Главная » 2020»Декабрь»14 » Великие путешественники 002. Фа Сянь. Ахмед ибн Фадлан. Ал-Гарнати Абу Хамид. Тудельский Вениамин
12:01
Великие путешественники 002. Фа Сянь. Ахмед ибн Фадлан. Ал-Гарнати Абу Хамид. Тудельский Вениамин
***
***
***
Фа Сянь
Китайский монах-буддист и путешественник. С 399 по 414 год объехал большую часть внутренней Азии и Индии. Путешествие положило начало прочной культурной связи между Китаем и Индией. Оставил о своем походе записки.
Начиная с IV века н.э. в Китае отмечается расцвет буддизма, начавшего проникать из Индии и распространяться в стране еще в I столетии. Эта новая религия оказала огромное влияние на развитие всей китайской культуры. С ее распространением в Китае связано также расширение религиозных и культурных связей Китая с Индией. Из Китая в Индию направляются паломники - буддийские монахи, прокладывавшие пути в буддийскую святыню через пустыни и высокогорные перевалы Центральной Азии. В числе этих путешественников, совершавших длительные переходы в религиозных целях, были и люди большой культуры, обладавшие широкими научными интересами, внесшие немалый вклад в исследования Центральной Азии и Индии. Одним из самых выдающихся из них был Фа Сянь, оставивший глубокий след в исторической и географической литературе.
Биографические сведения о Фа Сяне скудны. Он родился в провинции Шэньси, где провел детство в буддийском монастыре. По достижении совершеннолетия, став монахом, Фа Сянь решил отправиться в Индию для поклонения буддийским святыням, приобретения рукописей священных книг и изучения языков, на которых эти книги писались.
Путешествие Фа Сяня длилось около 15 лет. В 399 году с небольшой группой других паломников он отправился из родного города Сиань (Чаньань) на северо-запад через Лёссовое плато и далее вдоль южного края песчаных пустынь северо-западного Китая. Об этом отрезке пути Фа Сянь в своем дневнике делает любопытную запись: "В песчаном потоке есть злые гении, и ветры настолько жгучи, что когда с ними встречаешься, - умираешь, и никто не может этого избегнуть. Не видишь ни птицы в небе, ни четвероногих на земле". Здесь путникам приходилось отыскивать себе дорогу по высохшим костям тех, кто до них пускался в путешествие.
Пройдя по "шелковой" дороге до горы Босянцзы, паломники свернули на запад и после семнадцатидневного путешествия достигли озера Лобнор. У этого озера, в районе ныне мало обитаемом, во времена Фа Сяня существовало самостоятельное государство Шеншен, и путешественник встретил здесь значительное население, знакомое с индийской культурой.
Сохранившиеся развалины Шеншена, которые при посещении Лобнора наблюдал Н. М. Пржевальский, подтверждают существование здесь в прошлом крупного культурного центра. Еще в конце XIII века вблизи Лобнора находился город Лобнор. Через Лобнор пролегал оживленный торговый путь из Китая в Хотан, Кашгар и далее на запад. В XIV веке город и его окрестности были опустошены завоевателями, превратившими некогда цветущий оазис в груды руин.
Пробыв у Лобнора месяц, путешественники направились на северо-запад и, перевалив через Тянь-Шань, достигли долины реки Или, затем они повернули на юго-запад, снова перешли через Тянь-Шань, пересекли с севера на юг пустыню Такла-Макан и у города Хотан достигли подножий хребта Куньлунь. Причины, побудившие Фа Сяня и его спутников предпочесть более короткий и удобный путь от Лобнора до Хотана вдоль подножий Куньлуня кружному пути через Тянь-Шань, остаются невыясненными Возможно, это объясняется желанием путешественника посетить центры Джунгарии.
Итак, спустя тридцать пять дней маленький караван прибыл в Хотанское царство, в котором насчитывалось "несколько десятков тысяч монахов". Фа Сянь и его спутники были допущены в монастыри, и после трехмесячного ожидания им посчастливилось присутствовать при торжественном празднестве буддистов и браминов, во время которого по городам Хотанского царства, по усыпанным цветами улицам, среди облаков благоуханий, провозили роскошно убранные колесницы с изображениями богов.
После праздника Фа Сянь и его спутники направились на юг и прибыли в холодную гористую страну Балистан, в которой, кроме хлебных злаков, не было почти никаких культурных растений. Из Балистана Фа Сянь взял путь в восточный Афганистан и целый месяц блуждал в горах, покрытых вечными снегами. Здесь, по его словам, встречались "ядовитые драконы".
Вообще, трудно установить по запискам Фа Сяня его путь из Хотана в Индию. По всей видимости, Фа Сянь обошел труднодоступный Куньлунь с запада и направился на юг по долине реки Яркенд.
Преодолев горы, путешественники взяли путь в Северную Индию. Исследовав истоки реки Инд, они прибыли в Фолуша, - вероятно, теперешний город Пешавар, расположенный между Кабулом и Индом. Затем они пришли в город Гило, лежащий на берегу небольшого притока реки Кабул.
Оставив Гило, Фа Сянь перешел через хребет Гиндукуш. Стужа в этих горах была такая лютая, что один из спутников Фа Сяня замерз. После многих затруднений каравану удалось добраться до города Бану, который существует и поныне; затем, снова перейдя Инд в средней части его течения, Фа Сянь пришел в Пенджаб. Отсюда, спускаясь к юго-востоку, он пересек северную часть Индийского полуострова и, перебравшись через большую солончаковую пустыню, лежащую на восток от Инда, достиг страны, которую он называет "Центральным царством". По словам Фа Сяня, "здешние жители честны и благочестивы, они не имеют чиновников, не знают законов, не признают смертной казни, не употребляют в пищу никаких живых существ, и в их царстве нет ни скотобоен, ни винных лавок".
В Индии Фа Сянь посетил много городов и местностей, где собирал легенды и сказания о Будде. "В этих местах, - отмечает путешественник, описывая Каракорум, - горы круты подобно стене". По отвесным склонам этих гор древние обитатели их высекли изображения будд и многочисленные ступени. Фа Сянь прошел вниз по Инду, посетил восточные территории Афганистана, вновь вернулся к Инду и, переправившись через эту реку, направился к долине Ганга, где отыскал буддийский монастырь, изучил и переписал священные книги буддизма. Затем Фа Сянь прошел от Матры через Канаудж, Цатну до устья великой индийской реки.
Пробыв в Индии продолжительное время, путешественник в 414 году возвращается на родину морским путем с остановками на Цейлоне (здесь он прожил два года) и Яве. Борясь с сильными ветрами и испытав множество затруднений, он в 415 году, после восемнадцатилетнего отсутствия, возвратился в свой родной город Сианьфу (Кантон).
Спустя несколько лет путешественник издал свое замечательное произведение под названием "Описание буддийских государств" ("Фогоцзи"). В этом сочинении наряду с основным содержанием религиозного характера дается краткое, но весьма выразительное описание около 30 государств Центральной Азии и Индии, посещенных Фа Сянем. В своем труде он сообщает ценнейшие исторические, географические и этнографические сведения об этих государствах, многие из которых нигде, кроме произведения Фа Сяня, не получили отражения. Огромное научное значение этого материала для истории и исторической географии объясняется также исключительной добросовестностью и точностью автора "Описаний". Этот труд впервые перевел с китайского языка французский ученый Абель де Ремюза.
Фа Сянь не ограничивается сообщением тех или иных фактов, но всякий раз указывает также источник получения последних - видел ли сам описываемое или знает со слов других. Называя пункты, он стремится определить их точное положение и расстояния, которые показывает в днях переходов, в китайских ли или, наконец, в шагах. Благодаря этой особенности труда Фа Сяня было установлено точное местоположение многих ранее известных лишь по названию городов и государств.
***
***
***
Ахмед ибн Фадлан
Арабский путешественник X века. В составе посольства багдадского халифа путешествовал через Бухару и Хорезм в Волжскую Болгарию. По возвращении составил "Рисале" ("Записку") - один из важнейших источников по средневекой истории Поволжья, Заволжья и Средней Азии.
Ахмед ибн Фадлан принимал участие в качестве секретаря в посольстве багдадского халифа в Волжско-Камскую Болгарию, мусульманский хан возглавил тогда союз болгарских племен, живших в бассейне нижней Камы и Волги (примерно до реки Самары), и искал в арабах союзников против хазар. Разумеется, халиф рассчитывал получить от союза и большие торговые привилегии.
Полное имя путешественника - Ахмед ибн Фадлан ибн аль-Аббас ибн Рашид ибн Хаммад. О жизни этого человека известно очень мало. Достоверно известно, что он был старшим писцом-чиновником, находился под покровительством военачальника Мухаммеда ибн Сулеймана, завоевавшего Египет в 904 - 905 годах для Багдадского халифа.
Посольство, в котором он принял участие, официально возглавлял евнух халифа Сусан ар-Расси, но секретарем посольства был назначен именно ибн Фадлан. Это говорит о его высоких деловых качествах и авторитете, несмотря на смерть к тому времени его покровителя Мухаммеда ибн Сулеймана. Именно на плечи секретаря ложилась вся черновая работа и ответственность за ведение дел и конечный исход предприятия.
Ибн Фадлан должен был прочитать письмо халифа царю волжских булгар, преподнести ему и его близким подарки, наблюдать за факихами-юристами и муаллимами-учителями, которых халиф по просьбе Алмуша сына Шилки-элтабара послал для обучения булгар законам ислама.
Посольство выехало из Багдада 21 июня 921 года. Путь его лежал через Рей, Нишапур в Бухару, оттуда назад к Амударье, потом вниз по этой реке до столицы Хорезма Кяс, далее последовали зимовка в Джурджании (Старом Ургенче) и, наконец, семидесятидневный переезд на север к берегам Волги, в царство булгар.
Хотя ибн Фадлан все время подчеркивает спешность путешествия, в городе Рее послы пробыли целых одиннадцать дней в ожидании правителя этого города Ахмеда ибн Али, брата Сулука. Поехав далее, они нашли его на следующей остановке, Хуваре Рейском, где пробыли три дня. Как было сказано, этот Ахмед ибн Али в 919 году самовольно захватил Рей. Он разбил высланные против него войска правителя Хамадана и убил халифского сборщика хараджа.
Дальнейший путь послов до Нишапура был крайне опасен ввиду господства здесь враждебных халифу табаристанских Алидов. В Нишапуре они встретили полководца Саманидов Хаммавейха Кусу, только что разбившего алидскую армию во главе с Лейлой ибн Нуманом.
Из Нишапура до Бухары посольство ехало уже по хорошо охраняемой дороге. Посещение столицы Саманидов имело целью укрепить связь между саманидским эмиром и халифом. По-видимому, это было первое официальное посольство халифа к саманидскому двору молодого эмира Насра II ибн Ахмеда. На первой же аудиенции послы поздравили его со вступлением на престол в 914 году. При этом ибн Фадлан не без удивления отмечает, что новый эмир - "безбородый мальчик". Он особенно подчеркивает, что во время аудиенции эмир называл халифа своим "господином" и был готов выполнить все его приказания.
Следствием установления таких отношений было то, что посольство получило от саманидского правительства всяческую поддержку, в том числе вещами и деньгами. Однако получить 4000 динаров за поместье Ибн-ал-Фурата так и не удалось, хотя посольство провело в Бухаре 28 дней. Хорезмшах сделал было попытку не пустить посольство на север, но, в конце концов, дал ему даже эскорт.
Перезимовав в Джурджании, посольство 4 марта 922 года двинулось далее на север. Это был решающий момент в путешествии. "Отроки", выехавшие с посольством из Багдада, а также законовед и вероучитель покинули посольство, "побоявшись въехать в эту страну". В действительности главной причиной их отказа было то, что основная сумма в 4000 динаров, из которой, между прочим, должно было выплачиваться им жалованье, так и не была получена. Таким образом, с этого момента выполнение всех миссионерских задач посольства падает на одного ибн Фадлана. Вообще с отъезда из Джурджании он становится его фактическим руководителем.
Совершив трудный переезд через Успорт, посольство около 20 марта прибыло в страну огузов (или "гуззов"), занимавших тогда приблизительно область Западного Казахстана. Ибн Фадлан "видел среди гуззов таких, которые владели десятью тысячами лошадей и ста тысячами голов овец". С другой стороны, послы встретили по дороге бедняка-огуза, выпрашивавшего лепешки хлеба. Распространено было и рабство.
Среди знати наибольшее влияние имел Этрэк, начальник войска огузов. Он владел большими богатствами, "у него челядь, свита и большие дома". Он считался только с советом своих военачальников, которых собирал для совещания по важным вопросам, например, относительно пропуска посольства. Ибн Фадлан поднес ему и его жене царские подарки.
Этрэк отнесся к предложению принять ислам очень осторожно. Он чрезвычайно радушно принял посольство, устроил большое пиршество, снабдил послов провиантом, предоставил в их распоряжение скаковых лошадей, сам сопровождал их в поездке и показывал им свое искусство в стрельбе. Но относительно принятия ислама он сказал, что даст халифу ответ, когда послы будут ехать обратно.
Однако военачальники огузов, собранные Этрэком на совещание, обсуждали вопрос не о принятии ислама, а о том, как поступить с самими послами. Предложения были не особенно приятны для последних: или разрезать каждого из них пополам, или дочиста ограбить, или отдать их хазарам в обмен на пленных огузов. Таким образом, в стране огузов посольство потерпело полную дипломатическую неудачу и было радо, что смогло, по крайней мере, благополучно выбраться из нее.
Дальнейший путь шел через область враждебно настроенных башкир, от которых посольство старалось держаться подальше. Тем не менее, ибн Фадлан и здесь ухитрился собрать интересные этнографические сведения, которые дают возможность сделать некоторые предположения о племенном составе башкир в то время. Ибн Фадлан рассказывает, что у них имелись две отличные друг от друга системы религиозных представлений. Одни из башкир считали, что миром управляет верховный бог неба в согласии с двенадцатью богами, ведавшими отдельными явлениями природы. Как видно из контекста, ибн Фадлан узнал об этой системе верований из личной беседы (через переводчика, конечно) с одним из башкир. Конец его рассказа дает основание предполагать, что он вступил с этим башкиром даже в своего рода диспут по вопросу о единобожии.
Другая группа башкир поклонялась или змеям, или рыбам, или журавлям. Ибн Фадлан, по-видимому, сам наблюдал эти культы, но непосредственно с этими людьми не говорил. Все же ясно, что поклонники змей, рыб и журавлей представляли часть населения, имевшую более примитивный общественный строй, чем поклонники тринадцати богов природы.
Послам халифа в стране башкир делать было нечего, а поэтому они поспешно ехали дальше, к своей конечной цели. Интересно отметить, что в районе Самарской Луки, между рекой Моча и Большим Черемшаном, посольство, по-видимому, старалось держаться подальше от Волги, так как здесь в устьях Самары, вероятно, господствовали хазары. Возможно, впрочем, что оно избегало затопленного весной низкого берега Волги с его болотами. Далее же путь послов шел ближе к берегу.
Наконец, посольство халифа прибыло в "страну славян". Здесь-то и находилось государство булгар. Во главе его стоял царь булгар, или царь "славян", претендовавший на абсолютную власть. Он восседал на троне, покрытом византийской парчой, в его присутствии все, "мал и велик", включая его сыновей и братьев, обязательно снимают шапки и принимают почтительную позу. Рядом с главным царем имеются цари-князья. Однако эти князья, по крайней мере, четверо из них, "находятся у него под рукой", т. е. в подчинении, или "в повиновении". По его приказу они выезжают встречать посольство, присутствуют на аудиенции царя и поддерживают его во всех мероприятиях. Царя окружает знать: "предводители", "знатные лица из жителей его государства".
Соответственно своему положению, царь получал подать - "с каждого дома шкуру соболя", обязательные подношения с каждого свадебного пиршества, десятую часть привозимых товаров и часть добычи военного отряда, в походе которого он сам лично не принимал участия. Царь, очевидно, уже не созывал народных собраний для решения дел, а в лучшем случае совещался с наиболее влиятельными лицами из знати.
Итак, 12 мая 922 года, через 70 дней после отъезда из Джурждании, посольство прибыло к царю булгар.
Когда до ставки царя булгар оставалось расстояние в одни сутки пути, посольство встретили четыре подвластных Алмушу-элтабару князя, а также его братья и сыновья. "Они встретили нас, - пишет ибн Фадлан, - держа в руках хлеб, мясо, просо, и поехали вместе с нами. Сам царь встретил нас на расстоянии двух фарсахов (12 километров) от своей ставки. Увидев нас, он сошел с лошади и пал ниц, поклоняясь и благодаря великого и могучего Аллаха". Так посольство после стольких трудностей пути наконец-то достигло своей конечной цели. В последующие три-четыре дня в ставку Алмуша-элтабара с разных сторон Булгарии "собрались князья его земли, предводители и жители страны, чтобы слушать всенародно чтение письма повелителя правоверных".
И вот настал самый ответственный момент путешествия - торжественное оглашение письма халифа. Для этого были развернуты два привезенных знамени, оседлана присланная в подарок лошадь, самого Алмуша-элтабара одели в савад - черную одежду высших сановников двора повелителя правоверных, на голову ему надели чалму. После этого ибн Фадлан, ответственный за проведение церемонии, достал письмо халифа и начал его медленно читать, и Алмуш-элтабар слушал его стоя. "Переводчик, не переставая, переводил письмо буква в букву. Когда же мы закончили чтение, они дружно воскликнули "Велик Аллах!" таким криком, от которого задрожала земля", - пишет об этом событии ибн Фадлан. Этим актом Булгария официально признала ислам государственной религией и тем самым стала частью мусульманского мира.
Однако 19 мая, в воскресенье, "когда прошло три дня после прочтения письма и вручение подарков" , царь вызвал к себе ибн Фадлана, бросил перед ним письма халифа и визира и устроил бурную сцену по поводу недоставленных 4000 динаров. Он требовал эти деньги с ибн Фадлана, как единственного ответственного лица в посольстве.
В результате такой перемены в настроении царя авторитет халифского посольства был поколеблен. Однако, не желая окончательно порывать с халифом, Царь в дальнейшем оказывает особое внимание ибн Фадлану и называет его "Абу-Бекр Правдивый".
Уже значительно позднее царь в разговоре с ибн Фадланом утверждал, что деньги халифа, как таковые, были ему, собственно, не нужны, так как для постройки крепости у него самого было достаточно серебра и золота. Он хотел лишь получить благословение от денег повелителя правоверных, потому что средства Халифа "берутся из дозволенных (религиозным законом) источников" . Эти слова имели не только дипломатическое значение, но выражали действительное "магическое" представление царя о халифе. В другом месте царь выражает свой страх перед проклятием халифа.
После описанных событий, приблизительно до середины июня, ибн Фадлан оставался в ставке царя около Трех Озер (ныне озеро Чистое, Курышевское и Атманское), наблюдал в соседних лесах змей, ездил с царем верхом смотреть кости умершего великана, наконец, проводил время на базаре на берегу реки Атыл (Волги). Здесь же, на берегу реки, в одну из пятниц он наблюдал и знаменитое сожжение умершего руса.
Посольство халифа застало царя булгар в его ставке около Трех Озер, в расстоянии нескольких километров от Волги. В конце июня или в июле царь отправился на север, к небольшой речке Джавшыр, и потребовал, чтобы булгарские племена отправились туда вместе с ним. Там, по-видимому, должно было произойти окончательное всенародное принятие ислама. Посольство, конечно, поехало с царем.
Царь булгар пробыл у реки Джавшыр два месяца. Так как ибн Фадлан приводит точные данные о глубине этой реки и описывает окружающую местность, то ясно, что он сам там был. Что происходило на этой реке, мы не знаем, так как его "Записка" сохранилась лишь в сокращении.
Установить сколько-нибудь точно время отъезда посольства невозможно. Ясно лишь, что ибн Фадлан на севере не зимовал. С другой стороны, рассказывая со слов местных жителей о коротких днях зимой, он добавляет: "И мы (посольство) не покинули (этой) страны, пока ночи не удлинились, а дни не сократились" . Из общего политического положения явствует, что посольство не могло возвращаться через Хазарию, а ехало прежним путем через страну огузов. Это подтверждают и слова Этрэка, что он даст ответ халифу по вопросу о принятии ислама при обратном проезде посольства. Несомненно, ибн Фадлан постарался побывать у него на обратном пути. Так как пребывание у реки Джавшыр продолжалось два месяца, а обратный путь до Джурджании без остановок должен был занять тоже два месяца, в Хорезм посольство прибыло к концу октября или позже.
Весной 923 года посольство возвратилось в Багдад. Привезло оно не очень веселые вести. Ничего из задуманных планов не было выполнено. Правда, саманидский эмир оказал посольству всяческое содействие и почет, а царь булгар - еще больший. Но для политики халифского правительства результаты равнялись нулю. Огузы ислама не приняли, царь булгар, не получив денег на постройку крепости, разуверился в помощи халифа и предпочел сохранить тесную связь со Средней Азией. В Хазарии мусульманская партия подверглась репрессиям и была временно подавлена.
Ибн Фадлан подробно описал все, "что он видел собственными глазами со времени своего выезда из Багдада и до того, как он возвратился в него". Для привлечения внимания читателей он передавал здесь также некоторые северные легендарные рассказы, в том числе об огромной рыбе. Но все оказалось напрасно. Его правдивый рассказ не мог конкурировать с многочисленными фантастическими россказнями - о муравье на железной цепи, о черепе рыбы в Йемене, внутрь которого рассказчик сам лично входил, выпрямившись, не нагибаясь, через одно глазное отверстие и выходил через другое.
Книга его была забыта, потом погибла и сохранилась лишь в Средней Азии в сокращенном виде и в частичных пересказах.
Сегодня же "Рисале" ("Записка") - один из важнейших источников по средневековой истории народов Поволжья, Заволжья и Средней Азии. Ибн Фадлан, конечно, не был первооткрывателем, так как шел торговым путем, по которому доставлялись из Ирака, Ирана и Хорезма в бассейн нижней и средней Волги арабские и персидские изделия в обмен на драгоценную северную пушнину. Но он был первым путешественником, чьи сообщения о северных прикаспийских областях и Заволжье дошли до нас, и притом он дал первый правильный перечень рек, пересекающих Прикаспийскую низменность. Для всех этих рек ибн Фадлан приводит названия, совпадающие или очень сходные с нынешними.
***
***
***
Ал-Гарнати Абу Хамид
(1080 или 1100 - 1169 или 70) Арабский путешественник. Посетив несколько стран Передней Азии, в 1131 году достиг Дербента. В течение 20 лет жил в торговом городе Саксин, на берегу Волги, откуда совершал путешествия. В 1135 году ал-Гарнати поднялся по Волге до города Булгар. В 1150-1153 побывал в русских землях. Посетил Киев. Три года прожил в Венгрии. После паломничества в Мекку вернулся в Багдад. Автор книг "Ясное изложение некоторых чудес Магриба" и "Подарок умам и выборка из чудес".
Абу Хамид Мухаммад ибн Абдар-Рахим ал-Гарнати ал-Андалуси родился в Гренаде в 1080 году (Гренада по-арабски Гарната, отсюда - относительное имя (нисба) ал-Гарнати (т е "гренадец")), часто его называют также по второй нисбе, ал-Андалуси (т е "андалусец"). О его жизни на родине ничего не известно. Он получил, вероятно, обычное для своего времени богословско-философское образование, умел составлять школярные стихи, но к поэзии влечения не чувствовал, что видно, хотя бы из того, что в первом его сочинении почти полностью отсутствуют поэтические цитаты, столь милые сердцу его современников. Его специальностью стало мусульманское право, фикх, в котором он также не достиг особых успехов, и если бы ал-Гарнати остался на родине, его имя было бы всеми забыто.
В юном возрасте ал-Гарнати, подобно многим своим соотечественникам, покинул Андалусию, чтобы продолжить образование в центре мусульманского мира. Морем, мимо Сицилии и Мальты, он прибыл в Александрию в 1117 или 1118 году, слушал там лекции ученых, а в следующем году перебрался в Каир, в то время второй (после Багдада) культурный центр мусульманского мира.
В Каире и Александрии ал-Гарнати не только слушал лекции богословов и грамматиков, но и с большим интересом знакомился с древностями Египта, он видел Фаросский маяк, который вскоре разрушился, забирался внутрь пирамиды Хеопса, осматривал обелиск в Айн Шамсе, который, как и Фаросский маяк, не сохранился до наших дней. На шумных базарах Каира он встречал представителей разных народностей Черной Африки и ее диковинные товары Египет в ту пору вел также оживленную торговлю с Дальним Востоком, так что здесь можно было встретить людей, побывавших в Индии и даже в Китае.
Через год или два ал-Гарнати направился в Багдад, тогдашнюю духовную столицу мусульманского мира. Путь его лежал через Аскалон, Баальбек и Дамаск, в последнем он задержался на некоторое время для преподавания хадисов - рассказов о словах и деяниях пророка Мухаммеда, составляющих одну из основ мусульманской догматики и права. Оттуда через Тадмор (Пальмиру) он в 1122 или 1123 году прибыл в Багдад. В Багдаде ал-Гарнати прожил четыре года, пользуясь гостеприимством ибн Хубайры, будущего визира нескольких халифов. Здесь же у него родился первый сын, Хамид, по которому он получил почетное прозвание (кунйа) Абу Хамид ("отец Хамида").
Такие поездки из города в город "в поисках знаний" были обычны для мусульманских ученых того времени, и им не приходится удивляться, но затем Абу Хамид выходит за рамки обычных маршрутов. В 1130 году он останавливается в Абхаре, по дороге в Ардебиль, крупный город Южного Азербайджана, хотя ясно, что не этот город был целью его путешествия, так как в том же году он переваливает через горы в Муганскую степь и оттуда через Апшеронский полуостров попадает в Дербент знаменитый своими длинными стенами, которые запирали проход между горами и морем и защищали страны мусульманского мира от вторжения христианских и языческих племен, живших на севере.
Ал-Гарнати встречает мусульман разных племен, "число которых знает только всевышний аллах" , живущих в горах и разговаривающих на разных языках. Он описывает их "меховую одежду", по-видимому, бурку, говорит о долголетии горцев, об обилии в долинах таких благ, как мед, мясо и фрукты, о мечетях ал-Гарнати называет эмира Абул-Касима, у которого он жил и с которым читал книгу ал-Махамили. Этот эмир говорил на языках разных народов. Из Дагестана Абу Хамид направился по морю к стране хазар и "прибыл к огромной реке, которая больше Тигра во много-много раз, она будто море, из которого вытекают большие реки". Это - Итиль (Волга). Ал-Гарнати указывает, что она начинается выше Булгара и впадает в море семьюдесятью рукавами.
Абу Хамида поражают холодные зимы, замерзающие реки, в особенности Волга, по льду которой он измерил ее ширину, равную 1840 шагам. "И замерзает эта река так, что становится, как земля, ходят по ней лошади и телята и всякий домашний скот. И на этом льду они сражаются".
На Волге стоит город, который называют Саджсин (Саксин). Собственно говоря, в XII веке уже не существовало Хазарского государства. Однако для ал-Гарнати и Каспийское море - все еще Хазарское море, и Нижнее Поволжье - страна хазар. Саксин, по-видимому, - новое имя старой хазарской столицы Итиля.
Абу Хамид дает описание рыбной ловли, производимой с судов на Волге. Рыбаки ставят сети в устье ее протоков и наполняют суда рыбой. Запасы рыбы неисчерпаемы.
В полный восторг приводят Абу Хамида размеры и качество волжской рыбы, судя по описанию - белуги, осетра или севрюги. Когда он утверждает, что одну рыбу может нести только сильный мужчина, а есть рыбы, которые может нести только сильный верблюд, - в этом нет преувеличения, так как белуги достигают веса в одну тонну, а иногда и до 1,5 тонны. Он обращает внимание на дешевизну мяса, особенно баранины, "когда приходят караваны неверных". Сообщает, что в стране хазар для торговых сделок употребляют олово, брусок которого весом в восемь багдадских маннов стоит динар. Брусок разрезают на кусочки, и на них покупают фрукты, хлеб, мясо и т. д.
Саксин на 20 лет стал домом ал-Гарнати. Оттуда он совершил поездки в Булгар (1135 или 1136), где пробыл, по крайней мере, зиму и лето, и дважды побывал в Хорезме. Принято считать, что в 1135 (или 1136) году ал-Гарнати был в Балхе, так как у него есть рассказ об "открытии" в этом году могилы Али на месте нынешнего афганского города Мазари Шериф. Но, рассказывая об этом, Гарнати не упоминает, что сам был там или видел эту гробницу.
Расстояние между Саксином и Булгаром, по словам Абу Хамида, составляет 40 дней пути по реке. Булгар - очень большой город, дома в нем построены из сосны, стены - из дуба. Абу Хамида поразили длинные дни и короткие ночи летом и обратное явление зимой. Он прибыл в Булгар летом и испытывал такую жару, что она ему показалась более сильной, чем где-либо в мире. Вместе с тем он отмечает, что вечера и ночи здесь настолько холодны, что необходимо много одежды, а зимой холод так силен, что трескается дерево. Зимой владетель этой страны совершает набеги на соседние племена, чтобы взять в плен их женщин, сыновей и дочерей и чтобы захватить лошадей. Обитатели Булгарии хорошо переносят холод, в частности, по мнению Абу Хамида, потому, что они употребляют в пищу много меда, который у них очень дешев.
В Булгаре ал-Гармати услышал об области, "которую называют Ару, в ней охотятся на бобров, и горностаев, и белок. А день там летом 22 часа". Он видел жителей этой Арской земли русских летописей - предков современных удмуртов, и описывает их, а также обитателей страны Вису, как краснощеких, голубоглазых, белокурых людей в льняных одеждах и меховых шкурах. Об арском народе ал-Гарнати упомянул на 200 лет раньше летописи.
Арабский путешественник рассказывает немало фантастичного.
"А мне рассказывали в Булгаре, что одной из этих рыб в один из годов сделали отверстие в ухе, и продели в него веревки, и потащили эту рыбу; и открылось ухо рыбы, и изнутри его вышла девушка, похожая на потомков Адама: белая, краснощекая, черноволосая, толстозадая, прекраснейшая из женщин. И взяли ее жители йуры и привезли на сушу, и это существо стало бить себя по лицу, и рвать волосы, и вопить. А Аллах сотворил ей в ее средней части, от пояса до колен, нечто вроде белой кожи, похожее на крепкую плотную ткань, покрывающее ее срам, будто изар, обвязанный вокруг пояса и прикрывающий ее срам. Они держали ее, пока она не умерла у них. Поистине, могуществу Аллаха нет предела! Говорят: действительно, если жители Йура не бросят в море мечи, о которых я упоминал, то им не будет послана рыба, и они умрут от голода". В 1150 году ал-Гарнати из Булгара отправился на Русь, проехав по какой-то "Славянской реке" (возможно, Ока?). Он единственный мусульманский автор, побывавший на Руси и сообщающий такие сведения, которых не найти даже в русских источниках. Можно только сожалеть о том, что здесь его больше интересовало обучение печенегов пятничной молитве, чем жизнь чуждого ему христианского Киева.
"Когда я поехал в страну славян, то выехал из Булгара и плыл на корабле по реке славян. А вода ее черная, как вода моря Мраков, она будто чернила, но притом она сладкая, хорошая, чистая. В ней нет рыбы, а есть большие черные змеи, одна на другой, их больше, чем рыб, но они не причиняют никому вреда. И есть в ней животное вроде маленькой кошки с черной шкурой, зовут его водяным соболем. Его шкуры вывозят в Булгар и Саджсин, а водится он в этой реке.
Когда я прибыл в их страну, то увидел, что эта страна обширная, обильная медом и пшеницей и ячменем и большими яблоками, лучше которых ничего нет. Жизнь у них дешева.
Рассчитываются они между собой старыми беличьими шкурками, на которых нет шерсти, и которые нельзя ни на что никогда использовать, и которые совсем ни на что не годятся. Если же шкурка головы белки и шкурка ее лапок целы, то каждые восемнадцать шкурок стоят по счету [славян] серебряный дирхем, связывают [шкурки] в связку и называют ее джуки. И за каждую из таких шкурок дают отличный круглый хлеб, которого хватает сильному мужчине.
А у славян строгие порядки. Если кто-нибудь нанесет ущерб невольнице другого, или его сыну, или его скоту, или нарушит законность каким-нибудь образом, то берут с нарушителя некоторую сумму денег. А если у него их нет, то продают его сыновей и дочерей и его жену за это преступление. А если нет у него семьи и детей, то продают его. И остается он рабом, служа тому, у кого он находится, пока не умрет или не отдаст то, что заплатили за него. И совсем не засчитывают ему в его цену ничего за служение господину.
А страна их надежная. Когда мусульманин имеет дело с кем-нибудь из них и славянин обанкротился, то продает он и детей своих и дом свой и отдает этому купцу долг.
Славяне храбры. Они придерживаются византийского толка несторианского христианства.
А вокруг них - народность, живущая среди деревьев, бреющая бороды. Живут они на [берегах] огромной реки и охотятся на бобров в этой реке. Мне рассказывали о них, что у них каждые десять лет становится много колдовства, а вредят им их женщины из старух колдуний. Тогда они хватают всех старух в своей стране, связывают им руки и ноги и бросают в реку: ту старуху, которая тонет, оставляют и знают, что она не колдунья, а которая остается поверх воды - сжигают на огне".
Упоминаемый Абу Хамидом после славян народ, живущий в лесах и бреющий бороды, - это, очевидно, мордва.
"Я оставался у них с караваном длительное время, страна их безопасна Харадж они платят булгарам. И нет у них религии, они почитают некое дерево, перед которым кладут земные поклоны. Так мне сообщил тот, кто знает их обстоятельства.
И прибыл я в город [страны] славян, который называют "Город Куйав" [Киев]. А в нем тысячи "магрибинцев", по виду тюрков, говорящих на тюркском языке и стрелы мечущих, как тюрки. И известны они в этой стране под именем беджн[ак].
И встретил я человека из багдадцев, которого зовут Карим ибн Файруз ал-Джаухари, он был женат на (дочери) одного из этих мусульман. Я устроил этим мусульманам пятничное моление и научил их хутбе, а они не знали пятничной молитвы".
Поразительно, что Абу Хамид ничего, кроме "тысячи сынов магрибинцев", не заметил в Киеве. Впрочем, его интересуют торговля, верования, обычаи, меньше - внешний вид городов или местностей. Киев запечатлелся в его памяти только в связи с его "миссионерской" деятельностью.
Народом, разговаривающим "по-тюркски" и жившим в Киеве, были печенеги.
Знакомство с печенегами, кочевья которых протянулись от Волги до Дуная, несомненно, сыграло роль в выборе дальнейшего маршрута - Абу Хамид едет в Венгрию, где кочевники-тюрки, в значительной части исламизированные, составляли важнейшую ударную силу в руках венгерских королей. Здесь ал-Гарнати также выступает в роли наставника мусульман-кочевников: одних он учит обрядности, другие становятся его учениками.
"Я пробыл среди них три года, но смог посетить только четыре города. А эта область расположена от Великой Румии до границ Кустантинийи. И в ней есть горы, в которых добывают золото и серебро".
Абу Хамид отмечает изобилие и богатство Венгрии, дешевизну на ее рынках, в частности дешевизну рабов, и в особенности во время набегов.
Абу Хамид обучает венгерских печенегов, так же как и киевских, пятничной молитве и "кое-чему" из богословия и, явно приписывая себе эту заслугу, но, вероятно, преувеличивая, утверждает: "А сейчас у них больше 10 000 мест, где в пятницу произносят хутбу явно и тайно…"
В Венгрии ал-Гарнати прожил три года (1150-1153), подошла старость, пора было исполнить долг мусульманина - совершить паломничество в Мекку. Король Геза не хотел отпускать его из Венгрии (вероятно, ал-Гарнати действительно пользовался влиянием на мусульман Венгрии) и согласился на его отъезд лишь при условии его возвращения в Венгрию. В залог этого пришлось оставить старшего сына Хамида.
Абу Хамид отправился в Саксин, приняв на себя от Гезы поручение взять с собой посланца, чтобы набрать воинов из беднейших мусульман и тюрков, и какое-то дипломатическое поручение к "царю славян", т. е., очевидно, к великому князю Киевскому Изяславу.
"И когда я прибыл в страну славян, то царь ее оказал мне почет, уважая его письмо и боясь его [царя Венгрии]. И перезимовали мы у него, а к весне выехали в страну тюрок, направляясь в Саджсин".
Из Киева в Саксин Абу Хамид отправился южным путем, через половецкие степи. "Из Саксина Абу Хамид плыл морем месяц в Хорезм, большую страну, где много городов, селений, рустаков, страну, богатую фруктами, славную своими учеными и поэтами..." Абу Хамид попал в Хорезм в период подъема политического могущества хорезмшахов.
После посещения Мекки он не поехал ни в Венгрию, ни в Саксин, где оставалась часть его семьи, а возвратился в Багдад, где его давний знакомый ибн Хубайра пятый год был визиром халифа ал-Муктафи. Ибн Хубайра приветливо его встретил и даже добыл рекомендательное письмо к сельджукскому султану Конии с просьбой содействовать ал-Гарнати в возвращении в Венгрию, чтобы забрать семью.
Однако что-то помешало ему воспользоваться письмом халифа, и он остался в Ираке.
За сорок лет странствий ал-Гарнати повидал столько необычайного, сколько не снилось его собеседникам в Багдаде: Геркулесовы стопы и далекую Венгрию, морозы и короткие летние ночи Булгара, бревенчатые избы и огромную реку Итиль, кишмя кишащую необычайно вкусной рыбой. Все это было настолько удивительно, что слушатели охотно верили и рассказам о девушке, вышедшей из китового уха, и всяким другим небылицам.
Трудно сказать, что побудило ал-Гарнати отправиться в путешествие. Искать себе учителей в захолустье мусульманского мира после Каира, Дамаска и Багдада он, конечно, не мог, да и возраст был уже не тот. Может быть, его подтолкнуло любопытство в сочетании с расчетом извлечь в этих краях наибольшую выгоду из своих знаний; несмотря на солидный возраст, Абу Хамид полон энергии и миссионерского пыла - всюду он наставляет местных мусульман, не искушенных в тонкостях вероисповедания и мусульманского права. В Дербенте (или в одном из селений под Дербентом) его принимает эмир, которому он преподает уроки мусульманского права, в Саксине у него собираются местные правоведы, к нему приходят за разрешением трудных случаев.
Вообще, активность ал-Гарнати в 50-60-е годы XII века, когда ему было от 70 до 80 лет, вызывает удивление. Если даже допустить, что это был очень крепкий старик (в Венгрии у него родился ребенок), то все же странно, что учиться в Египет он поехал только в возрасте тридцати семи лет, а первый сын родился, когда ему было за сорок. Быть может, в год рождения ал-Гарнати вкралась ошибка, и он родился в 1099 или 1100 году? Тогда многое станет на место - в Каире он окажется в 17 лет, а годы наибольшей активности в Саксине и Венгрии придутся на его зрелый возраст. Тем более что о своем пребывании в Андалусии он сообщает мало сведений, основанных на личных впечатлениях. Но это только предположение некоторых историков.
Восхищенные слушатели упросили Абу Хамида записать свои рассказы о виденном и слышанном. Он решился не сразу. "Если бы не эти достойные имамы, которые просили меня и желали, чтобы был собран этот сборник, ибо не считаю себя способным к сочинительству", - писал он в конце первого своего сочинения, Муриб ан бад аджаиб ал-Магриб ("Ясное изложение некоторых чудес Магриба"), которое посвятил ибн Хубайре.
Успех книги превзошел ожидания автора, скептически смотревшего на свои способности. Через семь лет, в 1162 году, будучи в Мосуле, он написал второе сочинение, озаглавленное сначала Тухфат ал-албаб ("Подарок умам"), а затем в несколько более полной редакции получившее то название, под которым оно более всего известно Тухфат ал-албаб ва нухбат ал-аджаб ("Подарок умам и выборка из чудес"). Это сочинение было прочитано автором в нескольких лекциях в келье Муин ад-Дина, закончившихся 22 марта 1162 года, слушавшие получили разрешение автора распространять его на основании их записей.
Окончив Тухфат ал-албаб, ал-Гарнати переехал в Сирию, где и скончался в 1169-1170 году. Сочинения ал-Гарнати стали очень популярными "Абу Хамид угадал спрос будущих поколений, и с этого времени жанр космографии, окрашенных элементами чудесного, делается особенно популярным". Вероятно, именно поэтому первое его сочинение, в меньшей степени отвечающее такому спросу, целиком сохранилось только в одной рукописи (в библиотеке Академии истории в Мадриде), тогда как Тухфат ал-албаб представлена, по крайней мере, 26 рукописями.
***
***
***
Тудельский Вениамин
(? - 1173) Еврейский путешественник XII века. За тринадцать лет (1160-1173) объехал почти весь известный тогда мир. Написал книгу с описанием этого путешествия.
Вениамин (Бен-Иона) Тудельский, испанский еврей из города Тудела, в На-варрском королевстве, посетил Марсель, Рим, Валахию, Константинополь, Палестину, Ниневию, Багдад, Вавилон, Шираз, Самарканд, Тибет, Цейлон, Красное море, Египет, Сицилию, Италию, Германию и Францию.
В 1160 году он отплыл из Барселоны в Марсель, а затем отправился в Геную. Из Генуи он прибыл в Рим, затем посетил Неаполь и другие южные города. Из Италии Вениамин переправился в Грецию и в Константинополь. Он сообщает интересные подробности о столице греческого царства.
В то время императором Византии был Мануил Комнин, который жил в роскошном дворце на берегу моря. "Там возвышались, - говорит Вениамин, - колонны из чистого золота и серебра золотой трон, усыпанный драгоценными камнями, над которым золотая корона, свешивающаяся на золотых цепях, оказывалась как раз на голове императора, когда он садился на престол. Камни, украшавшие эту корону, были столь редки, что никто не мог их оценить, и ночью не было надобности в огне, так как было совершенно светло от блеска этих драгоценностей".
Путешественник сообщает, что купцы стекаются в Константинополь изо всех стран, и этот город так густо населен, что может идти в сравнение с одним только Багдадом. Жители Константинополя носят шелковые одежды, украшенные дорогим шитьем и золотой бахромой. Когда встречаешь их в этих дорогих нарядах, верхом на лошадях, можно подумать, что это принцы крови. На случай нападения или обороны они содержат наемников всех наций, которые в любую минуту готовы пролить за них свою кровь.
Из памятников Константинополя Вениамин упоминает о храме святой Софии, в котором "приделов (добавочных алтарей) столько же, сколько дней в году, а колонн и паникадил такое множество, что их невозможно сосчитать". Кроме того, он дает описание ипподрома, в котором для забавы народа показывают борьбу "львов, медведей, тигров, а также диких гусей и многих других птиц". Из Константинополя Вениамин Тудельский переправился в Малую Азию, где посетил города Триполи, Бейрут, Тир, Сидон, Акку, Самару. Отсюда путь его лежал через Иерусалим, Вифлеем и Хеврон в Дамаск, бывший в то время столицей турецкого царства. Дамаск произвел на путешественника сильное впечатление своей роскошью и благоустройством.
"Город, - говорит Вениамин, - окружен фруктовыми садами; на всей земле нет страны более плодоносной. Город расстилается у подошвы горы Гермона, на которой берут начало две реки - Амана и Фарфар; первая протекает через середину города, и из нее проведена вода во все большие дома, на площади и рынки. Дамаск ведет торговлю со всем миром. У измаилитов есть в Дамаске мечеть, называемая Гоман-Дамаск, то есть храм Дамаска. В этом храме есть стеклянная стена, имеющая триста шестьдесят пять отверстий. Солнце, спускаясь по двенадцати делениям, по числу часов в дне, входит каждый час в одно из этих отверстий, благодаря чему эти отверстия позволяют каждому узнать, который час".
Покинув Дамаск, Вениамин Тудельский посетил Баальбек-Небек - Гелиополис греков и римлян, построенный Соломоном; затем он приехал в Тудмур или Пальмиру, потом в Газу, сильно разрушенную землетрясением. После этого Вениамин отправился в Месопотамию, посетил Мосул на Тигре, Ниневию и Багдад - столицу и резиденцию арабских калифов, поразившую путешественника своей красотой.
Вениамин совершил также поездку к развалинам Вавилона, побывав на том месте, где, по преданию, возвышалась некогда вавилонская башня, "построенная народами до потопа" . "С этой башни, - говорит Вениамин, - открывалась даль на двадцать миль в окружности, но огонь, упавший на башню с неба, разрушил ее до основания и сравнял с землей".
Посетив потом много других городов, неутомимый путешественник попал, наконец, в город Басру, лежащий на Тигре у оконечности Персидского залива. Об этом значительном торговом городе путешественник не сообщает никаких подробностей. Оттуда он отправился в Персию и задержался некоторое время в большом, полуразрушенном городе Хузестане, который разделяется рекой Тигр на две части: богатую и бедную. Вениамин объехал почти всю Персию и через Хамадан прибыл в Исфахан, столицу страны, имевшую двенадцать миль в окружности.
Далее рассказ путешественника не отличается определенностью - мы видим его то в Ширазе, то в Самарканде, то у подошвы Тибетских гор. Отсюда Вениамин возвратился в Низампур и Хузестан на берегах Тигра, затем, после двухдневного плавания, он достиг Эль-Катифа - арабского города у Персидского залива, где добывают жемчуг. Переправившись через Оманское море, Вениамин прибыл в Хулан (Куилон) на малабарском берегу Индостана. По его словам, "в этой стране хорошо произрастают перец, корица, имбирь и другие пряности". Перебравшись на остров Цейлон, жители которого фанатически поклоняются огню, путешественник отправился оттуда в Китай. Но из описания путешествия не ясно, достиг ли он в действительности этой страны.
Далее Тудельский снова объявляется на Цейлоне и вслед за тем на острове, по всей вероятности Сокотре, при входе в Аденский залив. Переправившись после этого через Красное море, он приехал в Абиссинию, которую называет "Индией на суше". Спустившись вниз по течению Нила, он достигает вслед за тем местечка Холван, а оттуда, через знойную пустыню Сахару, приезжает в Каир.
Каир, по словам путешественника, большой город, украшенный площадями и лавками; там никогда не бывает дождя, но Нил, выходящий ежегодно из берегов, орошает страну на пространстве "пятнадцати дней пути", что и делает ее необыкновенно плодородной.
Из Каира Вениамин проехал в Александрию, основанную некогда Александром Македонским. "Александрия, - говорит он, - большой торговый город, куда съезжаются купцы со всех частей света; город этот чрезвычайно многолюден, а улицы его так длинны, что кажутся бесконечными. В море, на целую милю от берега, вдается плотина, на которой стоит высокая башня, сооруженная еще Александром Великим; на вершине этой башни установлено стеклянное зеркало, в которое можно видеть находящиеся на расстоянии пятидесяти дней пути корабли, идущие из Греции или с запада". "Эта светящаяся башня, - добавляет Вениамин, - служит еще и теперь маяком для всех плывущих в Александрию, так как она видна за сто миль не только днем, но и ночью, благодаря большому светильнику, горящему на ее вершине".
Из Египта Вениамин направился в Италию, а оттуда - через Германию - он попал в Париж. Описанием Парижа Тудельский и заканчивает повествование о своих путешествиях. Несмотря на некоторую сбивчивость изложения, это описание представляет ценный памятник географических знаний середины XII столетия.
Во время своих беспримерных для той эпохи скитаний Тудельский собрал сведения и о Руси. Он сообщал, что вся страна "наполнена горами и лесами", в которых водится драгоценный соболь, о том, что русские зимы отличаются нестерпимыми холодами.
Описание путешествий Вениамина Тудельского было опубликовано в 1543 году в Константинополе; затем книга была выпущена в Ферраре, Антверпене, Фрейбурге и других городах.
Вениамин Тудельский считается первым европейским путешественником, посетившим страны Востока.
