***
***
Никогда я не был на Босфоре,
Ты меня не спрашивай о нём.
Я в твоих глазах увидел море,
Полыхающее голубым огнем.
Не ходил в Багдад я с караваном,
Не возил я шелк туда и хну.
Наклонись своим красивым станом,
На коленях дай мне отдохнуть.
Или снова, сколько ни проси я,
Для тебя навеки дела нет,
Что в далеком имени - Россия -
Я известный, признанный поэт.
У меня в душе звенит тальянка,
При луне собачий слышу лай.
Разве ты не хочешь, персиянка,
Увидать далекий синий край?
Я сюда приехал не от скуки -
Ты меня, незримая, звала.
И меня твои лебяжьи руки
Обвивали, словно два крыла.
Я давно ищу в судьбе покоя,
И хоть прошлой жизни не кляну,
Расскажи мне что-нибудь такое
Про твою веселую страну.
Заглуши в душе тоску тальянки,
Напои дыханьем свежих чар,
Чтобы я о дальней северянке
Не вздыхал, не думал, не скучал.
И хотя я не был на Босфоре -
Я тебе придумаю о нём.
Всё равно - глаза твои, как море,
Голубым колышутся огнём.
Сергей Есенин
Мне грустно на тебя смотреть,
Какая боль, какая жалость!
Знать, только ивовая медь
Нам в сентябре с тобой осталась.
Чужие губы разнесли
Твоё тепло и трепет тела.
Как будто дождик моросит
С души, немного омертвелой.
Ну что ж! Я не боюсь его.
Иная радость мне открылась.
Ведь не осталось ничего,
Как только желтый тлен и сырость.
Ведь и себя я не сберег
Для тихой жизни, для улыбок.
Так мало пройдено дорог,
Так много сделано ошибок.
Смешная жизнь, смешной разлад.
Так было и так будет после.
Как кладбище, усеян сад
В берез изглоданные кости.
Вот так же отцветем и мы
И отшумим, как гости сада...
Коль нет цветов среди зимы,
Так и грустить о них не надо.
Сергей Есенин
Видно, так заведено навеки -
К тридцати годам перебесясь,
Всё сильней, прожженные калеки,
С жизнью мы удерживаем связь.
Милая, мне скоро стукнет тридцать,
И земля милей мне с каждым днем.
Оттого и сердцу стало сниться,
Что горю я розовым огнем.
Коль гореть, так уж гореть сгорая,
И недаром в липовую цветь
Вынул я кольцо у попугая -
Знак того, что вместе нам сгореть.
То кольцо надела мне цыганка.
Сняв с руки, я дал его тебе,
И теперь, когда грустит шарманка,
Не могу не думать, не робеть.
В голове болотный бродит омут,
И на сердце изморозь и мгла:
Может быть, кому-нибудь другому
Ты его со смехом отдала?
Может быть, целуясь до рассвета,
Он тебя расспрашивает сам,
Как смешного, глупого поэта
Привела ты к чувственным стихам.
Ну, и что ж! Пройдет и эта рана.
Только горько видеть жизни край.
В первый раз такого хулигана
Обманул проклятый попугай.
Песнь о собаке
Сергей Есенин
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причёсывала языком,
И струился снежок подталый
Под тёплым её животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмырый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать.
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из её щенков.
В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрывался за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
***
Мы теперь уходим понемногу
Сергей Есенин
Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть, и скоро мне в дорогу
Бренные пожитки собирать.
Милые берёзовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!
Перед этим сонмом уходящим
Я не в силах скрыть своей тоски.
Слишком я любил на этом свете
Всё, что душу облекает в плоть.
Мир осинам, что, раскинув ветви,
Загляделись в розовую водь!
Много дум я в тишине продумал,
Много песен про себя сложил,
И на этой на земле угрюмой
Счастлив тем, что я дышал и жил.
Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве
И зверьё, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.
Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит лебяжьей шеей рожь.
Оттого пред сонмом уходящих
Я всегда испытываю дрожь.
Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле.
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.
***
Жеребёнок и поезд. Из Сорокоуста.
Сергей Есенин
Видели ли вы,
Как бежит по степям,
В туманах озёрных кроясь,
Железной ноздрей храпя
На лапах чугунных поезд?
А за ним
По большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок,
Тонкие ноги закидывая к голове,
Скачет красногривый жеребёнок?
Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
Неужель он не знает, что в полях бессиянных
Той поры не вернёт его бег,
Когда пару красивых степных россиянок
Отдавал за коня печенег?
По-иному судьба на торгах перекрасила
Наш разбуженный скрежетом плёс,
И за тысячи пудов конской кожи и мяса
Покупают теперь паровоз.
***
Отговорила роща золотая
Сергей Есенин
Отговорила роща золотая
Берёзовым, весёлым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник -
Пройдёт, зайдёт и вновь оставит дом.
О всех ушедших грезит конопляник
С широким месяцем над голубым прудом.
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер вдаль.
Я полон дум о юности весёлой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костёр рябины красной,
Но никого не может он согреть.
Не обгорят рябиновые кисти,
От желтизны не пропадёт трава.
Как дерево роняет тихо листья,
Так я роняю грустные слова.
И если время, ветром разметая,
Сгребёт их все в один ненужный ком...
Скажите так... что роща золотая
Отговорила милым языком.
***
О пашни, пашни, пашни
Сергей Есенин
О пашни, пашни, пашни,
Коломенская грусть,
На сердце день вчерашний,
А в сердце светит Русь.
Как птицы, свищут версты
Из-под копыт коня.
И брызжет солнце горстью
Свой дождик на меня.
О край разливов грозных
И тихих вешних сил,
Здесь по заре и звездам
Я школу проходил.
И мыслил, и читал я
По Библии ветров,
И пас со мной Исайа
Моих златых коров.
***
До свиданья, друг мой, до свиданья
Сергей Есенин
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки и слова,
Не грусти и не печаль бровей, -
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Оригинал взят у в О Есенине Сергее...
 Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь - как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали...
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить. 1923 Сергей Есенин        ***  ***  ***  ***  *** 
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***  Мать Татьяна Федоровна вспоминала: «Напишет и просит: «Мама, послушай, как получилось». (На снимке - 1924 год.) Фото: РИА Новости
Большинство людей, знающих Есенина поверхностно, воспринимают его в лирико-ботаническом контексте: "клен-березка-василек-белых яблонь дым". Еще у него есть собаки – причем речь не о потрясающей "Песни о собаке", не так уж широко известной, а о тех московских собаках, которые знают озорного гуляку (плюс, конечно, Джим, с которым можно полаять на луну). Дмитрий Быков сокрушался, что Есенина полюбила криминальная Россия, "которая увидела в нем выражение своей заветной сути" – и, надо сказать, песни в жанре шансон очень многим ему обязаны. Сегодня его стоит перечитывать, и внимательно вчитываться в него, чтобы обнаружить в нем подлинно великого поэта.
Вот несколько историй о том, каким он был человеком.
Есенин и бумажный василек
Стихи Есенин начал писать в 13 лет. Когда ему было около 20, он сошелся с деревенским поэтом Николаем Клюевым, уже довольно известным в Москве и Петербурге. Клюев (ходивший в косоворотке, мазавший волосы растительным маслом и говоривший о себе "Я не поэт, я мужик") буквально в него влюбился - и начал раскручивать.
Это было очень похоже на раскрутку современного эстрадного певца. Есенин появлялся всюду в типично русской одежде. "Кудрявенький и светлый, в голубой рубашке, в поддевке и сапогах с набором, он очень напомнил слащавенькие открытки" – писал Горький; голос у него был такой, "каким заговорило бы, должно быть, ожившее лампадное масло" – вспоминал Маяковский. Кому-то запомнился бумажный василек в петлице. В дарственных надписях Есенин представлялся: "бояшник соломенных суемов славомолитвенный рязанец"...
На самом деле у юноши было довольно приличное образование (его готовили к карьере сельского учителя). "Деревенский мальчик" еле держался на лошади, и однажды, выступая в поэтической программе в цирке, едва не убился, упав с коня (после этого он сказал своему другу Мариенгофу: «Толя, пусть лучше убьют на фронтах Гражданской войны, чем в манеже!»)
Все это было шоу – и прозорливый Маяковский, увидев Есенина, сразу не поверил его игре: знал, "с каким удовольствием настоящий, а не декоративный мужик меняет свое одеяние на штиблеты и пиджак". Он с ним даже поспорил – сказал, что через год Есенин сменит театральный наряд на нормальную городскую одежду. Через год, увидев Есенина в пиджаке и галстуке, Маяковский потребовал отдавать долг – в итоге два поэта чуть не подрались. А еще через какое-то время Есенина невозможно было представить без цилиндра.
Впрочем, Есенин всегда любил переодеваться, играть, менять имиджи, создавая все новые мифы о себе самом. Носил в петлице цветы, заботливо их оглаживая. Из письма: "Лакированные ботинки, трость, перчатки — это все у меня есть. Я купил уже. Я буду болтать тросточкой и говорить, закатывая глаза: «Какая прекрасная погода!» Я обязательно научусь этому перед зеркалом. Мне интересно, как это выглядит".
Есенин и императрица
В 1916 году Есенина призвали на военную службу. Он мог бы отправиться на фронт и погибнуть, но помогло вмешательство Григория Распутина. Тот (как рассказывает в своей статье Б. Стырикович) написал записку полковнику Ломану, близкому к царской семье: «Милой, дорогой, присылаю тебе двух парашков. Будь отцом родным, обогрей. Ребята славные, особливо этот белобрысый. Ей богу, он далеко пойдет». (Вторым "парашком" был Николай Клюев).
Во многом благодаря записке Есенин оказался не пехотинцем, а санитаром в лазарет Великих княжон Марии и Анастасии. Есенин вскоре сблизился с царской семьей – встречался и с сестрой императрицы Елизаветой Федоровной, и с матерью императора Марией Федоровной. И с самой императрицей Александрой Федоровной тоже. В автобиографии Есенин вспоминал: "Она после прочтения моих стихов сказала, что стихи мои красивые, но очень грустные. Я ответил ей, что такова вся Россия".
Многим "прогрессивным" интеллигентам, однако, не понравилось, что Есенин вдруг оказался близок к царю: одна дама кричала на приеме: "Отогрели змею!" и демонстративно рвала письма и рукописи Есенина.
В 1916 году Есенин написал стихотворение "Царевнам", посвященное дочерям Николая II и солдатам, за которыми те ухаживали. Оно неожиданно заканчивалось пророческими словами:
"Все ближе тянет их рукой неодолимой
Туда, где скорбь кладет печать на лбу.
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу".
Потом Есенин еще рассказывал подруге историю, как целовался с великой княжной Анастасией Романовой (той самой Анастасией) на лестнице дворца. А она кормила его сметаной. Выдумка, конечно – но чего еще ждать от склонного к актерству выдумщика Есенина?...
***
***
***
***
 ***
*** ЕСЕНИН. Хороша была Танюша Ругаться вовсе ни к чему...
***
|
Песнь о собаке Сергей Есенин Утром в ржаном закуте, Где златятся рогожи в ряд, Семерых ощенила сука, Рыжих семерых щенят... Мы теперь уходим понемногу В ту страну, где тишь и благодать. Может быть, и скоро мне в дорогу Бренные пожитки собирать ...
|
***
***
***
***
***
***
***
*** Шишкин
*** «Шедевры живописи Государственного Эрмитажа»,
***
***
*** Шедевры живописи...
*** Эрика Векслер
*** Эрих Йохансон
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
|
... 
