Пол
пересел на его место.
Дверь снова распахнулась, и в комнату неуверенной походкой
вошел вооруженный до зубов очень полный мужчина.
-- Итак, Гурни Хэллек, -- сказал со смехом Пол, -- теперь ты
оружейных дел мастер?
Хэллек захлопнул дверь ногой.
-- А ты считаешь, что я пришел с тобой играть?!
Он оглядел комнату, подмечая, что люди Хавата уже поработали
здесь.
Повсюду виднелись едва заметные следы кода Пол наблюдал за
ним. Круглый как шар человек суетливо устраивался на стуле,
потом положил на стол свое оружие. Тут были и рапира, и кинжал,
и защитные ленты.
-- Так... для меня не нашлось даже "доброго утра", --
упрекнул он. -- Скажи, какую колючку ты всадил в старого
Хавата? Он промчался мимо меня, будто спешил на похороны своего
заклятого врага.
Пол улыбнулся. Он очень любил этого толстяка, чьи проказы и
шутки скрашивали ему годы детства.
Хэллек снял с плеча музыкальный инструмент и принялся
напевать, аккомпанируя себе на бализете.
Пол встал и прошелся по комнате.
-- Ну, Гурни, ты что, пришел заниматься со мной музыкой? А
ведь сейчас самое время подраться.
-- Нет, нашим приятным дням пришел конец, -- сказал Хэллек.
-- А где Дункан Айдахо? -- спросил Пол. -- Разве он не
собирается обучать меня сегодня обращению с оружием?
-- Дункан со вторым отрядом уже на пути к Арраки. У тебя
остался только я.
-- Может, тогда споешь мне балладу? Я хочу знать, как это
делается.
Гурни рассмеялся и начал петь.
-- Неплохо, -- сказал Пол. -- Но если бы тебя слышала моя
мать, она приказала бы прибить твои уши к дверному замку -- для
украшения.
Гурни подергал себя за уши:
-- Неважное украшение.
Пол взял со стола защитный пояс и надел его:
-- А ну защищайся!
Глаза Хэллека сделались круглыми от нарочитого изумления:
-- Как? Твоя нечестивая рука поднялась на меня? Защищайся,
отрок! -- Хэллек взял рапиру и взмахнул ею в воздухе: -- Я --
дьявол, жаждущий крови!
Пол взял другую рапиру и встал в позицию, выставив ногу
вперед.
-- Какого болвана прислал мне мой отец в учителя фехтования,
-- нараспев произнес Пол, нажимая кнопку защитного поля и
чувствуя его действие.
Хэллек зорко следил за движениями мальчика, и, когда тот
направил тупое острие в его грудь, он увернулся от удара.
-- Превосходно, -- сказал Хэллек, -- но ты раскрылся для
скользящего удара из-под руки.
Опечаленный Пол отступил.
-- Следовало бы проучить тебя за такую неосторожность.
Хэллек взял со стола кинжал:
-- Вот с этой штуковиной не позволяй никому приближаться к
тебе на расстояние вытянутой руки, даже в шутку не позволяй!
-- Я сегодня не в настроении.
-- Не в настроении?! -- Голос Хэллека выдал его бешенство.
-- При чем тут настроение?! Ты ведь будешь драться по
необходимости, а не по настроению. Настроение необходимо только
для любви, для борьбы оно не годится.
-- Извини, Гурни!
-- Очень мне нужны твои извинения! Защищайся!
Хэллек активизировал поле и повел стремительную атаку,
угрожающе направив свой кинжал вниз, а рапиру -- вверх. Его
прыжок сначала в сторону, а потом вперед не застал Пола
врасплох. Но, отражая атаку, Полу пришлось отступить. Он
почувствовал, как затрещало его поле, когда соприкоснулись
рапиры.
"Что это сегодня на него нашло? -- подумал Пол. -- Он ведь
не притворяется".
И Полу поневоле пришлось выхватить кинжал.
-- Вот когда ты почувствовал в нем надобность! -- усмехнулся
Гурни.
"Предательство? -- подумал Пол. -- Нет, только не Гурни!"
Они продолжали драться. Выпады и парирование, нападение и
защита. Воздух в защитных полях становился все более спертым,
но с каждым контактом запах озона ощущался сильнее и сильнее.
Мальчик продолжал отступать.
Пол отпарировал удар вниз, увидев рапиру Хэллека над краем
стола. Отскочив в сторону, он выбросил вверх руку с рапирой, а
кинжал направил к шее Хэллека, остановив лезвие в дюйме от
яремной жилы.
-- Ты этого хотел, Гурни?
-- Посмотри вниз, мальчуган.
Пол увидел, что лезвие рапиры Хэллека находится против его
паха.
-- Нам бы следовало продолжить, -- сказал Хэллек. -- Когда
тебя прижало, ты сразу начал драться в полную силу. И сразу
появилось настроение.
Гурни усмехнулся волчьей улыбкой, и дрожь пробежала по его
багровому шраму.
-- А как ты на меня кинулся, будто и впрямь хотел моей
крови. -- Хэллек отбросил кинжал. -- Если бы ты дрался ниже
своих возможностей, мне пришлось бы оставить тебе отметину в
виде хорошенького шрама. Я не хочу, чтобы мой любимый ученик
пал от руки первого же Харконнена, будь они прокляты!
Пол выключил поле и облокотился об угол стола, переводя
дыхание.
-- Я этого заслуживаю, Гурни. Но мой отец рассердился бы на
тебя, а я не хочу, чтобы ты платил за мои ошибки.
-- Наоборот, он наказал бы меня, если бы я не сделал из тебя
первоклассного бойца.
Пол выпрямился и вложил кинжал в ножны.
-- То, что мы здесь делали, -- не просто игра, -- сказал
Хэллек.
Пол кивнул. Его удивляла не свойственная Хэллеку
серьезность. Он посмотрел на извилистый шрам под его
подбородком, вспомнил историю о том, каким образом он был
оставлен там скотиной Рабаном, одним из приближенных
Харконнена. И Полу вдруг стало стыдно за то, что он мог даже на
мгновение усомниться в Хэллеке. Потом он подумал, что Хэллек
при этом чувствовал боль, хотя, возможно, и не такую сильную,
какая была внушена ему Преподобной матерью. Он отогнал грустные
мысли.
-- Сегодня я рассчитывал на игру, -- сказал Пол. -- В
последнее время все сделалось чересчур серьезным.
Хэллек отвернулся, пытаясь скрыть свои чувства. Что-то жгло
ему глаза. В нем жила боль, боль за потерянное вчера, которое
было отнято у него безвозвратно текущим временем.
"Как быстро придется мужать этому мальчику, -- подумал
Хэллек. -- Как быстро придется ему научиться считаться с
жестокой необходимостью!"
Не оглядываясь, Хэллек проговорил:
-- Я чувствовал в тебе игру, мальчуган, и мне ничего так не
хотелось бы, как пойти тебе навстречу. Но играм пришел конец.
Завтра мы уезжаем на Арраки. Арраки -- реальность. И Харконнены
-- тоже реальность.
Пол коснулся своего лба лезвием рапиры, которую держал
вертикально.
Хэллек повернулся и, увидев отдаваемый ему салют, кивком дал
знать, что понял его жест.
-- Давай теперь отработаем время Покажи-ка мне, как ты
справляешься с этой штукой -- Он указал на чучело. -- Я буду
наблюдать отсюда: так мне лучше видно. Но предупреждаю тебя, я
испытаю на тебе еще один вид нападения. От врагов ты такого
предупреждения не получишь.
Пол встал на носки и потянулся, сбрасывая напряжение. Мысль
о том, что отныне его жизнь будет наполнена постоянными
изменениями, нагнала на него тоску. Он подошел к чучелу, нажал
кнопку у него на груди и почувствовал, как защитное поле
оттолкнуло клинок.
-- Внимание! -- крикнул Хэллек, и чучело начало атаку.
Пол активизировал свое поле и принялся отражать удары,
нанося, в свою очередь, ответные.
Хэллек наблюдал за его движениями. Его сознание, казалось,
раздвоилось: одна его часть неотрывно следила за борьбой,
другая витала далеко отсюда.
"Я -- хорошо тренированное плодовое дерево, -- думал он. --
Я полон отточенных чувств и возможностей, и все они
настоятельно требуют пересадки в других".
Ему вспомнилось юное лицо его младшей сестры. Ее уже не было
в живых: она умерла в доме развлечений для отрядов Харконнена.
Она любила цветы, но какие -- он не помнил. Его мучило то, что
он не мог это вспомнить.
Пол поднял левую руку, парируя выпад чучела.
-- Умный, дьяволенок! -- восхитился Хэллек, сосредоточившись
теперь только на движениях руки Пола. Он практикуется по своему
собственному методу. Это не стиль Дункана и уж, конечно, не то,
чему учил его я. Эта мысль ввергла Хэллека в еще более глубокую
печаль, и он принялся размышлять о том, испытывает ли мальчик
по ночам страх, навеянный ему его мыслями.
-- Если бы желания были рыбами, мы все забрасывали бы сети,
-- пробормотал он. Это было любимое выражение его матери, он
всегда прибегал к нему, когда чувствовал, как сгущается над ним
тьма завтрашнего дня. Потом он подумал о том, какой странный
вид должен быть у планеты, никогда не знавшей морей и рыб.

x x x

Уйе Веллингтон, Стард 10.032-10.091, доктор медицины
школы Сак; известен главным образом предательством герцога Лето
Атридеса (смотри библиографию, раздел VII -- обстоятельства
предательств).
Принцесса Ирулэн.
Словарь Муаддиба.

В классную комнату вошел доктор Уйе. Пол, отметив про себя
нарочитую небрежность его шагов, продолжал лежать на столе,
предназначенном для занятий, -- так, как оставила его
массажистка. Он наслаждался отдыхом после работы, которую задал
ему Гурни Хэллек.
-- Как ты удобно устроился, -- произнес Уйе своим спокойным
высоким голосом.
Пол поднял голову и увидел в нескольких шагах от себя его
высокую фигуру, закутанную в широкие черные одежды; его
квадратной формы голову с пунцовыми губами и отвислыми усами,
бриллиантовую татуировку на лбу, длинные черные волосы,
схваченные над левым плечом серебряным кольцом, что указывало
на его принадлежность к школе Сак.
-- Ты будешь рад услышать, что сегодня у нас нет времени для
обычного урока: скоро придет твой отец.
Пол сел.
-- Тем не менее я устроил так, что на пути к Арраки ты
сможешь просмотреть фильмокниги и несколько уроков из
микроучебника.
-- О!..
Пол принялся натягивать на себя одежду. Он был в восторге от
предстоящего посещения отца. Они провели вместе не так много
времени с тех пор, как император приказал им принять поместье
на Арраки.
Уйе подошел к столу. "Как развился мальчик за эти несколько
месяцев, -- подумал он. -- Какая потеря! О, какая печальная
потеря!" И тут же напомнил себе: "Я не должен колебаться. Что
сделано, то сделано! Все это ради того, чтобы Ванна не
подвергалась больше обидам со стороны Харконненов".
Пол встал рядом с Уйе, застегивая пуговицы своей куртки.
-- Что я буду изучать в пути?
-- Наземные формы жизни Арраки, -- не сразу отозвался Уйе.
-- Планета, кажется, открыла свои объятия нескольким жизненным
формам. Теперь это ясно. Когда мы туда прибудем, я разыщу
доктора Кайнза, эколога планеты Арраки, и предложу ему свою
помощь.
Уйе проговорил это с видимым усилием, тогда как в голове его
пронеслись совсем другие мысли: "Что я такое говорю? Я лицемерю
даже перед самим собой!"
-- А там будет что-нибудь о Свободных, в этой фильмокниге?
-- спросил Пол.
-- О Свободных? -- Уйе судорожно впился пальцами в край
стола и, увидев, что Пол заметил его нервный жест, отдернул
руку.
-- Послушай, расскажи мне о населении Арраки, -- попросил
Пол.
-- Ну что ж, слушай. Население этой планеты делится на две
основные группы: одна группа -- Свободные, другая объединяет
грабенов, синков и пеонов. Мне говорили, что они женятся и
выходят замуж не только внутри одного племени. Женщины из
деревень синков и пеонов предпочитают выбирать мужей из
Свободных, а мужчины этих племен ищут среди Свободных себе жен.
У них даже есть поговорка: изысканность приходит из города,
мудрость -- из пустыни.
-- У тебя есть их фотографии?
-- Я посмотрю, что можно для тебя достать. Самая интересная
их черта, это, конечно, глаза -- совершенно синие, без белков.
-- Мутация?
-- Нет. Это связано с насыщением крови меланжем.
-- Свободные, должно быть, очень храбрые люди, если они
живут на краю пустыни.
-- По отзывам -- да, -- сказал Уйе. -- Они слагают стихи в
честь своих кинжалов. Женщины у них такие же свирепые, как и
мужчины. Даже дети Свободных жестоки и опасны. Тебе, я думаю,
не позволят с ними играть.
Пол смотрел на Уйе завороженным взглядом. Его чрезвычайно
заинтересовали замечания о силе Свободных. Вот люди, которые
могли бы побеждать!
-- А черви? -- спросил Пол.
-- Что?
-- Я бы хотел побольше узнать о червях пустыни.
-- А... конечно. У меня есть небольшая пленка, всего десять
метров. Она была отснята на северной широте. Очевидцы, на
которых можно положиться, сообщили о червях более четырех
метров в длину, но есть основания считать, что существуют и
более крупные особи.
Пол перевел взгляд вниз, на коническую проекционную карту
северных арракинских широт, разложенную на столе.
-- Пояс пустынь и район Южного полюса отмечены как
необитаемые. Это из-за червей?
-- Из-за штормов.
-- Но ведь любое место можно сделать обитаемым.
-- Если это экономически выгодно, -- сказал Уйе. -- На
Арраки много дорогого жемчуга -- Он погладил свои длинные усы.
-- Сейчас должен прийти твой отец. Я хочу кое-что подарить тебе
перед уходом: этот предмет попался мне, когда я укладывал вещи.
-- Он положил на стол что-то черное, продолговатое, размером с
подушечку большого пальца.
Пол с интересом взглянул на подарок доктора, но не
дотронулся до него. "Как он осторожен!" -- промелькнуло в
мыслях Уйе.
-- Это очень старая Оранжевая Католическая Библия,
предназначенная специально для космических путешествий. Она
сделана из металла и снабжена не только лупой, но и собственной
электростатической схемой. -- Уйе взял Библию в руки и начал
показывать, как ею пользоваться.
-- В закрытом положении ее удерживает пружинный замок,
находящийся под действием электрического разряда. Ты нажимаешь
на край футляра... вот так... и наэлектризованные листы,
отталкиваясь друг от друга, откроют книгу.
-- Ока такая маленькая!
-- Однако в ней восемьсот страниц. Потом ты нажимаешь вот
здесь, и статические заряды будут листать страницы, по мере
того как ты будешь читать. Никогда не касайся страниц пальцами:
ткань, из которой они сделаны, слишком нежна. -- Он закрыл
книгу и протянул ее Полу -- Попробуй!
Уйе наблюдал за тем, как Пол трудился над приспособлением,
от которого зависело движение страниц, и думал: "Я дал ему
источник веры, перед тем как его предать. Теперь я могу сказать
себе, что он ушел туда, куда я уйти не смогу. Его мать,
конечно, призадумалась бы над тем, почему я сделал ее мальчику
этот подарок".
-- Эта Библия, видимо, была сделана задолго до появления
фильмокниг? -- спросил Пол.
-- Да, она очень древняя. Но пусть это останется между нами,
хорошо? Твои родители могут посчитать, что тебе рано иметь
такую вещь.
А про себя Уйе подумал: "Его мать, конечно, призадумалась бы
над тем, почему я сделал ее мальчику этот подарок?"
Пол закрыл книгу, продолжая держать ее в руке.
-- Но она такая ценная...
-- Доставь удовольствие старику, -- сказал Уйе. -- Она была
подарена мне, когда я был совсем юным. -- А сам подумал: "Я
должен поймать в свои сети его ум, а также использовать его
алчность!" -- Открой ее на четыреста шестьдесят седьмой
странице, где сказано: "Вся жизнь начинается с воды". На кромке
есть маленькая зазубрина, с помощью которой можно отмечать
нужные места.
Пол ощупал кромку и нашел две зазубринки: одна чуть глубже
другой. Он нажал на последнюю, книга раскрылась на нужной
странице, и лупа стала на место. Уйе попросил:
-- Прочти отмеченное вслух.
Проведя языком по пересохшим губам. Пол начал читать:
-- "Подумай о том, чего не может слышать глухой. Что это за
глухота? И каких чувств мы все лишены, если не можем видеть и
слышать окружающий нас, другой, мир? Что такое есть вокруг нас,
если мы не можем..."
-- Хватит! -- внезапно взорвался Уйе.
Доктор закрыл глаза, пытаясь вернуть утраченное
самообладание. "Почему книга раскрылась на любимом месте
Ванны?" Открыв глаза, он увидел, что Пол пристально смотрит на
него.
-- Прости меня, -- сказал Уйе. -- Это было любимое место
моей покойной жены. Я совсем не это хотел услышать.
Прозвучавшие слова оживили во мне воспоминания, которые...
причиняют боль.
-- Там были две отметки, -- произнес Пол.
Видимо, решил Уйе, Ванна сделала свою отметку, и чуткие
пальцы мальчика обнаружили ее. Но это, конечно, случайность,
простое совпадение.
-- Думаю, тебе понравится эта книга, -- сказал Уйе. -- В ней
много правдивых историй, таких же хороших и добрых, как
этическая философия древних.
Пол взглянул на книжечку-малютку в своей руке -- эта
крохотная вещица хранит в себе тайну... что-то случится, пока
он будет ее читать. Он почувствовал, как в нем опять
шевельнулось предчувствие его ужасного предназначения.
-- Твой отец может прийти сюда в любую минуту, --
предостерег Уйе. -- Почитаешь ее на досуге.
Пол нажал на край футляра, и книга закрылась. Когда Уйе так
неожиданно закричал на него. Пол было испугался, что тот
заберет книгу назад. Теперь он поспешно спрятал книгу в свою
тунику.
-- Благодарю тебя, доктор Уйе, за подарок, -- сказал Пол,
как того требовал этикет. -- Это будет наша тайна. Если я могу
что-то для тебя сделать, говори без колебаний.
-- Мне... ничего не нужно, -- сказал Уйе.
"Зачем я мучаю себя и этого бедного мальчика? Черт бы побрал
этих зверей Харконненов! Почему они избрали для своей мерзкой
цели именно меня? -- сказал себе Уйе. -- Впрочем, он ни о чем
не догадывается..."

x x x

===

Что можно сказать об отце Муаддиба? Герцог Лето Атридес
был человеком скрытой доброты и скрытой холодности. Но его
безграничная любовь к леди Бене Гессерит, его мечты о будущем
сына, преданность, которую выказывали ему люди, -- все это
говорит о многом. Перед нами предстает человек, пренебрегший
Судьбой, одинокая и трагическая фигура, чей свет меркнет в
ярком сиянии славы его сына И все же мы вправе задаться
вопросом -- что такое его сын, как не ветвь от отцовского
побега?
Принцесса Ирулэн
Муаддиб: семейные комментарии.

Наблюдая за тем, как входит его отец, Пол заметил охрану, занявшую посты у дверей.
Герцог Лето Атридес был высокий, сурового вида мужчина, одетый в черную рабочую униформу с красными геральдическими клювами ястреба на груди. Его тонкую талию опоясывал серебряный защитный пояс, почерневший от долгого пользования. Его оливкового цвета лицо с правильными, заостренными чертами могло бы показаться холодным, если бы не смягчавшие его живые серые глаза. Он спросил:
- Тяжело работается, сын?
Герцог подошел к столу и взглянул на разложенные на нем бумаги, потом снова посмотрел на Пола. Он чувствовал себя усталым и нездоровым, но не показывал этого "Я должен использовать любую возможность и отдохнуть во время перелета на Арраки, -- подумал он. -- Там отдыха уже не будет"
- Нет, не очень, -- пожал плечами Пол.
- Итак, завтра мы улетаем. Я буду рад, когда мы устроимся в нашем новом доме и все неприятности останутся позади.
Пол кивнул, внезапно вспомнив слова Преподобной матери: "Для твоего отца уже ничего нельзя сделать..."
- Отец, -- спросил Пол, -- Арраки в самом деле так опасна, как говорят?

Герцог через силу улыбнулся и присел на край стола. Привычные слова услужливо пришли ему на ум - те слова, которыми он без труда мог поднять дух своих воинов накануне сражения. Но они замерли у него на устах, прежде чем он открыл рот перед ним был его сын!

***

ПРИЛОЖЕНИЯ

ГЛОССАРИЙ

***

Источник : http://lib.ru/HERBERT/dune_1.txt ===

***

---