Главная » 2020 » Апрель » 18 » Свинцовый закат. Холодная кровь. СТАЛКЕР. Роман Глушков
02:55
Свинцовый закат. Холодная кровь. СТАЛКЕР. Роман Глушков

— Дядя Костя выкарабкается, — уверенно пообещала мне Верданди. — И еще понянчится с внуками. Так что не переживайте за него, Леонид Иванович, ведь теперь он возвращается домой. Туда, где его будут по-настоящему любить.

Антон отдал голосовую команду маячившим над нами «скатам» — осветителям. Те слетели вниз, подцепили всеми своими хвостами волокушу и, аккуратно придав ей в воздухе транспортабельное положение, медленно потащили ее над лестницей к лучевому лифту. Несмотря на небольшие размеры летающих устройств, грузоподъемность у них была просто поразительная.

Я спускался вслед за четой Самойловых, держа в руке подаренный пакет, и продолжал украдкой пощипывать себя за руку, поскольку до сих пор не верил, что вижу все это наяву, а не во сне.

— Леня! — внезапно позвал меня Кальтер, когда мы были на полпути к лифту. Голос майора звучал тихо, но я все равно расслышал, как Тимофеич впервые за время нашего знакомства назвал меня по имени.

— Я здесь, старик, — откликнулся я, показываясь ему на глаза.

— Я перед тобой в огромном долгу, Леня, — сказал компаньон, — только вряд ли сумею когда-нибудь его вернуть. Нехорошо получается.

— Не бери в голову, старик, — отмахнулся я и предложил: — Простой думай, что это я рассчитался с тобой за твою позавчерашнюю помощь. А насчет Слитка ты меня просто разыграл, хотя, сказать по правде, шутка вышла дурацкая. Но когда прилетишь в свое будущее и встанешь на ноги, попробуй на досуге выяснить, дожил ли я до старости. И если вдруг окажется, что да, можешь купить билет в тайм-вояж и навестить старенького Мракобеса, где бы он ни прозябал. Откупорим с тобой, два старых пердуна, бутылку коньяка, посидим, былое вспомним. А как хорошенько наклюкаемся, набьем друг другу морды, потом проспимся, помиримся и допьем бутылку, потому что, уверен, пьяница из тебя такой же дерьмовый, как из меня. В общем, оттянемся по полной лет этак через… много. Как тебе идейка?

— Заметано! — рассмеялся Кальтер слабым, едва слышным смехом и протянул мне руку. Я тоже не отказался скрепить наш новый компаньонский договор рукопожатием.

— Для меня было огромной честью бродить с тобой по Зоне, Леня, — добавил майор перед входом в лучевой лифт. — Прощай. Береги себя.

— А для меня было честью помочь тебе и Вере, Тимофеич, — ответил я. — Давай, быстрее поправляйся и не хромай. Подыхать надо было здесь, в Зоне, а не в светлом будущем. Там это делать уже неинтересно…

Через десять минут небо надо мной вновь засверкало всей россыпью звезд, как боевой генерал — орденами на параде. Припоздавшее на встречу с нами «будущее» исчезло, увозя Кальтера в неизвестность и оставив меня одного в окружении опостылевшего настоящего. Я повертел в руке оставленный мне пакет. Инструкции вскрыть его немедленно Верданди мне не оставила, значит, и изучу я его содержимое чуть позже, в более спокойной обстановке. А сейчас надо уносить ноги из Припяти, пока она и ее окрестности были чисты от аномалий и мутантов.

Бросив прощальный взгляд на напоминающий хитрую улыбку зигзаг вернувшейся на небосвод Кассиопеи, я улыбнулся ей в ответ, сунул пакет в ранец, забрал унаследованную мной от Тимофеича винтовку и поспешил прочь. Если повезет, к утру доберусь до «Ста рентген», чей хозяин, наверное, уже расчесал себе в кровь брюхо, бегая мимо хабара, оставленного у него в подвале Кальтером. Надо поскорее выручать Бармена, а то, не дай бог, еще обиду на меня затаит.

В общем, планы на завтра, какие я строил полчаса назад, радикально поменялись. Я ненавидел внезапные перемены, но сегодня огорчаться из-за них было не резон. Пускай тревожатся те, кто в нашей гонке с Черепом делал ставки на раскольников, а я вернусь в Бар, выпью и хорошенько отосплюсь. И никто мне в этом не помешает. Хотите поспорить?..

 

***Текст...

 

Глава 19

«Даже не знаю, уважаемый Леонид Иванович, с чего мне начать. Наверное, лучше все-таки с извинений. За то, что целый год я бесцеремонно вторгалась в ваш сон, и за то, что в своем коротком послании не сумею рассказать всего, о чем вам хотелось бы узнать. В общем, простите меня за все беспокойство, которое я вам причинила, ладно?

Простили? Ну и хорошо! Я знала, что вы не станете на меня сердиться. Потому что вы — настоящий Хранитель Времени, а они — добрые.

С тех пор как темпоральные путешествия перестали считаться экзотикой, истории о Хранителях Времени пришли на смену прежним легендам об эльфах, феях и ангелах. Вы, скорее всего, посмеетесь и скажете, что в таком технологически продвинутом мире, как наш, в принципе не могут существовать мифы и сказки. Могут, Леонид Иванович. И Верданди, учась в гимназии, в них верила. А когда она чудом вернулась из того злополучного путешествия живой и не сумела уговорить взрослых из Института Темпоральных Исследований — ИТИ — помочь ей забрать из прошлого дядю Костю, Вера стала каждый день молить Хранителей Времени о помощи. И один из них в конце концов сжалился надо мной и откликнулся. Это вы, Леонид Иванович! Правда, появились вы спустя лишь пятнадцать лет с того момента, как я обратилась к вам со своей первой молитвой. Но и на том спасибо, ведь что такое пятнадцать лет в нашем случае, правда? Тем более что для майора Куприянова за это время и вовсе миновал всего год.

После той темпоральной аварии, в которой погибли мои мама и папа, Дикая Зона была сразу же полностью закрыта для обычных путешественников во времени. Навсегда. Понимаете, что это значило для меня и для дяди Кости? И пусть он об этом не знал, но если бы узнал, только представьте, как он огорчился бы! Наверное, еще сильнее, чем я. Право посещать Зону осталось только у ученых, да и то не у всех, а лишь у тех, кто работал в вышеупомянутом мной институте. Суровая мера, но что поделаешь?

А теперь угадайте, куда пошла учиться по окончании гимназии девушка Вера, у которой в две тысячи двенадцатом году в Дикой Зоне осталось одно крайне важное и незавершенное дело?

Правильно, Леонид Иванович, в ИТИ. И закончила я его, разумеется, с отличием. Поэтому у меня не возникло никаких проблем с тем, чтобы остаться работать по месту учебы. А дальше началась обычная жизнь. Я планомерно занималась своей научной карьерой. Встретила и полюбила молодого врача Антона Самойлова, с которым спустя год мы создали семью. Родила двух замечательных девочек: Викторию и Констанцию. Но, честное слово, каждый день я вспоминала дядю Костю. И, разумеется, клятву, которую ему дала.

Через несколько лет усердной научной деятельности я сумела получить допуск для работы в Дикой Зоне и влиться в исследовательскую команду наблюдающих за ней специалистов. Надо сказать, что даже им приходилось довольствоваться лишь короткими, в несколько минут, тайм-вояжами для того, чтобы снимать показания с расставленных по Зоне датчиков. Они замеряли все, что только возможно: от уровня радиации до психоэмоционального состояния живущих там людей. Обслуживать последние датчики было поручено как раз мне.

Как только я хорошо освоилась с этим оборудованием, так сразу же загорелась одной прелюбопытной идеей. Мои приборы умели не только собирать научные данные, но и при необходимости могли служить псионическими передатчиками, телепатируя посредством легкого импульса информацию в мозг любого находящегося в Зоне человека (ага, чувствую, вы уже догадались, куда я клоню, верно?). В том числе и в мозг дяди Кости. Только для такого выборочного пси-вещания требовался персональный код адресата — оцифрованный образец его ДНК. Невыполнимая для Верданди задача? А вот и нет. И даже не особо сложная, ведь я числилась сотрудницей ИТИ и имела свободный доступ к архивной базе данных своего института.

Дядя Костя лечился в лазарете тайм-бота, а значит, его кровь была взята на анализ, цифровой образец которого был занесен в медицинский отчет. Он, соответственно — в судовой журнал, а тот в свою очередь был отправлен вместе со мной в будущее на эвакуационном мини-боте. Мне нужно было лишь хорошенько покопаться в архивах и выудить оттуда записи о проведенной майору хирургической операции и тот самый образец его ДНК. Что я и сделала буквально за пару часов.

Но потом начались сплошные трудности. Во-первых, я могла отправить адресату лишь мизерный объем пси-информации, ведь накопители оборудования предназначались совсем для иных целей и были далеко не безразмерные. Во-вторых, согласно правилам, между установкой датчиков и снятием с них данных должно было пройти не меньше года. И, в-третьих, мы имели право забрать дядю Костю лишь в том месте, какое наши тайм-аналитики признают наиболее безопасным для нашего пребывания в прошлом. Эти три условия я никак не могла изменить. Единственное, что было в моей власти, — это выбор конкретной даты установки и проверки моего оборудования. Разумеется, я не задумываясь назвала сентябрь две тысячи двенадцатого и две тысячи тринадцатого годов. Начальство не возражало, хотя, возможно, что-то подозревало, поскольку в ИТИ хорошо известно о моих погибших в Дикой Зоне родителях.

А вот дальше, Леонид Иванович, начинается самое захватывающее: на сцене появляетесь вы — мой долгожданный Хранитель Времени! Я еще только придумывала, каким будет мое телепатическое послание дяде Косте, как вдруг один очень уважаемый банк извещает меня, что у него в депозитном хранилище находится пакет для госпожи Верданди Самойловой, оставленный ей неким Леонидом Ивановичем Решетниковым аж страшно сказать в каком году! И что согласно банковскому договору именно сегодня истекает срок этого хранения, после чего сей таинственный пакет обязан быть вручен мне лично в руки. Вот такие чудеса!

Не вижу смысла описывать, что было в том конверте, потому что вы и сами об этом легко догадаетесь. Скажу лишь, что ваши инструкции и предупреждения оказались для нас просто бесценны. Поначалу я, признаться, была ошеломлена вашей осведомленностью о моих коварных замыслах, а также сомнительным, на первый взгляд, предложением втянуть в мою авантюру помимо майора Куприянова еще и сталкера Мракобеса. «Он согласится, доверьтесь мне, — писали вы в том послании. — Главное, чтобы маленькая Вера была очень убедительной и жалостливой. Тогда Мракобес клюнет — я за него ручаюсь. А без дяди Лени дяде Косте, возможно, никогда не достичь стадиона „Авангард“.

Неслыханное дело! Помимо моих замыслов и никому доселе не известных подробностей нашего с дядей Костей приключения вы владели секретной информацией о точке моего тайм-вояжа в две тысячи тринадцатом году! Информация, которую я лишь вчера получила от аналитиков ИТИ! Само собой, я вам поверила и принялась вписывать сталкера Мракобеса в свой и без того запутанный сценарий.

Ах да, чуть не забыла: вы еще прислали в том пакете образец своей ДНК для создания вашего персонального кода — такого же, как у Константина Тимофеевича. И все потому, что вы прочли письмо, которое читаете прямо в этот момент, и знали, что именно потребуется мне для подключения к пси-трансляции сталкера Леонида Решетникова. Видите, как все сложно и одновременно безумно интересно!

Создать собственную цифровую телепроекцию такой, какой я была в тринадцать лет, не составило большого труда. Трудно было придумать, что именно мне сказать дяде Косте. Вы предупреждали, что у него имелись враги, которые следили за нами, когда мы прорывались к тайм-боту, и которые затем пытались намеренно обставить все так, будто я — померещившийся майору Куприянову призрак. Но с другой стороны, ведь он упрямо отказывался в это верить, а значит, должен был поверить и своему «вещему сну».

С вами, разумеется, все было намного проще, так как вы фактически сами придумали речь для девочки Веры. Более того, я даже не удержалась от соблазна проверить, возможно ли такое, что вы — действительно Хранитель Времени, за которого я вас приняла? Вы писали, что, в отличие от Константина Тимофеевича, до самого конца продолжали считать Веру призраком и узнали, как меня зовут, лишь от майора. Поэтому я запрограммировала свою виртуальную посланницу таким образом, чтобы, как только вы впервые назовете ее по имени, она поставила вас перед выбором, спросив, верите вы ей отныне или нет. Если вы вдруг ответите по-другому — «да», ваш ответ зафиксирует датчик. И когда я сниму показания, то увижу, что в темпореверсивном микроцикле — именно так в Книге Времени называется локальная ситуация, когда будущее начинает влиять на прошлое, — произошел разрыв. Это будет означать, что вы — никакой не Хранитель, ибо они никогда и ни при каких обстоятельствах не способны повредить тонкую временную петлю подобных мини-циклов.

Впрочем, я и без проверки моих приборов узнаю, что именно вы ответили: да или нет. «Да» означает, что девочка из вашего сна прикажет потребовать у меня при встрече на стадионе этот конверт. А если не потребуете, значит, вы все-таки сказали «нет», сохранив тем самым темпореверсивный микроцикл в неприкосновенности. Так, как, согласно легенде, и обязаны поступать Хранители Времени.

На самом деле тяжкое это бремя — быть Хранителем. Вы знаете, что у вас есть шанс попробовать изменить все к лучшему. Вместо совета взять с собой в завтрашний тайм-вояж Антона и приготовить все необходимое для спасения дяди Кости вы могли бы написать мне о том, чтобы во сне я предостерегла вас не подходить к тому окну гостиницы, из которого выпал майор. Вы могли таким же образом попытаться с моей помощью предотвратить гибель вашего друга Бульбы и многие другие трагические инциденты. Но вы скрепя сердце предпочли оставить все как есть. И правильно. Потому что наша с вами маленькая история написана в огромной Книге Времени лишь в одном варианте. И никому, даже Хранителю не дано предугадать, будут ли альтернативные пути лучше или, наоборот, хуже, чем тот, по которому все мы шли и продолжаем идти.

Еще раз спасибо вам, многоуважаемый Хранитель, за то, что откликнулись на мою молитву и помогли мне и дяде Косте встретиться.

Искренне ваша — Верданди Самойлова».

 

Глава 20

— Вот ваши ненаглядные артефакты, Леонид, — с плохо скрываемым сожалением сказал Болотный Доктор и поставил на стол толстенький дорожный чемоданчик, вытащенный им из закромов своей избушки. — Все восемнадцать, как полагается. Можете открыть и пересчитать.

— Да бросьте, Док, — отмахнулся я, потягивая чай из большой чашки с розовым цветком на боку. — О чем вы? Какой пересчет? Вам даже бандитские паханы на слово верят, а я, как-никак, долговец, даром что со вчерашнего дня в отставке.

— И еще — Хранитель Времени, как пишет о вас эта милая и отважная девочка, — лукаво улыбнулся хозяин. — Или, вернее, простите — серьезная замужняя женщина. Черт ногу сломит во всех этих пространственно-временных выкрутасах. Аж голова кругом идет. Вы не возражаете, если я снова взгляну на то письмо? Не на то, что от Верданди — с ним все совершенно понятно, а на другое, которое вы сами себе адресуете. Просто, знаете ли, хочется еще разок подержать напоследок в руках бесценный исторический документ, который — экий ведь парадокс! — моложе меня на целую жизнь.

— Да без проблем. — Я убрал со стола чемодан с восемнадцатью из двадцати компонентов Полынного Слитка, после чего достал из кармана ранца пакет Веры, извлек оттуда конверт, пронумерованный ею как второй, и протянул бумаги Доктору.

Отшельник аккуратно вынул из конверта сложенный вчетверо лист бумаги и два десятка фотографий. На половине из них в различных ракурсах было изображено роскошное многоэтажное строение с прилегающим к нему парком и скульптурным фонтаном перед фасадом. На других снимках были запечатлены интерьеры здания, а на одном — снятая крупным планом бронзовая мемориальная табличка на колонне у парадного входа. Доктор отложил фотографии — на них он уже насмотрелся, — аккуратно развернул письмо и начал вновь с интересом его перечитывать. На сей раз — вслух:

— «Здорово, Мракобес! Без обид, что я говорю с тобой так по-панибратски? Ничего, близок тот день, когда тебя прекратят называть этим, сказать по правде, идиотским прозвищем, которое в глубине души тебе давно осточертело.

У тебя на часах — шесть сорок вечера пятнадцатого сентября две тысячи тринадцатого года. Ты лежишь на своей койке в пустой казарме и только что прочел письмо от Веры, а где-то за окном Вовчик Холера и Питекантроп жарко спорят о том, можно ли закусывать текилу борщом или это моветон… Я угадал? Еще бы! Ведь тридцать с лишним лет назад я все это уже видел и слышал, лежа на той самой койке и читая те самые письма. Каково, а? Продирает похлеще стакана чистого спирта, полностью с тобой солидарен.

А знаешь, что самое забавное? Кажется, Верданди права. Я и ты действительно являемся настоящим темпоральным парадоксом, вписанным в Книгу Времени ее творцами. Сам посуди: я заставил Веру втянуть тебя в эту авантюру после того, как привел Кальтера на «Авангард», повинуясь коварному замыслу другого Мракобеса, который затем передал мне идентичное письмо. Где, спрашивается, начало у этой бесконечной петли? Его попросту нет. Но кто-то же ее все-таки сплел и заставил нас стать ключевым звеном в истории, не имеющей к нам, по сути, никакого отношения.

И вот что я на сей счет думаю. Видимо, Хранители Времени действительно существуют, и они услышали мольбу Веры. И поскольку во всех прочих вариантах темпорального сценария ей и дяде Косте никак не удавалось снова встретиться, Хранители вмешались в ход истории, введя в нее нового персонажа. Того, кто доставит Тимофеича до места встречи и наградит девочку за ее несгибаемый характер и верность данному слову. Поэтому ты понимаешь, что мы с тобой совершенно не вправе менять что-либо в сложившейся ситуации. И как бы ни зудело в тебе желание перебросить Кости Судьбы для выпадения более выигрышной комбинации, ты этого не сделаешь. Могу поклясться.

Однако ты непременно сделаешь кое-что другое, в этом я также ничуть не сомневаюсь. Завтра ты принесешь Воронину извинения и выйдешь из «Долга». Генерал поворчит-поворчит, но возражать не станет, тем более что он перед тобой и так, прости за невольный каламбур, в долгу. Вещи Кальтера можешь преподнести клану в качестве прощального подарка. Все равно ничего особо ценного у майора нет, а «чесоточный» артефакт был и останется бесполезным, разве что бойцы будут частенько подкладывать его друг другу под матрас в качестве дежурной казарменной шутки. Затем ты отправишься к Болотному Доктору и принесешь извинения ему (кстати, пользуясь случаем, передаю горячий привет из будущего и вам, читающий это письмо многоуважаемый Док!). После чего заберешь ваш недоделанный Полынный Слиток и навсегда покинешь Зону; на обратной стороне одной из фотографий я начертил тебе, как это безопаснее всего сделать.

Дабы не лишать твою жизнь приятных и не очень сюрпризов, не буду вести тебя за ручку по твоему будущему. Ты не дурак и сам разберешься, когда и какой выбор тебе предстоит совершить в жизни. Дам лишь одно указание: хорошенько припрячь восемнадцать редких артефактов и не прикасайся к ним три с половиной года. Да, сейчас они стоят целое состояние, но по прошествии указанного мной срока цены на них взлетят до небес, и в этом потертом чемоданчике будет храниться уже не одно, а… А вот ни хрена не скажу, сколько там накопится таких состояний, чтобы тебе жизнь совсем медом не казалась! Придет время, сам все узнаешь. И воплотишь в жизнь мечту, ради которой ты с товарищем когда-то отправился в Зону. Воплотишь, конечно, не в том виде, в каком вам этого хотелось, но, уверен, Бульбе наша идея тоже очень понравилась бы.

Взгляни на фотографии. Впечатляет, правда? Именно такую клинику для лечения детских онкологических заболеваний ты построишь через десять с небольшим лет. Благодарственную табличку у входа приделают чуть позже родители, чьи дети будут вылечены в этих стенах первыми. А Полынный Слиток — такой же миф, как Монолит. Камни не исполняют желаний, Мракобес. Это делаем мы сами, четко следуя однажды выбранному пути. И раз уж мне представился шанс наставить на правильный путь самого себя, то почему бы не воспользоваться удивительной возможностью подкорректировать собственную судьбу?

А всем этим бредням, что, дескать, Зона никогда тебя не отпустит, не верь. Отпустит и еще платочком вслед помашет. Теперь ты ей не интересен, потому что цель, которую я тебе указал, — реальная, а не мнимая, наподобие поиска несуществующих панацей. Зона что цыганка — ей неинтересно заигрывать с теми, кто равнодушен к ней и ее охмуряющей болтовне. В мире полным-полно других легковерных идиотов, чтобы Зона тратила время на вырвавшегося из ее объятий беглеца, раз и навсегда охладевшего к лживым посулам этой твари.

Все, больше ничего тебе не скажу. Мое дело — лишь наметить курс, теперь слово за тобой. Если получилось у меня, получится и у тебя. Действуй!

С наилучшими пожеланиями, твой лучший друг на все времена — Леонид Решетников.

P. S. Кальтер пока не объявлялся. Однако я не теряю надежды, что он все-таки меня навестит. Так или иначе, но обещанная мной бутылка коньяка его давно дожидается…»

Болотный Доктор закончил чтение, отложил письмо и многозначительно улыбнулся в усы. Затем взял со стола фотографию, на которой была запечатлена бронзовая табличка с моим отнюдь не самым благородным профилем, и тоже вслух прочел то, что было на ней написано:

— «Леонид Иванович Решетников, основатель клиники, меценат и человек, исполнивший наши самые заветные мечты. Благодарные родители». Знаете, Леонид, поначалу я сильно огорчился, что мы не довели до конца наш с вами эпохальный труд. Но теперь мне нисколько не жаль, что в итоге все так получилось. Когда-то я пришел сюда, движимый благородными идеями постичь тайны Зоны и придумать, как использовать эти знания во благо человечества. Но пока, как видите, больше топчусь на месте, чем продвигаюсь вперед. Вы — не ученый, но, глядя на эти фотоснимки, я понимаю, что, возможно, вам удастся достичь на поприще служения человечеству гораздо большего, нежели мне. Поэтому даже не смею уговаривать вас отказаться от вашего предназначения ради поиска какого-то мифического Полынного Слитка, который я к тому же сам и выдумал. Идите с миром, и да хранят вас те силы, какие возложили на ваши плечи эту воистину удивительную миссию…

И я пошел. Не оглядываясь. А Зона смотрела мне вслед и молчала. Потому что она, как и я, тоже не смела противиться воле надзирающих за нами из Вечности всемогущих Хранителей Времени…  Источник: https://knizhnik.org/roman-glushkov/svinczovyj-zakat/32

Иллюстрация к произведению Р.Глушкова "Свинцовый закат"

 Текст. Холодная кровь.

 

... болтающемуся на кране интрудеру рановато было праздновать победу. Осознав безвыходность своего положения, мутант вконец остервенел и взялся метать в Кальтера все, что попадалось ему под руку. И пусть с меткостью у кровососа было не ахти, бросаемые им предметы — обломки труб, куски бетона и детали развалившихся механизмов — имели внушительный вес и летели с бешеной скоростью. При таком усердии монстр рано или поздно добился бы своего и пришиб загнавшего его в западню майора.

Под таким жестоким обстрелом Кальтеру некогда было заниматься верхолазанием, карабкаясь по тросу и стойкам крана на пол. Оседлав блочное устройство крюка, интрудер прицепился поясным карабином к тросу, снял винтовку и поменял почти пустой магазин на новый. Затем дождался, пока суетящийся внизу кровосос замрет, чтобы замахнуться для очередного броска, и всадил мутанту в голову три короткие очереди подряд. Лишенный половины черепа, монстр рухнул навзничь и в довершение уронил себе на грудь тяжелый кислородный баллон, которым он собирался запустить в маячившую у него над головой цель.

Когда же хруст костей мутанта и звон откатившегося баллона стихли, по катакомбам пронесся вой — долгий, душераздирающий и протяжный. Вот только завывал это уже не мертвый кровосос. Тот, кто исторг и продолжал исторгать из своей глотки жуткие, походившие на воздушную сирену вопли, находился где-то впереди и, похоже, двигался навстречу Кальтеру.

Майор впился пальцами в стальной трос и почувствовал, как шевелятся под капюшоном его подернутые сединой волосы, а чужой ветер гонит на него из мрака волны парализующего страха. Если Зона все-таки была живым существом и обладала голосом, сейчас интрудер слышал именно ее крик, потому что представить издающего подобные звуки мутанта Кальтер был не в состоянии…

Говорят, у страха глаза велики. Что ж, возможно, за периметром Зоны так оно обычно и бывает, а здесь — в обители существующей наяву всякой аномальной чертовщины — преувеличить собственные страхи невозможно в принципе. Какой только кошмар ни померещился бы вам с перепугу, будьте уверены — это вы еще мало испугались. Когда же причина вашего страха предстанет пред вами во всем своем жутком великолепии, вы сразу поймете, насколько бедное у вас воображение. Реальные чудовища — существа во сто крат более ужасные, нежели их придуманные образы. И дело не только в их отталкивающей внешности и кровожадности. Реальный монстр пугает вас не своей уродливой мордой или клыками, а тем, что пробуждает в глубине вашей души те страхи, которые копились там всю жизнь. И извлекает он их на свет не по одному, а все разом, как рыболов — садок с пойманной рыбой из реки. Вам же в этом случае остается только посочувствовать и пожелать не сойти с ума, глядя на то, как кошмары тянут к вам свои цепкие руки и обступают вас все плотнее и плотнее, не позволяя вырваться из их плена и вновь вдохнуть полной грудью блаженный воздух забвения…

Майор крался по темным тоннелям к выходу из катакомб и переживал именно такие ощущения. Завывающий и вопящий дикими криками мутант (все-таки это был мутант, а не мистический Глас Зоны, как померещилось Кальтеру вначале) находился где-то впереди, и встреча с ним, судя по всему, была неизбежна. Тварь явно знала о приближении человека и об убитых им кровососах, ведь неспроста же она подала голос в тот момент, когда последний из них испустил дух. Однако бросаться на расправу с интрудером крикливый монстр не спешил. Это обстоятельство и тревожило Кальтера. Уж лучше бы чудовище набросилось на него, как все прочие встреченные им мутанты, чем изводило майора своими психическими атаками.

Неужели это и был тот самый одиозный контролер, о котором Кальтеру также доводилось слышать? Наиболее разумный из всех здешних монстров, способный псионическими импульсами своего мозга подчинять себе не только собратьев-мутантов, но и человека, напрочь подавляя его волю и превращая в безмозглую марионетку. А то и попросту выжигая жертве мозги, если в данный момент контролер не нуждался в ее услугах. Поводырь, насильно собирающий вокруг себя паству, готовую ради него на все — стоило лишь повелителю махнуть рукой и указать конкретную цель. Не он ли, случаем, натравил на майора этих кровососов и теперь оплакивал их гибель, оглашая воплями подземелье?

Судя по тому, как эти вопли воздействовали на тренированную психику Кальтера, его догадка была верна. Рычание снорка и кровососов тоже заставляло интрудера нервничать, но оно хотя бы не рассредоточивало его внимание — наоборот, стимулировало выброс адреналина и, как следствие этого, — собранность и повышенную боеготовность. Крики скрывающегося в катакомбах мутанта-псионика дезориентировали майора, вызывая из глубин подсознания смутные образы, вроде бы знакомые и в то же время странные, словно вырванные из давно забытых снов. Кальтеру стоило немалого труда игнорировать эти призраки прошлого и держать себя в руках. Больше всего беспокоило то, что борьба с навязчивыми воспоминаниями отнимала внутренние силы, которые следовало без остатка посвятить работе. Но призраки продолжали неумолимо досаждать Кальтеру, и потому сдерживать их было необходимо любой ценой. А иначе…

Что будет иначе, майор боялся даже вообразить. Ни с чем подобным он раньше не сталкивался. В Ведомстве работал целый штат высокопрофессиональных психиатров, владеющих техникой гипноза. Они тщательно обследовали интрудера после каждой командировки, пытаясь всевозможными способами выявить в нем зарождающийся психологический надлом и определить, не пора ли майору уходить в отставку. Но он продолжал удивлять штатных мозгоправов своим хладнокровием и самообладанием, которые, согласно психиатрическим экспертизам, за годы службы Кальтера в «Мизантропе» не претерпели ни малейших отклонений. При том, что средняя продолжительность службы интрудера в качестве полевого оперативника составляла десять-двенадцать лет. Кто-то из собратьев майора попросту не возвращался из командировки, а кто-то после очередного задания забраковывался суровой медкомиссией. Уйти в отставку по возрасту не смог еще ни один «мизантроп». Кальтер не тешил себя иллюзиями и полагал, что и он в данном плане не станет исключением. Просто ему повезло продержаться на этой работе дольше остальных, только и всего.

Призраки забытого прошлого, атакующие интрудера под аккомпанемент завываний контролера, могли как раз и являться симптомом психологической усталости Кальтера. Пока еще терпимой, но все-таки уже имеющей место быть. Устоять против псионического воздействия мутанта-сверхтелепата не способен никто — именно так сказали майору инструкторы перед заброской в Зону. Поэтому неудивительно, что контролер сумел нащупать в бронированной психике интрудера слабину и начал методично бить по ней, надеясь посеять в душе Кальтера панику.

Но майор не отступал. Южная часть катакомб «Агропрома» была уже не такой прямолинейной, как северная. Ряды параллельных тоннелей, залов и переходов между ними позволяли разойтись с контролером и добраться до цели несколькими альтернативными путями. От интрудера требовалось лишь внимательно прислушиваться, откуда доносятся вопли мутанта. И если они вдруг начинали приближаться, срочно менять маршрут таким образом, чтобы сохранять между собой и противником безопасную дистанцию. Исходя из характера криков псионика, двигался он не слишком быстро — примерно со скоростью неспешно бредущего человека. Так что удирать от него не составляло для Кальтера большой проблемы.

Опасность крылась в том, что проклятая тварь знала расположение подвалов намного лучше майора и могла загнать его в тупик. Поэтому, едва он определил, что контролер удалился куда-то в западную часть подземного комплекса, интрудер тут же припустил в южном направлении, дабы как можно быстрее достичь выхода. Ради этого майор даже пренебрег принципом «не спеши и осмотрись». Нежелание встречаться с контролером вынуждало Кальтера на минуту отринуть сомнения и положиться на удачу.

Видимо, Госпоже Удаче польстило оказанное ей доверие, и она вознаградила майора за его решительность. Свет, падающий в тоннель из южного колодца, известил интрудера о том, что он пересек-таки злосчастные катакомбы. Однако радоваться по этому поводу было рано. Обнаружив долгожданный выход, Кальтер тем не менее не бросился к нему, а, напротив, развернулся и двинул по уже пройденному пути назад, чтобы реализовать кое-какую задумку.

В стене длинного коридора, являющего собой этакую финишную прямую перед южным выходом, имелось пять дверей, аналогичных той, которую Кальтер разблокировал в «бойлерной». Куда ведут четыре из них, майор понятия не имел; знал лишь, что пятая дверь — самая дальняя — отрезает от выхода крайний восточный тоннель, по которому интрудер прошел минуту назад. Но не жажда исследования заставила майора вернуться, а желание проверить, в каком состоянии пребывают запоры, коими были оборудованы все ближайшие двери. Не исключено, что кое-какие из них могли уцелеть, хотя их непрезентабельный вид говорил скорее об обратном.

Взявшись за запирающий механизм самой дальней от выхода двери, Кальтер с удовлетворением отметил, что замок легко поддается его усилиям и, мало того, даже смазан автомобильным маслом. Явно перед тем, как заминировать колодец, военные тоже предпочли на всякий случай перекрыть эту дверь, но кто-то — наверняка разумный мутант-контролер — умудрился ее отпереть. Майор вновь тщательно закупорил проход и, не доверяя штатному блокиратору, заблокировал для пущей надежности запор подобранным тут же обрезком толстой арматуры.

На трех из четырех оставшихся дверей замки тоже находились в рабочем состоянии и тоже были открыты. Прислушавшись, откуда доносятся крики контролера, майор оперативно позакрывал пригодные для этого двери. Благо кусков арматуры вокруг валялось предостаточно и другие запирающие механизмы также были заклинены на совесть.

С последней незапертой дверью дела обстояли не так хорошо, как с остальными, поскольку замка на ней не было вообще. Но беглый осмотр крайнего помещения выявил, что запирать его не имеет смысла, поскольку второго выхода из него нет, а само оно, судя по обилию на стенах ржавых обогревателей, служило когда-то сушилкой. Поэтому интрудер оставил пятую дверь в покое и направился к выходу, где, как подсказывала Кальтеру интуиция, ловушек и мин было на порядок больше, чем в северном колодце…

До самой темноты майор без передышки занимался расчисткой выхода на поверхность. Мин и впрямь было много, но тот, кто устанавливал их, обладал не слишком богатой фантазией и опытом в этом деле. Минер — очевидно, солдат-срочник — действовал по принципу «чем больше, тем лучше». Маскировка минного заграждения также была выполнена из рук вон плохо и явно рассчитывалась лишь на мутантов. Даже бандиты, коих Кальтер отправил к праотцам несколько часов назад, проявили в этом деле больше старания, пусть в итоге оно их и не спасло. После знакомства со здешними аномалиями возня с минами казалась интрудеру чем-то вроде детской игры в песочнице. Он обползал весь коридор и методично разрядил каждое обнаруженное взрывное устройство, успев завершить эту кропотливую работу аккурат к началу выброса.

Терзающие Кальтера причуды растревоженной памяти прекратились, как только он заблокировал последнюю дверь. Либо контролер удалился в глубь катакомб, либо попросту оставил майора в покое, во что, правда, не слишком верилось. Тем не менее едва до интрудера перестали долетать вопли мутанта, как разбушевавшиеся в голове Кальтера призраки угомонились, и ему заметно полегчало. Хотя неприятный осадок в душе, разумеется, остался.

Майор вновь ощутил его, когда закончил разминирование и спрятался в сушилке, чтобы переждать выброс. Анализируя пройденный за сегодня путь, Кальтер был неприятно удивлен, когда обнаружил, что контролер извлек у него из подсознания такие вещи, какие он считал давно и основательно забытыми. И отмахнуться от них не так-то просто: слишком много грязи всплыло в памяти интрудера, чтобы взять и усилием возвратить эту грязь обратно, в темные глубины забвения.

Вспомнились даже те ложные картонные мишени, за попадание в которые всегда засчитываются штрафные очки и которые будущий «мизантроп», следуя букве приказа, не дрогнув, расстрелял все до единой… Майор хмыкнул: наверное, так же махровые садисты и убийцы вспоминают свое детство, а именно — кукол с оторванными головами и зверски замученных соседских кошек… Был ли Кальтер на самом деле таким садистом? Трудно сказать. Он никогда не испытывал удовольствия от совершаемых им убийств, но тем не менее не бросал эту службу, потому что не мыслил без нее своего существования. Устранение любой промаркированной Ведомством или случайной «помехи» было обусловлено стратегической необходимостью. Которая, в свою очередь, обусловливалась государственными интересами. Кальтер любил свою страну. И именно поэтому беспрекословно выполнял порученную командованием грязную работу, поскольку осознавал: кроме него — человека с холодным рассудком, — с нею больше никто не справится.

Невидимые войны, что ведутся государством на многочисленных невидимых фронтах, не прекращаются ни на миг. Большинство обычных граждан об этом знает, однако лишь немногие догадываются, каков истинный масштаб этой бесконечной, но необходимой войны. Та же ситуация и с ее правилами. Шпионские игры допускают убийство врага во благо Родины — об этом написано немало книг и снято огромное количество фильмов. А вот насколько широк может быть круг этих врагов, опять-таки подозревают лишь единицы.

Способен ли ребенок угрожать интересам могучего государства? В качестве потенциальной угрозы — вполне. Как способен он отвечать и за своего отца, сделавшего его заложником собственных необдуманных поступков. Карательная машина государственной безопасности разбирается с врагами — как прямыми, так и потенциальными — без каких-либо скидок на их возраст. На войне, солдатом которой являлся Кальтер, ему встречались и такие противники. Ведомство досконально рассчитывало, какую угрозу они могут представлять для страны в будущем, и загодя принимало меры по устранению очевидных последствий. На Востоке — в мире строгих традиций, где сыновья почти всегда шли по стопам отца, — подобные последствия просчитывались с высокой степенью вероятности.

Поэтому миру и не суждено узнать, насколько жестокой и кровавой была бы месть Хабиба Ибн Зухайра, чей отец — содержатель лагеря по подготовке наемников — и старший брат были приоритетными «помехами» Кальтера десять лет назад, под Гератом. Хабиб был младшим ребенком в этой воинственной семье, но Ведомство без колебаний «промаркировало» и его. С той лишь разницей, что присвоило ему рейтинг «второстепенная помеха», предоставив Кальтеру решать судьбу Хабиба по обстоятельствам. Обстоятельства в тот раз сложились так, что интрудер вернулся из командировки, не оставив за собой по ту сторону границы никаких долгов…

И как это контролеру удалось вытащить из наглухо запакованного багажа воспоминаний Кальтера этот и подобные ему случаи? Что ни говори, а когда кто-то проникает к тебе в голову и начинает хозяйничать там, будто у себя дома, мерзкие ощущения от этого выбьют из равновесия кого угодно. Даже такого невозмутимого человека, как интрудер.

Ну конечно! Вот в чем, оказывается, дело, а вовсе не в нахлынувших на майора предательских реминисценциях! И впрямь, при чем здесь Хабиб Ибн Зухайр и прочие «потенциальные враги государства»! Кальтера обеспокоил сам факт вторжения мутанта-псионика к нему в сознание, только и всего. Майор пережил крайне нетипичный стресс, который и вызвал у него столь бурную (по критериям «мизантропа», разумеется) реакцию. И теперь у Кальтера появился иммунитет на этот раздражитель. Зная первопричину нового стресса, интрудер готов обуздать его при малейших признаках повторного появления. А воспоминания… Да черт с ними, с воспоминаниями! Зацикливаться на них — значит зазря баламутить воду в глубоком озере забвения. Все, что необходимо сейчас майору, оставить это озеро в покое. И тогда плавающие на поверхности воспоминания сами осядут на его вязкое илистое дно — туда, откуда они внезапно и всплыли.

Задумано — сделано. Сконцентрировавшись на предстоящей этой ночью разведывательной операции в преддверии встречи «помех», Кальтер абстрагировался от провокационных мыслей, перекусил и прикорнул в углу сушилки, чтобы вздремнуть до окончания выброса.

Поэтому майор и не видел, как снаружи небо полыхало багровым заревом — Зона готовилась к очередному выбросу, что вот-вот должен был пройти над проклятыми землями убийственной волной аномальной энергии. И горе тому сталкеру, что не успел укрыться от выброса за бетонными стенами подвалов и бункеров. В эти штормовые часы Зона демонстрировала планете свой истинный лик, узреть который воочию и остаться в живых не мог ни один человек. Что именно творилось во время выброса на просторах Зоны, не знал никто. Предугадать последствия катаклизма тоже было невозможно. Возникали новые аномалии и мутировавшие формы жизни. Иногда взамен старых, но чаще — в придачу к ним. Истоптанные сталкерские тропы вмиг становились непроходимыми, и наоборот — там, куда раньше скитальцы не забредали и под дулом автомата, теперь могли без опаски появляться даже новички. Зона непрестанно мутировала вместе с порожденными ею тварями и аномалиями, и казалось, лишь человек еще умудряется сохранять в ней свою первозданную сущность.

Но так только казалось. Зона была достаточно могущественна, чтобы взять на себя даже права Господа Бога и изменить по своей прихоти любого скитальца, которого судьба заносила в эти края. Каждый, кто пересекал Кордон, становился игрушкой в руках Зоны. Иногда — любимой, иногда — очень быстро надоедающей. А иногда — вызывающей любопытство. То самое любопытство, с каким ребенок разбирает на части заинтересовавшую его игрушку, дабы проверить, что же находится у той внутри и можно ли будет с нею после этого играть.

Кальтер дремал вполглаза, прислонившись к стене, и слушал вполуха сопровождающую выброс безумную какофонию атмосферных шумов. За годы службы в «Мизантропе» он научился загривком чуять, когда за ним следят, и сомневался, что в данный момент кому-то поблизости известно о его присутствии. Разумеется, кроме запертого в катакомбах контролера. Но теперь это орущее чудовище вряд ли могло сорвать планы интрудера.

Кальтеру было невдомек, что он ошибается и Зона давно положила на него свой всевидящий глаз. Майор продолжал непрерывно изучать Зону, а она, в свою очередь, пристально взирала на майора из-под серой вуали небес и явно чего-то выжидала. Огромная коварная тварь славилась своей непредсказуемой переменчивостью, но когда ей было нужно, она могла прикинуться смирной, затаиться и ждать. Правда, недолго. И в случае с Кальтером это «недолго», похоже, подходило к концу…Источник :https://knizhnik.org/roman-glushkov/holodnaja-krov/10

 

 

 


Доказательств гибели первого чеченского президента так же мало, как и в 1996-м
24 года назад богатая на изгибы история Чечни претерпела новый крутой поворот: 21 апреля 1996 года первый президент непризнанной Чеченской республики Ичкерия генерал-майор авиации Джохар Дудаев отдал своей последний приказ — долго жить. Во всяком случае, так принято считать. Те летописцы, которые говорят об «официальной версии» гибели Дудаева, либо заблуждаются, либо лукавят.

Летчик Дудаев.

Джахар Дудаев с супругой Аллой. Алла Дудаева (в девичестве - Куликова) полностью приняла чеченские обычаи: ходит в платке, соблюдает этикет, у нее дома чеченская кухня. Картины, которые она пишет, посвящены сюжетам из чеченской истории.

Полковник Дудаев со штурманами после полета, 1987 год.
Фото из домашнего архива Владимира Елохова

Метки: ,;  Источник : https://uctopuockon-pyc.livejournal.com/3970557.html

Литературно-ист. журнал ИСТОРИОСКОП

Семья Дудаевых.

Лейтенант Дудаев. Военный городок Шайковка Калужской области, 1967 год

... Джохар Дудаев мог выжить

Запись входит в топ 1000 рейтинга

prajt
16 апреля, 20:39

 

***
Александр Васильев рассказывает историю знаменитой скульптуры "Девушка с веслом", чьи гипсовые копии заполонили все парки Советского Союза. Изначально девушка выглядела иначе, но работа Ивана Шадра цензуру не прошла и из Москвы была отправлена в ссылку.

5e318fc313a31e883c066fe6
Фонтан "Девушка с веслом" в парке культуры и отдыха им. Горького, 1947 год. Фото: Василий Егоров / ТАСС

5e318fc313a31e883c066fe6
Скульптура И. Д. Шадра "Булыжник - оружие пролетариата". Автор Владимир Минкевич. Источник РИА Новости.  ***   .

5e318fc313a31e883c066fe6
"Девушка с веслом", ЦПКиО, 1939 г. Автор Автор:Harrison Forman.
 

Метки:   Источник :  https://uctopuockon-pyc.livejournal.com/3970082.html

Девушка с веслом: "Народ посмотрел, слегка припух, некоторые зажмурились, а многие и заохали"
igorek44
16 апреля, 18:43

 

 

ПОДЕЛИТЬСЯ

 

...Вера Волошина погибла 29 ноября 1941 года, в один день с Зоей Космодемьянской, в не так уж далекой от Петрищево деревне Головково, по тому же поводу и сюжету. Не столь знаменитая, как Зоя, но благодарной памятью и она не обделена, и улицы её имени, и памятники.
В её биографии есть один не совсем обычный момент, вовсе не имеющий отношения к военным подвигам. Существует легенда, что, когда Вера ещё училась в институте физкультуры, её выбрал Иван Шадр в качестве модели и натурщицы для своей «Девушки с веслом». «Легенда» - потому, что документальных свидетельств не существует, а по косвенным данным не всё идеально сходится. Но у любой легенды есть реальные основания, просто так она не рождается.

5e318fc313a31e883c066fe6
Вера Волошина. Источник ru.wikipedia.org.     ***     

Звание Героя Советского Союза Александру Космодемьянскому было присвоено уже посмертно. Похоронен 5 мая 1945-го в Москве на Новодевичьем кладбище рядом с могилой сестры. Всего за несколько дней до окончательной Победы... Источник :  https://yandex.ru/turbo/s/vz.ru/society/2020/4/13/1033344.html?promo=navbar&utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com%2F%3Ffrom%3Dspecial&utm_source=YandexZenSpecial  

Космодемьянский, Александр АнатольевичМатериал из Википедии — свободной энциклопедии

"Ты помнишь...

---
---   

О книге -

Поэт

Художник

песнь

Планета Земля...

Аудиокниги

Новость 2

Семашхо

--- ---

Прикрепления: Картинка 1 · Картинка 2
Просмотров: 599 | Добавил: iwanserencky | Теги: Аудиокнига, СТАЛКЕР, Холодная кровь, За Зою, люди, Брат Саша, текст, Александр Космодемьянский, Зоя Космодемьянская, Свинцовый закат, СТАЛКЕР. Роман Глушков, Великая Отечественная Война, слово, история, Надпись на танке, Свинцовый закат. Холодная кровь, Роман Глушков | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: