Холодная кровь. Роман Глушков. 09 - 22 Декабря 2022

Главная » 2022 » Декабрь » 22 » Холодная кровь. Роман Глушков. 09

00:15

Холодная кровь. Роман Глушков. 09

Сектанты явно не собирались утруждать себя долгой погоней по Диким Землям. Куда проще было сначала сровнять этот район с землей, а потом не спеша поискать в завалах тело шустрого беглеца. Скрупулезность, с какой «гауссы» подошли к решению поставленной задачи, пугала не на шутку. Не жалея снарядов, они методично накрывали огнем сектор за сектором, вынуждая интрудера двигаться в одном направлении – вперед и только вперед. Позади Кальтера бушевал вихрь из разномастных обломков, в какие снаряд «гауссовки» обращал все, что попадалось ему на пути. А впереди у майора высилась кирпичная стена, служившая не то границей сортировочной станции, не то всего лишь разделительным барьером между ее обширными участками.
Преодолеть стену с разбегу Кальтер при желании мог, тем паче что сейчас он и так несся сломя голову. Но натянутое поверх забора проволочное заграждение не позволило бы интрудеру перескочить стену в один лихой мах. Беглец очутился между неприступной преградой и настигающим его хаосом, уцелеть в котором, казалось, не сумела бы и муха. Склад и вагоны исчезали, будто карточные домики под порывами ветра, а отрывающие от них фрагмент за фрагментом «гауссы» не позволяли этой буре утихнуть ни на миг. Майор видел, что она настигнет его, когда он доберется до ограды. А потом, даже если Кальтер увернется от молниеносного снаряда, обломки разнесенной взрывом стены похоронят человека под кирпичным курганом, на разгребание коего уйдет добрых полдня. Хотя для носителя экзоскелета такая работенка вряд ли покажется в тягость и любой из «броненосцев» выроет беглеца из-под руин, даже не напрягаясь.
В этом и состояло главное преимущество пушек Гаусса. Начальная скорость их снарядов позволяла бить по цели прямой наводкой на большом расстоянии, а против их пробивной силы могло устоять далеко не каждое укрытие. Сейчас враг стрелял по Кальтеру специальными тупоконечными снарядами, чья пробивная мощь была понижена в пользу разрушительной способности. Попадая в препятствие, такой снаряд не просто прошивал его, а вдобавок разносил на куски; при попадании же в металлическую поверхность он оставлял огромные рваные дыры. За счет разлетающихся обломков область поражения «гауссовки» увеличивалась многократно. А ведя огонь сразу из четырех электромагнитных пушек, сектанты и вовсе не оставляли Кальтеру шанса на выживание.
Казалось, будто на всем обозримом пространстве нет такой преграды, что защитила бы майора от всепроникающих снарядов. Кроме разве что одного-единственного укрытия: отвесного края разгрузочной площадки, по которой в настоящий момент улепетывал Кальтер. Для удобства разгрузки товарных составов площадка была сооружена на уровне вагонных платформ. Чтобы перебраться внутрь вагона, можно было обойтись без трапа – состав подходил к краю бетонного возвышения практически вплотную. Между ними оставалась только узкая щель, протиснуться в которую было бы возможно, лишь сняв сталкерский комбинезон.
Времени раздеваться у Кальтера не было, но ему это и не требовалось. Добежав до сцепки последнего и предпоследнего вагонов, интрудер сиганул промеж них в довольно широкий просвет. После чего, упав на шпалы, поднырнул под колесную пару и замер, укрытый со всех сторон многотонной железной конструкцией.
А через секунду шквальный огонь «гауссовок» прошелся над головой майора, сметая с площадки остатки склада и в мгновение ока разнося дощатый вагон, словно тот был склеен из картона. Сверху на Кальтера посыпались грязь, гвозди и щепки, но крупный мусор не смог пролететь сквозь щели в платформе. Доски, фрагменты вагонных каркасов и долетевшие сюда листы битого шифера вкупе с гнутой жестью образовали на железнодорожных путях непроходимые завалы. В довершение к ним угодившие в ограждение снаряды приправили весь этот винегрет обломками кирпича и обрывками колючей проволоки… Сохранявший до сей поры худо-бедно цивилизованный облик, отныне этот район станции стал больше других подпадать под определение «Дикие Земли».
Будь Кальтер уверен, что враги ограничатся лишь обстрелом, он пролежал бы под разгромленным вагоном еще как минимум пару часов и только потом рискнул бы высунуться на свет божий. Но вряд ли сектанты сочтут беглого наемника погибшим без конкретных доказательств. «Гауссы», конечно, не сунутся в наведенные ими же завалы, но «броненосцы» явно не преминут пройтись по ним взад-вперед, дабы убедиться, что собратья не впустую потратили столько боеприпасов.
Выбраться из-под вагона оказалось не так-то легко. Фактически майор находился теперь на дне большой груды крупногабаритного мусора. Прежде чем Кальтер сумел отыскать в ней лазейку наружу, ему пришлось проползти по шпалам до самого конца вагона. Ведомственный комбинезон предохранил майора от порезов, которые неминуемо оставили бы на нем острые щепки и рваные края жестяных листов. Но все равно продираться через постоянно цепляющийся за одежду хлам было крайне муторно. Вдобавок это создавало лишний шум и могло привлечь внимание врагов, уже наверняка изучающих в бинокли разгромленную площадку.
Однако, кроме скрипа, треска и скрежета оседающих гор мусора, до Кальтера не долетало пока никаких звуков. В том числе и ожидаемых им автоматных очередей со стороны многоэтажки. Делать на основе этого наблюдения уверенные выводы было, конечно, рановато, но, судя по всему, в погоню за майором отправились все выжившие сектанты. Которые, видимо, в свою очередь решили, что беглец также является единственным уцелевшим противником. Будь это не так, с верхнего этажа высотки наверняка спустилось бы больше наемников. Ибо с чего это вдруг одним из них бросаться наутек, а другим – оставаться в здании? Наемники – клан сплоченный, и воевать по принципу «каждый сам за себя» у них не принято. На отвлекающий маневр бегство верхолаза тоже не походило – он явно не стремился попасться на глаза заметившим его сектантам…
В общем, хотел Кальтер того или нет, но, оттянув на себя остатки вражеских сил, он все-таки помог Мракобесу в его благородном стремлении. Однако спасет ли это тяжелораненого Бульбу, сложно сказать. Разве только Мракобес вызовет из Бара подмогу. Но и это не гарантировало, что потерявший столько крови долговец доживет до оказания ему квалифицированной медицинской помощи.
Можно было лишь одним способом проверить, заметили монолитовцы выбравшегося из-под завалов Кальтера или нет. Хотя сам майор вряд ли успел бы узнать результат этой проверки – вражья «гауссовка» снесла бы интрудеру голову еще до того, как он услышал бы свист летящего снаряда. Но, вновь очутившись под открытым небом, беглец понял, что его появление на свободе не вызвало ажиотажа в лагере противника. А вот сам он довольно скоро показался на глаза Кальтеру. Трое сектантов в экзоскелетах уверенно приближались к завалам, намереваясь с минуты на минуту приступить к поискам. Где в этот момент находились «гауссы», определить не удавалось. Но наверняка все они перебрались на более выгодные позиции, чтобы продолжать наблюдение за близлежащим пространством и при обнаружении мертвого беглеца сразу же навести на него «броненосцев». В случае обнаружения того живым тактика «гауссов» должна была отличаться от предыдущей лишь в одном: сначала беглеца требовалось умертвить, а уже затем сообщать искателям его координаты.
Майору нужно было поскорее выбираться из завалов и бежать к скоплению вагонов – туда, откуда недавно явились сами монолитовцы. Там, на многопутевой железнодорожной ветке, стояли преимущественно грузовые составы, перевозящие горючее и сыпучие грузы. Первое, разумеется, было давным-давно слито, зато второе – уголь, щебень, удобрения и им подобные материалы – до сих пор в большинстве своем пребывало в таре. При всей убийственной мощи пушек Гаусса прострелить насквозь вагон со щебнем им было определенно не под силу. К тому же лабиринт с высокими стенами, каковым, по сути, являлась та обширная, загроможденная поездами территория, был идеальным местом для заметания следов. И вдобавок он вел в сторону Военных Складов. Туда и устремился Кальтер, как только удостоверился, что не привлек внимания сектантов.
Первые три десятка метров интрудер преодолевал с черепашьей скоростью. Выросший вблизи разгрузочной площадки вал из обломков вагонов и склада обойти было попросту невозможно. У Кальтера не осталось иного выхода, кроме как красться прямо по кучам мусора, замирая и задерживая дыхание всякий раз, когда зыбкая опора под ногами вздрагивала и оседала.
В отличие от майора, носители экзоскелетов продвигались вперед гораздо увереннее, попросту пиная и расшвыривая все, что преграждало им путь. Завалы под их натиском разлетались как по мановению волшебной палочки, и за каждым «броненосцем» уже могло беспрепятственно следовать подразделение обычных бойцов. Кальтер прикинул, что, продолжай он и преследователи идти с прежней скоростью, через пару минут сектанты напрочь отрежут его от дороги на северо-восток. Пришлось поднажать, пока ситуация из хреновой не переросла в предельно хреновую. Удирать к поездам под огнем четырех «гауссовок» было бы столь же тяжко, как выплывать из бушующего водоворота.
Чем дальше уходил Кальтер от разгромленной площадки, тем меньше на его пути становилось завалов. Вскоре ему уже не требовалось карабкаться на груды хлама, поскольку их можно было благополучно обойти. Однако вместе с этим майор стал все чаще появляться на открытом пространстве, маяча на виду у вражеских наблюдателей. Теперь каждая перебежка Кальтера напоминала подбрасывание жребия: нельзя было предугадать, засечет ли на этот раз беглеца зоркий «гаусс» или ему опять подфартит.
Само собой, что долгое заигрывание с монеткой рано или поздно заставит ее упасть на ладонь не той стороной, какой хотелось бы. Заигрывание интрудера с преследователями завершилось таким же предсказуемым образом. Правда, первым заметил Кальтера не «гаусс», а «броненосец» с пулеметом. Пробившись через заторы и осмотревшись получше, пулеметчик вскоре обнаружил прямо по курсу подозрительное мельтешение, после чего не мешкая открыл огонь по замаячившей впереди цели. Это послужило сигналом для прочих монолитовцев: «гауссы» быстро вычислили, куда палит собрат, и взялись стрелять в том же направлении, а остальные «броненосцы» рванули напролом сквозь завалы с удвоенной прытью, намереваясь поскорее присоединиться к товарищу.
Отступать перебежками стало для Кальтера не только невыгодно, но и опасно. Он понятия не имел, насколько отчетливо видят цель стрелки с электромагнитными пушками, но знал: чем резвее и хаотичнее он станет убегать, тем труднее «гауссам» будет в него попасть. До ближайшего грузового состава оставалось не больше сотни шагов. Но преодолеть эту стометровку напрямик и остаться в живых было бы для интрудера абсолютно недостижимым результатом.
Кучи разбросанного повсюду хлама вновь взмыли в воздух от ударивших в них снарядов, а прямо на пути майора рухнула перебитая у основания железобетонная опора. Не останавливаясь, Кальтер перепрыгнул через нее и сразу метнулся влево. Вовремя: асфальт позади майора вздыбился вырванными пластами, будто туда врезался маленький метеорит. Зловещий свист незримых бичей вновь начал резать воздух и стимулировать у их потенциальной жертвы повышенные выбросы адреналина.
Стрельба по бегущей зигзагами мишени продолжалась до тех пор, пока один из «гауссов» не всадил снаряд в подвернувшуюся Кальтеру на пути «Электру». Она была на порядок крупнее тех ее сестриц, что уже попадались интрудеру в Зоне. Распустившая щупальца-молнии, эта аномалия обладала размерами невысокого развесистого дерева. Майору она не мешала, так как находилась в стороне от его маршрута. Стрелок монолитовцев не мог угодить в «Электру» случайно. Стало быть, он выстрелил в нее с таким расчетом, чтобы аномалия шарахнула и накрыла беглеца электрической бурей.
И вновь Зона в очередной раз доказала, что делать в отношении нее какие-либо прогнозы – занятие бесперспективное и чреватое неприятностями для тех, кто вздумает на эти прогнозы положиться. Даже Кальтеру, чей срок пребывания в Зоне не превышал и недели, было очевидно, что пульсирующая по правую руку от него аномалия не так проста, как могло бы показатся на первый взгляд. Присутствовало в ее облике что-то нетипичное, если не сказать – предостерегающее. И размеры громадной «Электры» тут были ни при чем, хотя они тоже наводили на подобные мысли. Эта загадка не поддавалась объяснению, как и те ощущения, которые вызывал у майора чужой ветер.
Стрелявший в аномалию «гаусс» мыслил практично, но проку от придуманной им тактики не оказалось. Пронзенная снарядом, молниеносная – в буквальном смысле – аномалия не разродилась электрической бурей, как он ожидал. Вместо этого сверкающее «древо» внезапно вымахало в перекати-поле высотой с добрый монгольфьер. Исполинская сфера, что сплошь состояла из хитросплетения пульсирующих молний, подпрыгнула, словно мяч, а затем такими же мелкими (по отношению к монгольфьеру, разумеется) прыжками поскакала туда, откуда прилетел угодивший в нее снаряд.
«Гауссы» выстрелили по беглецу еще пару раз, раскурочив кабину ближайшего к нему электровоза и снеся крышу с деревянной будки-теплушки. Однако затем приоритетной целью для сектантов стал не Кальтер, а эта странная «Электра». Ни с того ни с сего ожившая аномалия отвлекла все внимание монолитовцев на себя, тем более что еще и катилась в их сторону. Свист пушек Гаусса не умолк, но теперь все четыре стрелка били исключительно по электрической сфере, желая «разрядить» аномалию до того, как та допрыгает до своих обидчиков.
Кальтер как раз достиг последнего вагона в длинном угольном составе и бросился под защиту восьмидесятитонной махины, будто выскочивший из раскаленной парилки человек – в снежный сугроб. Еще не догадываясь, что происходит у него за спиной, майор ожидал, что вот-вот в вагонный бок начнут впиваться вражеские снаряды. Но, вопреки подобным прогнозам, вагон продолжал стоять не шелохнувшись, как долгие годы до этого. Что было вдвойне удивительно, поскольку стегающие воздух выстрелы «гауссовок» не стихали ни на миг. Заинтригованный, интрудер высунулся из-за массивного колеса, желая выведать, что же случилось.
Слепленное из молний, перекати-поле неторопливо приближалось к завалам, выбраться из которых Кальтеру стоило немалых трудов. Завидев опасность, трое преследователей не стали искушать судьбу. Прекратив погоню, «броненосцы» поспешили уступить дорогу взбесившейся «Электре» и попрятались кто куда. Стрелять в нее они не рискнули. Но «гауссы» не жалели снарядов, пытаясь расправиться со зловещей сферой, встреча с которой не сулила монолитовцам ничего хорошего. Похоже, стрелков не беспокоило, что будет, если она взорвется неподалеку от скрывшихся за завалами собратьев.
«Броненосцы» поступили крайне разумно, предпочтя войне с перекати-полем игру с ним в прятки. «Электра» проследовала мимо неагрессивных сектантов, словно их и не было. Аномалию интересовали только те сталкеры, что продолжали шпиговать ее стальными снарядами. Которые, однако, не прошивали сферу насквозь и не вызывали в ней возмущения, а попросту исчезали в сгустках молний, то ли расплавляясь в них, то ли вовсе проваливаясь куда-нибудь в иное измерение.
Наконец «гауссы» уразумели, почему аномалия не тронула ближайших к ней людей, а направилась прямиком к тем, что засели в отдалении. Но разгадка этого секрета осенила стрелков слишком поздно. Каждый из них заполучил на свою голову проклятье, едва выпустил в электрическую сферу первый снаряд. После чего исправить ситуацию стало уже невозможно, как и отвязаться от «Электры». Пусть в ней и теплились зачатки примитивного разума, но вряд ли это чудовище было способно на милосердие – чуждое качество для всех порождений Зоны.
В последние мгновения перед тем, как электрическая хищница нанесла свой ответный удар, стрельба по ней уже не велась. «Гауссы» покинули позиции и попытались спастись бегством от настигающего их проклятия. Естественно, ничего у них не вышло – кара настигла всех четверых неосмотрительных сектантов. Взмыв над разгрузочной площадкой, аномалия сначала превратилась из шара в огромный плоский круг, который затем выгнулся полупрозрачным куполом и накрыл собой территорию площадью со стадион.
Внушительная аномальная конструкция просуществовала всего считаные секунды. Но за это время под куполом успела разразиться и утихнуть столь чудовищная молниевая буря, что, когда «Электра» вновь переродилась в сферу, на месте ее буйства осталось лишь гигантское выжженное пространство. На нем не наблюдалось ничего, даже обугленных головешек. Дым, и тот куда-то бесследно подевался – не иначе, аномалия засосала его в себя, будто вытяжка. По воздуху витали лишь хлопья серого пепла; утилизировать их «Электра» почему-то отказалась. Все они тут же были унесены порывом ветра, который не позволил им упасть на ровный и черный, как свежевспаханное поле, круг – место, откуда всего минуту назад четыре монолитовца вели огонь по Кальтеру. А растревоженная «Электра» угомонилась, после чего так и осталась висеть над учиненным ею пожарищем, словно наслаждаясь результатами свершившегося возмездия.
Сколько это будет продолжаться, Кальтера уже не волновало. Враг хотел использовать против него могущество Зоны, но та, однако, не пожелала идти в услужение сектантам, пусть они и стояли на страже ее главного артефакта – «Исполнителя Желаний». Странный выбор… Хотя не сказать, чтобы слишком уж неожиданный. Все-таки это не майор разбудил исполинскую аномалию, а его преследователи. Поэтому им и довелось пожинать плоды собственной недальновидности.
Мало-мальски отдышавшись, Кальтер вскочил со щебневой насыпи и, бросив последний взгляд назад, двинул трусцой вдоль железнодорожного состава на северо-восток. Интуиция подсказывала майору, что трое выживших броненосцев так легко от него не отвяжутся. Даже если они отказались от намерения поквитаться с беглецом, им все равно предстояло уходить из Диких Земель этой же дорогой. Вступать с монолитовцами в бой интрудер не собирался – пусть уходят. Наверняка кто-нибудь из них уже связался с командованием на Военных Складах и сообщил, чем завершилась эта ложная сделка. Поэтому в ликвидации выживших врагов не было смысла. Зато был риск, что, напав на «броненосцев», Кальтер получит ранение или погибнет и, следовательно, провалит задание.
Теперь оно могло осложниться тем, что Гурон – конечно, если он не погиб сегодня инкогнито в Диких Землях, – прикажет в целях безопасности отогнать вертолет с «Пургой-Д» обратно, на место его прежней стоянки. Но скорее всего, этого не случится. Гонять лишний раз над Зоной трофейный «Ми-24», который ныне стал для «Монолита» и вовсе бесценным, было бы чересчур рискованно. Кальтер был уверен, что, пока секта не решит нанести удар по Небесному Пауку, вертолет не покинет своего ангара на Военных Складах. Оттуда до цели было практически рукой подать – пять минут лёту. В то время как, возвращаясь на ЧАЭС, Гурон имел все шансы нарваться на барражирующую над Зоной армейскую авиацию. Поэтому ему было намного проще усилить охрану форпоста, нежели перебазировать ПРК на другую точку.
Насколько оперативно Гурон подтянет к Складам дополнительные силы, Кальтер не знал. Но полагал, что в ближайшие десять-двенадцать часов это еще не случится. В теории, интрудер должен был добраться до базы «Монолита» раньше подкрепления из Припяти. Здесь майор нисколько не соврал Мракобесу: с проникновением на вражеский форпост лучше не мешкать. Выгодный для этого временной промежуток был ограничен и сокращался с каждым часом. И раз Мракобес предпочел выполнению приказа Воронина спасение своего товарища, значит, интрудер провернет эту операцию без поддержки «Долга». Генерал распорядился выделить Кальтеру не только подмогу, но еще пластиковую взрывчатку и патроны. Плюс двухдневный сухпаек, от которого гость из Ведомства тоже не стал отказываться. У лишившегося поддержки интрудера тем не менее имелось при себе все необходимое, чтобы довести до конца внезапно осложнившуюся работу. Без всего остального находящийся на вражеской территории «мизантроп» мог вполне обойтись…---

Глава 10

Кальтер давно усвоил, что в Зоне нельзя быть по-настоящему готовым ни к одной, в том числе и хорошо знакомой угрозе. Сегодняшняя история с громадной «Электрой» являлась тому красноречивым доказательством. Даже такие знатоки Зоны, как сталкеры «Монолита», и те не смогли предугадать, чем обернется их выходка, за что и поплатились.
В подобную передрягу интрудер и опасался больше всего угодить. Незнакомая угроза страшила его гораздо меньше, нежели та, что маскировалась под уже изученную. От первой можно ожидать всего, чего угодно, и это не позволяет расслабиться даже на миг. А вот при столкновении со второй ты начинаешь полагаться на собственный опыт, что поневоле вселяет в тебя уверенность – качество, которое в Зоне по праву считается губительным пороком. Лишь в одном здесь следовало быть уверенным: нельзя доверять никому и ничему. В том числе собственному инстинкту самосохранения, каким бы натренированным он ни был.
Кальтер знал, что в этих краях водятся мутанты, которые не отваживаются вступать в открытую схватку с человеком, а прежде чем напасть на него, сначала заманивают жертву в ловушку или стараются притупить ее бдительность. К таким мутантам относятся коты-имитаторы и разумная псевдоплоть. Бывало, они подолгу крадутся за сталкерами, прислушиваются к их разговорам и отлично запоминают фразы и интонацию, какие вызывают в человеке наиболее эмоциональную ответную реакцию. И самое главное, хитрые твари могут разобраться, в каком контексте была произнесена та или иная фраза, а затем использовать эти знания в своих коварных целях. И нередко – с успехом. Особенно когда жертвами этой мимикрии становились малоопытные сталкеры, никогда не слышавшие мутантов-звукоподражателей и потому неспособные отличать их голоса от человеческих.
Однако голос, что долетел до Кальтера, когда он остановился на очередную короткую передышку, издавала явно не псевдоплоть и не кот-имитатор. Конечно, майор не мог поручиться, что так оно и есть, но сейчас вероятность встречи с мутантами-передразнивателями была низка. Они копировали лишь те человеческие эмоции, которые слышали в Зоне чаще всего: смех, брань, крики, просьба о помощи, угрозы и тому подобное. «Фонотека» этих звукоимитаторов всегда оставалась ограниченной, и в ней по определению не могли появиться многие чужеродные для Зоны звуки…
…Например, такие, как детский плач, что раздавался в настоящий момент из выбитого окна небольшого одноэтажного здания, к стене которого прислонился Кальтер.
Он продолжал двигаться по Диким Землям, придерживаясь забитых грузовыми составами железнодорожных путей. Попавшееся ему навстречу строение было сооружено на платформе-островке между рельсовыми колеями, вдали от прочих станционных построек. Судя по расположенной рядом со зданием пирамиде с вагонными «башмаками» и истыканному канцелярскими кнопками стенду под заголовком «Документация» (вывешенные на нем когда-то бумаги давным-давно сорвало ветром и смыло дождем), ранее в постройке находилась контора обходчиков. Майор набрел на нее случайно. Запутывая следы, он поднырнул под вагон и очутился возле этого домика, маленького и простенького, как тысячи похожих на него служебных построек на железных дорогах бывшего постсоветского пространства.
Любое строение в Зоне – от гигантского ангара до уличного сортира – является потенциальным источником угрозы. Большинство разумных мутантов, как и незанятые делом сталкеры, предпочитают отсиживаться в домах и подвалах, нежели торчать на открытой местности, каким бы погожим ни выдался денек. Поэтому, наткнувшись на контору путейцев, Кальтер не стал маячить под окнами, а подкрался к зданию и прижался спиной к стене. После чего перевел дух и прислушался, не всполошил ли он своим появлением обитателей постройки.
И сразу же расслышал доносившийся из окна тихий детский плач. Нельзя сказать, что майор при этом оторопел, но уж чего-чего, а услышать подобный звук в Зоне он никак не ожидал. Не поверив своим ушам, Кальтер даже задержал дыхание, полагая, что принял по ошибке за плач собственное сопение или проказы ветра. Но нет, в здании действительно кто-то плакал. Вот только ребенок ли? Рассуждая здраво, двух мнений тут быть не должно: откуда в Зоне вообще могли взяться дети? Эти дикие края – не место для семейных экскурсий. Какими бы самонадеянными ни были порой забредающие сюда туристы-экстремалы, никому из них не придет в голову и мимолетная мысль взять с собой в этот вояж сына или дочь. Иных же более-менее логичных гипотез появления тут ребенка Кальтеру на ум не приходило.
Но с другой стороны, издавай хныкающие звуки мутант-передразниватель, он наверняка причитал бы гораздо громче и жалобнее. Плач, который расслышал майор, и близко не походил на заманивание в ловушку доверчивой жертвы. Прислонись интрудер к стене у соседнего окна, вероятно, он и вовсе пропустил бы мимо ушей эти приглушенные всхлипывания. Нет, это не походило на происки кота-имитатора и псевдоплоти, что с помощью телепатии или каким-то иным способом сумели разучить новую «завлекалочку». Неужто опять шутки притаившегося поблизости контролера, транслирующего странные звуки в мозг майора посредством пси-излучения? Но зачем ему это надо? Пожелай мутант-псионик изловить Кальтера, он изловил бы его безо всякой приманки, подчинив себе человека мощным ментальным импульсом.
Да и ощущения были сейчас совсем другие, не чета тем, какие майор испытывал при контакте с контролером. Кальтера терзал не парализующий сознание инстинктивный страх, а банальное любопытство. И потому беглец решил, что не подвергнет себя большому риску, если мельком заглянет в окно и узнает, что же творится в комнате за стеной. А дабы отвлечь перед этим внимание вероятного противника, что мог подстерегать майора внутри, Кальтер сначала швырнул камень в соседний, также лишенный стекол, оконный проем. И только потом осмелился осуществить задуманное. Тренированная память и цепкий взор «мизантропа» позволили ему задержаться у окна всего на секунду. Однако ее вполне хватило, чтобы составить исчерпывающую картину происходящего в комнате. Обычная бытовка: длинный ряд железных шкафчиков; деревянный стол без двух ножек, чью роль исполняет подпирающий столешницу низкий подоконник; вместо стульев – четыре ящика из-под бутылок; у двери – подвесной чугунный умывальник с железным тазом под ним; прямо возле окна – засаленный и протертый диван с торчащими из прорех клочьями грязной ваты. А на диване лежит худенькая дрожащая фигурка, укрытая с головой драным клетчатым пледом. Судя по всхлипываниям, под одеялом находилась не то субтильная женщина, не то и впрямь девочка-подросток. Хотя кто знает: не исключено, что там все-таки затаился коварный мутант-имитатор. Но тогда получалось, что он имитировал не только звуки, но и облик изображаемой им приманки, причем делал это весьма и весьма убедительно.
Несмотря на то что следом за майором двигались тем же курсом трое выживших сектантов, Кальтер замешкался. Подобные приступы нерешительности случались с ним в боевой обстановке крайне редко, и сейчас был именно такой случай. Собираясь с мыслями, интрудер огляделся по сторонам, а затем лег на живот и окинул взором видимое отсюда подвагонное пространство. Если «броненосцы» где-то рядом, майор непременно заметит мельтешение их усиленных экзоскелетами ног. Это моментально поможет ему определиться с выбором дальнейшей тактики. Близость врага не располагает к колебаниям, и как только Кальтер обнаружит монолитовцев, сразу же плюнет на все загадки и продолжит отступление. Кто бы ни лил горючие слезы в домике, «мизантропу» нет до этого никакого дела. Мало ли творится в Зоне необъяснимых странностей? Скорее всего, кто-нибудь из сталкеров уже встречался с мутантом, плачущим детским голосом, или похожей на него звуковой аномалией. Так что интрудер наверняка не первый и не последний, кому довелось столкнуться с этим явлением.
Враг в пределах видимости отсутствовал. Однако сей факт Кальтера отнюдь не успокоил, а, наоборот, поверг в еще большее замешательство. Впрочем, продлилось оно считаные секунды, по истечении которых майор взял «ВМК» на изготовку и решительно двинулся ко входу в здание, попутно заглядывая в остальные окна. Детектор аномалий помалкивал, а стало быть, в доме интрудеру могли угрожать только мутанты. Но беглый осмотр двух оставшихся помещений конторы не выявил в ней иных обитателей. Разве что Кальтер мог проморгать затаившегося где-нибудь в углу кровососа-невидимку. Но, насколько было ему известно, разумные мутанты обычно сбивались в группы, состоящие лишь из особей одного вида (кроме случаев, когда их собирал вокруг себя контролер), а плачущее на диване под толстым пледом существо к кровососам не принадлежало, это однозначно.
Планировка конторы была предельно простой: две параллельные перегородки делили ее поперек на прихожую и пару комнатушек. В последнюю из них – самую просторную – и направлялся Кальтер. Пройдя через остальные помещения, он обнаружил, что в здании достаточно чисто. Похоже, не так давно здесь проводилась уборка. Переступив порог бытовки, майор тут же отметил, что из подвесного умывальника в углу медленно капает вода. Этот факт заслуживал пристального внимания: мутанты могли говорить человеческими голосами, но вот о правилах личной гигиены они точно не имели ни малейшего понятия.
Очевидно, вода была налита в умывальник из пятидесятилитровой армейской канистры, стоящей в углу, за шкафчиками, и потому не замеченной Кальтером при осмотре помещения с улицы. Громоздкая емкость – для переноски такой на большое расстояние требуется два крепких человека. Девочка или женщина если и утащат такую канистру, то лишь пустую и недалеко. А вот сталкеры в экзоскелетах могут протащить ее, не запыхавшись, хоть через половину Зоны. Впрочем, парочка дюжих наемников тоже справилась бы с этой работой. Вот только что они забыли в одиноком домишке на границе между Дикими Землями и Военными Складами?
Выяснить эту загадку можно было лишь одним способом, но искать ответы на ненужные ему вопросы Кальтеру было некогда. Поддавшись необъяснимому чувству, сиречь слабости, он сунулся в обиталище одного из сталкерских кланов, члены которого явно ошивались где-то неподалеку. Задерживаясь здесь, Кальтер не только терял время, но и искушал судьбу, рискуя вступить в конфликт с хозяевами домика, кем бы они ни были, пусть даже разведгруппой дружественных долговцев. А посему нужно срочно проваливать отсюда, пока не сбылась старинная примета о кошке и сгубившем ее любопытстве.
Но кто все-таки плачет под одеялом? Неужели и вправду ребенок? Да, скорее всего – голосок совсем тонкий, будто у подростка. Кажется, теперь ясно, что тут за дом и почему в нем держат эту девочку. Наемничий центр досуга! Или, грубо говоря, мини-бордель с малолетней наложницей. Видимо, немногочисленные члены этого закрытого клуба приходят сюда время от времени выпустить пар – а иначе почему девочку содержат в такой дали от облюбованных наемниками мест? Бесспорно, здесь развлекаются только избранные – те, у кого хватило сил и средств доставить себе из-за Кордона это воистину экзотическое удовольствие.
По небу вот уже полчаса ходили низкие, готовые пролиться дождем, тяжелые тучи. Однако надо ж было так случиться, что первая гроза разразилась именно тогда, когда Кальтер собрался плюнуть на все и тихой сапой скрыться из наемничьего вертепа. Блеснула молния, и следом за ней шарахнул оглушительный раскат грома, настолько близкий, что в домике задребезжали немногие уцелевшие стекла. Порыв ветра сквозняком ворвался в помещение и выплеснул в лицо майору причудливую смесь чужих запахов и обычной предгрозовой свежести. Кальтер замер на мгновение, невольно втянув ноздрями наполнивший комнату непривычный аромат. И именно эта секундная задержка стала причиной того, что присутствие интрудера было обнаружено.
Если бы не вновь напомнивший о себе чужой ветер, что задержал Кальтера на пороге комнаты, майор незамедлительно покинул бы ее и тенью скрылся в грозовом полумраке. А внезапно проснувшаяся обитательница домика никогда не узнала бы, что здесь, кроме нее, буквально мгновение назад находился кто-то еще. Чуть погодя интрудер поймет, что все решил именно этот порыв ветра и только он. Не иначе, сама Зона удержала Кальтера на месте своей незримой, но цепкой дланью и вероломно вмешалась в его судьбу, посчитав, что для этого настало подходящее время…

Сверкнувшая за окном молния предупредила майора о начале грозы, и потому грянувший затем гром не стал для него неожиданным. Но спящую тревожным сном девочку грозовой раскат перепугал довольно сильно. Она моментально проснулась, рывком сбросила с себя плед и тут же забилась в уголок дивана, обхватив колени и задрожав еще пуще прежнего. А вот закричала она уже после того, как заметила стоящего на пороге Кальтера. Его инстинкты вмиг вынудили взять на мушку заметавшуюся цель, что, разумеется, отнюдь не поспособствовало успокоению насмерть перепуганного ребенка. Девочка кричала пронзительно, испытывая сейчас настоящий смертельный ужас, а интрудер продолжал смотреть на нее через винтовочный прицел, даже не думая опускать оружие…
«Кричи, Хабиб Ибн Зухайр! – раздался в голове майора мерзкий, злорадно шипящий голос. Или Кальтеру это всего-навсего послышалось в шорохе начинающегося за окнами дождя? – Кричи громко! Пусть человек без прошлого наконец-то тебя услышит!.. Громче, Хабиб!.. Еще громче!..»
Интрудер мотнул головой, и слуховая галлюцинация сразу пропала. И было бы совсем хорошо, если бы вместе с этим заткнулась противно визжащая девчонка. Но, в отличие от призрачного голоса, невесть откуда знающего давно забытое Кальтером имя, майор понятия не имел, как заставить умолкнуть маленькую крикунью. Хотя нет, по крайней мере один такой способ он знал. И учитывая то, что поблизости находились враги, применение радикальных успокоительных мер было полностью оправдано. Вот только…
…Вот только те слова, что прозвучали пять секунд назад в голове «мизантропа» и смысл которых дошел до него лишь сейчас… Нет, шум дождя здесь был ни при чем. Один призрак из недавнего прошлого напоминал Кальтеру о другом призраке из прошлого, на сей раз куда более отдаленного. А всему виной оказался именно этот детский крик, который хоть и не походил на крик Хабиба, но был исполнен не меньшего отчаяния и страха…
Хотя стоп! Откуда вообще у Кальтера могло возникнуть в мыслях это сравнение? Хабиб Ибн Зухайр, а также его отец и старший брат уже десять лет были мертвы, и сегодня интрудер не помнил даже их лиц, а уж тем паче голосов. Его память не содержала ничего лишнего – зачем хранить в ней балласт из ненужных воспоминаний, от которых нет и не будет никакого проку?.. Но вот ведь какая штука: Кальтер точно знал, что призрачный голос в его голове ошибается – Хабиб кричал совершенно не так…
Призраки из прошлого, живущие в голове человека без прошлого? Сколько же их обитает там на самом деле? Сотня? Тысяча? Легион? Поди сегодня разберись…
Кальтер мог раз и навсегда прекратить крик девчонки одним движением указательного пальца, лежащего на спусковом крючке «ВМК». Но, несмотря на это, майор предпочел гораздо менее практичный для него вариант.
– Заткнись! – жестким, но спокойным голосом приказал интрудер испуганному подростку. После чего опустил винтовку и встал так, чтобы видеть в окно подступы к зданию и входную дверь. – Слышишь? Хватит орать! Молчать, тебе говорят!
Каждый раз, как только Кальтер обращался к девочке, та вздрагивала и ежилась, будто от удара, но в конце концов все же перестала голосить, вновь перейдя на надрывные всхлипывания. Майор даже удивился, как ему – полному профану в детской психологии – удалось вот так легко унять истерику ребенка. Но, присмотревшись к зареванным глазам девочки, догадался, что она плачет без остановки как минимум несколько часов и потому измучена настолько, что на долгий крик у нее элементарно не хватило сил.
– Так-то лучше, – смягчив тон, подытожил Кальтер, попеременно глядя то на девочку, то на улицу, где уже вовсю бушевал ливень. Молнии продолжали сверкать, но теперь гром гремел вдалеке и не вынуждал больше вздрагивать и без того трясущуюся, будто осиновый лист, девочку. А она, обхватив дрожащими руками прижатые к груди коленки, хлопала покрасневшими от слез глазами и вроде бы понемногу прекращала плакать. А может, и нет – откуда опять-таки майору было это знать? Собственно говоря, он и видел сейчас только эти большие испуганные глаза. Отчетливо рассмотреть сжавшегося в уголке дивана ребенка было попросту невозможно. Кроме, пожалуй, его одежды: сшитый явно по фигуре, серый, с металлическим отливом, приталенный комбинезон с синими клиньями-вставками и непонятными шевронами на рукавах. Надень девочка на голову мотоциклетный шлем, сразу стала бы похожа на маленькую мотогонщицу. Странноватый наряд для Зоны, сказать по правде. Но не настолько странный, как его хозяйка, это точно.
– Где твоя охрана? – стараясь говорить четко и ясно, спросил Кальтер. Уж коли девочка послушалась его предыдущего приказа, значит, несмотря на испуг, она была вменяемой и понимала, о чем с ней разговаривают. Однако отвечать не торопилась, и интрудеру пришлось повторить вопрос: – Я спрашиваю, где твоя охрана?
– Охрана? – шмыгнув носом, едва слышно переспросила допрашиваемая. – Я не… не… – Очередное всхлипывание. – Не понимаю…
– Охрана! – вновь переходя на грубый тон, уточнил майор. – Те люди, которые тебя сюда привели! Сколько их было?
– Ни… Никто не привел… – проскулила девочка. Кальтер прикинул, что на вид ей лет двенадцать-тринадцать. Еще год-другой, и станет девушкой. Если доживет, конечно, – делать в Зоне столь долгосрочные прогнозы нельзя, а для невесть как очутившегося здесь подростка и подавно. – Я са… са… сама пришла. Ночью… Тут больше ни… ни… никого нет…
– Не ври! – еще пуще сострожился «мизантроп». Но то, что ребенок адекватно отвечает на вопросы и больше не паникует, Кальтера все же обнадежило. – Одна, ночью, по Зоне?! Не верю! Кто еще здесь с тобой?! Кто принес воду?! Признавайся, живо!
– Я не знаю… – Девчонка втянула голову в плечи и теперь боялась даже взглянуть на рассерженного гостя. – Не знаю, правда! Когда я при… пришла, вода уже стояла в… в углу! Я хотела пить, но… но не смогла открыть термос! Но потом нашла ту штуку… что на стене… В ней тоже есть… есть вода, и я попила оттуда… И еще в одном шкафу была еда… А кто принес еду и воду, я не… не знаю, честное слово!
Кальтер поморщился, но промолчал. Если маленькая мерзавка не врала, то явно что-то недоговаривала. Но давить на ребенка грубостью нельзя. Все, чего добьется таким путем Кальтер, это лишь новой истерики. А ему хотелось получить от девчонки хоть какую-нибудь полезную информацию перед тем, как покинуть дом. Дождь лил словно из ведра, но восточный край неба мало-помалу прояснялся, и, по всем признакам, вскоре непогода утихнет. Преследующие Кальтера сектанты в настоящий момент наверняка забились под вагоны. В Зоне подобные ливни сродни масштабной аномалии – нельзя предугадать, какая дрянь прольется тебе на голову. Надо быть отъявленным глупцом, чтобы добровольно разгуливать по Зоне, когда здешние небесные хляби извергают из себя такой потоп. И если бы те сталкеры, которые принесли сюда воду, находились поблизости, они в любом случае вернулись в свое убежище до грозы. Стало быть, в ближайшие четверть часа риск столкнуться с врагом невелик, и интрудер мог позволить себе переждать бурю под крышей, в компании так некстати проснувшейся девчонки.
– Как тебя зовут? – осведомился у нее Кальтер, не прекращая наблюдать за подступами к зданию. Дождь не дождь, а ослаблять бдительность, когда рядом притаились враги, было не в привычках майора.
– Верданди, – помолчав, ответила девочка. Кальтер отвернулся от окна и пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, назвала она свое имя или сказала что-то на неизвестном майору языке. Девчушка, похоже, догадалась, о чем думает суровый гость, и немного погодя добавила: – Так звали одну древнюю северную богиню… Но мама любила называть меня просто Верой. Как бабушку.
Интрудер кивнул, мол, спасибо за уточнение, после чего задал очередной вопрос, логически вытекающий из признания собеседницы:
– И где же сейчас твоя мама?
Теперь пауза в разговоре затянулась надолго. Кальтер решил было, что Верданди-Вера и дальше будет молчать, но она все-таки ответила:
– Мои мама и папа умерли… Позавчера вечером… Или ночью – не знаю, здесь так быстро темнеет… Мы полетели искать этерналий – папа сказал, что в сумерках его найти проще, чем днем, ведь он светится… А потом нас подбили… Там… – Девочка указала пальцем на северо-восток – туда, куда шел Кальтер. – Пока мы падали, папа ругался и говорил, что отказала защитная система, а мама кричала, чтобы он срочно что-нибудь сделал… А потом мы упали и… и…
Вера снова уткнулась в коленки и заплакала. Интрудер обвел взором окрестности, попутно размышляя об услышанном. Походило на правду. Если ребенок и мог соврать насчет гибели родителей, дабы разжалобить майора, то убедительно инсценировать горе у Верданди вряд ли получилось бы. Поэтому Кальтер решил ей поверить.
– На чем вы прилетели в Зону и как сумели не попасться на глаза военным? – поинтересовался он, полагая, что в ответ услышит историю о семейке богатеньких туристов-экстремалов, дерзнувших сунуться в Зону с какой-нибудь безумной целью на маленьком частном авиатранспорте. Крайне редко, но подобные эксцессы здесь случались. Правда, до сего момента еще никто из воздушных хулиганов не брал с собой на такие самоубийственные экскурсии детей.
Верданди шмыгнула носом и наконец-то осмелилась поднять голову и показать Кальтеру свое личико. Вполне обычное детское лицо, разве что слишком напуганное и покрытое грязными разводами от слез. Большие глаза сочно-синего оттенка, курносый остренький носик, слегка вздернутая верхняя губка… Короткие прямые волосы со спадающей на глаза челкой выкрашены под цвет глаз. И если эти свалявшиеся пряди вымыть и расчесать, девочка наверняка будет выглядеть гораздо симпатичнее… Казалось бы, ничего странного: нормальный современный подросток, но все же что-то в ней было не так… Какая-то неуловимая глазу, но тем не менее цепкая деталь, что отличала эту девчушку от прочих виденных интрудером детей.
И только тут Кальтер сообразил, что Верданди смотрит на него совершенно открыто, не отводя взора и не испытывая смятения, которое непременно должен был вызвать у нее отталкивающий Символ Аль-Шаддада. Это было воистину удивительно. Взрослый человек еще мог заставить себя усилием воли глядеть в глаза «мизантропу», но ожидать такого самообладания от подростка было нельзя. И тем не менее Вера неотрывно смотрела на майора уже столько, сколько до нее это не удавалось даже хладнокровным воякам вроде полковника Петренко и генерала Воронина. Поверить в столь уникальное явление было сложно. Но факт оставался фактом: встреченный Кальтером в Зоне ребенок мог считаться чуть ли не первым на памяти интрудера человеком, который никак не отреагировал на вытатуированный у него на лице Символ.
– Я, папа и мама летели на гравикоптере, – ответила Верданди на заданный вопрос. – Но мы не видели никаких… военных. Нас подбили, как только мы отлетели от таймбота. Папа сказал, что попробует вернуться обратно, а мама начала помогать ему чинить неполадку, но потом мы все равно упали… Дяденька сталкер, а вы меня убьете?
Вопрос был задан с такой непосредственностью и прямотой, что не успевший свыкнуться со странной невосприимчивостью Веры к Символу Аль-Шаддада Кальтер тут же впал в новое замешательство.
– С чего ты взяла? – нахмурился он, отвернувшись к окну. И сразу поймал себя на мысли, что сделал это не потому, что надо следить за округой, а попросту не желая смотреть в глаза странному ребенку. Ощущение неловкости, возникшей, казалось, без особой на то причины, было для Кальтера весьма нетипичным. Даже ведомственные психологи, которые способны своими каверзными тестами вогнать в смятение кого угодно, и те не сумели бы поставить «мизантропа» в тупик одним-единственным вопросом, как это удалось маленькой Верданди.
– Не знаю. – Девочка робко пожала худенькими плечиками. – Просто когда вы вошли, мне показалось, что вы… решили меня убить.
– Не говори глупостей, – буркнул майор, не отвлекаясь от наблюдения. – Зачем мне тебя убивать? – После чего, мысленно укоряя себя за утрату эмоционального равновесия, вернул разговор в прежнее русло: – Так откуда, ты говоришь, вы прилетели?
– Из таймбота, – повторила Вера, и майор убедился, что он не ослышался – девочка и впрямь произнесла абсолютно незнакомое ему название.
– Это что, поселок или город? – попросил уточнения интрудер.
– Не-а, – помотала головой Верданди. – Таймбот – это… таймбот. Он такой высокий и сейчас стоит далеко отсюда, над оранжевыми деревьями. Там еще поблизости на холме всякие железные устройства торчат из земли, похожие на большие-большие иглы и тарелки. Но таймбот все равно больше их. Выше его в Зоне вообще ничего нет.
«Рыжий Лес и радарная станция, – пронеслось в голове у Кальтера. – А таймбот, о котором девчонка толкует, стало быть, Небесный Паук? И что в итоге получается?»
Делать какие-либо преждевременные выводы майор поостерегся – слишком неправдоподобно они выглядели. Как ни крути, а без дополнительных расспросов не обойтись.
– То есть ты утверждаешь, что вы вылетели из таймбота на этом… как, бишь, его?.. – Кальтер, несомненно, запомнил, как Верданди назвала свой летательный аппарат, но нарочно осекся, чтобы она повторила название той загадочной штуковины.
– На гравикоптере, – услужливо подсказала маленькая собеседница.
– Да, на гравикоптере, – согласился майор, глянув на небо, не стихает ли дождь. Интрудеру хотелось, чтобы ливень продлился еще немного, дав Кальтеру возможность вытянуть из девочки побольше заинтриговавшей его информации. Насколько фантастически ни звучал бы рассказ Веры, к нему следовало отнестись со вниманием. – Как же, знаю: гравикоптер – это такая летающая машина, которая похожа на большое чайное блюдечко, а в середине у него – кабина с иллюминаторами. Правильно?
Майор припомнил вчерашние пересуды долговцев насчет летающей тарелки, якобы сбитой намедни сектантами над Военными Складами, и вдруг понял, что эти слухи четко вписываются в рассказ Верданди.
– Не-а, неправильно, – вновь возразила она. – Это вы сейчас про НЛО говорите. На блюдечко с кабиной похожи летающие тарелки, про которые нам в гимназии на курсах новой истории рассказывали. Сегодня их тоже иногда замечают, но очень редко. Учитель сказал, что они – это всего лишь обыкновенные таймботы из будущего, только очень-очень далекого. А гравикоптер больше похож не на тарелку, а на вилку. Такую большую летающую вилку, понимаете?
– Допустим, – не стал спорить Кальтер. – Значит, как я понял, сначала вы находились в таймботе, а затем сели в гравикоптер и полетели искать какой-то артефакт.
– Ага, – подтвердила Верданди. – Этерналий. Или «Обруч Медузы», как его раньше называли.
– Когда это – «раньше»?
– Ну… в смысле сейчас… Я хочу сказать, что ваше сейчас – для нас это раньше. Ведь на самом деле мы живем гораздо позже, чем вы, и вы про нас ничего не знаете. Но догадываетесь, что мы существуем, потому что в ваше время уже были придуманы такие теории.
Кальтер замолчал, пытаясь разобраться в галиматье, которую он только что услышал. Если устами этого младенца и глаголет истина, то суть ее пока скрывалась за сумбуром эмоций и непонятных слов. Согласно заверениям девочки, она больше суток провела одна в Зоне и потому чувствовала естественное желание поведать о своих злоключениях согласившемуся выслушать ее человеку. Пусть даже человек этот сильно испугал Веру и явно не стремился проявить к ней сострадание.
– Хочешь сказать, что время, в котором мы с тобой находимся, для тебя уже – прошлое? – переспросил майор. Докопаться до смысла в словах Верданди было не так уж сложно. Гораздо сложнее было представить, что вещи, о которых она толкует, не вымысел, а правда. Впрочем, с поправкой на место действия правда эта могла воплотиться в реальность вероятнее, чем где бы то ни было.
– Да, – ответила девочка. После чего с наивной детской простотой поставила Кальтера перед очевидным для Веры, но, мягко говоря, непривычным для интрудера фактом: – Мама и папа давно хотели побывать в начале прошлого века и посмотреть, какой была Зона раньше. У нас про Дикую Зону снято столько интересных фильмов, а сериал про сталкера Хемуля уже десятый сезон по центральному каналу показывают. Вот мы и решили слетать в тайм-вояж, чтобы посмотреть, как все на самом деле происходило. Ну там сталкеры, мутанты, аномалии, артефакты…
– Дикая Зона? – не удержался от вопроса майор. В заявлении гостьи из будущего крылся явный намек на то, что в ее времени Зона претерпела значительные изменения.
– Угу, – закивала Верданди. – Сегодня… то есть завтра там… то есть здесь все будет по-другому. Войны и убийства прекратятся, и Зона станет закрытым научным заповедником. Ведь это именно ее энергия позволяет человеку летать в тайм-вояжи. Сначала ученые обнаружат неподалеку от Чернобыля артефакт «Обруч Медузы» и сделают из него этерналий. А затем изобретут с его помощью первый таймбот и станут перемещаться на нем во времени. Нам об этом в гимназии тоже рассказывали. А сегодня… ну, то есть в две тысячи сто восьмидесятом году, в тайм-вояж может отправиться каждый, у кого есть деньги на билет.
– И вы не боитесь своим вмешательством в прошлое изменить историю? – полюбопытствовал майор, который еще со школы был немного знаком с негативными аспектами теории перемещения во времени.
– Учитель нам рассказывал, что ваши ученые действительно очень боялись такой угрозы, – сказала Вера. – Ну там, знаете, если вдруг в далеком прошлом убить даже бабочку, то это может сначала изменить течение эволюции, а со временем и будущее.
– А разве не так? – удивился Кальтер. Помнится, когда-то он тоже читал похожую книжку и согласился с версией, выдвинутой ее автором.
– Нет, что вы! – уверенно заявила девочка. – Ведь это были всего лишь ваши фантазии, и только. Конечно, они казались вам правильными, как и древним людям – их вера в то, что солнце вращается вокруг Земли. Они видели его движение своими глазами и не верили, что может быть наоборот. Вы тоже пока не видите многого и хотите объяснить ход времени так, как вам кажется правильным. Но на самом-то деле откуда вам это знать, да? А хотите скажу, в чем ваша ошибка?
– В чем же? – Кальтеру было откровенно начхать на все эти теории, но он все равно ощутил легкий стыд за свою дремучесть перед этой маленькой всезнайкой.
– Вы думаете, что человек и время – это две разные вещи и первая способна влиять на вторую. Вроде как писатель может изменить историю, которую он пишет. Но на самом деле нас и время нельзя разрывать, поскольку оно – словно законченная книга, а мы – всего лишь ее персонажи. Все наши поступки и их последствия давно описаны и являются частью большого запутанного сюжета. Нам кажется, будто мы что-то меняем, но каждое это изменение уже занесено в мировую историю. Вам ведь еще точно не известно, почему вымерли динозавры, так? А вот мы знаем. Их убили вирусы, которые нечаянно попали в ту эпоху с одним из первых таймботов. Как видите, чья-то ошибка вызвала гибель древних ящеров, но не повлияла на будущее. Тот путешественник без проблем вернулся назад и не заметил никакой разницы.
;– А вот если я сяду в твой таймбот, отправлюсь в начало двадцатого века и убью, к примеру, Гитлера? – задал Кальтер вопрос, который уже вертелся у него на языке. – И что, это тоже никак не отразится на будущем?
– Такое у вас никогда не получится, – категорично помотала головой Верданди. – Гитлера убил советский шпион Алексей Голованов в ноябре сорок четвертого – сегодня об этом известно каждому гимназисту. И ни вам, ни кому-то еще не заменить собой Голованова. Я же сказала: Книга Времени давно написана. Даже если вам удастся попасть на таймботе в ту эпоху, вы никогда не доберетесь до Гитлера. Но вы еще можете оказаться на месте настоящего убийцы Кеннеди. По крайней мере, в наше время историки до сих пор не выяснили имя того, кто на самом деле убил тридцать пятого президента США.
– Ладно, хватит теории и истории, – отмахнулся майор. То, в чем просветила его девочка из якобы две тысячи сто восьмидесятого года, звучало, безусловно, интересно. Но практической пользы из этой информации интрудеру не было никакой. А вот выяснить причину появления над Зоной Небесного Паука не помешало бы. Пусть даже в изложении сопливой гимназистки конца двадцать второго века. – Лучше расскажи, что стряслось с вашим таймботом и почему вы застряли в Дикой Зоне. Надо полагать, изначально вы не планировали, чтобы вас здесь обнаружили?