***

===

Книга 5. Эпизод 21.                           

Вместе с погибшим тотемом Белой Совы профессор Зойт падал вниз.
У земли кружились воронки песка, готовые смягчить падение профессора, а тот уже собирался прыгать, оттолкнувшись от тела птицы.
Я рванул в его сторону.
На бегу вскинул правую руку ладонью вверх, сжал её в кулак и резко разжал. Теневые путы выскочили в то же мгновение. Одна за другой — семь штук.
Цель была крупной, тут не ошибёшься.
Бесшумно мелькнув по воздуху, цепи с гарпунами окутали тело Зойта и приковали его к гигантской сове. Времени освободиться ему уже не хватило. Он рухнул на каменистый склон вместе с мёртвой птицей. От удара о землю тотем исчез, а вот Зойт остался лежать на боку, в моих Теневых путах.
Странное возникло ощущение. Когда тотем Сьюн погиб и исчез, я ощутил, что моему ратнику стало больно. Она, конечно, промолчала, чтобы не отвлекаться, но от меня всё равно не ускользнула её реакция на гибель тотема.
Правда, эта мысль возникла всего на секунду.
Я был слишком занят Зойтом, потому что дал себе слово, что ни за что не упущу ублюдка. Если его упустить, он станет ещё сильнее, и тогда… тогда с ним не справится уже никто. Он и сейчас был невероятно силён — это вызывало не только ужас, но и удивление. Откуда в нём столько силы? Где этот ублюдок её взял? Даже если его подпитывает Ниманд, то всё равно сила самого профессора была нереально огромной.
Сразу вспомнилась фраза Сьюн: «Зойт сильнее меня! Сильнее тебя! Он сильнее нас всех!».
И это были не просто слова.
Удар отрезал профессора от связи с Нимандом всего на мгновение. Пока я мчался на него, то увидел, что глаза Зойта снова стали обычными — маленькими стариковскими глазами, а потом их опять окутала белая пелена.
Он вскочил на ноги и вырвался из пут так молниеносно, что возник вопрос: а человек ли он вообще?
В его руке спиралью завертелся оживший боевой кнут, длинный, метров тридцать. Его края превратились в лезвия, на конце выросли крючья и шипы. Кожа старика блеснула золотом, будто искусственная, отлитая из жёлтого металла, и только рана на животе, оставленная копьём Калесты, сочилась кровью.
Зойт не смотрел больше ни на кого и не обращал внимания ни на удары сильфийских стрел, ни на атаки Буфа.
Он ждал только меня. Это была принципиальная схватка.
— Неси ко мне свою мятежную душу, скиталец! — оскалился Зойт. — Иди в мои руки, ничтожный мотылёк. Торопись на острие моей иглы! Вплетём твою душу в полотно смерти, украсим моё новое жилище твоими хрупкими крыльями.
В этот момент я понял, что со мной разговаривает не Зойт, а сам Ниманд.
Ниманд.
Это точно был он!
Предгорье охватили бури песка, скрыв поле боя с глаз, скрыв всех: Сьюн, Калесту, её дочерей, Буфа, всю армию сильф. Теперь они сражались где-то за стеной песка множественной материи. Ниманд отрезал им путь и освободил место схватки только для нас двоих.
— Умри, мотылёк! Сожги свои крылья!! — оглушительно взревел он.
Его голос вызывал такой трепет, будто со мной заговорила самая древняя сила.
Профессор и я теперь стояли друг напротив друга, внутри гигантской воронки множественной материи. Буря окутала всё вокруг, даже небо. Казалось, она бушевала сейчас и в моём черепе.
Зойт и я атаковали одновременно, бросившись друг на друга.
Гигантский кнут-лезвие метнулся вверх, сделал круг и устремился в меня. Чтобы отразить первую атаку, в бой пошло всё, что я знал и умел. Все мои силы, вся ловкость, вся хитрость, весь опыт и вся ярость.
Выжить в этой воронке бури должен был только один, и я не имел права проиграть.
Если это случится, то всё рухнет: армия Калесты погибнет, империя лишится союзника, а Каскады — своего единственного воина. Ну а после… после свершится то, чего так ждал Ниманд: те, кто ещё не сдался, сдадутся.
Удары кнута посыпались на меня с бешеной скоростью, по доспеху били и скребли крюки, броню резали лезвия. Зойт на подпитке Ниманда был силён, но и я не просто так высоты собирал.
От меня профессор получал мощнейшие удары паралича и Точечного вихря, отшатывался, замирал, пятился и уходил в стороны. Тактика у него была понятная — не подпускать меня в ближний бой. Её он придерживался строго: виртуозно отхлёстывал кнутом, как цирковой дрессировщик, выбивал искры по моей броне и не давал мне хода.
Пару раз он сильно зацепил меня кнутом, протащив по земле и отбросив на камни, а один раз пробил мне щиток на голени, сильно повредив левую ногу. Но чаще всего Зойт целился в шлем, бил точно в цель, шипы трижды попадали мне по нижней челюсти и дважды по виску.
Я ощущал, как пот на лице смешивается с кровью из царапин на подбородке, а во рту скапливается кровавая слюна.
Удар за ударом, Зойт наращивал темп битвы.
Но после каждого такого удара я атаковал его ещё яростнее, сражался во всю силу, бился насмерть. Мощь моего дальнобойного натиска становилась всё свирепее, она оттесняла профессора всё дальше, но мне мешал кнут, очень мешал, тфыпрчш, и чтобы от него избавиться, я решил рискнуть и броситься во все тяжкие импровизации.
Сам же старик рисковать не любил, выбирая проверенную тактику.
Но то был он, а вот я другое дело.
Когда в меня устремился очередной удар кнута, я замер на месте, позволяя пробить себе защиту руки. Наплечник с хрустом оторвался, отлетел вверх, как щепка, и завертелся в воронке песка. Боль пробрала до самого затылка, зато я успел ухватиться за полотно кнута и намотать его на руку.
Латные перчатки процарапало лезвиями, доспех загудел, получая урон, но мои руки остались целы. Я тут же погрузился во тьму и кинулся на Зойта с кнутом в одной руке и с мечом в другой.
Скрытие придало мне скорости. Лавина паралича опять пошла вперёд, и тот самый кнут стал её проводником. От удара моей Мёртвой мглы профессора затрясло, ужас исказил его лицо, и тут случилось то, чего я так добивался — неубиваемый старик потерял связь с Нимандом.
Эта секунда и стала решающей.
Не успел он даже моргнуть, как я оказался рядом, на расстоянии долгожданного ближнего удара.
Клинок вонзился в шею Зойта.
Церемониться я не стал — сразу в глотку, чтобы уж наверняка. Заскрежетала сталь, без подпитки Ниманда броня профессора дала сбой. Острие моего меча пробило железобетонную кожу противника и вошло в бок его шеи.
Мой шлем окропила кровь, обычная человеческая кровь.
Объединиться с Нимандом у старика больше не вышло, ему не хватило сил.
Я вышел из Погружения во тьму и вырвал кнут из его ослабевшей руки, а потом этот же кнут обмотал вокруг шеи старика. Он упал на колени, но я дёрнул за удавку и заставил его подняться.
— Где ты взял столько силы? Был не только Ниманд, а что-то еще.
Он уставился на меня покрасневшими глазами и оскалился. Кровь с новой силой хлынула из его пробитой шеи.
— Такую же… захотел, да?.. Только ты опоздал… древних чудовищ здесь не осталось… я убил всех и заполучил их опыт…
— Это духовный опыт от убитой веверы из озера Уомор? Он сделал тебя таким?
— Зря ты её не убил, глупец… и Творцы… идиоты, они рискуют, возвышая тебя с драконьим доспехом.
— Чем рискуют?
Оскал Зойта стал ещё шире.
— Собой. Ты получаешь силу за счёт того, что они слабеют и становятся уязвимыми. Они бросили всё на спасение своих миров. — Профессор вдруг перестал скалиться, его рожа скривилась от ужаса, и он зашептал: — О нет… нет… ещё есть время, великий кудесник… есть вре-е-емя!
Я узнал этот взгляд и этот ужас. Точно так же испугалась Белла Мориц перед тем, как её казнил Ниманд.
А вот овощ ему, пусть втипфынгч, ублюдок!
Я отпустил удавку на шее профессора и крепче сжал рукоять меча.
Взмах. Рубящий удар. Хруст.
Голова Зойта отлетела в сторону и, как свинцовый шар, стукнулась о землю, перекатилась по камням, заливая их кровью, и завалилась в груду песка. Обезглавленное тело старика рухнуло к моим ногам.
Ниманд не успел уничтожить своего поверенного мага.
Ответом мне стал удар бури прямо в лицо, меня окатило песком и толкнуло в сторону, но это всё, что сейчас смог сделать разгневанный мастер Ниманд. Я убрал мечи, подошёл к отрубленной голове Зойта и взял его за пучок волос, стянутых на темечке и украшенных заколкой в виде двух перекрещенных стрел.
Прощай, профессор.
Эта победа далась мне нелегко, зато Ниманд лишился третьего из четырёх поверенных магов, а значит, надежда ещё оставалась.
Буря вокруг меня постепенно успокаивалась, исполинская воронка опускалась всё ниже, золотистые песчинки на глазах превращались в пепел и покрывали влажную от крови землю.
Когда воронка наконец улеглась, я увидел всё, что происходило вокруг.
И хм… ничего не происходило.
Вокруг места моей схватки с Зойтом плотным кольцом стояла сильфийская армия, огромное войско, занявшее собой всё взгорье и поле битвы, а во главе армии высилась королева Калеста. Раненая, но живая и по-прежнему величественная, хоть под руки её и поддерживали две дочери.
Энио и Буф, оседлавшие коней, находились рядом и готовились к новой атаке, если понадобится. Кажется, все, кто тут находился, меня уже похоронили и собирались сражаться с профессором до последнего вздоха.
Тут же стояла Сьюн, в доспехе и с моим расколотым наплечником в руках.
Увидев меня, живого и держащего мёртвую голову Зойта, Белая Сова закусила губу. Покалеченный кусок моих лат упал к её ногам.

—
Живо-о-о-ой…
— Шёпот Белой Совы почти оглушил меня.

Все вокруг замерли.
Печаль по погибшим смешалась с восторгом от ощущения победы. Калеста приложила правую ладонь к окровавленной груди и поклонилась.
— Мы пойдём за тобой даже в пекло, великий воин.
Вся сильфийская армия, как по команде, повторила жест королевы, к ним присоединился Буф, а потом и Сьюн.
— Пекло вам будет обеспечено. — Мой жуткий голос Мрака пронёсся над войском и эхом загудел в ближайших горах.
Ряды сильфийской армии склонились ещё ниже, опустив луки на землю.
Я бросил голову Зойта к своим ногам и убрал доспех — в нём сейчас уже не было необходимости. Бой был окончен. Пока я сражался с профессором, армия королевы вместе с Буфом добили магов Ниманда и его многочисленные силовые копии. Я сплюнул кровавой слюной и, хромая на левую ногу, направился к Сьюн.
Эту схватку мы выиграли.
* * *
В королевский лагерь мы вернулись уже на закате.
Лучи солнца окрасили алым опустевшие шатры, дорожки и расстеленные ковры. Раненую Калесту сразу же увели в главный шатёр, её сопроводили сильфы-знахарки. Огромного скакуна по кличке Вождь Бури увели, как и лошадей принцесс.
Самые приближённые собрались у шатра и с волнением ожидали, когда выйдут знахарки.
Энио не находила себе места, а ещё она часто поглядывала на Буфа, с тоской и отчаянием, будто прощаясь. И только когда старшая принцесса вдруг высказалась, я понял, почему Энио не тешит надежд.
— Брачный ритуал не завершён, — напомнила ей сестра, тоже покосившись на Буфа. — Тот маг всё ещё никто тебе. Без благословения королевы вы не сможете соединиться, а я не позволю вам этого сделать, когда взойду на трон. Я создам такой союз сама и выберу другого мага. Он ещё сильнее, чем твой. Это самый могущественный маг, которого я когда-либо видела. Вот с кем нужно создавать союз, недальновидная сестра. Твоя любовь никому не нужна. Для власти нужна сила, а такой силы, как у него, нет ни у кого.
Она посмотрела на меня.
Я в это время сидел на одном из расстеленных на земле ковров, навалившись спиной на колесницу и вытянув раненую ногу. Буф помогал мне устроиться удобнее, а Белая Сова уже применяла навык исцеления домината.
Положив ладони на мою покалеченную голень, Сьюн покосилась на старшую принцессу.
— Можно, я выдерну ей волосы? — спросила она шёпотом. — Совсем обнаглела эта остроухая мсчерфша. Несёт всякую чушь, лишь бы мага посильнее к рукам прибрать.
Буф нахмурился.
— Вообще-то, она права. Ритуал не завершён, а значит, союз сильф и магов всё ещё под вопросом. Сильфы чтут законы, и всей этой армии нужен ритуал, чтобы поверить в такой союз и защищать его…
— Мой доминат не женится ни на какой принцессе, даже ради союза, правда же, Киро? — перебила его Сьюн. Она порядком разволновалась. — Не перекладывай на него свои проблемы, адами Такес. Вот пришёл жениться, значит, женись сам. А моего домината не трогай. Это только мой доминат.
Я кашлянул, глянув на Белую Сову. На её фоне проигрывала вся сильфийская армия, а не только отдельно взятые принцессы, только странно, что она этого не понимала.
Разборки у шатра королевы тем временем продолжались.
— Калео, что ты несёшь?! — воскликнула Энио, уставившись на старшую сестру. — Наша мать ещё не умерла, а ты уже хоронишь её и садишься на трон!
— Я смотрю правде в глаза, а вот ты витаешь в облаках.
— Вообще-то, все говорят, что это делаю я, — заметила ещё одна принцесса, — а Энио просто слишком беспокойная. Ей вечно всего мало. Даже мага себе по любви захотела. А наша госпожа…
Вдруг распахнулись полы шатра.
— Ваша госпожа ещё жива, маленькие стервы. — К подданным вышла королева, бледная, с потемневшими глазами и изрезанным лицом.
Слои бинтов на груди виднелись из-под её одежды. Она сменила истерзанный костюм для верховой езды на платье, причём очень богатое платье, по-настоящему королевское, расшитое золотом и жемчугом.
На голове Калесты возвышался золотой острозубый венец.
Она вышла сама, без помощи знахарок, неспеша проследовала к своему креслу и уселась в него, ровная и величественная. По её виду никто бы не сказал, что она при смерти, потому что с такими ранами, как у неё, долго не живут, и она об этом знала.
Принцессы поклонились матери, а старшая даже пробормотала виновато:
— Госпожа, мы так волновались.
Радости сильф не было предела. Все собравшиеся подданные хоть и скорбели по погибшим, но тут не сдержали восторженного рукоплесканья.
Калеста подняла руку, прося тишины, и окинула всех строгим взглядом.
— Оставим скорбь! Сейчас нам нужны силы и верный союзник. Завершим ритуал. — Она посмотрела сначала на Буфа, потом на Энио. — И долго вы будете там торчать? Или подойдёте к своей королеве и получите у неё благословение?
Энио быстро ухватила Буфа за руку и потянула к матери.
Строгое лицо Калесты внезапно озарилось тёплой улыбкой. Не вставая с кресла, женщина протянула обе руки. Правую руку — дочери; левую — её жениху. Взяв их за ладони, она произнесла:
— Мы верим, что есть могущество сильнее смерти. И пусть сольются в блаженном единении ваши тела, пусть озарятся любовью ваши сердца. Сегодня. Сейчас. Познайте друг друга, и лишь тогда ваш союз будет считаться свершённым. Таков древний закон дев севера. Так было всегда, и ничего с тех пор не изменилось. Королева дарует вам своё благословение.
Калеста отпустила руки Энио и Буфа.
Потом наступила очередь их ответной речи. Буф поклялся уважать свою избранницу, защищать и любить её. Энио поклялась в том же. Они поблагодарили королеву за честь стать первыми, кто сочетается в союзе после стольких лет вражды между магами и сильфами.
Пока всё это происходило, посередине лагеря успели возвести ещё три шатра, но накрыли их не обычными, а полупрозрачными белыми полотнами.
В первый шатёр внесли ванну из резного дерева и наполнили её горячей водой. Во второй шатёр поставили стол и внесли блюда с ритуальными яствами: хлебом и ягодами. В третьем шатре установили большое круглое ложе, застелили его белыми покрывалами, украсили листьями и цветами, а у изголовья зажгли гирлянду мерцающих сильфийских фонарей, будто специально подсветив кровать.
— Красиво всё же, — прошептала Сьюн, во все глаза разглядывая шатры.
— Ну да, ничего, — нахмурился я, — только мне интересно, знал ли Буф, что ему придётся делать это на глазах у всех. Шатры же просвечивают, особенно тот, где кровать.
Сьюн мечтательно вздохнула, но ничего не ответила, лишь стиснула мою руку, а потом исчезла, отправившись в Каскады.
Когда Буф и Энио закончили свою речь, шатры были как раз готовы.
— А теперь идите и скрепите свой союз, — сказала королева.
Они поклонились ей и в сопровождении десятка служанок отправились в первый шатёр.
Королева снова подняла руку.
— Принесите кресло для чёрного дракона, поставьте рядом.
Её приказ был выполнен незамедлительно. Женщина приглашающим жестом попросила меня присоединиться к ней, и когда я опустился в кресло, опять улыбнулась, но уже мне.
Её дочери расселись по своим местам, будто в кинотеатре, и уставились на шатры, к которым повели Буфа и Энио.
— Твой друг силён духом, он могучий маг, — тихо сказала мне королева, наклонившись ближе. — Моей дочери повезло.
— А может, шатры как-то прикрыть? — вырвалось у меня.
Королева усмехнулась.
— Вы, маги, не привыкли к таким ритуалам, да и сильфы их не проводили уже давно. Это первый подобный союз, и ты должен понимать, что добровольность единения между магом и сильфой мои подданные должны увидеть воочию. Только после этого они сочтут союз заключённым.
Я потёр лоб и промолчал.
— А ты не хочешь одну из моих дочерей? — вдруг спросила Калеста. — Выбирай любую. Проведём второй ритуал.
— Э-э… — Я даже замялся. — Прошу простить, королева, но я не подхожу для такой роли.
— Знаю, но попытаться стоило, — кивнула она, став серьёзной и невольно поморщившись от боли, что приносили ей раны. — Я бы и сама не отказалась с тобой пойти, будь я моложе. Такого мага даже королева бы не упустила. Для меня не стала бы помехой даже твоя грозная воительница, которая так сильно в тебя влюблена.
Королева мягко улыбнулась.
Ритуал тем временем продолжался.
Буф и Энио прошли в первый шатёр, там служанки сняли с них грязную после боя одежду, раздев обоих догола, после чего они встали в ванну лицом к лицу, а служанки начали омывать их водой.
Сотни сильф, что смотрели на ритуал снаружи, уставились на Буфа, мечтательно разглядывая его тело.
Я снова потёр лоб.
Бедняга Буф, но чего только не сделаешь ради союзника для империи.
Накинув на него и Энио белые одежды, служанки повели их во второй шатёр. Там им поднесли блюдо, с которого они взяли по несколько ягод и отщипнули по куску хлеба.
Ну а потом был третий шатёр.
Похоже, именно этого больше всего ждали все сильфы. Некоторые даже подвинулись вперёд, чтобы лучше всё разглядеть. Ещё бы! Когда такое случалось, чтобы маг добровольно спал с сильфой, без насилия, избиения и специи масоа, а по той самой любви, в силу которой так верила Энио.
Служанки наконец оставили их наедине.
Ну как… не совсем наедине, если учитывать, что не меньше тысячи глаз сейчас наблюдали за ритуалом, в том числе, сама королева и четыре её дочери. Те, кстати, были не очень и рады за сестру. Особенно старшая. Она сидела с каменным лицом, понимая, что одна из младших сестёр преуспела больше.
Правда, никого её реакция уже не интересовала.
Все ждали единения Энио и Буфа.
Оставшись вдвоём, они подошли друг к другу и замерли на несколько секунд. Потом Буф что-то тихо сказал Энио, и та вдруг улыбнулась, чуть расслабившись и кивнув. Он тут же взял инициативу в свои руки и уверенно притянул девушку к себе — так он ещё раз демонстрировал всем добровольность своих желаний.
Их поцелуй вызвал бурю эмоций.
Некоторые сильфы даже захлопали в ладони, а некоторые, что постарше, прослезились.
Продолжая целовать Энио, Буф потеснил её к брачному ложу. Его руки быстро развязали слабые узелки на одежде девушки, белое платье соскользнуло к её ногам.
Сильфы, что собрались вокруг шатра, придвинулись ещё ближе.
Буф обнял обнажённую Энио, повалил её на кровать и навис сверху. … ну а потом произошло то, чего никто не ждал.
Фонари у изголовья кровати погасли, а обзор закрыла серая аура донора силы. Она окутала брачное ложе невидимой стеной.
Сильфы забеспокоились и все, как одна, посмотрели на королеву, но та лишь усмехнулась.
— Каков наглец! Ритуал не нарушил, но установил свои правила. Этот парень мне нравится всё больше.
Сильфы смирились с тем, что самое интересное им не покажут, но всё равно терпеливо ждали, не сводя глаз с шатра.
— Я верю, что с тем сильным магом моя дочь станет великой, он поддержит её, — тихо сказала королева и перевела взгляд на меня. — Но ещё больше я верю, что ты вернёшь мир в наши души и на наши земли, чёрный дракон. Не зря тебя называют именем древнего чудовища. Мудрого и сильного.
Во мне всё замерло.
— Так это не просто легенда полумагов? Чёрный дракон существует?
— Существовал когда-то. О нём есть записи в библиотеке Бар-Сабба. Чёрного дракона упоминали ещё маги Кронода. Знали о нём и полумаги. Они почитали его, как грозу и защитника леданских земель. Говорят, последним его видел сам вождь Абелайо, лет сто назад.
Я нахмурился.
— Профессор Зойт сказал, что древних чудовищ больше не осталось. Что он убил всех.
— Возможно, он прав, — ответила королева, опять поморщившись от боли. Её лоб покрылся испариной, губы побелели. — А возможно, он солгал, — добавила она хрипло. — Мне кажется, он убил только одно древнее чудовище, но не всех.
Я задумался.
Если погибли не все древние чудовища, то есть шанс получить великий духовный опыт для поднятия на шестую высоту. Раз это помогло профессору Зойту добыть такую невероятную силу, то и мне поможет. Найти бы информацию об этом драконе или о другом древнем чудовище.
И тут я кое-что вспомнил.
Охотник Волькири и его трофеи.
Он ведь показывал тогда студентам самый золотой свой трофей — драконью чешуйку. Громадную пластину, отколовшуюся от кожи монстра. Охотник не сказал тогда, что дракон — не просто монстр большого круга, а древнее чудовище, и это совсем другое дело.
— Простите, королева, могу я задать вам не очень скромный вопрос? — спросил я, вспомнив ещё кое о чём.
Она прищурилась.
— На такое обычно я реагирую ударом стрелы. Но тебе я прощу дерзость. Сегодня ты спас мою армию. Спрашивай.
Я тихо прокашлялся, подбирая нужные слова.
— Когда вы узнали фамилию Буфа Такеса, то разозлились, — начал я, — а потом напомнили своей дочери о каком-то списке своих личных врагов. Могу я узнать, кто ещё в нём состоит, кроме Нателя Такеса? И что они вам сделали?
Она не разгневалась, но сильно напряглась.
— А ты рисковый, Киро Нобу. Задать мне такой вопрос, значит, быть убитым. — Королева задумалась и смолкла, будто утонула в воспоминаниях.
После длинной паузы она наконец ответила:
— Их десять. Десять фамилий в моём списке, и не все из них аристократы. Я никогда не расскажу, что они сделали. Это трагедия моей юности. Мои враги тогда тоже были молоды… и очень жестоки. Но имена я могу назвать.
После её слов у меня даже дыхание замерло.
Десять фамилий.
Не те ли это десять человек, что собирались вчера в доме Тоборга, о чём рассказывал Буфу подосланный кучер-убийца? Интуиция подсказывала, что так и есть.
И вот Калеста начала перечислять, глухим голосом и с ненавистью, бледнея всё сильнее, а я впитывал каждое её слово:
— Натель Такес, Атрей Мориц, Брай Скендер, Эл Бакфин, Вин Иксон, Чезар Тоборг, Марс Квинт, Клем Корвин, Ион Боливар, Теобальдо Беро.
Услышав имена, я тихо выдохнул.
Из этих десятерых мне были мало-мальски известны четверо аристократов: Такес, Мориц, Скендер и Тоборг. Ещё одного участника я еле вспомнил. Он приходил однажды в школу Стронга, чтобы утвердить отчисление братьев Скендеров. Его звали Вин Иксон, чиновник из Комиссии по вопросам образования.
В списке ещё был Эл Бакфин. Скорее всего, это отец студента Бакфина, дружка Сида Скендера. Бакфин-младший погиб при схватке со студентами в доме Скендеров, два дня назад, а вот его папаша жив-здоров и приходил на встречу к Тоборгу.
Остальные имена я слышал впервые, о них лучше спросить у Стронга.
Королева снова посмотрела в сторону шатра и, будто забыв о нашем разговоре, пожала плечами.
— Как-то подозрительно тихо, ты не считаешь? Может, они там уснули?
И тут, будто опровергая её слова, из шатра донёсся долгий и блаженный стон Энио.
Королева вскинула брови и усмехнулась.
— Хм. Всё-таки не уснули.
Сильфы встрепенулись, обрадовавшись за принцессу, как за самих себя.
Энио снова не сдержала стона, и опять несколько сильф прослезились, а некоторые захлопали в ладони. Старшая из принцесс закатила глаза, откинулась на спинку кресла и состроила раздражённую мину. Её сёстры, наоборот, с большим интересом вслушивались в звуки, доносящиеся из шатра.
А звуки всё нарастали.
Энио уже не могла скрыть блаженства, поэтому стонала всё громче и чаще, томно вздыхала и что-то шептала. При этом Буфа слышно не было, но сомнений не оставалось, что всё происходит очень даже добровольно.
Через некоторое время стоны стихли, наступила тишина.
Сильфы приготовились встречать мага и принцессу, но тут Энио снова застонала. Услышав это, королева весело рассмеялась.
— Этот парень мне определённо нравится!
В итоге Буф и Энио пробыли в шатре ещё полчаса.
Наконец серая аура исчезла, и брачное ложе снова открылось глазам. На нём уже никого не было. Буф и Энио, одетые и довольные, направлялись к выходу.
Сильфы встретили их низким поклоном.
— Ну что ж, — сказала Калеста. — Вы самовольно увеличили время ритуала, но от этого ваш союз не перестал быть прекрасным. Отныне он скреплён и священен для сильф. — Она посмотрела на порозовевшего и малость растрёпанного Буфа. — Поздравляю тебя, маг из Атласа. Сегодня ты познал сильфийскую королеву.
От неожиданности Буф замер и не нашёлся, что сказать. Кажется, он не совсем понял, что Калеста имела в виду.
Зато Энио поняла.
— Госпожа… неужели… — Губы девушки задрожали.
Остальные принцессы пооткрывали рты.
— Подойди ко мне, Энио, — велела Калеста. — Быстрее, прошу тебя.
Она не зря торопила свою дочь. Я заметил, что её платье, расшитое жемчугом, пропиталось кровью на груди. Королева умирала, и теперь это выдавала не только её жуткая бледность, но ещё и кровь, просочившаяся сквозь бинты.
Дождавшись, когда Энио подойдёт и опустится перед ней на колени, Калеста медленно сняла с себя золотой венец и надела его на голову дочери.
— Поднимись, королева Энио, дочь Калесты. Возвысся над скорбью и не вини знахарок. Они сделали всё, что смогли. И пусть будут великими деяния твои, пусть останутся они в веках…
Её речь оборвалась.
Голова Калесты медленно опустилась на грудь, но сама сильфа так и осталась сидеть на троне, прямая и величественная, с алым пятном на королевском платье.
— Госпожа моя… — прошептала Энио, положив голову на колени матери и прикрыв глаза.
В лагере воцарилось гробовое молчание.
* * *
Калеста умерла, но успела передать трон той дочери, которую посчитала достойной.
И Энио сразу оправдала её ожидания, показав несгибаемую волю. Она не стала плакать на глазах у своей армии. Девушка поднялась на ноги и обернулась на подданных, под её суровым взглядом сильфы склонили головы.
Пришла новая королева.
Никто так и не узнал, что потом, два часа спустя, та же самая хладнокровная Энио рыдала на груди у Буфа, скрывшись в своём шатре. Ещё через час они оба вышли на улицу и быстрым шагом направились в мой шатёр, где меня разместили на ночлег.
— Киро, ты должен это увидеть. — Буф протянул мне пять небольших отрезков белой ткани.
— Одна из служанок принесла мне их только что, — добавила Энио. — Сказала, что это нашли, когда обыскивали тело профессора Зойта.
Я развернул ткань, и по спине тотчас же пронёсся холодок.
На полотнах чёрными нитками были вышиты портреты, перечёркнутые красной чертой. Сразу вспомнилось то, как Люче просматривала память Беллы Мориц и говорила о Ниманде, дом которого был увешан вышивками портретов, которые он сам и создал.
Я стиснул челюсти и, одним за другим, просмотрел каждое лицо. Итак, их было пять.
Королева Калеста.
Буф Такес.
Люче Стронг.
Альмагор Стронг.
Киро Нобу.
Под двумя первыми портретами стояла дата смерти. Сегодняшнее число. А под тремя остальными — завтрашнее…

   Читать    дальше    ...   

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

 Источники :

https://www.knigago.com/books/sf-all/sf-action/558575-anna-kondakova-a-rayro-fakultet-tom-5/

https://libmir.com/book/446257-fakultet-tom-5/readf

https://onlinereads.net/bk/170037-temnyy-ratnik-fakultet-tom-5

https://author.today/reader/166366

 https://www.rulit.me/books/temnyj-ratnik-fakultet-tom-5-si-read-763887-1.html

***

***

***

***

***

***

***

***

***