***

===

С ВЫСОКИХ ГОР

     ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ПЕСНЬ
     О полдень жизни! Дивная пора!
     Пора расцвета!
     Тревожным счастием душа моя согрета:
     Я жду друзей с утра и до утра,
     Где ж вы, друзья? Придите! уж пора!
     О, не для вас ли нынче глетчер мой
     Оделся в розы?
     Вас ждёт ручей. Забывши бури, грозы,
     Стремятся тучи к выси голубой,
     Чтоб вас приветствовать воздушною толпой.
     Здесь пир готовлю я друзьям своим:
     Кто к далям звёздным
     Живёт так близко, - к этим страшным безднам?
  ... Читать дальше »

***
     275
     Кто  не  хочет  видеть  высоких   качеств  другого  человека,  тот  тем
пристальнее   присматривается  к  тому,   что   есть   в  нем  низменного  и
поверхностного, - и этим выдает сам себя.
     276
     Всякого  рода  обиды и  лишения легче  переносятся  низменной  и грубой
душой, чем душой знатной: опасности, грозящие последней, должны быть больше,
вероятность,  что она  потерпит  крушение и погибнет, при многосложности  ее
жизненных условий, слишком велика. - У ящерицы снова вырастает потерянный ею
палец, у человека - нет.
     277
     -  Довольно  скверно!  Опять  старая  история! Окончив  постройку дома ... Читать дальше »

***
     263
     Есть   инстинкт  распознавания  ранга,  который  более  всего  является
признаком высокого ранга; есть наслаждение, доставляемое нюансами почитания,
и  оно указывает  на  знатное  происхождение  и связанные  с  ним  привычки.
Утонченность, доброкачественность и возвышенность души подвергается опасному
испытанию, когда перед  ней проходит нечто принадлежащее к первому рангу, но
еще не защищенное возбуждающим трепет авторитетом от нахального  обращения и
грубостей: когда нечто ничем не отмеченное, неразгаданное, испытующее,  быть
может умышленно скрытое и переодетое,  идет своей дорогой, как живой пробный
камень. Кто ставит себе задачей исследование душ и занимается им, тот  будет
пользоваться  в  различных  формах именно  эт ... Читать дальше »

***

===

ОТДЕЛ ДЕВЯТЫЙ:

     ЧТО АРИСТОКРАТИЧНО?
     257
     Всякое  возвышение типа "человек" было до  сих  пор - и  будет всегда -
делом  аристократического  общества, как  общества, которое верит  в длинную
лестницу рангов  и в разноценность людей и которому в некотором смысле нужно
рабство.  Без пафоса дистанции, порождаемого воплощенным различием сословий,
постоянной  привычкой господствующей  касты смотреть испытующе и свысока  на
подданных,  служащих ей  орудием,  и  столь же  постоянным упражнением ее &nbs ... Читать дальше »

***
     251
     Приходится мириться с тем, что если какой-нибудь народ страдает и хочет
страдать национальной горячкой  и политическим честолюбием, то его постигает
порою некоторое умственное расстройство, его ум  заволакивают  тучи, словом,
он испытывает  небольшие приступы одурения: например, у  современных  немцев
появляется то антифранцузская  глупость, то антиеврейская,  то антипольская,
то  романтико-христианская,  то  вагнерианская, то  тевтонская,  то прусская
(стоит только обратить внимание на этих  бедных историков, на этих Зибелей и
Трейчке и  их  туго забинтованные головы  - ), их и не перечтешь,  всех этих
маленьких помрачений немецкого  ума и совести. Да простят мне, что и я после
непродолжительного,  но рискованного пребывания  в сильно за ... Читать дальше »

---

ОТДЕЛ ВОСЬМОЙ:

     НАРОДЫ И ОТЕЧЕСТВА
     240
     Я   слушал,  снова  в   первый   раз  -  увертюру  Рихарда  Вагнера   к
Мейстерзингерам: это  роскошное, перегруженное, тяжелое и позднее искусство,
которое гордится тем,  что предполагает  еще живыми  два столетия музыки для
своего понимания, - хвала  и честь немцам, что такая гордость  не ошиблась в
расчете!  Какие только  соки и силы, какие времена года и климаты не смешаны
здесь!  Эта  музыка прельщает  нас то  чем-то  старинным, то  чем-то чуждым,
терпким и  сверх  меры  юным, в  ней  столько  же  произвольного, сколько  и
помпезно-традиционного, она нередко плутлива, а еще чаще ... Читать дальше »

***
     229
     В  позднейшей  эпохе, имеющей право гордиться человеколюбием,  осталось
столько боязни, столько  суеверной  боязни  перед "диким  жестоким  зверем",
победа над  которым и составляет  гордость  этих более гуманных времен,  что
даже очевидные истины не высказывались  в течение целых столетий, словно  по
уговору,  потому  что казалось,  будто  они снова  призывают к  жизни  этого
дикого, наконец  умерщвленного зверя. Я рискую, быть может, кое-чем, упуская
от  себя такую истину, - пусть  другие  снова изловят ее и  напоят  ее таким
количеством "молока благочестивого образа  мыслей", пока она не успокоится и
не уляжется,  забытая,  в  своем старом углу. -  Нужно  усвоить ... Читать дальше »

---

ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ:

     НАШИ ДОБРОДЕТЕЛИ
     214
     Наши добродетели? - Очень  вероятно,  что и у нас ещё  есть собственные
добродетели,  хотя,  само  собою  разумеется,  уже не  те  чистосердечные  и
неуклюжие  добродетели,  за которые мы  чтили  наших  дедов,  в то  же время
несколько отстраняя  их  от  себя. Мы, европейцы  послезавтрашнего дня,  мы,
первенцы  двадцатого столетия,  - при  всём нашем  опасном  любопытстве, при
нашей многосторонности и  искусстве переодевания, при нашей дряблой и как бы
... Читать дальше »

***
     209
     Насколько новый  воинственный век, в который,  очевидно,  вступили  мы,
европейцы, благоприятствует развитию другого и более сильного вида скепсиса,
это  мне хотелось бы пока выразить лишь  в  притче, которую, конечно, поймут
любители немецкой истории.  Тот неспохватный энтузиаст - поклонник  красивых
рослых  гренадеров,  который,  будучи  королем   Пруссии,  дал  начало  духу
милитаристического  и  скептического гения,  -  а тем  самым, в  сущности, и
новому,  как  раз  теперь  победоносно  восходящему   типу  немца,   -  этот
сомнительный  и  сумасбродный  отец Фридриха  Великого  в  одном  пункте сам
обладал хваткой и  счастливыми когтями гения: он ... Читать дальше »